Убийц было несколько; они стояли и разговаривали, ни капли не спеша. Один из них был высокоросл и крепок телом - этот говорил с выражением начальника. Родион мог хорошо видеть его профиль: профиль был похож на ромб из учебника по геометрии - выступающие подбородок и макушка, вдавленный лоб. Человек-ромб говорил, жевал и потирал губу одновременно. Закончив речь, он надел темные очки, чтобы защититься от света фонарей. Две лампы взорвались невдалеке и стало чуть темнее. Второй убийца имел длинные темные волосы до плеч, которые сделали бы честь любой женщине, и небольшую бородку. Он держался незавивимо и стоял в стороне. Третий был военный в форменной фуражке и с погонами. Сколько звездочек было на погонах Родион Попыкин разглядеть не мог. Военный тоже был в темных очках, поверх очков торчал козырек фуражки, лба совсем не было. Военный имел светлые усы. Четвертый выглядел довольно мирно, хотя имел огромную кобуру на поясе. К кобуре было приделано колечко, наверное, для красоты. Человек с кобурой был в темном комбинезоне со множеством карманов и пуговиц. Пуговицы зловеще блестели в свете ламп. Пятым был ребенок лет десяти, ходивший на костылях. Ребенок ходил кругами как велосипедист на треке и не обращал внимания на остальных. Наверное, его просто не с кем оставить дома, подумал Родион.
      Человек-ромб договорил, выплюнул что-то, достал из-за пазухи пистолет и выстрелил воздух. Бог знает, зачем он это сделал, но Попыкину стало совсем страшно и он втиснулся за штору.
      Кто-то вошел в комнату. Попыкин вынул одну из свинцовых пластин и сжал в руке. Правда, пластина была слишком тяжела для хорошего оружия; руку сразу потянуло к потолку.
      - Эй, - прошептала Анастасия, - не бойтесь, это я.
      - Что случилось?
      - Нас предали.
      - Кто?
      - Все кроме меня, - сказала Анастасия и заглянула за штору. На её лице светилась цветочковая тень занавески.
      - Кто эти люди? - спросил Попыкин.
      - Конкуренты. Тот волосатый считает себя благодетелем человечества, но летать не умеет. Он хочет вас убрать. Будем уходить через крышу.
      - Но как?
      - Вы же умеете летать, - сказала Анастасия.
      Попыкин выбрался из-за шторы и вынул ещё несколько свинцовых пластин из пояса. Анастасия обвила его рукой и ногами чтобы уравновесить силу тяжести. Второй рукой Анастасия держала букет из огромных роз. Таких больших цветов Попыкин никогда не видел. Они поплавали в пространстве, чтобы проверить маневренность и Попыкин сказал:
      - Мне так неудобно, цепляйся за спину.
      Анастасия переползла на спину. Теперь она стала удобным прикрытием от выстрелов сзади. Кое-как протискиваясь в отверстия, они выбрались на крышу. Анастасия все ещё сжимала букет роз.
      - Выбрось розы, - сказал Попыкин.
      Анастасия не выбросила.
      Попыкин оттолкнулся ногами и плавно перелетел на соседнюю крышу. Они летели чуть выше фонарей, поэтому были почти невидимы. Убийцы внизу продолжали разговаривать, но теперь говорил военный. Человек-ромб слушал, человек с кобурой сел на траву, а мальчик на костылях продолжал накручивать круги. Попыкин уже взялся за жестяной ободок крыши, когда щелкнул выстрел, на этот раз стреляли без глушителя. Он почувстовал сильный толчок в спину и судороги Анастасии.
      - Что там?
      - Попали.
      Одна из огромных роз выпала из её руки и улетела вверх, на землю. Мальчик на костылях прекратил кружиться и поспешил к цветку.
      - Только не отпускай меня, - взмолился Родион Попыкин, - у меня всего три пластины в поясе. Я не хочу падать в небо, не хочу!
      - Пока держусь, - сказала Анастасия.
