Ч.Б.ГИЛФОРД
      ВЕЛИКОДУШНЫЙ ПРИЗРАК
      Убийство - впрочем, что это именно убийство, знал лишь Клод Криспин, убийца, - произошло среди бела дня, при ярком солнце, но очевидцев, конечно, не было. И потому решили, что это несчастный случай, как то и утверждал сам Криспин.
      Сначала заметили, как он погнал свою лодку с середины озера: он что-то кричал и махал руками сорвиголовам на моторках и воднолыжникам. Выяснилось, что жена его упала в воду, и он никак не может ее отыскать.
      Мгновенно все лодки, некоторые все еще волоча за собой своих лыжников, развернулись и помчались искать место. Его обнаружили по плывущей собаке. Пекинес Момо, маленький забияка, принадлежал миссис Криспин. Собака-де свалилась в воду, лепетал Клод, а жена устремилась следом ей на помощь. И вот перед ними был пес, разумеется, все еще на плаву, но никаких признаков его хозяйки.
      Тогда решили спасти хотя бы собаку, и Момо была втащена на борт одной из лодок, где тут же высказал свою признательность, отряхиваясь от воды и рыча на своих благодетелей.
      Эта часть операции пришлась явно не по душе Клоду. Пекинес сделал свое дело: убедительная причина, почему такая неважная пловчиха, как миссис Криспин, полезла в воду, была налицо, и собака вполне могла бы утонуть.
      Тем временем владельцы лодок попрыгали в воду и усердно ныряли, поднимая тучи брызг. А Клод, наблюдая за ними, заламывал руки, изображая жестокое страдание, - убитый горем несчастный муж, да и только!
      Так продолжалось еще минут двадцать. К этому времени все уже порядком выдохлись, и даже самые усердные ныряльщики вынуждены были признать, что искать миссис Криспин - живую или мертвую - больше не намерены. Когда это довели до сведения Клода, он разрыдался и стал до того безудержно трястись, что кому-то пришлось перебраться в его лодку и пригнать ее к берегу.
      Впоследствии дело приняло официальный характер. Вызвали шерифа, и он прибыл к озеру с парой своих помощников. Начались поисковые работы. Шериф, человек чуткий и добрый, сам подсел к Клоду, дабы выслушать его историю.
      Да, Криспины живут в городе, говорил Клод, и вот уже несколько лет подряд проводят отпуск на этом озере. Очень любят кататься на лодке. Сам он довольно сносный пловец, хотя последнее время не особо практиковался в этом. Миссис Криспин воды не боялась, но плавала очень плохо.
      - Почему же она не надела спасательный жилет, как указано в правилах? - требовательным, но не слишком суровым тоном спросил шериф.
      - Вы же знаете женщин, - пожал плечами Клод. - У моей жены была отличная фигура, в купальнике она выглядела просто изумительно. Ей хотелось получше загореть, а какой загар в спасательном жилете? Вот она и бросила его на дно лодки. Дамское тщеславие, так это можно назвать.
      Шериф понимающе кивнул:
      - И вы говорите, что она спрыгнула из-за собаки?
      Клод постарался, чтобы в его голосе прозвучала горечь:
      - Она любила этого пса так, как любят только ребенка. Всюду брала его с собой, но как собака очутилась за бортом - ума не приложу. Обычно жена носила ее на руках, а на этот раз позволила ей скакать, где угодно. Не знаю, упала ли она или сама спрыгнула. Тварь никогда не отличалась большим умом. И вот - она неожиданно в воде, и моя жена подняла страшный крик. Что ж, мне оставалось только одно: остановить лодку и прыгнуть самому следом. Но жена не стала ждать ни секунды. В следующий момент я увидел, как она спрыгнула в воду сама. Я замедлил ход и развернулся на 180 градусов, но, когда, наконец, подплыл к тому месту, жены моей уже не было. Я отключил мотор и стал нырять, но так и не смог ее найти. Ума не приложу, что стряслось. Она просто пропала.
      Шериф, казалось, понял.
      - Иногда, - сказал он, - когда плохой пловец оказывается на глубине, его, бывает сводят судороги, он начинает тонуть и больше выплыть не может. Это был, я думаю, как раз тот самый случай.
      Таков был вердикт. Об убийстве шериф не обмолвился ни словом: вероятно, эта мысль даже не пришла ему в голову.
