– Так и случилось.
      – Ненадолго. Но, похоже, дурная кровь проявляется теперь. – Его поза стала еще жестче, если только это было возможно. – У тебя связь с Натаниелом Найтриджем, и я не хочу, чтобы мой сын находился под влиянием аморальной женщины.
      Его заявление ошеломило Шарлотту. У нее не было намерения лгать, но она не могла согласиться с шурином.
      – С чего ты решил, что у меня связь, Джеймс? Что за странное обвинение!
      Он скрестил руки на груди. Это не придало ему мужественности, но все же подчеркнуло антипатию.
      – Моя тетушка сообщила мне, что его присутствие рядом с тобой на политических встречах было отмечено в местных газетах.
      – Он помогал мне с петициями.
      – Он также помогал себе добиться твоего расположения.
      – Неблагородно с твоей стороны выдвигать такие грубые обвинения.
      – Он рано приходил в твой дом, а ты к нему – очень поздно.
      – Откуда тебе это известно?
      – Твой мистер Найтридж не единственный, кто знает, как вести расследование, Шарлотта.
      У нее на мгновение замерло сердце. Она поднялась и направилась к Джеймсу, чтобы лучше разглядеть его. Она увидела напряжение в его узком угрюмом лице и горячие искры в глазах.
      Он знал! Он узнал о расспросах, которые проводил Натаниел. Возможно, он обнаружил, что они посещали окрестные деревушки.
      – Уверена, тебе нет равных, когда ты проводишь расследование, Джеймс.
      – Во всяком случае, я делаю это лучше, чем он.
      – Кого ты нанял? Моих слуг?
      – Своих слуг, Шарлотта. Не твоих. Своих. Они – мои. Так же как и дом – мой, и мебель, и экипаж. – Он коварно улыбнулся. – Кучер не хотел поначалу рассказывать о твоем ночном визите в Олбани, но я напомнил ему, кто хозяин этого дома.
      – Значит, ты знаешь о моей дружбе. Я вела себя очень осторожно, так что нет причины закрывать передо мною дверь и лишать Амброуза…
      – Это не просто дружба, черт побери! – неожиданно закричал он. Его гнев проснулся так неожиданно, что ошеломил Шарлотту. – Это измена по отношению ко мне, моему покойному брату и даже Амброузу. Наглец расспрашивал о моей семье. Обо мне. – Он направился к ней, кипя негодованием. – Зачем он это делает? Уверен, ты знаешь.
      Она отступила назад, когда Джеймс стремительно приблизился к ней. Шарлотта никогда раньше не видела его таким рассвирепевшим. Его вид испугал ее.
      Шарлотта не собиралась лгать, но сейчас ей пришлось пойти на это.
      – Не знаю. Возможно, ты что-то не понял. Его просто интересуют мои родственники.
      – И поэтому он расспрашивал о моем старом наставнике? Чрезмерное любопытство в отношении родственников женщины, с которой он в таких вольных отношениях. Согласись, это странно.
      – Если он и задавал какие-то вопросы, уверена, они прекратятся. Абсолютно уверена. – Шарлотта попыталась заглянуть под маску гнева и обнаружить мужчину, которого она знала. – Жестоко с твоей стороны разлучать меня с Амброузом лишь из-за этого. Ты знаешь, ребенок очень привязан ко мне. Он никогда не поймет, если я неожиданно исчезну из его жизни.
      – Он слишком мал, чтобы задумываться над этим. Когда он подрастет, я объясню, как ты променяла нашу любовь на дешевое удовольствие, которое нашла с этим негодяем.
       «Нашу любовь». Не сами слова заставили громко забиться ее сердце, а горький тон, каким они были сказаны.
      Неожиданно в памяти возникла другая часть прошлого.
      Она никогда не подозревала, что Джеймс испытывал к ней подобные чувства. Никогда не догадывалась, что маленькая семья, которую они образовали, была именно той, которую он и хотел.
      Если именно это так рассердило его, а даже не расспросы Натаниела, она понимала, что вряд ли сможет переубедить его. Однако она попыталась.
      – Мне жаль, что ты так рассердился, разочаровался во мне. Честное слово. Ты можешь запретить мне появляться в твоем доме, но позволь мне видеться с Амброузом. Пусть няня приводит его ко мне домой. Мысль потерять его невыносима, Джеймс, и это разобьет его маленькое сердце. Ты не настолько жесток, чтобы идти на это.
