Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Правда о врагах народа

ModernLib.Net / История / Голинков Давид Львович / Правда о врагах народа - Чтение (стр. 24)
Автор: Голинков Давид Львович
Жанр: История

 

 


Приговор мог быть только один.

Муэтдин и семь его помощников приговорены к расстрелу».

Туркестанскими военно-революционными трибуналами в декабре 1922 г. были рассмотрены дела главаря узбекских басмачей Рахманкула и десяти его сподвижников, орудовавших в районе Старого Коканда, а также крупной банды басмачей (54 человека) Маргеланского уезда. Главари были расстреляны, активные участники преступлений осуждены к лишению свободы на разные сроки, а дехкане, вовлеченные по несознательности в банды, освобождены от наказания.

Большое значение в деле ликвидации басмачества имела правильная национальная и хозяйственная политика Советской власти. В 1923 г. в Фергану было завезено большое количество хлеба, необходимого дехканам для перехода от посева пшеницы к посеву хлопка; много промышленных товаров; выданы семенные и денежные ссуды; отпущены значительные средства на ирригацию. Дехкане принялись за восстановление разоренного хозяйства. В конце 1924 г. в Туркестанском крае были образованы Киргизская и Казахская автономные, Узбекская и Туркменская союзные республики.

Но некоторые басмачи еще долго продолжали свои разбойничьи похождения. Один из курбашей Маргеланского района, Умар Али, в «наказание» за то, что дехкане посеяли хлопок, вырезал в одном кишлаке 54 человека, пригрозив в случае повторения посева хлопка «построить священный курган из голов жителей». Борьба басмачей против Советской власти превращалась в борьбу против народа. Басмачи теряли связи с населением. Они не могли уже скрываться в кишлаках и окончательно превратились в разбойников, нарушающих мирную жизнь страны.

В одном из обнаруженных в Национальном архиве Индии секретных докладов английской разведки 1923 г. сообщалось, что «общее впечатление таково, что… мало вероятны попытки свергнуть в скором времени большевиков в Туркестане». Разведчики отмечали, что «население Бухары в целом мало питает симпатий к старому эмирскому режиму»; что здесь происходили массовые антибританские демонстрации; «в небольшом городке – Керки – один из наших информаторов слышал, как школьники пели: мы никогда не покоримся англичанам и не отдадим им нашей страны».

В 1923 г. Маргеланский, Андижанский, Кокандский, Наманганский районы Ферганы были очищены от банд. Сдались и были захвачены в плен такие крупные главари басмачей, как Баястан, Исламкуль, Аман-Палван, Казак-Бай и другие. Они были преданы суду. Военно-революционный трибунал приговорил Аман-Палвана и его помощника Хаким-бая Авибаева к расстрелу.

За девять месяцев 1923 г. басмачи Ферганы потеряли 320 курбашей и около 3200 басмачей, из них добровольно сдались 175 курбашей и 1477 басмачей.

Были ликвидированы и другие очаги басмачества в Средней Азии, в частности в районе Локайя (входившем ранее в Восточную Бухару). Здесь на смену Энвер-паше пришел снова Ибрагим-бек, назначенный бухарским эмиром «главнокомандующим войсками ислама».

В районе г. Куляб весной 1923 г. появился новый авантюрист – турецкий офицер Селим-паша, принявший под свое командование остатки энверовских банд в районе левобережья реки Вахш. Селим-паша заключил соглашение о совместных действиях с Ибрагим-беком, установил связи с ферганскими басмачами и начал военные действия. Ему удалось осадить и занять г. Куляб, но его оттуда выбили, и он вынужден был перейти на правый берег реки Вахш. В мае 1923 г. части Красной Армии принудили Селим-пашу бежать в Афганистан. После этого были разгромлены и банды Ибрагим-бека, который, однако, еще долго скрывался в малодоступных горных районах Таджикистана. В 1926 г. бандам Ибрагим-бека было нанесено решительное поражение. В июне 1926 г. он также бежал в Афганистан.

