К концу 1988 года, когда Березовский только решал переквалифицироваться из завлабов в бизнесмены, большинство других будущих олигархов уже делали первые, пусть и неуверенные шаги на не паханой ниве коммерции.
      Бывший театральный режиссер Владимир Гусинский два года как руководил уже кооперативом «Металл», лудящим широкий ассортимент металлических изделий: от ручных браслетов до гаражей.
      Инженер-конструктор Михаил Фридман учредил кооператив «Курьер», специализировавшийся на мытье окон. Ранее судимый за хищения социалистической собственности товаровед Александр Смоленский успел создать кооператив «Москва-3». И даже недоучившийся студент Роман Абрамович напропалую спекулировал уже зубной пастой и конфетами, которые в изобилии привозил из столицы в родную Ухту.
      Надо было торопиться, пока самые вкусные куски не расхватали другие; спешите дел ить добро, примерно так учил блаженной памяти доктор Гааз…
      Не в пример своим будущим коллегам, Березовский вовсе не собирался учреждать кооперативы, лудить замки и драить до блеска московские окна. Его доктрина бизнеса коренным образом отличалась от прочих. Зачем нужно что-то создавать, выстраивать, если можно забрать то, что уже существует. (Позднее он сформулирует эту мысль еще более четко; именно Березовскому приписывается фраза: «Надо приватизировать не завод, а его директора».)
      В этом смысле что-то более подходящее, нежели совместный бизнес с «АвтоВАЗом», трудно было себе вообразить.
      К концу 1980-х «ВАЗ» – бывшая ударная комсомольская стройка – по праву считался крупнейшим предприятием отечественного автопрома. В год завод выпускал свыше 700 тысяч машин под марками «Лада» и «Жигули». При этом вся продукция его – от хрестоматийной «копейки» до новомодной «девятки» – становилась дефицитом еще до того, как машины сходили с главного конвейера; среднестатистический советский человек должен был простоять в очереди пяток лет, дабы заполучить заветный клочок бумаги – открытку – позволяющий пересечь порог автомагазина. По счастливой случайности, аккурат в начале 1988 года – в ключевой для Березовского момент – его старый знакомец Александр Зибарев получает повышение по службе: из начальников заводского управления обеспечения и распределения запчастей он пересаживается в кресло зам. директора «АвтоВАЗа», отвечающего за самый лакомый участок – техобслуживание.
      Эта кадровая рокировка имела судьбоносное значение. Именно Зибарев и стал для Березовского той золотой рыбкой, волшебным образом переменившей всю его жизнь.
      В немногочисленных публикациях и исследованиях, посвященных дореформеннойжизни Бориса Абрамовича, фигуре Зибарева неизменно уделяется повышенное внимание. Самая распространенная версия: предприимчивый Березовский написал тщеславному автозаводцу диссертацию, и за это был обласкан без меры, получив доступ к благословленному дефициту. (Нечто подобное, кстати, мне доводилось слышать от многих. Ветеран «АвтоВАЗа» Александр Долганов, к примеру, утверждает: «Березовский чуть ли не с порога пообещал сделать Зибареву кандидатскую диссертацию. И сделал: не лично, конечно; за него тоже писали другие – в обмен опять-таки на запчасти». Да и сам Березовский в беседе с шефом московского бюро «Вашингтон Пост» Дэвидом Хоффманом прямо заявлял, что принимал «самое активное участие в работе над этой диссертацией».)
      За все годы Александр Зибарев ни словом, ни полусловом не попытался опровергнуть это зацементировавшееся уже убеждение; по природной своей осторожности он упорно избегает контактов с журналистами. Однако для автора этих строк было сделано завидное исключение…
      С «крестным отцом» Березовского мы встретились в бывшей его вотчине: в «вазовской» гостинице «Юбилейная», где я остановился, приехав по депутатским делам в Тольятти.