      Хотя Клод Криспин и избавился от своей жены, он, тем не менее унаследовал ее бесценное сокровище - Момо. Спасатель вернул ему собаку в тот же день - чистую, сухую, но не в лучшем расположении духа.
      Как только пес был водворен в однокомнатный коттедж, он тут же принялся обнюхивать все в поисках хозяйки и, не найдя ее, скорбно завыл. Оставшись один, Клод мог наконец дать волю своим истинным чувствам. Он нацелился дать ей пинка и почти достиг цели. Этого казалось достаточно: животное шмыгнуло в безопасный угол, дабы поразмыслить там о превратностях судьбы.
      - Альвина мертва, - злорадствовал Клод. Собака уставилась на него, моргая.
      - Я было подумал, что мне придется терпеть тебя. Мне, ведь, надлежит оплакивать свою покойную женушку и лелеять тебя в память о ней. Но это продлится недолго, обещаю тебе. Дни твои сочтены.
      Момо тихо заскулила и, казалось, начала озираться в поисках путей отступления.
      Клод улыбнулся. Ему было хорошо. Довольный, он продолжал:
      - Должен, однако, выразить тебе свою признательность, Момо. Ты отлично сыграла свою роль. Но это тебе не поможет - даже не надейся! Погоди, вот только уберемся отсюда подальше. Плаваешь ты слишком хорошо, чтобы я испытывал тебя на воде. Разве что чуточку кой-чего в твой гамбургер, а потом можешь удобрять мой сад. Дай только добраться до дому, песик.
      Момо проползла на брюхе и улеглась, положив морду между лап. Ей и раньше доводилось сносить недобрые замечания Клода в свой адрес, а сейчас в его тоне слышалась явная угроза.
      Клод прилег на кровать и закрыл глаза. Денек и вправду выдался не из легких. Сначала он лихорадочно соображал, как все это можно осуществить, потом исполнял задуманное, а затем уже изображал тоску и скорбь - и так весь день. Он был вознагражден за все, но и измотан в равной степени. Его клонило в сон.
      И тут собака начала повизгивать. Клод уже почти отключился, когда его разбудило ее тявканье. Чертыхаясь, он сел в кровати и посмотрел туда, где обреталась Момо. Собака уже не стелилась боязливо по полу, напротив, она стояла на задних лапках и, трясясь, виляла хвостиком, являя собой экстаз собачьей преданности. Глаза ее сияли.
      - Привет, Клод!
      Знакомый голос. Голос Альвины. Сначала он был уверен, что либо все еще спит, либо это игра воображения. Он поморгал глазами, стараясь стряхнуть сон. Но тут каким-то образом ему стало ясно, что он вовсе не спит, и посмотрел в ту сторону, куда глядела собака.
      Там стояла Альвина!
      Вовсе не промокшая насквозь, не с запутавшимися в волосах водорослями, даже не в купальнике и тюрбане, какой он запомнил ее в последний раз! Эта Альвина была вполне сухой, припудренной, с накрашенными губами, в каком-то коротеньком цветастом платье, которое он никогда прежде на ней не видел. Голубые глаза ее сияли, светлые волосы блестели, и как она очутилась здесь, в коттедже, одному Богу известно, ведь дверь ни разу не открывалась и не закрывалась.
      - Клод, я сказала "Привет!", а ты даже не ответил мне! - тут она улыбнулась, как будто припомнив что-то. - Ах да, ты, конечно, жутко удивлен! Ты никак не ожидал когда-либо увидеть меня снова...
      - Ты жива!
      Это было невероятно.
      - О, нет, Клод, я - призрак.
      Он невольно взглянул на Момо, как бы ища подтверждения у нее. Собачка, однако, не выла от страха, как то полагается всякой живой твари в присутствии чего-либо сверхъестественного. Она, напротив, все так же виляла хвостиком, словно приветствуя Альвину, но в поведении ее было что-то странное. Момо определенно признала хозяйку и обычно в таких случаях она бежала к Альвине, просилась на руки, а тут вроде бы поняла, что такого сорта посетитель не может взять на руки или погладить даже малюсенькую собачку. Клод попытался собраться с мыслями: Момо знала, что это Альвина, но в то же время как бы не Альвина - дух дружелюбный, но бестелесный.
