На сей раз, однако, вопли и рыдания вывели из себя бабушку, которая в соседней комнате смотрела по телеку свой любимый сериал и вдруг перестала слышать, что черноволосый герой в порыве страсти нашептывал белокурой героине. Старушка постучала в стенку - без толку, прибавила в телевизоре звук - без толку. Пришлось призвать на помощь дочь.
      Пани Халине в данный момент очень не хотелось заниматься нравственными терзаниями Боженки. Она находилась в заключительной стадии приготовления обеда, когда все кипело и шкворчало и от плиты не отойдешь. В их доме обед был святым делом, к моменту возвращения с работы отца семейства суп должен стоять на столе, и никакие оправдания, объясняющие отсрочки и опоздания, сантехник не принимал во внимание. Обычно покладистый и во всем подчиняющийся жене, в этом отношении он был тверд и священные часы обеда соблюдал с точностью маньяка. Даже если на работе приходилось задержаться, обязательно звонил, чтобы поставить жену в известность, на сколько минут опоздает.
      Обед пани Халина всегда готовила, то и дело поглядывая на часы. Вот и сейчас все шло по расписанию. В духовке доходила запеканка, суп оставалось только заправить в последний момент, в миксере уже поджидал будущий мусс, взбить - и готово. Пришлось все бросить и подняться наверх.
      Как и положено, первые же сочувственные расспросы вызвали у Вожены новый взрыв отчаяния.
      Кулаки замолотили по подушке с удвоенной силой, по комнате полетели пушинки. Среди воя и рыданий пани Халина расслышала вроде бы имя Тадеуша и встревожилась. Неужели сын отмочил что-то такое, от чего несчастная девушка так страдает?
      Старушка всегда была сообразительнее дочери, хотя тоже не вдавалась в эмоциональные тонкости.
      - Совсем сдурела девка! - неодобрительно заметила она. - За парнями бегает, стыд потеряла!
      И нечего ее жалеть, так и надо. Отбери у нее подушку, не то совсем разорвет.
      Боженка завыла громче.
      Пани Халина попыталась отнять у падчерицы подушку, та вцепилась в нее зубами, отчего вытье зазвучало глуше, и женщины смогли обменяться замечаниями.
      - Я ведь ей все объяснила, Тадик ее не хочет, а она знать ничего не желает! Видишь, мама, до чего дошло!
      - Говорю же - стыда у девки нет!
      - Только вот не понимаю, что у них еще произошло, что он ей мог сделать, ведь Тадик сейчас на работе.
      - С нее станется и на работу к нему заявиться.
      Должно быть, оттуда ее выгнал, вот и бесится.
      Боженка зарылась головой в отвоеванную подушку и принялась истерически вскрикивать, молотя ногами одеяло.
      - Воды ей дать? - совсем растерялась пани Халина.
      - Лучше на голову вылить! - посоветовала бабушка.
      - А потом мне же постель сушить. Тогда, может, водки? Или валерьянки?
      - Можно и валерьянки, но говорю тебе - лучше всего облей девку водой, сразу в себя придет. И по-человечески скажет, что приключилось. Из этих криков ничего не поймешь.
      Боженка слышала все и соображала тоже все, при желании могла бы и объяснить как человек, да вот беда - до нее вдруг постепенно стало доходить, что сама виновата в сегодняшних неприятностях.
      Признать такое, да еще рассказать о случившемся было свыше ее сил. Дышать становилось нечем, она опрометчиво оторвала голову от подушки, чтобы глотнуть воздуха, чем мачеха и воспользовалась, выхватив разодранную подушку. Теперь пришлось биться головой о матрас.
      Увидев это, бабушка высказала предложение как следует всыпать ей по одному месту, но пани Халина не согласилась - такая воспитательная мера была привилегией родного отца. Вспомнив об отце Боженки, она сразу вспомнила и о запеканке в духовке, и о недоделанном муссе, и раздражение придало ей храбрости.
      - А ну говори, где была? Неужели к Тадику поперлась? - крикнула она, случайно угодив в яблочко.
      Божену так и подбросило от ярости. Ведь сейчас не из-за Тадика она психовала, и в глаза его не видела. Зато все эти сволочи, которые его окружают, которые так обошлись с ней, так унизили ее, а она не смогла им ответить как следует...
      И, сев на постели, несостоявшаяся невеста заорала:
      - Я же говорила! Я знала! Куда вы его отправили, это же бандитская малина! Посмотрела бы я на вас, мамочка, захоти вы с сыночком поговорить!
      Так вам и разрешат, как же, держи карман шире.
