Но уже здесь мы сталкиваемся с искажениями смысла и даже его сокрытием на более поздних этапах. Ведь мы, размышляя об этом,, сами находимся под влиянием их чар (а также, как я смею думать, и мой читатель). Вначале мы, смущенные ими, не имеем никакого понятий о подмене смысла: мы, кто так хорошо знает, что такое математика и естествознание. Кто в наше время не знает этого еще со школы? Но уже первое прояснение изначального смысла естествознания нового времени и методологического смысла новоевропейской мысли делает весьма явной позднейшую подмену смысла. И уже это оказывает влияние, по крайней мере затрудняя анализ мотивации.
      Итак, мы находимся в некоем подобии круга. Понимание начал полностью достигается лишь исходя из современного состояния данной науки при ретроспективном взгляде на ее развитие. Но без понимания начал нельзя понять это развитие как развертывание смысла. Нам не остается ничего иного, как двигаться вперед и возвращаться назад, двигаться "зигзагом", одно должно помогать другому и сменять друг друга. Прояснение одной стороны приводит к прояснению другой, которая, в свою очередь, высвечивает другую. Итак, при историческом рассмотрении и исторической критике необходимо двигаться за последовательностью времени, начиная с Галилея (а позднее и Декарта}, постоянно делая исторические скачки, которые являются не отклонениями, а необходимыми шагами, необходимыми, если мы, как было уже сказано, берем на себя задачу самоосмысления, вырастающую из "кризисной" ситуации нашего времени и характерного для нее "кризиса" самой науки. Первоочередная задача - постижение изначального смысла науки нового времени, и прежде всего точного естествознания, так как оно, что будет прослежено в дальнейшем, с самого своего возникновения и в последующем при всех сдвигах своего смысла и ложных самоинтерпретаций имело решающее значение для становления и существования позитивных наук нового времени, а также для философии нового времени - да и для духа европейского человечества нового времени, существовавшего ранее и существующего поныне.
      О методе заметим следующее: то обстоятельство, что не был использован естественнонаучный язык, читатели, особенно те, кто имеет естественнонаучное образование, восприняли болезненно и даже увидели в этом проявление дилетантизма. Его же мы сознательно избегали. К большим трудностям этого способа мысли, который пытается дать оценку "первоначального созерцания" и, следовательно, дать оценку пред- и вненаучного жизненного мира, охватывающего собой всю нынешнюю жизнь, в том числе и жизнь научной мысли, и являющегося живительным источником всех самых утонченных смыслообразований,- к этим трудностям принадлежит то, что мы вынуждены избрать наивный язык жизни, использование которого вполне оправдано и для очевидности доказательств.
      Действительное возвращение к наивности жизни, осуществляемое, правда, в рефлексии, поднимающейся над ней, - это единственно возможный путь преодоления философской наивности, воплощенной в "научности" традиционной объективистской философии, это путь, приводящий к постепенному и полному прояснению и открытию новых неоднократно предсказанных измерений.
      Здесь следует добавить, что по своему смыслу все наши рассуждения в состоянии оказать какую-то помощь лишь при условии относительности того места, которое мы отводим пониманию, что наше изложение изменяющихся размышлений вместе с их критикой (которую мы, современники, осуществляющие осмысление, не умалчиваем) имеет свою методологическую функцию в том, чтобы подготовить мышление и методы, постепенно сформировать в нас результаты размышлений и служить средством нашего освобождения. Всякое осмысление, проистекающее из "экзистенциальных" оснований, конечно, является критическим. Нельзя упускать это из виду, а в дальнейшем необходимо перейти к рефлексивному постижению и принципиального смысла всего процесса нашего осмысления, и специфических форм нашей критики.
        10. ГЕНЕЗИС ДУАЛИЗМА ГОСПОДСТВУЮЩЕЙ ПАРАДИГМЫ (VORBILDICHKEIT) ЕСТЕСТВОЗНАНИЯ. РАЦИОНАЛЬНОСТЬ МИРА "MORE GEOMETRICO"
      Здесь еще не раскрыта фундаментальная составная часть исследования природы в новое время. В своем миропонимании Галилей исходил из геометрии, а именно из того, что проявляется чувственным образом и может быть математизируемо, и при этом он абстрагировался от субъектов как личностей, ведущих частную жизнь, от всего духовного, от всей человеческой практики, придающей вещам культурные свойства. Результатом такого абстрагирования были чистые физические вещи, взятые, правда, как разновидности конкретной реальности и тематизируемые в своей целостности как мир. Можно, пожалуй, сказать, что благодаря Галилею впервые была сформулирована идея природы как реального, замкнутого физического мира. Вместе с математизацией, вскоре ставшей чем-то само собой разумеющимся, возникло и представление о замкнутой в себе природной каузальности, в которой все события были однозначно и заранее детерминированы. Тем самым был явно подготовлен дуализм, который вскоре и проявился философии Декарта.
