Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Конан авантюрист - Люди черного круга

ModernLib.Net / Героическая фантастика / Говард Роберт Ирвин / Люди черного круга - Чтение (стр. 5)
Автор: Говард Роберт Ирвин
Жанр: Героическая фантастика
Серия: Конан авантюрист

 

 


Они не успели пройти и полусотни шагов, когда из-за россыпи валунов вырвалась рычащая тварь. Пасть ее сочилась пеной, глаза налились кровью. Конан шел первым, но зверь не бросился на него. Проскользнув под рукой киммерийца, он прыгнул на Керим Шаха. Туранец отпрянул в сторону, и зверь

— огромный пес — рухнул всей тяжестью на идущего следом иракзая. Воин вскрикнул, закрывая лицо руками. Тварь опрокинула его на спину, вцепившись в руку, но уже через мгновение упала, сраженная ударами десятка сабель. И все же она не прекращала тянуться к горлу ближайшего из воинов, пока не была разрублена на куски.

Керим Шах перевязал раненому разодранную руку, пристально вгляделся в его побледневшее лицо и отвернулся, не сказав ни слова. Помолчав, он подошел к Конану, кивнул, и подъем продолжался.

Только через несколько минут Керим Шах произнес:

— Странно, что пастуший пес забрался так высоко.

— Да, жрать здесь нечего, — согласился киммериец.

Они оглянулись и снова посмотрели на раненого воина, идущего следом за ними. Его смуглое лицо было покрыто потом и пылью, кривящиеся от боли губы обнажали зубы. Конан переглянулся с Керим Шахом и они повернулись к возвышающейся перед ними башне.

На вершинах было тихо и как-то сонно. Ни на башне, ни на стенах похожего на пирамиду здания, стоявшего за ней, не было видно ни одного движения. Устремившись туда, они шли в напряженном молчании, словно к вершине дремлющего вулкана. Керим Шах снял с плеча огромный лук, из которого разил без промаха за пять сотен шагов. Иракзаи невольно потянулись за своими луками, хотя те были и поменьше и били на значительно меньшее расстояние.

Но они не успели подойти к башне и на пятьсот шагов, когда что-то неожиданно рухнуло на них с безоблачного неба. Странная тень пронеслась так близко от Конан, что он почувствовал на лице прикосновение крыльев, но не он, а следующий за ним в строю иракзай вдруг вскрикнул, покачнулся и упал, истекая кровью. Сонная артерия его была разорвана, кровь била толчками, а сокол, раскинув крылья, сверкающие на солнце, как полированный металл, уже снова взмыл в небо. Его клюв, изогнутый, как сабля, был окровавлен. Запела тетива Керим Шаха, сокол замер на мгновение и камнем рухнул вниз. Но никто не смог сказать, куда упала птица.

Конан наклонился над упавшим спутником, но тот уже был мертв. Никто ничего не сказал, не было смысла обсуждать этот случай. Все знали, что соколы никогда не нападают на людей. В диких иракзаях бешеная жажда мести сражалась с чувством обреченности. Сжимая луки волосатыми руками, они смотрели на башню, словно пытаясь взглядами разрушить ее. А башня словно отвечала презрительным пренебрежением ничтожным людишкам, пытающимся потревожить ее покой.

Но следующее нападение, тем не менее, не заставило себя ждать. Конан увидел, как из-за края стены выкатилось облачко белого дыма и поплыло вниз по склону. За ним появились и другие. Они выглядели безобидными, как шарики мутноватой пены, но Конан все же отодвинулся в сторону, избегая столкновения с ними. Один из иракзаев, идущих следом, выхватил саблю и нанес быстрый удар по первому облачку. Раздался оглушающий грохот. Облачко исчезло в слепящей вспышке, а от дерзкого иракзая осталась только груда обугленных, дымящихся костей. Почерневшие фаланги пальцев все еще сжимали рукоять из слоновой кости, а острие меча расплавилось и наполовину испарилось в страшном огне. Но воины, стоявшие рядом, совершенно не пострадали, и были лишь потрясены и слегка контужены близким взрывом.

— Они взрываются от прикосновения металла, — прошептал Конан. — Смотри, еще летят!!

