Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Маг-новобранец (№2) - Джинн из подземки

ModernLib.Net / Фэнтези / Горбенко Людмила / Джинн из подземки - Чтение (Ознакомительный отрывок) (стр. 1)
Автор: Горбенко Людмила
Жанр: Фэнтези
Серия: Маг-новобранец

 

 


Людмила ГОРБЕНКО

ДЖИНН ИЗ ПОДЗЕМКИ

Черти не водятся в тихом омуте. Черти в нем работают.

Маленькое уточнение к известной поговорке

Воспоминания, в отличие от рукописей, не горят.

Из опыта сотрудников карантинной камеры

…Карантинная камера – одно из самых жутких мест преисподней. Лица утилизаторов огрубели и растрескались, а глаза слезятся от постоянного, почти нестерпимого жара. Глубина утилизационной печи такова, что брошенный предмет издает прощальное «бум» не ранее, чем сосчитаешь до шестидесяти шести, хотя чаще всего сгорает молча, не успев добраться до дна. Огонь ненасытен, он тянет кверху свои жаркие руки, требуя пищи, и раздраженно трещит, получив слишком мало.

Впрочем, для него всегда находится, чем поживиться, мусора в аду хватает. К тому же специфика работы носителей Отрицательной сущности (в просторечии – чертей) такова, что нет-нет да и принесешь с задания какую-нибудь незапланированную штуку, категорически запрещенную на территории Организации. То святая вода одежду закапает, то не в меру ретивый клиент ухитрится на прощание опустить в карман полевой формы записочку-напоминание со своим заказом, совершенно не заметив, что использовал в качестве бумаги церковный бланк «За здравие»… Что делать, приходится трудиться в сверхсложных условиях!

Кроме сжигания мусора карантинная камера прекрасно приспособлена для уничтожения материальных объектов, принадлежащих Организации, по указанию вышестоящего начальства. Вот как сегодня.

…«Глаз» № 1680! Приговор административного Совета: на переплавку! Следующий!…

Черные языки пламени весело заплясали в жаркой глубине, пожирая жесткий крылатый корпус «глаза» и разноцветные микросхемы. Последняя искра, взлетевшая к закопченному потолку, возвестила о кончине невидимого смертным электронного прибора, верой и правдой транслирующего в эфир все, попадающее в поле его зрения. Объективно и бескомпромиссно, без выходных и праздников, без купюр и комментариев. За что и поплатился.

Мы с толстяком черти опытные: я проживаю уже четвертую по счету жизнь, он – пятую. Оттого не шелохнулись, хотя затянувшаяся процедура нам уже успела порядком надоесть. Наша напарница, более молодая и чувствительная, устало склонила рожки и прикусила завитой кончик хвоста:

– Товарищ куратор… может, остальных не надо, а?

– Надо, Вторая, надо, – твердо ответил микрофон голосом курирующего администратора. – Они стали свидетелями дела особой секретности. А со свидетелями что делают? То-то и оно. Крепись, детка, немного осталось…

Очередной приговоренный, извлеченный из мешка, забился в когтистых ухватах утилизатора. Но на равнодушного, затянутого в несгораемый комбинезон палача пантомима не произвела никакого впечатления. «Глаз» был аккуратно водружен на край печи в ожидании своей трагической участи.

Все согласно инструкции. Чтоб ее…

Круглый зрачок-камера уставился на меня с немым укором и осветился изнутри. Вся прошедшая жизнь электронного наблюдателя побежала перед его мысленным взором, стремительно отображаясь в расширенном зрачке. По крайней мере, самые запомнившиеся моменты. А ну-ка, посмотрим…

Вот заросший шерстью мускулистый древний человек гонится за самкой и, споткнувшись, падает в яму-ловушку, расставленную лично, но не на себя любимого, а на вислозубого тигра. Очевидно, именно тогда и родилась поговорка «не рой яму другому». Предсмертная мудрость, ха-ха. Самка же от изумления теряет дар речи и в таком потрясенном виде достается какому-то дохлому на вид пареньку, сподобившемуся вовремя выскочить из кустов. Естественный отбор во всей красе.