      Вообще-то необходимо прояснить, что понимание новой идеи "природы" как реально и теоретически в себе замкнутого мира вещей, вскоре привело и к полному изменению идеи мира вообще. Он раскололся на два мира: природу и душу, последняя, правда, в своей соотнесенности с природой не была самостоятельным миром. Греки оставили и исследования, и теории о телах, но не замкнутом физическом мире, ставшем темой естествознания. У них были и исследования о человеческой и животной душе, но не было психологии в смысле психологии нового времени, которая, имея перед собой универсальную природу и естествознание, могла притязать на такую же универсальность и на соответствующее замкнутое поле исследования.
      Расколотость и смысловые метаморфозы мира были интеллектуальным результатом парадигмалъности естественнонаучного метода, действительно неизбежного с начала нового времени, или другими словами, естественнонаучной рациональности. В идее математизации природы, понятой именно как идея и задача, заключено то, что сосуществование бесконечной совокупности тел в пространстве и времени должно рассматриваться само по себе как единая, математически рационально упорядоченная вселенная, а также то, что естествознание, будучи индуктивным, может лишь индуктивно подходить к математическим взаимоотношениям самим по себе. В любом случае естествознание, индуцируемое как математическая наука и руководимое чистой математикой, само становится наукой в высшей степени рациональной. Не должно ли естествознание стать образцом для всего подлинного знания? Не должна ли любая настоящая наука о природе следовать образцу естествознания, или, лучше сказать, чистой математики, поскольку возможно, что и в иных сферах познания способность к аподиктической очевидности аксиом и дедукций может быть "врожденной"? Неудивительно, что уже у Декарта мы встречаем идею универсальной математики. Конечно, здесь большое влияние оказали теоретические и практические достижения Галилея. Мир и философия коррелятивно обрели совершенно новый облик. Мир должен быть сам по себе рациональным, в том новом смысле рациональности, которая была принята в математике и соответственно в математизируемой природе. Поэтому философия универсальная наука о мире должна быть построена как единая и рациональная теория "more geometrico".
        11. ДУААИЗМ КАК ОСНОВА НЕПОСТИЖИМОСТИ ПРОБЛЕМ РАЗУМА, КАК ПРЕДПОСЫЛКА СПЕЦИАЛИЗАЦИИ НАУК, КАК ОСНОВАНИЕ НАТУРАЛИСТИЧЕСКОЙ ПСИХОЛОГИИ
      Конечно, если считать чем-то само собой разумеющимся, как полагают в данной исторической ситуации, что существующий сам по себе физический мир есть естественнонаучная рациональная природа, то мир-сам-по-себе должен стать собственно расколотым миром в каком-то ранее неизвестном смысле, расколотым на природу саму-по-себе и на бытие, совершенно отличающееся - психику. Это влечет за собой ряд трудностей уже при осмыслении идеи Бога, значимой для религии и отнюдь не исчезнувшей. Не была ли идея Бога необходима как принцип рациональности? Не предполагает ли рациональное бытие, понятое прежде всего как природа, для того чтобы быть мыслимым, рациональные теории и творящую их субъективность? Итак, не предполагает ли природа и вообще мир сам-по-себе Бога как абсолютно сущий разум? Не является ли психическое бытие, понятое лишь как для себя сущая субъективность, чем-то более предпочтительным по сравнению с бытием самим-по-себе? Независимо от того, божественная или человеческая, но все же это -субъективность.
      Отделение психического невиданно увеличило трудности особенно там, где ставились проблемы разума. Впервые это явно обнаружилось позднее, когда эти проблемы стали центральными для философии в грандиозном исследовании человеческого разума, в трех "Критиках" Канта. Но мощь рационалистической мотивации еще не была разрушена и всестороннее приложение рационалистической философии повсюду пользовалось полным доверием. Не вполне результативные, но все же, несомненно, ценные знания, даже если они "еще не" соответствовали идеалу, можно интерпретировать как подготовительные ступени. Ео ipso (тем самым) формирование любой специальной науки руководствовалось идеей или рациональной теорией, соответствующей какой-то области или же рационалъ ной -самой- по- себе. Превращение философии в особую науку имело глубокий смысл, возникший исключительно благодаря установке нового времени. Специализация античных исследователей не могла привести к возникновению специальных наук в нашем смысле слова. У Галилея естествознание берет свое начало не в специализации. С другой стороны, возникшие позднее новые науки становились специальными благодаря идее рациональной философии, давшей импульс новому естествознанию, его невиданному прогрессу и овладению новыми областями рационально замкнутыми, обособленными сферами внутри рациональной целостности универсума.
