Глава 30

Если уж человеку везет, то этот невероятно приятный процесс может растянуться надолго. Хорошо бы навсегда, сказал Малеванный, который, несмотря на свою роль бугра, готов был по-щенячьи визжать от радости.

Катер они не нашли. Следов пребывания приятелей мертвеца на острове тоже не оказалось. Правда, плавсредство незнакомца они искали не по всему побережью острова, – на это не хватило бы и двух дней, – а лишь рядом с горой, здраво рассудив, что он никак не мог уйти от катера чересчур далеко.

Но берег был пустынен, так же как и океан, а потому, посмотрев на солнце, уже клонившееся к закату, Малеванный решил возвращаться. Тут их и подстерег очередной фарт.

Он явился в виде очень глубокой ямы неизвестного происхождения, похожей на колодец, куда свалился Люсик. Малеванный и охнуть не успел, как его партнер, топавший впереди, исчез прямо наглазах.

– Мать твою!.. – ахнул вор, пораженный до глубины души. – Ты куда?.. Ты где?!

– Ув-ув-ув!.. Э-э!.. – раздались глухие звуки из-под земли. – 3-зеси я… Тьху, тьху!

Малеванный наклонился над ямой и едва разглядел Люсика, который сидел в грязном месиве на глубине не менее пяти метров и отплевывался.

– Как тебя сюда угораздило? – спросил ошарашенный вор.

– Шел… тьху!.. споткнулся, упал… Вытащите меня отсюда!

– Йохерный бабай… – сказал Малеванный и заржал. – Ну ты, бля, мочишь номера…

– Вытащите!!!

– А может, оставить тебя здесь? – вдоволь насмеявшись, спросил вор. – Могилка как раз по размеру…

– Григорий Иванович!.. – простонал несчастный Люсик.

– Ладно, ладно, не мечи икру. Сейчас срежу лиану и вернусь…

Те лианы, что Малеванный и Люсик брали с собой, они оставили за ненадобностью возле расщелины, в которой покоился незнакомец. Чего-чего, а у подножия горы такого добра хватало.

Чтобы найти лиану нужной толщины и крепости, вору пришлось забраться в такие заросли, что впору было заплутаться в них, как в огромной паутине. Матерясь сквозь зубы, Малеванный наконец вывалился на более-менее чистое место – и застыл, глупо хлопая ресницами.

Он наткнулся на небольшую семейку диких свиней. Как они не услышали его шагов, трудно сказать; скорее всего, виной этому был сильный порыв ветра.

Малеванный выхватил пистолет не потому, что захотел совершить охотничий подвиг, а по причине совершенно прозаической – он просто испугался. А выхватив, начал палить наобум, почти не целясь.

Свиней будто ветром сдуло. Но не всех. Крупный подсвинок остался лежать там, где его настигла пистолетная пуля. Он дернулся несколько раз и затих – Малеванный нечаянно попал ему точно в сердце…

– Учись, пацан, пока я жив! Как я этого кабанчика отоварил? – Малеванный ходил гоголем перед Люсиком, который от своего нечаянного приключения и вида охотничьей добычи вора совсем обалдел. – Теперь нам и бомж на хрен не нужен. Этой свинушки хватит до новых веников. А на маленький круиз к Большой земле – тем более. Поэтому, Лукьян, пора нам строить плот. Похоже, катер мы не найдем. А может, его и не было. С этим жмуриком еще нужно разбираться. – Он перевел взгляд на Люсика и хохотнул: – Ну и рожа… Так и ходи. Тогда от тебя будут шарахаться не только обезьяны, но и леопарды.

– Да ну вас!.. – обиделся Люсик.

– Все, все, умолкаю. Не дуй губы. Лучше займись делом…

В свою хижину они вошли уже в сумерках, нагруженные свининой. Уснули, как в пропасть провалились. Даже Люсик перестал бояться и спал, словно младенец, – у них теперь был пистолет. А Григорий Иванович – мужик-кремень, за ним как за каменной стеной…

Три следующих дня Малеванный и Люсик провели в трудах по сохранению и переработке нежданно привалившей им свинины. Они ее и солили, и коптили, и запекали над костром.