Склон над ними был почти скрыт скатывающимися дымными шариками. Керим Шах натянул тетиву и послал стрелу в самую гущу облачков. Пробитое стрелой облачко лопнуло, как мыльный пузырь, плюясь огнем во все стороны. Примеру Керим Шаха последовали остальные иракзаи, и через несколько минут на склоне бушевала буря, гремел гром, сверкали молнии, дождем сыпались искры. Когда последнее облачко перестало существовать, в колчанах воинов осталось не так уж и много стрел.

Отряд продолжал стремительный, яростный подъем по обугленной почерневшей земле, стараясь огибать те места, где скала превратилась в кипящее стекло от огня взрывов.

Наконец, они оказались на расстоянии полета стрелы от башни и растянулись в длинную цепочку, тревожно оглядываясь по сторонам, пытаясь угадать, какую еще западню могут подстроить защитники башни.

На стене появилась одинокая фигура, несущая десятифутовый бронзовый рог. Хриплый рев, прокатившийся по склону, был похож на звуки трубы в Судный День. Из подземных глубин ему ответил глухой рокот и невнятный шум. Земля покачнулась под ногами воинов.

Иракзаи зашатались как пьяные на вздрогнувшем склоне, испуская крики ужаса. Конан, сверкая бешенством в глазах, бросился как вихрь вверх по склону, прямо к двери в стене, на ходу извлекая из ножен кинжал. Керим Шах спокойно натянул тетиву и выпустил еще одну стрелу.

Только туранец мог сделать такой выстрел. Звук рога внезапно смолк, послышался пронзительный, полный боли крик. Стоящая на башне фигура в зеленой одежде адепта зашаталась, хватаясь за торчащее из груди длинное древко, потом перевалилась через парапет и рухнула вниз. Огромный рог выпал из ее рук, покатился по парапету и замер на самом краю. Вторая фигура в зеленой тоге выскочила из глубины башни и подбежала к краю стены, чтобы схватить рог. Снова запела тетива, и снова этом ей ответил вопль агонии. Второй прислужник, падая, задел рог, тот рухнул со стены вместе с ним и разлетелся на куски у подножия башни.

Конан с такой скоростью промчался через пространство отделяющее его от двери, что эхо от грохота упавшего рога еще не смолкло, а он уже бил острием кинжала в толстые доски. В следующую секунду он инстинктивно отпрянул и оказался прав — сверху вылили расплавленное олово. Конан снова бросился к двери, атакуя ее с удвоенной яростью и думая, что если защитники прибегли к таким обычным методам обороны, то, возможно, запас колдовских приемов учеников исчерпался? Эта приятная мысль придала ему новые силы.

По склону подбежал Керим Шах, за ним — уцелевшие иракзаи. На бегу они выпускали стрелы, которые со свистом перелетали куда-то за стену, а иногда разбивались о зубцы стен.

Толстые тиковые доски уступили под ударами киммерийца. Дверь рухнула. Конан осторожно заглянул внутрь, приготовившись к худшему. Внутри он увидел овальную комнату и ведущую наверх крутую лестницу. В противоположной стене помещения была широко распахнутая дверь, за ней спуск — и спины нескольких людей, одетых в зеленое, убегающих изо всех сил.

Конан радостно взвыл и прыгнул внутрь, но тут же замер и отскочил назад. Вовремя — огромный каменный блок рухнул как раз на то место, где он стоял перед этим. Киммериец побежал вдоль стены, криками призывая остальных следовать за ним.

Ученики Прорицателей покинули первую линию обороны. Когда Конан об бежал башню, он увидел их зеленые силуэты высоко вверху. Дыша жаждой мести, он помчался вслед за ними, а Керим Шах с иракзаям и мчались за ним по пятам. Минутный триумф заставил их забыть о привычном фатализме, а при виде убегающих врагов они просто завыли от радости, как волчья стая.

Башня стояла на краю узкого плато, едва заметно склоненного к долине. Через несколько сот шагов плато вдруг заканчивалось глубокой расщелиной, дна которой не было видно. В эту расщелину и прыгнули адепты, не замедляя бега. Преследователи едва успели заметить их развевающиеся зеленые одежды, исчезающие за краем пропасти.

