Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Полночная маска (№2) - Поцелуй любовника

ModernLib.Net / Исторические любовные романы / Грин Мэри / Поцелуй любовника - Чтение (стр. 2)
Автор: Грин Мэри
Жанр: Исторические любовные романы
Серия: Полночная маска

 

 


Сжав кулаки, он боролся с охватившей его похотью. Как долго он ждал, когда Маргерит наконец утолит его страсть! Увы, он этого так и не дождался, и вот теперь сидит тут, уставясь как дурак на женские прелести. Такое тело способно кого угодно свести с ума и вызвать приступ вожделения.

Ник, проклиная свою слабость, с трудом заставил себя расшнуровать ее корсаж. Его внезапно вспыхнувшая страсть оскорбляла беспомощную измученную незнакомку, а он не привык брать женщин силой. Наконец он снял с нее корсаж и расшитый серебром лиф. Верх сорочки был обшит кружевами, И взгляд Ника невольно остановился на ее груди. Запретный плод.

«Ты смешон, Ник», – сказал он себе и возвел глаза к потолку, потирая шею и стараясь переключить свое внимание на чтонибудь безопасное.

Он представил себе бородавки на бабушкином подбородке, и это немного охладило его пыл. А воспоминание о черных жестких волосках, торчащих у нее из носа, и суровом взгляде окончательно привело его в чувство.

Вот и это соблазнительное тело когданибудь состарится и покроется бородавками и морщинами. Ник перевел дух – он сумел справиться с нахлынувшими эмоциями. Но, едва взглянув на свою пленницу, он засомневался: вряд ли из нее получится деспотичная старуха вроде его бабки.

Ник провел ладонью по ее телу и задержался на соблазнительной груди. Сквозь тонкую ткань он почувствовал затвердевший сосок. Она застонала и томно пошевелила бедрами. Черт бы ее побрал!

Сердце его бешено колотилось, когда он просунул под нее руку и стал ласкать соблазнительно округлые ягодицы сквозь скользкий шелк. Ее бедра задвигались в ответ, и он быстро прикрыл ее одеялом. Проклятая обольстительница! У нее на редкость аппетитные формы, и он с трудом сдерживался, чтобы не навалиться на нее и не прижаться к ее телу.

Он нежно провел рукой вдоль плавных изгибов ее ноги. Этот жест пробудил в нем нечто большее, чем просто желание. Странное чувство теснило ему грудь. На мгновение ему показалось, что он сейчас заплачет, но слезы не пролились, и он так и не понял, откуда возникло это желание.

Она повернула голову и внимательно посмотрела на него. Стыдно плакать в присутствии женщины, которая, кажется, видит его насквозь. Ночные грабители никогда не плачут. И он плакать не станет.

Глава 2

Серина проснулась, когда сквозь грязные стекла в хижину уже заглядывало утреннее солнце. Она пошевелилась и поморщилась от боли. Тело ныло от ушибов, и особенно беспокоила нога. Она помнила, как ее охватил трепет, когда незнакомец нежно провел пальцем по ее ступне.

Странно, но этот жест тронул ее до глубины души, так же как и его взгляд. Она до сих пор ощущала тепло его ладони на своей коже…

И как он закусил губу – словно стрела пронзила ему грудь. На мгновение ей почудилось, что в глазах его блеснули слезы, но этого просто не могло быть.

Она попыталась сесть в постели. Можно подумать, ее вчера отдубасили кочергой – так болело все тело. Чтобы прийти в скверное расположение духа, достаточно и двухтрех синяков. Серина же получила их не меньше дюжины, и теперь красная пелена гнева застилала ей глаза.

– Что я здесь делаю? – крикнула она, окинув взглядом комнату, и замолотила кулаками по подушке. – Я ехала себе, никого не трогала – и вот, пожалуйста!

Разбойник спал на полу рядом с ее кроватью, прикрывшись старым одеялом и подложив под голову какоето тряпье. В комнате больше никого не было. Разбуженный ее воплями, он неохотно высунул голову изпод одеяла.

