Кроме останков человека на палубе и второго в рубке, мы обнаружили еще четыре трупа: один в машинном отделении, остальные в крошечном грязном кубрике. Два рыбака свалились прямо возле стола, за которым, видимо, сидели. Третий, самый старший из всех и получше одетый - вероятно, капитан, лежал тут же на койке.
      Не стану описывать, как они выглядели... У капитана застыло на лице выражение непередаваемого ужаса или страшной боли. Похоже, он пытался подняться с койки, но не мог. А один из валявшихся у стола схватился руками за голову, словно она раскалывалась от боли.
      Видимо, все они погибли в одно время. Но от чего?
      - Отравились, что ли?
      - Сразу все? Сомнительно. - Мы переговаривались вполголоса.
      - Да и уж в рыбе-то они разбирались, не стали бы есть опасную.
      - Не обязательно рыбой. Не одну же рыбу они ели. Вон у них и консервы есть.
      - Попробуй теперь узнай.
      В самом деле, в ведре груда немытой посуды. Две тарелки на столе с остатками какой-то еды, давно высохшей. На полу какие-то пятна. Следы рвоты? Но пол такой грязный, что никакая экспертиза, наверное, уже ничего не выяснит.
      - М-м-может, отравил их какой-нибудь газ, - от волнения начиная, как всегда, немножко заикаться, сказал Олег Никаноренко. - Как экипаж "Уранг Медана".
      - Ну тот всякие химические вещества вез, а на рыбачьем суденышке откуда ядовитый газ возьмется, - хмуро возразил Волошин.
      - Какого же черта тот Гартвиг нам баки забивал? - вдруг взорвался Костя Синий. - Не перевертывался катер, целехонек. Может, это он сам их всех отравил?
      - Кто?
      - Да Гартвиг же!
      - А то был вовсе не Гартвиг. Ведь весь экипаж на борту, все шестеро, сказал Гриша Матвеев. - Настоящий Гартвиг в машинном отделении лежит, возле дизеля.
      - Точно. А кто же был тот?
      Мы переглянулись. В самом деле: кто же был человек, спасенный нами неделю назад? Зачем выдавал себя за механика с тунцелова и рассказал сказочку о внезапно налетевшей гигантской волне, якобы потопившей катер, о взрыве и загоревшемся мазуте? И откуда он взялся посреди океана в своей загадочной шлюпке? Зачем поспешно ее затопил?
      - Чертовщина все же какая-то творится в этой "Пасти дьявола", - упавшим голосом пробормотал Олег Никаноренко.
      - Может, это был все же Грюн, так его, кажется, называл Казимир Павлович? - нерешительно спросил Гриша.
      - Ученый-химик? А как он очутился в открытом океане?
      - И зачем ему было отпираться, врать?
      Кто мог ответить на эти вопросы? Где теперь было искать мнимого Гартвига?
      Стараясь не глядеть на трупы, мы обошли весь катер. Суденышко давно не ремонтировалось, было старое, обшарпанное, грязное, но еще вполне пригодное для плаваний. Дизель исправен. Он, видимо, еще долго работал после гибели моториста и остановился сам, когда кончилось горючее, определил Сергей Сергеевич.
      Девять из двенадцати холодильных цистерн были забиты крупными, как на подбор, тунцами. Видимо, рыбакам посчастливилось напасть на рыбное место, и они, наверное, мечтали скоро вернуться домой с богатым уловом...
      Радиопередатчик в рубке был старенький, но вроде тоже исправен. Почему же рыбаки даже не попытались передать сигнал о постигшей их беде?
      На столе в рубке лежал судовой журнал. Последняя запись была сделана третьего сентября: "Луиза отвернула в сторону. Зыбь с юго-запада шесть баллов. Все в порядке".
      Значит, они погибли примерно в то же время, когда пропал "Остер". Впрочем, судить об этом было трудно. Записи в журнале велись нерегулярно, от случая к случаю и были весьма, лаконичны.
      - Сделав последнюю запись, вахтенный пытался потом написать что-то еще. Видите? - сказал Волошин, внимательно изучавший судовой журнал.