Вот некое совершенно незнакомое мне широколобое бородатое создание в черном плаще азартно машет руками, что-то декламирует нараспев и заполучает на свою голову ливень, снег и солнечный удар одновременно. Все понятно, это и есть один из знаменитых древних первомагов Каперии. Перестарался, бывает.

А вот вообще умора: напыщенный хлыщ в бархатном кафтане подхватывает очаровательную девицу под локоток и, поигрывая завитыми усиками, заводит разговор о погоде. Да так ловко, что через секунду девица лишается почти всей одежды, орет благим матом и старается отбиться, но упорный малый, как ни в чем не бывало, продолжает показывать, откуда именно и куда движется грозовой фронт.

М-да, подборка воспоминаний впечатляет. Бедный, бедный приговоренный «глаз»! Не любоваться тебе больше пикантными сценками…

Виском я почувствовал тяжелый взгляд сотрудника карантинной камеры и резко обернулся. Оказывается, утилизатор оторвался от занимательного зрелища и потрясен но тычет в меня когтем:

– Это же ты! Там, на диване с девкой! Думал, прикроешь морду, и никто не узнает? Точно ты!

Наклонившись к самому зрачку, с ужасом убеждаюсь в его правоте. Я. Точнее, мой морок-дубликат, волею судьбы оказавшийся затейником по части совмещения куртуазного разговора о тучках и грубого животного секса.

Вот именно в этот момент жалость к «глазу» куда-то испарилась. Я легонько подтолкнул электронного предателя пальчиком в гудящее пламя, чтобы не мучился излишними подробностями, и, деловито отряхнув руки, тихонько шепнул в микрофон:

– Товарищ куратор!..

– Слушаю тебя, товарищ полевой работник инвентарный номер 437/138-5!

– Утилизатор узнал меня в зрачке «глаза»! Что делать?

Длинный расслабленный зевок вылетел из наушника.

– Да ничего, – равнодушно сообщил куратор. – Не напрягайся, Пятый. Как закончите, ему сотрут память, и все дела. Думаешь, первый раз подсматривает? У них в карантине своих радостей мало, так что весь штат поголовно слаб на чужую «клубничку». Надеюсь, как особь, пасущаяся на свободе, ты отнесешься с пониманием.

У слышав краем оттопыренного ушка, что я разговариваю, Вторая тут же обиженно хлестнула меня кончиком хвоста по рогу.

– Вы о чем там шепчетесь?

– Обсуждаем дальнейшую судьбу всех причастных к Сверхсекретной операции, – сухо ответил я. – Кого в расход, кого оставить.

Длинные изогнутые ресницы чертовки тут же встревожено захлопали.

– Ой! Да как же так, Пятый! Я же… могила немого! Рыба об лед! Никому ни словечка, ты же меня знаешь!

– Знаю, – сурово согласился я. – Потому. и уговариваю товарища куратора пощадить твою и без того короткую девичью память. Помаши на прощание «глазу». Это последний.

Чертовка растерянно подняла наманикюренную ручку. В дверь карантинной камеры нетерпеливо забарабанили:

– Эй! Вы там долго возиться собираетесь?!

– Минут десять! – откликнулся утилизатор, отправляя пустой мешок вслед за догорающими «глазами» в печь. – А что за спешка?

– Еще одного «зайца» на капсуле поймали, надо бы убрать.

Вот зараза! Как сумел пробраться на борт, ума не приложу!

– Гном? – почти утвердительно уточнил Третий, почесывая лоб пухлым пальцем. – Гном, кто же еще…

– Это уже который по счету? – криво улыбнулся я.

– Шестой, кажется. Или седьмой…

– Не приму. Приказ сверху: гномов не сжигать, – сообщил утилизатор. – И предыдущих шесть штук тоже заберите, они у меня в подсобке. Все сухари из пайка сожрали, сволочи, и на ковер нагадили. Правда, рукастые, мерзавцы, этого не отнять. Сломанный приемник вот починили. Минутку, сейчас закончу с товарищами, и вы своих гномов заберете.

