Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Сердце Феникса (Хранители - 1)

ModernLib.Net / Фэнтези / Гэбори Мэтью / Сердце Феникса (Хранители - 1) - Чтение (стр. 14)
Автор: Гэбори Мэтью
Жанр: Фэнтези

 

 


      Дракон был весь в крови от бесчисленных ран, но ему удалось вынырнуть из кольца Грифонов и, собрав остатки сил, оторваться от них на такое расстояние, чтобы можно было хоть несколько мгновений отдышаться. Преследователи уже настигали его, чтобы окончательно затравить. В это время тяжелые бронзовые двери отворились и сильная рука втащила Януэля внутрь Башни.
      ГЛАВА 25
      В Башне Альдаранша на огне Фениксов выковывалось лучшее оружие в империи Грифонов. В ее почерневших от копоти стенах, где и была основана фениксийская лига, еще не стихло эхо первых ударов молота. С самого первого дня число фениксийцев в ней оставалось неизменным: она насчитывала двести человек - от юного послушника и до старейшины мэтров Огня.
      Кузницы занимали верхние этажи, под ними находились высокие залы, где совершалось Возрождение Фениксов, а на первых этажах Башни были расположены кельи фениксийцев и комнаты, предназначенные для каждодневных занятий. Ничто в их обстановке не наводило на мысль о богатствах, веками накапливаемых лигой. Простая и грубая мебель была такой же, как и в других Алых Башнях империи. Сокровища хранились в кладовой на вершине Башни, и доступ к ним имели только мэтры Огня. Там же держали и недавно выкованное оружие, ожидающее будущих владельцев. Четыре Феникса охраняли этот зал днем и ночью.
      Фениксийские наставники срочно собрались, чтобы обсудить внезапное появление Дракона над площадью, примыкавшей к Башне материнской лиги, когда один из учеников примчался, чтобы сообщить им о появлении Януэля. Эта весть ураганом разнеслась внутри Башни. Оторвавшись от бойниц, сквозь которые они наблюдали за событиями, развернувшимися у ее подножия, фениксийцы стремглав сбегали вниз по лестнице навстречу печально известному фениксийцу из Седении.
      Януэль отказался от помощи и, тяжело ступая, сам поднялся по винтовой лестнице на верхний этаж. Случившееся с Шендой глубоко потрясло его, сердце юноши будто заледенело; стараясь сдержать рыдания, он смотрел прямо перед собой невидящим взором. Столпившиеся в проходах ученики стояли молча, понимая важность наступившего момента.
      Неясный шум, сопровождавший Януэля, достиг Зала Советов. Мэтры Огня уже оправляли свои тоги из ярко-красного бархата с золотым подбоем, готовясь выйти навстречу фениксийцу, когда над их головами раздался поразительно ясный голос:
      - Нет, подождем его здесь. Будет хорошо, если все ученики его увидят.
      Наставники повернулись к окну Башни и, завидев прозрачный силуэт, покорно склонили головы.
      Стеклянные фонари, наполненные фосфоресцирующими кристаллами, бросали отблески на желто-кремовые стены. Стены зала покрывали удивительной красоты ковры с вытканными на них сюжетами, иллюстрирующими славные моменты истории фениксийской лиги. Собравшиеся здесь мэтры производили несколько зловещее впечатление: на их морщинистых лицах лежали землистые тени, подчеркивая лысины и впавшие глазницы, благодаря чему казалось, что перед тобой не лицо, а череп.
      Януэль застыл на пороге Зала Советов. Его сердце неистово забилось, ему даже показалось, что Феникс хочет вырваться на свободу. Он глубоко вздохнул, чтобы хоть как-то прийти в себя, сглотнул слюну. Смелости придала ему фраза, которую он без конца повторял про себя в память о своем учителе Фареле: "Ни одна искра не должна погаснуть..."
      Наставники, сидевшие вокруг стола из черного дерева, при появлении Януэля встали. В гробовой тишине они по очереди сотворили приветствие Завета. Януэль ответил им таким же приветствием, сжав ладони и раздвинув пальцы веером, и затем подошел к столу.
