Роберт ХАЙНЛАЙН
      КЛИФФ И КАЛОРИИ
      Папочка заявил, что я - ам! - и съем все, что стоит неподвижно или даже движется, но не слишком быстро. Мама сказала - чушь! Просто у нее (то есть у меня) стремительный обмен веществ.
      - Но ты же его никогда не измеряла, - возразил папочка, - так откуда тебе известна его скорость? Плюшка, стань боком, дай я тебя огляжу.
      А братец съехидничал:
      - Так у нее же никаких боков нет! - И испустил жуткий хохот на манер Дятла-Долбильщика. И правда похоже, но только куда противнее. Впрочем, какой прок от мужской половины человечества в возрасте от двух до шестнадцати? Потом они становятся сносными, даже необходимыми - во всяком случае мне было бы нелегко обходиться без Клиффа, хотя братец и до седых волос наверняка останется такой же язвой.
      Вот как и почему я села на диету.
      Началось с Клиффа - как почти всегда и во всем. Я обязательно выйду за Клиффа, хотя ему я про это еще не говорила. У меня ни разу не было повода усомниться в искренности его обожания, но порой я задумывалась над тем, что для него во мне самое привлекательное - мой характер, мои интересы, мои духовные достоинства, или же мои, так сказать, физические данные.
      Весы в ванной намекали, что пальму первенства следует отдать внутренней красоте моего облика. Как будто это должно было меня обрадовать, но покажите мне девушку, которая согласилась бы обменять талию в двадцать один дюйм и изящную фигуру на высокие добродетели. Конечно, сногсшибательной красавицей я себя не считаю, но одобрительный свист тебе вслед еще никому вреда не причинял и укрепляет бодрость духа.
      А как раз перед этим мне выпал шанс выяснить точку зрения Клиффа. В наш класс пришла новенькая, у которой все обхваты были точно такими же, как у меня. (Мы сравнили.) Соль в том, что Клариссе они очень шли - изгибисто, обильно, но в самый раз. Морин, сказала я себе, вот случай узнать истинное мнение Клиффа.
      Я подстроила так, чтобы он хорошенько ее разглядел во время теннисной тренировки, а когда мы уходили, я сказала коварно:
      - У новенькой, у Клариссы, фигура - ну просто чудо!
      Клифф поглядел через плечо и ответил:
      - Ага! От щиколоток и ниже.
      Вот я и получила искомый ответ, и он пришелся мне не очень по вкусу. Клиффу не нравятся фигуры моего типа! Отъединенная от моей личности, моя фигура его не прельщает. Конечно, мне следовало возликовать: вот она - истинная любовь! Но я не возликовала, а почувствовала себя очень скверно.
      Так вот, когда я вечером отказалась положить себе картошки, и возникла тема моего обмена веществ.
      На другой день я отправилась в библиотеку и порылась в каталоге. Мне и в голову не приходило, что о диетах понаписано столько книг! Тем не менее мне удалось отыскать достаточно осмысленную: "Ешьте и обретайте стройность". Что может быть лучше!
      Я забрала книгу домой, достала сухарики, сыр и машинально жевала, пока разбиралась, что к чему. Один курс обещал избавление от десяти фунтов за десять дней, но меню выглядело чересчур уж скудным. Второй гарантировал потерю десяти фунтов за месяц. Вот он, решила я. Изнуряться тоже не к чему.
      Одна глава объясняла про калории. Очень доходчиво. Порция мороженого - сто пятьдесят калорий, три финика - восемьдесят четыре калории.
      "Сухарики на соде" увидела я. Ну, они на много не потянут. Так и вышло. Всего двадцать одна калория. Тогда я отыскала "сыр". В моем мозгу зашебуршились арифметические действия, а по коже побежали мурашки. Я кинулась в папин кабинет и положила на почтовые весы тот сыр, который еще не перевоплотился в Морин.
      Я складывала, умножала, делила, а потом проверила и перепроверила результат. Никуда не денешься: включая две малюсенькие помадки, я съела шестьсот семьдесят калорий, то есть более половины калорий, положенных на день!