      В садом деле, ниже последней записи, прямо поперек листа было нацарапано, крупными каракулями какое-то слово. Но разобрать его оказалось совершенно невозможно. Мы рассматривали журнал все по очереди и гадали:
      - Dead? Death? [Мертвый? Смерть? (англ.)]
      - Первая буква "d", точно. Может, "dagger"? [Пронзить кинжалом (англ.)]
      - Здрасьте, я ваша тетя. Какой dagger? Danger. [Опасность (англ.)]
      - А может, "dally". [Терять время (англ.)] Так гадать можно без конца, сказал Сергей Сергеевич.
      Сергей Сергеевич несколько раз сфотографировал страницу журнала с последней записью и непонятными каракулями. Потом мы, как заправские криминалисты, сфотографировали трупы, немытую посуду в кубрике, тарелки с остатками засохшей еды, подозрительные пятна на грязном полу, сломанную мачту, даже оттаявшие после остановки двигателя холодильные цистерны, наполненные гниющей рыбой. А Олег сделал несколько зарисовок.
      После этого Сергей Сергеевич попросил Костю вызвать "Богатырь", пригласить в радиорубку начальника экспедиции и капитана и подробно рассказал обо всем, что мы обнаружили.
      - Что с ним делать, с этим "Сперри"? Может, вы подойдете и сами все осмотрите? Возьмете его на буксир?
      - Это ни к чему, - решительно ответил Суворов. - Пусть расследованием занимаются местные власти. Мы сейчас им сообщим.
      - Может, нам подежурить тут, повисеть над судном до прихода спасателей? Обнаружить такое маленькое суденышко будет нелегко. Выглядит оно вполне исправным, потому его до сих пор и не нашли. А название почти стерлось. Кажется, на судне все в порядке и оно занимается рыбной ловлей, просто не отвечая на вызовы по радио. Может, и мы видели его раньше, но пролетали мимо, ничего не заподозрив.
      - Нет, не нужно, - ответил начальник экспедиции. - Прогноз хороший, шторма не ожидается. Береговая охрана высылает катер на подводных крыльях немедленно. Они просят только поднять над рубкой тунцелова флаг - международный сигнал "Требуется помощь". И если можно, просят нарисовать на крышке рубки и на бортах такие же кресты красной краской. Она у вас должна быть в аварийном НЗ. Сделайте это и поскорее возвращайтесь.
      - Хорошо, Андрей Самсонович.
      Мы сделали все и начали плавно подниматься. Весь в алых крестах, "Сперри" выглядел так, словно на нем произошло кровавое побоище. Не понять, что С ним случилась беда, и проплыть мимо было невозможно.
      - Сергей Сергеевич, а не мог ли их поразить инфразвуковой удар? задумчиво спросил Гриша Матвеев.
      - Я тоже, признаться, об этом подумал, - сказал Волошин.
      - Картина ведь очень похожая, - оживился Гриша. - Они же все наверняка здоровяки были, а умерли сразу, одновременно. И мачта сломана - вы обратили внимание? А ведь шторм был слабый, ее могла сломать вибрация, вызванная инфразвуком. Вспомните: в ту ночь, когда Луиза бушевала, и на "Богатыре" многие себя плохо чувствовали. Наверняка под воздействием инфразвука. Разве ваш прибор его не улавливал?
      - Уловил под утро, но очень слабое воздействие. Шторм прошел далеко стороной.
      - А они были ближе к шторму. Тогда они и погибли, в ту ночь или утром!
      - Ну а почему же только они? - покачал головой Волошин. - Там ведь наверняка и другие рыбачьи суда были.
      - "Сперри" оказался на пути особенно мощной инфразвуковой волны.
      - Возможно, Гриша прав, - поддержал его Олег Никаноренко. - И самолет мог от этого же погибнуть.
      Я понял, о какой гипотезе они говорили. О ней часто упоминали в последние годы в связи с загадками "Бермудского треугольника" и таинственными происшествиями в других морях. Было известно несколько случаев, когда обнаруживали вполне исправные суда, по каким-то непонятным причинам покинутые командой.