– В таком хрупком теле и такой голосище, – протянул он, зевая. Темная щетина покрывала его скулы и подбородок. Серина никогда раньше не видела небритых мужчин. Там, где она жила, джентльмены всегда были чисто выбриты и безукоризненно одеты.

Впрочем, и в хижине бедняков ей тоже никогда не приходилось бывать. Грязь и нищета ужаснули ее, и она со страхом подумала: неужели и крестьяне ее отца – теперь сэра Лютера – живут в такой же бедности в ХайКресенте? Похоже, так оно и есть.

– Немедленно верни мой экипаж! – заявила она, смерив его властным – так ей казалось – взглядом. – Я не желаю больше быть пешкой в твоей игре.

– Мисс Ева, я обдумываю следующий ход, и вы будете повиноваться мне, хотите вы того или нет, – проговорил он с ленивой усмешкой и заложил руки за голову. Видимо, он намеревался проваляться так весь день.

Вот лежебока! Преступник, Полуночный разбойник!

Ее прямо колотило от злости. Обычно Серине удавалось укрощать свой нрав, но этот человек, похоже, нарочно испытывает ее терпение.

– Я не просила похищать меня и запирать в какойто жалкой лачуге, – огрызнулась она, откидывая одеяло. – У меня нет времени здесь прохлаждаться.

– Насколько мне известно, дверь не заперта. У нас здесь нет ни воров, ни разбойников. И мы не вешаем замки на дверь.

– Я весьма удивлена, – высокомерно процедила она. – Мне казалось, вор не упустит возможности ограбить собрата по ремеслу. – Тут Серина решила оправить платье, опустила взгляд вниз и ахнула: платье и нижние юбки исчезли, и ее наготу прикрывали только сорочка и один белый чулок с голубой подвязкой. Другой чулок валялся на полу. Она хотела прикрыться руками, но его насмешливый взгляд, казалось, проникал сквозь тонкую ткань сорочки. Ее обдало жаром.

– Вчера ты была бледнее, – ухмыльнулся он, заметив, как вспыхнули ее щеки.

– Где моя одежда?

– Я решил, что тугой корсаж затрудняет дыхание. Сняв его, я снял и все остальное. Но не волнуйся, Ева, я не воспользовался твоей беспомощностью.

– Рада слышать, – съязвила она и поспешно завернулась в колючее грубое одеяло, подозрительно попахивающее конским потом. До сих пор она каждый день принимала ванну и никогда не укрывалась лошадиной попоной. Она хотела возмутиться, но сдержалась. Если она рассердит своего похитителя, он ни за что не выпустит ее из этого проклятого места. Впрочем, порядочной даме думать об этом не пристало.

– Будь любезен, скажи, что стало с моим кучером? Я беспокоюсь за него.

Разбойник снова ухмыльнулся. Она опасливо покосилась на него. У мерзавца оказалась обаятельная улыбка. Кроме того, широкие плечи, длинные черные густые, как и у нее, волосы, высокий лоб. Не хватает только золотой серьги в ухе и полосатой фуфайки – а так настоящий пират. Проницательные голубые глаза обрамлены темными длинными ресницами. Тонкий аристократический нос, чувственный рот и задиристый подбородок.

– Вероятно, он давно уже в Лондоне, – ответил он, несколько смягчив тон, словно догадался, что она и так напугана. – Он не стал ждать, пока его нагонит пуля.

– Твое легкомыслие меня раздражает, – пробурчала она, сжав кулаки. С каким удовольствием она ударила бы его в челюсть, но это не поможет ей обрести свободу. Он гораздо сильнее ее – она поняла это еще вчера. – Мне надо в Лондон.

– Полагаю, это можно устроить, но твоя лодыжка опухла, и ты не сможешь ходить.

– И все это по твоей вине! Если бы ты не потащил меня через лес, как мешок с мукой, я бы не поранилась. Не в моих правилах убегать от опасности.

– Но, мисс Ева, вы именно так и поступили. Ваша карета неслась по дороге в кромешной темноте. Рядом с вами не было никого, кто мог бы вас защитить. Вещей при вас тоже не было, равно как и сопровождающей дамы, без которой порядочная леди вряд ли отправится в путешествие. Куда вы так спешили? Вот вопрос, который меня интересует.

