Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Хоккей - моя стихия

ModernLib.Net / История / Харламов Валерий Борисович / Хоккей - моя стихия - Чтение (стр. 3)
Автор: Харламов Валерий Борисович
Жанр: История

 

 


      Пожалуй, я могу считать Мальцева не только другом, но и партнером. Впервые мы сыграли вместе в Праге на чемпионате мира 1972 года, затем тройка в том же составе (Викулов -- Мальцев -- Харламов) проводила первые матчи советских хоккеистов против канадо-американских профессионалов Национальной хоккейной лиги осенью 1972 года. Минувшей зимой, когда хоккеисты ЦСКА выехали в США и Канаду на матчи "Суперсерии", в команду были, как известно, включены два игрока из московского "Динамо" -- защитник Валерий Васильев и нападающий Александр Мальцев. Сначала Мальцев выступал в третьем звене, а когда Петров получил травму, то тренеры перевели Сашу в нашу тройку.
      В таком же составе (Михайлов -- Мальцев -- Харламов) звено отправилось и на чемпионат мира, проходивший в польском городе Катовице в апреле 1976 года. К сожалению, играли мы вместе мало: Саша был травмирован и досрочно уехал в Москву.
      Когда Александр уезжал, то, прощаясь с нами, он улыбнулся и сказал мне:
      -- Хорошо, что в этот раз мы прически с тобой не меняли... Смысл шутки поняли многие игроки сборной. Несколько лет назад, когда сборная СССР совершала зарубежное турне, мы с Мальцевым жили в одном номере. И вот однажды утром решили подурачиться: одновременно изменили прически, сделали пробор на другую сторону. А вечером во время матча соперники, игравшие в общем-то достаточно корректно, разбили клюшкой лицо мне, а потом и Мальцеву. Кто-то из хоккеистов постарше объяснил:
      -- Слишком уж вы оба выглядели сегодня непривычно, вот обоим и досталось...
      У нас с Мальцевым много схожего. Не только путь в сборную. Но и манера игры. И манера одеваться. Мы одного роста, одного веса, и потому коньки подбирает один: размеры совпадают. И рубашки, и брюки, и костюмы каждый легко подбирает и для приятеля -- совпадают не только размеры, но и вкусы.
      Значит, лучший друг -- Мальцев?
      А как же Владимир Лутченко?
      Едва ли погрешу против истины, если самым близким другом назову я Владимира Лутченко.
      Мы прошли весь путь от новичков до двукратных олимпийских чемпионов вместе. Мы играли в юношеских, в молодежной команде ЦСКА, потом стали подключаться к основному составу -- Володя, хотя и моложе меня на год, в большой хоккей вступил немного раньше. Практически одновременно стали мы игроками команды мастеров, потом нас стали пробовать в сборной Советского Союза, и на чемпионатах мира мы дебютировали снова вместе -- все в том же "Юханнесхофе", в Стокгольме, в марте 1969 года. И в отпуск четыре года подряд мы ездили вместе, я не представлял до самого последнего времени, до автокагастрофы, разлучившей нас на четыре месяца, что можно прожить на свете целый день и не увидеть Лутченко.
      Друг -- это, по моим представлениям, человек, который всегда тебе поможет, человек, которому можно довериться в любой ситуации. Друг поймет твое настроение и поспешит принять какое-то участие в твоих заботах, если у тебя неприятности или просто плохое самочувствие.
      И таких друзей у меня много. Если речь идет о дружбе, я везучий человек.
      Спасибо за это хоккею!
      САМЫЙ ПАМЯТНЫЙ МАТЧ
      Так называют главы в книгах или даже целые книги ветераны футбола, ветераны хоккея, публикующие свои воспоминания.
      Мне с мемуарами, догадываюсь, выступать рано. Мне пока играть надо.
      Однако и нам, действующим еще хоккеистам, нередко приходится отвечать на вопрос о самом памятном матче или самом памятном голе.