– Ничего себе заявление! – возмутились из-за двери. – И куда мне их? Выпустить на месте прежнего обитания?

– Ни в коем случае. С базы не выпускать до принятия решения САМИМ.

– Что за невезуха! – окончательно расстроился ожидающий очереди черт. – Пока ЕМУ доложат, пока ОН решит… На кой ляд мне семеро гномов? У меня и приемников-то сломанных нету…

Вторая тихонько хихикнула, прикрывшись кончиком шали.

Я не выдержал:

– Проще простого, брат. Берешь всех «зайцев», временно обездвиживаешь, красишь в разные цвета и ставишь на газончик перед входом в резиденцию главы нашего филиала. Типа скульптурная композиция, она же ненавязчивое напоминание. Только шапки им поярче натяни. Для пущей декоративности.

– А что? – загорелся мой коллега и собеседник. – Мне нравится! Спасибо за идею!

– На здоровье, – скромно ответил я, разворачиваясь к напарникам. – Ну что, пошли?

Вопреки ожиданию, они не выказали энтузиазма. Огромные глаза чертовки широко распахнулись и налились страхом. Третий наоборот – зажмурился. Я с удивлением проследил, как лицо и шея толстяка плавно утрачивают окраску, делая его похожим на чрезмерно упитанного мучного червя.

– Да что с вами тако…

Широкая задвижка со скрипом вдвинулась в паз двери карантинной камеры, а сверху уже опускались дополнительные створки, которые на моей памяти применялись лишь однажды: когда бригада боевых работников притащила на себе особо опасный штамм мутировавшего вируса черной лихорадки.

– Э нет! – Утилизатор растянул тонкогубый рот в широкой садистской улыбке и лукаво мне погрозил. – Куда? С вами, товарищи, мы еще не закончили…

«A ведь начиналось все так… обыденно!» – успел подумать я, прежде чем ко мне протянулись когтистые ухваты…

С чего все началось. База, общежитие полевых работников. Очень раннее утро

Посылка пришла с опозданием на десять часов, рано утром, когда мы спали. Новенькая транспортировочная камера мелко задрожала и исторгла из себя душераздирающий стон – сигнал о том, что переброска благополучно завершена и можно получить заказ.

Не разобравшись спросонья, я по привычке предпринял попытку убить очередной будильник (они у меня долго не задерживаются), но промахнулся. Камера продолжала визжать. Из противоположного угла комнаты послышался испуганный вопль, и что-то с глухим стуком упало на пол.

– А? Что?!

Со вчерашнего вечера я успел забыть, что Третий, так и не дождавшись груза, уснул у меня на диване, и сам чуть не заорал от неожиданности. В стенку заколотили.

– Это безобразие! Вы угомонитесь или нет?! Половина шестого!

А-а-а-а! Дзиннь! А-а-а-а-а!!!

Звук падения мини-гильотинки и предсмертный крик казненного механического человечка слились воедино, заставив вибрировать забытый на тумбочке стакан. Ага. вот и будильник, легок на помине!

Быстренько стряхнув с себя остатки сна, я резким ударом хвоста по кнопке погрузил будильник в беспамятство, одновременно изо всех сил давя правым копытом на рычаг дверки транспортировочной камеры.

Все-таки иногда удобно быть чертом.

Пока мой постоянный напарник и лучший друг поднимался с пола и сонно таращил глаза, камера торжественно открылась, обдав нас клубами едкого желтого дыма, и мы увидели… увидели…

А что, собственно говоря, это такое?

– Та-а-ак, – растерянно протянул я, оглядываясь на Третьего. – Что за икебана?

Толстяк осторожно разгреб мятые сосновые иглы и шишки, которые толстым слоем устилали дно камеры, и кончиками когтей приподнял наш трофей: нечто среднеарифметическое между большой рукавицей и кургузой шапчонкой.

– Э… артефакт? – неуверенно предположил мой друг, задумчиво почесывая лоб.