      Разумеется, многого он не договаривает, стараясь выставить себя в выгодном свете; не очень мне, например, верится в зибаревские заверения, будто от Березовского не перепало ему ни копейки. («После „ЛогоВАЗа“ я облевался весь, дал себе слово никогда больше не заниматься бизнесом; живу теперь на „вазовскую“ стипендию».) И все же ценность этих свидетельств – трудно недооценить.
      Слово Александру Зибареву:
      «С Борисом мы познакомились в 1986 году; действительно, на почве моей диссертации – она была посвящена автоматизированным системам управления и базировалась на работе „ВАЗа“. Я собирался защищаться в МАДИ, но мой помощник Александр Клевлин сказал, что у него есть знакомые ребята, которые работают как раз в профильном институте по „вазовской“ тематике. Так в моей жизни появился Березовский. Я попросил его быть оппонентом при защите – диссертация была уже готова – он согласился, но потом, в самый ответственный момент, уехал.
      Борис был тогда нищим. Ездил на ржавой битой „шестерке“ красного цвета, имел (по его же признанию) 20 тысяч рублей долга. (Потом, уже в „ЛогоВАЗе“, я помог ему купить рыжую „девятку“.) Больше всего в жизни он хотел разбогатеть; позже, сойдясь поближе, каждый день я слышал, что его мечта – заработать сто миллионов долларов. Но при этом – большая умница, светлая голова. Решения принимал мгновенно, и сразу – в десятку. Поэтому, когда он предложил мне сделать совместное предприятие, я, помыслив недолго, согласился.
      Поначалу ни о каком дилерстве не шло и речи. СП это должно было стать центром технологических и инвестиционных инициатив: разрабатывать для завода концепции и идеи, основанные на материалах Академии наук. Идея – исключительно благородная. Другое дело, что закончилась она ничем…»
      У американцев есть такая поговорка: хвост виляет собакой. В русском варианте звучит она несколько иначе: с ног – на голову.
      Благовидный предлог, придуманный Березовским под создание «ЛогоВАЗа», это как раз тот самый случай виляния собакой посредством хвоста; телега оказалась впереди лошади.
      Через несколько лет подобные фокусы станут в России явлением типичным и даже обыденным.
      Национальный фонд спорта (разговор о нем нам еще предстоит) создавался, например, исключительно для развития и поддержки физической культуры; ради этой святой цели Ельцин разрешил НФС ввозить в страну сигареты и алкоголь без уплаты таможенных пошлин. Заработанные деньги должны были поступать на нужды спорта, но в итоге – спортсмены продолжали нищенствовать, а фонд превратился в могущественную бизнес-империю, владеющую банками, лотереями, гостиницами, рынками, страховыми компаниями и даже фабриками по огранке алмазов. 95 % всей выпитой в России импортной водки и выкуренных импортных сигарет были завезены через НФС; чистая прибыль составила около 2 миллиардов долларов. Но ради чего создавался он, забылось мгновенно: спорт получал только крохи с барского стола.
      То же самое происходило и с бесчисленными обществами слепых, глухих, увечных, с союзами ветеранов Афганистана: облагодетельствованные налоговыми льготами, эти богоугодные организации ворочали миллионами, которые до самих инвалидов и фронтовиков попросту не доходили.
      Не могу утверждать, понимали ли изначально руководители «АвтоВАЗа» истинные цели Березовского; сами они, естественно, отрицают это наотрез.
      Владимир Каданников, только-только в духе перестроечных веяний избранный тогда трудовым коллективом на пост гендиректора «АвтоВАЗа», вспоминал позднее:
      «Зибарев привел ко мне Бориса, с которым был давно знаком. Час они мне говорили какую-то ерунду о создании какого-то совместного предприятия. Сначала я просто не понимал, о чем идет речь, потом спросил, сколько им надо денег. В качестве уставного капитала они назвали 50 тысяч рублей. Что ж, говорю, вы мне час голову морочили, сказали бы сразу, сколько надо, и шли бы».
      (Сам Зибарев этот разговор описывает еще более смачно. Дескать, когда он заявился к генеральному, тот, поразмыслив, бросил в сердцах: «Да отдай ты ему эти пятьдесят тысяч, и пошел он на хер».)