      И все-таки ему не верилось:
      - Ты в самом деле призрак? То есть я хотел сказать...
      - Конечно, самый настоящий призрак. Мне и положено им быть, не так ли? Потому что ты убил меня. Припоминаешь, Клод?
      - Это был несчастный случай... - машинально начал объяснять он.
      - Перестань, - прервала она его. - Кому ты это говоришь? Это было убийство. Ты столкнул меня, дорогой, а потом держал мою голову под водой.
      Клод перестал гадать, призрак Альвина или нет, поскольку теперь его куда больше занимал другой вопрос: что этот призрак делает здесь? И вместе с любопытством он ощутил легкий холодок страха.
      - Клянусь тебе, Альвина, - начал он снова.
      - Дорогой, я знаю, что это было убийство, и там, откуда я явилась, тоже об этом знают. Призраком может стать лишь тот, кого убили. Или это тебе было неизвестно?
      - Нет, - признался он.
      Она откинула голову и засмеялась. О, этот знакомый смех Альвины, звонкий и серебристый! Момо счастливо загавкала, вторя ему.
      - Тогда бы ты, вероятно не стал убивать меня, а, Клод?
      Он решил, что лучше уж быть честным и откровенным. Выбора все равно не было.
      - Я боюсь тебя!
      Она пересекла комнату и присела на край кровати, которая совсем не прогнулась под ней. Он воочию убедился, что она невесома.
      - Бедный Клод, - сказала она. - Я вовсе не собираюсь пугать тебя. Но, раз убиенные имеют привилегию возвращаться назад, я просто не могла устоять перед такой возможностью!
      Голос ее звучал мягко, и он понемногу расхрабрился.
      - Зачем ты вернулась, Альвина?
      - Мы расстались так неожиданно, дорогой. У нас совсем не было времени обсудить что-либо.
      - Что, например?
      - Хотя бы Момо, - услышав свое имя, пекинес завилял хвостом. - Милый, я знаю, у тебя была причина ненавидеть меня, но, надеюсь, твое отношение не распространяется на невинную маленькую собачку.
      Припомнив свою недавнюю беседу с Момо, Клод виновато покраснел.
      - Без тебя она вряд ли когда-нибудь будет счастлива, - уклончиво заметил он.
      - Она может быть счастлива, если ты постараешься сделать ее счастливой. Я знаю, вы всегда были врагами, но это твоя вина, Клод, не Момо. Обещай мне, что ты подружишься с ней и будешь за ней хорошо ухаживать. Она ведь сирота теперь, кстати, благодаря тебе. Обещаешь?
      Клод ухватился за возможность отделаться малой кровью и клятвенно заверил:
      - Обещаю!
      - Спасибо! - ответила она и, казалось, очень искренне.
      Они помолчали. Прозрачные глаза Альвины смотрели на него почти с любовью. Он попытался было ответить тем же, но счел это неуместным.
      - Так это все, чего ты желала? - спросил он наконец. - Раз мы договорились насчет собаки, ты теперь довольна и твой дух обретет покой...
      Он замялся. Он хотел сказать, что общество призраков, даже самых доброжелательных, ему неприятно, и не лучше ли ей вернуться в свою подводную могилу и оставаться там? Но сказать так было бы невежливо и кто знает? - возможно, опасно.
      - Ты очень мил, Клод, - ответила она. - Мне действительно стало легче теперь, когда я знаю, что о Момо позаботятся. Я так благодарна тебе.
      Коль скоро она так расчувствовалась, казалось кроткой и покладистой, он мог и сам проявить порядочность.
      - Слушай, Альвина, прости меня...
      Она придвинулась чуть ближе. Легкая призрачная морщинка пролегла у нее меж бровей:
      - О, нет, не говори так, дорогой, тебе не за что извиняться. Я получила по заслугам.
      - Ты в самом деле так думаешь?
      Он не переставал удивляться.
      - Я знаю, что заслужила быть убитой. Я была просто невыносимой женой тебе.
      - Да нет, что ты!
      - Нет, это именно так! Я стала сущей ведьмой. Я не сознавала это, когда была жива, но теперь вижу ясно. Я была эгоистична, упряма, сварлива, всегда хотела настоять на своем и устраивала сцены, когда мне это не удавалось. Но хуже всего то, что я мало любила тебя. Разве ты не согласен с этим маленьким каталогом, дорогой?
