Глава 6

Вот уже который день Китти приходилось пропускать свидание с Натаном из-за холодного зимнего ливня, сидя в мрачной гостиной своего дома и глядя в заплаканное окно. Стараясь убить время, она вязала Натану теплые носки в подарок на Рождество. Обычно в это время Лина спала днем, однако на случай, если ей взбредет в голову появиться в гостиной и завести очередную унылую беседу, Китти решила отправиться на сеновал и заниматься вязанием при свете лампы. Она накинула на плечи большую толстую шаль и тихо вышла.

До Рождества осталось всего пять дней, носки были почти готовы. Съежившись от холода, еле двигая замерзшими пальцами, Китти думала о Натане, с которым так хотела бы быть вместе. С каждым свиданием влюбленным становилось все труднее сдерживать бушевавшие в них чувства. Она вспомнила о последней встрече, в среду. Холод заставил их тесно прижаться друг к другу под одеялом, которое захватил с собой Натан. Вдруг Китти почувствовала, что его рука скользнула к ней под юбку, а губы прижались к ее губам в жгучем поцелуе…

Только в последний миг Китти опомнилась и оттолкнула его. Натан смущенно пробормотал:

– Черт, совсем забылся и едва не взял тебя силой, Китти. Но что делать, если я действительно безумно тебя хочу.

Ее щеки разгорелись при одном воспоминании об этих словах. О, она хотела его так же страстно, как и он ее, но нельзя было давать волю своим желаниям до свадьбы. Для нее немыслимо было поступить по-другому.

Внезапно дверь в сарай с шумом распахнулась. Выронив вязанье, Китти вскочила и попыталась задуть фитиль в лампе.

– Китти, дочка, ты здесь? – В сумерках на пороге неясно вырисовывалась фигура Джона Райта. – Я знаю, что ты здесь…

– Папа? – Китти торопливо двинулась к спуску с сеновала – уж слишком удрученным и возбужденным показался ей отцовский голос. – Что случилось? И откуда ты знаешь, где я прячусь?

– Я много о чем знаю, что творится вокруг, – раздраженно ответил он. – Но сейчас речь не об этом.

Ловко соскочив на землю, Китти с тревогой заглянула в лицо Джону, стараясь угадать, что могло его так расстроить. Наконец он промолвил, набрав побольше воздуха в грудь:

– Я только что вернулся из Голдсборо, где слышал последние новости. Южная Каролина вышла из Союза.

Вот оно. Началось. Какой штат окажется следующим? Северная Каролина? Она тут же спросила об этом отца, но он с сомнением покачал головой, обнял дочь за плечи, и они вышли из сарая навстречу ледяному ветру, направляясь в сторону дома.

– Город гудит, как потревоженный улей. Среди людей немало тех, кто настроен против войны. Я полагаю, это дело законников да Генеральной Ассамблеи – решать, что делать дальше. Будем уповать на то, что им хватит ума держаться в стороне от бойни.

Войдя в дом, они обнаружили, что кухня жарко натоплена и Лина готовит свежую уху.

– Ну что еще? – приветствовала она Китти с Джоном. – У вас обоих такой вид, как будто настал Судный день, а ваши имена забыли внести в Книгу Праведников!

– Очень похоже на то. – Джон опустился на свой стул. – Южная Каролина вышла из Союза. И это только начало.

– Слава тебе, Господи! – восторженно воскликнула Лина и, тыча в мужа половником и не замечая, что уха капает с него прямо на глиняный пол, добавила: – Надеюсь, Джон Райт, у тебя хватит ума поспешить к Аарону Коллинзу и сказать, что ты вступаешь в его отряд? Сейчас каждый мужчина на счету, и вряд ли тебя погладят по головке, если окажется, что ты не с ними.

Китти не спускала глаз с отца. Джон теребил густую бороду, что означало глубокую задумчивость.

– Ну чего ты еще ждешь? – снова взмахнула Лина половником. – Неужели тебе мало безобразного поведения Кэтрин в гостях у Аарона Коллинза и ты намерен еще больше опозорить нашу семью? Видно, ты только и мечтаешь об этом!

– Хватит, не желаю ничего больше слушать! – рявкнул Джон, гневно взглянув на жену из-под нависших бровей. – Решать буду я этот вопрос. У меня нет никакого желания участвовать в их дурацкой войне.

