Глава 14

Вверх по реке мертвых

В два часа дня паровая баржа высадила меня в Ландро, задержавшись у причала ровно на столько, чтобы я мог перелезть через поручень. Когда она снова отправилась в путь, я помахал капитану, но не получил ответа, что меня вовсе не удивило. За все время нашего путешествия Сильвио так и не заговорил со мной ни разу, а оба палубных матроса держались от меня в стороне. Зачем он шел вверх по реке, меня не касалось, но здесь явно проглядывало что-то незаконное, я в этом не сомневался.

Пара местных жителей сидели у причала, на берегу, они чинили сети около своих каноэ и с любопытством посмотрели на меня, когда я проходил мимо, но потом снова вернулись к своему занятию.

Здесь явно чего-то не хватало — и я никак не мог понять, чего именно, и задержался на берегу. Наконец понял. Причал покинул катер миссии. Так, значит, они все-таки решили уйти? Это удивило меня.

Но еще больший сюрприз ожидал меня, когда я шел через аэродром. "Хейли" стоял на открытом месте, готовый к вылету, что вполне естественно, но когда я вошел в ангар, то, к своему удивлению, увидел, что там стоит "Бристоль". Как же такое может быть?

Вокруг — никого. Даже на военной радиостанции. И повсюду ощущалось какое-то запустение. Я налил себе виски из бутылки, стоявшей на столе, а потом забрался в кабину наблюдателя в "Бристоле" и отыскал ружье 10-го калибра, которое так и хранилось там в специальном отделении. Захватил пару коробок патронов, заряженных стальной дробью.

Идя через аэродром, зарядил ружье. Я испытывал большое напряжение. Но настал решительный час возмездия, и я должен выбить из него правду, и пусть ее узнают все.

Сначала я решил проникнуть в домик, осторожно подкрался к нему с задней стороны и вошел через черный ход. Но все мои меры предосторожности не имели смысла. Дом оказался пуст. Тут обнаружилась еще одна загадка. В моей комнате я не нашел никаких следов пребывания Джоанны Мартин. Судя по тому, что ни одну из кроватей не застилали, и Менни наверняка не возвращался сюда жить.

А в старой комнате Хэннаха творилось нечто невообразимое. Здесь воняло как в сортире, и по всем признакам она именно в этих целях и использовалась. Перевернутая кровать напоминала место жестокой драки, простыни и одеяла валялись по полу, и кого-то стошнило прямо у окна.

Мне стало плохо, я быстренько убрался оттуда и направился в Ландро, держа ружье на сгибе левой руки.

А город жил по-старому. Будто я шел вот так же много раз до этого: те же безнадежные лица на верандах, те же оборванные, вшивые дети, играющие под домами. Время плетется по кругу, нет ни начала, ни конца, и я могу идти так же вечно...

Из этого беспокойного настроения меня вывели звуки бьющегося стекла и женские вопли. Я находился на расстоянии десяти или пятнадцати ярдов от отеля. Потом сквозь окно оттуда вылетел стул.

Тут же распахнулась дверь, и я увидел Менни, который медленно пятился, стараясь выйти наружу. А за ним виднелся Хэннах, который стоял за стойкой бара и сжимал в руке горлышко разбитой бутылки.

Хэннах увидел меня первым, словно привидение предстало перед ним. Он просто остолбенел от удивления, разжал руку, и бутылка упала на пол.

Передо мной стоял уже совсем не тот человек, которого я узнал в тот день, когда потерпел аварию на своей "Веге". Это были просто обломки человека. Налитые кровью глаза, лицо, распухшее от пьянства, неописуемо мятый и залитый какой-то жидкостью костюм.

Менни посмотрел через плечо, и его глаза расширились.

— Боже правый на небесах! Что за видение? Мы думали, что вы уже умерли в болотах на Секо. Нам пришло сообщение из Манауса по радио прошлым вечером. Что случилось?

— Так круто повернулась моя судьба, вот что случилось. — Я поднялся по ступеням и подошел к нему. — Как долго он находится в таком состоянии?