      Морин, сказала я, давай-ка, милая, изнуряйся! Без десятидневной диеты тебе не обойтись.
      Я намеревалась помалкивать и выклевывать свою диету из того, что ставилось передо мной на стол. Но куда там? Какие тайны в семье, объединяющей вреднейшие замашки сенатской комиссии по расследованию с допросом под пыткой. Немного опоздав, я увернулась от супа со сливками, но когда была вынуждена отказаться от мясного соуса, у меня остался лишь один выход показать им книжку.
      Мама объявила, что растущие девочки нуждаются в усиленном питании. Я возразила, что по вертикали уже не расту, а расти по горизонтали мне, пожалуй, хватит.
      Братец раскрыл было рот, но я заткнула его булочкой, так что папочка успел сказать:
      - Спросим доктора Эндрюса. Если он даст ей зеленую улицу, пусть морит себя голодом. Она вправе распоряжаться собой.
      Ну, на следующий день мы с папочкой отправились к доктору Эндрюсу. Тем более что папочка уже был записан на прием - его каждую весну мучают жуткие насморки. Доктор Эндрюс тут же отослал папочку через вестибюль в приемную доктора Грайба, специалиста по аллергиям, а потом занялся мной. Доктора Эндрюса я знаю с тех самых пор, когда испустила свой первый писк, а потому рассказала ему все, даже про Клиффа, и показала книжечку. Он полистал ее, взвесил меня, послушал сердце, измерил давление, а потом сказал:
      - Действуй! Только выбери месячную диету. Я не хочу, чтобы ты падала в голодные обмороки на уроках.
      По-видимому, я надеялась, что он спасет меня от моей силы воли.
      - А физическими нагрузками обойтись нельзя? - спросила я выжидательно. - Я же веду очень подвижный образ жизни.
      Он прямо чуть не умер от смеха.
      - Девочка моя, - сказал он, - знаешь, сколько тебе надо проехать на велосипеде, чтобы нейтрализовать один шоколадный коктейль? Восемь миль! Конечно, физические упражнения помогут, но очень мало.
      - И долго мне соблюдать диету? - спросила я умирающим голосом.
      - Пока не достигнешь веса, который тебя устроит, или пока у тебя хватит силы воли.
      Я вышла, стискивая зубы. Если у девушки нет ни фигуры, ни силы воли, что, спрашивается, у нее есть?
      Когда мы вернулись, мама была дома. Папочка поднял ее на руки, чмокнул и сказал:
      - Кормить диетически тебе придется двоих!
      - Двоих? - переспросила мама.
      - Ты погляди! - и папочка снял рубашку. Руки у него были все в красных пупырышках, расположенных аккуратными рядами - красных и очень-очень красных.
      - У меня аллергия! - гордо возвестил он. - Это вовсе не простуды. У меня аллергия буквально на все. Это, - он указал на красный рядок, - бананы. А вот - кукуруза. Здесь - белки коровьего молока. Тут - цветочная пыльца в меду. Погоди-ка... - из кармана он извлек длинный список. - Ревень, саго, фасоль, кокосы, горчица, коровье молоко, абрикосы, свекла, морковь, мясо барашка, хлопковое масло, латук, устрицы, шоколад... Впрочем, прочти сама. Это ведь твоя проблема.
      - Как хорошо, что я сегодня записалась на вечерние курсы домашних диетологов! Теперь наша семья будет питаться строго по-научному, - сообщила мама.
      Казалось бы, хуже некуда. Как бы не так! Братец заявил, что у него хоккейные тренировки и ему требуется тренировочная диета, а именно: кровавые бифштексы и хлеб из пшеничных зерен. И все. В прошлом сезоне он даже со свинцовыми грузилами в карманах не добрал до контрольного веса, а к следующему намерен стать помесью сказочного великана и боксера-тяжеловеса. Отсюда и диета.
