Сильвестр подумал, что за исключением первых минут встречи Феба вовсе не казалась застенчивой. Он вспомнил слова леди Ингхэм, будто ее внучка отличается от обычных девушек, и вновь спросил себя, не было ли в ней чего-нибудь еще, что осталось для него загадкой? Так как дочь лорда Марлоу не предпринимала никаких попыток вызвать интерес у гостя, Сильвестр пришел к выводу, что она не знает, зачем он приехал в Остерби. Девушка не подозревает, что он приехал посмотреть на нее, и это обстоятельство позволит ему безо всякого риска попытаться вырвать Фебу своими чарами из сетей ее обычной замкнутости. Он ласково улыбнулся девушке и сказал:

– Тогда мне остается только надеяться, что мисс Марлоу не будет столь застенчива и соблаговолит побеседовать со мной после того, как мы познакомимся немного ближе.

Однако, к тому времени, когда герцог Салфорд поднялся из-за стола, всякое желание поближе познакомиться с мисс Марлоу покинуло его. Единственное, чего он хотел в тот момент, так это найти какой-нибудь предлог и уехать из Остерби не позднее завтрашнего утра. За столом во время бесконечного ужина с одной стороны его терзала хозяйка, впавшая в небывалую разговорчивость на такие интересные темы, как отступничество последнего приходского священника, прекрасный характер местного епископа, падение современных нравов, привычки, приобретенные в доме ее любимого отца. С другой стороны сидел лорд Марлоу, и бедному гостю пришлось выслушать целую серию охотничьих воспоминаний. Сходство гостя с сатиром во время ужина стало еще более заметным. Герцог Салфорд впервые встречался с подобным обращением. Когда он принимал приглашения друзей погостить у них, то знал, что окажется на вечеринке вместе с приятными людьми, хорошими его знакомыми, и что получит удовольствие от проведенного вечера. Чаще всего организовывалась охота, а если погода становилась чересчур суровой, гости оставались дома и играли в вист и бильярд, ставили пьесы, танцевали на импровизированных балах и отчаянно флиртовали с самыми хорошенькими женщинами. Такое времяпрепровождение было Сильвестру по душе, так и он сам развлекал собственных гостей. Он забывал о своем титуле и высоком происхождении, и ему никогда даже в голову не приходило, что довольно многие хозяйки, которые приглашали его к себе, прилагали массу усилий, чтобы не разочаровать его светлость герцога Салфорда и обращались с ним, как с особой королевской крови. Сейчас же Сильвестр оказался единственным гостем в Остерби. Лорд Марлоу пообещал ему вечерний вист с двумя никому неизвестными деревенскими джентльменами, а леди Марлоу пообещала устроить приятную встречу с епископом Бата и Уэльса. Узнав о подобных увеселениях, герцог Салфорд подумал, что лорда Марлоу можно с полным основанием обвинить в нарушении правил светских приличий, поскольку он не предпринял никаких усилий, чтобы занять своего гостя.

Хозяйка, леди Марлоу, судя по всему, считала, что развлекает именитого гостя по высшему разряду. Сильвестр с презрением относился к низкопоклонству, терпеть не мог льстецов и подхалимов, хотя непроизвольно ожидал, что к нему будут относиться с большим почтением. Но прием, который был с самого начала пронизан снисхождением, оказался для него внове, и его нервы стали похожи на натянутые струны.

Сильвестр был твердо убежден, что в выделенной ему комнате невозможно спать из-за дыма, который валил из каминной трубы. Вода в медном кувшине была чуть теплой, поэтому его лакею пришлось идти на кухню за горячей. Старшая дочь хозяина за весь ужин вымолвила не больше полудюжины слов, и хотя на столе у лорда Марлоу стояли хорошие вина, ужин, которым его угостили, был самым заурядным и прошел очень скучно.