– Можешь гадать сколько угодно, я не собираюсь с тобой откровенничать. – Серина встала и тут же, охнув, закусила губу от боли в ноге. У нее потемнело в глазах, но она быстро справилась с собой, как справилась и с горем, которое на нее навалилось.

В спешке и суматохе последних событий печаль ее отошла на второй план, но Серина боялась, что горе может вновь навалиться на нее. Вот уже и сердце мучительно заныло. Нет, она не станет плакать. Ни за что не станет. Слез не осталось. Она стиснула зубы, чтобы не дать пролиться слезам.

Наклонившись, она собрала с пола измятую одежду. Подол платья был испачкан, простеганная нижняя юбка на кринолине порвалась и напоминала теперь растерзанную подушку.

Прижав к груди лохмотья, бывшие еще вчера элегантным платьем, она смущенно осведомилась:

– Где я могу умыться и одеться?

Он кивнул в угол, где на столике стояли кувшин и тазик с водой. Она окинула скептическим взглядом умывальные принадлежности.

– Мне необходим дорожный сундучок. Он остался в карете. – Серина солгала, но эта ложь придавала ей респектабельности.

– Боюсь, тебе придется довольствоваться гребнем и кожаным шнурком для волос. Сундучок давно уже в Лондоне.

Серина зажмурилась, чтобы взять себя в руки. Она не станет жаловаться на судьбу, хотя действительность оказалась ужаснее самых страшных снов.

Главное – она осталась жива. Впрочем это слабое утешение. Если Лютеру удастся ее отыскать, он ее убьет.

Картины жестокой драки, крови и смерти вновь встали перед ее глазами, и тошнота подкатила к горлу, а ноги стали ватными. Нельзя поддаваться минутной слабости – иначе прошлое одержит над ней верх, и тогда ей уже не спастись.

– Тебе больно? – участливо спросил разбойник, положив руку ей на плечо. – Ты побледнела.

Серина не слышала, как он подошел сзади.

– Я чувствую себя прекрасно, – отрезала она. – Просто замечательно. Подайка мне гребень – если только на нем нет вшей.

Она протянула руку за спину, но вместо гребня сжала его пальцы. Он рассмеялся. Негодяй! Ему смешно! И это в то время, как ее отец лежит непогребенный неизвестно где и больше никогда не откроет свои серые глаза и не улыбнется, не закричит на нее и не станет бранить. Наверняка тело его спрятали, но ведь он должен быть похоронен, как и всякий христианин.

– Не вижу ничего смешного, – огрызнулась она, вырвала у него свою руку и на нетвердых ногах направилась к умывальному столику. – Быть похищенной разбойником не слишкомто весело, если хочешь знать.

– Ты сама виновата, – пожал он плечами и принялся разводить огонь в очаге.

– Вздор. – По комнате поплыл аромат дыма, несущий с собой запах осени, прелых листьев и сухих поленьев. Серина покосилась на него, не решаясь скинуть с себя одеяло. Он распрямился быстрым гибким движением и стрельнул глазами в ее сторону. В воздухе повисло напряженное молчание. Она первой отвела взгляд. Ее сердце гулко колотилось в груди. – Что ты на меня уставился?

– Ты первая посмотрела, – парировал он.

– Я хотела удостовериться, что ты за мной не подглядываешь, – объяснила она, поплотнее заворачиваясь в одеяло.

– Я уже видел все, что хотел. Для этого не обязательно снимать всю одежду. Да на такое безумство я и не рискну, пока твои глаза мечут убийственные молнии.

Она отвернулась к потрескавшейся стене. «Убийственные»… Почему он употребил именно это слово? Ужас охватил ее.

– Я никогда никого не убивала, – дрожащим голосом возразила она.

– Прошлой ночью ты пыталась раздробить мне голову из мушкета.

– В целях самозащиты.

В этот момент она услышала за окном стук копыт. Это был вчерашний старик крестьянин, хозяин хижины. Он сидел на лошади и вел еще двух лошадей в поводу.