      Ну, тут и мама подобрала себе диету - строго научную, опирающуюся на знания, которые она приобрела за две недели, пока посещала курсы. Мама часами просиживала над диаграммами, и еда нам подавалась каждому на собственном подносе, точно в больнице, где я лежала, когда сломала лодыжку во время перебежки в бейсболе, играя за Младших Гигантов Вест-Сайда. Мама сказала, что девочке с моей фигурой не следует уподобляться уличным сорванцам, а я говорю, что уличным сорванцам не следует иметь мою фигуру. Да я и никакой не уличный сорванец с тех пор, как в мою жизнь вошел Клифф.
      Мама каким-то образом умудрялась находить продукты питания, не попавшие в список папочкиных запретов - тушеное мясо яка, маринованные пальмовые листья, вяленые щупальца осьминога и прочее в таком же роде.
      Я спросила папочку, проверил ли он, что ж ему можно, а он сказал:
      - Занимайся своим вязанием, Плюшка! - И положил себе еще телячьего паштета. Я даже отвернулась.
      Мамина диета была такой же экзотической, но менее заманчивой. Она пыталась прельстить меня и братца своим супчиком из морских водорослей, толченой пшеницей и сырым ревенем, но мы упрямо цеплялись за свои диеты. Еда большое удовольствие при условии, что она съедобна.
      С завтраком было легче - папочка завтракал позднее меня, потому что в этом семестре лекции у него начинались только в десять.
      Я отлеживалась в кровати, пока наш юный атлет не разделывался со своим Завтраком Чемпионов, а потом вставала в последнюю минуту, выпивала стакан томатного сока (двадцать восемь калорий) и окончательно просыпалась на полдороге к школе. А тогда уже не на что было облизываться. Свой жалкий полдник я приносила в школу с собой, Клифф тоже завел такую манеру, и мы устраивали пикнички вдвоем. Он не замечал, что я ем и сколько.
      Но я и не хотела, чтобы Клифф что-то заметил до поры до времени. Я мечтала, как он замрет в восхищении, когда я явлюсь на вечер в честь окончания учебного года в вечернем платье.
      Но не получилось. Два последних экзамена Клифф сдал досрочно и укатил на лето в Калифорнию, а я провела вечер в честь окончания у себя в комнате грызла сельдерей (четыре калории стебель) и размышляла о жизни.
      И сразу же мы отбыли в наше летнее путешествие. Папочка предложил Новый Орлеан. Мама покачала головой.
      - Жара там невыносимая. И я не хочу подвергать тебя соблазнам креольских ресторанчиков.
      - Как раз о них я и думал! - ответил папочка. - Лучшие рестораны для гурманов во всей стране! Во время путешествия ты же все равно не сумеешь держать нас на диете. Это непрактично. "У Антуана", я гряду! Жди меня.
      - Нет, - сказала мама.
      - Да, - сказал папочка.
      Ну и мы поехали в Калифорнию. Едва Калифорния была упомянута, я всем весом (еще порядочным) навалилась на папочку, чтобы он согласился. Увидеться с Клиффом до осени! Об этом я и не мечтала. Бог с ними, с буябесами по-марсельски, и с креветками по-норфолкски. Но, хотя победа осталась за Клиффом, я предпочла бы, чтобы она далась мне не так тяжело.
      Назвать наше путешествие веселым и беззаботным было бы большим преувеличением. Братец дулся потому, что ему не разрешили взять с собой тренировочную штангу, а мама запаслась всевозможными диаграммами, справочниками и меню. Где бы мы ни останавливались, она сразу вступала в длительные переговоры, включавшие дипломатическую встречу с шеф-поваром, а нас тем временем терзал лютый голод.
      Мы подъезжали к Кингмену в Аризоне, как вдруг мама объявила, что, по ее мнению, мы там не найдем ресторана, где могли бы поесть.
      - Но почему? - вопросил папочка. - Местные жители едят же что-то!
      Мама перетасовала свои листки и предложила ехать прямо в Лас-Вегас, не останавливаясь.
      Знай он, вздохнул папочка, что наша поездка обернется повторением злоключений тех, кто пересекал континент под водительством Доннера, он подучился бы, как стряпать человечину.