      И все равно некоторое время Каданников еще продолжал сопротивляться, не понимая собственного счастья. Окончательно он сломался, лишь когда ему принесли письмо академика Шаталина на бланке члена Президентского совета: это академическое ходатайство по каким-то своим каналам (скорее всего, через Петра Авена, который до сих пор называет академика главным своим учителем) пробивал Березовский.
      Предложение, сделанное Березовским «вазовской» верхушке, подкупало своей циничной простотой.
      Заводская система сбыта разваливалась на глазах. Кроме того, «ВАЗ» не мог продавать собственную продукцию по коммерческим ценам: только по утвержденному государством прейскуранту. Березовский же брался наладить альтернативную дилерскую сеть, лишенную всяческих советских предрассудков. То есть завод должен был отдавать ему машины по госрасценкам, а он уже реализовывал бы их на свободном рынке.
      При этом подавалось все исключительно в розовом свете: прибыль, мол, пойдет на разработку «технологических и инвестиционных инициатив»; и чем больше заработаем – тем удачнее выйдут «инициативы».
      «Вначале мы, действительно, надеялись сделать что-то новое, – свидетельствует один из отцов-основателей „ЛогоВАЗа“ Михаил Денисов. – Все хотели зарабатывать честно, своими мозгами, потому что ничего другого и представить себе не могли. Никто и подумать не смел, что деньги так легко можно будет уводить у государства».
      Новая компания была учреждена в апреле 1989-го; она получила название «ЛогоВАЗ» и стала 69-м по счету совместным предприятием «АвтоВАЗа».
      Ее костяк составили поначалу три человека: Березовский, упоминавшиеся уже друг его юности физик Михаил Денисов, а также денисовский сосед и приятель Самат Жабоев (между прочим, секретарь парткома ГИТИСа).
      Пятьдесят процентов акций, по предложению Каданникова и Зибарева, было отдано итальянской фирме «Лого систем», испокон века занимавшейся автоматизацией «ВАЗа» (отсюда, кстати, пошло и название новой компании). Сорока пятью процентами СП владел завод в разных своих проявлениях (собственно, сам «АвтоВАЗ», его структура «АвтоВАЗ-техобслуживание» и два региональных филиала: Днепропетров– ский и Грузинский). Оставшиеся пять процентов отошли Институту проблем управления, под маркой которого выступал Борис Абрамович. (Он даже сумел затащить на учредительное собрание престарелого директора ИПУ, академика Трапезникова, хотя тот еле уже ходил: светиле минуло к тому времени 84 года.)
      Председателем совета директоров «ЛогоВАЗа» был избран все тот же Александр Зибарев; одной из ключевых фигур СП стала дочка зам. директора «АвтоВАЗа» по экономике Петра Кацуры. (Это к вопросу о том, что никому… ничего… ни копейки.)
      Сам Березовский удовлетворился для начала постом гендиректора, хотя планы уже тогда были у него наполеоновские.
      «Как-то у нас возник разговор, – свидетельствует Петр Авен, непосредственно наблюдавший процесс возникновения „ЛогоВАЗа“, – кто и сколько планирует заработать. И Борис на полном серьезе мне заявил: „Пока я не получу миллиард долларов, я не успокоюсь“. Это звучало как абсолютная фантастика. Миллиард! А на дворе еще – махровая советская власть, хождение валюты запрещено, бизнес только-только начинает выходить из подполья».
      И все же Александр Зибарев сегодня продолжает настаивать, что в первую очередь создавался «ЛогоВАЗ» как научно-технический центр для нужд автозавода; торговля машинами была исключительно способом его финансирования. Даже называлась структура поначалу соответствующе: Центр технологических и организационных инициатив.
      Звучит это довольно странно, ибо, как сам он признает, ни единой научно-практической идеи Березовский и его партнеры так и не выдвинули.