Пару минут спустя Конан со спутниками уже стоял на краю трещины, отделяющей их от логова Черных Прорицателей. Насколько видел глаз, в обе стороны простиралась пропасть шириной в тысячу и глубиной в пятьсот футов, с почти вертикальными стенами, вероятно, идущая вдоль всей вершины Йимши. Она до краев была наполнена странным искрящимся туманом.

Конан заглянул вглубь и чертыхнулся. Он заметил одетых в зеленое учеников, поспешно идущих по сверкающему, словно расплавленное серебро, дну пропасти. Их силуэты смазывались и расплывались, как будто Конан смотрел сквозь толщу воды. Адепты шли цепочкой, направляясь к противоположной стене обрыва.

Керим Шах натянул лук и выпустил пронзительно засвистевшую стрелу. Но она, попав в туман, казалось, внезапно потеряла скорость и упала далеко в стороне от цели.

— Если они смогли спуститься туда, то и мы сможем! — сказал Конан Керим Шаху, с удивлением наблюдавшему за полетом своей стрелы. — Я видел, они прошли этим путем.

Напрягая взгляд, он заметил внизу что-то, напоминающее золотую нить, растянувшуюся по всей ширине каньона. Прислужники шли вдоль этой нити, и вдруг киммериец припомнил казавшиеся ему ранее непонятными слова Хемсы: «Держись золотой жилы!» Наклонившись, он увидел на краю расщелины тонкую полосу сверкающего золота: это жила золотого месторождения, лежащего прямо на поверхности, сбегала вниз и шла через серебряное дно ущелья. Он увидел кое-что еще, чего до сих пор не мог заметить из-за особенного преломления света. Золотая жила шла вдоль платформы, спускающейся в самый низ и снабженной углублениями для рук и ног.

— Ах, вот как они спустились вниз, — сказал Керим Шах. — Они, значит, не могут летать по воздуху. Пойдем за…

В эту минуту укушенный псом воин издал невнятный вопль, и оскалив зубы, бросился на Керим Шаха. Из его рта показалась пена. Туранец проворно, как кот, отскочил в сторону, а взбесившийся рухнул головой вниз в пропасть. Остальные иракзаи подбежали к краю пропасти и с изумлением заглянули вниз. Воин не пошел вниз камнем, а медленно плыл сквозь розовую мглу, как человек, погружающийся в воду. Конечности его судорожно дергались, а пунцовое, искаженное конвульсиями лицо выражало скорее боль, чем бешенство. Наконец он упал на блестящее дно пропасти и остался недвижим.

— В этой расщелине нас подстерегает смерть, — пробормотал Керим Шах, отшатнувшись от розовой мглы, которая доставала ему до ног. — А что теперь, Конан?

— Идем дальше, — угрюмо ответил киммериец. — Эти прислужники — обычные люди. Если мгла не убила их, она не убьет и нас.

Он подтянул свой пояс и невольно дотронулся при этом до пояса, подаренного Хемсой. Конан насупил брови и мрачно улыбнулся. Он совсем забыл об этом поясе, и все же тот трижды спасал его, подставляя другие жертвы.

Прислужники достигли противоположной стены и ползли по ней, как большие зеленые мухи. Конан взошел на платформу и стал осторожно спускаться. Розовая туча окутала его ноги и поднималась все выше по мере того, как он опускался по платформе. Он доставала до его колен, до бедра, потом до пояса и плеч. Он ощущал ее вокруг себя, как густой туман во влажную ночь. Когда она уже доставала до шеи, он заколебался, а потом с головой окунулся во мглу. Тотчас он стал задыхаться. Неумолимая сила не давала ему вздохнуть, сжав ребра в смертельном объятии. Конан отчаянно подпрыгнул, борясь за жизнь. Он выставил голову на поверхность и стал жадно хватать ртом воздух.