      Под эту беседу мы проскочили Кингмен и свернули на север к плотине Боулдер-Дам. Мама с тревогой посмотрела на гряду суровых холмов впереди и сказала:
      - Не лучше ли вернуться, Чарльз? До Лас-Вегаса ехать еще часы и часы, а на карте - ни единого населенного пункта.
      Папочка покрепче стиснул баранку и нахмурился. Заставить его повернуть назад под силу разве что оползню, и маме следовало бы это знать.
      А мне было уже все равно. Белеть моим косточкам под насыпью, это уж точно. "Она старалась и скончалась!"
      За холмами потянулась невообразимо унылая пустыня, и тут мама сказала:
      - Да поверни же назад, Чарльз! Погляди на бензиновый счетчик.
      Папочка выставил подбородок и прибавил скорость.
      - Чарльз! - сказала мама.
      - Ни звука! - отрезал папочка. - Я вижу бензоколонку.
      Вывеска провозглашала: "Санта-Клаус, Аризона". Я заморгала в уверенности, что наконец-то мне довелось увидеть мираж. Да, бензоколонка... но не только, не только!
      Ведь в пустынях бензозаправочные станции - всегда скопление различных строений. И тут красовался сказочный коттедж, крытый дранкой, которая слагалась в волнистый узор и блестела на солнце, ну прямо как леденцовая! Над крышей торчала широкая кирпичная труба. И в нее собирался залезть Санта-Клаус!
      Морин, сказала я себе, довела ты себя голоданием до галлюцинаций!
      Между бензоколонкой и коттеджем стояли два чудных домика. На одном была надпись "Золушкин дом" и там Мэри Все Наоборот поливала огород. Второй ни в каких надписях не нуждался: в окошко выглядывали Три Поросенка, а в трубе застрял Злой Серый Волк.
      - Для мелюзги! - буркнул братец и заныл: - Па, мы тут перекусим, а?
      - Нет, только наполним бак, - ответил папочка. - Найди камушек посочнее и погрызи. Ваша мамочка объявила голодовку.
      Мама молча направилась к коттеджу, и мы потянулись за ней. Едва мы переступили порог, как зазвонил колокол и кто-то объявил звучным приятным контральто!
      - Добро пожаловать! Кушать подано!
      Внутри коттедж показался вдвое больше, чем снаружи, с прелестнейшим столовым залом, блестевшим новизной и чистотой. Из кухни веяло небесными ароматами. Оттуда вышла владелица контральто и улыбнулась нам. Мы сразу поняли, кто перед нами, потому что на ее переднике было вышито "Госпожа Санта-Клаус". Глядя на нее, я ощутила себя в меру худощавой, но ее полнота только красила. Попытайтесь вообразить тощую госпожу Санта-Клаус.
      - Сколько вас? - спросила она.
      - Четверо, - ответила мама, - но...
      Госпожа Санта-Клаус уже скрылась на кухне. Мама села за столик и взяла меню. Я последовала ее примеру, и у меня потекли слюнки. Вот посудите сами!
      Мятно-фруктовые тарталетки
      Похлебка по-креольски
      Суп-пюре из курицы
      Жареная телятина с пряностями
      Суфле из ветчины
      Жаркое по-новоанглийски
      Барашек по-гавайски
      Картофель по-лионски
      Картофельная соломка
      Сладкий картофель по-мэрилендски
      Маринованный лук
      Спаржа с зеленым горошком
      Салат из цикория с сыром рокфор
      Артишоки с авокадо
      Свекла под майонезом
      Сырная соломка
      Булочки с корицей
      Оладьи
      Миндальное мороженое под хересом
      Ромовая баба
      Пылающие персики по-королевски
      Воздушный мятный пирог
      Шоколадный торт
      Фруктовый торт со взбитыми сливками
      Кофе, чай, молоко
      (Воду нам привозят за пятнадцать миль. Пожалуйста, помогите нам ее экономить.)
      Благодарю вас. Госпожа Санта-Клаус.