      В первенстве страны команда проводит 36 матчей. На чемпионате мира каждый член сборной команды выступает до десяти раз, а осенью 1975 года я, кроме того, сыграл еще в пяти матчах розыгрыша приза газеты "Советский спорт" и в четырех -- на мемориале Валерия Павловича Чкалова в Горьком. Я участвовал в турнире "Известий", затем играл в Канаде и США против клубов НХЛ. Добавьте розыгрыш Кубка СССР, встречи на Кубок европейских чемпионов, поединки в Инсбруке на Белой Олимпиаде -- их было шесть и приплюсуйте контрольные проверки накануне чемпионата мира. Вот и получится восемьдесят -- девяносто игр.
      Это за сезон. Но бывает, что мы проводим и до ста игр. Значит, за восемь лет, прожитых в большом хоккее, сыграно несколько сот матчей. Разные они по содержанию, разные по результатам. Не так-то просто выбрать самый памятный, но я попытаюсь.
      И начну с матча... веселого.
      Сборная Советского Союза накануне очередного чемпионата мира отправилась в турне по Федеративной Республике Германии и Голландии. Мы провели серию встреч в разных городах, и вот когда мы играли со сборной командой Голландии, тренер соперников, судя по всему, дал своим подопечным задание персонально опекать ведущих советских нападающих.
      Особенно ревностный опекун достался Александру Мальцеву. Это был тот тип хоккеиста, который безукоризненно исполнителен и послушен воле тренера, который стремится максимально точно выполнить получаемое им игровое задание -- в рамках своих возможностей, понятно.
      Опекун не отставал от Саши ни на шаг. Мальцев откатывается к своим воротам, соперник катится за ним, Саша устремляется вперед, опекун опять старается не отставать. Наш форвард внезапно останавливается. Рядом замирает соперник. Саша готовится получить пас, шайба адресована точно на его клюшку, но не тут-то было: опекун успевает все-таки поднять клюшку соперника.
      Мальцеву и смешно и тошно.
      Наконец, не выдержал. Подъехал к нашей скамейке, спрашивает у тренеров со смехом, что же ему делать. Вмешиваюсь в разговор, советую:
      -- Сходи в нашу раздевалку, может, он опять за тобой увяжется?..
      Мы смеемся, обсуждаем проблемы Сашиного опекуна, а игра тем временем продолжается. Хоккеисты Голландии владеют шайбой, но играют вчетвером -пятый хоккеист, персональный сторож Александра, стоит около борта: Опекает Мальцева. Соперник, не зная языка, слушает наши разговоры, силится угадать, о чем речь... Кто-то из наших поощрительно хлопает его по плечу. Опекун Саши догадывается, что говорят о нем, и тоже улыбается. А шайбу тем временем в своей зоне перехватили наши хоккеисты, началась атака, несколько пасов, и вдруг Мальцев так стремительно рванулся вперед, что соперник, не ожидавший такой прыти, так и остался стоять на месте у нашего борта.
      Мальцев забил гол, но тренер команды Голландии не корил незадачливого сторожа, а над слишком буквально истолкованным понятием "персональная опека" смеялись не только мы, но и наши соперники.
      Но чаще всего мне, однако, вспоминаются матчи драматические.
      Хоккей для мастеров, выступающих в высшей лиге,-- это матчи и тренировки, тренировки и матчи, самолеты, поезда, гостиницы, дворцы спорта, соперники, с которыми мы встречаемся из года в год, то в Москве, то в Ленинграде, Горьком, Воскресенске, Праге, Стокгольме, Хельсинки, Монреале, Филадельфии.
      Хоккей для нас -- необходимость видеть партнера, общаться с ним едва ли не ежедневно, и если говорят о психологической совместимости космонавтов, отправляющихся в двухмесячный полет, то, право же, можно говорить об этой проблеме, рассказывая и о хоккеистах, совместное путешествие которых по миру спорта продолжается порой целое десятилетие. И если собираюсь я вспомнить самый памятный матч в моей спортивной судьбе (или по крайней мере один из самых памятных), матч знаменитый, матч, о котором говорили долго и много, то прежде я хотел бы вспомнить те два дня, что предшествовали ему.