– Ваше желание ехать в Лондон будет удовлетворено, как только вы соблаговолите одеться, – с подчеркнутой галантностью произнес разбойник.

Серина облегченно вздохнула, сбросила наконец одеяло и начала быстро одеваться. Платье местами порвалось, местами испачкалось, к подолу прилипли комья грязи. Затянув желтую шнуровку на лифе, она расправила мятые кружева.

Серина готова была плакать от досады – такое платье погибло! – но лишь молча стиснула зубы.

Он протянул ей гребень. Она с опаской покосилась на него.

– Не бойся, это мой. У меня вшей нет.

Подавая ей гребень, он снова коснулся ее руки. Странно. Теперь прикосновение было нежным, и это смягчило ее сердце, но лишь на мгновение. С трудом расчесывая спутанные локоны, она невольно поморщилась от боли.

– Я, конечно, не горничная, но могу предложить свои услуги. – Он взял прядь ее волос, но она отшатнулась от него, и локон выскользнул из его ладони.

– Не надо, – сказала она и, закрутив волосы в пучок, закрепила его на макушке. Взглянув на свое отражение в зеркале, она увидела огромные испуганные глаза. Казалось, они вобрали в себя весь ужас недавних событий. Как ей жить дальше с таким грузом?

Серина нащупала в потайном кармане юбки ключ на атласной ленточке. Ключ и шкатулку она забрала из отцовского стола перед своим бегством.

– Насколько я понимаю, шкатулку с деньгами ты забрал? Иначе ты не был бы разбойником.

– При других обстоятельствах непременно забрал бы, но, если ты помнишь, мы спасались от погони. И вся награда за мои труды – сбитая твоей пулей треуголка.

– Как жаль, что я промахнулась! – хмыкнула она, поднимая с пола свой порванный плащ. – Темнота виновата – вообщето я отлично стреляю.

Ник рассмеялся, поправляя измятый галстук, и надел камзол и жилет. Она заметила, что сегодня они уже не черного, а голубого цвета с золотым шитьем. Преступник, одетый как джентльмен?

– Кто ты? – спросила она, завязывая грязный плащ под подбородком.

– Адам – первый мужчина, ставший жертвой женского коварства.

– Нет, правда?

– Зови меня Ник. «Старина Ник» – так зовут сатану.

– Меня раздражает твой легкомысленный тон, и я знаю, что ты скрываешь свое истинное лицо, – процедила она, осторожно ступая босыми ногами по дощатому полу. Ее атласные туфельки, изорванные и перепачканные, валялись у кровати, и она надела их с гримасой отвращения.

– То же можно сказать и про тебя, – парировал он и снял котелок с молоком с таганка. Налив молока в оловянную кружку, он протянул ее пленнице. – Это все же лучше, чем ничего.

Она не стала возражать, поскольку ее желудок давно уже выводил рулады, несовместимые с образом благовоспитанной леди. Не отказалась она и от куска хлеба и, присев на кровать, впилась в него зубами.

В хижину вошел Ной и снял потрепанную треуголку.

– Лошади готовы.

Ник кивнул и быстро допил молоко.

– А карета?

– Ждет вас на дороге. Конюх мне сперва не поверил, когда я ему сказал, что вам нужен экипаж. Но я ему наплел, что вы поедете впереди остальных гостей, а карета вам нужна, чтобы отвезти домой мисс Делицию.

Ник ухмыльнулся.

– Какое счастливое совпадение – сестры сегодня нет дома. Она слишком любопытна.

Он повернулся к Серине, которая с интересом слушала их разговор.

– Я отвезу вас в столицу, а ваши пожитки вам вернут, как только мы отыщем кучера. Куда направлялась ваша карета?

– Постоялый двор «Гусь и свинья» на ПэллМэлл. – Серина потупилась, чтобы он не прочел по ее глазам, что она лжет.

– Странно. Никогда не слышал о таком, а я хорошо знаю Лондон.

Она не могла сказать ему о своем единственном предполагаемом пристанище – у модистки на Хеймаркет, родственницы ее старой няньки. Скорее всего кучер направился прямо туда или обратился в ближайший магистрат.

