Сердце Каро смягчилось. По крайней мере, один ее талант получил должную оценку. А то эти яростные споры заставили ее уже усомниться, будет ли ей доверено ведение хозяйства после свадьбы.

– Так ты позволишь мне вести наши общие дела и управлять собственностью?

– Если захочешь, – пожал плечами Гарри.

– Конечно, захочу.

– Только по всем важным вопросам тебе придется советоваться со мной.

– Естественно, – поддакнула она, зная заранее, что она сама будет решать, что важно, а что нет. Подобный расклад Каролину устраивал идеально.

– Думаю, мы отлично поладим, – подытожил Гарри с довольной улыбкой.

– Отлично поладим, – эхом отозвалась она, но на душе почему-то стало скверно. Гарри был готов пойти на любые уступки. Он разрешил ей заниматься ведением хозяйства и даже обещал выделить комнату для химических опытов, так что при необходимости она сможет помогать отцу. Он знал о скандале, связанном с ее матерью. Каролина же научилась бороться с его склонностью к выспренности. Учитывая все это, она ожидала, что и в будущем ничто не нарушит плавного течения ее жизни. Чего еще можно желать? Стоило признать, что большинство леди не имели и половины того, что предлагал ей Гарри.

– Так что, Каро, мы пришли к соглашению?

– Разумеется, Гарри. – Она сладко улыбнулась, стараясь придать лицу теплое выражение. – Но... не мог бы ты меня поцеловать? – попросила она с неподдельной печалью в голосе. – Только один разочек. Чтобы я успокоилась.

Он тяжело вздохнул, вынужденный поступиться своими принципами.

– Ладно, так и быть. Только потом не держи дверь на засове.

– Не буду. Обещаю. – Улыбка озарила ее лицо, а по телу прошла сладкая дрожь восторга. Неужели в руках Гарри она наконец затрепещет?

– Очень хорошо. Иди сюда. – Он притянул ее за плечи, и Каролина охотно повиновалась в надежде очутиться в его объятиях. Но ее надеждам не суждено было сбыться.

Едва она смежила в предвкушении ресницы, как ощутила на лбу прикосновение его губ. Легкое и сухое в отличие от того злополучного раза. В следующее мгновение он уже отодвинулся. – Ну вот, котенок. Пока все, до брачного ложа.

С этими словами Гарри удалился.

Джеффри стоял в дверях салона и наблюдал за ней. Она не шевелилась и зачарованно смотрела в окно, словно ждала божественного откровения. Если бы Джеффри не видел легкого колыхания платья на ее груди, то мог бы легко принять ее за фарфоровое изваяние, по ошибке оставленное в полумраке гостиной.

Одета она была нарядно и красиво: во все белое с едва заметными бордовыми нитями, притягивавшими глаза мужчин туда, куда не следовало бы им смотреть. У графа невольно возник вопрос, кто занимался ее гардеробом. Представить Каролину, думающую о тряпках, он не мог. Бесконечные часы, затраченные на изучение образцов тканей и примерку платьев довели бы ее до белого каления. Она бы нетерпеливо топала ножкой, снедаемая думами об отцовских опытах, теткином доме и... поцелуях.

Эта мысль подтолкнула графа к действиям. Тихо притворив за собой дверь, он прошел в комнату и, стараясь шагать бесшумно, направился к Каролине, любуясь игрой солнечных бликов в ее волосах. Когда он впервые увидел ее той ночью на балу у матери, ему почудилось, что ее волосы были цвета спелой пшеницы или густого золотого меда. Но сейчас, озаренные послеобеденным солнцем, ее белокурые локоны казались совсем светлыми, словно сами источали сияние.

Каролина представлялась ему небесным созданием. И только выражение сосредоточенности на ее лице и отсутствие крыльев слегка портили общее впечатление.

– Почему вы такая серьезная, Каролина? Надеюсь, ваш мистер Росс не проигрался на бирже?

– О, милорд, я и не подозревала о вашем присутствии. – Она вздрогнула, а голубые глаза ее испуганно распахнулись.