После ужина лорд Марлоу пообещал гостю несколько робберов пикета и повел к дамам в гостиную. Сильвестр уже смирился с мыслью, что его ждет скучный вечер. Однако войдя в комнату и увидев полукруг стульев около огня, Сильвестр понял, что он сильно недооценил ужасы, которые его ожидали. На стуле, в сторонке от остальных, с абсолютно прямой спиной сидела угрюмая женщина в платье из черного бомбазина. Кроме нее, к компании присоединились две девочки школьного возраста. Старшая была рослой девушкой с ярким румянцем и выпуклыми голубыми глазами лорда Марлоу, младшая – застенчивая девочка с нездоровым цветом лица, которая не могла произнести ни слова даже шепотом и при этом яростно не покраснеть от шеи до корней волос. Леди Марлоу представила знатному гостю обеих девочек, но бестактно позабыла представить угрюмую даму. Сильвестр догадался, что эта женщина, должно быть, гувернантка, и ему немедленно захотелось дать понять хозяйке, какого он мнения о ее невыносимых манерах. Он приветствовал мисс Баттери легким поклоном, подарил ей свою самую очаровательную улыбку и бросил на леди Марлоу красноречивый вопрошающий взгляд, который даже она не была в состоянии игнорировать.

– О!.. А это гувернантка моих дочерей, – кратко объяснила ее светлость. – Я вас умоляю, герцог, подойдите ближе к огню.

Сильвестр однако, предпочел выбрать стул, который стоял гораздо ближе к мисс Баттери, нежели к компании, рассевшейся у огня, и учтиво обратился к гувернантке с каким-то вопросом. Она ответила с достоинством, хотя и угрюмо, и пристально посмотрела на него действующим на нервы взглядом.

Лорд Марлоу, который всегда чувствовал себя легко и непринужденно в компании зависящих от него людей, усилил неудовольствие жены, произнеся:

– Ах, мисс Баттери, я еще не видел вас с тех пор, как вернулся! Как ваши дела? Хотя этот вопрос явно неуместен: у вас всегда все хорошо.

Эти слова дали Сильвестру возможность осведомиться у гувернантки, не родственница ли она семейства Баттери, живущего в Норфолке, на что мисс Баттери ответила:

– Не думаю, сэр. Впервые узнала об их существовании, когда ваша светлость упомянула о них.

Поскольку его светлость, герцог Салфорд, выдумал эту семью секунду назад, не было ничего удивительного в том, что мисс Баттери ничего не знала об их существовании. Однако этот простой вопрос сломал лед отчуждения и угрюмости. Мисс Баттери слегка успокоилась, подобрела и сообщила, что родом она из Хартфордшира.

Констанция Марлоу грубо прервала гувернантку и громко заявила, что не сомневается, будто герцог с удовольствием послушает немного музыки. После этих слов она повелительным взмахом руки направила Фебу к фортепиано.

Феба оказалась весьма посредственной музыкантшей, но так как ни ее отец, ни мачеха не отличались музыкальным слухом, они считали ее игру вполне удовлетворительной, поскольку Феба не спотыкалась и не брала неверные ноты. Сильвестр тоже не мог похвалиться музыкальным слухом, но, привыкнув слушать самых лучших музыкантов, отметил про себя, что еще никогда не слышал, чтобы кто-нибудь играл с меньшим чувством. Ему оставалось только поблагодарить судьбу, что мисс Марлоу не играла на арфе, однако когда в ответ на нежные просьбы отца что-нибудь спеть, Феба исполнила тихим безжизненным голоском старинную балладу, герцог Салфорд подумал, что, пожалуй, предпочел бы ее пению даже ненавистную арфу.

В полдевятого девочки ушли, а еще через полчаса бессвязной беседы в гостиную внесли поднос с чаем. Сильвестр справедливо предположил, что приблизился конец его мучениям. Ровно в половине десятого леди Марлоу сообщила ему, что в Остерби рано ложатся спать, торжественно пожелала гостю доброй ночи и удалилась вместе с Фебой. Поднимаясь по лестнице, ее светлость самодовольно заметила падчерице, что вечер прошел очень хорошо. Еще леди Марлоу добавила, что герцог, хоть и привык к всеобщему поклонению, ей понравился.