Грузинские «паритетчики».

25 февраля 1921 г. в Грузии в ходе массового восстания народа, поддержанного Красной Армией, было свергнуто националистическое правительство Ноя Жордания.

После этого среди безземельных и малоземельных крестьян было распределено свыше 250 тысяч десятин пахотной земли, инвентарь и постройки, изъятые у местных князей-помещиков и торговцев. Улучшилось и материальное положение рабочего класса.

Господствовавшая ранее в стране партия грузинских меньшевиков потеряла свое влияние. Состоявшийся в Тбилиси 25—30 августа 1923 г. съезд меньшевиков, делегаты которого представляли 11 235 членов партии, объявил о ликвидации. меньшевистской партии Грузии. В обращении съезда говорилось: «Сопоставив поведение меньшевистского правительства в Грузии с поведением сменившего его Советского правительства, мы убедились, что первое загоняло пролетариат под ярмо буржуазии, а второе выводит его на широкую дорогу к социализму. Поэтому, и только поэтому, мы решили покинуть ряды меньшевистской партии».

Между тем лидеры обанкротившегося меныиевистско-националистического движения не примирились с поражением. Они эмигрировали за границу, образовали там «грузинское правительство в изгнании» (в него входили Ной Жордания, Ной Рамишвили, Ираклий Церетели и другие) и попытались из-за границы организовать борьбу с Советской властью. Они создавали нелегальные заговорщические группы и готовили антисоветский переворот. Главную надежду они возлагали на помощь «союзников» – западноевропейских государств.

В течение 1922—1924 гг. заговорщикам удалось кое-где (в Сванетии, Гурии) спровоцировать кулацкие выступления. Скрывавшиеся в лесах и горах отряды бывшего полковника Какуцо Чолокашвили (Чолокаева) и других вожаков антисоветчины, связанных с националистами, совершали налеты на города и поселки и мешали советскому строительству.

В августе 1922 г. остатки пяти грузинских партий – социал-демократов (меньшевиков), национал-демократов, социалистов-федералистов, независимых социал-демократов и эсеров – заключили соглашение о создании единого фронта. Соглашение состояло из пяти пунктов: 1) партии объединяются для того, чтобы общими силами бороться за «независимость Грузии»; 2) после свержении Советской власти в Грузии должно быть созвано Учредительное собрание, которому дадут отчеты в своей деятельности как правительство, находящееся за границей, так и то, которое будет образовано в переходное время; 3) заседании Учредительного собрания будет организовано новое правительство на коалиционных началах, причем ни одна партия не имеет права занять в нем более одной трети мест; 4) избирается паритетная комиссия для разбора деятельности прежнего правительства; 5) для руководства подготовкой и проведением восстания образуется на паритетных началах «Комитет независимости Грузии». Во главе «Комитета независимости» (или «Паритетного комитета») в 1922 г. был поставлен командированный в Грузию из-за границы член ЦК партии грузинских меньшевиков, бывший министр земледелия меньшевистского правительства Ной Хомерики.

Грузинская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией в течение 1922—1924 гг. вела непрестанную борьбу как с бандами, действовавшими в республике, так и с «паритетчиками». Время от времени чекисты задерживали активистов «Комитета независимости» и наносили удары по их организациям.

В 1924 г. Чрезвычайной комиссии удалось арестовать часть лидеров «Комитета независимости», в том числе его председателя Ноя Хомереки и членов ЦК меньшевиков Бения Чхшкалшвили, В. Нодия и других.