– Знаю, – мягко сказал он. Ее простодушная, открытая реакция радовала и удивляла графа. По выражению лица Каролины можно было без труда угадать ее чувства и мысли. – Надеюсь, мое присутствие не стало для вас неприятным сюрпризом. – И только когда ее губы расплылись в искренней улыбке, он понял, насколько важен для него ее ответ.

– Ничуть! Напротив, я как раз думала о вас.

– Правда? – Джеффри взял ее за руку и потянул к ближайшему дивану.

– Я пришла к выводу, что из всех моих знакомых вы единственный, кто в состоянии понять, что произошло. – Она оживилась, личико ее лучилось радостью. Граф облокотился на спинку дивана, получая удовольствие от одного ее созерцания.

Как можно устоять перед чарами этого прелестного создания?

– Тогда расскажите, что случилось, – попросил он с нажимом.

– Вам когда-нибудь доводилось сталкиваться с чем-то, до такой степени потрясающим, что у вас захватывало дух?

– О да, – протянул он, и его взгляд замер сначала на ее зардевшихся щеках, а потом на ярко-голубых глазах. – Страсть мне знакома, и я довольно хорошо в ней разбираюсь.

– Нет, милорд. – Она вспыхнула от столь откровенно сексуального намека, и ее щеки запылали ярким огнем. – Я имела в виду страсть ума, – пояснила Каролина, не поднимая глаз.

– Понимаю. – В его голове возникла картинка из детства, когда он был маленьким мальчиком и забавлялся с корабликом, своей самой, любимой игрушкой. Он был просто помешан на кораблях и море и даже изучал чертежи судов, разложив их в детской на полу. Но потом, когда отец проиграл последний участок их плодородных земель, Джеффри, чтобы выжить, был вынужден заняться овцеводством. – Прошу прощения, – произнес он, стараясь смягчить невольные нотки горечи в голосе. – Боюсь, самая большая моя страсть относится к фасону моего сюртука.

– Чепуха, милорд! Вероятно, вы все еще в поиске. Джеффри отвел от нее взгляд. Сочувствие, промелькнувшее в ее глазах, окрасило их в цвет дождевого потока.

– Я тоже, – продолжала она, – всю жизнь ломаю голову, дано ли мне испытать такую страсть. У моей матери ничего подобного не было. И... – Ему показалось, что голос ее дрогнул.

– Ваша мать была несчастна? – спросил граф, едва скрывая любопытство, и взглянул Каролине в лицо.

– Да, – ответила она тихо. Хотя Каролина избегала на него смотреть, он видел по ее глазам, что она старается тщательно подбирать слова. – Я считаю, что она была глубоко несчастна. Она умерла много лет назад. – Тут лицо Каролины внезапно прояснилось, и она повернулась к Джеффри. – Но мой отец, он не несчастлив. Напротив, радость бьет в нем ключом, стоит ему завести разговор о химикатах. А тетя Уин, когда не строит из себя светскую даму, проявляет гениальные познания в области ботаники. В Хедли к ней приходят советоваться даже садовники. Что касается меня...

Ее голос осекся, и она съежилась. Тонкие, едва видимые морщинки, вдруг обозначившиеся на ее лице, свидетельствовали о глубоком разочаровании. Он столько раз замечал их, глядя на собственное отражение в зеркале, что безошибочно распознавал их и у других.

– Вероятно, вы чересчур обременены хозяйственными заботами вашего отца, чтобы думать о высоких материях, – закончил он за нее.

– Вот именно. Я знала, что вы меня поймете! – Открытая улыбка Каролины вознаградила его за проницательность.

Ему захотелось взять ее руки, и он наклонился вперед, но вовремя остановился, посчитав жест чересчур фамильярным.

– А вы уже нашли объект для вашей страсти?

– О да, – горячо подтвердила Каролина, озаряясь радостью. – И не могу представить ничего более пленительного.