      – Я не жесток, я только забочусь о правильном воспитании сына. – Он повернулся и направился к выходу.
      В дверях он остановился и снова посмотрел на Шарлотту. Его лицо выражало удовлетворение. Он был рад тому, что причинил ей боль.
      – Что касается визитов в твой дом, так у тебя его нет. Ты живешь в моем. Я решил продать его. Мой поверенный придет завтра к тебе и все объяснит, но ты немедленно начинай упаковывать свои личные вещи.
      Он наблюдал за Шарлоттой, потрясенной этим последним ударом, и как-то отвратительно ухмыльнулся. И оставил ее, смущенную и озадаченную.

* * *

      – Он просто указал тебе на дверь? – недоверчиво спросила Бьянка.
      – Пока мы здесь разговариваем, горничная уже укладывает мои вещи. – Шарлотта сидела рядом с Бьянкой на узорчатом канапе в комнате Пен.
      Встреча с поверенным в делах два часа назад почти граничила с оскорблением. Человек не только сообщил ей о решении Марденфорда, но составил также перечень обстановки и других предметов.
      Если он ожидал, что Шарлотта будет спорить, то был разочарован. Она возьмет с собой только личные вещи, без всякой переписи. Позже она пришлет своего доверенного – уладить остальное.
      Чтобы не наблюдать за сборами, Шарлотта назначила встречу с Бьянкой в доме Пен. Она решила помочь сестре выбрать свадебное платье. Пен в раздумье стояла с шелковым желтым платьем в руках. Но о платье сразу же было позабыто, как только Шарлотта, войдя в комнату, выложила свою новость.
      – Ты должна переехать к нам, – заявила Бьянка. – По крайней мере, пока не придумаешь ничего другого.
      – Спасибо. Может быть, мне и придется принять твое предложение, но пока я не готова. Я благодарна тебе за гостеприимство. Просто я опять буду чувствовать себя малышкой, возвращенной в детство.
      – Чепуха. Пен жила с нами в прошлом году и не испытала никакой «детской зависимости».
      Шарлотта встретилась глазами с Пен. Они обменялись молчаливым признанием неприятных сторон любой зависимости.
      – Бьянка, Шарлотта имеет в виду Леклера, а не финансовые вопросы, – мягко заметила Пен. – Ты знаешь, каким он может быть. Я его старшая сестра, а он по-прежнему хочет мной руководить и защищать. Шарлотта же намного младше его, и он может захотеть всерьез опекать ее.
      Бьянка задумалась. Изучая узор на канапе, она взвесила сказанное. Тут была проблема.
      – Да, я понимаю. К тому же Леклер был абсолютно уверен в отношении Хэмптона, но сейчас его занимает мистер Найтридж.
      Пен нахмурилась:
      – А какое отношение к этому имеет мистер Найтридж?
      – О, сейчас он любовник Шарлотты.
      Пен рассмеялась:
      – Отличная шутка, Бьянка. – И снова принялась рассматривать явно полюбившееся ей желтое платье.
      Бьянка осторожно засмеялась. Повернувшись к гардеробу, чтобы вынуть еще один туалет, она бросила на сестру и невестку веселый взгляд и усмехнулась. Ее явно забавляло нелепое предположение о любовной связи Шарлотты с Натаниелом.
      Шарлотта усиленно изображала равнодушие. Пен догадливо оценила ее сдержанность, а затем и невинное выражение широко распахнутых глаз Бьянки.
      Она застыла на месте, пораженная открытием.
      – Господи, так это правда? У тебя роман с Найтриджем?
      .– Прости меня за мою неосторожность, Шарлотта, – извинилась Бьянка. – Однако что интересного в любовной связи, если о ней не знают твои лучшие друзья?
      – Ты сказала Бьянке и не сказала мне, твоей сестре? – Пен выглядела обиженной.
      – Я никому ничего не говорила. Со стороны Бьянки это только догадки.
      – Прости, не только догадки. Скажи спасибо, что мы с Леклером не застали вас, когда вошли в библиотеку…
      – И все же это лишь домыслы.
      – Подозреваю, что ты не хочешь жить с нами из-за того, что у нас ты не сможешь проявить той осмотрительности, на которую ты способна. Хотя вряд ли можно назвать раннее свидание в библиотеке удачным и осмотрительным, если хочешь знать мое мне…
      – Просто хочу избежать нотаций, который мой брат начнет читать некоему другу о честных намерениях и тому подобной ерунде. Скажите мне, это справедливо?