У Чхиквишвили было обнаружено письмо Ноя Жордания, который из-за границы давал «советы» «Комитету независимости». Он, между прочим, писал: «Конечно, оно (восстание. – Д. Г.) не может осуществиться вооруженной борьбой только грузин… Выступление же в закавказском масштабе обязательно приведет к победе, если это выступление будет производиться общими силами. Русские цари только с Дагестаном вели борьбу более 30 лет. А сколько лет понадобится большевикам, чтобы вести борьбу не с одним Дагестаном, а с целым Закавказьем, легко представить. Перенос военной базы на Кавказский хребет и укрепление там всеми нашими вооруженными силами – залог нашей победы. Только в этом случае Европа обратит на вас серьезное внимание и окажет помощь».

6 августа 1924 г. Грузинская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией задержала прибывшего из-за границы члена ЦК партии грузинских меньшевиков, бывшего командира «преторианской» антисоветской «народной гвардии» меньшевистского правительства Валике Джугели, руководившего теперь непосредственной подготовкой восстания.

Находясь под стражей, Джугели убедился, что в распоряжении Чрезвычайной комиссии имеются подробные данные о деятельности «Комитета независимости». Он понял, что готовящаяся авантюра обречена на провал. Тогда он попросил работников ЧК дать ему свидание с меньшевиками, через которых он мог бы передать письмо участникам заговора. Он обещал посоветовать им отказаться от выступления, грозящего национальной катастрофой.

Чекисты приняли предложение Джугели, и последний написал из заключения письма «Комитету независимости», в которых предлагал отказаться от вооруженного выступления. Одно из писем было опубликовано в газетах.

Джугели писал своим сообщникам, что не малодушие и не трусость привели его к отказу от борьбы, а безнадежность задуманного предприятия. «Я испытал на себе, – писал Джугели, – страшное влияние воздуха Чека, и я понял, что вся сила этого воздуха состоит в том, что именно здесь ближе знакомишься с обратной стороной нашей работы, со всеми теневыми ее сторонами».

Между тем в связи с арестом Джугели, в руках которого сосредоточивались нити заговора, оставшиеся на свободе заговорщики вынуждены были отложить намеченное на 15 августа выступление. Получив письма Джугели, они не поверили им и решили начать восстание 28 августа 1924 г.

В этот день, на рассвете, небольшая группа вооруженных заговорщиков во главе с князей Георгием Церетели захватила г. Чиатуры и образовала «Временное правительство Грузии». Уже на второй день, когда советские отряды приблизились к городу, мятежники и их «правительство» бежали.

В село Приют ворвались 60 всадников из банды Какуцо Чолокашвили. Они окружили сельский Совет, открыли стрельбу, ранили несколько человек и разграбили местный цейхгауз.

В Сенакском уезде мятежники заняли на один-два дня города Сенаки, Абашу и ряд деревень. Гражданскую власть в Сенаки поделили между собой братья Каландаришвили и Шалва Иоселиани, начальником военного штаба был назначен бывший царский офицер Лахшия. Приступая к «реформам», мятежники восстанавливали дореволюционные учреждения, возвращали национализированные дома, предприятия и земли бывшим владельцам. Духовенство служило молебны о «даровании» победы мятежникам.

Антисоветские выступления незначительных групп имели место также в Саберинском уезде, где во главе мятежников стоял бывший князь Чхотуа, в Шарапанском, Зугдидском и Душетском уездах. В г. Батуми Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией удалось еще до начала выступления арестовать местный подпольный «Паритетный комитет» во главе с членом ЦК партии меньшевиков Миха Сабашвили и «командующим вооруженными силами» генералом Соломоном Каралашвили.

В целом выступление вылилось в авантюру, не имевшую поддержки в народе. Крестьянство Грузии в первый же день антисоветских выступлений убедилось в том, что главную роль в них играют бывшие помещики, дворяне, князья, генералы и офицеры, а также уголовные бандиты, скрывавшиеся в лесах. С этими элементами крестьянству было не по пути. Поэтому почти повсеместно, за редкими исключениями (например, в Гурии), крестьяне выражали недовольство нарушением мирной жизни страны и не поддерживали мятежников. В ряде мест (Талавском, Сигнахском, Сенакском и других уездах) крестьяне выступили против князей и дворян.