      Конечно, с самого начала в качестве первого принципа новой психологии была положена картезианская идея рациональной философии и современником Декарта - Гоббсом прокламировалось противопоставление природы и духа. Как мы уже показали, эта психология была чужда по своему стилю психологии предшествующей эпохи, поскольку мыслилась как психофизическая антропология в рационалистическом духе.
      Не следует исходить из обычного противопоставления эмпиризма и рационализма. Натурализм Гоббса стремился стать физикализмом и, как всякий физикализм, принимал в качестве образца физикалистскую рациональность1.
      1 Когда я здесь весьма часто использую термин "физикализм", то употребляю его исключительно во всеобщем смысле, понятном в ходе наших исследований, а именно в смысле философских заблуждений, которые проистекают из. неверного истолкования истинного смысла физики нового времени. Здесь это слово отнюдь не имеет в виду "физикалистское движение" ("Венский кружок", "логический эмпиризм").
      Это же характерно и для других наук нового времени, например, для биологических наук и т.д. Дуалистический раскол - результат физикалистской концепции природы - оказал влияние и на процесс их формирования как расколотых дисциплин. Биофизические дисциплины, которым присуща односторонняя установка на нечто телесное, прежде всего должны были давать описание конкретных тел, чувственно их расчленять и классифицировать, но физикалистский взгляд на природу считал чем-то само собой разумеющимся то, что в своем дальнейшем развитии физика даст окончательное физикалистско-рационалистическое "объяснение" всем этим конкретным телам. Так был достигнут расцвет биофизико-дескриптивных наук, особенно вследствие успехов в применении физических знаний, что осуществлялось благодаря использованию естественнонаучного, физикалистски интерпретируемого метода.
      С другой стороны, если душа есть то, что остается после исключения из замкнутой сферы природы организмов животных и человека, то начатое Гоббсом превращение физикалистского понимания природы и естественнонаучного метода в образец находит свое отражение и в понятиях; душе в принципе приписывается тот же способ бытия, что и природе, и психология, подобно биофизике, осуществляет аналогичное теоретическое восхождение от описания к окончательному теоретическому "объяснению". Но все же это не было присуще картезианскому учению о телесной и душевной субстанциях, различающихся своими атрибутами. Эта натурализация психического в новое время осуществлена Джоном Аокком и сохраняется в наши дни. Примечателен в рассуждениях Локка образ души как чистою листа - tabula rasa, на который записываются и с которого затем стираются какие-то данные. Может быть, это достигается как-то иначе, но такими же физическими процессами, как и в природе. Конечно, новый вариант физикалистки ориентированного натурализма у Локка еще не превратился в последовательный, т.е. до конца продуманный позитивистский сенсуализм. Но вскоре он начинает оказывать влияние,причем роковое влияние,на весь ход исторического развития философии. Новая психология с самого начала не была пустой болтовней, а нашла свое яркое выражение в грандиозных трудах и программе прочного обоснования универсальной науки.
      Кажется, что всем наукам нового времени, движимым одним и тем же духом, удалось достичь вершин метафизики. Там, где физикалистский рационализм не был реализован всерьез, как, например, в метафизике, там прибегали к неясным послаблениям и использовали измененные схоластические понятия. Чаще всего фундаментальный смысл новой рациональности не уточнялся, хотя и мыслился как источник этого движения. Его экспликация была компонентом мыслительной работы философов от Лейбница до Вольфа. Классическим примером того, как натуралистический рационализм нового времени пытался создать систематическую философию - метафизику, науку о высших предельных вопросах, о разуме и вместе с тем о фактах - по геометрическому образцу ("ordine geometrico") была этика Спинозы.
      Конечно, необходимо правильно понять философию Спинозы в ее историческом смысле. Было бы совершенно неверно интерпретировать философию Спинозы лишь на основании его весьма очевидного "геометрического" метода демонстрации. Будучи вначале картезианцем, он был убежден в том, что не только природа, но и вообще целостность бытия должна быть единой рациональной системой. Это изначально считалось чем-то само собой разумеющимся. В целостной системе должна содержаться математическая система природы - будучи частью системы, она не может быть самостоятельной. Итак, нельзя отдавать ее физикам, так как физика не является действительно полной системой, с одной стороны, а с другой стороны,- на психологическом полюсе этого дуализма существуют психологи-специалисты, пытающиеся создать собственную рациональную систему. В качестве темы теоретических размышлений в эту единую, рациональную, целостную систему должен быть включен Бог - абсолютная субстанция. Спиноза поставил задачу - раскрыть постулируемую рациональную, целостную систему и прежде всего условия мыслимости ее как единой и затем реализовать в систематической форме в действительных построениях. Тем самым на деле была доказана действительная мыслимость рационального универсума бытия (Seinsalles). До этого мыслимость была лишь постулатом, несмотря на очевидность установки на парадигмальность естествознания, постулатом, который нельзя было ясно понять из-за дуализма фундаментально различных субстанций, подчиненных абсолютной и подлинной субстанции. Конечно, у Спинозы речь идет только о системно всеобщем; его "Этика" - это первая универсальная онтология. Он полагал, что с ее помощью можно раскрыть подлинно системный смысл современного ему естествознания и психологии, параллельно создававшейся аналогичным же образом,без чего эти две области были бы обречены оставаться непонятными.