— Пятнадцать или шестнадцать часов. Он просто хотел убить себя, как я полагаю. Сам себя осудил.

— И почему он так поступает?

— Вы и сами знаете так же, как и я, черт бы вас побрал.

— Ну ладно, спасибо вам за то, что хоть поговорили со мной. Вы настоящий друг в беде.

Он тут же ответил:

— Я до прошлой ночи так и не представлял что будет, когда он начнет неистовствовать. Во всяком случае, не знал наверняка. Но если бы и знал, что я мог поделать? Вы просто сошли с ума, что уехали тогда, помните? Могли бы многое изменить.

Хэннах во время нашего разговора стоял в дверях, тупо глядя на меня, будто ничего не понимая. И вдруг у него наступило какое-то просветление.

— Будь я проклят! Этот мальчик снова возник! Ну, и как там на острове Дьявола?

Я придвинулся к нему, подняв дуло ружья. Менни закричал в тревоге, жена Фигуередо, стоявшая рядом с ним за баром, тоже завопила. Хэннах по-дурацки рассмеялся, качнулся вперед, почти теряя равновесие, чуть не свалился на меня и отвел в сторону дуло ружья.

От него воняло, как из раскрытой могилы. Это представляло собой какое-то полное разложение, гораздо более страшное, чем простое физическое загнивание. Я видел перед собой окончательно падшего человека.

Опустив ружье, я тихонько оттолкнул его:

— Почему бы вам не присесть, Сэм?

Он, спотыкаясь, подался назад, широко раскинув руки.

— Нет, вы только послушайте его! Этот мальчик хочет подставить под удар другую щеку! — Он неуверенно двинулся вдоль стойки бара, смахивая с нее на пол стаканы. — А я все-таки разделался с тобой, мой мальчик. Я и на самом деле хорошо разделался с тобой!

Фигуередо, нахмурившись, взглянул на меня.

— Никто не разделывался со мной, Сэм, я просто попался в ловушку, только и всего.

Мое замечание прошло мимо его ушей, и уж во всяком случае, оказалось совершенно бесполезным, потому что он и так разразился проклятиями в свой адрес без всякой помощи с моей стороны.

Он потянулся через стойку и схватил Фигуередо за отвороты пиджака:

— Ну, ты, послушай-ка! Отлично! Этот мальчик хотел удрать от меня, понимаешь? Бросить в беде. И поэтому я с ним как следует разделался. Он-то думал, что делает свой последний почтовый рейс, но я подсунул ему еще кое-что, из-за чего он загремел прямо на Мачадос. Ну не забавно ли, как ты считаешь?

— Очень забавно, сеньор. — Фигуередо осторожно пытался высвободиться от него.

Хэннах скользнул вдоль бара, стаканы опять посыпались на пол, а когда он достиг конца стойки, то просто ткнулся лицом вниз и затих.

Фигуередо обошел стойку и тяжко вздохнул:

— Да, дело дрянь! — Он обернулся и протянул мне руку. — Никто здесь не сожалел о происшедшем так, как я, сеньор Мэллори, но каким-то чудом вы остались живы, и это главное. Само собой, я сделаю подробный отчет в Манаус обо всем, и как можно скорее. Думаю, что власти тоже поторопятся изменить свое решение.

Казалось, что больше ничего уже не случится. Я опустился на колено возле Хэннаха и пощупал его пульс.

— Как он там? — встревоженно спросил Менни.

— Плохо. Он просто отравился алкоголем. Что до меня, так я дал бы ему чего-нибудь рвотного, сунул его в парилку и оставил бы там, пока не протрезвеет.

— Именно это мы и хотели сделать, когда он напал на нас, — объяснил Фигуередо. — Вы пришли в самый подходящий момент, мой друг.

— То есть?

Вместо ответа он зашел за бар, отыскал бутылку лучшего виски, "Белая лошадь", и налил мне.