Она поежилась, подумав о том, чем ей это грозит. Если они узнают… Если узнает Лютер… Нет, только не он! Она отставила кружку.

– Терпеть не могу молоко с пенкой, – капризно протянула она, чтобы отвлечь его внимание. На самом деле и молоко, и хлеб пришлись ей по вкусу.

Он бросил на нее презрительный взгляд.

– О да, этот сарай недостоин истинной леди. Бесконечно сожалею, что ваши ноги ступают по грязному полу ветхой лачуги.

Прекрасно понимая, что его это еще больше разозлит, она высокомерно вздернула нос.

– Я тоже. Так мы едем? Грязь и нищета действуют мне на нервы.

– Вы бессердечная, избалованная дамочка, мисс Ева. – разозлился Ник, накидывая плащ. Затем он стряхнул пыль с черной треуголки, отороченной мехом, и нахлобучил ее на голову.

Ной смерил Серину угрюмым взглядом, и она мысленно попросила у него прощения. Она знала, что такое нищета, хотя и выросла в роскоши. Да, она никогда не заходила в крестьянскую лачугу, но сердце ее сжималось от боли при виде бедняков.

Отец ее был жестоким, холодным и безжалостным человеком. Она ненавидела его и любила. И даже сейчас она ощущала над собой его мрачную тень. Две недели назад она стала совершеннолетней, и впереди забрезжила свобода, но тут случилось несчастье…

Она обхватила плечи руками, чтобы унять дрожь.

– Идем, – поторопил ее Ник. – Если мы хотим приехать в Лондон до темноты, надо поторапливаться.

Он помог ей забраться на серую кобылку, и двадцать минут спустя они уже неслись во весь опор по дороге на Лондон в старой карете, которая не шла ни в какое сравнение с ее щегольским экипажем – обивка обветшала, и оси скрипели.

Ник за всю дорогу не промолвил ни слова. Он даже не смотрел в ее сторону. Ясно, он только о том и мечтает, как бы поскорее от нее избавиться.

– Я удивлена, что вы согласились сопровождать меня в Лондон, мистер Ник. – Она добавила язвительное «мистер», чтобы он почувствовал разделяющую их пропасть. – Ваш род занятий предполагает скорее жестокость и бессердечие.

– Пусть так, но я хотел удостовериться, что вы доедете благополучно. Леди может путешествовать одна, но коль скоро вы в моей власти, честь обязывает меня защищать вас.

– Честь, сэр? Да вы шутите! Сомневаюсь, что вам известно значение этого слова. По вас виселица плачет.

Она плотнее закуталась в рваный плащ и посмотрела ему прямо в глаза. Щеки его вспыхнули, глаза гневно сверкнули. И хотя он и пальцем не пошевелил, его ярость ударила ее так, что у нее перехватило дыхание.

– Мистер Ник, я надеюсь, вы остановитесь у первой же приличной гостиницы в Лондоне и отпустите меня. Там наши дороги разойдутся.

В его голубых глазах горела ярость, лицо побледнело.

– Думаю, нет. Я вам не доверяю. Вы видели мое лицо. Я мог бы проводить вас прямо к Генри Филдингу, верховному судье Вестминстера, чтобы вы меня выдали властям. Полагаю, он мечтает очистить дороги, ведущие в Лондон, от разбойников и грабителей.

– И ты один из них! Преступник, который грабит безобидных путешественников, заслуживает наказания!

– И вы бы с радостью донесли на меня? – хрипло спросил он. Она не ответила. – В этомто все и дело! – сказал он. Она не поняла, что означает эта фраза.

Ей все стало ясно, когда карета прогрохотала без остановки мимо нескольких гостиниц в районе Саутуорка. Они проехали вдоль Темзы и свернули к мосту Блэкфрайарз. Она узнала его по картинке. В Лондоне она была впервые.

– Я требую, чтобы ты высадил меня у первой же гостиницы! – крикнула она и метнула в него взгляд, от которого слуги бегом бросались выполнять ее приказания. Но негодяй и бровью не повел.