      Некоторые ученые высказывали предположение, что причиной таинственных катастроф мог оказаться инфразвук, тот самый "голос моря", неслышимый человеческим ухом, но улавливаемый предсказателем шторма "ИПШиком", которым так гордится Сергей Сергеевич. Мы не слышим инфразвук, но, как выяснилось, он оказывает воздействие на человеческий организм, может вызывать ощущение усталости, тоски, морской болезни, безотчетного страха и тревоги. Может, именно этот страх и заставляет моряков в панике покидать исправные суда? А инфразвук определенной частоты способен ослепить и даже оказаться смертельным...
      - Еще академик Шулейкин, разрабатывая теорию возникновения "голоса моря", пришел к выводу, что основное излучение инфразвука идет приблизительно в диапазоне шести герц, - говорил Гриша. - А ведь роковая частота начинается от семи. Очень близкие величины.
      - Но дело ведь не в одной частоте, - возразил Волошин. - Не менее важна и мощность инфразвукового удара. В океанографии я не специалист, но, с точки зрения техники и физики, это маловероятно.
      - Но даже при ча-ча-стоте в шесть герц такой удар мог ослепить летчика, настаивал Олег Никаноренко.
      Конечно, горячие споры о том, что могло погубить рыбаков, продолжались и вечером в "клубе на полубаке". И гипотеза инфразвукового удара нашла много сторонников.
      - Почему же инфразвук приобретает опасную силу именно в этом районе? спросил Володя Кушнеренко.
      - Видимо, его генерируют ураганы, проходящие, как правило, по южной стороне "Бермудского треугольника", - доказывал Гриша. - Возможно, что волны как бы усиливаются, достигают опасных величин, протискиваясь через узкие проливы между многочисленными островками Багамского архипелага. Проливы служат как бы природными трубами - мощными усилителями.
      - Но почему мы на "Богатыре" ничего особенного не ощутили? Легкое недомогание бывает у многих при любом шторме.
      - Ну раскачать такую махину, как "Богатырь", и вызвать в нем опасные вибрации никакому инфразвуку не под силу. Другое дело маленькие суда вроде тунцелова.
      - И ослепляет инфразвук, выходит, не всех, а на выбор, - недоверчиво произнес Дюжиков. - Самолетов в тот день здесь много летало. Почему же ослеп один Гроу?
      - Ну, может, организм у него такой оказался...
      - Инфразвуковые волны могут быть разными по силе, - сказал Гриша. - Может, "Сперри" и самолет Гроу по несчастной случайности оказались на пути особенно опасной инфразвуковой волны...
      - А отчего же гибли такие крупные суда, как "Анита"? - спросил Володя. Двадцать тысяч тонн водоизмещения не шутка. Это тебе не катер.
      - Да и куда оно делось? - поддержал его кто-то с вертолетной площадки. Допустим, люди слепнут, гибнут. Но суда-то ведь не тонут от инфразвукового удара. Куда же они деваются? Даже если команда погибла или в панике сбежала?
      Но Гриша не сдавался:
      - Сильные течения, характерные для этого района, быстро уносят за его пределы неуправляемые суда, а тем более их обломки. А ищут их здесь, не находят и объявляют бесследно пропавшими. Потом же их наверняка вскоре топит очередной шторм, поскольку они неуправляемы...
      Конечно, немало разговоров было и о том, что спасенный нами неделю назад незнакомец оказался вовсе не Гартвигом. Кто же он был на самом деле? Откуда взялся посреди океана и зачем обманул нас, выдавая себя за рыбака со "Сперри"? Об этом тоже высказывались самые фантастические предположения.
      Сергей Сергеевич не принимал участия в этой дискуссии. Но, видимо, и он всерьез размышлял над возможностью поражения инфразвуковым ударом, потому что на следующий день вместе с Иваном Андреевичем Макаровым, возглавляющим лабораторию биофизики, снова стал прослушивать запись последнего разговора с Ленардом Гроу. Конечно, я был тоже в радиорубке и опять с замирающим сердцем слушал хрипловатый, немножко гнусавый голос:
      - Земля, я на грани катастрофы... Похоже, окончательно сбился с курса... Не вижу ни одного острова... Повторяю: не вижу ни одного острова.