Бывало так, что приступ гнева лишал Лину дара речи и тем значительно облегчал жизнь Джону. Вот и на этот раз она оскорбленно замолкла, и Китти, облегченно вздохнув, приступила к ужину.

За окном громко выл ветер, и все трое молчаливо сидели возле очага, думая каждый о своем, пока сумеречный день не подошел к концу.

Внезапно их оглушил топот копыт приближавшихся лошадей. Женщины вскочили, обмениваясь испуганными взглядами. Джон решительно взял ружье и пошел к двери.

Китти с матерью, выглянув из-за его плеча, испуганно охнули при виде Аарона Коллинза, Дэвида Стоунера, Орвилля Шоу и еще примерно десятка всадников. С замиранием сердца Китти заметила державшегося в задних рядах Натана.

– Райт, это твой последний шанс… – загремел голос Аарона, сдерживавшего разгоряченного скачкой жеребца. – Наш отряд выезжает в Уилмингтон. До нас дошли слухи, что горожане собираются сами занять форты Касвелл и Джонстон, пока на них не наложили лапы янки. Или ты отправишься с нами и станешь одним из нас – или будешь пожинать плоды своего предательства.

– Ступай с ними, Джон, пожалуйста… – шептала Лина, теребя мужа за рукав.

– Замолчи! – отмахнулся он. – Не суй нос в мои дела. – И обратился в сторону Аарона: – Меня не проймешь угрозами…

– Ах ты, проклятый трус! – рявкнул Орвилль Шоу. – Да мы вываляем тебя в смоле и перьях, а потом отправим к янки!

По группе всадников пробежал ропот. Китти не сводила глаз с Натана, моля его взглядом положить конец этому безумию. Тот беспомощно отвернулся – он не мог идти против отца, но и не в силах был смотреть ей в глаза.

Джон не спеша, хотя решительно, навел на них ружье. Кое-кто тут же подал лошадь назад, однако Аарон с Орвиллем остались на месте.

– А ну убирайтесь с моей земли, безумцы, пока я вас не перестрелял! Играйте в свою чертову войну, коль вам так неймется, и оставьте в покое тех, кому милее мирная жизнь!

Им ничего не оставалось как развернуть лошадей и ускакать прочь, и лишь Натан рискнул задержаться. Китти проскочила мимо родителей во двор и закричала, цепляясь за его ногу:

– Натан, почему? Почему они не оставят в покое моего отца?

– Они боятся, что он окажется предателем, Китти, и мне очень жаль. – Взгляд юноши был непривычно мрачен. – Поговори с ним. Постарайся заставить его передумать и помни, что я ничего не смогу для него сделать. Разве что больше не подступлюсь к Джону с уговорами. В этом ты можешь быть уверена.

– Но это ничего не меняет! – горько прошептала Китти.

– Дорогая, я не могу заставить их думать хорошо о Джоне Райте. И лучше тебе не просить меня об этом. Это только вовлечет нас в новые неприятности. А теперь ступай и поговори с ним. Всем нужно одно: чтобы Джон вступил в отряд. Ведь из него мог бы выйти отличный воин.

– Дело вовсе не в этом, Натан! – сердито возразила Китти. – Просто твой папаша на дух не переносит тех, кто смеет ему перечить! А мой отец не склонит перед ним головы, даже если это ему будет стоить жизни! Так им и скажи!

Китти резко развернулась, чтобы уйти, но Натан изловчился и схватил ее за руку, стараясь повернуть лицом к себе. Джон следил за ними, стоя на пороге, откуда нельзя было расслышать слов, однако при виде того, как Натан хватает его дочь, он крикнул:

– А ну не распускай руки, Коллинз, не то получишь от меня пулю…

– Папа, все в порядке, – перебила его Китти и снова обратилась к Натану: – Лучше тебе и правда поскорее уехать отсюда… – Она чувствовала, как растекается по жилам холод гнева, вытесняя огонь любви.

– Хорошо. – Он разжал пальцы. – Пожалуй, отец был прав и ты не многим лучше своего выжившего из ума упрямого старика. Похоже, мне стоило попросить Нэнси Уоррен вышить наше боевое знамя.

– Ты с самого начала мог не сомневаться во мне, Натан. Зато я должна была догадаться, что чести в тебе нет ни на грош – совсем как в твоем обожаемом папочке!