      Здесь мне не требуется полагаться только на память -- это не нужно потому, что подготовка к тому, давнему матчу, сыгранному весной 1969 года, ничем, в сущности, не отличалась от подготовки к любому ответственному матчу, что проводили хоккеисты ЦСКА минувшей весной.
      Любители хоккея знают, что когда игры идут через день или через два на третий, то мы уезжаем в Архангельское, место учебно-тренировочных сборов. Иногда едем сразу после только что окончившегося матча, а иногда, если соперник послабее или между играми несколько дней, сначала разъезжаемся по домам.
      На следующий день после матча на тренировку собираются обычно те, кто накануне не выступал или играл всего один период, и те, кто, по мнению тренера, сыграл неудачно. Остальные могут не приходить на занятие. Собираемся мы часов в одиннадцать. Игроки, которым тренеры разрешили не приходить, съезжаются к концу тренировки, а если кто-нибудь не может прийти в ЦСКА, то он приезжает на сборы самостоятельно, заранее известив руководителей команды.
      После тренировки, вернувшись на тренировочную базу, мы обедаем, а потом каждый по-своему использует свободное время. Как правило, хоккеисты садятся за письменные столы готовиться к занятиям в институтах. У нас много студентов. Прошлой весной окончили Малаховский филиал Смоленского государственного института физической культуры Владимир Вику-лов, Владимир Петров, Владислав Третьяк, Евгений Мишаков. На подходе к диплому Владимир Лутченко. Основательно потрудившись, хоккеисты идут париться, сбрасывать лишний вес, мы пристально следим за своей формой, и есть игроки, которым каждую ночь снится шипящий бифштекс. Вечером мы свободны. Гуляем, благо места у нас сказочно красивые. Иногда ходим в кино, чуть ли не всей командой. Играем в шахматы. Есть любители бильярда, домино, тенниса (к теннисистам отношусь и я). Но чем бы хоккеисты ни занимались, все равно наши мысли крутятся вокруг завтрашнего матча.
      Тогда, восемь лет назад, весной 1969 года, готовясь к игре, о которой я хочу рассказать, мы тоже думали о ней. Нам предстояла встреча со "Спартаком".
      Ох, уж этот "Спартак"! Наш главный соперник. Бывают. конечно, годы, когда спартаковцы не участвуют в борьбе за золотые медали, но такое случается не часто. За последние пятнадцать лет лишь однажды третья команда вмешалась в нашу междоусобицу да еще и обогнала нас. Это было в 1974 году, когда чемпионами стали "Крылья Советов", а остальные четырнадцать комплектов золотых медалей доставались либо нам, либо спартаковцам.
      "Спартак" был первым за эти полтора десятка лет четырежды, мы -десять раз. Казалось бы, можно и привыкнуть к этому традиционному соперничеству. Но как и много раз до этого, волнение начиналось уже на предматчевой тренировке. Эта тренировка во многом определяется стилем игры нашего соперника. Если нас ждет поединок с московским "Динамо" или с командой, строящей тактику игры от обороны, то четверо наших игроков выстраиваются на рубеже синей линии и стараются не впустить соперника в свою зону, а пятый маневрирует где-то впереди, мешая атакующим набрать скорость. Если же команде предстоит открытая игра, тренировка носит атакующий характер.
      "Спартак", так же как и наш армейский клуб, исповедует атакующий хоккей, и предматчевая тренировка отличалась стремительным азартом. К чему приводит открытый обмен ударами, когда все помыслы соперников устремлены вперед, к воротам, когда забота об обороне собственных ворот отходит на второй план, показывает результат товарищеского, тренировочного матча, сыгранного ЦСКА и "Спартаком" в начале сентября 1976 года. Петров и Михайлов, навестившие меня в госпитале, рассказывали об этом матче с горькой усмешкой -- ЦСКА проиграл 8:12. "Прямо гандбол какой-то, а не хоккей",-- сокрушались мои друзья.