Керим Шах наклонился над ним и что-то говорил, но Конан его не слушал и не обращал на него внимания. Он мысленно перебирал в памяти указания умирающего Хемсы. Он попробовал нащупать золотую жилу и обнаружил, что, спускаясь, сошел с нее. Конан заметил ряд углублений в платформе, встал точно на жилу и стал спускаться вновь. Розовая мгла снова окутала его. Голова его тоже окунулась во мглу, но, стоя на золотой жиле, он по-прежнему мог дышать. Конан увидел наверху лица глядящих на него товарищей, слегка размытые в блестящей мгле. Он жестом приказал им следовать за собой и стал быстро спускаться, не ожидая, пока они последуют его примеру.

Керим Шах молча вернул меч в ножны и пошел следом за киммерийцем. Иракзаи поспешили за Керим Шахом. Они больше боялись потерять предводителя и проводника в одном лице, чем опасностей, которые могли подстерегать их в этой расщелине. Они держались золотой жилы, как показал им киммериец. Воины спустились на дно пропасти и пошли по серебристой равнине, ступая по золотой полосе, как люди, идущие по проволоке над пропастью. Они шли словно по невидимому тоннелю, наполненному воздухом, а со всех сторон их окружала смерть.

Тропинка, по которой скрылись прислужники, вела к платформе по другую сторону расщелины и исчезала за ее краем. Они двинулись туда, подготовившись к встрече с неизвестной опасностью, таящейся среди острых камней, которыми был усыпан край обрыва.

Прислужники, одетые в зеленые одежды, вооруженные длинными ножами, ждали их там. Возможно, убегая, он достигли какой-то границы, которую не могли переступить. Может, стигийский пояс, которым был опоясан Конан, был причиной тому, что их заклятья оказались бессильными. А может, зная, что за поражение они будут наказаны смертью, они решили использовать последний шанс. С ножами в руках они выскочили из-за скал.

Среди потрескавшихся камней началась кровавая битва, оружием в которой было не искусство чернокнижников, но обычные ножи. Звенела сталь, со свистом опускались лезвия, рассекая тела. Мускулистые руки наносили могучие удары, лилась кровь, а тела упавших топтали сражающиеся.

Один из иракзаев истек кровью и умер, но прислужники полегли все до одного. Изрезанные, разрубленные на куски, они были сброшены в пропасть и медленно опускались на сверкающее серебром дно.

Победители, стерев с лица кровь, огляделись. Кроме Конана и Керим Шаха, еще четверо иракзаев вышли из битвы невредимыми.

Они стояли меж потрескавшихся скал, образовавших зубчатый край расщелины. Вьющаяся отсюда по невысокому склону тропка вела к широкой лестнице из полудюжины ступеней сотни футов шириной, высеченных из зеленого вещества, напоминающего нефрит. Ступени вели на широкую галерею из такого же полированного материала, а за ней, этаж за этажом, вздымался замок Черных Прорицателей. Казалось, что его вырубили из одной отвесной скалы ущелья. Архитектура замка была прекрасной, хоть и была лишена украшений. Окон было немного, и они были закрыты ставнями. Негде не было признаком жизни, ни одного дружественного или враждебного существа.


Не говоря ни слова, осторожно, они пошли по тропе — словно люди, приближающиеся к змеиному логову. Иракзаи шагали словно в трансе, будто шли на верную смерть. Даже Керим Шах молчал. Только Конан, казалось, не сознавал, каким неслыханным нарушением традиций были их действия, какую огромную брешь они пробили в общепринятых взглядах. Он был не с Востока, его породила раса, сражавшаяся с демонами и чернокнижниками так же ожесточенно и успешно, как с прочими врагами людей.

Он взошел по блестящим ступеням и сквозь широкую зеленую галерею подошел к обитой золотом двери из тикового дерева по другую ее сторону. Конан окинул внимательным взглядом верхние этажи вздымающейся над ним огромной пирамиды замка, протянул руку к медной ручке двери, но с кривой усмешкой задержал руку на полпути. Ручка была в форме змеи с выгнутой шеей и поднятой головой. Конан заподозрил, что металлическая тварь может ожить от прикосновения.