      - Ваши координаты? Хотя бы примерно...
      - Господи, со мной еще никогда не бывало ничего подобного... Все небо затянули сплошные тучи... В них зияют какие-то черные дыры!
      Треск и разбойничий свист атмосферных разрядов заглушают голос пилота.
      - Гроу, Гроу, отвечайте, отвечайте!
      - У меня осталось мало горючего... Осталось мало горючего... Я отклонился от курса куда-то в сторону... Я не вижу ни одного...
      Молчание. Свист и разряды.
      После долгой томительной паузы вскрик:
      - Море выглядит как-то необычно... Оно желтое или серое. Боже! Я, кажется, слепну! Нет, я вижу... вижу... О господи! Только не это! Нет! Нет!..
      И все. Молчание, свист, разряды. И уже тщетно взывает голос Земли:
      - "Остер"! "Остер"! Мы вас запеленговали! Высылаем два самолета. Держитесь! Держитесь! Вы слышите нас? Отвечайте!
      Когда магнитофон затих, Волошин задумчиво посмотрел на своего старого друга и спутника по многим плаваниям:
      - Ну что скажешь, Иван Андреевич?
      Макаров помолчал, пряча глаза в глубоких щелочках под густыми лохматыми бровями.
      - Что-то голос у него ненатуральный, - проворчал он наконец.
      - Не обращай внимания. Хлебнул для храбрости. Он там еще монолог Гамлета читает, но Дюжиков из этой копии вырезал, чтобы не отвлекало, - ответил Волошин. - Ты по существу говори: мог его ослепить инфразвук?
      - Спроси что-нибудь полегче. Мы ничего не знаем о воздействии инфразвука на человеческий организм даже в лабораторных условиях. Тем более в естественной среде.
      - Значит, ты сомневаешься?
      - В городах мы не меньше и гораздо длительнее подвергаемся воздействию инфразвука. Возможно, он и служит причиной некоторых недомоганий и болезней, которые прежде медики приписывали другим факторам. Надо вести исследования. Но насколько мне известно, никто еще от него не слеп и тем паче не умирал.
      - Ясно, - кивнул Волошин. - Лунин тоже считает, что в открытом океане интенсивность инфразвука на несколько порядков меньше той, какая опасна для жизни. Но что же с ним все-таки произошло, с этим Гроу? Гирокомпас-то у него почему отказал? И что это за дыры в небе? Что он там увидел, какую чертовщину?..
      Утро не принесло новостей.
      - Н-да, похоже, уже можно звонить в колокол, - задумчиво произнес Сергей Сергеевич. - Помянуть "Прекрасную Галатею".
      - В какой колокол? - удивленно спросил Черномор.
      - В знаменитый колокол затонувшего фрегата "Лютина". Его подняли с морского дна, и теперь он висит в главном зале лондонской конторы Ллойда. Разве вы не слышали о таком обычае? Специальный глашатай в алом плаще трижды звонит в колокол и громко объявляет название судна, которое отныне официально считается погибшим. А если оно к тому же пропало без вести, его заносят в особую "Красную книгу Ллойда"...
      Он не договорил. "Богатырь" вдруг резко сбавил ход, а потом начал круто поворачивать влево. Это было настолько неожиданным, что все бросились на палубу.
      - Обломки в море! - крикнул кто-то.
      Матросы быстро спустили шлюпку, и через полчаса на палубе лежали какие-то куски досок, окрашенные в белый цвет, скрепленные изогнутыми, скрюченными железками. Концы досок были расщеплены и словно обожжены.
      - Похоже, часть кормовой обшивки какого-то небольшого судна, - сказал Володя. - Шхуны или яхты. Со следами взрыва.
      Сергей Сергеевич тем временем повернул обломки так, что стала видна крупная буква М, черная на белой доске.
      - "Мария"? - спросил профессор Суворов.