– Лучше не скажешь, – согласился я, разгоняя руками вонючие желтые облачка. порхающие по комнате. – Где накладная?

Третий бросился к стулу, на котором вечером свалил свою форму, и принялся лихорадочно вытряхивать карманы. Пол украсился ворохом оберток от шоколадных батончиков и хвостиками копченых колбасок.

– А! Вот она! – обрадовался толстяк, извлекая на свет заляпанную бумажку с расплывшейся печатью. – Бо… бое… рука-ви… Аль… фреда?… берта? Нет, не разберу.

– Дай мне! – Я вырвал у него накладную, быстро пробежал глазами по строчкам и горестно вздохнул – разобрать что-либо в этой тарабарщине было невозможно. И самое грустное даже претензий не предъявишь. Запрашивали у фирмы некое «бое рукави Аль»? Получите, это оно и есть.

Что хорошо в Третьем – если ты голоден, у него всегда можно поживиться куском качественной еды. Что плохо любой предмет, попавший ему в руки, моментально покрывается слоем белков, жиров и углеводов. Независимо от материала, из которого изготовлен.

Из-под кровати выползла недовольная Шива. Вчера Третий целый вечер гладил ее по пушистой спинке, чтобы, как он выразился, «снять стресс», и теперь моя кошка больше напоминала засаленную крысу.

– Ты бы хоть иногда мыл руки, – не выдержал я. – Про накладную молчу, но кошка-то при чем? Бедному животному теперь неделю придется вылизываться!

– Зато кормить не надо, – беспечно ответил толстяк. – Ну так что, берем заказ?

– Берем, – со вздохом согласился Я. – Уже почти шесть.

– Вот-вот Вторая пожалует, чтоб ее…

Сказать, что моя (а теперь и Третьего) новая напарница была стихийным бедствием – не сказать ничего. Стихийные бедствия могли у нее учиться. Откуда в изящном теле такая разрушительная сила, не могу понять до сих пор, но факт остается фактом: везде, где появляется Вторая, начинаются непредсказуемые катаклизмы. Сопротивление бесполезно, только настрадаешься.

Обиженная Шива прекратила облизывать шерсть, сыто икнула и настороженно прислушалась. Из коридора все громче доносился характерный перестук каблучков. Секунда… еще секунда… и дверь резко распахнулась под ударом лакового ботинка на высоченной шпильке.

– Привет, мальчики! Ну как наш трофей? Пришел?

Мы с Третьим дружно промычали что-то неразборчивое и ткнули пальцами в сторону камеры.

– Они прислали вот это? – изумилась обладательница белокурых кудряшек, позолоченных рожек и жгуче-черных глаз, присаживаясь перед камерой на корточки. – А где боевая латная рукавица?

– Чем богаты, – доложил я.

– У кого накладная?

Третий, потупившись, предъявил бумажный комок, в который превратился бланк заказа.

– Это что? – Выщипанные в ниточку брови красавицы-чертовки грозно сошлись на переносице. – Начинка для плевательной трубки чернокожего воина? Неприкосновенный запас прессованной туалетной бумаги? Почему так помято?!

– Не горячись, – прервал я ее. – Можем специально для тебя прогладить, но это ничего не даст. Увы. В расправленном виде документ тоже бесполезен из-за художественно разбросанных по строчкам пищевых пятен. Максимум, что удается прочитать: «бое рука Аль». Аллес.

– Охо-хо-хо, – пригорюнилась Вторая, грустно рассматривая посылку. – С первого взгляда ясно: новодел, причем бракованный. И кому теперь прикажете втюхивать эту дрянь?

– Может, найдется коллекционер-оригинал? – с робкой надеждой в голосе пискнул Третий.

– Сделка, совершенная с умственно отсталым лицом, по закону считается недействительной, – сурово отчеканила Вторая. – Разве что ты сам купишь. А что! – Тут она оживилась. По-моему, прекрасная идея! Купи перчатку, Третий, а? Смотри, какая интересная вещица! Мягкая, серенькая, вся в иголках! Мы тебе как своему даже скидочку сделаем. Процента полтора-два. Согласен?

