Александр Гейман
      П О Г О Д А. У Т Р О
      МАМЕ и ТАНЕ
      * * *
      У подъезда пятиэтажки,
      Где с пригоршней розовых саж
      Ходит ветер играть в пятнашки
      И бежит на шестой этаж,
      Происходят странные вещи:
      В белых дымках глаза и тень
      Ночь укрыла, что в этот вечер
      На свиданьи она и день,
      У стекла - золотые ахи,
      У деревьев - хороший смех,
      Утра нет, а цветами пахнет,
      Голубыми, счастливей всех.
      На прозрачных ресницах, в высях,
      Там, где ветра этаж шестой,
      Не дошел и остался, высох,
      Звездный капающий слепой.
      Дом ещё улететь качнулся,
      Люди видят небо и птиц,
      У людей красивые чувства
      И прекрасная правда лиц.
      11.05.1981
      * * *
      Надену шлепанцы, с полпачкой папирос
      Часок возьму и пошатаюсь вдоль по улице.
      Уйму-ка сердце, городом порос,
      Пусть вечер сам проталкивает пульсы.
      Там, как под росами, под птичьим языком,
      То - ощутима, то - неощутима,
      Весенне важничает, - нет, не звукоем,
      А певчая какая паутина.
      Там - посмотри - с размерностью рассад,
      Глазей и тронь хоть голыми руками,
      Стрекозы в ветках ивовых растят
      Пока вполголоса зеленое дыханье.
      И дрожь листов, а дом близ разжевал
      Теней серебряным, подробным переплеском,
      Что вот, мол, на зиму где брали кружева
      Светить луне, стекая с занавесок.
      То россыпи таких пахучих стрел,
      Что будто даже не черемух и сирени,
      А, видно, август, август прилетел
      Из августейших воздухов с вареньем.
      То мошки - в пляс, то в небо - тополя,
      То с верою прожорливой, святою
      В траву зеленую пускается земля,
      Захватывает дух над высотою.
      А в небе пар невиданных чудовищ,
      Луны и звезд неслыханная кладь,
      На их горбах. Вечерний Мед Медович
      Повсюду в воздухе и отпустил молчать...
      23.05.81
      * * *
      Ее чуть приоткрытый рот,
      Певучий полуооборот,
      Смотри, - на белый свет одна,
      Шагнула и цветет.
      Ее смятенье и глаза,
      Зрачков и воздуха гроза
      И пред грозой голубизна,
      И линий переход.
      Как в шепотах звездосложенья
      Туман окутывает сад,
      Над нею - дымка и круженье
      Ухаживает аромат.
      Еще пугаются шаги,
      К груди прижаты кулачки,
      И только тень и уголки
      В касаньи сквозняков.
      Но чуть в разлете - локотки,
      И придыхают лепестки,
      И засквозили лепетки,
      И море лепетков.
      Обмолвней звездного на влаге,
      Кромешнее порывов вьюг,
      У кромки мира в полушаге
      И откровенье, и испуг.
      Еще, стесняясь, медлит кисть,
      Еще быть день остерегись,
      Ударить молния не смей
      И гром её минуй.
      В ней мир дыханье затаил,
      Над ней тревоги утолил,
      И в мире цвесть поверил ей
      На шаг и поцелуй.
      30.04.82
      * * *
      Белый январь и желтый март,
      Как сохнущий фыркающий кот,
      Из кожи в кожу впадает год,
      Сто настроений берет на зуб.
      Алый скворечного звона май,
      Пахнет водой,
      как и июнь,
      Лужа, где лопнули пузыри,
      И вот уже плещутся небеса.
      На травной слюне - это июль,
      Скрип кузнецов и глаза стрекозы.
      Красный коричневый хриплый октябрь,
      Простудился, глотая дождь,
      Звезды в клякс фиолет декабрь,
      Черный апрель, где жирный крик
      Почвы, солнечных веток: дай!
      И пар и копоть с органных горл,
      Тучами схваченный аккорд,
      Дымчатый мажущийся ноябрь.
      Из неба в небо влетает год,
      В погодах ночует и днюет год,
      Как кожи носит, - и вот, когда,
      Как журавли в просторе, - звук,
      Влаг губами окликнут цвет,
      Ставь паруса, - и снасть, и высь
      Настороже - шагни и мчись,
      Самая гулкая синь сентябрь.