– Твой отец считает, что завтра не может быть и речи ни о какой охоте, – заметила она. – Если не будет снегопада, я предложу Салфорду прогуляться с тобой и твоими сестрами. Конечно, вас будет сопровождать мисс Баттери, но я предупрежу ее, чтобы она с девочками немного поотстала. Да, и обязательно нужно велеть ей вести себя поскромнее. Она немало удивила меня своим поведением сегодня вечером.

Программа предстоящих развлечений, которая несколькими часами ранее вызвала бы у Фебы ужас, сейчас была выслушана ею весьма хладнокровно. Это спокойствие было вызвано непоколебимой решимостью покинуть Остерби задолго до начала казни. Расставшись с мачехой наверху, Феба отправилась в свою спальню, прекрасно зная, что и Сьюзан, и мисс Баттери обязательно заглянут к ней, поэтому отправляться в маленькую столовую до того, как она поговорит с ними, очень опасно.

От Сьюзан удалось избавиться довольно быстро, но мисс Баттери, которая пришла чуть позже, оставалась в комнате воспитанницы дольше. Усевшись на край кровати и пряча руки в рукава толстого шерстяного халата, она сообщила Фебе, что, по ее мнению, девушка поступила с Сильвестром не совсем справедливо.

– Сибби, он тебе понравился? – воскликнула Феба.

– Я не знаю герцога Салфорда настолько хорошо, чтобы можно было так утверждать. Но во всяком случае, я не испытываю к нему неприязни. Да и с какой стати он должен мне не нравиться, когда он вел себя со мною так деликатно.

– Да, но только ради того, чтобы позлить маму, – проницательно рассуждала Феба. – Он весь вечер старался испортить ей настроение, в том числе и за столом.

– Ну что ж, – кивнула мисс Баттери, – не могу его за это осуждать. Конечно, не стоило бы мне говорить этого, но от правды никуда не деться! К тому же у него очаровательная улыбка.

– Я этого не заметила.

– Если бы ты ее заметила, то не относилась бы к нему с такой антипатией. Я обратила внимание на твою холодность. Но хочу тебе сказать, – откровенно добавила мисс Баттери, – он очень стойко терпел твое вызывающее поведение. На такое способен только настоящий джентльмен! Не иначе как герцог твердо решил сделать тебе предложение, раз упрашивал еще спеть.

Мисс Баттери посидела несколько минут, но, увидев, что Феба никак не реагирует на ее похвалы в адрес герцога Салфорда, отправилась спать. Выждав в комнате еще какое-то время, в целях безопасности, Феба выскользнула в коридор и направилась в западное крыло дома. Здесь, кроме классной, детских комнат и различных спален, находилась маленькая столовая, убогая комнатушка, которая, несмотря на свое старинное название, сейчас превратилась в самую заурядную швейную комнату. Посреди голого стола стояла тусклая масляная лампа, почти не дающая света.

За столом сидел юный мистер Орде в наглухо застегнутом рединготе и читал «Домашние советы», единственную книгу, которую можно было здесь найти. Скорее всего, чтение доставляло ему удовольствие, поскольку при появлении Фебы он оторвался от своего занятия и заметил с улыбкой:

– Послушай, Феба, это очень любопытная книга! В ней рассказывается, как добраться до Индии и уберечь от порчи рубец, взятый в дорогу. Это именно то, что должен знать каждый. Посмотри, что для этого нужно: «Выберите самую свежую…»

– Уф!.. – перевела дух Феба, плотно затворив за собой дверь. – Какой кошмар! Спрячь книгу!

– Всему свое время! Если тебя не интересует, как сохранить рубец, то перейдем к «Великолепному блюду на шесть-семь персон стоимостью в шесть пенсов». Как раз то, что, по-моему, просто необходимо для герцогских кухонь! Оно делается из телячьих легких, хлеба, жира, овечьих потрохов, которые…

– Как ты можешь нести такую чушь? Перестань читать эту ерунду! – набросилась на него Феба.

– …тщательно очищены, – продолжал Том, никак не реагируя на ее слова. – А если тебе не по душе овечьи потроха, можно взять свиные или…

Но в это мгновение Феба выхватила книгу у него из рук. После недолгой борьбы мистеру Орде пришлось уступить и отказаться от «Домашних советов».