      Вот разве что в тюрьме, когда за решетку посадят вашего обожаемого сыночка, если свидание дадут!
      Обед вылетел из головы у пани Халины. Ужасная картина - Тадик за решеткой - заставила ее забыть обо всем прочем.
      На хаотичные расспросы Боженка давала еще более хаотичные ответы, которые вконец запутали пани Халину. А тут еще бабушка подзуживала, она-то ни на грош не верила Боженке и стеной стояла за Тадика. Сбежались младшие дети, плачем и криками усиливая общую неразбериху. Сантехник, вернувшийся, как всегда, минута в минуту в положенное время, не увидел в кухне на столе никакого обеда и, разъяренный, помчался наверх, откуда доносился невообразимый гвалт. Тут он быстро навел порядок, раздавая тумаки направо и налево. Младшие дети с ревом убежали во двор, Боженка, получив свою порцию, наконец замолчала - рука у отца была тяжелая, а бедная пани Халина, наскоро заправив суп и налив мужу тарелку, лихорадочно принялась готовить омлет с ветчиной, ибо запеканка превратилась в угли, а недовзбитый мусс пошел водой.
      И в этот момент заявился Тадик. Пришел он преисполненный решимости окончательно объясниться и расставить все точки над i, чтобы раз и навсегда покончить с матримониальными планами Боженки.
      Инстинкт подсказывал ему, что говорить на эту тему лучше всего с сантехником. Поговорят как мужчина с мужчиной, тот поймет. С самого начала, как только его мать вышла замуж, и даже еще раньше, у Тадика установились прекрасные отношения с отчимом, никакие недоразумения ни разу не нарушили их тесной дружбы, в лице пана Бронислава он всегда находил союзника. Кто-кто, а уж дядя Бронек должен понять, почему Тадеуш не полюбил его дочь, точную копию покойной мамочки.
      Вежливо поздоровавшись, Тадик без церемоний сел за стол и получил изрядный кусок пригоревшей запеканки. Мать знала, что в отличие от мужа сын съест все. Однако, как ни голоден был парень, как ни занят своими проблемами, он заметил неладное.
      - Что тут у вас происходит? - прямо спросил он. - Я пришел кое-что выяснить, но вижу - у вас что-то стряслось. В чем дело?
      Зареванная Боженка, сидя по известной причине на самом краешке стула, не решилась при всех высказываться. За нее высказалась бабушка.
      - А в том, дитя мое, что тут на тебя невесть какую напраслину возводят. Этой глупой девчонке, - старушка ткнула вилкой в сторону распухшей от плача Боженки, - втемяшилось что-то в голову, вот ее дурацкий язык и натворил бед! Ты переехал в отцовский дом - твое дело, а она там воду мутит. И пусть мне тут зять не встревает, - грозно обратилась бабушка к сантехнику, который, сделав свое дело, сидел тихо и даже рта не собирался раскрывать. - Я в этом доме прожила всю жизнь, а ее мать знаю с рождения, и уж кому, как не мне, понятно, чего только Бронеку не пришлось с ней вытерпеть!
      По этому вопросу зять полностью разделял мнение тещи.
      А та продолжала:
      - Не пойди она характером в мать, ее любой бы с радостью взял в жены. А так - избави Бог!
      Такие номера выкидывает, что вот даже обед пропал! Уж не знаю, что она там выделывала...
      - Зато я знаю! - перебил бабушку Тадик, чрезвычайно благодарный старушке за то, что провернула за него самую трудную вступительную часть работы. - Об этом и пришел поговорить. Мама, я же просил...
      - Да не говорила я, - смущенно стала оправдываться пани Халина, - она сама сообразила. Хоть я и не очень умна, да, да, знаю сама, чего уж там, но тебя, родного сына, не стала бы выдавать. Возможно, невзначай проболталась, но не нарочно.
      - Ладно, пустяки. Приди она ко мне поговорить по-хорошему, все бы миром и кончилось. Так разве она может нормально, как человек? Примчалась, словно фурия бешеная, крик подняла, такой скандал устроила - не рассказать. И хотя вдова моего отца тоже не ангел...
      - Еще бы! - вырвалось у Боженки.
      - ..но в чужом доме стоило бы вести себя малость поприличнее, - бросив на нее злой взгляд, закончил Тадеуш. - Слышали бы вы...
      Тут бабушка перебила внука:
      - А сегодня она, похоже, устроила там еще похлеще базар!
      - Как? - поразился Тадеуш. - Еще и сегодня?
