Эдит, казалось, совсем сникла.

— Может быть, Крис, — тихо сказала она. — Может быть, я тоже на это надеюсь.

— Бишоп? — послышалось в наушниках. В голосе чувствовался какой-то металлический оттенок, но это не помешало, однако, тут же узнать Маринкера.

— Вертолеты поднялись в воздух. У вас там что-нибудь происходит? — Вопрос был задан с некоторой иронией, но Бишоп почувствовал за ней скрытое напряжение.

— Пока ничего, — ответил Бишоп, и его слова подхватил маленький микрофон, закрепленный на груди Из-за слабых помех в наушниках он не расслышал следующих слов ученого.

— Простите, что вы сказали? — переспросил Бишоп.

— Я сказал, что мы только что получили донесение...(помехи) о начавшихся неподалеку беспорядках. Нам это ничем не угрожает... (помехи) справляются. Жертвы Тьмы снова разбушевались, вот и все.

В наушниках раздался другой голос, и Бишоп догадался, что это Сикльмор:

— Вы дадите знать, если почувствуете, что происходит... что-то необычное?

— Ультрафиолетовое излучение будет нарастать постепенно, Бишоп, поэтому вам не следует опасаться, что вспышка будет внезапной, — сказал Маринкер. — Вы только предупредите... (помехи). Вы хорошо нас слышите, миссис Метлок? Похоже, откуда-то поступают помехи.

Медиум ничего не ответила, и Бишоп посмотрел на нее с тревогой. Она застыла в кресле, как-то напряженно подавшись вперед.

— Миссис Метлок! — повторил металлический голос.

— Замолчите, Маринкер! — резко оборвал его Бишоп. И более мягко добавил, обернувшись к медиуму: — Эдит? Вы что-нибудь чувствуете?

Она, не отрываясь, все смотрела и смотрела перед собой, голос ее прозвучал еле слышно:

— Она здесь, Крис. Она... о Господи! — Ее тело содрогнулось. — Неужели вы не чувствуете? Она нарастает. Она окружает нас со всех сторон!

Бишоп осмотрелся: нет, он ничего не чувствовал, а сквозь тонированное стекло было почти ничего не видно Он быстро отстегнул маску и сдвинул ее на затылок.

Почувствовав, что наконец-то началось, военные и техники беспокойно поглядывали друг на друга. Джессика ощутила страшную слабость — слабость, вызванную страхом. Какое-то чувство, похожее на интуицию, но более сильное и определенное, подсказывало, что им угрожает опасность гораздо большая, чем в прошлый раз, что теперь они еще более уязвимы, а силы, которыми они собираются противодействовать Тьме, ничтожны. Девушка схватилась за Пека, чтобы не упасть. Он поддержал ее и переключил свое внимание на двух человек, сидящих перед котлованом. Бишоп сбросил маску и все оглядывался, как будто что-то искал.

В пункте управления Маринкер раздраженно отчитывал своего радиста:

— Неужели нельзя убрать эти чертовы помехи? Я совершенно не слышу, что они там говорят.

— Я пытаюсь, сэр, но ничего невозможно сделать. Боюсь, что это атмосферные помехи, — связь с вертолетами тоже нарушена.

Маринкер избегал встречаться глазами с Сикльмором, чтобы не выдать свою странную тревогу. Он мысленно проклинал себя за собственную глупость и надеялся, что никто не замечает, как дрожат его руки.

— Бишоп, у вас что-то не так? Вы меня слышите? — в который раз спрашивал он. Но в ответ услышал только непрерывное потрескивание.

Шум помех стал непереносимым, и Бишоп сорвал наушники. Почему стало так темно? Он прищурился, внимательно оглядывая площадку. Не потому ли, что горело только несколько прожекторов? Или воздух стал таким непроницаемым не только по той причине, что наступила ночь? Он поморгал, протер глаза, но все же не смог уловить никакого заметного изменения в освещении. Возможно, это похожее на галлюцинацию напряжение нагнетают сами люди, присутствующие на площадке, и ложный страх вызван не чем иным, как скрытой формой массового психоза.

— Эдит, я ничего не вижу.

— Она здесь, Крис, здесь.

Боковым зрением он заметил, что слева от него что-то мелькнуло. Он быстро повернул голову в ту сторону. Ничего. Снова какое-то движение, на этот раз справа. Но и там ничего...