      - Наставники, - начал он с легкой дрожью в голосе, - я прошел всю империю, чтобы предстать перед вашим судом. Так хотел мой учитель Фарель.
      Задыхаясь от тревоги, он ждал реакции собравшихся. Фениксийцы переглянулись, и затем старейшина лиги взял слово:
      - Сможем ли мы когда-нибудь воздать тебе должное за твою смелость и отвагу, Януэль?
      Опираясь на трость с серебряным набалдашником, старик с великолепной белой бородой, державший себя как патриарх, обошел стол и приблизился к Януэлю. Его серо-зеленые глаза выражали одновременно благодарность и беспокойство. Его кожа, прорезанная морщинами - от близости к Фениксам, бок о бок с которыми он провел всю жизнь, - приобрела золотистый оттенок.
      - Я наставник Лизьен, старейшина фениксийской лиги. Ты принес нам хаос, страх, но и... надежду. Теперь ты должен обо всем рассказать. - Он указал Януэлю на стул, на спинке которого были изображены скрещенные меч и сабля. - Должен тебе признаться, мы уже потеряли всякую надежду, что тебе удастся спастись, избежав засад и ловушек, расставленных повсюду властями и грифийской Церковью. Говорят, что имперский Феникс живет у тебя в сердце. Это правда? Расскажи нам, мой мальчик, ибо будущее нашей лиги теперь зависит только от тебя.
      Януэль, ошеломленный услышанным, опустился на стул. Он дождался, пока старик тоже займет свое место, и произнес:
      - Я не убивал императора.
      - Мы это знаем, Януэль. Никто из присутствующих здесь не обвиняет тебя в его смерти. Мы только хотим понять, как столь юный фениксиец смог вынести Великое Объятие и усмирить Желчь, завладевшую первородным Фениксом.
      - Я... я не знаю, наставник. Во время предыдущих Воспламенений со мной никогда не случалось ничего подобного. На празднестве императора все произошло так неожиданно, так... внезапно. Но я могу сказать вам одно: Желчь не пыталась завладеть моим сознанием, все утихло само собой.
      - Ты подозреваешь, что это было порождением воли, направленной извне, а не деянием самого Феникса?
      - Нет. То есть я не думаю. Желчь завладела Фениксом, а потом отпустила его.
      - Когда? Когда именно Феникс вышел из-под власти Желчи?
      - После смерти императора.
      - Таким образом, Желчь использовала твое посредничество, чтобы убить его, ты это хочешь сказать?
      - Да, но...
      - Это странно, - прошептал старец, откидываясь на спинку стула. Совершенно необычно.
      Наставники перешептывались между собой, многие готовы были поддержать Лизьена. Старейшина скрестил пальцы у подбородка и продолжил:
      - А потом, чувствовал ли ты потом, что Желчь пытается вернуться?
      - Нет, - ответил Януэль. - Я решил, что Феникс в конце концов справился с ней.
      - Нужно, чтобы мы убедились в этом. - Почтенный старец, прикусив губу, бросил мимолетный взгляд в глубину зала и нравоучительно произнес: - Ты во власти прошлого, Януэль. Твоя судьба была определена задолго до того, как ты родился. Еще вчера мы думали, что тобой овладела Харония. Мы были убеждены, что харонцы собираются, используя тебя, сделать фениксийскую лигу послушным орудием, которое даст им возможность завоевать Миропоток, хотя не знали, что именно они собираются предпринять. Мы приказали прекратить Возрождения в Алых Башнях империи Грифонов и больше не приближаться к Священному Пеплу. Мы посоветовали членам лиги в других королевствах последовать их примеру, опасаясь, как бы харонцы не нанесли удары и в других местах. В общем, ты видишь, что после смерти императора лига практически прекратила свое существование. И только здесь нам приходится вручную доводить оружие, которое начали выковывать в пламени Фениксов еще до этих трагических событий. И так было до вчерашнего дня. До тех пор, пока этот человек не пришел, чтобы поведать нам об обстоятельствах твоего рождения.