– Весьма рад, – отозвался граф. Он испытал истинное облегчение, поскольку надеялся, что увлечение Каролины заставит ее забыть об экспериментах с поцелуями, которые любой другой мог бы неправильно истолковать. – Расскажите, что именно пробуждает в вас интеллектуальные фантазии.

– Как что? Конечно же, плотская сторона взаимоотношений людей. И это вы виновны в пробуждении моего интереса!

Только железная выучка и самоконтроль позволили графу сохранить выдержку и не выдать своего изумления. Каролина в упор смотрела на него. Ее лицо отражало пылавший в ней огонь научного рвения, а глаза умоляли разделить с ней ее неподдельный восторг. И он не осмелился разочаровать Каролину. Тем более что любые возражения только укрепили бы ее решимость.

– Плотская... сторона?

– Взаимоотношений людей, – подсказала Каролина. – Совершенно верно.

– Но... – Он глубоко вздохнул. – Для чего?

– Вообще-то идея принадлежит вам. Я только расширила поле исследований. – Она наклонилась к нему и понизила голос, словно хотела пощадить его чувства. – Я понимаю, что поцелуи сами по себе уже представляют тему для научного трактата. Но меня, честно говоря, куда больше интересует более широкий аспект проблемы. Весь спектр отношений, так сказать, и как это взаимосвязано с сердцем.

Джеффри не понял и половины произнесенных ею слов. В его ушах все еще звучало утверждение, что вдохновителем этой абсурдной идеи оказался он сам.

– Прошу вас, Каролина, не сваливайте это на меня.

– Глупости! – воскликнула она. В ее глазах плясали шаловливые огоньки, наводившие бог весть на какие мысли. – Не скромничайте.

– Но... но... – Он запнулся, отчаянно пытаясь найти способ ее разубедить.

– Я очень надеюсь, что вы не станете меня самодовольно отчитывать. Обещаю быть чрезвычайно благоразумной. А эта тема меня просто завораживает.

– Самодовольно? Это вы обо мне? – Графа называли по-всякому, но даже мать никогда не рискнула бы обвинить его в самодовольстве. От этого заявления он почувствовал себя уязвленным.

– Хорошо, – ответила Каролина, по-видимому, даже обрадованная его обидой. – Я и правда настроена весьма решительно. Знаете, человеческое тело давно вызывало у меня глубокий интерес.

– Я и не догадывался об этом.

– Ну да. Я часто ассистирую нашему хирургу в Хедли, но резать и зашивать мне не доставляет удовольствия. Я, знаете ли, скорее исследователь, как и мой отец, – подчеркнула Каролина.

– Понятно. – Усиленно напрягая мозги, Джеффри сумел призвать на помощь свой вдруг ослабевший интеллект. У этой девушки явные проблемы с психикой. К несчастью, наделенная природным умом и смекалкой, она сможет эффективно скрывать этот недостаток от окружающих. Чтобы ее родным не пришлось в недалеком будущем упрятать ее в лечебницу, он должен найти способ, как спасти бедняжку от себя самой. Джеффри боялся, что, ввергнутая в пучину катастроф, она потом во всем обвинит его. Он должен был предупредить фатальный исход. Но чтобы его старания увенчались успехом, ему необходимо собрать дополнительную информацию.

Он откинулся на спинку дивана, выдавив простодушную улыбку. В его голове блеснула гениальная идея, но для ее удачного претворения в жизнь требовалось время, чтобы все хорошенько обдумать. Тут его взгляд случайно упал на часы, и он нашел предлог, как оттянуть время.

– Каролина, может быть, вы попросите подать нам чаю? А пока суд да дело, мы обсудим ваши планы.

– Я знала, что смогу на вас рассчитывать, милорд. – Она от восторга захлопала в ладоши. – Это вы перед другими можете прикидываться светским щеголем, но меня вам не обмануть. Я сразу разглядела в вас недюжинный ум.