– Чтобы ты побежала к ближайшему зданию суда? – ледяным тоном осведомился он. – Нет, моя дорогая. Я не собираюсь отправляться на виселицу изза каприза вздорной девицы. Я отвезу тебя в укромное убежище, но не в мифическую «Гусь и свинья» или другую лондонскую гостиницу.

– А моя карета? – возмутилась она. Он решительно скрестил руки на груди.

– Если твой кучер человек честный, он сбережет ее до твоего возвращения. Если же нет – продаст вместе с лошадьми на Филдлейн. В любом случае ты никому здесь не нужна. Если я тебя отпущу, ты вряд ли найдешь своего слугу.

– Неправда! – выпалила она и тут же прикусила губу, поняв, что проговорилась.

– Ага, так тебе известно, где он? Дай мне адрес. Она молча покачала головой.

– Тогда мне придется держать тебя взаперти, пока я не удостоверюсь, что ты не разболтаешь мой секрет.

– Если ты меня отпустишь, я никому ни слова не скажу! – горячо пообещала она. – Не хочу быть твоей пленницей – ведь мне чудом удалось избежать такой опас… – Она вдруг умолкла. Черт бы побрал ее болтливый язык! Она слишком устала и потому плохо себя контролирует. А вдруг он узнает правду? Ей необходимо доказать вину Лютера прежде, чем он сам ее отыщет и заставит замолчать навеки.

Господи, что же ей делать? Всего три дня назад она покинула Сомерсет и свою размеренную, спокойную жизнь. С тех пор прошла целая вечность.

– Тактак, у тебя тоже есть секреты. Спрашивается, почему меня это не удивляет? – Уголки его губ приподнялись в иронической усмешке. – Я подозревал, что ты спасалась бегством, а теперь ты и сама это подтвердила. – Он равнодушно передернул плечами. – Но коль скоро ты мне не доверяешь, я наберусь терпения. У нас уйма времени, чтобы докопаться до правды.

– Я ничего тебе не скажу, – огрызнулась она. – Можешь держать меня взаперти хоть до самой смерти, тебе ничего не удастся разузнать.

– Такая холодная, такая высокомерная! Избалованная аристократка, привыкшая к тому, что мир вращается вокруг ее особы.

– Так вот почему ты грабишь аристократов? Ты их ненавидишь? – Она заметила, что он покраснел. – Понятно. Ты, наверное, сам хотел бы стать аристократом, Ник, да только манеры у тебя не те. Таких грубиянов, как ты, перевоспитать невозможно.

В глазах его сверкнуло холодное бешенство, и Серина сжалась. Боже, вдруг она зашла слишком далеко? Ее охватила паника.

– Я… я не хотела… – пробормотала она, облизав пересохшие губы. – Это была злая выходка. – Не могла же она сказать «прости меня».

– Жестокие слова – искусство, которое женщины оттачивали веками. Ничего, мне приходилось выдерживать и не такие удары. Не в первый раз я слышу нелестные отзывы о своих манерах.

В карете воцарилась тишина, и Серина, чтобы чемто себя занять, стала смотреть в окно на снующих по улицам горожан. До нее долетали гомон толпы и грохот экипажей. Смех и крики смешались со скрипом колес и ржанием лошадей. Цветочницы, булочники, дородные господа – кого тут только не было.

Она видела бледных, голодных ребятишек, одетых в грязные лохмотья, бойких служанок в белых передниках, шерстяных накидках и чепчиках. В толпе сновали лакеи в напудренных париках и ливреях. Нарумяненный джентльмен шел под руку с другим джентльменом, и Серина заметила, что камзолы их расшиты золотом, а плащи – из чистого шелка.

Ей никогда не приходилось видеть столько народу сразу бедных, и богатых. До сих пор самым большим городом, в котором ей довелось побывать, был Бат, но он не шел ни в какое сравнение с этой многоликой толпой. Запахи столицы притягивали и одновременно отталкивали ее. Запах свежеиспеченного хлеба пробудил в ней голод, а аромат цветов напомнил об ушедшем лете. Вонь от конского навоза и нечистот перебивала более тонкие ароматы, но свежий ветер быстро уносил все запахи прочь.