      У меня просто в глазах зарябило, и я посмотрела в окно. Мы по-прежнему находились в центре самой угрюмой пустыни в мире.
      Тогда я принялась подсчитывать калории в этом провокационном документе. Дошла до трех тысяч и сбилась. Потому что перед нами поставили фруктовые тарталетки. Я едва притронулась к одной, как мой желудок подпрыгнул и принялся грызть пищевод,
      Вошел папочка, сказал "ну-ну!" и сел. Братец тоже не заставил себя ждать.
      - Чарльз, - сказала мама, - в этом меню для тебя практически ничего нет. Пожалуй, я... - Она встала, чтобы пойти на кухню.
      Папочка сказал, не отрываясь от меню:
      - Погоди, Марта. Будь добра, сядь!
      Мама села, и он спросил:
      - У меня большой запас носовых платков?
      - Конечно, - ответила мама, - но почему...
      - Превосходно. Я уже ощущаю начало приступа. Итак, похлебка...
      - Чарльз! - сказала мама.
      - Затвори уста, женщина! Человечество просуществовало пять миллионов лет, поедая все, что можно разжевать и проглотить...
      Тут вернулась госпожа Санта-Клаус, и он заказал и то и се, и еще, и еще, и каждое его слово было как удар ножа в мое сердце.
      - А теперь, - заключил он, - если у вас найдется восемь нубийских рабов, чтобы внести все это...
      - Мы воспользуемся "джипом", - ответила она и обернулась к маме.
      Мама хотела было заказать рубленой травки и витаминный суп, но папочка ее перебил:
      - Я заказал на нас двоих. А дети пусть выберут сами.
      Мама сглотнула и промолчала. Братец вообще в меню не заглядывает.
      - Мне двойной каннибальский бутерброд, - потребовал он. Госпожа Санта-Клаус содрогнулась.
      - А что такое, - осведомилась она зловеще, - каннибальский бутерброд?
      Братец объяснил, и она воззрилась на него так, словно надеялась, что он уползет под камень, откуда выполз. Потом сказала с трудом:
      - Госпожа Санта-Клаус выполняет любые заказы клиентов, но есть его ты будешь на кухне. Тут ведь будут обедать и другие люди.
      - Ладненько, - согласился братец.
      - А тебе что приглянулось, деточка? - спросила она у меня.
      - Все, - ответила я тоскливо, - но у меня диета.
      Она сочувственно вздохнула, а потом спросила:
      - Но что тебе запрещено есть?
      - Особо ничего. Мне запрещена еда вообще. Мне нельзя есть еду.
      - Найти тут что-то малокалорийное не так-то просто. К подобным блюдам у меня душа не лежит. Я тебе подам то же, что твоим родителям, а уж ты ешь, что захочешь, и так мало, как захочешь.
      - Хорошо, - слабовольно согласилась я.
      Нет, правда, я старалась устоять. Считала до десяти между двумя глотками, только вдруг заметила, что считаю очень быстро - для того чтобы успеть съесть это блюдо, пока не подали следующее.
      Вскоре мне стало ясно, что я - погибшая женщина, но мне было все равно. Меня окутывал теплый туман калорий. Один раз из-за края тарелки высунулась моя совесть, я обещала завтра вообще проголодать, и она опять уснула под тарелкой.
      Из кухни показался братец с физиономией, вымазанной розовым кремом.
      - Это что? Крем с каннибальского бутерброда? - спросила я.
      - А? Ты бы посмотрела, чего там только нет! Ей бы держать тренировочный стол! - пробурчал он. Много-много времени спустя папочка сказал:
      - Пора и в дорогу... Брр!
      - Так переночуйте здесь, - предложила госпожа Санта-Клаус. - Место найдется для всех.
      Ну, мы и остались. Это было чудесно!