И Китти опрометью кинулась к дому, тогда как уязвленный до глубины души Натан соскочил с седла и закричал:

– Китти, постой! Ты все не так поняла…

Но она уже вбежала на крыльцо и укрылась за спиной отца, грозно стоявшего на пороге. Волей-неволей Натану пришлось остановиться.

– Стой, где стоишь, Коллинз. А еще лучше подожми хвост и чеши с моей земли!

Джон сделал угрожающий жест, и Натан отскочил, испуганно охнув. Выбора не было, и ему пришлось с позором удалиться.

– Что это у тебя за странные отношения с Натаном? – с подозрением в голосе спросила Лина, заметив слезы в глазах дочери.

– Оставь девчонку в покое, – пробурчал Джон, ставя на место ружье. – Пойми, женщина, она тоже имеет право на личную жизнь.

И тогда Лина накинулась на него:

– А ты почему не поехал с этими людьми? Да ты вообще в своем уме, Джон?

Сидя в кресле, Джон не спеша раскуривал трубку, погрузившись в густое облако дыма. Китти, немного успокоившись, не спускала с него глаз. Наконец Джон заговорил:

– Когда я был в городе, то слышал, что они собираются делать. Орвилль Шоу на всех перекрестках твердил, что кое-кто в Уилмингтоне намерен самовольно занять два форта, что перекрывают устье Кейп-Фиа-Ривер, не то проклятые янки объявят их укреплениями федеральных сил. И я совершенно не желаю участвовать в этом сумасшествии.

– Если кто и сошел с ума, так это ты, Джон Райт! – вскричала Лина. – Господи, да ты, похоже, просто трус! И прикрываешься своими хвалеными принципами, потому что на самом деле просто боишься драки! Будь я мужчиной – никто из соседей не усомнился бы в том, что я готова сражаться за родной штат!

Джон вскочил со стула и протянул руку Китти. Она послушно взяла ее, и оба направились к двери.

– Черт побери, это куда же ты собрался?! Я еще не кончила с тобой говорить, старый осел!

– Зато я кончил тебя слушать, – бросил с порога Джон и с грохотом захлопнул за собой дверь.

На улице было очень холодно. Зябко кутаясь в шаль, Китти заторопилась в сторону коровника: там было немного теплее. Джон зажег лампу, и они присели на бревнах.

– Я не мог больше оставаться в доме, – негромко промолвил он. – Эта женщина порой доводит меня до того, что перед глазами плывут алые пятна и дышать становится трудно.

Китти не знала, что сказать. Она понимала, что должен чувствовать отец – ведь мать постоянно придиралась и к ней, – но все-таки не решалась ее критиковать.

– А ты все время бегала на свидания с Натаном Коллинзом, верно?

Совершенно растерявшись от его слов, она забормотала:

– Почему… почему ты об этом спрашиваешь?

– Потому что я не такой осел, каким меня считает твоя мать, – фыркнул он. – И знаю обо всем, что творится вокруг.

– Ты сердишься? – еле слышно спросила Китти, краем глаза стараясь рассмотреть выражение его лица.

– Нет. Я только хотел бы надеяться, что ты знаешь, что делаешь, Китти. Молоденькой девушке с горячим сердцем легко не заметить многих вещей. Наверное, он кажется тебе красивым и даже неотразимым – что ж, в твои годы трудно оставаться хладнокровной.

Китти почувствовала, что краснеет. Отец коснулся слишком интимной темы. И она выпалила, испугавшись, что он может подумать про них что-то плохое:

– Папа, мы ничего такого не делали! Я никогда бы не позволила ему это!

– Девочка, его папаша запретил ему с тобой встречаться. Где же твоя гордость? Разве не унизительно скрываться в лесу? Да и он хорош – хоть и любит тебя, а боится честно признаться в этом своему отцу! Ты хоть раз подумала об этом? Скажи, подумала?

– Да, – кивнула она, заливаясь румянцем, – и я решила, что люблю его настолько сильно, что не боюсь бегать на свидания тайком. А он предложил мне выйти за него замуж. И еще предложил сшить для их отряда боевое знамя. Натан хочет жениться на мне, прежде чем уйдет на войну. Но теперь все кончено!

– Нет, ведь когда я прогнал его, он бежал к тебе – хотел выяснить отношения. Значит, он еще вернется.

– …а ты не хочешь, чтобы я виделась с ним, верно, папа? – Китти подняла на отца полные слез глаза. – Ты не любишь Натана, и ты против того, чтобы мы поженились, верно?