      Януэль нахмурил брови, стараясь разглядеть, куда указывает мэтр Лизьен. Тьма, которая царила в углу зала, как будто вдруг рассеялась, там проявился мерцающий силуэт.
      Призрак. Бесплотное существо, переливающееся перламутром.
      Различив черты своего учителя Фареля, спокойно улыбавшегося ему из полумрака, от изумления Януэль открыл рот в немом крике.
      - Наставник? - еле выговорил он, готовый разрыдаться.
      От фениксийца остался лишь неяркий, мерцающий, кристальный отсвет, каждую секунду готовый потухнуть. Но очертания фигуры, ряса и длинные волосы не оставляли никаких сомнений в том, что это был он.
      - Януэль...
      - Наставник Фарель, вы... Вы живы?
      - В каком-то смысле - да, мой мальчик.
      Призрак подлетел к нему, легко пройдя сквозь стол.
      - Моя смерть была самым сладостным моментом из всех, что мне подарила судьба, - признался он приглушенным голосом. - Благодаря случившемуся мне открылась правда, и я узнал, сколь важную роль тебе суждено сыграть в будущем Миропотока.
      Януэль разглядел голубые и серебристые жилки, пробегавшие внутри его эфемерного тела.
      - Да, как видишь, я сам стал Волной... Только в таком святом месте, как это, я могу являться твоему взору. Нужно, чтобы магические флюиды, поддерживающие мой образ, были достаточно сильными.
      Януэль понятия не имел, что собой представляет Волна, но кивнул. Это для него не имело значения, он был так счастлив снова разговаривать со своим учителем. Кончиками пальцев он ощутил успокаивающую прохладу, напоминающую свежесть горного ручья.
      - Волна... - прошептал он в восхищении.
      - Волны существовали еще до появления Хранителей, - объяснил Фарель, они наполняли этот мир бурными волшебными ручьями. Но лучезарной гармонии пришел конец, когда животные испили из этих ручьев и превратились в Хранителей - могучих существ, жаждущих власти, в которых совместились черты разных видов животных. Неспособные противостоять Желчи, инстинкту насилия, почерпнутому ими из Волн, они сошлись в страшной схватке. И тогда эпоха Истоков сменилась эпохой войны Хранителей.
      То, что рассказывал Фарель, захватило Януэля. Но слова наставника отдавались в его теле ознобом. Эти события явно были как-то связаны с ним самим, учеником фениксийцев, которому выпала такая нелегкая доля.
      В Зале Собраний буквально потемнело, когда голос призрака произнес такие слова:
      - Харония возникла из пепла этой братоубийственной войны, из гниющих трупов погибших Хранителей, слишком неопытных, чтобы понимать, какое огромное зло они породили. Тогда Волны, движимые желанием восстановить мир, вступили в связь с теми из оставшихся в живых Хранителей, кто лучше других мог сопротивляться ожесточению, контролировать инстинкт насилия. Это были Фениксы. Они пожертвовали собой, окружив Харонию кольцом пепла. Огненные птицы устроили пожар, чтобы соорудить непроходимый для этих существ барьер. Так возникло королевство мертвых. Все это ты уже знаешь... тебе неизвестно лишь то, что Волны продолжали жить на протяжении веков, существуя благодаря мужчинам и женщинам, которых считали достойными того, чтобы слиться с ними, вознестись к ним после смерти. Все они участвовали в войне против Харонии. Я знаю, о чем ты думаешь: тех, кто борется с Харонией здесь, на поверхности Миропотока, немало и теперь. Да, это так, но я утверждаю, что битве этой не будет конца.
      Януэлю показалось, что Башня сейчас обрушится на него. Как, война была напрасной?
      Призрак мэтра Фареля спокойно продолжил:
      - За прошедшие века харонцы научились обходить преграду, возведенную Фениксами, прокладывать Темные Тропы, которые все чаще проникают сюда, к нам. - Жилки на его лице приобрели иссиня-черный цвет. - Волны искали способ помешать неотвратимому, не дать свершиться предреченной гибели Миропотока, помешать истреблению этой жизни. У них возникла идея, как это сделать. С тех пор минуло уже пятьдесят три года. Тогда на глухой лесной поляне собрались все Волны и...