Изящная ручка с кроваво-красным маникюром как бы между прочим опустилась на широкую грудь толстяка и принялась ласково отряхивать крошки, которые обильно покрывали комбинезон Третьего. Когда мой осоловелый напарник окончательно размяк и был готов согласиться на что угодно, я не выдержал и вступился за друга:

– Эй! Детка, детка! Полегче на поворотах! Своих не нажуливать! Прокол так прокол. Что-нибудь придумаем.

– Охо-хо-хо, – окончательно скисла Вторая, убирая руку с груди Третьего и брезгливо вытирая ладонь о спинку моего кресла. – И от зарплаты, как назло, почти ничего не осталось… Я так рассчитывала, что все получится. Уже и туфельки присмотрела…

Тут мы с Третьим синхронно вздрогнули. «Туфельки присмотрела» – это серьезно. Лишить нашу красавицу очередной покупки любимой обуви все равно что вырвать кусок мяса изо рта у голодного тигра. За пару странных лаптей на шпильке напарница легко может убить, имеется у нее такая маленькая слабость.

И ведь что обидно – нашей вины в случившемся нет. Точнее, почти нет. Ну испортил Третий накладную, претензии поставщикам теперь не предъявишь. Но мы и так их вряд ли предъявили бы. Ведь совершенный нами вчера поступок балансирует на тонкой грани между природной импульсивностью и злонамеренным нарушением Кодекса.

Для непосвященных поясню.

Лирическое отступление.

Людская страсть к коллекционированию сродни одержимости дьяволом. С той разницей, что полный курс из тринадцати черных месс с жертвоприношением кур, ароматизированными кровью свечами и групповым впадением в транс обходится гораздо дешевле, чем покупка иного потертого до неприглядности холста. Да что живопись! Собирают спичечные коробки, этикетки от рома, фарфоровых собак, пустые зажигала, старые деньги, пробки.

Дать колеблющемуся грешнику то, о чем он втайне мечтает, перетянуть этим на свою сторону, а заодно и запустить цепочку будущих грехов – обычная практика носителей Отрицательной сущности, или, в просторечии, чертей. Ни один полевой работник не затруднится с выбором предмета подкупа коллекционера, надо лишь узнать, что он собирает.

Никаких нарушений Кодекса! Речь ни в коем случае не идет об обмене на душу, это просто подарок Человек во время типовой жизни средней продолжительности самостоятельно успевает натворить столько, что и без подписанного кровью договора ему прямая дорога в ад. Наши писари работают в четыре смены и все равно стирают руки до крови, внося в личные дела дополнительные строчки.

К сведению тех смертных, кто наивно считает, что каждый его шаг фиксируется подробно: мы уже давно перешли на сокращенное изложение фактов. Прелюбодействовал – и точка. С кем, как именно, что было надето на ней, что на нем, что на остальных (и такое бывает, хотя и не часто), какие моменты наиболее запомнились и кто подслушивал под дверью – это уже детали, не интересные никому, кроме непосредственных участников.

Теперь о сегодняшнем задании; открываю разнарядку. Смена: вторая, моя любимая. Клиент: глава конной сотни, видный военный чин, собирает боевые артефакты с волшебным прошлым. Предполагаемый предмет подкупа: естественно, что-то из древнего обмундирования.

Изучив материал три дня назад, отдел прогнозов пораскинул электронными мозгами и выдал однозначное: боевая латная рукавица бывшего предводителя халлов Альфреда Могучего. Именно с нее начнется цепь гарантированных случайностей, в конце которой солидная часть конной сотни отправится к нам прямо в седлах и не снимая шпор. Клиент был спешно подготовлен слухами (прекрасная работа Третьего до мозолей на языке) и поверил в то, что владелец сей ценности кроме дохлых блох заполучает непобедимость и силу рукопожатия, которой был столь славен ныне покойный Альфред.