Удивительно, но обычно ленивый до работы вор на этот раз трудился не покладая рук да еще и на Люсика покрикивал, когда тот садился отдыхать. Впрочем, Люсик был на своего старшего товарища не в обиде. Ему даже нравился процесс, который шел непрерывно, – мясо коптилось больше двух суток, и он стоически выдерживал вместе с вором бессонные ночи.

На четвертые сутки Малеванный начал сооружать плот. Он не хотел откладывать задуманное ни на один день. Вместе с Люсиком Малеванный валил бамбук и таскал его на пляж. Он и не думал увиливать от работы, хотя раньше имел такое намерение. Близость полной свободы подстегивала его почище кнута.

Когда материала набралось вполне достаточно, вор приступил к реальному воплощению своего замысла. Малеванный никогда в жизни не имел дела со строительством чего бы то ни было. Но от природы он был смекалист, а потому задачу решил быстро и эффективно.

Плот строился трехслойным, как пирог, – для большей крепости; стволы бамбука укладывались крест-накрест. Вязали их лианами – чего-чего, а этого добра хватало.

– Жаль, что у нас нет паруса, – сокрушался вор.

– А нельзя сплести парус из чего-нибудь? – спросил Люсик, сосредоточенно делая мачете надрезы на стволах. – Чтобы лианы держались крепче.

– Можно, – немного подумав, ответил Малеванный. – Надрать лыка… или использовать стебли высокой травы… Но толку с этого будет мало. Первый же сильный порыв ветра – и привет. Одни клочья полетят от такого паруса.

– Плохо…

– Ничего, потихоньку дойдем на веслах, – бодро сказал вор. – Спешить нам некуда.

– Трудно… – Люсик с кислой миной посмотрел на ладони своих рук, уже покрытые волдырями.

– А легко бывает только в сортире… гы-гы… – заржал вор. – И то не всегда.

Работа над плотом длилась больше недели. Небольшая прямоугольная платформа получилась аккуратной и даже красивой. Малеванный не поленился и сделал борта, закрепив по периметру бамбуковые бревна.

Спущенный на воду, плот солидно покачивался на тихой волне, стоя на якоре. Для якоря нашли соответствующего веса камень, привязав его к плоту лианами. Малеванный ходил по берегу туда-сюда, смотрел на плот и тихо радовался.

В отличие от вора Люсик вел себя как безумный. Он прыгал, гримасничал и, отчаянно перевирая мотивы, орал куплеты новомодных песен разных безголосых певцов и певичек, кои расплодились в последнее время на демократических дрожжах как вша… Короче говоря, отрывался по полной программе. Ему казалось, что все самое худшее уже позади.

– Ты не очень тут вышивай, – благодушно бурчал Малеванный. – Побереги силы. Нам еще нужно доплыть. А пока сходим в лес. Надо найти подходящие деревья, чтобы вытесать весла. Ну и заодно пополним запас фруктов…

Две ровные и подходящие по диаметру лесины для весел нашли быстро – они росли в полукилометре от бухты. А со сбором фруктов они немного задержались – пожадничали. Компаньоны старались набрать всего побольше, чтобы фруктов хватило надолго.

– Отплываем послезавтра, – сказал Малеванный. – Нам еще нужно, кроме весел, соорудить на плоту небольшой шалаш, чтобы прятаться от дождя. Сейчас погода стоит сухая, но кто даст гарантию, что через день-другой опять не начнутся ливни?

– И то верно, – согласился Люсик.

Он все время пытался с собачьей преданностью заглянуть в глаза вору. Теперь Малеванный стал для него непререкаемым авторитетом, и Люсик всякими ужимками старался подчеркнуть свои верноподданнические чувства.

Когда они вернулись, костер уже догорел. Над пляжем царила благостная тишина, если не считать несколько поутихшего птичьего гомона.

Время близилось к вечеру, и многие зверушки только готовились выйти на ночную охоту, а дневная живность собиралась отойти ко сну. Это были те самые поэтические часы, когда кажется, что мир прекрасен, а жизнь просто великолепна.

И все равно что-то было не так. Уставший вор, которому стукнуло уже немало лет, в отличие от молодого и беспечного Люсика, все еще пребывающего в состоянии эйфории, чувствовал это своим звериным чутьем.

Пляж и хижина вдруг ни с того ни с сего показались Малеванному чужими и подозрительными. На всякий случай расстегнув кобуру, он немного побродил по пляжу, с недоверием присматриваясь к зарослям, а затем, приставив лестницу к двери хижины, забрался наверх.