      Они проплыли над крышей и прыгнули на следующую. Попыкин видел над головой мальчика с пистолетом. Мальчик целился, остальные обьясняли ему как нужно стрелять. Военный направлял руку мальчика.
      Мальчик выстрелил и попал. Анастасия снова задергалась и её хватка ослабла. Еще одна роза выпорхнула и умчалась к земле.
      - Попал? - спросил Попыкин.
      - Попал. Но я ещё могу держаться.
      Попыкин подумал о том, как мудро он сделал, поместив Анастасию сзади. Он снова прыгнул и перелетел на крону высокого каштана. Ветви едва прогунлись под их тяжестью. Попыкин расположился так, чтобы Анастасия прикрыла его от выстрелов.
      - Зачем ты так? - спросила она, снова переходя на ты.
      Совсем рядом с ними стоял столб с фонарем. Фонарь ослеплял и темнота казалась чернотой. В лампочке что-то булькало и прыгали искорки.
      Порыв ветра сорвал их с кроны и они стали медленно опускаться.
      - Почему мы падаем? - испугался Попыкин.
      - Лишний вес, - сказала Анастасия совсем тихо, - во мне два лишних кусочка свинца.
      Вдалеке щелкнул ещё один выстрел и ещё одна роза взлетела и упала в траву.
      - А как же розы? Разве они не весят?
      - Теперь три лишних кусочка.
      Они лежали на траве, совсем рядом с последней розой. Анастасия дышала с хрипом и розовой пеной на губах - прострелены легкие, подумал Попыкин, что же делать? Она не сможет держать меня долго!
      - Зачем ты брала розы? - спросил он.
      - Для равновесия, - её губы почти не шевелились, - каждая роза весила девять грамм. Когда они попадали, я выбрасывала одну. У меня было всего три, больше трех пуль я бы не выдержала...
      - Роза не может весит девять грамм! - почти закричал Попыкин.
      Анастасия молчала, освещенная лампой как пожектором. Попыкин впервые обратил внимание на её лицо. Лицо как лицо. Только сегодня волосы причесаны и заколоты. Впалые виски. Бледная, почти болезненная худоба, как у балерины. Большие глаза неопределенного цвета, которые ещё не закрылись. Уши торчат в стороны (необыкновенная лопоухость) и неправильно изогнуты, как будто были сломаны в детстве и не так срослись. Брови дергаются и поднимаются, собирая в морщины кожу на лбу. Такие морщины есть у всех очень худых женщин. Точка на коже лба - на том месте, где индианки рисуют красный кружочек. Пальцы вцепились в его одежду и не отпускают.
      - Роза не может весит девять грамм!
      Убийцы появились в конце аллеи. Человек с пуговицами стал на одно колено и прицелился. Попыкин рванул Анастасию и закрылся ею. Раз, два, три - ещё три толчка в умирающее тело. Ее пальцы разжались и Попыкин ощутил необыкновенную тяжесть во всем теле. Его колени подогнулись и он упал на траву рядом с Анастасией. Вот роза - огромная, красная и с золотой вышивкой на лепестках. Как же он не догадался, что розы были не настоящими. Такими большими настоящие розы не бывают.
      Он взял розу и покачал её в руке. Роза была почти невесома, сделана из какого-то особенного материала. Он отстегнул свинцовый пояс, встал и спрятался за дерево. Небесное тяготение больше не мешало, он стоял на своих собственных ногах. Преследователи не спешили; они снова остановились для совещания. Попыкин побежал по направлению к дому, едва переставляя отвыкшие от земной тяжести ноги.
      ...Он стоит среди восторженной толпы. Ближайшие склонились в почтении. Он вынимает пластинку из пояса и начинает подниматься. Вначале медленно, потом быстрее. Люди преклоняют колени в молитве. Он поднимается все выше над городом, домами, облаками. Воздух синеет. Облака прилипают к земле и подметают её своими тенями. Блестит, извиваясь, нить реки. Река течет к морю. Море уже появилось из-за горизонта, изогнутое как чаша. В фиолетовом небе цвета ночи загорается звезда, это Альфабаран, других названий он не знает. Он срывает Альфабаран с неба и бросает его неблагодарному человечеству. Неблагодарное человечество ликует.