      - Да, но...
      - Ты поступил со мной по-справедливости, Клод!
      - Альвина!
      - Именно так - и точка. Я заслужила, чтобы быть убитой.
      - Ну зачем ты так?
      - Это правда. Вот это я и хотела сказать тебе, милый, и потому прощаю тебя от всего сердца.
      Он уставился на нее с недоверием, и вновь ощутил тот давешний легкий озноб. Однако сейчас это был не страх. Тогда что же? Когда сталкиваешься с таким великодушием и терпимостью... это просто вызывает забавное чувство, вот и все.
      - Послушай, Альвина... - начал было он. Но она исчезла. Момо жалобно скулила и неистово металась по комнате от стены к стене, словно искала что-то такое, чего там уж больше не было.
      - Собаку я в квартиру не пущу! - заявила Элис. Она была сегодня в пурпурных тореадорских штанах и стояла подбоченясь, преграждая вход в дом. Когда она встряхивала головой, темная грива волос колыхалась у нее за спиной.
      - Но, ангел мой, - говорил Клод, - это собака моей жены.
      - Знаю, - огрызнулась Элис. - Я не люблю собак, а твою покойную жену любила еще меньше.
      - Но, ангел, я не могу оставить собаку дома одну! Я должен о ней заботиться.
      - С какой стати? - в темных глазах Элис вспыхивали электрические искры. - Почему ты не избавился от нее?
      - Я обещал...
      - Что?!
      - Ну, я как бы дал себе такое обещание после смерти жены. Это единственное, что я мог сделать. В конце концов, я виноват перед ней. Постарайся понять, ангел мой, не будь жестокой. Все получилось так, как мы хотели, теперь нам никто не мешает. Я свободен. Только ты и я, мы вдвоем...
      - Втроем, - поправила она. - Ты, я и собака.
      - Но теперь нам все равно лучше, чем прежде, правда? Что-то переменилось. Пожалуйста, впусти меня, ангел мой!
      Она смерила его долгим презрительным взглядом, потом резко повернулась и ушла в дом, тем самым позволив ему войти. Он проскользнул внутрь, таща за собой на поводке Момо, и затворил дверь.
      То, что ее впустили, не очень обрадовало Момо. Она улеглась под дверью, укоризненно глядя на Клода и тихо ворча. Клод, не обращая на нее внимание, последовал за Элис и уселся на диван.
      - Ты наконец-то уделил мне толику своего драгоценного времени, процедила Элис.
      - Пойми мне надо быть осмотрительным, ангел мой, я все же вдовец и якобы в трауре...
      - Целых три месяца! Не слишком ли долго?
      - Возможно, я слишком осторожен...
      - Воистину!
      - Прости меня, ангел мой! - он протянул к ней руки, но она увернулась от его объятий. - Неужели ты не простишь меня? Я разрывался между предосторожностью и страстью, поверь мне!
      - И осторожность взяла верх!
      - Пусть будет так. Но все уже позади. Давай наверстаем упущенное, а?
      - Боюсь, что я не в настроении, Клод.
      - Элис, я решился на многое ради тебя, я очень рисковал. Кажется меня можно бы простить за небольшую предусмотрительность при таком положении дел.
      - Я ничего не прощу тебе и не позволю играть на моих чувствах, Клод Криспин. Ты не должен был бросать меня на целых три месяца!
      Упреки ее были внезапно прерваны пронзительным лаем Момо. Клод взглянул на собаку и обнаружил, что она сидит на задних лапках, блестя глазами и виляя хвостиком. А напротив них, на стуле, примостилась Альвина.
      - Так это и есть та женщина, ради которой ты убил меня, Клод? спросила она.
      - Альвина! - изумился он.
      - Ты назвал меня Альвиной? - возмутилась Элис.
      - Дорогой, - объяснила Альвина, - она не может меня видеть. Если ты будешь разговаривать со мной, она решит, что ты тронулся умом. Я буду вести себя тихо. Не обращай на меня внимания.
      - Что с тобой, Клод? - осведомилась Элис.
      - Так, ничего, просто немного расстроен.
      - Она очень хорошенькая, - заметила Альвина. - Намного красивей меня, и совсем другого типа, более романтического и волнующего.