– Ради Бога, не смейся так громко! – взмолилась девушка. – Детская спальня почти напротив этой комнаты. О Том, ты даже представить себе не можешь, какой ужасный вечер мне пришлось провести! Я умоляла папу отправить герцога из Остерби, но он отказался. Поэтому я решила уехать сама.

Тому показалось, что у него внутри все оборвалось. Однако он твердо ответил:

– Я же говорил, что готов на все, лишь бы помочь тебе. Сейчас остается только надеяться, что дороги на севере не занесены снегом. Может, все-таки поедем в Гретну Грин?

– Я ни при каких обстоятельствах туда не поеду! – возмущенно прошептала Феба. – И говори тише, Том. Если Элиза проснется и услышит наш разговор, она обо всем расскажет маме, можешь не сомневаться. А сейчас послушай меня. За ужином я все обдумала. Нужно ехать в Лондон к бабушке. Она мне как-то сказала, что я могу рассчитывать на ее помощь. Я и сейчас думаю… о, я уверена, она меня поддержит, когда обо всем узнает. Единственная загвоздка, Том… Ты же знаешь, что мама покупает мне все платья сама и оставляет совсем мало денег на карманные расходы. Ты не мог бы… одолжить мне денег на билет до Лондона? Думаю, он стоит около пяти шиллингов. Еще будет нужно дать на чай кондуктору и…

– Конечно, я дам тебе столько денег, сколько понадобится! – прервал ее Том. – Но неужели ты хочешь сказать, что собираешься отправиться в Лондон в дорожной карете?

– Да, собираюсь. Не могу же я ехать почтовым дилижансом! Даже если бы у меня были деньги, пришлось бы нанимать фаэтон, а потом все эти перемены лошадей… о нет, об этом не может быть и речи. И не забывай, у меня нет служанки, которая могла бы поехать со мной! В дорожной карете я буду чувствовать себя намного безопаснее. И если мне удастся достать место в одной из быстрых дневных карет…

– Ничего не выйдет! Они всегда заполняются до отказа еще в Бате, и если ты не включена в списки пассажиров… К тому же если снега за Редингом и в самом деле так много, как говорят, дорожная карета не проедет.

– Ничего страшного! Пусть это будет не дорожная карета. Сгодится любой экипаж. Я не сомневаюсь, что мне удастся найти свободное место, ведь немногие согласятся без крайней необходимости путешествовать по такой погоде. Я уже приняла решение и уеду из Остерби рано утром, чтобы мне никто не помешал. Если бы я смогла добраться хотя бы до Дивайза… это ближе, чем Кальн, а многие кареты, которые следуют в Лондон, едут по этой дороге… весь мой багаж будет состоять из одного-единственного чемодана да, может быть, шляпной картонки. Так что… О, Том, как ты думаешь, ты смог бы отвезти меня в Дивайз в своем кабриолете?

– Перестань бушевать и злиться, – строгим голосом произнес Том Орде. – Я отвезу тебя, куда ты скажешь, но твой план… Знаешь, я не хочу каркать, но, боюсь, ничего не получится. И всему виной эта проклятая погода! Хорошенькое будет дело, если мы доберемся только до Рединга! Ведь вполне возможно, что ты там застрянешь.

– Нет, нет, об этом я уже думала. Если карета проедет, то все в порядке, но если снега окажется слишком много, я придумала, что делать. Помнишь Джейн, нашу служанку, которая прислуживала в детской? Она вышла замуж за торговца зерном. Дела у него, по-моему, шли хорошо, и сейчас они живут в Рединге. Так что если я там застряну, то пойду к Джейн и останусь у нее до тех пор, пока снег не растает.

– Оставаться в доме торговца зерном, – недоверчиво повторил юноша.

– О, Господи, а почему бы и нет? Муж Джейн очень приличный человек, а сама Джейн отлично позаботится обо мне, можешь не сомневаться. Тебе, наверно, хочется, чтобы я остановилась в какой-нибудь гостинице?

– Ничего подобного мне не хочется! Но…– Том замолчал, поскольку не смог придумать ничего лучше этого плана, который он не одобрял.