Озарив его милой улыбкой, Каролина приказала сервировать чай, а Джеффри охватило смутное беспокойство. Кроме матери, в Лондоне никого не интересовало, что скрывалось за его франтоватой наружностью. Его дорогих, сшитых на заказ костюмов и знатной родословной уже было достаточно для того, чтобы свести с ума большинство невест города. Фактически он сам создал этот образ и стремился ему соответствовать. Модные наследницы богатых состояний с предубеждением взирают на мужчин, которые не желают ограничивать свою жизнь рамками светского водоворота.

Но Каролина быстро разглядела, что прячется за его самоуверенным обликом. Хотя ему следовало бы это предвидеть. Она была прирожденным исследователем, с колыбели привыкшим вести наблюдения и не спешить с выводами. Рядом с ней, решил он, нужно держать ухо востро и всегда быть начеку. Иначе она может выбрать его в качестве объекта изучения, и тогда одному только Богу известно, в какой кошмар превратится его жизнь.

– Скажите, Каролина, вы уже составили план исследований?

Она сдвинула брови, размышляя над его вопросом. В этот момент дверь открылась, и в комнату вплыл пожилой дворецкий с подносом. Он передвигался с такой медлительностью, что казалось, бедняге понадобится целая неделя, чтобы пересечь комнату. Однако Каролина, не отличавшаяся терпением, ждать не стала. Она проворно вскочила на ноги и бросилась старику на помощь. Взяв поднос из его рук, она нежно, почти по-матерински ему улыбнулась.

– Спасибо, Томсон. Почему бы тебе не пойти отдохнуть немного? Я вижу, у тебя снова обострился артрит.

Слуга с трудом поклонился, хрустнув суставами, и, повернувшись, все так же медленно отправился в обратный путь.

Каролина покачала головой. Время шло, и ее лицо снова приняло озабоченное выражение. Когда дворецкий избавил их наконец от своего присутствия, оставив, правда, дверь приоткрытой, она протянула графу чашку с чаем.

– Представьте, он думает, что может меня провести. Джеффри удивленно вскинул бровь.

– Томсон. Он слишком болен, чтобы служить дворецким. Невооруженным глазом видно, что артрит его доконал. Уверена, что в Эссексе со мной и отцом ему было бы куда лучше. Но тетя Уин не желает и слышать об этом. Она просто физически не может без него обходиться, и мне никак не удается заставить ее нанять другого слугу. А мне бесконечно больно смотреть, как он старается скрывать свою болезнь.

Скрывать свою болезнь? Боже милостивый, да он даже не удосужился прикрыть за собой дверь. Если этот Томсон не был домашним шпионом и не разыгрывал бессилие с единственной целью всегда находиться в пределах слышимости, то тогда сам Джеффри был слеп, глух и нем.

Впрочем, похоже, Каролине было свойственно неверно трактовать события. Сопоставляя факты, она по простоте душевной делала в корне неправильные выводы. И эта девушка собиралась заняться исследованием физических отношений между людьми! У Джеффри от этих мыслей голова шла кругом.

– Ну да, – пробормотал он. – Но мы говорили о вашем новом... м-м... научном интересе.

Она улыбнулась и, обдумав ответ, оживилась.

– Я приняла это решение только что. Меня эта идея осенила, когда ушел Гарри.

– Гарри? Что еще натворил этот криворукий балбес?

– Хм-м, – буркнула Каролина в чашку с чаем и с нарочитым стуком поставила ее на стол. – Я хотела его поцеловать. По правде говоря, я специально выпроводила тетку из дома, чтобы спокойно с ним встретиться.

Джеффри подавил необъяснимый прилив ревности, вызванный ее признанием. Ему нестерпимо захотелось заковать Каролину в кандалы. И прямо сейчас. Пусть другие ломают из-за нее голову. Но если этот нелепый Гарри не сумел...

– Он отказал мне.

– Что?

– Вот и я о том же подумала! – ответила она, приняв удивление графа за возмущение. – Он сказал, что его поцелуй задел мою девичью скромность, поэтому он не станет больше рисковать из опасения меня обидеть. – Каролина сделала красноречивую паузу и метнула на Джеффри сердитый взгляд. – Еще он сказал мне, что вы просили его воздержаться от этого. Но, милорд, вовсе не стоило делать из мухи слона! Вы оба отлично знаете, что у меня нет времени на всякие там девичьи ужимки. – Она вздернула подбородок, всем своим видом приглашая графа согласиться с отсутствующим Гарри. – Я ученый.