      Таким было его любимое сновидение в течение последующих тридцати трех лет.
      COUNTRY OF WELL
      1.
      Первый колодец они встретили сразу же, вильнув вместе с дорожкой за близкий поворот.
      - Можете пить, - с заученным радушием сказала гидесса, но никто, кроме любопытного англичанина, не откликнулся на предложение. Девочка заплясала через скакалку, попадая в такт со свистом ласточек. Нет, это ласточки попадали в такт.
      Мистер Гейл наклонился над водой, которая лишь на два пальца не доставала до венчика. Вода была чистой и казалась выпуклой, как линза. Он выдохнул воздух и услышал свой выдох, отраженный и усиленный колодцем. Коснулся воды губами и вздрогнул: вода была мягкой и теплой, как поцелуй. Светилось отражение с ярким белком глаза и ослепительно зеленой щелью в умиротворенной дощатой крыше. По отражению пробежала волна выдохнутого воздуха. Он сделал несколько глотков и выпрямился:
      - Слишком теплая вода.
      Ласточка влетела под крышу колодца и забормотала булькающим голоском.
      - Вода теплая даже зимой, - ответила гидесса, обведя взглядом потенциальных слушателей (слушатели не использовали потенциал), - теплая из-за работы механизмов, она будто живая кровь. Но очень чистая. Все двинулись дальше. Девочка постояла, наступив пяткой на скакалку и заломив за спину худые руки, и запрыгала вслед за людьми. Мальчика тащили за руку и он отставлял другую, изображая самолет.
      - Well, well, - начал англичанин и сбился, услышав шум.
      Что-то заскрипело в кустах.
      - Не произносите этого слова, пожалуйста.
      - Почему?
      - Он думает, что вы его зовете.
      Маленькая группа приостановилась.
      - Вы сказали "думает"? - заподозревала старуха в очках.
      - То есть, реагирует на это слово. В общем, он понимает все слова английского языка и несколько слов на многих языках мира, даже на вьетнамском, но так реагирует только на Well, думает, что его зовут.
      - Это мило, - сказал мистер Гейл, - но что же все-таки так трещало в кустах?
      - Он двигался в вашу сторону, - ответила гидесса.
      - Но он ведь вкопан в землю, не так ли?
      - Конечно, но современная техника может все. Экскурсия проходила по стране колодцев,"Country of Wells", как она называлась в проспектах и афишах, или "Country of Well", как она называлась на вывеске, потерявшей последнюю букву. Что-то похожее на Дисней-ленд в авангардном стиле. Программка обещала выдающиеся чудеса техники и обещала 144 тысячи колодцев, причем каждый вполне индивидуален. Гораздо сильнее японских каменных садов с терпкими непризносимыми названиями.
      - Их, как, ровно 144 тысячи? - спросил англичанин.
      - И да, и нет. Они ведь умирают и способны размножаться. Они совсем как люди. Они так похожи на людей, что иногда...
      - Они размножаются половым способом? - заинтересовалась Стенни.
      - Нет, почкованием. Половое размножение слишком трудно сымитировать.
      - Значит, ничего не умеет ваша техника.
      Гидесса оставила без внимания последнюю фразу.
      2.
      Стенни была невысокой брюнеткой с воздушными волосами и утиным выражением носа. Ей было двадцать два, но она двигалась, изображая маленькую девочку или танцовщицу: отводя кулачки в стороны и по-утиному переставляя лапки. На ней было симпатичное платьице до половины того, что выше колена. Платье было рябого оттенка и с непомерным хлястиком сзади. На её плече болталась кожаная сумка, почти пустая.
      Они начали отставать понемногу и, когда группа скрылась за деревьями, Стен положил руку ей на плечо. Стен был низкого роста, ещё ниже её, поэтому класть руку на плечо ему было неудобно. Рука сползла вначале на локоть, потом на талию, потом ниже. - Пошли куда-нибудь, - сказала Стенни. - Мне надоело стоять на этой заплеванной дорожке. И не говори этого слова, я не хочу, чтобы механические колодцы бегали за нами.