Наконец, против антисоветчиков поднялось население национальных автономных районов Грузии: абхазцы, осетины, аджарцы. Абхазские крестьяне помогали красноармейским отрядам в борьбе с повстанцами в Зугдидском и Горийском уездах. 1500 крестьян-аджарцев с оружием в руках охраняли советские границы с Турцией на случай возможного нападения оттуда. В Ахалцихском уезде свыше тысячи крестьян разных национальностей встали на защиту Советской власти.

31 августа 1924 г. Коллегия Чрезвычайной комиссии Грузии объявила: «…события последних дней, когда меньшевистские бандиты совместно с князьками, дворянами, генералами и купцами произвели вооруженное выступление в Чиатурах и в некоторых других пунктах Грузии, показывают, что нет границы поползновениям контрреволюционеров и что самая суровая расправа со стороны органов пролетарской власти с преступниками, ввергающими трудовые массы в кровавую авантюру, способна предотвратить страну от повторения этих безумных попыток. Поэтому Чрезвычайная Комиссия Грузии постановляет… организаторов восстания против пролетариата и непримиримых врагов рабоче-крестьянской власти предать высшей мере наказания – расстрелу».

На основании этого и последующего постановлений были расстреляны 44 активиста заговора, в том числе 17 бывших князей и помещиков и 18 участников банды Чолокашвили, занимавшихся убийствами и грабежами.

4 сентября 1924 г. работники ЧК выследили и арестовали председателя «Комитета независимости» князя Коте Андроникашвили, секретаря «Комитета», члена ЦК партии национал-демократов князя Ясона Джавахишвили, скрывавшихся в Мгвимском монастыре (Мцхете), а также члена «Комитета» от партии правых эсеров Михаила Бочоришвили, члена ЦК партии меньшевиков Ж. Джинория и члена ЦК национал-демократической партии Михаила Ишхнели.

Это были руководители восстания. 5 сентября 1924 г. они выступили с таким заявлением, опубликованным в газетах: «Наша надежда не оправдалась, в результате чего мы понесли поражение. Массовое организованное выступление, которого мы ожидали, не состоялось; широкие народные массы нас не поддержали…» Признав свое выступление фактически авантюрой, «Комитет независимости» объявил, что продолжение вооруженной борьбы против Советской власти является совершенно лишенным всякой перспективы и гибелью для грузинской нации. Он предложил немедленно распустить все вооруженные силы, сдать оружие и заявил о своем самороспуске.

Показания арестованных руководителей восстания ярко раскрыли его авантюристический, «бутафорский», как тогда говорили, характер. Член ЦК национал-демократической партии М. Ишхнели, рассказывая о силах, на которые рассчитывали главари движения, показывал: «Бения Чхиквишвили привез нам (из-за границы. – Д. Г.) следующие конкретные сведения, сообщенные нам через Ясона Джавахишвили: члены французского правительства в личной беседе с Церетели обещали нам помощь… Заграничное бюро сообщало: если Франция помогает Румынии и Польше, она поможет и нам».

Надежды на военную помощь из-за границы не оправдались, мятежники получили лишь некоторую сумму денег из Франции. Но это не могло повлиять на развитие событий.

Не оправдались также надежды грузинских мятежников на помощь других народов Кавказа.

Грузинские заговорщики решились выступить в одной Грузии, не дожидаясь «союзников» из других местностей Кавказа. И они вновь просчитались, теперь уже в подсчете своих собственных сил.

Председатель «Комитета независимости» Коте Андроникашвили рассчитывал выставить в Западной Грузии около 3 тысяч бойцов. В Восточной Грузии Какуцо Чолокашвили обещал двинуть против Советской власти 600 вооруженных людей. Фактически же в Западной Грузии выступили незначительные силы, а у Чолокашвили вместо 600 человек оказалось всего 60 бандитов.