      Утром я проснулась с твердым намерением обойтись без двадцати восьми калорий моего томатного сока, но я не учла госпожи Санта-Клаус. И никаких меню! Не успели мы сесть за стол, как нам подали чашечки с кофе и еще всякую всячину - но не разом, а по очереди, а это притупляет бдительность. Как-то: грейпфрут, молоко, овсяные хлопья со сливками, яичницу с колбасой, а еще поджаренный хлеб, сливочное масло, джем, бананы и сливки. А когда казалось, что на кухне больше ничего остаться не могло, появились хрустящие вафли, еще масло, земляничное варенье и кленовый сироп. А с ними еще кофе.
      Я съела все, испытывая безнадежное раздвоение личности: одна половина пребывала в чернейшем отчаянии, другая - в блаженном экстазе.
      В путь мы отправились, чувствуя себя великолепно.
      - Завтрак, - изрек папочка, - следует сделать обязательным, как школьное образование. Я предсказываю, что скоро будет установлена прямая зависимость между современной тенденцией обходиться без завтрака и ростом преступности среди несовершеннолетних.
      Я промолчала. Мужчины - моя слабость, вкусная еда - моя погибель, но мне было все равно.
      Пообедали мы в Барстоу. Я, правда, осталась в машине и попыталась вздремнуть.
      В отеле нас встретил Клифф, и мы с ним попросили нас извинить - он пригласил меня поехать с ним на машине посмотреть университет. Когда мы пришли на автостоянку, он спросил:
      - Что с тобой? Лицо такое, словно ты лишилась последнего друга... И ты исхудала, ну словно щепка.
      - Ах, Клифф, - сказала я и расплакалась у него на плече.
      Потом он вытер мне нос и завел мотор. Мы тронулись, и я рассказала ему все. Он промолчал, но вскоре свернул влево.
      - Разве университет там? - спросила я.
      - Неважно.
      - Клифф, я тебе совсем опротивела?
      Вместо ответа он остановил машину перед внушительным зданием, и мы вошли. Оказалось, что это картинная галерея. Все еще не говоря ни слова, Клифф повел меня на выставку старинной живописи и указал на картину.
      - Вот, - сообщил он, - мой идеал женской красоты.
      Я посмотрела. "Суд Париса" Рубенса.
      - И вот, и вот, - продолжал Клифф, кивая на другие полотна Рубенса, чьи натурщицы, честное слово, ни про какие диеты наверняка ничего не слышали.
      - Вот что требуется нашей стране! - объявил Клифф. - Побольше пухленьких девушек и побольше ребят вроде меня, способных оценить их.
      Я молчала, пока мы не вышли из музея. Мне требовалось переосмыслить все мои представления. Но что-то меня грызло, и я напомнила ему, как он обругал фигуру Клариссы, девушки такого же роста и таких же объемов, что и я.
      - А, да! - припомнил он, - Настоящая красавица, просто сногсшибательная...
      - Погоди, Клифф, но ты же сказал... Он схватил меня за плечи.
      - Ты меня за полного идиота принимаешь, дуреха? Так я бы и подал тебе повод взревновать!
      - Но я никогда не ревную!
      - Расскажите вы ей! Так где перекусим? "У Романова"? В "Бродяге"? Денег у меня полным-полно. Меня нежили теплые волны счастья.
      - Клифф...
      - Что, детка?
      - Мне говорили про коктейль "Мечта идиота". В большой бокал кладут два банана; шесть сортов мороженого и...
      - Ты отстала от века. Про "Эверест" слышала?
      - О?
      - На подносе строят пирамиду из двадцати одного сорта мороженого, скрепляя четырьмя бананами, жженым сахаром и орехами. Потом обливают шоколадным сиропом, утыкивают орехами под скалы, обсыпают ванильной пудрой, а вершину покрывают взбитыми сливками под снег. Ниже втыкают петрушку под деревья, а на верхнем склоне присобачивают маленького пластмассового лыжника. Его берешь на память о пережитом.
      - О-о-о! - вздохнула я.
      - По одному на клиента. Но если ты съешь все, я не плачу.
      Я расправила плечи.
      - Вперед, на взятие "Эвереста"!
      - Ставлю на тебя, Плюшка.
      Клифф самый лучший из всех мужчин в мире.