— На следующий день после вашего несчастного ареста сестра Мария Тереза заявилась ко мне с самым безумным планом, о котором я когда-либо слышал. Кристина, та самая индейская девушка, которую сеньорита Мартин выкупила у Авилы, убедила нашу святую сестру, что если она вернется к своему народу, то раздобудет новости о сестре сеньориты Мартин и ее подруге, а может, сумеет даже способствовать их возвращению.

И на какой-то момент мне показалось, что я снова вижу ту девушку племени хуна, стоявшую на веранде и смотревшую на меня с ничего не выражавшим плоским лицом и черными глазами, во взгляде которых нельзя было ничего прочитать.

— О Боже правый, вы, надеюсь, не позволили ей втянуть их в эту авантюру?

— А что я мог сделать, сеньор? — И он беспомощно развел руками. — Я пытался остановить ее, но у меня нет прав не пустить ее, а она еще убедила Авилу с четырьмя его людьми пойти с нею. И он пошел, естественно, не только из уважения.

— И вы считаете, что они и в самом деле отправились в миссию Санта-Елена? — с удивлением спросил я.

— Да, на катере миссии.

Я повернулся к Менни:

— И Джоанна?

Он кивнул:

— У них с Сэмом в тот день разразился скандал. Не знаю, по какому поводу, но догадываюсь. Она сказала ему, что идет с сестрой Марией Терезой. И что не хочет больше никогда его видеть.

Бедный Сэм! В самом конце потерять все, что обрел.

— А с ними есть связь? — спросил я. — У них хоть радио есть?

— О да, я настоял, чтобы они взяли одну из раций, тех, что военные оставили на мою ответственность. Кажется, индейская девушка ушла в джунгли в тот же день, когда они туда прибыли, и до сих пор не вернулась.

— Что меня совершенно не удивляет.

— Вы считаете что все похоже на ловушку? Их просто заманили туда? — Менни смотрел на меня встревоженно.

— Вполне возможно. По ее разумению, такой поступок позволит ей вернуться навсегда к своему племени. Они эту идею быстро схватят. — Я обратился к Фигуередо: — А что сейчас происходит?

— Индейцы вот уже два дня крутятся возле миссии. Некоторые из людей Авилы запаниковали и настаивали на возвращении. Но похоже, что сама сестра Мария Тереза твердо стоит на своем.

— Так они удрали оттуда?

— Совершенно точно. Авила связывался по радио перед полуднем. Его почти не было слышно, вскоре и совсем пропал, но он все-таки успел сказать, что трое его людей ушли на заре на катере миссии, оставив остальных в весьма затруднительном положении.

— Что еще?

— Он сказал, что начали бить барабаны.

— И именно поэтому вы попытались отрезвить нашего друга? — Я потрогал Хэннаха носком ноги. — А у вас есть связь с Альберто?

— Он в отпуске, но я час назад говорил с молодым лейтенантом в Форте-Франко, он запрашивал инструкции в своем главном штабе. Но что вообще они могут сделать? Надо предпринимать что-то сейчас или вообще ничего не делать. Завтра будет уже слишком поздно.

— Отлично, — решил я. — Немедленно вылетаю на "Хейли". Он готов к вылету, Менни?

— Конечно. Немного барахлило магнето, но я все наладил.

— А как здесь оказался "Бристоль"?

— Сэм спустился вниз по реке на лодке и вернулся на нем. Рассчитывал летать на "Бристоле", пока я приведу в порядок "Хейли". У него оставалось две недели, чтобы найти второго пилота и избежать штрафа. Он надеялся на то, что все изменится к лучшему, по крайней мере я так думал.

Он поспешно вышел, а Фигуередо заметил:

— Чтобы привезти всех четверых, вам надо лететь одному, что очень опасно. А пулемет потребуется?

— Вот самая разумная мысль из тех, что я слышал сегодня.

Он поманил меня за собой, я обошел стойку бара и прошел за ним сквозь занавес из бусинок в заднюю комнату. Кряхтя, он нагнулся и открыл нижнее отделение шкафа ключом, который снял с часовой цепочки. Там оказалась дюжина винтовок, пара автоматов "томпсон", коробка гранат Миллса и много боеприпасов.