Андроникашвили вынужден был на следствии сказать:

«Я убеждаюсь теперь, мы потерпели поражение также потому (помимо того, что не поддержала «пассивная» Восточная Грузия и Тифлис молчал), что имели преувеличенное представление о своих силах и душевном настроении народа в нашу пользу».

А вот как характеризовал деятельность «высшего командования» мятежников член «Комитета независимости» Михаил Бочоришвили.

«Последнее заседание «Паритетного комитета», – показывал он, – состоялось 18 августа, когда и было назначено время восстания – 2 часа ночи 28 августа… Я отправился в Мцхет, где меня встретил проводник, доставивший меня к Андроникашвили и Джавахишвили. Там же я нашел Шалву Амираджиби и Давида Ониашвили. При нас находилась стража из 5 человек…

28 августа к нам явился курьер от Лошкарашвили с сообщением, что последний готов для занятия Гори и Ахалкалаки… В тот же день явился человек из Манглийского района от Чолокашвили, сообщившего, что вместо ожидаемых 600 человек к нему явились только 60…

29 августа мы не получили никаких известий… 31-го до нас дошла весть, что восстание охватило всю Западную Грузию. 1 сентября мы не получили вестей. 2 сентября – то же самое. Ночью, в 10 часов, мы уже меняли место. Несколько раз перекочевывали с места на место. В это время красноармейцы открыли по нас стрельбу. Мы бежали вместе с охраной. Я скрылся в кустах. Вдруг в темноте на меня наткнулся Ясон Джавахишвили и принялся уверять меня, что он ранен в спину. Я осмотрел его: раны не было. Потом заявил, что ранен в ногу. Я осмотрел и ногу: и там раны не оказалось. До утра мы меняли места. К вечеру Ясона Джавахишвили одолела жажда. Пристал ко мне с просьбой спуститься вместе к ручью. Я просил его потерпеть еще один день, но ему было невмоготу. Мы пошли к монастырскому ручью, где и были арестованы».

После краха авантюристического выступления «паритетчиков» Грузинское советское правительство обратилось к народу с призывом к мирной жизни. Оно обещало тем, кто порвет связь с авантюристами, их преступными замыслами и деяниями, «предать забвению их невольные прегрешения». Все рядовые участники выступления, приходившие с повинной и сдававшие добровольно оружие, не подвергались никакому наказанию.

Провал авантюристического выступления «паритетчиков» оказал большое влияние на процесс разложения меньшевистской партии Грузии. Фактически после этого провала она как политическая сила перестала существовать. Между тем обосновавшееся в Париже заграничное бюро меньшевистской партии Грузии во главе с Ноем Жордания и Ноем Рамишвили не оставляло своих бесплодных попыток «поднять грузинский народ» на новые авантюры. В июне 1927 г. чекисты-пограничники контрольно-пропускного пункта Батумского погранотряда задержали при переходе советско-турецкой границы некоего Ивана Карцивадзе. Он оказался ответственным эмиссаром заграничного парижского бюро ЦК меньшевиков, направлявшимся в Грузию для подпольной работы. У Карцивадзе изъяли сумку писем для передачи деятелям подпольных организаций меньшевиков. Это были новые директивы, написанные Ноем Жордания и Ноем Рамишвили по подготовке «восстания». В сущности, они повторяли старые указания Валико Джугели и Бения Чхиквишвили «паритетчикам» накануне авантюры 1924 г. Карцивадзе был доставлен в грузинское ГПУ. Подготовка новой авантюры была сорвана. Лица, намеревавшиеся продолжать подрывную антисоветскую работу в Грузии, понесли заслуженное наказание.

Дело Вели Ибраимова

Одним из ярких дел о преступлениях буржуазных националистов является дело крымского татарского деятеля Вели Ибраимова, рассматривавшееся в 1928 г. в советском суде.