Одним ударом он отрубил ручку, и ее медный звон от падения на камень ничуть не рассеял его подозрения. Конан отбросил ее ножом и вновь повернулся к двери. Вокруг царила полная тишина. Розовая мгла окутывала далекие вершины. Солнце блестело на покрытых снегом пиках гор. Высоко вверху повис ястреб, как черная точка в небесной сини. Кроме него единственными живыми существами были люди, стоящие перед обитой золотыми листьями дверью, — маленькие фигурки на галерее из зеленого нефрита на склоне огромной горы Йимша.

По ним хлестнул порыв холодного ветра, прилетевшего с ледников, развевая обрывки их одежды. Нож Конана, ударяющий в массивную дверь, вызывал гремящее эхо. Киммериец бил раз за разом, пробивая металлические листы и тиковое дерево. Через минуту он осторожно заглянул сквозь пробитое отверстие внутрь. Конан увидел просторную комнату с голыми стенами из шлифованных камней и мозаичным каменным полом. Единственной мебелью здесь были столики из полированного эбенового дерева и каменное возвышение. Нигде не было ни души. В противоположном углу комнаты он заметил следующую дверь.

— Оставь стражника у дверей, — сказал он. — Идем внутрь.

Керим Шах приказал одному из воинов стать на страже. Тот с луком наготове вернулся на середину галереи. Конан вошел в замок, за ним шли туранец и три оставшихся иракзая. Страж у двери плюнул, пробормотал что-то себе под нос и вздрогнул, услышав тихий издевательский смех. Подняв голову, он увидел на втором этаже одетую в черное фигуру, презрительно поглядывающую на него и издевательски качающую головой. Иракзай быстро натянул тетиву и пустил стрелу. Стрела мелькнула и впилась в обтянутую черным одеянием грудь. Колдун, продолжая издевательски смеяться, вырвал стрелу из тела и небрежным жестом швырнул ее лучнику. Воин отпрыгнул, инстинктивно выставил руку. Его пальцы сомкнулись на кувыркающемся в воздухе древке.

В следующий миг иракзай пронзительно вскрикнул. Деревянная стрела в его руке стала извиваться. Прямая древесина вдруг стала гибкой, словно растаяла в руке. Он попробовал отшвырнуть это от себя, но было поздно. Холодные кольца обвились вокруг запястья, а мерзкая клиновидная головка поползла к мускулистому плечу. Воин еще раз крикнул, лицо его набрякло и покраснело, а глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит. В страшных конвульсиях он сполз на землю и замер.

Мужчины, уже было вошедшие в замок, бросились назад. Конан быстро подошел к высаженным дверям и стал как вкопанный, ничего не понимая. Товарищам, смотревшим на это, казалось, что киммериец сражается с воздухом. Не видя перед собой никакой преграды, он все же ощутил под пальцами скользкую, гладкую поверхность и понял, что выход закрыт кристаллической плитой. Он видел сквозь нее неподвижно лежащего стражника с оперенной стрелой в плече.

Конан поднял кинжал и ударил, а глядевшие на него в остолбенении товарищи увидели, как острие отскакивает от невидимой преграды с громким звоном, словно сталь натыкается на твердое вещество. Конан прекратил дальнейшие попытки пробиться. Он знал, что даже легендарный меч Амир Курума не смог бы сокрушить эту невидимую преграду.

В нескольких словах он объяснил это Керим Шаху. Туранец пожал плечами:

— Что ж, если возвращение нам отрезано, мы должны искать другой путь. Значит, идем вперед, не так ли?

Кивнув головой, Конан повернулся и зашагал к двери по другую сторону комнаты, чувствуя, что идет навстречу неизбежной смерти. Он поднял кинжал, чтобы ударить в дверь, но она тихо отворилась, словно имела на то свою волю. Конан перешагнул через порог и оказался в огромном зале. Вдоль его стен тянулись блестящие колонны, а в ста футах от двери начинались широкие нефритовые ступени лестницы, сужающейся кверху, словно пирамида. Он не знал, что находится дальше, но чтобы взойти по ступеням, ему нужно было пройти мимо странного алтаря из черного как уголь камня. Четыре огромные золотые змеи вились вокруг по четырем углам, выставив клиновидные головы, обращенные к четырем сторонам света, как стражи легендарных сокровищ. Но на алтаре, который они стерегли, покоился только хрустальный шар, наполненный чем-то вроде дыма, в котором плавали четыре золотых плода граната.