      - Трудно сказать, - задумчиво ответил Сергей Сергеевич, не отрывая глаз от груды покореженного металла и обгоревших досок. - Владимир Васильевич уверяет, что возможность столкновения с миной в здешних водах практически исключается.
      - Кушнеренко прав, - подтвердил капитан.
      - Попробуем исследовать обломки в лаборатории, - сказал Сергей Сергеевич.
      - Только чтобы они остались в том виде, в каком их нашли, - поспешно сказал Черномор и посмотрел на капитана:
      - Наверное, следует их передать местным властям?
      Обломки торжественно унесли в лабораторию, а мы разбрелись по палубе, обсуждая неожиданную и во многом загадочную находку.
      - Нет, все же хотите верьте, хотите нет, но с этой "Пастью дьявола" дело явно нечисто. То еще местечко...
      Какой таинственный взрыв разнес на куски яхту искателей сокровищ? Что с ней случилось?
      Об этом я кинулся расспрашивать Волошина, когда он наконец вышел перед ужином погулять по палубе.
      - Удалось что-нибудь выяснить, Сергей Сергеевич?
      - Почти ничего, - устало ответил он. - Очевидно одно: взорвалось не горючее и не запас спиртного, который у них на борту наверняка был солидным. Яхту разнесло какой-то сильной взрывчаткой скорее всего из группы пентрита.
      - Вы думаете, несчастный случай?
      Сергей Сергеевич неопределенно пожал плечами.
      - Во всяком случае, еще одна загадка "Бермудского треугольника". Ведь наверняка никто не уцелел, чтобы рассказать, что же там случилось.
      Мы помолчали.
      - Обломки приказано завтра доставить в Нассау, - сказал Волошин.
      - Вы полетите в Нассау? - загорелся я. - Меня возьмете?
      - Думаю, возражений не будет.
      С высоты столица Багамских островов выглядела игрушечной, в точности как на красочных фотографиях туристских рекламных проспектов: прямые улицы с шеренгами стройных кокосовых пальм, старинные особняки и отели среди зелени парков, тщательно ухоженные газоны, площадки для гольфа.
      Наше приземление на аэродроме вызвало всеобщий интерес. Небольшой оркестрик встретил нас песней "Приезжайте посмотреть наши радостные острова". Несмотря на оптимистичность названия в песне рассказывалось о том, как в давние времена на рифах возле города погиб парусник "Претория".
      Настроенные такой встречей на торжественный лад, мы с Волошиным отправились в город.
      Некоторые улицы были типично английские. На других больше чувствовался старый колониальный стиль: бесчисленные статуи английских королей, мореплавателей и надменных полководцев на площадях и в скверах, изысканные бунгало и каменные особняки с площадками для гольфа и плавательными бассейнами.
      А толпа на улицах живая и пестрая, как во время карнавала. Вокруг веселые темнокожие лица, сверкающие улыбки. Идут, пританцовывая, стройные красавицы в неимоверно пестрых платьях. На перекрестках словно дирижируют жезлами полисмены в тропических шлемах. Дорогу к центральной площади нам радушно указал пожилой мулат в строгом черном костюме, помятой шляпе и с галстуком-бабочкой, но босой.
      Сергей Сергеевич, торжественно держа перед собой объемистый тюк с обломками "Марии", поднялся по широким каменным ступеням монументального старинного здания, где помещались правительственные учреждения, а я остался его поджидать, сидел на скамейке в тенистом парке и с любопытством оглядывался.
      О богатой всякими авантюрными событиями истории Багам нам рассказывал перед полетом начальник рейса. Есть у Черномора хорошая привычка: собираясь в экспедицию или даже просто вылетая куда-нибудь на конференцию всего на несколько дней, он специально изучает историю этой страны, а потом нередко поражает местных жителей тем, что знает ее лучше, чем они сами.
      И я теперь, сидя на скамейке в парке, помянул Черномора добрым словом. Пожалуй, я и сам бы мог встать и как заправский гид зычно вещать:
      - Леди и джентльмены! Багамы по праву называют "Жемчужиной Атлантики". Несмотря на свою давнюю и богатую авантюрными событиями историю, это одно из самых молодых государств: только в семьдесят третьем году обрело независимость, оставшись, однако, членом Британского содружества наций. Восемьдесят пять процентов населения составляют мулаты и негры. И если вы сейчас видите кругом много белых лиц, то знайте, что почти все это туристы, приносящие стране свыше семидесяти процентов дохода...