      Пен и Бьянка обменялись быстрыми взглядами.
      Пен закусила нижнюю губку, а Бьянка, которая отличалась своей способностью задавать прямые вопросы, задала его:
      – Шарлотта, дорогая, ты имеешь в виду, что были обсуждения в отношении этих честных намерений?
      – Войдя в эту комнату, я сказала лишь то, что у меня больше нет дома. Теперь проблема заключается в следующем: где я буду жить завтра и как поступить, чтобы видеться с Амброузом.
      Это вернуло молодых женщин к насущным делам.
      – Ты можешь остаться здесь, – предложила Пен. – Через два дня я отправляюсь на побережье, а когда вернусь, буду жить на Расселл-сквер. Конечно, этот дом раза в три меньше твоего, но он верно служил мне долгие годы.
      – Уверена, Леклер продолжит содержать его, – добавила Бьянка.
      – Мне не нужна его помощь. Я не осталась без средств, просто в данный момент я лишена дома. Моих средств достаточно, чтобы достойно жить даже без помощи Марденфорда.
      Шарлотта снова оценила ту помощь и подумала, какой она была щедрой. Необычайно щедрой. Ей бы следовало задуматься почему. Она гордилась своей проницательностью, но её неведение и слепая вера в мотивы Марденфорда были невыносимо наивны.
      – Скорее всего Марденфорд собирается жениться во второй раз, – предположила Бьянка. – Возможно, его невеста хочет казаться королевой и требует полностью лишить короны вдовствующую королеву.
      – Возможно, Бьянка права. Однако его отказ позволить тебе видеться с Амброузом очень странен, – сказала Пен. – Удалить тебя из дома только с личными вещами, отсечь от ребенка, которого ты любишь, – он никогда не казался таким жестоким. Все выглядит так, словно он разводится с тобой.
      Пен не имела представления, насколько точным было ее сравнение и как оно обозначило причину этой жестокости. Шарлотту затошнило от всего этого. И еще одна волна воспоминаний нахлынула на нее в последний день.
      Шарлотта надеялась, их больше не будет. Ведь целое десятилетие пришлось переписывать заново.
      – Я должна видеться с Амброузом. Я не приму эту часть плана Марденфорда. – Не плана – наказания. За неверность и предательство. Целью Джеймса было заставить ее платить за все, не важно, какую боль и разочарование это принесет его собственному ребенку.
      Теплая ладонь легла поверх ее руки. Она взглянула и увидела сочувствие в глазах Бьянки.
      – Мы найдем возможность для тебя видеть мальчика, Шарлотта. Если мы объединим наши усилия, мы что-нибудь придумаем.
      Шарлотта очень надеялась на это. Она много потеряла, но большая часть потерь осталась в прошлом. Амброуз же был частью ее жизни теперь. Ее сердце могло примириться с остальным. Но горе, связанное с потерей ребенка, никогда не уйдет.
 
      Натаниел медленно ехал верхом по Гайд-парку. Вчера шел дождь, поэтому он отложил на день свое редкое участие в лондонском «модном часе».
      Кареты и всадники заполняли парк. Светское общество возвращалось в столицу в преддверии лондонского сезона. Скоро парк будет переполнен не только в хорошую погоду, но и в дождь. В последние годы многое изменилось в обычаях света, но не это – желание быть увиденными на прогулке в Гайд-парке.
      Натаниел приветствовал знакомых, говорил комплименты, не обманывая ожиданий. Он старательно избегал приманок матерей, чьи дочери искали мужей в этом сезоне, и увертывался от наживок, забрасываемых леди, стремящихся к любовному разнообразию. Но не забывал смотреть на встречные экипажи в поисках кареты Шарлотты.
      В короткой записке, полученной им два дня назад, она назначила встречу в парке на вчерашний день, если не будет дождя, в противном случае – на сегодня. Поскольку погода отложила их встречу, он узнал новость, которую она собиралась ему сообщить, не от Шарлотты. До него дошли слухи, что она освобождает тот большой дом, в котором жила все эти годы.
      Она все же приехала, но не в карете, а верхом на хорошенькой лошадке. Стройная, подтянутая и норовистая, она очень подходила всаднице.
      Натаниел тронул лошадь вперед, и они «случайно» встретились на дороге.
      – О, миледи, вижу, вы сочли день слишком хорошим, чтобы оказаться заключенной в карете.