      «Он постоянно обещал: подождите, дайте только встать на ноги, но закончилось все пшиком. Из Академии наук прислали даже письмо, что никаких материалов предоставить они нам не могут: не исключаю, что это было делом рук самого Бориса. В итоге, так и не став научно-техническим центром, „ЛогоВАЗ“ превратился в обычную посредническую структуру».
      («Ни одной идеи „АвтоВАЗу“ мы не предложили», – подтверждает Михаил Денисов, работавший тогда первым заместителем гендиректора «ЛогоВАЗа».)
      В принципе, ничего нового Березовский не изобрел. Чем-то похожим он промышлял, работая еще в институте: по знакомству скупал из-под прилавка дефицитный товар, а потом перепродавал втридорога. Какая, в сущности, разница, чем спекулировать: постельным бельем или автомашинами; разве только в масштабах.
      Когда-то, правда, за подобные махинации Березовского чуть не отправили под суд. Но десяти суток, проведенных в камере КПЗ, вполне хватило ему, чтобы никогда больше не повторять прежних ошибок.
      Если раньше все его связи ограничивались уровнем товароведов и продавцов, а дружба с зав. секцией являлась и вовсе пределом мечтаний, то отныне Борис Абрамович выходит на недостижимую прежде, головокружительную высоту. Его партнерами становятся первые лица флагмана автопрома.
      Честно говоря, мне тяжело поверить, что люди эти – и Каданников, и Зибарев – не видели, что происходит у них под носом. В конце концов, в любой момент они могли разорвать с «ЛогоВАЗом» все отношения, остановив ему отгрузку машин. Этого, однако, не делалось. (Почему – Зибарев растолковать мне так и не сумел, сославшись на всеобщий аврал и хаос.) Единственно здравым объяснением такой алогичности может быть лишь одно: заводская верхушка самым пошлым образом была взята в долю.
      Итак, вот она – модель Березовского воочию. Деньги, продукция, связи – все чужое, «вазовское». (Даже разместился «ЛогоВАЗ» в здании московского представительства автозавода, в бывшем особняке поэта и гусара Дениса Давыдова в Сеченовском переулке на Пречистенке.) Он лишь перекладывает товар из одного кармана в другой, не забывая отщипывать себе куски пожирнее.
      Впоследствии Борис Абрамович на полном серьезе примется утверждать, будто «ЛогоВАЗ» сформировал «огромную часть российской экономики» и «сделал так, чтобы граждане России покупали автомобили, а не получали их по распределению от власти».
      А вот еще один образчик его заклинаний:
      «Вопреки глубоко распространенному мнению, что Березовский первые деньги заработал торговлей подержанными автомобилями, поясняю, что первые миллионы рублей я заработал на торговле программным обеспечением, которое разработал сам со своими коллегами».
      И не то чтобы он врал, вовсе нет. Скорее Борис Абрамович, по обыкновению, кое-что просто не договаривает, опуская скользкие и невыгодные для себя моменты.
      Первые серьезные деньги «ЛогоВАЗ» действительно заработал вовсе не путем автомобильных спекуляций. Но отнюдь и не на «торговле программным обеспечением»: поначалу продавал Борис Абрамович исключительно воздух, облапошивая доверчивых красных директоров.
      После создания «ЛогоВАЗ» остро нуждался в деньгах; несмотря на все посулы гендиректора Каданникова, обещанных 50 тысяч рублей СП так и не увидело. Гениальное начинание загибалось на корню; без оборотных средств рассчитывать на какую-то перспективу было совершенным безумием.
      Положение становилось критическим; время работало против Березовского; слишком много охочих до дефицита конкурентов кружило стервятниками окрест Тольятти.
      Спасение пришло в виде старого знакомого Березовского по Академии наук Виктора Гафта.
      Еще раньше, трудясь в каком-то НИИ, Гафт написал объемную разработку: «Оценка технического уровня промышленной продукции». Суть ее заключалась в введении неких параметров, по которым можно было оценивать любую промышленную продукцию.
      «Само по себе это было чистой профанацией, – констатирует Самат Жабоев, – заводам предписывалось жить уже по-капиталистически, но оценивать их работу предлагалось по-социалистически. Никому это на хрен не было нужно».