      Но вот наступил день матча, и начался он, как и любой другой день, с зарядки. Звенья проводят ее отдельно, каждое так, как считает наиболее целесообразным -- в соответствии с планом игры. Во время зарядки происходит окончательное уточнение задания, капитан звена вырабатывает с товарищами план и потом на общем собрании команды докладывает об этом руководству. Собрания эти проводятся обычно перед обедом, так что еще остается время уточнить с тренерами неясные моменты. Если же на вопрос старшего тренера, все ли ясно, следует молчание, то считается, что план принят единогласно.
      Самостоятельное обсуждение и уточнение игрового задания повышают ответственность каждого спортсмена, формируют навык к анализу, и хоккеист таким образом проходит первый класс подготовки к своей будущей работе в должности тренера.
      По дороге в Москву, по пути на стадион стараемся говорить о чем угодно, только не о хоккее, однако мысленно мы уже в Лужниках, на льду, всматриваемся в лица спартаковцев, вспоминаем их игру, их излюбленные маневры, приемы ведения атаки, построение обороны. Так все было и в тот майский день 1969 года, когда мы ехали на матч, который должен был решить, кто станет чемпионом страны... Сколько лет прошло, а я помню наш поединок прекрасно. Да и читатель, я убежден, не забыл тот драматический матч. Его помнят болельщики, переполнившие Дворец спорта в Лужниках. Его помнят и миллионы телеболельщиков. Ведь это тот матч, который был прерван на тридцать минут.
      Мы, хоккеисты ЦСКА, до сих пор считаем, что золотые медали "увели" у нас буквально из-под носа. Мы проигрывали в середине третьего периода 1:2, а нам нужна была победа, и за одну секунду до последней смены ворот, на исходе десятой минуты, мы забросили долгожданную ответную шайбу. То был красивый гол. И вдруг выяснилось, что не следует верить своим глазам. Хотя табло свидетельствовало о том, что до смены ворот осталась еще одна секунда, судья из-за борта заявил, что часы якобы испорчены, что он берет время по контрольному секундомеру, что время первой половины третьего периода матча истекло, и он будто бы дал свисток.
      Впоследствии обнаружились люди, которые утверждали, что этот свисток слышали. Я его не слышал.
      Гол не засчитали. Вскипели яростные споры, ведь нам было до слез обидно. Тарасов ушел в раздевалку и увел команду. (Потом он был за это строго наказан и лишился, правда, ненадолго, звания заслуженного тренера СССР.) Конечно же, не надо было задерживать матч: зрители, пришедшие на стадион и собравшиеся у телеприемников, тут были ни при чем, но можно понять и тренера и нас. И только ли наш тренер виноват в происшедшем? Из-за чьей халатности возник инцидент? Почему не известили тренеров и игроков, что часы не в порядке? Интересная подробность: когда проверяли табло после матча, то все было в порядке, вся сложная система отсчета времени работала, как и прежде, безукоризненно.
      Наша команда была в ужасном настроении, играть после возвращения на лед в полную силу мы уже не могли, в конце концов проиграли со счетом 1:3 и вынуждены были довольствоваться серебряными медалями.
      Меня эта загадочная история огорчила еще и потому, что я этой весной впервые стал чемпионом мира, а вот стать чемпионом СССР не смог...
      Матч за матчем. Сезон за сезоном. Длинная-длинная вереница хоккейных встреч. Упругий, насыщенный ритм жизни. Я знаю, что буду делать завтра, где буду через три дня и куда поеду через неделю. Хорошо изучил расписание самолетов на Новосибирск, Челябинск, Прагу и Стокгольм, В октябре, ноябре, феврале и марте играю против Александра Якушева и Александра Мальцева, а в сентябре вместе с двумя Сашами против Фила Эспозито и Бобби Халла, а в декабре и апреле против Владимира Мартинца, Франтишека Поспишила, Дана Лабраатена и Ульфа Нильссона.