        12. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ФИЗИКАЛИСТСКОГО РАЦИОНАЛИЗМА НОВОГО ВРЕМЕНИ
      Философия, начиная с античности стремилась быть "наукой", универсальным знанием универсума сущего, не смутным и релятивным обыденным знанием, а рациональным знанием. Но истинная идея рациональности и в связи с этим истинная идея универсальной науки не была достижима в античной философии таково убеждение основателей рационализма нового времени. Впервые новый идеал стал возможен, когда в качестве образца была взята новая математика и естествознание. Он быстро показал свои возможности. Чем иным была новая идея универсальной науки, мыслимой идеально совершенной, как не идеей всезнания (Allwissenheit)? Такова действительная, хотя и реализуемая в бесконечности цель философов, а не отдельных исследователей и не их временного сообщества, цель, реализуемая в бесконечной смене поколений и проводимых ими систематических исследованиях. Если мир существует сам по себе, то этим предполагается, что можно аподиктически понять рациональное систематическое единство, в котором должно быть рационально обусловлено все, вплоть до последнего компонента. Необходимо постичь системную форму мира (его универсальную структуру), которая заранее принимается нами уже готовой и известной, поскольку в любом случае является чисто математической. Это означает, что мир детерминирован только в своей особенности, что, к сожалению, возможно только на индуктивном пути. Таков, конечно, бесконечный путь к всезнанию. Итак, обычно многие пребывают в счастливой убежденности в том, что путь познания - это путь от ближнего к дальнему, от более или менее известного к неизвестному, путь расширения знаний с помощью непогрешимого метода, где все сущее действительно должно быть познано в своем полном "самом- по-себе-бытии", т.е. в бесконечном прогрессе познания. К этому же относится и прогресс в приближении чувственно данного жизненного мира к математическому идеалу, а именно в усовершенствовании всегда сугубо приблизительной процедуры, заключающейся в "подведении" эмпирических данных под понятие идеала, что достигается с помощью разработанной методики, более точных измерений, усиления мощи измерительных инструментов и т.д.
      Вместе с ростом и постоянным совершенствованием власти познания над Вселенной человек обретает все большее, бесконечно растущее господство над окружающим его практическим миром. Оно включает и господство над реальной средой, окружающей человечество, и власть над самим собой и над другими людьми, и все возрастающую власть над своей судьбой, и достижение максимально полного, рационально мыслимого для людей "счастья". Ведь человек в состоянии постичь истинность ценностей и благ саму-по-себе. Все, что лежит в горизонте этого рационализма, предстает его следствиями, которые ему очевидны. Итак, человек действительно уподобляется Богу. Аналогично тому, как математик говорит о бесконечно удаленной точке, прямой и т.д., можно сказать: "Бог - это человек, перенесенный 6 бесконечную даль". Вместе с математизацией мира и самой философии философ в какой-то степени математически идеализирует и самого себя, и одновременно - Бога.
      Несомненно, новые идеалы универсальности и рациональности знания привели к невиданному прогрессу тех областей, где они возникли, - математики и физики. Можно предположить, что эти идеалы, как показано ранее, были верно осознаны и сохранились при всех смысловых изменениях. Существует ли в мировой истории предмет, более достойный для философского восхищения, чем открытие множественности бесконечных Вселенных истин (Wahrheits-Allheiten), достижимых либо в бесконечном прогрессе (например, чистой математики), либо аппроксимативным образом (например, в индуктивной науке)? И не есть ли чудо все то, что создано и продолжает создаваться творчеством? Если чудом является теоретическо-техническая деятельность, то не меньшим чудом является научная деятельность, заключающаяся в изменении смысла. Можно иначе поставить вопрос: сколь далеко может распространяться парадигмальность этих наук и достаточны ли те философские размышления, которым мы обязаны новыми концепциями мира и мировой науки?
      Не случайно уже относительно природы начинает (правда, только в новое время) расшатываться допущение, которое принималось в качестве чего-то само собой разумеющегося, что все естествознание есть-де в конечном счете физика, а поэтому все биологические, да и другие конкретные, естественные науки должны по мере развития-исследований все более и более сводиться к физике. Во всех науках осознана необходимость методолгической реформы. Конечно, эта реформа осуществлялась отнюдь не с помощью принципиальной ревизии того способа мысли, в котором коренится естествознание нового времени и который выхолощен методологизированием.