      Тем не менее предприимчивому Березовскому удалось невозможное: через своего покровителя, директора ИПУ академика Трапезникова, он пробил постановление Госкомитета по науке и техники СССР о массовом внедрении разработки Гафта в советскую промышленность (Трапезников одновременно занимал должность зампреда ГКНТ). А поскольку никто, кроме Гафта, не знал, с чем эти параметры, собственно, едят, все внедрение единолично замкнул на себя «ЛогоВАЗ».
      Свидетельствует Самат Жабоев:
      «Мы разослали договора на обучение специалистов примерно по 15 тысячам предприятий. Трое суток безвылазно сидели в офисе, подписывая и проштамповывая каждый договор; рук уже не чувствовали. Особых иллюзий мы, правда, не питали; Союз уже разваливался, и этот чисто социалистический бред даром никому не требовался. Но, к всеобщему удивлению, примерно треть предприятий клюнули на нашу удочку и договора оплатили: магическая аббревиатура ГКНТ СССР по инерции еще работала. В подвале „ЛогоВАЗа“ была оборудована специальная комната для занятий, где Гафт с указкой в руках обучал командируемых в Москву специалистов, как им надо жить: чертил какие-то схемы на доске, показывал диаграммы. Так в один миг мы разбогатели: за каждого специалиста нам платили то ли по 6, то ли по 10 тысяч рублей – деньги в то время огромные».
      Случись эта авантюра годом-другим раньше, вряд ли Березовскому удалось бы так легко остаться в стороне; одураченные директора, получившие за казенный счет совершенно бесполезные инструкции и циркуляры, глядишь, и до ЦК сумели б дойти, призвать аферистов к ответу. Но времена стояли уже не те, страна рушилась, никому ни до чего ровным счетом не было дела.
      (Этот успешный опыт по продаже воздуха Борис Абрамович с блеском повторит через несколько лет, когда придумает аферу с народным автомобилем «АВВА» и примется собирать средства под строительство будущего завода; правда, не в пример красным директорам незадачливые акционеры «АВВА» так легко с потерей денег не смирятся и долго будут еще слать возмущенные письма во все инстанции, требуя расправы над создателем «народной» пирамиды…)
      Успех с гафтовскими параметрамиокрылил Березовского, а самое главное – вселил в него уверенность в абсолютной своей безнаказанности. Оказалось, что зарабатывание денег – занятие совсем не столь сложное, как казалось ему когда-то, и тем более – совсем не опасное; не так страшен черт, как его малюют.
      Следующую свою серьезную сделку «ЛогоВАЗ» провернул в том же 1989 году. И вновь, вопреки посулам Березовского, связана она была вовсе не с «Жигулями», и уж тем более не с наукой, а как раз наоборот – с иномарками.
      В те благословенные времена, если кто запамятовал, ввозить в Союз иномарки на продажу было строжайше запрещено. Даже внешнеторговые организации, сиречь те, что имели право расплачиваться валютой, не могли торговать заграничными машинами внутри СССР.
      Но зато они имели право закупать иномарки для собственных нужд. Этим-то юридическим пробелом и воспользовался предприимчивый Березовский.
      При посредстве итальянской фирмы «Лого систем» – той самой, что на 50 % владела «ЛогоВАЗом» – Березовский купил в Италии крупную партию «Фиатов-Типо». Кредит под эту операцию – 8,5 миллиона долларов – ему дала одна из «вазовских» структур: «Интер-Волга». (Кстати, в разных интервью, с присущим ему гигантизмом, Борис Абрамович называет отличные друг от друга размеры этого кредита: вплоть до 20 миллионов.)
      Сделка была оформлена на внешнеторговое объединение «Агропромсервис»: якобы оно приобретало «Фиаты» для своих целей. Но накануне «ЛогоВАЗ» стал ассоциированным членом этого самого «Агропромсервиса».