Джон вытащил изо рта трубку и удивленно посмотрел на дочь:

– Да что ты, Китти, ты же знаешь, что я никогда не стану диктовать тебе, как ты должна поступать, а как нет. Ты вправе все решать сама. Я просто поделился своими мыслями. Со временем, когда ты станешь такой же старой, как я, ты научишься судить о людях по разным мелочам, которые они сказали или сделали… а также не сказали и не сделали. Честно говоря, я считаю, что у Натана Коллинза кишка тонка, чтобы спорить с папашей, – и ты совершаешь глупость, встречаясь с ним в лесу. Если бы он любил тебя по-настоящему, то не побоялся бы сказать отцу правду.

И Джон снова занялся своей трубкой. Китти зябко обхватила руками колени.

– Ты не собираешься воевать вместе с «Уэйнским добровольческим», не так ли? – негромко спросила она, желая переменить тему.

– Нет, не собираюсь. Я не собираюсь отдавать свою жизнь за то, в чем никогда не нуждался и во что никогда не верил. Я хочу остаться в стороне от этой войны.

Китти пребывала в полной растерянности. Она любила Натана и не сомневалась, что Натан любит ее. Однако в словах отца была немалая доля истины. Натану следовало отстоять свое мнение перед отцом. Ведь он уже взрослый мужчина. И ему должно быть стыдно скрываться с ней по лесам, как мальчишке. Разве Китти виновата в том, что осмелилась при всех отстаивать свое мнение? И если Натан любит ее недостаточно сильно, чтобы решиться спорить со своим надменным, властолюбивым папашей, то нужна ли ей такая любовь?! Но при этой мысли ее глаза наполнились слезами.

«Боже праведный! – подумала она. – Я люблю его!»

Глава 7

Наступило и прошло Рождество. Оно оказалось необычно мрачным: от праздничного настроения не оставалось и следа при мысли о надвигавшейся войне. От Натана не было никаких вестей, и Китти больше не выбиралась в лес, на место их свиданий. Она решила хорошенько разобраться в том хаосе чувств и мыслей, переполнявших ее последние месяцы.

В самый канун нового, 1861 года взбудораженные слухами о войне жители Уилмингтона, штат Северная Каролина, телеграфировали губернатору штата, Джону В. Эллису, требуя разрешения занять форты Касвелл и Джонстон, располагавшиеся в районе устья Кейп-Фиа-Ривер. Эту новость привез из города Джон Райт вместе с известием о том, что Аарон Коллинз со своими приспешниками остановился в Уилмингтоне в ожидании губернаторского согласия и грозился перевернуть весь штат, если этого согласия не получит. Губернатор Эллис действительно не дал согласия, мотивируя это тем, что не в его власти решать столь важные стратегические проблемы. Однако жителей Уилмингтона это нисколько не образумило. Они по-прежнему считали злополучные форты угрозой собственной безопасности и процветанию.

Джон привез с собой газету, в которой подробно описывалось, как некий мистер по имени В.В. Эш возглавил делегацию, которая добилась приема у губернатора в Ралее с целью получить разрешение на занятие фортов, но тоже потерпела неудачу.

Кипевший от негодования Аарон Коллинз со своим отрядом вынужден был вернуться домой перед самым Новым годом и тут же снова помчаться обратно, так как разнеслась весть, что в форт Касвелл направляется таможенный сторожевой катер Союза с пятьюдесятью членами экипажа и восемью пушками. Уже на следующий день добровольцы заняли оба форта. Узнав об этом, губернатор Эллис приказал немедленно освободить укрепления, считая действия ополченцев абсолютно незаконными.

– Похоже, придется Аарону сидеть дома и не совать нос куда не следует, – заключил Джон, хлопнув по «Голдсборо уикли телеграф», которую читал при свете очага. Сидевшая рядом Китти ловила каждое его слово. Он продолжал: – Губернатор связался с президентом Бьюкененом[4] и изложил ему все как есть, и президент прислал официальный ответ через военного секретаря Джозефа Хилта, что в их планы не входило размещение гарнизонов в фортах Северной Каролины. Похоже, Аарон со своей кровожадной бандой слишком поторопился.

Лина театрально вздохнула, отложив в сторону шитье:

– Джон, отчего ты нападаешь на Аарона и его людей – ведь они только и хотят что защитить свой народ! То, что ты оказался безнадежным трусом, еще не дает тебе права злословить о тех, у кого хватает духу бороться. А вот ты давно утратил храбрость.