      – Совершенно верно, мистер Найтридж. На этой аллее слишком людно. Я искала кого-нибудь достаточно безрассудного, чтобы отправиться с ним на сырые поля. А поскольку вы не раз проявляли это качество, то полагаю, что можете стать моим спутником.
      – Вне всякого сомнения. Указывайте путь.
      – А вы не боитесь, что утрата лидерства может привести нас в Кентербери? Вы поразили меня как человек, который не позволит ни одному мужчине управлять вами, не говоря уже о женщине.
      – Я не беру на себя лидерство, когда у меня четверка в руках, мадам, но все равно ясно, кто хозяин на дороге.
      Гуляющие леди и джентльмены из проезжающих мимо экипажей подсмеивались над их пререканиями. Двое ближайших к ним всадников даже попридержали лошадей, чтобы насладиться их словесной дуэлью.
      Уверенная, что они продемонстрировали обществу драчливый характер их отношений, Шарлотта повернула лошадь с аллеи и поскакала в поле.
      Они не останавливались, пока не оказались вдали ото всех, хотя и находились на виду у всего мира.
      – Тебе лучше? – спросил Натаниел, держась рядом с Шарлоттой, когда они замедлили шаг.
      После их последней ночи Шарлотта ушла задумчивой и подавленной. Он понимал, что его объятия не сняли всех страхов и вопросов.
      – Гораздо лучше. Потребуется еще некоторое время, прежде чем я смогу принять все это. Но мне больше не хочется ударить тебя. Или его.
      – Я рад. Однако было неразумно сообщать Марденфорду о твоем открытии, Шарлотта.
      – Я не сообщала ему. Ему ничего не известно о том, что я узнала.
      – Когда я услышал, что ты покидаешь тот дом, я предположил…
      – Он заявил, что хочет продать дом, но это лишь предлог. Джеймс больше никогда не примет меня. Он знает о нас с тобой, и отчасти именно этим объясняется его решение. Он также знает о твоих расспросах, а наша связь – особое предательство в его глазах.
      Натаниел почувствовал свою вину, и тяжелый груз лег ему на сердце.
      – Извини меня, Шарлотта. Я действовал очень осторожно и удивлен, что ему стало известно о моих расспросах. Возможно, я доверял не тому человеку.
      – Или же он искал свидетельство расспросов. Он подозревал что-то. Джеймс упомянул о наставнике. Может быть, мистер Ярдли сам узнал о твоем расследовании и уведомил Марденфорда.
      – И все же выселить тебя – слишком жестокая реакция.
      – Пен сказала, что это выглядит так, словно он разводится со мной.
      Натаниел не ответил, и она бросила на него быстрый взгляд.
      – Ты знал. Ты видел это, правда?
      – Я видел достаточно, чтобы поразиться. Не думаю, что это низкая похоть.
      – Тем хуже и еще безнадежнее. Мне было бы легче, если бы ты не видел этого. Тогда я могла бы притвориться, что ничего не заметила. Снова чувствую себя откровенной дурой, и в последнее время я не раз испытывала это чувство.
      – Это не было очевидно. Никто не шептался на этот счет.
      – Тогда откуда это известно тебе?
      – Прочел в его глазах, когда впервые посетил тебя.
      Шарлотта засмеялась, и ее глаза заблестели впервые за этот день.
      – Господи, как хорошо смеяться! – Она слегка задохнулась и остановилась, чтобы перевести дыхание. – Мне нужно научиться доверять тому, что ты видишь в глазах других, Натаниел.
      – Несмотря на смех, я вижу боль в твоих глазах, Шарлотта. Новую боль.
      Ее взгляд увлажнился. Она остановила лошадь. Он объехал ее, так что они оказались лицом к лицу.
      – Отказав мне от дома, он еще запретил видеться с Амброузом. Это действительно очень похоже на развод.
      Натаниел едва удержал крепкое словцо.
      – Марденфорд – сущий мерзавец. Ты ведь словно мать мальчику. Он жертвует счастьем своего ребенка.
      – Да. Похоже, собственная гордыня ему дороже, чем сын. Это очень беспокоит меня. Боюсь, Амброузу не будут уделять должного внимания теперь, когда я ушла.
      Шарлотта постаралась спрятать грусть, но ее выдавали глаза. Ему так хотелось остаться с ней наедине, чтобы их не видели люди, тогда бы он смог снова обнять и утешить ее.