      - Пятьдесят три года... - перебил его Януэль. - Ей сейчас было бы именно столько.
      - Да, это возраст твоей матери, - подтвердил Фарель. - Сейчас я объясню тебе... Волны поняли: для того чтобы уничтожить харонцев, нужно разрушить их царство. Да, срубить гнилой ствол под корень, чтобы ветви зла никогда больше не смогли протянуться над Миропотоком. Прежде чем собраться на той поляне, Волны проникли в старинные библиотеки, которые охраняют Драконы, забрались на вершины Каладрии, чтобы спросить совета у белых монахов, послушали шепот Аспидов, идущий из самых недр земли, они изучили химерийские легенды и раскопали руины древних городов Земли Единорогов. И потом в глубине того священного леса они в конце концов нашли выход. Единственно возможный. Чтобы уничтожить Харонию, нужно бороться, противопоставив злу равное зло. - Эфемерные прожилки, пронизывавшие тело наставника, постепенно стали кораллово-красными. Он скрестил руки на груди и закончил: - Нужно было отыскать затерянные пути, ведущие к Фениксам - тем самым, кто взвалил на себя тяжкое бремя и держал взаперти Харонию с помощью стены из пепла, которая грозила обрушиться, как плотина, подтачиваемая водой. Но это было еще не самое трудное... - Он повернулся к мэтрам Огня и многозначительно посмотрел на них, прежде чем снова обратиться к Януэлю: В лиге фениксийцев остерегаются говорить вслух об этой страшной правде. Причиной того, что Темные Тропы могут проникать сегодня в наш мир, стали падшие Фениксы, превратившиеся в харонцев. Эти Фениксы и пропускают их... С каждым днем их власть увеличивается. Они учатся расширять эти дыры, так что Темные Тропы в Миропотоке множатся.
      Гробовое, зловещее молчание установилось в зале. На лицах старцев был написан ужасный стыд. Они чувствовали себя виноватыми перед лигой. Слово взял старейшина фениксийцев:
      - Вот почему ныне мы будем вынуждены разрушить старую стену пепла, возведенную предками наших Фениксов. Ты понимаешь зачем, Януэль?
      - Нет, - признался фениксиец, поглощенный в эту минуту воспоминаниями о матери.
      Старейшина положил руки на стол и встал:
      - Наш долг отныне заключается в том, чтобы воскресить Священный Пепел, который окружает Харонию, возродить первородных Фениксов и высвободить заключенную в них Желчь. Нужно, чтобы Фениксы ринулись на королевство мертвых и уничтожили его навсегда.
      ГЛАВА 26
      Эхо этих слов как будто навечно врезалось в камень Башни. Призрак Фареля взвился и растворился в воздухе над головами настоятелей.
      - Пятьдесят три года назад Волны бились над тем, чтобы создать женщину, которая стала бы воплощением всех их надежд, женщину, в чреве которой был бы зачат младенец, способный возродить Фениксов из стены пепла и выпустить их Желчь на свободу.
      Януэль ясно ощутил, как ледяная рука сжала его сердце.
      - Да, мой мальчик, твоя мать родилась на той самой поляне, ее создали Волны, отдавшие свои души во имя того, чтобы она стала человеком из плоти и крови. Ее рождение далось им дорогой ценой: они исчезли. Брошенная на произвол судьбы, эта женщина должна была любой ценой скрываться от харонцев, пока не родит ребенка. Она решила стать одной из жриц любви на полях сражений, затеряться в водоворотах войны. Харонии бы не пришло в голову искать ее там. Когда ты родился, она заботилась о том, чтобы ты мог проводить время с солдатами, встречавшимися на ее пути, учиться у них ратному делу, чтобы впоследствии сделаться исключительным воином, который сумел бы противостоять харонцам. Так было до того самого дня, когда они отыскали ее... Твой разум задул воспоминание о той ужасной ночи, как гасят свечу на рассвете, но правда остается правдой, Януэль. Это харонцы напали в ту ночь на ваш фургон и убили твою мать.