Эдит откинулась в кресле, крепко сжав руками края сиденья. Ее дыхание стало прерывистым.

Незащищенное лицо Бишопа обдало холодом, вызвавшим покалывание в порах и стянувшим кожу. Холод пробирался внутрь, сковывая все тело. Снова какое-то движение — на этот раз он успел заметить что-то похожее на дымку. Она промелькнула перед глазами, как прозрачная вуаль, и растаяла при попытке сосредоточить на ней взгляд. Раздался звук, похожий на шум ветра, внезапно вылетающего из-за угла. И пропал. Тишина. Огни померкли.

Надеясь, что микрофон сработает, Бишоп сказал:

— Это началось. — И больше ни слова.

В пункте управления услышали только раздражающий шум помех. Все приникли к окну, пытаясь рассмотреть две "фигуры в белом, как вдруг Маринкер сказал:

— Проверьте прожекторы — кажется, они тускнеют.

Один из техников повернул регулятор, и прожекторы загорелись ярче. Но постепенно, почти незаметно, начали снова меркнуть.

Эдит сдавленно застонала. Бишоп хотел протянуть к ней руку, но не смог пошевелиться. К нему что-то прикоснулось. Что-то пробежало, будто рукой, по его телу.

Опустив глаза вниз, он увидел, что свободные складки его белого костюма стали разглаживаться. Ткань расправлялась сама собой, на нее ничего не действовало. Белый цвет его костюма, приглушенный тусклым освещением, превратился в темно-серый. Холод, сковавший тело, начал выискивать лазейки в его сознании, и приступы страха способствовали его продвижению. Бишоп хотел было предупредить остальных о том, что с ним происходит, но в горле встал ком. Тьма опускалась, угрожая поглотить свет всех огней своей зловещей чернотой.

Он попытался встать, но ощутил какое-то сокрушительное давление. Ледяная рука, которая ощупывала его тело, превратилась в гигантскую невидимую клешню и цепко держала его в своем плену. Он понимал, что его охваченный смятением рассудок стремится поверить в невозможное, но давление было слишком реальным. Он снова попытался дотянуться до Эдит, но руки его, прижатые к бокам, так отяжелели, что он не смог их даже приподнять. Медиум с жалобным рыданием начала сползать с кресла. И тут кто-то появился.

В пункте управления Сикльмор раздраженно набросился на Маринкера, и только многолетняя выучка правительственного чиновника не позволила ему повысить голос до крика.

— Да включите же, ради Бога, излучатели! Неужели не видите, что творится на площадке?

Маринкер, по-видимому, сомневался. Он то и дело перебегал глазами со стоящих перед ним приборов на две едва различимые фигуры за окном.

— Бишоп снял маску. Я не могу включить излучатель, пока он не защищен.

— Не будьте идиотом! Как только пойдет ультрафиолетовое излучение, он наденет маску. Включайте, это приказ!

Это были темные эфемерные призраки, не имевшие отчетливой формы. Они подплывали все ближе, со всех сторон устремляясь к людям на краю котлована. Придвинувшись вплотную, они нависли над мужчиной и женщиной; какая-то невидимая сила приковала Бишопа к креслу, Эдит скорчилась на земле. Бишоп начал задыхаться, погружаясь в какую-то густую липкую жижу, которая забивала ноздри и рот. Дрожа от напряжения, он неимоверным усилием медленно поднял руки и сжал кулаки, попытался схватить невидимое существо, навалившееся ему на грудь, но, схватившись, ничего там не обнаружил — ничего вещественного. Тем не менее давление не ослабевало.

На всех улицах, окружающих площадку, военные взяли на изготовку винтовки и автоматы, поняв, что пассивное ожидание кончилось. Полицейские тоже почувствовали себя спокойнее под защитой оружия. Издалека доносились крики и отдельные выстрелы: где-то уже начались беспорядки.

Джессика попыталась прорваться за ограждение к Бишопу и Эдит, но Пек успел схватить ее за руку.

— Не лезьте туда, — грубо сказал он. — Вы им ничем не поможете. Смотрите.

Внезапно над котлованом появилось белое сияние. Включили установки ультрафиолетового излучения, и вверх медленно полился ослепительный свет. Остальные прожекторы начали мерцать, с каждой секундой разгораясь ярче. Послышалось жужжание пропеллеров вертолетов, и небо озарилось белым светом.

— Крис не опустил маску! — крикнула Джессика, снова пытаясь прорваться к нему.