– Это ваше утверждение, – услышала она бесстрастный ответ графа.

– Вы смеетесь надо мной, милорд? – Каролина, надувшись, мрачно сверлила его пристальным взглядом, чересчур проницательным для молодой и далеко не глупой особы.

– Да, – признался он чистосердечно. – Раскаиваюсь и прошу вас продолжить.

Она еще некоторое время изучала лицо графа, по-видимому, взвешивая его слова, потом пожала плечами и, словно стряхнув с себя тяжкое бремя, с новой страстью углубилась в подробности.

– Но как только Гарри ушел, я поняла, что никакие его увещевания и доводы не заставят меня изменить моему делу.

Джеффри прищурил глаза, уловив в ее откровении отчетливые нотки вызова. Интересно, что именно сказал ей этот дурень?

– Я намерена досконально изучить, как взаимодействуют ум, сердце и тело, вызывая различные чувственные ощущения...

– Насчет лорда Бертона...

Но Каролина настолько увлеклась собственными планами, что не слышала графа и как ни в чем не бывало продолжала размышлять вслух:

– Возьмем хотя бы тот первый поцелуй Гарри в саду. Я тогда порядком испугалась. Он был слишком нетерпелив и напорист.. Я оказалась не готова к такому стремительному натиску, вследствие чего все мои ощущения свелись к отвращению.

Она замолчала и отхлебнула из чашки. Откровенность Каролины до такой степени поразила Джеффри, что он лишился дара речи.

– Вы, в свою очередь, целовали меня неторопливо. – Она застенчиво посмотрела на него. – Вы помните, как коснулись моего лица?

– Э-э... да. – Господи милостивый, неужели она думает, что он способен такое забыть?

– Тот факт, что вы не сразу... впились мне в губы, дал мне возможность расслабиться и подготовиться к предстоящим ощущениям. В результате я получила... м-м... довольно приятный опыт. – Она сложила губы бантиком и провела пальцами вдоль их изысканной линии. – Еще меня мучит один вопрос: если бы вы не касались моего лица, был бы эффект таким же приятным? Вы меня подготовили, и я знала, чего ожидать. Если бы мы с Гарри сначала заглянули друг другу в глаза, то, возможно, поцелуй доставил бы мне больше удовольствия.

Джеффри растерянно моргнул. Одному Господу известно, как ей удалось втянуть его в подобную беседу.

– Вижу, вы все обстоятельно проанализировали.

– О да. Я даже сделала записи...

– Записи?

Его вопрос, похоже, оскорбил ее.

– Точная регистрация полученных данных – важная составляющая моих научных изысканий. Отец всегда ведет записи в двух экземплярах. – Она улыбнулась. – Вернее, за него это делаю я под его диктовку. Потом я привожу записи в порядок. – Она гордо выпрямилась. – Знаете, он находит мою работу неоценимой.

– Даже не сомневаюсь, – искренне заверил Джеффри Каролину. – Но ваши исследования...

– Свои опыты я уже классифицировала и внесла в каталог. – Она жестом указала на стопку бумаги на соседнем столике. Листки были исписаны убористым почерком и снабжены подробными таблицами. Ему хватило одного взгляда, чтобы понять, насколько аккуратно и скрупулезно все было сделано. – У меня есть перекрестные ссылки по каждому пункту, – продолжала она, – включая скорость поцелуя, вызываемые физические ощущения и другие побочные эффекты вроде прикосновения к моему лицу. Я присвоила каждому номер, подсчитала общее количество и соответственно дала оценку. – Она наклонилась к собеседнику, ее глаза радостно блестели. – Должна вам признаться, что ваш поцелуй удостоен наивысшего балла. Но предупреждаю – единичный пример статистической достоверностью не обладает.