      - Сегодня, сегодня! - с готовностью доносила старушка на вечно досаждавшую ей внучку. - Мало показалось, так она опять туда потащилась.
      - Спятила! - только и вымолвил Тадеуш.
      А бабушка, обрадованная, что внук ничего не знает, поспешила его просветить:
      - Опять туда отправилась и с ревом вернулась, кажется, ей досталось на орехи и от вдовы, и от ее деток.
      - Бронечек! - обратилась к мужу пани Халина. - Не поженим мы наших детей. Я уже тебе говорила - не хочет Тадик, что ж, вольному воля, так объясни ты, пожалуйста, это своей дочери, никак до нее не доходит. Сам объясни, ведь она на все мои речи - ноль внимания, как горохом об стену.
      - На уксус муху не поймаешь! - знай подзуживала бабка.
      Вожена слушала и ушам своим не верила. Выросшая в убеждении, что мужчин надо держать в ежовых рукавицах и всегда поступать по-своему, она теперь не знала, что и думать. Все десять лет, что она прожила в одном доме с Тадиком, убеждали ее в правильности жизненного кредо, впитанного с молоком матери. Да и поведение отца, тихого и покорного, говорило о том же. Правда, мачеха скрупулезно выполняла его требования в отношении обеда, ну да она, Боженка, на месте мачехи не стала бы этого делать, уж она бы показала, кто в доме главный. А тут вдруг такие слова за столом! И еще бабуля со своими мухами...
      Боженка не выдержала:
      - Не понимаю, чего вы ко мне пристали! Всю жизнь считалось, что Тадик мой жених, а теперь, когда он дал от ворот поворот, никто и не заступится за меня! Вот и пришлось самой действовать, помощи-то ждать не от кого. Родная мамуся уж меня бы не осудила, а помогла, а папочке на собственную дочь наплевать. Тадик ведь в бандитскую шайку угодил, и опять никому до этого нет дела, одна я о нем забочусь! А те бандюги пусть еще радуются, что в полицию сразу не пошла! Не знаете ведь, какие там подозрительные дела обделывают, а туда же, все на меня накинулись...
      От этой неожиданной атаки все просто онемели, лишь Тадик, уразумев обвинение, обратился к отчиму:
      - Дядя Бронек, вот скажите честно - хоть раз я говорил о том, что собираюсь жениться на вашей дочери?
      Честный сантехник честно ответил:
      - Нет. Никогда. - Откашлялся и, немного запинаясь, повторил:
      - Никогда не говорил, факт. Но ведь ты никогда и не.., как это получше сказать.., и не заявлял, что ни в жизнь не женишься на ней, а она настроилась, вот я и того.., подумал, промеж вас все решено, и уже радовался, что избавлюсь.., то есть того.., пристрою, мол, дочку. А ты парень что надо, любой отец мечтал бы только о таком зяте, да и с матерью твоей мы одного мнения были. Вот как оно было, понимаешь...
      - Понимаю, понимаю. Сестрой я ее считал, потому и отношение у меня к ней было.., родственное.
      А ну скажите, хоть один человек из сидящих здесь хоть раз слышал, как я говорил, что собираюсь на ней жениться?
      Естественно, такого человека за столом не нашлось.
      Однако Боженка еще не собиралась сдаваться:
      - А хоть один человек слышал, чтобы он говорил, будто не желает на мне жениться?
      - Ты бы еще спросила, не слышал ли кто, что я не желаю жениться на Касе Фигуре! <Одна из самых популярных современных польских киноактрис.> разозлился Тадеуш. - Что не собираюсь жениться на датской королеве Маргарет, тоже никто не слышал.
      Так что, теперь ее супруг Генрих вызовет меня на поединок или наймет киллеров?
      Королева Маргарет вроде бы произвела впечатление на Божену, как-то очень доходчиво это прозвучало. И в самом деле... Девушка вдруг почувствовала, что почва уходит у нее из-под ног. Так приятно было все эти годы чувствовать себя почти невестой и сознавать, что муж ей послан самой судьбой, а вот теперь он отпирается от нее без зазрения совести, и даже родной отец ее не поддерживает.
      И тогда Боженка предприняла последнюю попытку - решила припугнуть неверного жениха.
      - А в твой дом ночью какие-то бандиты подозрительные вещи заносили! с торжеством заявила она.
      - Ну и что? - холодно поинтересовался Тадеуш.
      - Как что? Я могу в полицию заявить.
      - Да хоть в Интерпол! Заявляй, пожалуйста.
      Уже и без того сделала из себя идиотку, так что твои заявления никого не удивят.