– Куда мы едем? – спросила она, когда улицы стали уже и грязнее. Карета подпрыгивала на неровной мостовой, и у нее разболелась голова.

– Ко мне домой, – ответил он, уставясь в одну точку. Очевидно, все это он видел сотни раз.

– Я умираю от голода. – В желудке пустота, голова раскалывается. Отчаяние овладело ею. У нее нет ничего – ни одежды, ни чистого белья. Она целиком во власти этого негодяя. Разве не от этого предостерегала ее старая няня? Но у нее не было выбора – только побег.

Глава 3

Дом, который мистер Ник называл своим, оказался высоким и узким, зажатым между соседними такими же высокими и узкими зданиями с решетчатыми окнами. Он выглядел обветшалым, но дверь была дубовая, крепкая. Все остальные дома в этом нищем квартале имели сходную архитектуру.

На одном конце улицы примостилась винная лавка, а рядом с ней – лоток с пирожками. На другом – кофейня, рядом кузница. Мимо кареты проплыл портшез, который несли мрачные краснолицые носильщики.

От булыжников мостовой поднимались зловонные испарения. Серина почувствовала это, выходя из экипажа. Будь ее воля, она бы ни за что не ступила ногой на мостовую, но издевательская усмешка ее конвоира вынудила ее храбро прошлепать по грязи.

Он постучал в дверь, и та со скрипом приотворилась. В щели показался налитый кровью глаз, с подозрением осматривающий прибывших.

– Это я, – тихо произнес разбойник.

Дверь распахнулась, и Серина увидела на пороге старого карлика, сгорбленного, с толстой шеей и морщинистым лицом, его седые волосы были перевязаны сзади лентой. Смерив их хмурым взглядом, он пробурчал:

– Я вижу, что это вы, мистер Ник. Не слепой, слава Богу.

«Мистер Ник» – так горбун назвал разбойника. Значит, это его настоящее имя? Серина не знала, что и подумать. А фамилии у него разве нет?

– Я привез к тебе гостью, Лонни.

– Я здесь не хозяин, приятель. Так что о своих гостях позаботься сам.

– Все такой же грубиян. И чего я с тобой связался, никак не пойму, – вздохнул Ник, подталкивая карлика в прихожую.

Лонни пожал плечами.

– У тебя выбора не было. Ты делаешь то, что тебе говорит сердце. – Он сплюнул и пробурчал: – Дурак ты и есть дурак!

Серина мысленно прокляла тот час, когда встретила на дороге разбойника, а теперь и его отвратительного сообщника. Дом ей тоже не понравился – на мебели толстым слоем лежала пыль.

– Не желаю здесь оставаться, – заявила она и резко повернулась, чтобы броситься прочь, но в дверях налетела на широкую грудь Ноя. Слезы ярости брызнули из ее глаз.

– Будь ты проклят! – выругалась она, когда он развернул ее и втолкнул в дом, пахнувший пылью и запустением.

– Где слуги? – надменно осведомилась она у мистера Ника. – Судя по грязи, они у вас на редкость нерадивые.

Разбойник смерил ее взглядом.

– Здесь только Лонни. И не жди, что он будет исполнять твои приказания. Он никому не подчиняется.

– Я не горничная и не стану прислуживать этой дамочке, – буркнул Лонни, злобно покосившись на нее.

– И сколько я здесь пробуду? – спросила она, не надеясь на ответ. Карлик был ей омерзителен, но она молитвенно сложила руки. – Прошу вас, помогите мне выбраться отсюда. Этот человек похитил меня и удерживает против моей воли.

Лонни и Ник переглянулись, и Серина почуяла неладное.

– Я получаю жалованье и слежу, чтобы бродяги и воры держались подальше от этого дома. Помощи от меня не ждите. – Лонни скорчил гримасу и заковылял к ступенькам, ведущим вниз, на кухню.

– Не тревожьтесь, мисс, – шепнул ей на ухо Ной. – Мистер Ник – человек честный. Он вас не обидит.