Естественно, пан военачальник загорелся – кому же не хочется стать непобедимым, причем таким легким способом! Да и мечты о том, как он играючи расплющит руки нескольким близким друзьям, тоже грели душу.

Вчера в мою комнату притащили казенную камеру для поатомной транспортировки неодушевленных объектов. Куратор сделал заказ. Фирма «Прометей», базирующаяся невесть в какой глуши и занимающаяся поставкой исторических артефактов, его приняла. И тут Вторая нарушила гладкий ход событий, поддавшись соблазну.

На самом деле нашу красавицу трудно винить. Во-первых, природная склонность к авантюризму – как говорится, какие гены достались, с теми и живи. Во-вторых, бланк заказа словно нарочно простенький, так и просится подделать. А в каталоге «Прометея» столько заманчивых вещиц, без которых почти невозможно прожить. Например, вечно новая беспроигрышная колода игральных карт на шелковой основе и в шелковом же футляре самого известного шулера Соединенного королевства, имеющего шесть пальцев на левой руке и кличку Лысый Кон, – лично меня этот лот заинтересовал. В основном из-за шелка, картами я не слишком увлекаюсь.

Или омолаживающее зеркальце, глядение в которое вычитается из прожитых лет. Его вписала Вторая.

Я уже не говорю о нитках скатерти-самобранки, усыпанных вечными крошками. Его добавил Третий. С явной надеждой спрясть обрывки воедино и превратить процесс поглощения пищи в постоянный.

Нервное хихиканье с оглядкой друг на друга, неразборчивая закорючка… и в итоге к «Прометею» ушел еще один заказ наш.

По закону подлости именно его и выполнили первым, вместе с аккуратными фирменными пакета ми вложив любезное уведомление: счет не приплюсован к предыдущему заказу, а выставлен бухгалтерии отдельно и составляет… ох-ма…

Прикинув в уме размер собственной годовой зарплаты после того, как с меня снимут шкуру и один уровень, и помножив эту скромную цифру на сто лет, я получил гораздо меньше. Судя по перекосившимся глазам Второй (правый никак не мог оторваться от бланка, а левый грустно взирал в противоположную сторону), она получила аналогичный результат.

Боевая латная рукавица стоила дешевле в сто двадцать раз. Наверное, нечто похожее испытывает посетитель трактира, который целый вечер жрал в три горла по неведению исключительно деликатесы и пил самое иностранное, в конце же этой гастрономической оргии обнаружил на месте кошелька свежую прореху, а у дверей парня с кулаками больше арбузов. Мы с Третьим рухнули в кресла и предались мысленному самобичеванию.

От горестных размышлений о несовершенстве мироустройства нас спасла Вторая.

Красавица чертовка предложила еще одну авантюру, она же спасительный план: не ограничиваться заданием. Дождаться доставки рукавицы, вручить ее клиенту, а на обратном пути к базе задержаться в городе и толкнуть наши приобретения смертным за наличный расчет. Авось пронесет.

Спросит бухгалтерия, на что пришел астрономический счет – на дополнительные артефакты. Уже проданы смертным в виде эксперимента за их презренное золото. Вот вырученные деньги, до последней ржавинки. «Сентаво паунд бережет» что мы, не понимаем? Понимаем. Вот и решили испытать новый метод на себе, как делали во время чумы врачи-подвижники.

Вероятно, шанс у нас был. Жалкий, как слабый росток, но все же реальный.

Вот только ротозеи из «Прометея» подрубили его под корень, прислав вместо кураторского заказа мусор. Соваться с так называемой рукавицей к сотнику бессмысленно – лишь опозоришься. Данная безделица даже руки пожимать не годится – расползется по швам, распространяя вокруг специфический запашок свалки.

– Ангелы побери «Прометей»! – взвыл Третий. – Это они виноваты! Жулики! Надо срочно жаловаться куратору!

– Ага! – вздохнул я. – Заодно расскажешь, с какой такой радости подделал бланк и выписал за казенный счет кучу игрушек. Напоминаю: куратор не идиот. И убедить его в том, что военачальник передумал и решил победить вражескую армию виртуозной игрой в эльфийского дурика вместо того, чтобы покрасоваться на коне, вряд ли получится. Как и в том, что крошки – лучшая диета во время боевого похода.