      Матч за матчем. Сезои за сезоном. И вдруг цепочка рвется. Пауза. Вынужденная пауза. Команда тренируется и играет без меня. Без меня вылетает команда за океан по маршруту, уже освоенному советскими хоккеистами,-- в Монреаль. А я остаюсь в Москве, в Лефортово. Портативный телевизор в палате госпиталя. Впервые за многие годы я пропускаю великолепный, красочный и шумный праздник хоккея, довольствуясь маленьким окошком, через которое можно увидеть, увы, немногое. Заходят друзья, партнеры по звену, оставшиеся в Москве. Тоже скучают, тоскуют. Впервые против профессионалов сборная СССР выступает без нашей тройки.
      Тренерам, конечно, виднее, как строить игру, как формировать команду, как готовиться к Олимпиаде, которая ждет нас через четыре года, однако нам кажется -- и Михайлову, и Петрову, и мне,-- что ведущие игроки песни не испортили бы. Что же касается молодых, то и им бы места в составе хватило -- ведь двадцать пять человек можно было включить в команду.
      Я говорил уже об относительности "хоккейного возраста", хочу лишь раз напомнить, что иные дебютанты, например, двадцативосьмилетние вратарь Михаил Василенок и нападающий Валерий Белоусов -- ровесники Александра Мальцева и Владимира Шадрина и на год старше Владимира Лутченко и Валерия Васильева, на три года старше Виктора Шалимова, на четыре -- Владислава Третьяка и на пять -- Сергея Капустина. Почему же у них больше шансов выступать в 1980 году, чем у перечисленных мною ветеранов главной команды страны?
      Впрочем, это не самое важное. Важнее другое -- о какой настоящей проверке может идти речь, если вратарь Василенок так и не появлялся на площадке, если ни разу не видели мы на льду защитника Виктора Кузнецова, если считанные минуты (да и то против аутсайдеров турнира) сыграл Александр Голиков.
      Включив новичков в команду, что само по себе было смелым решением, следовало бы так же смело и проверять дебютантов на деле. Тем более, что самые молодые хоккеисты команды -- Сергей Бабинов, Александр Белялетдинов и Борис Александров, которым по 21 году, 22-летний Виктор Жлуктов, 23-летние Владимир Ковин и Александр Скворцов (их ровесника Сергея Капустина я отношу к более опытным мастерам) -- сыграли неплохо. В одних матчах игра у них получалась лучше, в других хуже, но общий экзамен, как мне показалось, судя по телерепортажам, они выдержали.
      Считаю, что наши тренеры, возглавляемые Виктором Васильевичем Тихоновым, работали с хоккеистами прекрасно. Они поехали за океан на труднейший турнир с командой, которая, в сущности, не имела двух первых звеньев, и тем не менее сборная произвела хорошее впечатление. И если я высказываю некоторые критические замечания, то только потому, что, на мой взгляд, надо было дать больше сыграть всем хоккеистам, которых хотели проверить.
      Я неопытный телеболельщик, если речь идет о хоккее. Нет навыка: привык воспринимать игру с площадки или со скамейки, где ждем мы своего череда выйти на лед. Но что мне оставалось делать? Когда в пятницу 10 сентября меня выписали из госпиталя, я чуть ли не каждые четверть часа поглядывал на часы -- ждал начала телерепортажа о матче команд СССР и США.
      Цветной телевизор с большим экраном давал возможность увидеть больше, чем портативная "Юность". И вот репортаж начинается. Показывают наших хоккеистов, показывают американцев. Камера скользит по трибунам, и я, конечно же, узнаю каток "Спектрум" в Филадельфии, где играли мы с командой Фреда Широ "Филадельфия Флайерс".
      "Кубок Канады" -- так называется этот турнир, но не только в канадских городах Монреале, Торонто и Оттаве проводятся матчи. Против двух сильнейших европейских команд -- Чехословакии и Советского Союза -американцы решили сыграть у себя дома, в Филадельфии, где, как мы убедились на собственном Опыте в январе 1976 года, "стены" действительно помогают.
      Вот-вот начнется игра.
      На льду -- первое звено. Признаюсь, решение тренеров озадачило меня: на площадке Скворцов -- Ковин -- Белоусов. Видимо, тренеры решили, что эта тройка, пожалуй, самая скоростная, задаст тон всей игре. А может, решение продиктовано иными соображениями? Обычно тренер команды первыми на лед выпускает самых сильных. Может быть, тренеры решили нейтрализовать атаки американцев силами тройки Ковина, а удар нанести оставшимися, более опытными звеньями?