Гражданская война в Крыму отличалась большим ожесточением. Здесь на протяжении ряда лет орудовали разномастные антисоветские элементы. Большую активность среди них проявляла, как было сказано выше, татарская националистическая партия Милли Фирка, безуспешно пытавшаяся захватить власть, образовать националистическое татарское государство и отделиться от Советской России.

В конце гражданской войны, когда советские войска изгнали белые армии с большей части территории страны, в том числе из Крыма, лидеры партии Милли Фирка решили «пересмотреть» свои антисоветские позиции, «примириться» с Советской властью. 25 ноября 1920 г. они обратились к Крымскому военно-революционному комитету с докладной запиской. В ней они, признав, что «Советская Россия является первым и естественным другом и союзником угнетенного мусульманства», предложили свои услуги в деле «организации экономической структуры общества в направлении перехода от капиталистического строя к коллективному на трудовых основаниях». За это они требовали: «1. Легализации Милли Фирка. 2. Передачи татарских религиозных, просветительных дел и вакуфов в ведение Милли Фирка. 3. Разрешения издания газеты «Миллет», литературных и научных журналов и книг».

Крымский военно-революционный комитет не пошел на такое «сотрудничество» с националистами. Их предложение являлось попыткой проникнуть в советский государственный аппарат и получить возможность легально руководить идеологической работой среди татарского населения. Не добившись своих целей легальным путем, миллифирковцы ушли в подполье.

Одновременно миллифирковцы, скрыв свое участие в подпольной организации, стали работать в советских учреждениях Крыма. Особое внимание они уделяли учреждениям, связанным с идеологической работой. На службу в Крымский наркомат просвещения проникли крупные деятели Милли Фирка: профессор Чобан-заде, Озенбашлы, Асан-Сабри Айвазов и многие другие. Они заняли важные посты и оказывали влияние на ход идеологической работы советских учреждений. Так, например, взяв в свое ведение составление учебников для татарских школ, они протаскивали в этих учебниках националистические идеи. Националистическая и пантюркистская идеология пропагандировалась и в газетах, журналах, издававшихся на татарском языке («Ени-Дунья», «Иллери», «Оку-Ишляри»). В этом же духе миллифирковцы влияли и на молодежь, среди которой стали возникать националистические группы.

В 1924 г. из документов, обнаруженных при обыске у одного из арестованных татарских националистов, выяснилось, что в Крыму существует подпольный Центральный комитет партии Милли Фирка в составе Сеида Джелиля Усейн-оглу Хаттатова, Бекира Вагап-оглу Чобан-заде, Амета С. Абла Озенбашлы, Халиля Алямета Чапчакчи, Бекира Абдурашида Одобаша и других. Сохраняя свои прежние политические позиции (в том числе ориентацию на Турцию), эти лидеры партии надеялись в условиях новой экономической политики на перерождение Советской власти и тайно направляли своих людей в советские учреждения.

Помимо миллифирковцев в Крыму антисоветскую работу вели и мусульманские клерикальные, панисламистские группы, мечтавшие о создании «великой Исламии», объединяющей все народности, исповедующие ислам.

Упорная и почти открытая враждебная антисоветская работа татарских националистов, целый ряд недостатков в советском строительстве, факты кулацкого засилья в сельском хозяйстве Крыма вызывали обоснованные подозрения, что антисоветские элементы имеют здесь поддержку или покровительство со стороны местных должностных лиц.

Летом 1926 г. в Главном суде Крымской АССР слушалось дело кулацких вожаков – братьев Муслюмовых, обвинявшихся в том, что, будучи в прошлом связанными с укрывавшимися в горах бандами, они в течение ряда лет терроризировали татарскую бедноту Южного берега Крыма. Преступления Муслюмовых разоблачали бедняки, и среди них – советский активист Абдураман Сейдаметов и красный партизан времен гражданской войны Ибрайм Ариф Чолак. Эти свидетели, между прочим, указывали, что Муслюмовы были связаны с известной бандой Амета Хайсерова.