Отворив дверь, вор осторожно ступил на настил, словно опасаясь, что он провалится, и осмотрелся. Хижина была, как и должно, пуста. Но Малеванному показалось, что его звезданули обухом между глаз.

Он замычал как от сильной зубной боли и в полной прострации сел на подстилку из пальмовых листьев. Куски копченой свинины, которые они подвесили к потолку хижины, чтобы они хорошо провялились и их не смогли достать мелкие грызуны, исчезли.

Глава 31

Следующая неделя прошла в трудах и заботах. Гараня изо всех сил пытался наладить более-менее нормальный быт и искал новые источники пополнения продовольственных запасов.

Первой его большой удачей была случайно найденная на побережье морская черепаха. Несколько дней из ее мяса варили суп, а из панциря получилась большая тарелка, даже блюдо.

Потом Гараня нашел неподалеку от бухты целую плантацию дикого ямса. Его вареные корни были вкусны и питательны.

– Не станет мяса и рыбы, – радостно смеясь, говорил Гараня девушке, – перейдем на подножный корм. Этой плантации достаточно, чтобы прокормить нас полгода.

Он уже почти не вспоминал о своих алкогольных пристрастиях. Постоянные вылазки в джунгли и физические усилия словно обновили Гараню. Он стал гораздо сильней и выносливей, а дряблые мышцы постепенно превращались в настоящие канаты.

Кроме того, ему почему-то очень хотелось выглядеть в глазах Фиалки настоящим мужиком, и, когда временами его прихватывало, он не раскисал, а мужественно терпел и физические и моральные страдания.

Внешний облик изгнанников тоже претерпел большие изменения. Их одежда пообносилась и изорвалась, кожа потемнела от загара, а у Гарани выросла рыжеватая «шкиперская» борода.

– Разбойник, вылитый разбойник! – шутила Фиалка. – Нет, не разбойник, а пират. И я – невинная жертва с потопленной шхуны, которую привезли в пиратское логово…

– Вы только посмотрите на эту «жертву», – парировал Гараня. – Щеки как наливное яблоко, загар – будто месяц отдыхала в Сочи, а с виду – особенно когда в руках копье – вылитая амазонка.

– Леща кидаешь? – лукаво спрашивала Фиалка.

– Что ты! Говорю чистую правду.

– Ладно, не подлизывайся, рыбу я почищу, при том, заметь, вне очереди.

– Что бы я без тебя делал?

– А и правда – что?

Гараня многозначительно ухмыльнулся и промолчал. Но на душе у него почему-то стало тепло и радостно…

Мясо у них не переводилось. Гараня так ловко научился управляться с луком, что из двух выстрелов один обязательно попадал в цель. Была лишь единственная загвоздка – найти кур или какую-нибудь другую живность.

Эти хитрые кудахтающие и квохчущие бестии умудрялись беззвучно и бесследно испаряться, едва Гараня подходил к ним на приемлемое для выстрела расстояние. Он просто возненавидел сторожевого петуха, обладающего чрезвычайно острым зрением и слухом, и готов был подстрелить его при первом же удобном случае.

Но если охота на кур чаще всего не ладилась, то большие попугаи словно специально спускались пониже, чтобы Гараня мог тщательно прицелиться. Мясо попугаев пришлось по вкусу даже Фиалке, которая по натуре была человеком брезгливым.

Впрочем, жизнь на острове несколько подкорректировала ее пристрастия…

По настоянию Гарани они первым делом поторопились сделать запас дикого риса. Дело в том, что его метелки привлекали к себе не только диких кустарниковых кур, но и другую пернатую живность. А ее на острове хватало.

Поэтому Гараня решил не рисковать и занялся сельхозработами.

Риса они намолотили не меньше стандартного мешка, то есть около пятидесяти килограммов. Фиалка не могла нарадоваться, глядя на зерно, которое перенесли на хранение в пещеру.

С рыбой у них тоже дела шли хорошо. Почти каждый день на крючок попадались большая рыбина и несколько маленьких.

Ну а касаемо фруктов, то этого добра было, что называется, воз и маленькая тележка – только не ленись. Особенно хороши были бананы. Фиалка их и варила, и жарила, и вялила, однако это, казалось бы, однообразное изобилие все равно не приедалось.