      Однако это ничего бы не решило. Как только объятия разомкнутся, она снова почувствует горечь от утраты ребенка, которого она любила как своего собственного. Именно их объятия стоили ей этой потери.
      Они молча сидели на лошадях, легкий ветерок доносил запахи весеннего воскрешения природы. Ароматы весны заполнили пустоту, образовавшуюся у него в груди, где эхо радости сливалось с медленной грустной мелодией песни их последней ночи.
      Натаниел знал, что должен был сделать, но внутри его все сопротивлялось. Его взгляд остановился на лице возлюбленной.
      – Он смилостивится в отношении ребенка, я уверен, если наш роман закончится. По крайней мере, на этот счет он изменит свое решение. – Слова почти застревали у него в горле.
      Шарлотта ответила не сразу. Она смотрела на отдаленную аллею и парад светского общества на ней, затем обратила взгляд на него.
      – Я думала об этом.
      Ну разумеется. Любая мать поступила бы так же.
      – Но не уверена, что смогу принять подобное решение.
      Взгляд Шарлотты служил подтверждением их страсти яснее, чем ее слова. Он испытал гордость от ее признания. И безумную радость от того, что их тяга друг к другу столь сильна. Но Натаниел тут же подумал: а не пожалеет ли она вскоре об этом, взвесив цену?
      – Не думаю, что он смягчится, – продолжала Шарлотта. – Ведь не только оскорбление, нанесенное его гордости, или его расположение ко мне вызвали столь резкий шаг. Он проявлял спокойствие, пока не заговорил о твоем расследовании. Тогда он так рассвирепел, что даже напугал меня. Он обеспокоен, Натаниел. Он так обеспокоен, что стал другим человеком. Чего он боится, что его могло так изменить?
      – Возможно, он боится потерять что-то очень ценное. Ты одна можешь знать это.
      Шарлотта покачала головой:
      – Тогда, фигурально выражаясь, он бы оставил дверь приоткрытой. Дал бы мне шанс вернуться. Вместо этого – полное отречение. Он боится потерять что-то иное.
      Две ночи назад Натаниел решил не задумываться, чем может быть это другое.
      – Не сосредотачивайся на этом. Кто может знать, что у мужчины на уме в таких вещах? Может быть, это простая ревность.
      – Не думаю, что ты сам веришь в это.
      – Леди Марденфорд, вы опять пытаетесь досадить мне, заявляя, будто знаете, о чем я думаю.
      Она не приняла его шутливый тон.
      – Ты хочешь защитить меня, Натаниел, и это очень приятно. Ты сказал, что покончил с вопросами, потому что хочешь пощадить меня. Однако я думаю, что необходимо провести еще одно расследование.
      Натаниел подавил вздох. Вел ли он или держал в руках вожжи, у него не было контроля над этой женщиной, когда ее ум начинал работать.
      – Какое именно?
      – Я хочу поговорить с тем наставником.
      – Нет.
      Шарлотта подняла брови. Другой блеск. Тот, старый, который он так хорошо знал, появился в ее глазах.
      Нет, резкий тон не заставит ее подчиниться его власти. Натаниел попытался прибегнуть к иному, более мягкому тону, чтобы отговорить ее.
      – Не думаю, что это разумно.
      – Я не согласна. Ты сможешь найти его, Натаниел? Сможешь узнать, где он живет сейчас?
      – Не делай этого, Шарлотта. Это ничего не изменит.
      – Это ответит на вопросы, с которыми я не могу жить. Даже если бы Марденфорд не оттолкнул меня, я все равно постаралась бы найти этого человека. Страх моего шурина только усугубляет эту тайну и заставляет меня думать, что мой новый взгляд на прошлое, который ты мне подсказываешь, ошибочный.
      Натаниел понимал необходимость его возлюбленной обрести это знание, но ему хотелось, чтобы она отступила. Он хотел одного – пощадить ее. Шарлотта никогда не просила о компромиссе, но он сразу принял его, когда непосильный груз лег на ее плечи. И вот она здесь и сейчас требует дальнейших действий вопреки здравому смыслу.
      Шарлотта смотрела на него прямо и требовательно. Она казалась мягкой и ранимой, но за внешней хрупкостью все же скрывалась грозная леди Марденфорд. Натаниел видел ее решимость, так же как и смущение.
      С ним или без него, она намеревалась поговорить с тем самым наставником.
      – Я найду его, – заверил он возлюбленную. – Мы вместе выслушаем его историю.

Глава 19