      Они сошли с дорожки и пошли в сторону дальних зеленых холмов. Идти было неудобно: почва песчаная, пересыпчивая, грячая, едва прихваченная нитями травы, а туфельки состоят из одной подошвы и золотого блеска, держутся Бог знает на чем, зато красиво. Она решила покапризничать.
      - Я устала.
      - Но что же делать? - удивился Стен.
      - Я ничего не хочу.
      - Тогда не нужно было идти.
      - Вот именно.
      Испортив настроение, она успокоилась.
      Невдалеке виднелось бледное подобие грота, цементная бутафория с деревянными скамеечками. Бутафория стояла в стороне от основного маршрута, поэтому скамейки явно не просижены. Пол зарос мохом и хваткой ползучей травой, под потолком гнезда ласточек.
      - Я хочу пить.
      Она окунула нос в ближайший колодец, с носа прыгнула капля, родив серебрянное разбегание кружков.
      - Невозможно пить такую теплую воду. Им нужно продавать пепси здесь.
      - Но, дорогая, это же колорит.
      - Обьяни мне, что такое "колорит".
      - Не могу.
      - Тогда молчи, несчастье.
      Они вошли в грот и Стен положил руку ей на коленку. Стенни подвинулась ближе. Как-то незаметно они очутились на самой дальней скамейке. Она обняла мягкую шею и притянула. Минуты превратились в минутки, засуетились и сбежали.
      - Что такое? - спросила она, - мы здесь полчаса?
      Стен тоже посмотрел на часы и подыграл:
      - Не может быть.
      Она приподнялась из широких обьятий (Стен был низким, но широким, напоминал полную женщину - если плохое настроение, очень сильно напоминал, а обижался, если скажешь), приподнялась из обьятий и посмотрела на тропинку, по которой они пришли.
      - Что-то здесь не так.
      - Да, - сказал Стен, не глядя.
      - Я говорю, - сказала она и помолчала, - я говорю, что колодцев раньше было меньше. Вот этих двух точно не было. Кто их позвал? Ты говорил Well?
      - Я повторял только твое имя, - Стен подкрался за ушко, отстань, щекотно, не отстал, молодец.
      - Тогда откуда они взялись?
      Один из колодцев пошевелился, зашуршал песок.
      - Я знаю, почему здесь песчаная почва, - сказал Стен, - в твердом грунте они бы не смогли передвигаться. Наверное, раздвигают песок вибрацией или чем-то таким.
      - Ой, только без умных мыслей, пожалуйста! Они все время на нас смотрели.
      - У них нет глаз, - сказал Стен.
      - Тогда зачем они приползли? И так бесшумно. Ты уверен, что они размножаются почкованием?
      - Толстушка так сказала (гидесса была миловидно-отвратительно полной, на той грани упитанности, где миловидность превращается в безобразность), толстушка сказала, а ей видней. - Кыш! - закричала Стенни. Два колодца медленно зашуршали и стали удаляться. За ними оставались волнистые углубления на песке. Один из них останавливался на каждом шагу и, казалось, оборачивался. Оборачивался он с совершенно женским видом.
      - Да, - сказал Стен по поводу этого, - они, видимо очень интересуются половым размножением. Все же создатели их обделили.
      - Бедняжки, - ответила Стенни, - они так похожи на людей.
      Догоняя группу, она развлекалась тем, что несколько раз звала колодец и прогоняла - распространяла женскую власть в новую область. Наконец, колодец обиделся и ушел насовсем.
      3.
      Господин Brikovsky был поэтом. Господином он был для почитателей, а для друзей просто Мишель. Друзей он имел во многих городах мира и помногу в каждом, так как был человеком довольно легкомысленным. Довольно легкомысленным во всем, что не касалось поэзии. Он был в легком бежевом костюме, бежевых туфлях и огромных солнцезащитных очках, совсем не модных. Его манера говорить покоряла.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.