Бывший штабс-капитан царской армии Хайсеров с первых дней Октября участвовал в гражданской войне на стороне антисоветчины. Сначала он действовал в составе татарских отрядов, ведущих вооруженную войну против Советов, а в 1919 г. служил во врангелевской контрразведке, где прославился жестокостью в отношении коммунистов и советских активистов. После освобождения Крыма Хайсеров образовал вооруженную банду и ушел с нею в горы, откуда совершал налеты и грабежи. В 1921 г. банда была ликвидирована, но Хайсеров и его сообщники ушли от наказания: к ним применили амнистию.

Деятельное участие в судьбе Амета Хайсерова принял видный крымский советский работник Вели Ибраимов, в 1921 г. работавший председателем чрезвычайной тройки по борьбе с бандитизмом, потом ставший наркомом Рабоче-крестьянской инспекции, а в 1924 г. избранный на высокий пост председателя Центрального исполнительного комитета Крымской АССР. Благодаря содействию Вели Ибраимова Хайсеров был амнистирован; Ибраимов даже принял Хайсерова и его друзей на службу в отряд, состоящий при чрезвычайной тройке по борьбе с бандитизмом. Когда Вели Ибраимов вступил на пост председателя ЦИК, он назначил Хайсерова своим личным секретарем, а затем помог ему устроиться на службу в «Дом крестьянина». Между тем Хайсеров втайне продолжал заниматься преступлениями: в 1922 г., подкупленный турецкими контрабандистами, он убил ялтинского таможенного работника, спекулировал и т. п.

Когда в 1926 г. возникло судебное дело Муслюмовых и над Хайсеровым нависла угроза разоблачения, снова вмешался Вели Ибраимов. Пользуясь своим высоким служебным положением, он предпринял ряд действий, направленных к срыву судебного процесса. Ему удалось добиться ослабления меры наказания в отношении подсудимых Муслюмовых, а главное – изъять из сферы судебного процесса материалы о причастности к этому делу Амета Хайсерова. Подобное поведение Вели Ибраимова вызвало недоумение, а у участников судебного процесса – свидетелей Сейдаметова и Чолака – возмущение. В свое время, в 1919 г., Хайсеров, работавший во врангелевской контрразведке, лично избивал нагайкой пойманного красного партизана Чолака, прострелил ему челюсть. Еще в 1921 г. Чолак заявлял об этих преступлениях Ибраимову, но последний заявил, что «возбуждать старое дело против Хайсерова не стоит». Чолак не смирился с этим и продолжал разоблачать Хайсерова как на собраниях, так и в частных разговорах. Так же поступал и Сейдаметов. В апреле 1927 г. партийные органы объявили выговор Ибраимову за «неправильное поведение в связи с делом Муслюмовых».

29 мая 1927 г. на бывшего свидетеля по делу Муслюмовых Сейдаметова, направлявшегося из Ялты в деревню Дерекой, по дороге напали несколько злоумышленников. Один из них, в котором Сейдаметов опознал Хайсерова, произвел в него три выстрела из револьвера, но вследствие темноты не попал в цель. Сейдаметов упал, нападавшие оттащили его в сторону и камнями проломили ему голову. К месту происшествия приближались люди, и преступники убежали, оставив на месте тяжелораненого.

Расследованием было установлено, что нападение произвели Амет Хайсеров и сообщники его былых бандитских похождений. Опасаясь ответственности, нападавшие скрылись в лесу и вновь во главе с Хайсеровым образовали шайку.

13 июля 1927 г. в свалочной балке за Симферополем был обнаружен труп мужчины, присыпанный землей. Когда его извлекли и осмотрели, оказалось, что неизвестный был задушен кляпом, забитым в рот. Следы указывали, что труп был откуда-то привезен и выброшен на свалку. Это был второй свидетель по делу Муслюмовых – Ибраим Чолак.