– Храбрость? – И он расхохотался, запрокинув голову. – Эх, женщина, неужели ты не понимаешь, что настоящая храбрость заключается в том, чтобы жить, а не погибать? Поверь, что храбрость требуется, чтобы отстаивать свои убеждения, а не тащиться в хвосте у Аарона Коллинза, взалкавшего чужой крови! Кстати, – продолжал он, подумав, – как по-твоему, от чего Аарон отказался вступить в военный отряд Голдсборо – тот, который назвали «Винтовки Голдсборо» и который формирует доктор Крейтон? Да потому, что такой наглый и кровожадный тип, как Аарон, не желает подчиняться ничьим приказам и все норовит повернуть по-своему!

– Ах, да как у тебя язык поворачивается обвинить в подобном такого очаровательного джентльмена?

– Очаровательного! – усмехнулся Джон. – Нет человека более жестокого и бессердечного, чем Аарон Коллинз!

– И ты согласна с этим, Кэтрин? – обратилась Лина к дочери.

– Я бы предпочла вообще об этом не рассуждать.

– И я отлично понимаю почему, – подхватила мать. – Ты такая же бесхарактерная, как и твой отец!

– Знаешь, если уж тебе хочется обозвать кого-нибудь трусом, то можешь обвинить в этом Натана Коллинза, – не выдержал Джон, с шумом сложив газету. – Это у него не хватило духу перечить своему папочке и открыто ухаживать за девушкой, которую он заверяет в своей любви.

– Папа, пожалуйста, – в смятении вскочила Китти, вовсе не желавшая обсуждать эти вещи, – давай поговорим о чем-нибудь еще!

– Натан почитает своего отца, как положено сыну, – возразила Лина, – и я не могу его в этом винить, хотя, конечно, была бы не прочь выдать Кэтрин за члена столь почтенного семейства. И я понимаю, отчего Аарон запретил своему сыну встречаться с Кэтрин – еще бы, после такого скандала, который она устроила во время приема.

Однако ни Джон, ни Китти уже не слушали ее, встревоженные звуком торопливых шагов по скрипучим доскам крыльца. Отец подошел к камину и взял ружье.

В дверь громко забарабанили. Подняв ружье, Джон хрипло прошептал:

– Посмотри осторожно в окно, кто это.

На крыльце стоял Джекоб, вид у него был явно испуганный. Поклонившись Китти и Лине, он устремил взгляд туда, где стоял Джон, уже опустивший ружье.

– Масса, вы бы вышли лучше сами…

Ни слова не говоря, Джон направился в спальню и вскоре вернулся, на ходу застегивая пальто. Взяв ружье, он заспешил следом за старым негром, не обращая внимания на испуганные расспросы Китти.

Дверь заперли на засов, и Лина снова занялась шитьем.

– Ох, пусть идут куда угодно! Кому какое дело, куда их понесло? Мне уже давно это безразлично!

Уже не в первый раз Джекоб вот так же неожиданно уводил куда-то Джона. Бывало, что Китти просыпалась по ночам от странных звуков – это Джон осторожно, чтобы не разбудить жену, выходил из дома. Однако в этот вечер слишком уж перепуганный вид Джекоба внушил девушке неясную тревогу.

– Пожалуй, я пойду спать, – сказала она, направляясь в свою комнату. – День выдался тяжелый. – Поплотнее закрыв дверь, Китти бесшумно скинула домашнее муслиновое платье и переоделась в рубаху, штаны и куртку. Затем подняла раму – к счастью, на этот раз она подалась без скрипа – и вылезла через окно. Вздрогнув от резкого холодного порыва январского ветра, девушка легко спрыгнула на землю и прикрыла за собой окно.

Сквозь непроглядную ночную тьму она поспешила к коровнику. Если отец с Джекобом направились туда, они зажгут лампу. И действительно, она заметила неяркий свет, но только он исходил совсем из другого места – с лесной опушки, где густой подлесок подходил вплотную к болоту. Китти обычно не ходила в ту сторону, опасаясь увязнуть в трясине. Но именно там среди кустов сейчас мелькал неяркий свет. С какой стати Джекоб потащил туда Джона среди ночи? Чувствуя, как от холода и тревоги кожа покрылась пупырышками, Китти заспешила следом.