      Слова учителя уже не доходили до сознания Януэля. Обстоятельства его рождения вдруг оказались необыкновенно значительными; он все еще не мог поверить в магическое происхождение своей матери и в ту особую роль, которая была ему уготована Волнами.
      - Но этот ужасный удар по будущему людей не означал победы Харонии. Конечно, если бы ты был убит той ночью, то ничто уже не препятствовало бы медленной смерти Миропотока. Но ты выжил. Совершенно удрученный случившимся, ты скитался до тех пор, пока мэтр Грезель не обнаружил тебя и не заметил твоих сверхъестественных способностей. Грезель не знал о твоем происхождении. Благодаря тому что он был фениксийцем, он прочел в твоих глазах особую жажду жизни, глубинное желание взять верх над смертью, а Возрождение Фениксов как раз и давало возможность сделать это. Он не ошибся. В твоей крови течет магия Волн. Лишь она одна позволила тебе выстоять при Великом Объятии с Фениксом Истоков. Только благодаря ей ты сумел высвободить Желчь. Потому что таково твое призвание и такова была воля Волн.
      Несмотря на потрясение, Януэль прервал его:
      - Но почему это случилось именно тогда?
      - Что ты имеешь в виду?
      - Почему я высвободил Желчь этого Феникса?
      - Потому что он восходил к Истокам, когда была создана стена пепла. Твоя сила может быть направлена только на первородных Фениксов. Во время контакта с огненными птицами Седении она не могла проявиться. Возможно, только случаю мы обязаны тем, что обнаружили тебя. Если бы ты не был избран для участия в празднестве императора, Волны никогда бы не отыскали твой след.
      Януэль опустил голову. Он был в смятении.
      - Нас так немного осталось сегодня. Едва ли наберется несколько сотен Волн, рассеянных по всему Миропотоку. Теперь мы должны думать о будущем, защищать тебя и обучать то тех пор, пока ты не станешь настолько сильным, чтобы проникнуть в Харонию.
      Януэль окинул взглядом зал. Феникс в его груди пел радостную и торжественную песнь. Песнь судьбы.
      - То есть я тот, от кого зависит, погибнет ли Миропоток или будет жить... - с трудом выговорил он.
      - Именно так, - подтвердил наставник.
      - Никто, кроме меня, не может проникнуть в Харонию?
      - Нет, есть такие, кто смог бы. Но ни у кого недостанет силы высвободить Желчь Фениксов, чтобы испепелить королевство мертвых.
      Януэлю показалось, что в голосе Фареля прозвучало некое сомнение. Тот продолжал:
      - Потребовались бы века на то, чтобы повторить магию импульсов, сотворивших твою мать. К этому времени на поверхности Миропотока не останется ничего, кроме пыли.
      - Вы о чем-то умалчиваете, наставник.
      Призрак вздрогнул и прошептал:
      - Харонцы ищут тебя. И здешние власти тоже. Имперские войска в любую секунду могут начать штурм... Ты прав, я умалчиваю о том, что у нас очень мало шансов на успех, что твоя жизнь под угрозой, а может быть...
      Януэль задумчиво посмотрел в сторону. Он не ведал, откуда взялось у него убеждение, что будущее противостояние будет безжалостным и потребует от него куда больших жертв, чем все испытания, через которые ему уже довелось пройти. Мысль об этой неизбежной борьбе наполняла его ужасом, но ему и в голову не приходило отступить, отказаться. Память о матери жила в нем. Он знал, что ее любовь к нему вовсе не была продиктована Волнами и что любила она его не за то, что ему предстояло спасти Миропоток. Слезы наворачивались у него на глаза, когда он вспоминал, как она умела его приласкать, когда он пугался темноты. В такие моменты она была уже не волшебным существом, а его мамой. Просто мамой. И вероятно, именно уверенность в этом придала ему решимости. Да, он готов взвалить на свои плечи будущее, ответственность за судьбу Миропотока.