      Волошин появился довольно скоро.
      - Ну одной загадкой, кажется, меньше! Экипаж "Сперри" погиб от пищевого отравления. К такому заключению пришли здешние судебные медики, - сказал он, садясь на скамейку рядом со мной.
      - Сразу все шестеро? И так быстро, что даже не успели ничего передать по радио?
      - Я тоже выразил некоторое сомнение, - сказал Волошин. - Но чиновник, с которым я беседовал, настаивает на этой версии. Говорит, что рыбаки покупают консервы по дешевке. А отравились они все сразу, он считает, потому, что на таких суденышках все обедают и ужинают одновременно, а не по вахтам, как на больших судах. В этом есть резон. По некоторым признакам они считают, что рация на "Сперри" была неисправна. Рыбаки сумели наладить ее с грехом пополам лишь в последний момент, а о том, что случилось, передать уже не смогли.
      - Значит, вульгарное пищевое отравление?
      - Вы разочарованы? - усмехнулся Волошин. .- Этот чиновник мне так и сказал: все равно нам не поверят. Кому интересно отравление испорченными консервами? Все равно будут трубить в газетах и по радио о роковых тайнах "Пасти дьявола". А нам, говорит, эти тайны уже осточертели...
      Однако в Нассау нас поджидали и другие новости. По дороге на аэродром мы задержались у киоска, чтобы накупить побольше свежих газет и журналов.
      - "Остерегайтесь своей собаки!" - громко прочитал Сергей Сергеевич. Посмотрите, какая прелесть: даже собственной собаке нельзя доверять. Оказывается, ей могут в куске мяса подбросить миниатюрный передатчик. Находясь в желудке, он станет передавать все, что вы говорите. В веселеньком мире они живут.
      Волошин взял другую газету и воскликнул:
      - Позвольте, это же Гартвиг!
      На фотографии какой-то человек пытался прикрыться ладонью от наседавших на него фоторепортеров.
      - Гартвиг же умер. На "Сперри".
      - Ну не Гартвиг, а тот, кого мы спасли. Известный ученый заявляет: "Мы... стали жертвой... промышленного шпионажа", - запинаясь, перевел Сергей Сергеевич заголовок над фотографией. - Ба, да это же в самом деле доктор Грюн, Питер Грюн! Казимир Павлович вовсе не обознался. Чего же он нам морочил голову, известный химик? Ладно, потом разберемся.
      Мы вернулись с кипами газет и журналов. Сергей Сергеевич, озабоченно посмотрев на часы и покачав головой, распорядился немедленно взлетать:
      - Вопросы потом. Нам еще нужно, по плану, пройти к востоку вдоль островов.
      Дирижабль стремительно взмыл в небо. Мы напоследок полюбовались игрушечным городком на острове, и вот он уже растаял в солнечной дымке.
      Сергей Сергеевич подробно рассказал, какие сенсационные новости мы узнали. Лаборанты и Костя только ахали. Один Борис Николаевич остался невозмутимым, словно и не ожидал от "Пасти дьявола" ничего иного...
      Океан под нами выглядел совсем идиллическим и приветливым. Сегодня в полный штиль вода над отмелями оказалась такой прозрачной, что даже была вроде невидимой. Никакой синевы, отчетливо заметен каждый бугорок на дне.
      И вдруг мы увидели внизу большое темно-синее пятно почти правильной круглой формы. Это был не островок. Что-то странное, словно дыра в морском дне, наполненная совсем иной, темной водой. А вот и еще одна такая же круглая загадочная дыра.
      - Что это такое?
      - Знаменитые "синие ямы", - сказал Гриша Матвеев. - Карстовые воронки в морском дне. По ним из глубины земли поднимается вода, заметно отличающаяся от морской своей соленостью, плотностью, температурой, даже цветом. Из некоторых воронок, бывает, фонтанирует совершенно пресная вода. Местные жители издавна используют такие источники: ныряют в них и наполняют сосуды пресной водой.