Это зрелище пробудило что-то в памяти Конана, но он не стал вдумываться, что именно, потому что на нижних ступеньках лестницы увидел четырех, одетых в черное, людей. Он не заметил, как пришли Прорицатели, они просто возникли здесь, согласно кивая птичьими головами, высокие и худые, руки и ноги их были скрыты под фалдами многочисленных одеяний.

Один из них поднял руку, рукав тоги сполз, открывая ее… Это вовсе не была рука. Вопреки своей воле, Конан задержался на полушаге. Он встретил силу, не похожую на силу Хемсы, и не в силах был сделать ни шагу вперед, Хотя ощущал, что может отступить назад, если захочет. Его друзья тоже остановились, они выглядели еще более беспомощными, чем он, будучи не в состоянии сделать ни одного движения.

Чародей с поднятой рукой кивнул одному из иракзаев, и тот как в трансе двинулся к нему, уставившись куда-то вдаль, держа свой меч в бессильно опущенной руке. Когда воин проходил мимо Конана, тот, вытянув руку, загородил ему дорогу. Киммериец был намного сильнее иракзая, и в обычных условиях с легкостью смахнул бы его, как муху. Но сейчас воин оттолкнул его руку как стебелек травы, потом неровной механической походкой подошел к лестнице. Он дошел до ступеней и встал на колени, отдавая свой меч и наклоняя голову. Прорицатель взял у него оружие. Блеснуло острие на взмахе. Голова иракзая упала с плеч и с глухим стуком покатилась по черному мраморному паркету. Из рассеченной артерии хлынула кровь, потом тело осело и, широко раскинув руки, распростерлось на полу.

Нечеловеческая ладонь вновь поднялась и позвала следующего иракзая, который, шатаясь, двинулся навстречу смерти. Жуткая сцена повторилась, и второе обезглавленное тело распростерлось рядом с первым.

Когда и третий воин прошел мимо Конана, направляясь к своей гибели, киммериец, у которого даже вены на висках вздулись от напрасных усилий преодолеть удерживающий его невидимый барьер, вдруг ощутил, что вокруг пробуждаются неизвестные, но благо приятные для него силы. Это ощущение пришло без подсказки, без предупреждения, но с такой силой, что он ни на секунду не усомнился в том, что подсказывал ему инстинкт. Левая рука киммерийца невольно прикоснулась к стигийскому поясу, подарку Хемсы. Конан сжал его и мгновенно ощутил новый прилив сил. Кровь разогрела окостеневшие руки, воля к жизни вспыхнула, как костер, а гнев запламенел, как раскаленная добела сталь.

Третий иракзай упал без признаков жизни, а отвратительный палец уже качнулся снова, когда Конан почувствовал, что невидимый барьер рухнул. Из его горла вырвался дикий крик, и накопившаяся в нем злость нашла выход в молниеносной атаке. Как буря, ринулся он на Прорицателей, сжимая левой рукой пояс с той силой, с которой утопающий хватается за проплывающее рядом бревно. Длинное острие в его правой руке сверкало, как солнечный луч. Стоящие на ступеньке Прорицатели не шелохнулись. Если они и были удивлены, то виду не подали, смотрели равнодушно и хладнокровно. Конан не терял времени на напрасные раздумья, что сделать с ними, когда они окажутся в пределах досягаемости кинжала. Его охватила жажда убийства, он хотел только одного — вонзить лезвие в тело врагов, утопить его в их крови.

Он был уже в паре шагов от ступенек, на которых, издевательски усмехаясь, стояли Прорицатели. Он глубоко вдохнул, ярость росла в нем с каждой секундой. Он как раз пролетал мимо алтаря, обвитого золотыми змеями, когда, словно блеск молнии, его озарило воспоминание о таинственных словах Хемсы, и он услышал их снова, тихий, но явственный шепот: «Разбей хрустальный шар!»