Но у Гарани неожиданно возникла идея фикс – ему захотелось поймать дикую свинью. К сожалению, убить ее было нечем; да и подходить близко к стаду он побаивался: кабаны – очень серьезные животные, в гневе сомнут, изорвут в клочья, не успеешь и ахнуть.

Оставалась надежда на ловушки.

Хорошо бы на звериной тропе выкопать яму, как-то поделился своими мыслями Гараня с Фиалкой. Да где лопату взять? А земля на тропе утоптанная, ее ничем не возьмешь, кроме стали.

Тогда Гараня решил смастерить ловушку с падающим бревном, благо поваленных буреломом деревьев на острове хватало.

Он подтащил к звериной тропе с помощью Фиалки тяжелый древесный ствол, лишенный веток, привязал к одному его концу прочную лиану и, перекинув свой импровизированный канат через развилку дерева, поставил бревно-западню над тропой под углом сорок пять градусов.

Затем свободный конец лианы он опустил перпендикулярно земной поверхности, пропустил его через систему вбитых в землю кольев, чтобы лиана образовала прямой угол, и прикрепил на противоположной стороне тропы, накинув петлю на невысокий колышек с таким расчетом, чтобы животное обязательно задело это своеобразное спусковое устройство.

– Будем ждать, – сказал Гараня девушке, критическим взглядом окидывая свое произведение. – Главное – не забыть, где мы это поставили. Иначе хана. Хлоп по башке – и на небеса. Так что крепко запоминай место.

– Считаешь, из этого что-нибудь выйдет? – с сомнением спросила Фиалка.

– Не знаю, – честно ответил Гараня. – Надеюсь… – Он заколебался. – Правда, есть одно но…

– Ты о чем?

– Если по тропе пройдет человек и не заметит спусковой механизм, то сама понимаешь, что случится… А это грех на душу.

– Брось! – поморщилась Фиалка. – Если ты имеешь в виду вора или его подпевалу, то туда им и дорога.

– О них я меньше всего думаю, – нехотя признался Гараня. – Меня волнует судьба нашего бомжа.

– А… – Фиалка ненадолго задумалась, а затем сказала: – Будем надеяться, что он достаточно осторожен…

– Будем, – словно эхо откликнулся Гараня.

Ловушка сработала через два дня. К удивлению и даже огорчению Гарани, в нее попался не кабан – целая гора такого необходимого изгнанникам мяса, – а небольшой оленек.

– Вот те раз… – Гараня озадаченно почесал в затылке. – Это еще что за особь?

– Олень, – удивленно ответила Фиалка. – Только почему он такой маленький?

– Недокормленный, – раздраженно ответил Гараня. – Ну да ладно, на безрыбье и рак рыба. Думаю, этот карлик килограммов на десять потянет.

Снова установив ловушку, они вернулись с добычей в бухту. Чтобы освежевать оленька, Гаране пришлось здорово повозиться, ведь ножа у них не было.

Но он все-таки нашел выход. Отыскав на берегу плоскую ракушку с острыми краями, Гараня закрепил ее в расщепе лозины лыком.

Конечно, этот, с позволения сказать, «нож» большей частью не резал, а пилил, для чего приходилось прикладывать поистине титанические усилия, но в конце концов мясо оленька получило свою прописку там, где должно, – над костром.

– Вкухно, – сказала Фиалка, у которой рот был наполнен под завязку жареным мясом оленька. – Бвеск!

– Нормально, – ответил ей Гараня, жадно вгрызаясь в аппетитно пахнущий кусок. – Надо бы тебе попробовать еще и обезьяньего мяса. Тоже, между прочим, есть можно. Смотря как приготовить. Ладно, ладно, шучу. Все-таки обезьяны – наши прародители. Так говорит наука.

– А ты едал?

– Приходилось… – неохотно ответил Гараня.

– У негров?

– А у кого же еще. Они большие мастаки трескать все подряд.

– Не стошнило? – наморщила нос Фиалка.

– Так ведь я не знал, что мне давали, а объяснений не понимал. Мясо оно и есть мясо. Когда человек сильно голоден, его происхождение не имеет значения. Это потом, когда насытишься, начинают возникать разные вопросы.

– И долго мучили тебя эти вопросы?

– Честно?

– И не иначе.