      Маневрируя, мы выбрали подходящую высоту, сделали несколько фотоснимков и потом полетели дальше.
      Попробовали общими усилиями прочитать репортаж в немецком журнале, но поняли только, что это интервью, которое дал доктор Питер Грюн, известный ученый-химик, по возвращении в Гамбург. Поминалась в репортаже "Прекрасная Галатея", сообщалось, что она затонула, была взорвана, причем все, кроме Грюна, при этом погибли. Упоминалось имя и профессора Бейлера. Но наших скудных познаний в немецком языке не хватало для того, чтобы все понять.
      - Придется подождать до возвращения на "Богатырь", - с сожалением сказал Сергей Сергеевич, откладывая журнал.
      - Может, мы нашли обломки "Галатеи", а вовсе не "Марии"! - сказал вдруг Гриша Матвеев.
      - Откуда же на них взялась буква М? - ехидно спросил Костя.
      Сергей Сергеевич засмеялся:
      - И я думал об этом. Когда мы исследовали обломки в лаборатории, меня удивило, как хорошо они покрашены. А ведь эта "Мария", помните, Николаевич, повернулся он ко мне, - выглядела ужасной замухрышкой, впрочем, может, только издали? Я бы скорей поверил, что это обломки "Звезды моря".
      Сергей Сергеевич указал биноклем куда-то вниз:
      - Издали "Мария" выглядела не лучше вон той шхуны или яхточки, ремонтом которой занимается команда. Видите? Зашли в тихую бухточку и малярничают.
      - Ишь как название красиво вывели - "Кармен". Так и сияет, без бинокля видно, - сказал Гриша.
      - Только, видно, маляры они неумелые. Начали с названия, с кормы. Те еще маляры.
      - Да, толкового боцмана им явно не хватает, - согласился Сергей Сергеевич, рассматривая яхту в бинокль. - А может, это просто шутники, одесситы? В конце концов; каждый красит свою яхту, как ему нравится. Ну ладно, поворачиваем домой.
      - Еще одну станцию проведем, Сергей Сергеевич, - попросил Гриша, - а то шеф будет ругаться, что мало сделали.
      - Давай, только побыстрее.
      Отлетев немного в сторону от островка, мы неподвижно зависли над водой на высоте сорока метров. Гриша уже начал спускать приборы, как вдруг мое внимание привлекло необычное поведение радиста. Костя на миг замер, скорчившись у приемника, а затем стал что-то лихорадочно писать в большом блокноте.
      Я увидел, как он крупными буквами вывел трижды повторяющийся мягкий знак. Это сигнал какого-то важного срочного сообщения.
      "Всем, всем, всем, - писал Костя. - Срочно. В 16.12 прервалась радиосвязь с пассажирским самолетом ДС-9, следовавшим рейсом Гамильтон - Кингстон Ямайка. Связь прервалась, когда самолет находился примерно в точке с координатами..."
      Я позвал Волошина. Костя подал ему блокнот с написанной радиограммой.
      - Летел с Бермуд на Ямайку, - задумчиво произнес Волошин, дважды перечитывая радиограмму. - И замолчал где-то здесь. - Он склонился над картой, укрепленной на штурманском столике у пульта управления. - Километров двести от нас. Надо лететь, мы, наверное, сейчас ближе всех к месту возможной аварии. Гриша, сматывай свои удочки! А ты, Костя, вызови "Богатырь", надо посоветоваться. Хотя подожди, может, еще что передают?
      Костя молча подал ему вторые наушники. Волошин послушал и сказал, снимая их:
      - Ничего нового, повторяют тот же текст. Мощная станция, громкий сигнал. Это Нассау? Может, запросить у них дополнительные сведения. Какая станция?
      - Не знаю, - виновато ответил радист. - Свои позывные не передали, сразу пошел текст сообщения. Они тут форму не соблюдают, работают как хотят. И обращения о поиске, как полагается, не передали.
      - Видно, торопились. Но искать, конечно, надо. Связывайся с "Богатырем", Костя.