Стало ясно, что эти кровавые преступления – убийство Чолака и ранение Сейдаметова – связаны между собой, совершены одной преступной шайкой. Но раскрыть фактические обстоятельства этих преступлений и привлечь виновных к ответственности было весьма трудно. И сейчас председатель Крымского ЦИК Вели Ибраимов, пользуясь своим высоким служебным положением, препятствовал установлению истины, принимал меры к сокрытию преступления и деятельно помогал шайке преступников, скрывавшихся от следственных органов.

Розыском по этому делу занялись органы ГПУ. Вскоре были получены сведения о том, что Ибраимов поддерживает связи с Хайсеровым, скрывающимся со своей шайкой в районе деревень Ай-Василь и Никита. Ибраимов передал бандитам револьвер, деньги; лично выезжал из Симферополя на автомашине в район Южного берега, в условленном месте на дороге вызывал свистком Хайсерова и вел с ним переговоры. Так продолжалось до сентября.

Затем Ибраимов решил переправить скрывающихся Хайсерова и участников его шайки за границу, в Турцию. Предварительно необходимо было тайно доставить их в Симферополь. Перевозку Хайсерова осуществил сам Ибраимов, выехав на автомашине к условленному месту, где он по дороге захватил Хайсерова как «случайного прохожего», привез его в Симферополь и укрыл… у себя на квартире. В этом надежном укрытии Хайсеров прожил около полутора месяцев.

Остальные члены шайки тоже были переправлены в Симферополь и укрыты у разных лиц. Активное участие в переправке членов банды, укрытии их от следственных властей и хлопотах по их нелегальной переброске за границу принимал приятель Ибраимова – заместитель председателя ЦИК Крымской АССР Мустафа Абдулла. В поисках путей переброски Хайсерова и его шайки за границу Ибраимов и Мустафа Абдулла вели переговоры с контрабандистами, лодочниками, турками.

1 октября 1927 г. на станции Синельниково были задержаны в поезде два разыскиваемых участника шайки Хайсерова. У них нашли значительные суммы денег, золото, турецкие лиры, подложные документы. Они сознались, что едут в г. Гори (Грузия), где в гостинице «Боржоми» назначена их встреча с несколькими другими участниками шайки Хайсерова перед дальнейшим их нелегальным следованием за границу. Через несколько суток устроившие в гостинице засаду чекисты задержали еще двух приехавших членов банды. Они рассказали, что направлялись за границу, а Ибраимов и его заместитель Мустафа Абдулла помогали им в устройстве побега за границу.

В середине октября скрывавшийся в квартире Ибраимова Хайсеров, снабженный подложными документами, вышел из квартиры под руку с женой Ибраимова и направился к поджидавшей его линейке. Следом за ними вышел и Вели Ибраимов. Хайсеров сел в линейку и скрылся.

В начале ноября близ деревни Байдар чекистами были задержаны еще несколько человек из шайки Хайсерова.

Теперь следственные органы получили возможность полнее расследовать все обстоятельства дела. Выяснилось, что покушение на жизнь Сейдаметова и убийство Чолака явились террористическими актами, в которых непосредственное участие принимал Вели Ибраимов.

Убийство Чолака было совершено на квартире Ибраимова, при его непосредственном участии. 12 июля 1927 г. Чолак приехал в Симферополь ходатайствовать о назначении ему персональной пенсии как участнику подпольной борьбы против белых и потерпевшему от насилий врангелевцев (в заявлении он, между прочим, указывал и о преступлениях Хайсерова). Среди других должностных лиц Чолак посетил и председателя ЦИК Ибраимова, который во время беседы предложил ему зайти к нему на квартиру. Чолак согласился. Когда он явился, Ибраимов вместе с находившимся в квартире Афузом Факидовым задушили его.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25