Он отреагировал почти машинально. Между импульсом и действием не прошло и сотой доли секунды. Наивеличайшие из чародеев-чернокнижников не успели бы прочесть его мысли и помешать его поступку. Конан в прыжке изменил направление атаки и с силой опустил кинжал на хрустальный шар. Тотчас же он почувствовал почти осязаемое дыхание ужаса, плывущее от ступеней, от алтаря, и даже от самого хрусталя. Слух поразило пронзительное шипение золотых змей, которые вдруг ожили, и поднимая жуткие головы, попробовали, кусаясь, уберечь алтарь. Но разъяренный Конан был слишком быстр для них. Сверкающий клинок рассек извивающиеся тела одно за другим и ударил по хрустальному шару. С громовым раскатом кристалл взорвался, осыпаясь дождем огненных осколков на черный мрамор пола, а золотые плоды граната, словно освобожденные из пут, взмыли под высокие своды и исчезли.

Чудовищный, звериный вой сумасшедшим эхом прокатился по огромному залу. Четыре черные фигуры на ступенях извивались, корчились в конвульсиях, источая пену из посиневших губ. Внезапно нечеловеческий рев затих. Прорицатели не шевелились и Конан понял, что они мертвы. Он посмотрел на алтарь и хрустальные осколки. Безголовые тела золотых змей по-прежнему обвивали алтарь, но в металлических телах не осталось ни капли жизни.

Керим Шах, которого во время сражения Конана с Прорицателями невидимая мощь отбросила в сторону, медленно поднялся с пола. Он мотал головой, пытаясь избавиться от звона в ушах.

— Ты слышал странный звук, когда разбил шар? — спросил он. — Словно вместе с ним в замке разбились тысячи хрустальных зеркал. Похоже, в этих золотистых гранатовых плодах были заключены души Прорицателей, так ведь? Эй!

Конан резко обернулся, видя, как Керим Шах хватается за меч, показывая рукой за спину киммерийца.

На лестнице появился еще один Прорицатель. Он был одет в такую же черную тогу, как и Четверо, но из расшитого серебром бархата, а на голове у него была остроконечная шапка. На умном красивом лице было написано абсолютное, невозмутимое спокойствие.

— Кто ты, демоны тебя раздери? — мрачно спросил Конан, глядя на незнакомца.

— Я? Я — властелин Йимши и Химелианских гор, — спокойно ответил тот. Голос его был напоен жестокой радостью и звучал, как праздничный храмовый гонг.

— Где Жасмина? — спросил Керим Шах.

Властелин звонко расхохотался.

— Зачем тебе это знать, мертвый человек? Ты, наверное, слишком быстро забыл о моей мощи, маленькую частицу которой я уделил тебе? Ты прибыл сражаться со мной, бедный маленький глупый мертвый человек? Пожалуй, Керим Шах, мне следует вырвать у тебя сердце!

Он протянул руку раскрытой ладонью вперед, словно подставляя ее под что-то, что должно в нее упасть. Туранец пронзительно вскрикнул в предсмертной муке. Послышался треск ребер, звон лопающихся звеньев кольчуги, Керим Шах зашатался, как пьяный, и вдруг кожа на груди его лопнула, хлынул поток крови, и прорывая огромную дыру в мышцах и тканях, из тела туранца вылетел влажный алый комок — прямо в подставленную ладонь властелина, как притягиваемый сильным магнитом кусок железа. Керим Шах рухнул на пол и замер, а властелин Йимши со смехом бросил под ноги Конану еще бьющееся, живое сердце туранца.

Конан выругался и с рычанием бросился к лестнице. Из пояса Хемсы плыла струя силы и безграничной ненависти, помогающей преодолеть излучение чудовищной силы воли, с которой он столкнулся. В воздухе повисла отливающая металлическим блеском мгла, в которую он окунулся, словно пловец, опустив голову, прикрывая лицо согнутой левой рукой и крепко сжимая в правой руке кинжал. Напрягая слезящиеся глаза, чуть выше себя на ступеньках он различил фигуру ужасного чернокнижника — по этому изображению шли дрожащие волны, как будто Конан смотрел на него сквозь костер.

Его швыряли силы, трудно постижимые разумом, но он ощущал поддержку силы, струящейся из пояса, неудержимо несущей его вперед, в бой, против воли Прорицателя и его собственной слабости.