      Он думал о своих друзьях, о Силдине и особенно о Шенде. Он боялся, что драконийке не удалось скрыться от Грифонов, бросившихся за ней в погоню. Януэль все же надеялся, что она была захвачена в плен, но не убита. И ради нее он не отречется и будет бороться до конца.
      Наконец он осознал, что в его жизни появился смысл и что он заключался в том, чтобы исполнить долг перед людьми.
      Старейшина лиги откашлялся:
      - Нужно немедленно действовать. Нам следует поместить Януэля в укрытие. Здесь он больше не в безопасности. Я боюсь, как бы появление Дракона не подтолкнуло солдат к началу штурма, который долго откладывался. - Он как-то сник. - Увы, я не сумел отвести опасность, - пробормотал он. Эта Башня скоро будет захвачена.
      - Вы не можете этого допустить! - воскликнул Януэль.
      - Нет? Однако нам придется пожертвовать своей жизнью, чтобы спасти тебя.
      - Это нелепо!
      - Я бы так не сказал, мой мальчик. Миропоток ценнее, чем двести фениксийцев, пусть даже они являются и лучшими кузнецами империи. Ты дошел сюда, чтобы найти ответ. Мэтр Фарель сказал тебе главное: твоя жизнь, Януэль, важнее, чем что бы то ни было на свете. А сейчас прежде всего мы должны убедиться с помощью магии Огня в том, что Желчь больше не течет по твоим венам. Потом ты сможешь открыть свое сердце и научиться у твоего Феникса магии, которой владеют только самые старые фениксийцы. Сейчас самое время заняться этим.
      - Потом мы отправимся в Каладрию, - добавил Фарель.
      - В Каладрию, мой учитель? - спросил Януэль.
      - Ты сможешь скрываться от харонцев у белых монахов, познавая могущество Огня. Уже сейчас Волны мчатся сюда, чтобы открыть тебе путь в Каладрию.
      Молодой фениксиец обратился к старейшине Лизьену:
      - Учитель, вы не можете позволить Церкви проникнуть сюда. Попробуйте хотя бы покинуть Башню, воспользовавшись Фениксами!
      - Нет. Я против того, чтобы фениксийцы спасались бегством. Даже под игом Церкви мы сможем приносить пользу, выковывая оружие для борьбы с Харонией. Мы потеряем независимость, но с точки зрения Завета это не будет поражением. Януэль, мы стоим на пороге войны не на жизнь, а на смерть. Наши традиции не имеют в этих обстоятельствах особого значения... Больше нет ни фениксийцев, ни грифийских жрецов. Есть мужчины и женщины, готовые словом и делом бороться за существование Миропотока. Поддаться гордыне было бы огромной ошибкой. Пусть мое сердце разрывается при мысли о том, что мне придется открыть врата этой Башни, я считаю, что нужно сделать все, чтоб помешать Харонии. И лично я убежден, что каждый выкованный в этих стенах меч поможет выиграть немного времени, чтобы ты успел усовершенствовать свои умения.
      Януэль замолчал. Он был впечатлен проницательностью старейшины. Он сознавал, насколько решителен был этот человек, посвятивший всю жизнь фениксийской лиге и вот теперь отдававший ее в руки империи. Януэль пообещал себе, что никогда его не забудет и будет стремиться стать таким же благородным, как он.
      По знаку старейшины девять великих мэтров Огня поднялись и окружили Януэля.
      - Я тебе завидую, - признался благородный старец, по-дружески улыбаясь. - Носить в своем сердце Феникса Истоков... Но нужно убедиться в том, что Желчь больше не угрожает вселиться в него.
      - Однако именно мне предназначено впоследствии высвободить Желчь...
      - Это верно, но этот Феникс должен стать твоим самым близким союзником, тем, кто научит тебя высшей магии Огня. Поэтому он должен быть чистым. Совершенно чистым.
      Растворившись во мраке, Фарель, превратившийся в Волну, с интересом наблюдал за тем, как мэтры Огня кружатся вокруг Януэля. Они встали в круг и взялись за руки и гортанными голосами произнесли торжественную молитву. Это было заклинание злых духов, силу которому придавал Огонь. Основатели лиги, создавшие учение Завета, с помощью этого древнего ритуала, которым пользовались белые монахи Каладрии, оградили себя от опасностей, которые несла в себе Желчь. Только мэтры Огня могли его совершать без риска для своей жизни.