– Честный? – возмутилась Серина. – Да он же разбойник! – закричала она, когда Ник потащил ее вверх по лестнице. – Пусти! – взмолилась она и попыталась вырваться из его цепких рук, увидев, что он тащит ее в спальню на втором этаже. Но он был гораздо сильнее, и ей ничего не оставалось, как подчиниться.

Некоторое время слышалось только ее пыхтение. Он молчал, не сводя с нее глаз. Оглянувшись, Серина окончательно пала духом. В комнате царило запустение, на мебели лежал толстый слой пыли, полог над кроватью отсырел и пах плесенью.

– Я не желаю ни секунды оставаться в этом доме! – заявила она, досадуя на свой дрожащий, неуверенный голос.

– К сожалению, твои желания меня совершенно не интересуют. Скажи спасибо, что я не бросил тебя у дороги на произвол судьбы. Не прошло бы и часа, как ты бы стала жертвой грабителей и других мерзавцев.

– Лучше так. По крайней мере я была бы свободна. Кроме того, я ведь пленница разбойника – куда уж хуже.

Он захлопнул дверь, и с пола столбом поднялась пыль.

– Если бы я мог доверять тебе, то отпустил бы на все четыре стороны, но… По правде говоря, я с радостью избавился бы от такой мегеры.

– Я никому ни слова не скажу, – поспешила заверить его Серина.

– В карете ты была настроена не столь миролюбиво. Пойми, я не могу тебе доверять. Пока ты намерена выдать меня властям, я буду держать тебя под замком.

. – Ты не можешь так поступить со мной! Я жертва и не сделала ничего, чтобы заслужить такое обращение.

– Тебе надо было подумать об этом до того, как срывать с меня маску. Ты видела мое лицо, и теперь я не стану рисковать, пока не выполню свою миссию… или пока ты сама не передумаешь.

Он еще улыбается, мерзавец! Но кто устоит против этой открытой, обезоруживающей улыбки?

– Конечно, это маловероятно, – продолжал он, – а в чудеса я не верю.

– Мне можно доверять, – холодно заметила она, но слова ее прозвучали не слишком убедительно.

Он рассмеялся.

– В таком случае я король Генрих Седьмой. Она метнула в него взгляд, полный ненависти.

– Вы друг друга стоите, негодяи.

Будь у нее шанс, она бы непременно сообщила о нем властям в отместку за все то, что он с ней сделал. Лодыжка у нее до сих пор болит. Чтобы скрыть слезы, выступившие на глазах, она окинула взглядом убогую обстановку. По крайней мере теперь Лютер ее не найдет – здесь она в безопасности. Эта мысль несколько ее приободрила.

Она вздернула подбородок.

– Впрочем, я устала с тобой спорить. Принесика мне чашку чаю.

Он прислонился к двери.

– Я тебе не прислуга. А мнение Лонни ты уже слышала. Хочешь чаю, налей себе сама. Можешь и на всех приготовить.

В глазах его блеснули лукавые искорки. Злость распирала ее: он не только сделал ее своей пленницей, он ее еще и унижает!

– Я не собираюсь прислуживать ни тебе, ни другим темным личностям, которые тебя окружают, – процедила она, гордо распрямив плечи.

Он пожал плечами.

– Захочешь есть, придется готовить. Ято всегда могу пойти в кофейню за углом, У них подают великолепное жаркое и белый хлеб – для тех, у кого имеются деньги.

– Мне нечем платить, а то бы я послала за едой.

– Значит, ты целиком зависишь от меня, – подвел он итог и шагнул к ней. Она вздрогнула, встретившись с ним взглядом. Он провел пальцем по ее подбородку.

– Не прикасайся ко мне!

– Мне трудно удержаться – у тебя кожа нежная, как персик, а пухлые губки соблазнительны, как спелая земляника.

Если бы он произнес эти слова не таким язвительным тоном, она бы, может, ему и поверила – он так и жег ее взглядом.

Был бы он безобразен, ей было бы проще сопротивляться! Но он красив как черт, и она тает от одной его улыбки. Глядя на него, она думает только о том, что еще никогда ни один мужчина не находился так близко от нее, не смотрел ей в глаза так пристально… так проникновенно, заставляя забыть обо всех страхах… Злость ее кудато ушла.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18