Феба принялась уговаривать его, перечисляя преимущества своего замысла и красочно описывая всю безнадежность своей жизни, если ей придется остаться в Остерби. Убедить Тома оказалось нетрудно, ведь он сам прекрасно понимал, что если Фебе не поможет отец, лорд Марлоу, ее положение действительно безнадежно. Не вызывало сомнений и то, что бабушка Фебы, леди Ингхэм, именно тот человек, который сумеет защитить ее, но Фебе пришлось пустить в ход все свое красноречие, чтобы доказать Тому, что путешествие до Лондона в дорожной карете вполне благопристойно и безопасно. И только когда она решительно заявила молодому человеку, что если он не поможет ей, она отправится в Дивайз пешком одна, он наконец сдался. Теперь оставалось лишь уточнить детали побега, что и было сделано. Том обещал ждать ее в своем кабриолете в укромном месте неподалеку от ворот Остерби в семь часов утра. Девушка торжественно поклялась ему, что не опоздает ни на минуту, и они расстались. Феба Марлоу легла спать, уверенная в успехе предприятия, а Том Орде никак не мог развеять свои сомнения.

Ровно в семь утра Феба в отличие от Тома явилась на место встречи и целых двадцать минут нервно ходила взад-вперед вдоль изгороди. У нее разыгралась фантазия, ей мерещились различные бедствия и несчастные случаи, которые могли с ним приключиться. Самым вероятным было, конечно, то, что Том проспал, и эта мысль только добавляла гнева к ее тревогам. Она оделась еще в темноте и сунула ночную сорочку в туго набитый чемодан. К семи часам начало светать, и Фебу беспокоило, что в любую минуту ее мог увидеть какой-нибудь фермер или служанка из поместья. Утро выдалось пасмурным. Дул северный ветер, гоня по небу зловещие свинцовые тучи. Злость и дурные предчувствия росли с каждой минутой, но все мгновенно улетучилось, когда в переулке появился Том Орде. Юноша приехал не в кабриолете, а в двухколесном парном экипаже отца, запряженном двумя хорошенькими коричневыми коньками, Преданным и Верным.

Том остановился около Фебы и первым делом велел ей подойти поближе к коляске. Девушка так и поступила, забросав юношу вопросами.

– Но Том, как тебе это удалось? Почему ты приехал в двуколке? Мне кажется, ты напрасно взял ее.

Том подхватил чемодан Фебы и быстро привязал ремнями.

– Нет, не напрасно. Ты, наверное, уже начала думать, будто я вообще не приеду? Извини, что так опоздал, но пришлось вернуться. Картонку засунем под сиденье. – С этими словами он спрятал картонку и подошел к ней. – Быстро забирайся наверх и бери вожжи. Только будь поосторожней. После отъезда отца никто еще не ездил на Преданном и Верном, а они очень горячие и норовистые. Там лежит старый отцовский редингот. Надень его и закутайся поплотнее. И не надо спорить! – добавил Том. – У нас совершенно нет времени.

Феба молча забралась на козлы. Но как только Том уселся рядом с ней и забрал вожжи из ее опытных рук, она не выдержала:

– Ты какой-то странный, Том. Что случилось?

– Понимаешь, вчера вечером я вел себя, как круглый дурак. Только полный идиот не мог догадаться, что надо делать. Вчера я так до конца с тобой и не согласился. Всю ночь мне не давала покоя мысль: что предпринять? Все очень просто, но меня осенило только утром, когда я уже собрался ехать. Я тут же вернулся, написал матери записку, приказал Джеку приготовить Преданного и Верного…

– Но зачем? – прервала его Феба.

– Я сам отвезу тебя в Лондон, – кратко объяснил Том Орде. Первым чувством Фебы была благодарность, но через секунду ее начали мучить угрызения совести. Она покачала головой и сказала:

– Нет, нет, ты не должен везти меня в Лондон, Том.

– Ерунда! Что может быть легче? Преданный и Верный выносливые лошадки и запросто пробегут два полных перегона, а может, и больше, если не очень гнать. Потом, конечно, придется поменять их, но если дорога после Рединга не завалена снегом, мы будем в Лондоне уже к вечеру. Если путь закрыт из-за сугробов, я не поеду дальше, а отвезу тебя к торговцу зерном. И сам устроюсь в «Короне». Меня беспокоит только одно: ты можешь здорово замерзнуть.