– После того как отряд повстанцев голодал неделю, спасаясь от преследования в болотах, где кроме змей и лягушек ничего не водилось, мясо обезьяны показалось деликатесом. Я уже знал, что ем, но постарался напрочь отключить и воображение, и разные моральные соображения.

– Да-а, голод не тетка… Слава богу, что мы не дошли до ручки.

– Боюсь, что сытная еда в нашем положении – не главное, – хмуро сказал Гараня.

Фиалка промолчала, намеренно пропустив слова Гарани мимо ушей. В этот момент ей не хотелось думать ни о чем плохом.

Закончив трапезу, Гараня занялся выделкой шкуры оленька. Он тщательно соскоблил ракушкой мездру, а затем зачистил внутреннюю сторону шкуры шершавым плоским камнем и крупнозернистым песком.

– Что ты хочешь сделать? – заинтересованно спросила Фиалка.

– Сумку, – коротко ответил Гараня.

– Вряд ли у тебя что-нибудь получится, – сказала Фиалка. – Шкура ссохнется, и получится не сумка, а кошелек. Я это знаю. Однажды я упала в лужу в своей шубейке, так она скукожилась до размера пиджака.

– А это мы посмотрим…

Гараня сделал из лозы квадратный каркас и натянул на него шкуру, сшив ее края лыком. Вместо шила он использовал острую рыбью кость.

– Пусть теперь сохнет, – сказал он, любуясь своей работой. – Только не на солнце, а в тени. И нужно время от времени смачивать шкуру изнутри соленой водой – чтобы не загнила и не заплесневела. Так она приобретет нужную форму и не даст усадку.

– Здорово… – прокомментировала увиденное Фиалка.

Она хотела сказать что-то еще, но тут неожиданно издалека донеслись приглушенные расстоянием резкие и отрывистые звуки, резко диссонирующие с общим звуковым фоном джунглей.

– Что это? – испуганно спросила девушка.

– Кажись, стреляют, – хмуро и встревоженно ответил Гараня.

– Кто?

– А полегче вопросов у тебя нет?

– Это… опасно?

– Не знаю, – пожал плечами Гараня. – Похоже, на остров пожаловали вооруженные «гости».

– Может, охотники? – с надеждой спросила Фиалка.

– Допустим. Но нам-то, что из этого?

– Ну как же… Есть шанс смыться отсюда. Они могут – нет, просто должны! – забрать нас с собой.

– Наивная… Конечно, не исключено, что заберут. Только куда? Возможно, это контрабандисты или какие-нибудь пираты; их тут хватает, я уверен. И продадут тебя в бордель, а меня – врачам, на запчасти. Сейчас это очень прибыльный бизнес. Передача была по телевизору…

– И что нам теперь делать? – растерянно спросила Фиалка. Она даже не думала спорить с Гараней.

– Затаиться и ждать. Сегодня уже поздно, а завтра пойду на разведку. Там посмотрим…

– А я? – встрепенулась девушка.

– Ты будешь сидеть в пещере, – жестко отрубил Гараня. – Закроешься, замаскируешься – и чтобы ни звука. А сейчас тушим большой костер на пляже – нас может выдать дым.

– Но как же… без костра?..

– Разожжем прямо в пещере. Небольшой. Сушняка у нас вдоволь… – Гараня поднял взгляд на помрачневшее небо.

С востока, распластав над океаном черные крылья, на остров надвигалась ночь.

Глава 32

Вор мешком свалился на песок, потому что выскочил из хижины, не пользуясь лестницей, и с таким видом, будто его ошпарили кипятком.

– Какая сука?.. Какая сука?.. – орал он в бешенстве, пуская изо рта пену и катаясь как безумный по пляжу. – Какая сука слямзила харчи?!

Перепуганный Люсик бросился в лес и спрятался в кусты. Он вполне обоснованно опасался, что Малеванный в таком состоянии запросто может сделать в его теле лишнюю дырку.

Но пока Люсик не понимал, что так взвинтило вора.

А Малеванный продолжал буйствовать. Он порвал на себе рубаху, затем вскочил на ноги и в неистовстве начал рубить мачете кучу хвороста – будто перед ним был враг.

– Убью, падла!!! – орал вор. – Решу, всех решу! Порежу на куски и скормлю свиньям!

Слушая его вопли, Люсик дрожал всем тедом. Главной его мыслью в этот момент была следующая: а не повредился ли Григорий Иванович в уме?