Ей пришлось бежать, то и дело спотыкаясь о кочки и корни, чтобы не упустить из виду огонек. И хотя вся ее душа противилась попытке шпионить, напряженная атмосфера последних дней заставляла девушку упорно двигаться вперед, чтобы выяснить, чем занимается ее отец. Несмотря на ту необычную дружбу, которая связывала ее с Джоном, Китти не покидало чувство, что она далеко не все знает об отце. И теперь, судя по всему, она получила тому подтверждение.

Девушка уже достигла края болота, погруженного в полную тьму. Наступив на что-то холодное и скользкое, она едва не закричала от страха. Слава Богу, Джекоб с Джоном тоже замедлили шаг, вынужденные выбирать путь среди трясины.

При звуке голосов Китти стала красться еще осторожнее. Она прислушалась, стараясь различить неясные звуки. До ее ушей донесся мягкий женский голос и приглушенный плач младенца. Надо было подобраться поближе. Китти двигалась совершенно бесшумно.

– …Ты не потрудился предупредить меня, Вилли, – судя по тону, Джон был не на шутку расстроен, – и я не мог ни с кем условиться…

– Но ведь вы же помогали другим, которые бежали без предупреждения, масса Райт… Вы должны помочь и нам с Дженни! Масса Коллинз пообещал завтра отвезти меня на рынок и продать, а я хочу остаться с Дженни и малышом! Если меня продадут, мы уже больше никогда не увидимся! Разве это справедливо! Мы все равно сбежим, даже если вы нам не поможете…

– Ну, хватит! – оборвал его Джон. – Я ведь еще не сказал, что не буду вам помогать, верно? Дай мне хотя бы минуту подумать. Если бы мне удалось доставить вас в Ралей, то я нашел бы там людей, которые согласились бы позаботиться о вас и переправить на Север. Вот только есть ли у нас время? Джекоб, как долго они здесь находятся? Их уже успели хватиться или нет?

– Вряд ли. Они появились здесь совсем недавно.

Опять заплакал младенец. Китти подошла совсем близко, так что смогла различить в тусклом свете лампы лицо Дженни, той самой молоденькой рабыни, у которой недавно приняла роды. Высвободив полную молока темную грудь, Дженни вложила сосок в жадный маленький ротик. Малыш громко зачмокал и успокоился.

Стало быть, это правда, лихорадочно пронеслось у Китти в мозгу. Обвинения в адрес отца имели под собой почву. Он действительно помогает укрываться беглым рабам. Он действительно связан с подпольем. Стиснув до боли кулаки, Китти подумала: неужели отец не представляет, насколько это опасно? Не дай Бог пронюхает Аарон со своими подручными, особенно сейчас, когда из-за приближающейся войны люди возбуждены и озлоблены…

– Хорошо, – проговорил тем временем Джон. – Я сделаю, что смогу. Это болото тянется примерно миль на десять до Нес-Ривер, а там у меня припрятана плоскодонка. Мы с Джекобом проведем вас туда, а потом Джекоб довезет вас до Ралея. Передвигаться будете по ночам, а днем – скрываться. Джекоб знает, к кому надо обратиться в Ралее. Если повезет и доберетесь до города, то можете считать себя в безопасности.

– Ох, благослови вас Господь, благослови Господь… – зарыдала Дженни.

– Сейчас не время для благодарностей, – грубо прервал ее Джон. – Джекоб, сбегай к себе в хижину, прихвати мешок кукурузных лепешек да флягу с водой. Дженни надо будет подкрепляться, чтобы кормить младенца. А пока вы доберетесь до Ралея, пройдет две, а то и три ночи.

Джекоб опрометью кинулся назад и проскочил буквально в нескольких футах от дерева, за которым пряталась Китти.

– Как только он вернется, отправимся в дорогу, – помолчав, добавил Джон.

Китти не знала, что же ей теперь делать. Конечно, отец не обрадуется, если узнает, что она шпионит за ним, поэтому не стоило выдавать своего присутствия. Если просто попытаться сейчас же вернуться домой, ее могут заметить. Стало быть, ничего не оставалось как продолжать прятаться в лесу, дожидаясь, пока они уйдут первыми.

Внезапно раздался знакомый лай. Киллер! Видимо, Джон прихватил с собой старого гончака, и Китти в панике решила, что пес учуял ее след и теперь поднял тревогу. Но уже в следующий миг с еще большим страхом девушка поняла, что злобный отрывистый лай собаки относится к кому-то чужому.