— И где же вы раздобыли все это? — спросил я.

— Полковник Альберто. На случай, если нападут здесь. Берите, что хотите.

Я повесил на плечо один из автоматов "томпсон", сунул в парусиновый рюкзак армейского образца полдюжины магазинов на пятьдесят патронов каждый и пару гранат Миллса.

— Вот этого, думаю, вполне хватит.

Вернувшись в бар, я задержался возле Хэннаха. Он слегка застонал и пошевелился. Я повернулся к Фигуередо, который шел вслед за мной:

— Сделайте, как я сказал. Заприте его в парилке и не выпускайте, пока не протрезвеет.

— Не беспокойтесь о нем, друг мой. Идите с Богом.

Я похлопал по прикладу "томпсона":

— Предпочитаю то, на что можно положиться. Все будет хорошо. Я вернусь. Попробуйте связаться с Авилой. Скажите ему, что я уже в пути.

Храбро улыбаясь, я спустился по лестнице на улицу, но на самом деле чувствовал себя не столь уж бодро.

"Хейли" быстро взмыл в воздух. В прошлый раз я летел до миссии Санта-Елена сорок минут. Сейчас, при попутном ветре, имел шанс попасть туда за полчаса.

Через десять минут после вылета стал пытаться вызвать осажденных по радио, но у меня так ничего и не получилось, хотя я продолжал беспрестанно подавать сигналы. Когда до миссии Санта-Елена осталось три мили, я увидел катер, тут же сбросил скорость, спустился и заложил вираж, чтобы все хорошо рассмотреть.

Катер выскочил на грязевую отмель и стоял, сильно накренившись. Корпус и рубка ощетинились стрелами, а у человека, который перевесился через поручни на корме, стрелы торчали из спины. Никаких признаков присутствия двух других я не обнаружил. Надеюсь, что хуна не захватили их живыми.

Кое-что прояснилось. На небольшой скорости я пролетел вверх по реке и прошел над миссией на малой высоте. Никаких признаков жизни! Я снова попытался вызвать их по радио. И тут же в моих ушах совершенно отчетливо сквозь помехи прозвучал голос Авилы, хотя очень тихо:

— Сеньор Хэннах, слава Богу, что вы прилетели.

— Я Мэллори, — ответил я. — Что там у вас происходит?

— Сеньорита Мартин, сестра-монашенка и я, мы в церкви, сеньор. Остались только мы втроем. — И, несмотря на помехи и искажения, в его голосе слышалось явное удивление. — Откуда вы здесь взялись, сеньор?

— Теперь это не имеет значения. Я обнаружил катер вниз по течению. Они недалеко ушли, ваши друзья. Я собираюсь садиться. Приготовьтесь переправить женщин на другой берег.

— Невозможно, сеньор. Нет лодки.

Приказав ему оставаться на приеме, я пролетел над причалом. Он оказался прав, лодка исчезла. Тогда я перелетел через реку на ту сторону, где располагалась взлетная полоса. Здесь тоже не было признаков жизни, зато у маленького деревянного причала стояло каноэ.

Я снова облетел миссию и вызвал Авилу:

— Там, на причале, около взлетной полосы каноэ. Будьте с женщинами наготове, я переплыву к вам. Иду на посадку.

Круто развернувшись, я резко пошел вниз, пролетев над самыми верхушками деревьев. В последний раз дал газ, чтобы выровнять машину, и сел. Потом вырулил на дальний конец лужайки, повернул "Хейли" на ветер, чтобы быть готовым к быстрому взлету, и заглушил мотор. Пару минут просидел в машине, выжидая, не случится ли чего. Ничего не случилось, я взял две гранаты Миллса, вставил магазин в автомат "томпсон", взвалил рюкзак на спину, вышел из самолета и направился к реке.

Если не считать дорожки, где постоянно садились и взлетали самолеты, то на всей остальной лужайке росла трава высотой в три или четыре фута. И вдруг где-то справа от меня в тревоге поднялись в воздух птицы. Затем все произошло как в калейдоскопе.