      - Слушай, Элис, - сказал Клод, поспешно поднявшись с дивана, - мне, наверное, лучше пойти домой. Я что-то нездоров.
      - Домой? Ты только пришел, и мы не виделись целых три месяца!
      Альвина громко вздохнула:
      - А она с характером, Клод! Вероятно, это и делает женщин более желанными. Жаль, что я не была такой!
      - Элис, - конфузливо мямлил Клод, - может как-нибудь в другой раз...
      - Или ты остаешься здесь - или между нами все кончено!
      - Но ты же не хочешь меня, Элис, ты сердишься.
      - Именно так. И собираюсь сердиться до тех пор, пока ты не попросишь прощения.
      - Хорошо, я прошу прощения!
      - Так-то лучше.
      - Значит, я прощен?
      - На это потребуется некоторое время. Ты должен его заслужить. Я ждала тебя целых три месяца, и ты мне за это заплатишь!
      - А она с запросами, - заметила Альвина. - В этом и есть вся ее привлекательность?
      - Нет, не в этом! - заорал Клод.
      - Не ори на меня! - взвизгнула Элис. - И потом, что ты имеешь в виду? - Она вскочила, сердито глядя на него. - Ты не кажешь носа три месяца, потом являешься, не удосуживаешься объяснить все толком и несешь невесть что!
      - Но, ангел...
      - Перестань называть меня ангелом!
      - Ну, хочешь, я сделаю тебе подарок? Скажи только! Я хочу, чтобы у нас все было по-прежнему. Я столько перенес, ты же сама знаешь.
      - Я ничего не хочу знать! И не пытайся меня в это впутывать.
      - Но ты ведь тоже причастна!
      - Отнюдь. Это была твоя идея, и ты сам, один, осуществил ее.
      - Но ты настаивала, ангел мой. Ты хотела, чтобы я сделал это.
      - Клод, если ты пришел только затем, чтобы наговорить мне гадостей, тогда лучше уходи!
      И, не дождавшись, пока он примет ее предложение, она повернулась и ушла в спальню, хлопнув дверью. Клод остался стоять с открытым ртом посреди гостиной. Момо радостно тявкала.
      - Бедная девочка, - сказала Альвина, - она чувствует свою вину и очень расстроена. Не сомневаюсь, на самом деле она совсем другая. Скажи ей, Клод, что я простила не только тебя, но и ее тоже.
      Клод в полном изнеможении рухнул на диван.
      - Благодарю, Альвина, очень порядочно с твоей стороны.
      - Я уверена, что составила о ней не совсем правильное мнение.
      - Как бы не так! - нахмурился Клод. - Она своенравна, сварлива и страшная эгоистка.
      - Но, дорогой мой, именно это тебя не устраивало во мне. О, как бы мне хотелось что-нибудь сделать! Беда в том, что призраки могут появляться только перед своими убийцами, а Элис, строго говоря, даже не соучастница. Если б я только имела возможность поговорить с ней и сказать ей все, что узнала сама! Думаю, в глубине души она хорошая девушка. Когда вы намерены пожениться?
      - Пожениться? - это слово слегка ошарашило его.
      - Ты ведь собираешься жениться на ней, разве нет?
      - Да, она всегда настаивала на этом. На своих условиях, конечно, но что это за условия - не имею понятия.
      - Это делает ее загадочной, дорогой, а загадочность так притягательна!
      - Ты что, одобряешь? - он так разволновался, что вскочил с дивана.
      - Но, дорогой, - возразила она, - ты столько перенес и, думаю, должен быть вознагражден за все. Если Элис тебе желанна, значит и я хочу ее для тебя. Видишь ли, Клод, в душе я все еще разделяю твои интересы. Кроме того, должна признаться...
      - В чем, Альвина?
      - Ты, конечно, скажешь, что это малодушие...
      - Как благородно с твоей стороны!
      - Нет, боюсь, это опять же мой эгоизм, - мягко сказала она. - Знаешь, порой я думаю: если бы только каким-то чудом я смогла обрести другое тело и вернуться к тебе, уверена что тогда ты был бы счастлив со мной.
      Он был ужасно смущен, ему захотелось сказать или сделать что-нибудь, но что именно, не знал. Бедняжка Альвина... Нет, не это!
      Она смотрела на него с нежностью:
      - Милый, я сейчас расплачусь! До свидания, хороший мой, будь счастлив!