– Об этом не беспокойся. Но, Том, я и в самом деле думаю, что тебе не стоит везти меня в Лондон! Может быть…

– Меня не интересует, что ты думаешь, – прервал Фебу Том Орде. – Я все равно отвезу тебя в Лондон!

– Но миссис Орде… твой отец…

– Я знаю, что скажет отец: нельзя было отпускать тебя одну. А что касается мамы, то она не станет сердиться, поскольку я оставил ей записку. Можешь не волноваться. Я не написал, куда мы едем. Сообщил только, что должен спасти тебя от этого герцога, и поэтому мне на некоторое время придется уехать из дома. Теперь все в порядке, и никто не знает, куда мы едем.

Однако Феба никак не могла успокоиться, хотя ее и радовало, что отговорить Тома от его затеи невозможно, и ей не придется добираться до Лондона одной.

– Молодчина! – похвалил Фебу Том, правильно истолковав ее молчание. – Господи, вот повеселимся, правда? Если только не застрянем в глубоких снегах… Кстати, должен тебе заметить, что небо мне совсем не нравится.

– Нам бы только добраться до Рединга! Даже если отец с мамой узнают, что я направляюсь в Лондон, вряд ли они станут меня там искать.

– До Рединга мы доберемся, это точно! – весело заверил ее Том.

Феба глубоко вздохнула и тихо произнесла:

– Том, не могу передать, как я тебе благодарна. Если откровенно, мне очень не хотелось ехать одной, но сейчас… сейчас я совершенно спокойна!

В дни, когда не было охоты, завтрак в Остерби накрывался в десять часов, что, по мнению Сильвестра, было, как минимум, на час раньше, чем следовало бы. В сельской местности заведено накрывать завтрак для гостей в одиннадцать или даже в двенадцать часов. Леди Марлоу прекрасно знала это, но заявила, что не одобряет таких поздних завтраков. Герцог Салфорд, который посчитал столь ранний звон колокольчика личным оскорблением, спокойно и молча воспринял это сообщение, вежливо наклонив голову.

Лорд Марлоу первый обратил внимание на отсутствие за столом старшей дочери и осведомился, где она могла бы быть? Ее светлость очень сдержанно ответила, что, наверное, Феба вышла прогуляться.

– Вышла прогуляться! – с улыбкой повторил Марлоу. – Как бы не так! Скорее всего побежала на конюшню. Вам следует знать, Салфорд, что она страстная лошадница. Жаль что вы не видели ее верхом в поле. Безупречная посадка, руки крепко сжимают поводья… Уверен, вам еще не доводилось видеть такой превосходной маленькой наездницы. Феба совершенно ничего не боится! Я видел даже, как однажды она упала в канаву, и хоть бы что!

Не замечая попыток жены перехватить его взгляд, лорд Марлоу, наверное, долго бы рассуждал о ловкости, с какой дочь ездит верхом, если бы его не прервал Фирбанк. Дворецкий вошел в столовую и сообщил, что с его светлостью хочет поговорить миссис Орде.

Сообщение Фирбанка удивило Марлоу. И изумило леди Марлоу. Ее светлости приезд соседки показался невероятным событием, и она произнесла:

– Не сомневаюсь, что на самом деле миссис Орде хочет повидаться со мной, Марлоу. Ума не приложу, почему она решила беспокоить нас в столь ранний час. Отвратительные манеры! Передайте миссис Орде, Фирбанк, что я завтракаю и выйду к ней позже.

Дворецкий вышел из столовой, но почти тут же вновь вернулся со смущенным видом. За ним по пятам следовала полная дама с блестящими глазами.

– Мне жаль, мадам, что я так бесцеремонно вламываюсь к вам, – заявила миссис Орде, сильно волнуясь, – но у меня к вам дело, которое не терпит никаких отлагательств.

– Ничего страшного! Рад приветствовать вас, мадам! – торопливо поздоровался лорд Марлоу. – Всегда к вашим услугам. Вы хотели поговорить со мной, не так ли?