      Сижу и гадаю. Эх, оказаться бы хоть на минуту в филадельфийском "Спектруме", получить бы ответы на все вопросы!
      Наши играют энергично, смело, быстро. В составе команды перестройка: вместе с Александровым и Жлуктовым снова выступает Викулов, многоопытный Викулов. Я рад тебя видеть снова в сборной, мой давний товарищ! В Звене рядом с молодыми хоккеистами ты должен быть лидером, ведь тебе хорошо энакома роль наставника молодых нападающих, кто, лучше тебя, техничного, хладнокровного, умного, может сплотить молодежь? В свое время ты много сделал Для меня, а теперь помогаешь Жлуктову и Александрову. Два сезона ты играешь с ними в одной тройке, и твои партнеры действуют все увереннее, все меньше суетятся, все больше забивают.
      Так я сижу у телевизора и беседую с Викуловым, а потом с не меньшим удовольствием переключаюсь на Сашу Мальцева. Мой старый друг играет вместе с Сергеем Капустиным и Хельмутом Балдерисом. И как играет! То ли его молодежь заводит, то ли он вдохновляет молодежь,-- так или иначе, звено в первые минуты смотрится отлично. А ведь сейчас, в эту "микрокоманду" собраны форварды, привыкшие быть лидерами, играть на острие атаки. Все трое всегда нацелены на ворота, все умеют и любят забивать, а вот выступать в роли подыгрывающих желания обычно не проявляют.
      Темп матча высок. Американцы играют жестко, но грубости откровенной мало, если не считать того, что Дженсен ударил локтем Бабинова в лицо. Но вот очередная атака нашей команды. Шайба адресована Викулову, тот с ходу отправляет ее назад Гусеву (и как он сумел увидеть набегающего Гусева?!), Саша делает два-три шага вперед, замахивается, вратарь американцев Курран готовится к броску, и в это мгновение наш защитник отдает шайбу Александрову. И Борис открывает счет. А вскоре три явных толевых момента создают Мальцев и Балдерис, но шайба летит мимо цели, а потом Викулов устраивает еще один праздник молодым своим партнерам: Александров вновь добивается успеха -- 2:0.
      Я вижу, чувствую, что американцы начинают нервничать. Все чаще и чаще нарушают они правила, вспыхивают стычки, и
      хотя судьи справляются с делом, многие нарушения они все-таки не фиксируют.
      Я не люблю играть с американскими профессионалами. Они слабее канадцев -- не так техничны, менее интересны в тактическом плане, а вот темперамент у них такой же, и нравы те же, а поскольку техники не хватает, то к слепой силе, к дракам они прибегают чаще. Вот почему так важно, что молодые -- я Ковин, и Скворцов, и Белялетдинов, впервые играющие с профессионалами,-- смогли познакомиться с ними поближе.
      Шайба остановлена. Музыкальная пауза. Я уже привык к этим необычным антрактам. Прежде они не то что мешали, скорее отвлекали от игры, а потом мы привыкли и, когда все хорошо, даже подпеваем музыкантам.
      Звено Жлуктова разыгралось. Теперь уже никто не остановит ребят. Это один из неписаных законов хоккея: если не пошла игра, то, сколько ни старайся, с блеском действовать в этом матче ты не сможешь, хотя большие мастера ниже какого-то пристойного уровня не опускаются ни при каких условиях. А если все получается с самого начала, то играешь с каждой минутой все лучше. Но американцы стараются переломить ход борьбы, играют все более резко. Вот кто-то из защитников пытается "размазать" нашего форварда по борту. Вижу, как тряхнули Васильева. Ничего, Валерий не прощает ни одному обидчику -- это его закон. А вот еще один гол в ворота Куррана! Викулов выдал классный пас на "пятачок" Александрову, вратарь отразил бросок Бориса, но Жлуктов был тут как тут.