      И вдруг, так же внезапно, как раньше, исчезла. Момо заскулила жалобно, потерянно. Нечто схожее ощущал и Криспин.
      Прошло более двух недель.
      Однажды он вернулся к себе после очередной размолвки с Элис и обнаружил дома Альвину. Она свернулась калачиком в своем любимом старом кресле и встретила его приветливой улыбкой. Увидев ее, он почти обрадовался.
      - Как Элис, дорогой? Я не хочу быть назойливой и совать туда нос, но мне очень интересно!
      - Все так же не выносит собаку.
      Момо в подтверждении гавкнула.
      - Я хожу к ней каждый день, но она все еще не простила меня за те три месяца.
      - Дурочка! Впрочем, и я была не умнее. Очень грустно. Надеюсь, ты еще встретишь кого-нибудь по сердцу. А жаль, что ты не можешь убить ее. Такая наука не проходит даром, уж я-то знаю! - она помолчала, явно опечалившись. - Впрочем, пустое! Живой мертвого не разумеет.
      Он пересек комнату и присел на пуф напротив Альвины. Подбежала Момо и прыгнула к нему на колени. Он потрепал собачку.
      - А знаешь, Альвина, - проговорил он, - если бы убийство было лучшим способом исправления женщин, зачем мне тогда какая-то Элис? Ведь женщина моей мечты - это ты!
      - Браво, Клод! - лицо ее осветилось улыбкой. - Жаль, что взаимопонимание приходит к нам так поздно. О, если бы найти какой-нибудь выход! Я спрашивала о том, чтобы "взять напрокат" чужое тело, но мне сказали, что это невозможно...
      - Но выход должен быть! - воскликнул он.
      Момо вдохновенно тявкнула, соглашаясь.
      - Слушай, - осенило Клода, - у меня прекрасная мысль!
      - Да, дорогой? - глаза ее загорелись надеждой.
      - Если ты не можешь соединиться со мной, тогда я смогу с тобой.
      - Клод!
      - Знаю, это довольно круто!
      - А Элис?
      - Уверен, ее скорби хватит на пару дней - не больше.
      - Но тут есть еще одно обстоятельство. Ты молод, и многое связывает тебя с жизнью...
      - Что? Что именно? Потеряв тебя, я потерял все.
      - Клод, милый, жаль, что я не могу поцеловать тебя!
      - Правда не можешь? Ты уже пробовала?
      - Увы, да. Мне сказали, между нами преграда.
      - Если ты не можешь через нее переступить, то я смогу!
      - Ты серьезно?
      - Вполне! Думаю, в аптечке на этот случай что-нибудь да есть. Я пойду к озеру и там, расчувствовавшись, приму это. Но, нет, к чему медлить? Мне не терпится быть с тобой сию минуту!
      - Клод, любимый!
      - Пойду обыскивать аптечку прямо сейчас, - он вскочил и устремился к выходу, но ее голос остановил его.
      - Будь добр, захвати что-нибудь и для Момо!
      - Разумеется. Я больше не хочу расставаться ни с тобой, дорогая, ни с Момо!
      "По ту сторону" Момо вырвалась из рук Клода и, восторженно повизгивая, прыгнула в объятия хозяйки.
      - Везет псу! - заметил Клод. - Когда же я получу приветственный поцелуй?
      С минуту Альвина и Момо были целиком поглощены друг другом, самозабвенно обнимаясь и целуясь. Клод тем временем озирался по сторонам, терпеливо дожидаясь своей очереди.
      - Мне как-то не случилось спросить тебя, дорогая, что это за место, сказал он наконец.
      Вопрос был не праздный: к ним приближались две фигуры, облаченные в красно-черную униформу, наподобие той, что носят швейцары или гвардейцы.
      - Клод Криспин? - спросил один из них.
      - Это я, - ответил Клод.
      - Следуйте за нами, мистер Криспин!
      - Боюсь, вы не поняли, - возразил Клод. - Это моя жена, я хочу остаться с ней.
      Прояснила ситуацию Альвина:
      - Клод, дорогой, нам с Момо искренне жаль, но, видишь ли, существуют старые правила: ты - убийца, и потому тебе придется идти в другое место.
      И Альвина с Момо возобновили прерванные было объятия и поцелуи.