– По делу чрезвычайной важности, – кивнула миссис Орде. – Ваша дочь, сэр, сбежала с моим сыном.

Неудивительно, что после этих слов все сидящие за столом пораженно замолчали. Не дав хозяевам времени прийти в себя, миссис Орде выплеснула на них едва сдерживаемый гнев.

– Никак не пойму, почему у вас на лице такое изумленное выражение! – заявила она, хмуро уставившись на леди Марлоу. – Вы приложили массу усилий, чтобы подтолкнуть их к этому шагу. Я сразу догадалась, чем все закончится, когда мой сын сообщил, как его принимали в этом доме последние дни! Не стану останавливаться на вашем наглом поведении, мадам, но хочу сказать, что мы с отцом Тома меньше всего на свете хотим породниться с вашей семьей! Я очень люблю бедняжку Фебу, но у нас с мистером Орде другие планы относительно нашего мальчика. Можете мне поверить, в них не входит женитьба в девятнадцать лет!

– Ерунда! Такая мысль никогда даже в голову не могла прийти ни Фебе, ни вашему Тому! – воскликнул лорд Марлоу, стараясь остановить этот поток язвительного красноречия.

На это он моментально получил уничижительный ответ.

– Правильно! Они никогда не думали об этом до тех пор, пока ее светлость не постаралась и не надоумила их! – горячо воскликнула миссис Орде. – Если бы у меня их дружба вызывала недобрые предчувствия, я бы ни за что не поступила так, как мадам. Ваша жена вела себя, как последняя дура! И какого результата она добилась, позвольте поинтересоваться? Именно такого, какого следовало ожидать.

– О, Господи! – вмешалась наконец в разговор Констанция Марлоу. – Мне кажется, вы сошли с ума, мадам. Совершенно непонятная вспышка гнева только из-за того, что моя падчерица отправилась покататься с мистером Томасом Орде. В том, что они отправились просто покататься, я абсолютно не сомневаюсь!

– Отправились просто покататься! – презрительно повторила мать Тома. – Феба убежала из вашего дома, и в этом, леди Марлоу, вы можете винить только себя и свое жестокое обращение с бедняжкой! О, у меня не хватает терпения говорить с вами. Я пришла не к вам, а к отцу Фебы. Прочтите эту записку, милорд.

С этими словами она решительно сунула в руку лорда Марлоу лист бумаги. Пока он читал несколько строк, торопливо написанных Томом для того, чтобы развеять тревоги матери, леди Марлоу потребовала немедленно отдать записку ей.

Сильвестр деликатно отошел к окну. Как воспитанный человек, он знал, что сейчас самое время покинуть столовую. Однако герцог вынужден был признать, что ему, пожалуй, не хватает деликатности и воспитанности, поскольку втайне надеялся, а не позволят ли и ему прочитать послание, которое произвело столь сильное впечатление на его хозяев.

«Дорогая мама, – впопыхах нацарапал Том, – я вынужден срочно уехать из дома на несколько дней, но ты не беспокойся. Я взял отцовскую двуколку. Когда вернусь, точно сказать не могу. Дела в Остерби дошли до такой черты, что терпеть дальше нет никакой возможности. Я обязан спасти Фебу. Уверен, что вы с отцом поймете меня и не станете осуждать, когда все узнаете, вы ведь всегда ее любили».

Когда лорд Марлоу прочитал записку, его щеки залил пунцовый румянец. Он не помешал жене вырвать записку у него из рук и пробормотал:

– Но это невозможно! Я не верю этому! К-к-куда они уехали?

– Вот именно: куда? – повторила миссис Орде. – Этот вопрос и привел меня к вам. Если бы мой муж не уехал в Бристоль… Но так всегда бывает! Когда человек очень нужен, его и нет!

– Не знаю, что может означать это послание, – произнесла леди Марлоу. – Не стану вас обманывать и говорить, будто я поняла, о чем идет речь. Хотя у меня сильные подозрения, что мистер Томас Орде был пьян, когда писал это.