      5.02.81
      * * *
      На лучах иного солнца, далеко,
      Голубой мерцающий цветок.
      Ему утром чашу лепестков
      Моют воды и туманов молоко.
      И капель из чаши у цветка,
      И круги по чаше озерка.
      И тогда мне дышится легко.
      А ещё за мириады звезд,
      Завиваемых в космический Мальштром,
      Забывается и успокоен шторм,
      И не бьется о высотный мост,
      Что вознес пролеты к облакам,
      И помчался вдаль за океан.
      Льется высь, и свежесть солона,
      Пьется радость птицами взахлеб.
      И с многоэтажный небоскреб
      Вырастает новая волна.
      И ужасна вздыбленная зыбь,
      Виснут тучи, каменнее глыб,
      И орет в раскинутый шатром,
      В воздуха свинцового Мальштром,
      Словно в раковину с пеною у губ,
      Словно тесны дно и берега,
      Темных вод беспамятная глубь,
      Бешеный творится ураган.
      Только мост, как парусный корабль,
      Рассекает молнии и хлябь.
      И тогда мне тягостно невмочь.
      Грозную вдыхаю чью-то мощь,
      А где космос, звездами космат,
      Дышит в озеро, и шепоты, и ночь,
      У цветка тревожен аромат,
      И мерцание, печальное, как дождь.
      июль-август 1981
      * * *
      НАД КРЫШАМИ ГОРОДА СТОЯТ СВЕТЛЫЕ ЗВЕЗДЫ
      Под звездами, меж марли раскрытых окон, гуляет по городу ещё невидимое, неслышное воздухоплавание корабликов тополиного пуха, на улицах пахнет сиренью и на цыпочках ходит ветер, поют уже птицы, скоро будут золотые брызги высоко на стеклах и далеко побегут тени, взойдет солнце, а навстречу ему, с запада, сверкают молнии и катит на город синяя туча.
      Уже зашаркала по асфальту метла, уже дневные бабочки в воздухе, и смотрят в небо первые прохожие на остановках, и подбегает к ним первый троллейбус,
      - и золотые брызги на стеклах, и далеко бегут тени, - и становится жарко, и прохладно в подъездах, и только высыпать из домов всей миллионной толпе народа, зашуметь во все стороны разноцветным машинам, открыться булочным и кафе, - и совсем будет в городе утро.
      А меж тем и туча уже заслоняет небо над городом, подула ветром, гремит громом, брызжет молнией, и ещё одной, и еще, - и вот, прямо из седьмых снов, город от набережной до окраин попадает под небывалый дождь.
      Тут хозяйки бросают кастрюли и кидаются закрывать окна. Что творится на улицах! В пять минут намок и прибит к земле пуховый платок тополей, нет сухого листа и на самых больших деревьях, мокры все камни, все цветные японские зонтики, по колено ручьи на асфальтах, а дождь все прибывает. Как будто, если не вся, то уж никак не меньше, чем пол-Атлантики, собралось в тучи и пришло, и хлещет на город, - то идет, покачиваясь на ходу, как слон с хоботом воды, то воробушком прыгает по подоконнику, то как будто выхлопывают огромный водяной половик и с водой оттуда сыплют громы и молнии. Визгу, смеху на улицах, над лужами стоит пар, и, как яркие медузы, плывут в нем промокшие зонтики, и ныряют в него машины летучими рыбами, и шумят водосточные трубы на стенах, и весь город захлестнут непредсказуемой влагой в узоре и ажуре мимолетности, и пьет дождь, и не может весь выпить земля.
      И кончается дождь. В вымытом городе всюду блестит солнце, лужи, мокрые листья, стекла, - все печатлеет солнце, а с витрин, когда мимо по колеса в воде пробегает троллейбус, срываются одна за другой какие-то золотые стрекозы или бабочки, - большие, огромные, какие, как говорят, водились на Земле когда-то в незапамятной древности. Тогда они летали над душным морем палеозойских болот и гигантскими папоротниками, а сейчас все уносятся в синеву: там солнце, там радуги, там ночью смотрит на город такая бездна звезд, что поди угадай, сколько там есть океанов, какое перед грозой бывает небо и кто, под лучами какой из них, бежит, спасаясь от налетевшего ливня:
      - Мамочки! Какой дождь...