      По телевизору не так заметна грубость американских хоккеистов: камеры следят за шайбой, и телезрители не видят бесконечных отмашек игроков, остающихся за кадром. Третьяку Приходится нелегко. Много бросков. Он все время в игре. Бросают американцы здорово -- точно, сильно, при первой же возможности. Да, в искусстве броска мы, пожалуй, пока уступаем заокеанским соперникам. И я словно слышу свист шайбы, невольно пытаюсь принять ее на грудь, защитить нашего вратаря. Наверное, смешно я выгляжу со стороны: дергаюсь, размахиваю руками и даже пытаюсь провести силовой прием. Ох, как трудно хоккеисту смотреть игру по телевизору! И какую игру! На кубок Канады! С нетерпением жду второго периода, и он начинается для нас удачно. Викулов как-то не спеша въехал в зону соперника, показал, что ищет партнера, которому сейчас отдаст шайбу, и неожиданно бросил. У Володи сильный кистевой бросок, швыряет он шайбу точно и без замаха клюшкой, Курран и глазом не моргнул, как шайба над его правым плечом влетела в верхний угол ворот...
      Ну что же, 4:0 -- это счет! И мне особенно приятно, что ко всем четырем голам приложил свою руку Викулов. И дело не только в голах -Викулов играет просто блестяще. Да и Мальцев не отстает от него. Ни разу не бился Саша с хоккеистами НХЛ так смело, как на этом турнире. Видимо, повязка капитана команды обязывает. Но вот удаляют Васильева, а затем и Белялетдинова. На площадке появляется Юрий Лебедев. Догадываюсь, почему Виктор Васильевич Тихонов послал на лед именно этого нападающего. Юрий хитер, отважен, очень хорошо понимает хоккей. Один из самых грамотных хоккеистов. Мне трудно играть против него. Катается Лебедев вроде бы и не очень быстро, но вот никуда от него не денешься.
      Третьяк поймал шайбу, а соперник умышленно ударил его по рукам. Позорный эпизод! Вратарь -- это половина команды, и хоккеисты всех стран обычно с подчеркнутым уважением относятся к стражам ворот. И к своим. И к чужим.
      О чем говорил Тихонов команде в перерыве между вторым и третьим периодами? Не слышал, но догадаться нетрудно. Тренер, конечно, напомнил о том, что американцы не смирятся с поражением, тем более на своем льду. Что в предыдущем матче хоккеисты США отобрали очко у чемпионов мира -чехословацкой команды, причем по ходу игры сборная ЧССР проигрывала 2:4. Что и канадцы выиграли у своих соседей с преимуществом всего в две шайбы, причем вторую они забили в тот момент, когда американцы, пытаясь отыграться, заменили вратаря шестым полевым игроком. И, конечно же, Тихонов предупредил команду, что американцы, которым терять уже нечего, полезут напролом, и нам нужно терпеть, не ввязываться в драку, но в единоборствах не уступать, а в скорости не проигрывать. Сколько раз приходилось мне выслушивать торопливые тренерские наставления! Иногда злишься: "Отдохнуть спокойно не дадут", иногда отбрасываешь в сторону усталость и ловишь каждое слово. Но слушать рекомендации тренера "за кадром" не приходилось никогда. Оказывается, можно и так. И когда в третьем периоде разгорелась на льду яростная силовая борьба, то и дело выходящая за границы правил, я по действиям наших еще раз убедился, что правильно "услышал" те рекомендации, которые давал им тренер...
      У нас -- большинство: хоккеист из команды США на скамье штрафников. На площадке, как и всегда в этом случае, сильнейшие -- пятерка Жлуктова. Но, увы, гола нет. Почему? Лихорадочно ищу ответ на этот вопрос, как будто если и найду разгадку, смогу подсказать правильное решение ребятам.
      -- Больше двигайтесь! -- кричу я. -- Идите на сближение! Жена усмехается:
      -- Без тебя они не знают, как надо использовать "лишнего" игрока!