— Опустит, не волнуйтесь. Стойте спокойно, ладно? И смотрите.

Джессика повиновалась, и Пек отпустил ее руку.

— Вот и умница. Только оставайтесь за щитом.

Ярко вспыхнувший свет ослепил Бишопа. Закрыв глаза, он попытался дотянуться до маски, болтавшейся на затылке. Горло забилось липкой слизью, и он хрипло хватал воздух, с трудом каждый раз поднимая тяжелые руки. Внезапно давление исчезло; в руках появилась легкость. Он защелкнул маску и открыл глаза. Хлорид серебра фотохромного стекла маски нейтрализовал ослепительное сияние, дав ему возможность осмотреться. Эдит, хотя ее маска и была опущена, сидела на земле, держась одной рукой за кресло и смотря в котлован, а другой прикрывая от нестерпимого света глаза. Бишопу показалось, будто он видит отступающие тени, которые как бы растворялись в ярком свете.

Интенсивность излучения нарастала; свет превратился в голубоватый, а когда мощность достигла максимума, стальной домик приобрел красноватый оттенок. Скоро вся площадка была залита ослепительным светом, и благодаря заранее просчитанному расположению излучателей тени полностью рассеялись. Наземное сияние соединилось со светом, лившимся сверху, где каждая «газель» удерживала позицию, стараясь не вторгнуться в воздушное пространство других вертолетов.

С площадки, залитой голубовато-фиолетовым светом, исчезли все тени, даже металлические щиты освещались с обратной стороны прожекторами меньшей мощности, чтобы никакая тень не могла притаиться за ними.

Бишоп воспрянул духом, страх пропал.

— Удалось! — крикнул он Эдит. — Она исчезла, ее уничтожили!

Ученые были совершенно правы. Тьма действительно была материальным явлением, физические свойства которого поддавались уничтожению. Бедный Джейкоб представлял ее совершенно неверно; он был слишком увлечен мистикой, чтобы понять, что Тьма — это просто неизвестный науке феномен, а не какая-то потусторонняя сила. Они все придавали этому феномену слишком большое значение, заставляя себя верить собственным фантазиям и видеть то, чего не существует в действительности. Его собственное «видение» объясняется тем, что он воспринимал телепатические сигналы Эдит, которая знала Прижляка, была связана с его последователями и хорошо изучила все их наклонности и пороки. А он проявил восприимчивость к ее сигналам потому, что первым обнаружил изуродованные мертвые тела этих последователей. Все остальное было безумием, навязанным феноменом под названием «Тьма», а также вполне прозаической злонамеренностью людей, которые были единомышленниками Прижляка. Осознав эту непреложную истину, Бишоп возликовал, ибо она не только объясняла все катастрофические события последних недель, но и еще раз подтвердила правильность его давних убеждений.

Пошатываясь, он шагнул к Эдит, чтобы помочь ей встать. И в тот миг, когда Бишоп наклонился над женщиной, на сияющую голубизну ее костюма упала тень, подобная грязному пятну на девственно чистом снегу. Он отшатнулся от медиума, упал на колени и замер; маска скрыла ужас, исказивший его лицо. Следя за ползущей по своему телу тенью, Эдит воздела руки вверх и начала медленно подниматься. Потом запрокинула голову и пронзительно закричала.

Голубовато-фиолетовый свет померк под натиском снова стремительно наступающей тьмы.

Вместе с мраком вернулись призраки, похожие на струйки черного дыма, и закружились над излучателями в котловане, словно издеваясь над их бесполезной мощностью. Было отчетливо видно, как лучи света становятся все короче и отступают к своим источникам, как если бы их отодвигала какая-то невидимая гигантская рука. Генераторы начали завывать, затем утихли и потом снова взвыли. Из них дождем сыпались искры, и техники отскакивали от них подальше. Все источники света — от карманного фонарика до прожектора — потускнели, лампы лопались, стекла разлетались вдребезги. С приборами на пульте управления творилось что-то непонятное: стрелки метались на шкалах, как метрономы, выключатели, точно ими управляли чьи-то невидимые руки, вырубались сами, приемники и передатчики громко гудели. Наконец все огни как по команде погасли, и пункт управления погрузился во тьму.