– Э-э... вероятно, нет, – поддакнул он, пораженный широтой размаха, какую приобрела ее новая страсть. Однако мысли графа все еще крутились вокруг этого растяпы Гарри. – Вы должны рассказать мне, – заговорил Джеффри, откашлявшись, – что именно подвигло вас на подобные действия. Когда вас осенила эта идея? Только сегодня? Что или кто спровоцировал это? Что вам говорил лорд Бертон?

– Гарри, – она вздохнула, – был, как всегда, напыщен. Но я знаю его с детства, так что мне не привыкать.

– Но может быть, он это как-то прокомментировал?

– Как же вы не понимаете, милорд! – Она беспомощно всплеснула руками, пропустив его вопрос мимо ушей. – Если бы мне удалось составить формулу, раскрывающую точную взаимосвязь между сердцем и телом, брак перестал бы оставаться тайной за семью печатями. Нетрудно догадаться, какие преимущества это сулит обществу. Тогда девушкам не пришлось бы мучиться, ломая голову над вопросом, любят ли они по-настоящему. Достаточно было бы свериться с картами и таблицами.

Несмотря на полную нелепость гипотезы Каролины, ее концепция заинтересовала Джеффри.

– Что ж, это было бы весьма полезно, – согласился он, не лукавя. – Каролина, вам не кажется, что любовь и страсть не поддаются числовому измерению?

– Безусловно, исследование всегда будет носить субъективный характер. Каждому индивиду придется давать логическую, свободную от эмоциональной окраски оценку физическим реакциям своего организма. Но есть же общие моменты. В литературе, скажем, говорится о жгучем чувстве, о полноте и даже степени влажности поцелуя!

Джеффри едва не поперхнулся, восприняв чересчур эмоционально перечисленные девушкой характеристики.

– Вы изучали литературу? – выдавил он. Его голос прозвучал неестественно высоко.

– Не слишком глубоко. Уверена, что на данную тему написано гораздо больше, чем мне было дозволено ознакомиться.

Граф посчитал это за счастье и мысленно поблагодарил Всевышнего. Не дай Бог ей добраться до библиотеки его приятеля Мейвенфорда. У него имелось по крайней мере два тома стихов, которые ни при каких обстоятельствах нельзя было показывать девушкам.

Джеффри нужно было собраться с мыслями, хотя после услышанного это давалось ему с большим трудом. Первым делом ему предстояло выяснить, насколько серьезными были намерения Каролины относительно проведения этих исследований.

– Вы поставили перед собой довольно амбициозную цель, – начал он осторожно. – И как же собираетесь ее осуществить?

Вопрос графа заставил Каролину задуматься.

– На эту тему я много размышляла, – сообщила она, сделав большой глоток чаю. – Тема и впрямь обширна. Работы более чем достаточно. Я надеялась, что... – Она бросила на него робкий взгляд. – Возможно, вы сумеете посоветовать мне, как лучше начать.

– Что ж, – протянул он, довольный предоставленной возможностью высказать ей свои соображения. – Я бы порекомендовал начать сначала.

– Разумеется, – кивнула Каролина, не спуская с него внимательных глаз.

– Я знаю женщин, которые утверждают, что приходят в трепет уже тогда, когда мужчины, здороваясь, целуют им руки. Даже перчатки не служат помехой.

– Правда? – ахнула Каролина, заинтригованная ходом мыслей графа.

– О да. Я уверен, что вам нужно начинать именно с этого. Спешить некуда. Набирайте наблюдения, делайте обстоятельные записи.

– Конечно! – В голосе ее прозвучала досада. Как мог он усомниться в этом?

– Посвятите сезон изучению эффекта, оказываемого на вас разными джентльменами, целующими вам руку, – продолжил Джеффри с нажимом. Ему было важно убедиться, что Каролина его понимает.

– Сквозь перчатку?

– Естественно. Потом, когда сезон завершится, вы сможете перейти к следующему этапу. – К этому времени, полагал граф, она благополучно выйдет замуж и станет женщиной. Но главную надежду он возлагал на то, что ему больше не придется нести ответственность за это несносное создание.