– Выговор? – тоскливо простонал толстяк.

– И понижение на уровень! – про вернула кинжал в сердечной ране Вторая. – Ладно, довольно скулить. Чтобы не пострадали все, предлагаю выбрать козла отпущения, который и возьмет вину на себя. Например, Третий. Именно он привел в негодность кураторскую накладную.

– Я за! – вскинул ладонь я.

– Я тоже! – согласилась чертовка. – Итак, постановили: большинством голосов виноват Третий.

– А я против! – возмутился толстяк.

– Поздно. Голосование закончено, – отмахнулась Вторая. – Не сопи, я на жалость не поддаюсь. Сочувствую тебе, Третий, и верю, что ты искренне раскаиваешься в своем непродуманном поступке. Береги нитки от скатерти-самобранки: мне говорили, заключенные даже крошкам рады. А вот зеркальце давай сюда, я спрячу. За решеткой оно тебе все равно ни к чему.

– Может, что-нибудь придумаем, а? – заныл Третий.

– Не мучайся, все равно влетит по полной программе, куратора не обманешь! – как всегда деликатно успокоила толстяка Вторая.

В комнате повисло молчание, но длилось оно недолго. Сигнальная лампочка над дверью окрасилась алым и тревожно замигала – меня вызывал курирующий администратор, по традиции легкий на помине. Обреченно вздохнув, я нацепил на голову переговорное устройство, в спешке чуть не перепутав микрофон с наушником, и расстроено рявкнул:

– Да!

– Во-первых, доброе утро, товарищ полевой работник пятого ранга инвентарный номер 437/138-5! – дежурно поприветствовал меня куратор.

– Допустим. И что?

– Во-вторых, немедленно собирайся, на твою группу разнарядка.

Оглянувшись на скорчившегося в углу толстяка, я вдохнул полной грудью, мысленно простился с нашивкой и признался:

– Лететь не имеет смысла. С доставкой артефакта возникла проблема.

– Плюнь на артефакт. Собирайся, время дорого.

Не иначе, плохо расслышал. Обычно чтение поучительных лекций – любимая забава куратора.

– Товарищ куратор! – Я повысил голос почти до крика. Произошла досадная ошибка с доставкой боевой рукавицы! Нам нечего дать сотнику! – Тут с перепугу меня посетило вдохновение, и я уже тише, но намного бодрее продолжил: Мы с напарниками рискнули проявить инициативу и дополнительно заказали кое-что, чтобы не прилетать к клиенту с пустыми руками. Счет в бухгалтерии. Правда, пустого бланка не нашли, пришлось соорудить на глазок. Но «Прометей» его принял! И даже заказ успел доставить. Вместо одной латной рукавицы сотник заимеет сразу три экспоната помельче! Правда, здорово?

– А? Молодцы, я потом подпишу, – рассеянно промямлил куратор и спохватился: – Пятый! Повторяю последний раз: немедленно собирайся!

Ни крика, ни проклятий, ни мрачных прогнозов о разорении Организации из-за таких транжир, как я? Никого не пообещали немедленно пустить на корм тиграм? Да это чудо! Истинное чудо! В углу раздался придушенный визг – толстяк решил убедиться, что слышит доброго куратора не во сне, и ущипнул себя за бедро. Естественно, со всей дури. Постепенно обретая прежний апломб, я скрестил на груди руки и заботливо напомнил:

– Вы перепутали, наша смена сегодня с обеда. Вот разнарядка.

– Каждый носитель Отрицательной сущности принадлежит Организации целиком и полностью в любое время дня и ночи, – сухо процитировал Устав куратор. – Выкинь эту бумажку, она уже устарела. Обстоятельства изменились. Топай в пятый блок гаража, там ваша новая капсула. Реквизит костюмеры уже упаковали, переоденетесь на ходу, время поджимает. Готовность пятнадцать минут. Да, чуть не забыл напарники у тебя?