      Перепродавать машины на сторону «Агропромсервису» не позволял закон. Однако ничто не запрещало ему переуступить их как бы своей структуре, внутри себя самого – «ЛогоВАЗу». А поскольку передача «Фиатов» происходила уже на советской территории, «ЛогоВАЗ» был волен дальше поступать с ними как заблагорассудится.
      Удивительное единение двух структур объяснялось просто: в автобиографическом романе Юлия Дубова «Большая пайка» доходчиво рассказывается, как Березовский сотоварищи попросту подкупили руководство «Агропромсервиса».
      Цитирую дословно: «Два дня и две ночи они директора этого и двух его замов поили-кормили, девок им откуда-то из „Метрополя“ возили, подарки дарили, а к вечеру в воскресенье те подписали документы».
      И по сей день Березовский не без гордости вспоминает ту свою первую комбинацию:
      «Никто никогда не продавал в России иномарки. Мы привезли первую партию – 886 „Фиатов“. Взяли кредит, выложились до копейки. Мне говорили: ты сумасшедший. Их никто не купит. Их по дороге растерзают. И вот приходит замдиректора „АвтоВАЗа“ – и стоят эти „Фиаты“ на стоянке, как летающие тарелки с Марса».
      Конечно, насчет рисков и упреков в сумасшествии Борис Абрамович, как всегда, кокетничает. Никакой опасности не имелось здесь по определению: деньги-то он брал у своих же партнеров.
      По самым скромным подсчетам операция эта принесла ее организаторам четыре миллиона чистого дохода. С помощью главы «Лого систем» Джанни Чемароне «Фиаты» были закуплены по минимальной цене: от 6 тысяч 300 до 7 тысяч 300 долларов за штуку (в зависимости от объема двигателя). Сбывали их уже по 11–13 тысяч, хотя находились машины не в самом лучшем состоянии; год с лишним они простояли на открытой стоянке то ли в Швеции, то ли в Финляндии.
      По западным меркам «Фиаты» считались уже устаревшими, почти рухлядью. Но в голодном Союзе они казались тогда верхом роскоши.
      (Больше половины всей партии – 400 штук – с ходу купила какая-то мутная новосибирская контора под названием «Агро-ТЭК». Вскоре, правда, выяснилось, что деньги у нее были ворованные, украденные отку– да-то из бюджета, но было уже поздно, хотя еще лет шесть руководителей «ЛогоВАЗа» регулярно таскали на допросы.)
      Но и это еще не все, ибо, как вспоминает заместитель гендиректора «ЛогоВАЗа» Владимир Темнянский, взятый под закупку «Фиатов» кредит Березовский так и не погасил. Заводское руководство требовать долги назад не спешило, и в итоге их попросту списали в убытки. Вот вам и риск…
      Впрочем, и сама по себе развернутая вскоре торговля «Жигулями» начала приносить отменный доход. Машины «ЛогоВАЗ» брал на заводе в кредит, расплачиваясь лишь после их продажи – месяца эдак через три, а то и позже, естественно без учета инфляции.
      То есть ни одной своей копейки Березовский в сделки эти не вкладывал. Кроме того, коммерческие цены на машины постоянно росли, тогда как казенные расценки государство упорно отпускать не спешило.
      Если вдуматься, более абсурдной схемы трудно себе вообразить. Вместо того чтобы повысить цены на свою продукцию и продавать ее самолично, «АвтоВАЗ» отдавал машины какой-то непонятной фирмешке почти по себестоимости, после чего терпеливо ждал месяцами расчета. При этом инфляция росла каждый месяц, и когда деньги приходили наконец в Тольятти, они успевали превратиться в труху.
      При такой рачительностиуже через год капитализация «ЛогоВАЗа» достигла 50 миллионов долларов. («Первые деньги я заработал на профессиональных знаниях, которыми обладал», – гордо уверяет теперь Березовский.) Стараниями автопромовских генералов эта совершеннейшая прокладка превратилась едва ли не в главного автомобильного дилера страны. И чем богаче становился «ЛогоВАЗ» и его владельцы, тем хуже шли дела на заводе.