      А американцы навязывают нашим ребятам бокс, и те сдерживаются, не отвечают на провокации. Трудно на льду! Очень трудно! Но, наконец, Репнев, появившийся вместе с Лебедевым и Голиковым, забивает пятую шайбу. Игра катится к концу. Еще несколько атак, и вот звучит сирена, а я утираю пот и чувствую себя таким усталым, будто провел эти два часа не в кресле, а на льду.
      Самый памятный матч? Нелегко выбрать только один поединок, только одну какую-то встречу. Они все в моей памяти -- и первый матч в Новосибирске, и первый выход в Лужниках, и первая игра в шведском "Юханнесхофе", и матчи со "Спартаком" и с "Крылышками", с "Динамо" и с профессионалами, с чехословацкими соперниками и со шведами. И вот теперь матч нашей команды в "Спектруме" со сборной США. Первый матч, сыгранный мною после выхода из госпиталя.
      ТРУДНО БЫТЬ "ЗВЕЗДОЙ"
      Мы, хоккеисты, этого слова -- "звезда" -- не любим. Наверное, потому, что когда-то возникло на страницах нашей печати такое понятие, как "звездная болезнь". Как оно родилось? От хоккеистов постарше слышал, что лет двадцать назад появился фельетон Семена Нариньяни о знаменитом футболисте, совершившем тяжкий проступок. Фельетон был написан, рассказывают, блестяще, прочитали его, разумеется, все, и с тех пор слово "звезда", если речь шла о спорте, стало весьма непопулярным, почти ругательным. Звездой балета быть можно, звездой эстрады -- тоже, но вот звездой хоккея или футбола -- рискованно.
      И все-таки звезды в хоккее водятся. Это не только Орр, Эспозито, Кларк, Маховлич, но и Третьяк, Мальцев, Якушев, Мартинец... Список можно продолжить.
      Легко ли быть звездой? Нет, конечно же, нет! И не только потому, что требуются талант, колоссальное трудолюбие, но и потому, что с звезды огромный спрос. И то, что тренеры, прощают хоккеисту, скажем, из третьей тройки, они ни за что не простят мастеру из ведущего звена.
      И, наконец, еще одно немаловажное соображение -- отношение соперника. Я не причисляю себя к звездной когорте, хотя и не могу пожаловаться на недостаток хвалебных отзывов, на невнимание печати. Дело в том, что я знаю, как много у меня еще недостатков в игре, хотя от некоторых из них я уже, как мне кажется, начинаю избавляться. Но я вижу немало неиспользованных возможностей, вижу, над чем предстоит работать, и потому, повторяю, убежден, что до совершенства мне еще далеко.
      Прошлой зимой случилась со мной крайне неприятная история. Во время матча я не удержался и ударил кулаком хоккеиста "Химика", моего бывшего партнера Владимира Смагина. Мы вместе с ним играли когда-то. За этот проступок я был удален с поля на пять минут. Об инциденте много писали и говорили. И все, естественно, дружно меня осуждали... Справедливо осуждали. Я заслужил это всеобщее порицание и оправдываться не хочу. Меня обсуждали на СТК -- спортивно-технической комиссии Федерации хоккея, я каялся, каялся искренне, говорил, что это в первый и в последний раз.
      Но было мне и тошно и вместе с тем обидно. Прощать мою грубость ни в коем случае, конечно же, не следовало, но и раздувать этот эпизод до такой степени тоже было несправедливо. Слушая, что говорили обо мне, я удивлялся. Говорили, что моя драчливость стала системой, что я постоянно нарушаю правила, спорю с судьями, считаю себя незаменимым и вообще позволяю себе черт знает что. Но когда же я забиваю, если только и умею что драться?
      И теперь, когда боль поутихла, хочется сказать несколько слов по поводу этого печального происшествия.
      Судьи на моем примере хотели показать, что у нас спрос со всех равный, независимо от титулов и званий. Но в том-то и дело, что спрос далеко не равный. Если ошибется, нарушит правило рядовой игрок, никто и внимания на это не обратит, а ошибется кто-то из ведущих, так сейчас же начинаются разговоры о том, что такой-то зазнался, многое себе позволяет, считает себя незаменимым.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5