      Их руки вспыхнули ярким пламенем. Блуждающие огоньки отделялись от сцепленных пальцев и сливались в огненные столбы. Они росли и медленно склонялись над Януэлем, образовывая над ним сверкающий свод. Юноша поднял глаза и увидел, что в центре появился еще один столб, темно-красный, и он движется к нему. С помощью заклинаний мэтры поместили этот столб прямо над головой фениксийца.
      Он почувствовал сильную боль. Из глубины его души вырвался страшный крик, мышцы свело судорогой, и его тело выгнулось назад. Потом его сознание распалось и растворилось в пламени, так что мэтры могли отыскать в нем малейшие частицы Желчи. Красное пламя лизало его череп изнутри. Огненные слезы текли по щекам Януэля, пока огненный столб внедрялся в его сердце. Тем временем для Феникса открылся вход в сознание девяти мэтров Огня. Волшебные силы приказывали Хранителю подчиниться и тоже слиться с пламенем, чтобы очиститься в нем. Он послушался, ведомый древней литанией, которую растрескавшимися губами произносил Януэль.
      Сконцентрировав все внимание на ритуале, наставники не заметили, как ковры, покрывавшие стены, на глазах истлели и превратились в пыль. Только мэтр Фарель вдруг ощутил, что атмосфера в зале изменилась; по нему пронесся ледяной ветерок, будто единственное слуховое окно, выходившее на улицу, вдруг распахнулось. Прожилки его прозрачного тела стали фиолетовыми в тот самый момент, когда дубовый стол мгновенно покрылся трещинами и его ножки стали оседать. Даже стены почернели, в воздухе повеяло трупным запахом Харонии.
      Охваченный ужасом, призрак отчетливо видел, как в проломе Темной Тропы, захватившей Зал Советов, материализуются черные силуэты. Фигуры были еще нечеткими и двигались как будто за какой-то пеленой, но, едва мэтры Огня осознали их присутствие, Харония вторглась в Миропоток.
      Двенадцать харонцев возникли в отблесках, исходивших от огненных арок, возведенных высшими наставниками лиги. Под костяными капюшонами, выраставшими прямо из плеч, угадывались мертвенно-белые вытянутые лица и маленькие зеленоватые глаза, блестевшие из-под опухших век. Их руки со вздувшимися венами торчали из доспехов, похожих на панцири насекомых, а исполосованные шрамами груди были обнажены. Лохмотья человеческой кожи, кишащие насекомыми, свисали со скелетов. Эти разлагающиеся трупы молча шли по залу, держа в руках кинжалы с изъеденными ржавчиной лезвиями.
      Благодаря мэтрам Огня, которые исследовали его душу, Януэль почувствовал проникший в его ноздри запах харонцев. Он тотчас попытался избавиться от огненного столба, который причинял ему такие мучения. Паника, царившая в зале, начала подтачивать пламенный свод. Арки изгибались, и наставники, оказавшиеся в ловушке собственной магии, употребляли всю силу воли на то, чтобы не дать обрушиться конструкции. Но свод неумолимо оседал.
      Януэль догадался, что наставники, лишенные защиты, стараются завершить обряд, так как их разумы вот-вот вспыхнут в пламени, образующем свод. Он также понял, что, выйдя из-под свода, тем самым обречет их на смерть. Все держалось лишь на его теле.
      Первый проникший Темной Тропой харонец подкрался сзади и перерезал горло от уха до уха одному из мэтров Огня. Из пересохшего горла Януэля вырвался крик. Свод содрогнулся. Из-за гибели наставника-фениксийца пламя вышло из-под контроля и охватило все вокруг.
      Другие харонцы последовали примеру первого. Януэль оказался перед страшной дилеммой - прерывать ритуал или нет. Но в этот момент из тьмы донесся голос.
      - Остановитесь! - приказал он харонцам, которые убили еще нескольких наставников.