– Здесь.

– Наслышан о непростых взаимоотношениях в вашей команде! Втроем, значит, решили заночевать? Понятненько, хи-хи…

Хотя никто из полевых работников не видел своих курирующих администраторов лично (не положено по Уставу), я легко представил себе сальную улыбочку прикрепленной ко мне канцелярской крысы.

Пока наушник дробно вибрировал от ехидного смеха, любопытная напарница не выдержала и, подскочив к кнопке, включила громкую связь.

– Это вы над кем там хихикаете, а?

– Вторая! – радостно изумился куратор. – Ты еще здесь? Очень кстати, я забыл тебя предупредить, чтобы никаких туфель на шпильках. Задание нестандартное. Ну что, орлы, морально готовы? Вперед!

– А как же завтрак? – робко вякнул с дивана Третий.

– Сухие пайки загружены в капсулу, – сухо отбрил его куратор.

– Да что стрясло… – Я не успел закончить фразу, как меня перебила возмущенная Вторая:

– Это почему еще без шпилек?

– Говорю же: задание нестандартное! – с досадой повторил куратор.

Тоже мне удивил. На срезе моих рогов три кольца (это означает, что я проживаю уже четвертую жизнь), и лично я ни разу – повторяю: ни разу! – не получал стандартных заданий.

– Ладно, будем. Только через пятнадцать минут я не успею, – протянула Вторая. – Мне еще обувь искать.

– У тебя нет обуви? – изумился куратор, прекрасно изучивший комнату нашей красавицы, от пола до потолка заставленную коробками.

– Без шпилек нет! – упрямо надула губки Вторая.

В громкоговорителе послышался тихий стон и чей-то посторонний неразборчивый голос. Как я ни напрягал слух, но смог разобрать лишь «совсем бездельников распустил» и «сам полетишь, если справиться не можешь». Кажется, нашего куратора кто-то ругал. Возможно, его куратор, если такая должность вообще существует.

К чести невидимого и почти неслышимого собеседника, он обладал прекрасным даром внушения. Мой администратор заорал так, что Шива забилась под шкаф, а динамик чуть не треснул от напряжения.

– Лети босая!

Когда надо, то мы, полевые работники, ребята сообразительные. Какая там готовность пятнадцать минут! Уже через пять, с перепугу застегнувшись не на те пуговицы, мы стояли навытяжку в пятом блоке гаража и изумленно таращились на доселе невиданное транспортное средство.

Меньше всего наша новая капсула напоминала капсулу.

Сверкающий серебристым лаком капот гоночного болида продолжался корпусом представительского лимузина, а сзади был ловко присобачен потрепанный жизнью багажный отсек от грузового перевозчика. Многочисленные ямки на корпусе багажного отсека, проеденные ржавчиной, были аккуратно зашпаклеваны и закрашены, причем, судя по запаху, совсем недавно.

Так как обычно мы пользуемся типовыми раздолбанными двухместными машинами, Третий почти прослезился от умиления. Наивный толстяк решил, что лишние сиденья предусмотрены для его удобства (из-за нестандартных габаритов раньше ему приходилось тесниться в багажном отсеке).

– Это нам? Вот спасибо!

Куратор замялся.

– Ой! А почему номера чужого филиала? – удивилась Вторая, приподнимаясь на носочки (полуторадюймовые каблуки ее туфель явно казались нашей красавице непривычно низкими).

– Для конспирации, – сухо ответил администратор. – Координаты первой цели: улица Святого Люциана, дом три, клиент Ниацин Коваль, составитель травяных сборов, сын аптекаря. Копия договора в бардачке. Клиент прогарантировал исполнение поручения, но будьте бдительны, этот аптекарский сынок жучок еще тот. Обманет и не поморщится. Ну что, бойцы – стартуйте, время поджимает!

– А она не развалится? – Чертовка с опаской ковырнула заднее крыло и тут же отскочила: – Ангелы побери! Ноготь краской испачкала! Вот же…


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6