      1982, 1.09.85
      * * *
      В август месяц встанем с рассветом,
      Лужи рыжи и голубы,
      И ко дню без дождя приметы,
      Взяв лукошки, пойдем по грибы.
      Лес из дали взойдет, как терем,
      И сквозь дремы, туманы, плеск,
      Мы тропе повести поверим,
      И тропа нас проводит в лес.
      Будет птичий уже натинькан,
      Привет свежести и заре,
      Заря тонкие паутинки
      Выдаст каждую в серебре.
      Нас окружат взрослые сосны,
      Вверху космами соединясь,
      Отовсюду из капель росных
      На нас глянет множество нас.
      Мы затем перейдем болото,
      Топь утопит наши следы.
      Будет боязно отчего-то
      От коряги из-под воды.
      Разойдемся - и над грибами
      Мы раздвинем мох и траву.
      В глубь далеко, от нас, над нами
      Будет таять в бору "ау".
      Будет воздух - синичник бликов
      Муравьинкой на вкус сластить,
      Пахнуть будет землей земляника
      И черника губы чернить.
      Будет белка шагов пугаться
      И в верхушек скрываться скрип.
      Мы забудем перекликаться,
      Кто нашел самый белый гриб.
      Над просветом гудящей чащи
      Пройдет облако в синеве.
      От небес, высоко ходящих,
      Лес укроет нас, как в траве.
      А под вечер, все снова вместе
      Мы все сложим в один котел
      И подвесить три жерди скрестим,
      И внизу разведем костер.
      Звон комариков и истома,
      Угольки, как зверей зрачки,
      И покойно, почти как дома,
      Только сыро, и плеск с реки.
      А затем тихим соснам в ветви
      Ляжет солнце, как белый груздь.
      Мы вздохнем о когда-нибудь смерти,
      И почувствуем легкую грусть.
      22.09.81
      * * *
      Из сини распростанной,
      Из осени гулкой, гулкой,
      За угол свернув, о простыни
      Ветер ломает скулы.
      Крылатое время года!
      Под голубым предсоньем
      Так тихо земля пустеет,
      Нет сладостней, нет ясней!
      Ветер все убавляет
      Листов золотую пену,
      И мерзнут ночами ветви,
      Уже их укроет снег.
      Клика-то днями, клика
      По поднебесью носит,
      Дышит все ближе север,
      И крылья торопит стай.
      И холодеет сердце
      В хмельной золотой печали,
      И празднику дней отцветших
      Уже говорит: прощай.
      Из сини распростанной,
      Из осени гулкой, гулкой,
      За угол свернув, о простыни,
      Ветер ломает скулы.
      Там, где рыжее рыси,
      Прыгает вниз откос,
      Там, где зашелся высью
      До восходящих звезд
      Купол, и там, где полит
      Алым небес калкан,
      Лес, и далеко поле,
      А впереди полка,
      В солнце по грудь обронен,
      Каленом рубясь ветру,
      Вздыблен на обороне
      Разветвленное Ярый Тур.
      июль 81 - 4.10.84
      * * *
      ПОГОДА УТРО
      Где заставы тумана, как серая пакля,
      Врассыпную и в росы кидаются капли.
      Это, это - седины джинна веселого,
      Исполнив желания, тает взвесь олова.
      Это роясь в присненном, декабрьском, далеком,
      Солнце вьюги сжигает, взбегая вдоль окон.
      Это в космах зеленых и с синею плешью,
      Певчей трелью, и смехом, и звоном увешан,
      Куролеший с рассвета, над зимним насмешлив,
      Заплутавший по городу шляется веший.
      И рассолнце цедя во две трещинки плошек,
      Тигр - о, рыжий! - трезвеет, что он - всего кошка.
      И повсюду украдки цветов и утайки
      Проступают, как солнца снежинки у Таньки.
      И серебряным хлопая пологом ткани,
      Воздух гроз на подходе из долгих скитаний.
      И тогда у окна потянуться до хруста,
      Спохватиться: весна на дворе праздноуста,
      Губы в губы, и все, как в любви признаются,
      Жить, ожить, вновь родиться - проснуться.
      12.05.82