      Аппетиты Березовского росли с каждым днем. «ЛогоВАЗ» первым в Союзе стал официальным дилером «Мерседеса». Вслед за этим последовало дилерство «Дженерал Моторз», «Вольво», «Крайслера», «Хонды», «Дэу». Еще до развала СССР в Москве, на улице Волгина, «ЛогоВАЗ» построил автомобильный торгово-сервисный центр (кстати, он существует и по сей день).
      Неудивительно, что когда началась передача акций «ЛогоВАЗа» от юридических лиц к физическим, самыми крупными акционерами оказались три уважаемых человека: попробуйте угадать, кто именно… Ну, конечно же: Березовский (7,7 %), Каданников (6,7 %) и Зибарев (6,7 %). Остальные участники процесса получили либо мизер, либо вообще ничего.
      Кстати, это был первый звонок, возвестивший о переменах в сознании Березовского. Правда, услышали его далеко не все.
      «Поначалу компания жила как одна большая семья, – повествует Владимир Темнянский, работавший тогда заместителем гендиректора „ЛогоВАЗа“. – Было ощущение общей команды, даже какого-то братства. Все решения принимались коллегиально. В этом смысле в фильме „Олигарх“ все показано правильно. Но когда пошли серьезные деньги, Боря стал резко меняться».
      «Прежде это был скромный, очень коммуникабельный человек, – продолжает Темнянский. – Ничего вычурного. Любил баню, застолье, женщин. Играл в настольный теннис. Даже после появления „ЛогоВАЗа“ он вел себя удивительно скромно. Помню, к нам на тестирование пригнали пять „Мерседесов“. Я сразу же забрал один, говорю ему: „Пересядь. Что ты ездишь на убогой „девятке““? А он в ответ: „Да не надо, нескромно это“. Верхом роскоши казались ему поездки за рубеж: он сам их себе придумывал. Больше всего ему нравилось, что можно не только свободно кататься по миру, но и получать за это суточные. Но года с 1991-го он будто переродился. Его испортили большие деньги. Боря решил, что держит уже Бога за уши».
      Практически все, с кем Березовский начинал создавать «ЛогоВАЗ», были безжалостно изгнаны им из бизнеса, включая старинных друзей. Да и те, кто остался с ним рядом – тот же Николай Глушков или Александр Красненкер – в итоге вынуждены были довольствоваться скромной участью подмастерьев.
      Властолюбие Березовского, исподволь живущее в нем все эти годы, мгновенно вырвалось наружу, едва дорвался он до денег, а вслед за тем и до власти.
      Не раз цитировавшийся уже Михаил Денисов – товарищ его юности и один из создателей «ЛогоВАЗа» – условно делит жизнь Березовского на два этапа: до бизнеса и после:
      «Борис образца 1986-го и, допустим, 1996 года – это два совершенно разных человека. Все перемены в его поведении были связаны только с деньгами. Раньше он всегда пытался действовать через кого-то, собирал людей, добивался чьей-то помощи. Теперь же Борис увидел, что самостоятельно способен на многое. Эта самоуверенность приобрела у него характер гипертрофированности, он начал считать себя чуть ли не гением, которому все по плечу».
      Даже с генералами «АвтоВАЗа» – Каданниковым, Зибаревым – Борис Абрамович в итоге испортил всяческие отношения, хотя именно этим людям был обязан своим вознесением.
      Я упоминал уже о том, что цинизм и холодный расчет были неизменными спутниками нашего героя; люди интересовали его лишь до той поры, пока могли принести какую-то выгоду. У Березовского, как и у английской королевы, никогда не было постоянных друзей и врагов; лишь постоянные интересы.
      «Он никому не доверял, – размышляет вслух его „крестный отец“ Александр Зибарев. – Его улыбчивость, доброжелательность – исключительно маска. Юл Дубов в одном из интервью правильно сказал: для Березовского человек ничего не значит. После покушения на него я был допрошен следователями генпрокуратуры.