      - Есть. Черт, опять плохое прохождение. Тот еще райончик. Всегда эта петрушка в тропиках...
      Разговор с начальством был коротким. На "Богатыре", оказывается, тоже приняли сообщение о пропавшем самолете и разрешили нам отправиться его искать.
      Но сколько мы ни кружили над океаном, ничего обнаружить не удалось. Уже в быстро сгущавшихся тропических сумерках мы вернулись на "Богатырь".
      Наутро Волошин собирался продолжить поиски, но начальник экспедиции не разрешил.
      - Разбирайте дирижабль. Никто нас больше об этом не просит, - сказал он. Никаких новых сведений о пропавшем самолете не поступало. Или его нашли, или уже искать бесполезно. Давайте заниматься своими делами.
      Против обыкновения Сергей Сергеевич спорить не стал.
      Начальник рации оказал нам:
      - Если SOS был короткий и больше не повторился, вполне возможно, какой-нибудь трепач нарочно ложный сигнал дал. Захотел порезвиться. И сразу замолк, чтобы не запеленговали.
      - Неужели такие бывают? - не поверил я.
      - Еще сколько развелось за последние годы. Многие передатчиками обзавелись, а совести нет, вот и хулиганят. Одного в Англии будто бы поймали. Развлекался, паразит, подавал сигнал бедствия из своей спальни. Оштрафовали за незаконное использование электроэнергии, вот я все. А уже в море спасательные суда вышли, самолет с парашютистами-аквалангистами вылетел. И шторм был в девять баллов.
      - Действительно паразит, - покачал головой Сергей Сергеевич. - А "Пасть дьявола", конечно, так и тянет своими загадками таких радиохулиганов. Хочется добавить еще одну тайну. Вполне возможно, что и мы попались на такую удочку.
      Приняв душ, переодевшись и наскоро перекусив, мы с Волошиным отправились к профессору Беку.
      Казимир Павлович полностью перевел нам интервью с мнимым Гартвигом Питером Грюном. Оказывается, "Прекрасная Галатея" была не просто прогулочной яхтой, катавшей от острова к острову богатых бездельников. Ее зафрахтовал один концерн, чтобы под видом такой прогулки секретно провести испытания новой газовой смеси, изобретенной профессором Бейлером, позволявшей якобы нырять в обычном акваланге на глубину до полутора километров.
      Однако конкуренты все же пронюхали об этом замысле и сумели под видом второго механика устроить на яхту своего агента. Его чрезмерное любопытство вызвало подозрения, и механика хотели высадить на ближайший остров. Но он перехитрил всех, заблаговременно припрятав в различных укромных местах заряды взрывчатки и включив часовой механизм...
      Ровно через сутки яхта взлетела на воздух. Заряды были размещены со знанием дела, ее буквально разнесло на куски, так что даже обломки, считал Грюн, вряд ли удастся обнаружить.
      Разумеется, при таком взрыве погибли все. находившиеся на яхте. Спасся один Грюн, и действительно чудом: только потому, что как раз в это время отплыл в сторону от яхты на подводном суденышке типа ныряющего блюдца. В этом кораблике он и поплыл в сторону Багамских островов, но мотор испортился, и его понесло на северо-восток в открытый океан. Грюн был так перепуган, что и тогда не решился подать по радио сигнал бедствия, опасаясь снова привлечь внимание вражеских агентов. И только к нам обратился за помощью, понимая, что на советском дирижабле никакие промышленные шпионы конкурентов ему не угрожают. Но все же рассказывать и нам правду о том, что с ним произошло, Грюн не стал.
      - Какая дурацкая история, - брезгливо поморщившись, сказал Казимир Павлович. - Жаль Бейлера! Впутался в темные дела. И вот печальный, но логичный конец.
      - Н-да, этот Грюн нас, признаться, ловко поморочил своими россказнями, покачал головой Волошин. - Использовал все слухи, услышанные по радио, пока болтался в океане даже фамилию себе подходящую подобрал. И о зловещей "Пасти дьявола" помянул, а мы уши развесили.