Вокруг раздались высокие пронзительные крики. К ним примешивался какой-то странный треск. Я обернулся и увидел, что со стороны джунглей на лужайке горела, словно старая бумага, длинная сухая трава. За дымом метались яркие головные уборы из перьев, но стрелы в мою сторону не летели. Может быть, они думали, что я, как мотылек, сгорю в их пламени?

Но "Хейли" явно пришел конец, потому что, когда я побежал, пламя уже лизало землю под ним. Я находился на полпути к реке, когда взорвались его топливные баки. Над самолетом взметнулось пламя в виде гриба. Это решило дело, и несколько мгновений спустя вся лужайка превратилась в море огня.

Но по крайней мере между мной и хуна образовался непреодолимый барьер. Что представляло собой явное упущение в их плане. Я залез в каноэ, которое стояло у причала, оттолкнулся и тут увидел набитые индейцами полдюжины каноэ, которые шли вниз по реке, чтобы перехватить меня.

Даже для "томпсона" их оказалось слишком много, да я и не мог одновременно стрелять и грести. Оставалось только одно: изо всех сил грести на тот берег, что я и сделал. В этой части река изобилует многочисленными мелями и песчаными отмелями, я решил ими воспользоваться. Когда добрался до дальнего конца довольно большой отмели, ибисы тут же поднялись в небо красной тучей, образовав между мной и индейцами что-то вроде барьера.

Они оказались не очень-то изобретательны. Два каноэ просто ткнулись в песчаную отмель, сидевшие в них индейцы выскочили и побежали ко мне по щиколотку в воде, а остальные лодки повернули и начали выгребать вниз по течению, чтобы отрезать меня.

Люди на песчаной отмели были уж чересчур близко, поэтому я на момент бросил весло на дно каноэ, вытащил чеку из гранаты Миллса и бросил ее в них. Она упала недалеко, но, как и в том случае, я получил эффект, на который рассчитывал. Они остановились как вкопанные, громко крича. Тогда я бросил вторую гранату, которая заставила их повернуться и побежать назад.

Даже на этой стадии игры мне не хотелось убивать никого из них. Когда я снова взял весло в руки, то увидел, что другая лодка огибает конец отмели в ста ярдах к северу от меня, перекрывая протоку. Мне оставался только путь налево, в джунгли, и я стал продвигаться туда так быстро, как только мог.

Кусты и спутанные ветки деревьев образовывали навес над берегом. Под ним царила полутьма, и я оказался скрытым от взглядов тех, кто плыл по реке. Я немного продвинулся вверх по течению, отыскивая удобное место для высадки, и наконец нашел песчаную отмель в месте впадения ручья в реку.

Обеспокоенный тем, что голоса индейцев хуна все приближались, я повернул каноэ в ручей. И в тот же момент увидел еще одно каноэ, лежавшее на грязевой отмели, будто занесенное туда высокой водой. Оно немного наклонилось, и я понял, что там кто-то есть.

Прошлепав туда через воду, я опустился на колени, ощупывая руками кости и то, что раньше было монашеским платьем. Они обе лежали здесь, но я нашел только один личный знак — медальон в виде диска на цепочке. "Сестра Анна Жозефа, L.S.O.P.". Итак, все, одну тайну наконец удалось раскрыть. Я опустил диск с цепочкой в карман и начал подниматься вверх по ручью, потому что каноэ позади меня все приближались.

Три сотни ярдов до миссии мне предстояло пройти максимально быстро. И я побежал, готовый пустить в ход "томпсон", если потребуется. Держался как можно ближе к берегу, не слишком густая здесь растительность позволяла видеть, куда иду.

Высокие пронзительные голоса индейцев доносились с реки, а позади меня кто-то с треском продирался сквозь кусты. Обернувшись, я дал очередь, сбивая листья, чтобы показать им свои серьезные намерения, а потом через пару минут выбежал из леса на чистое место.