Один из вертолетов резко снялся с места; его широкий ультрафиолетовый луч потускнел и погас. То же самое произошло с излучателями на остальных вертолетах. Пилот почувствовал, что «газель» падает, и попытался набрать высоту, но мотор бездействовал. Он задел вертолет, поднимавшийся снизу, и невольно пересек траекторию его полета. Взрыв был оглушительным, огромный огненный шар — ослепительным. Оставляя за собой пламенеющий, как хвост кометы, след, столкнувшиеся машины рухнули на землю. Из-за того, что обе «газели» отклонились от площадки, их падение произошло на запруженной войсками улице. Крики солдат потонули в грохоте второго взрыва, возникшего при ударе вертолетов о землю. На людей полетели куски раскаленного металла и потоки воспламенившегося топлива.

Третий пилот оказался более удачлив — ему удалось отвести свою машину в свободное пространство, и, когда мотор заглох, он был двумя улицами дальше. Вертолет упал на землю, но ни пилот, ни его напарник почти не пострадали. Вылезая из разбитой машины, они не заметили людей, которые во мраке приближались к ним.

Бишоп сорвал маску. Теперь площадка освещалась только слабым светом излучателей в котловане и заревом пожара на соседней улице. По его лицу текли слезы от безысходности и вновь охватившего страха. Повсюду начались пожары, вызванные падением горящих обломков при первом столкновении вертолетов; поскольку высота была большая, огненные осадки выпали на обширном пространстве. Силуэту Эдит Метлок темнел на фоне слабого света, который излучал котлован. Она по-прежнему стояла с воздетыми руками и надрывно кричала. Бишоп попытался встать на ноги, но сокрушительное давление снова прижало его к земле. К нему подплывали черные призраки и уплотнялись, оказываясь все ближе. Его что-то ударило, и он упал, но скорее не от боли, а от потрясения. Он приподнялся на локте, но рядом ничего не было. Следующий удар легко скользнул по лбу, но кожу на месте прикосновения обожгло. Тогда наконец он понял, что перед ним Прижляк; Бишоп отчетливо видел его злобное лицо, несмотря на то что оно было абсолютно черным. Голова приблизилась и, обдав зловонным дыханием, обнажила черные зубы в усмешке, заставившей Бишопа закричать и закрыть глаза ладонями. Прижляк был не один, рядом замелькали знакомые лица, изуродованные пороками. Человек, пытавшийся застрелить его из ружья, бородач, знакомый по видению в «Бичвуде», высокая женщина с глазами, излучающими торжествующую ненависть, и ее глумливо хихикающая низкорослая сообщница. Остальных он не узнал. В том числе и ту, которая когда-то была Линн, но неописуемо изменившуюся... Они все приближались, щупали его тело, теребили. Они были прозрачны — он видел сквозь них Эдит, слышал ее крик, по-прежнему различал слабый свет в котловане.

Затем лопнули стекла излучателей, и в воздух взметнулись искры и языки пламени взорвавшихся установок, уничтоженных какой-то неуправляемой, непрерывно нарастающей силой. Огромные куски сверхпрочного стекла, защищавшего хрупкие, но чрезвычайно мощные элементы накаливания, закружились в воздухе, вспыхивая багровыми отсветами отдаленного пожара. Бишоп увидел, как подлетевший огромный, величиной с дверь, осколок рассек тело Эдит поперек, и в ужасе прикрыл глаза, прежде чем ее стоявшие сами по себе ноги медленно начали падать.

Руки, облепившие Бишопа, сомкнулись на его горле, и он видел, что каждый из плавающих перед ним призраков принимал участие в этой хватке. Неразличимая масса лиц, являвшая собой совокупный разум, присосалась к его сознанию, уже не прощупывая и не зондируя, а просто вытягивая то, к чему она вожделела, что было потребно для ее существования и воспроизводства. За секунду до того, как Тьма стала абсолютно непроницаемой, Бишоп увидел прорвавшиеся на площадку новые толпы маньяков, нападавших на каждого, кто был не из их числа. К нему, почувствовал он, бежала Джессика, но ее лицо было почти неразличимо в темноте. Все затянула черная пелена, и Бишопу осталось только окончательно закрыть глаза.

Но он тут же открыл их снова, недоумевая, откуда взялся Свет, заливающий участок, на котором когда-то стоял дом, называвшийся «Бичвудом», — Свет, очищающий живительными лучами каждую ложбинку и отнимающий тень у каждого кирпича и камня. Свет, изгоняющий Тьму.

Свет, насквозь прожигающий глаза, хотя Бишоп опять смежил веки.

Примечания