Он достиг вершины лестницы и сквозь серо-металлическую мглу увидал перед собой лицо Прорицателя. В его странно неуверенном взгляде вдруг мелькнул страх. Кона прорвался сквозь туман, как через волны прибоя, и кинжал в его мускулистой руке рванулся к противнику, как живущее отдельной, самостоятельной жизнью существо. Вдруг на глазах изумленного киммерийца чернокнижник исчез. Только мелькнула какая-то длинная, колеблющаяся тень.

Конан прыгнул за ней на узкую лестницу, ведущую еще выше. Он не смог бы сказать, что именно туда скользнуло, но бешеная ненависть приглушала охватившие его отвращение и страх.

Он пробежал по широким коридорам со стенами из полированного нефрита. Вот перед ним опять скользнула длинная тень и скрылась за плотной портьерой. Тотчас в глубине здания раздался испуганный женский крик. Этот крик заставил Конана поспешить, он помчался что было сил, и в следующий миг ворвался в комнату за портьерой.

Перед его глазами была ужасная картина. На краю покрытого бархатом возвышения сжалась Жасмина, крича от ужаса и отвращения, подняв руки, чтобы защититься от нависшей над нею головы змеи, медленно сворачивающей темные кольца, тускло поблескивающие чешуей. Со сдавленным криком Конан метнул в змею кинжал.

Гад молниеносно обернулся и бросился на него со скоростью ветра. Длинное лезвие вонзилось в его шею так, что рукоятка торчала с одной стороны, а лезвие — с другой, но это, казалось, только усилило ярость огромного гада. Он метнулся к человеку, осмелившемуся сопротивляться ему, и обнажив сочащиеся ядом клыки, попытался укусить его. Но в тот же миг Конан вырвал из-за пояса второй кинжал и изо всех сил ударил в отвратительную морду снизу вверх. Сталь пробила нижнюю челюсть гада и застряла в верхней, как гвоздем приколотив челюсти друг к другу. Тотчас огромное тело оплело киммерийца. Потеряв возможность пустить в ход ядовитые зубы, змея попробовала раздавить противника.

Левая рука Конана была прижата к туловищу змеиными кольцами, но правая еще была свободна. Крепко упираясь в пол широко расставленными для равновесия ногами, киммериец схватил торчащую из шей рукоятку первого кинжала и выдернул его из холодного тела. Угадывая нечеловеческим умом намерения врага, змея напряглась, извиваясь, пытаясь захватить и правую руку Конана своими кольцами. Но длинное лезвие поднялось и опустилось с быстротой молнии, почти перерезав надвое огромное тело.

Прежде чем киммериец смог ударить снова, гибкие кольца выпустили его из своих объятий и чудовище скользнуло по плитам в сторону, истекая кровью из страшных ран. Конан прыгнул вслед за ним, поднимая оружие для удара, но убийственный удар поразил только воздух, потому что извивающийся гад скользнул в сторону и ударил головой одну из перегородок сандалового дерева. Дерево поддалось, длинное окровавленное тело скользнуло в щель и исчезло. Конан тут же ударил по перегородке. Несколькими ударами он пробил в ней дыру и заглянул в темное помещение. Черного, жуткого гада нигде не было. Он увидел только лужу крови на мраморных плитах и кровавые следы, ведущие к замаскированной в стене двери. Это были следы босых ног.

— Конан!

Он резко обернулся — в самый раз, чтобы поймать в свои объятия Дэви, повелительницу Вендии, дрожащую от страха, благодарности и облегчения. Она пробежала через всю комнату и бросилась ему на шею.

От всех этих происшествий взыграла горячая кровь киммерийца. Он прижал девушку к груди с силой, которая в иных обстоятельствах вызвала бы на ее лице болезненную гримасу, и запечатлел на ее устах неожиданный поцелуй. Жасмина не сопротивлялась. Место Дэви заняла обычная женщина. Закрыв глаза, она утонула в его диких, горячих поцелуях, отдаваясь этой волне страсти. Он прервался, чтобы набрать воздуха, и взглянул на нее, тяжело дышащую, прижавшуюся к его могучему плечу.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6