– Как вы смеете? – взорвалась миссис Орде. Ее глаза угрожающе засверкали.

– Нет, нет, конечно, Том не был пьян, – торопливо вмешался лорд Марлоу. – Любовь моя, позволь тебя попросить… Все это так внезапно… Я, естественно, вовсе не хочу предположить…

– Ох! – воскликнула миссис Орде, топнув ногой. – Не говорите, как помешанный, всякую ерунду, которая не относится к делу, милорд! Неужели вам безразлично, что ваша дочь убежала из дома? Да вы должны немедленно кинуться вслед за ней! Узнайте, куда собиралась уехать Феба. Не может быть, чтобы Сьюзан ничего не знала. И мисс Баттери должна знать. Феба могла как-то намекнуть… кому-то из них, кто ближе к ней.

Констанция Марлоу собралась было отклонить это предположение, но сам Марлоу, живо вспомнив к этому моменту вчерашний вечерний разговор с дочерью, не на шутку встревожился. Он согласился, что нужно послать за Сьюзан и мисс Баттери, торопливо подошел к двери и крикнул Фирбанку, чтобы тот сходил за ними. Пока дворецкий выполнял приказание, миссис Орде дала выход своим чувствам и сполна отомстила леди Марлоу. Мать Тома давно копила в сердце обиды и сейчас выложила на свет все, что думала о ее манерах, поведении, бесчувственности и глупости. Лорд Марлоу не мог оставаться в стороне, и в пылу ссоры о присутствии Сильвестра позабыли. Герцог Салфорд молча стоял у окна и не привлекал к себе внимания. Момент для того, чтобы напомнить о своем присутствии, еще не настал, хотя у Сильвестра были все основания полагать, что он скоро наступит. А пока он с удовольствием слушал мастерски исполненное обвинение миссис Орде в адрес хозяйки дома, тщательно запоминая каждый пример, который ярко иллюстрировал бессердечие и жестокость леди Марлоу. Чувствовалось, что каждая деталь обвинений миссис Орде, вынашивалась не один год.

Когда в столовую вошла мисс Баттери в сопровождении не только Сьюзан, но и Элизы, миссис Орде наконец замолчала. Ее светлость леди Марлоу хмуро посмотрела на Элизу. Но когда она велела ей выйти, мисс Баттери угрюмо произнесла:

– Я посчитала своим долгом привести Элизу к вашей светлости. Она говорит, будто знает, куда отправилась ее сестра… Хотя лично я в этом сомневаюсь.

– Феба никогда бы не рассказала Элизе о своих планах! – уверенно поддержала гувернантку Сьюзан. – Тем более, если она даже словечком не обмолвилась мне.

– Я знаю, куда она уехала, – стояла на своем Элиза. – И я собиралась рассказать обо всем маме, ведь это мой долг.

– Не надо сейчас об этом! – строго произнес лорд Марлоу. – Если знаешь, где Феба, говори побыстрее.

– Она поехала в Гретну Грин с Томом, папа, – ответила Элиза.

Девочка произнесла эти слова таким самоуверенным и чопорным тоном, что Сьюзан не выдержала и горячо воскликнула:

– Я уверена, что это наглая ложь, отвратительная маленькая интриганка!

– Сьюзан, отправляйся в мою гардеробную и оставайся там, пока я не приду, – велела леди Марлоу.

Но, к удивлению ее светлости, на помощь Сьюзан неожиданно пришел лорд Марлоу.

– Нет, нет, это дело необходимо во что бы то ни стало прояснить. Я считаю, что Саки права.

– Я тоже думаю, что Элиза не может знать, куда поехала Феба, – вставила мисс Баттери.

– Элиза всегда говорит только правду, – безапелляционно заявила Констанция Марлоу.

– Откуда ты знаешь, что они поехали в Гретну Грин? – строго спросила миссис Орде у девочки. – Феба сама тебе сказала?

– О нет, мадам, – ответила Элиза с таким невинным выражением, что у Сьюзан зачесались руки отшлепать сестру. – По-моему, Феба и Том держали это в тайне. Я очень расстроилась, ведь нехорошо иметь тайны от папы и мамы, правда, мама?