– Папа всегда говорит, что начало – всему голова и от него зависит успех любого предприятия, – пробормотала Каро себе под нос.

– Основательность – вот ключ к любому научному свершению, – изрек Джеффри с усмешкой. Он не ожпдал, что сможет с такой легкостью манипулировать Каролиной. Он видел, что ее снедает всепоглощающая страсть к научным исследованиям, что само по себе было необычно для женщины из благородного сословия. Но на беду, никто не удосужился направить любознательный ум и научные порывы на более достойные объекты. Однако, учитывая известные ему факты и обстоятельства из ее детства, он особенно не удивлялся. Он тоже рос практически без присмотра и должного наставничества. К счастью для него, стесненное финансовое положение семьи направляло его интересы в нужное русло. Глядя на Каролину, он невольно задумался, что с ним стало бы и куда бы завели его собственные страсти и интересы, имей он хоть немного денег для их удовлетворения.

Кто знает, может быть, он просадил бы состояние, конструируя и строя никому не нужные корабли? Но скорее всего он обрел бы покой на морском дне, обследуя подводные пещеры или изучая фантастические морские существа. Однако ничему этому не суждено было осуществиться. В результате он вырос и не мог назвать практически ни одного человека, кто имел хотя бы отдаленное представление о его мечтах и устремлениях.

По этой причине Каролина вызывала в нем родственные чувства. Джеффри восхищала ее решимость продолжать изыскания, ни перед чем не останавливаясь и не оглядываясь на соседей, чье мнение ее ничуть не волновало. Более того, несмотря на полную бесполезность ее научных интересов, он не хотел бы становиться у нее на дороге и запрещать делать то, что ее увлекало. Он ни за что не пожелал бы ей переживать моменты сожаления или мучительной боли, которым порой был подвержен сам. А пока он ставил перед собой цель дать ей возможность благополучно заняться первым этапом ее исследований – поцелуями через перчатку и обычными прикосновениями, оставив все остальное на откуп ее мужу, кто бы ни был этот чертов счастливчик.

Мысль о будущем супруге Каролины почему-то обозлила Джеффри, и он решительным жестом опрокинул в себя остатки чаю, пожалев, что это всего лишь чай, а не что-нибудь покрепче. Но это длилось всего мгновение. К тому моменту, когда Джеффри поставил чашку на блюдце, он уже взял под контроль поток своих своенравных мыслей.

– Итак, решено, – твердо сказал он. – Вы целиком и полностью сосредоточите внимание на поцелуях руки через перчатку. Затем, когда вы поймете, что набрали достаточно материала, перейдете к танцам.

– К танцам? – Каролина заерзала, словно эта перспектива ее напугала.

– О да. Вам разве не доводилось испытывать волнение перед началом танца?

– Возможно... – Лицо ее омрачилось.

– Вам просто необходимо исследовать это состояние. Это то, что предшествует трепету. Я в этом абсолютно уверен.

– Если вы полагаете, что так будет лучше... – Каролина нерешительно кивнула.

– Абсолютно уверен. – С этими словами Джеффри наклонился вперед, перестав изображать научного руководителя, и взял собеседницу за руку. – Но вам не следует забывать и об отдыхе и прочих радостях жизни. Не все же время проводить в научных изысканиях.

Она перевела взгляд на их сплетенные пальцы, и ее лицо погрустнело.

– Но ученый должен быть всегда начеку и не позволять мыслям разбредаться. В этом состоит проклятие его существования.

Джеффри нежно сжал ее ладонь, наслаждаясь прикосновением к ее тонким пальцам.

– Вы когда-нибудь пробовали просто жить и не вести никаких записей? Ни о чем не думать и не анализировать?

– Конечно, пробовала. – Каролина подняла к графу лицо, ее глаза были широко распахнуты. – Но в таких случаях я неминуемо засыпала.

Сохранить хладнокровие графу позволило только одно счастливое обстоятельство: в этот момент дверь гостиной распахнулась, и в комнату ворвалась тетушка Уин.