      Утративший свою телесную оболочку, Фарель смотрел на вновь прибывшего и не верил своим глазам. Черты лица, видневшегося из-под капюшона харонца, напоминали...
      ГЛАВА 27
      В сверхъестественной тишине это существо приблизилось к Януэлю. Обойдя его, оно положило голову ему на плечо.
      - Друг мой, Януэль, - прошептало оно, проводя коггеобразным ногтем по его горлу.
      Януэль подавил невольно вырвавшийся у него возглас ужаса.
      Силдин, это был он.
      - Я так рад снова тебя увидеть, - сказало чудовище. - Я так долго ждал этого момента.
      Януэль вспомнил своего товарища таким, каким он запечатлелся в его памяти, когда покидал Башню с учителем Дирио. Мурашки пробежали у него по спине от этого могильного голоса, этого смрадного дыхания.
      - Я знаю, что изменился... - ухмыльнулся Силдин. - Но зачем нужна красивая внешность, если ты умер, ведь покорять красавиц больше не нужно. Можно добиться куда большего, внушая страх.
      - Силдин, - прошептал Януэль, как будто звучание этого имени могло изгнать харонца и поставить на его место прежнего друга из Седении.
      - Не бойся ничего, я просто пришел за тобой.
      - Послушай, я никуда не пойду.
      - Развей свои иллюзии. И... посмотри на меня. Неужели ты станешь судить меня по одежке? По уродливому телу, которое служит мне оболочкой? Нет, потому что ты Януэль-фениксиец и ты не обращаешь внимания на внешность, не так ли? - Он слегка коснулся щекой щеки Януэля, и тот вздрогнул от этого ледяного прикосновения. - Что ты видишь под этой гниющей плотью? - продолжал он. - Твоего лучшего друга. Самого нежного и верного из друзей. Я хочу, чтобы ты понял, за что мы сражаемся, Януэль. Я искренне хочу, чтобы ты увидел те горизонты, которые открывает смерть. Ты считаешь, что харонцы всего лишь звери, алчущие крови и лишенные интеллекта? Конечно нет. Тогда какая разница между мной и тобой? Я тоже борюсь за выживание, за наше выживание... Не говори ничего. Я не лгу тебе, Януэль, я говорю тебе о королевстве, где смерти больше не существует, потому что мы вечны. Странный парадокс. Пойми, у тебя нет права судить нас по тем ужасным оболочкам, которые заменяют нам тела. Пойми, что наша борьба справедлива...
      - Нет, - отрезал фениксиец.
      - Почему? Ты даже не пытаешься поразмыслить, потому что боишься смерти, будучи уверен, что тебе придется влачить жалкое существование. Все наоборот, Януэль. Жизнь, та единственная жизнь, которая стоит того, чтобы ее прожить, начинается в Харонии. С нами ты больше не будешь знать страданий, ты будешь бессмертен.
      - Вы безжалостные захватчики, - ответил Януэль, - вы никому не оставляете права выбора, права выбрать эту жизнь, жизнь в Миропотоке...
      - Иначе нельзя, это простая необходимость, - раздраженно ответил Силдин. - Когда весь Миропоток вольется в Харонию, проблема снимется сама собой.
      - Но что происходит сейчас! То, что я вижу, - это безжалостная армия, опьяненная ненавистью, у которой только одна цель - подчинить все королевства своей власти. Может быть, у тебя есть для этого какая-то глубинная причина. Возможно, вечность, даже в смерти, в конечном счете ведет к мудрости... Но я так не думаю. Я абсолютно уверен, что это не так.
      - Ты отказываешься видеть в смерти высший смысл?
      - Я отказываюсь признавать вашу борьбу праведной. Если бы она была таковой, вам не нужно было бы нас убивать, чтобы убедить в этом.
      - Тогда ты не оставляешь мне выбора, ученик Януэль...
      Именно в этот момент Януэль принял решение. Через пламенный свод он обратился с вопросом к выжившим наставникам, и все ответили ему утвердительно. Силдин не услышал их прощальных слов и не заметил, как Феникс внезапно расправил крылья в огненных всполохах.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15