      Пани Халина встревожилась:
      - Сынок! Подозрительные вещи?!
      Тут Тадик решился первый раз соврать, не мог же он выдать чужую тайну.
      - Мама, так и быть, ради тебя поясню. Кореш привез мне мои книжки. Правда, сделал это ночью, раньше не мог. Как мы договорились, оставил сумку в гараже - туда можно запросто войти, - чтобы мачеху не будить, она же такая язва, не хуже вот этой...
      А раз Боженка уперлась донести на книжки - ее дело.
      - Какой кореш? - хотела знать пани Халина.
      - Бартек. У него давным-давно были мои учебники и еще кое-какая литература по специальности.
      Ты помнишь, мы у него часто занимались, так мои книжки до сих пор там оставались. А тут они переезжать задумали, вот он и привез их мне все сразу, когда выдалась свободная минутка. А при чем тут бандиты, так ты спроси Боженку, ей виднее. И на кой ей понадобилось совершенно незнакомым людям устраивать скандалы, тоже можешь поинтересоваться. Того, что я слышал своими ушами, рыночная торговка постыдилась бы. Да и сегодня наверняка выступила не хуже. Дядя Бронек, может, вы дочери растолкуете, что не положено так себя вести?
      - А почему они меня в свой дом не пустили? - заорала Вожена.
      - Ас чего они должны тебя впускать? Приходит без приглашения, да еще с ходу начинает ругаться. Я сам слышал, собственными ушами, так что можешь не заявлять, что ты ни при чем, что начала моя мачеха, хотя она тоже особым умом не отличается и характер у нее не мед. И вообще, запрещаю тебе появляться там и позорить меня. Поняла? А если осмелишься - сам тогда полицию вызову.
      - Это как же понимать? - обратился к дочери сантехник. - Тебя не пустили в дом, а ты силой хотела прорваться?
      - Выгнали в дверь, так она в окно полезла, - не преминула по-своему откомментировать бабушка.
      Перед отцом Вожена струсила. Она знала, к каким педагогическим аргументам прибегает отец - ремнем по заднице (впрочем, другие аргументы до нее не доходили), и ей вовсе не хотелось опять испытать тяжесть отцовской руки. И она сразу сбавила тон:
      - Ну что ты, папуля, никуда я не лезла. Просто спросила. Неужели уже и спросить нельзя?
      - Весь вопрос в том, как спросить, - заметил Тадик.
      - И нечего бабушке придумывать, какое окно?..
      - А зачем вообще ты туда пошла? - не унималась старушка.
      - Посмотреть, как Тадик живет.
      Тут уже не выдержала пани Халина:
      - Да какое твое дело? Я мать, и то не проверяю, парень взрослый, совершеннолетний, живет, как находит нужным, а ты проверку устраиваешь. И потом, десять лет тебя воспитываю, и все впустую, никак вежливости не научишься, держать с людьми себя не умеешь. Да что же это такое?
      - До чего я дожил, такие вещи о родной дочери приходится слышать! вдруг разбушевался сантехник. - Чтобы больше мне такого не было! Нечего к посторонним людям силой врываться, нечего им скандалы устраивать. Я ведь не посмотрю, что тоже совершеннолетняя, выпорю так, что сесть не сможешь!
      Вспомнил пан Бронислав, как много лет назад, возвращаясь с работы, застал у собственного дома скандал, зачинщицей которого была его покойная жена. Тогда он, втянув голову в плечи, чтоб никто не узнал, сбежал переулками подальше от дома, сгорая со стыда за беснующуюся в самом центре циклона фурию. Думал, с этим давно покончено, и вот вновь приходится переживать нечто подобное.
      - Если узнаю, что позоришь мое честное имя, - пеняй на себя! внушительно закончил он.
      Не уточняя, чем именно она опозорила честное имя отца - то ли своим упорным желанием выйти за Тадика, то ли визитами к Хлюпам, - Боженка с ревом выскочила из-за стола и укрылась в своей комнате. Ее отец гневно стукнул вилкой по столу, посопел и успокоился. Обвел взглядом домочадцев и подмигнул Тадику. Пани Халина, вся испереживавшаяся из-за сегодняшнего бракованного обеда, молча встала и вернулась с бутылкой смородиновой. Бабушка забрала младших детей к себе, и вскоре мужчины остались в кухне одни.
      Инстинкт не подвел Тадика. Мужской разговор закончился к девяти часам вечера полнейшим взаимопониманием собеседников. Теперь Тадик мог быть уверен, что со стороны Боженки ему уже ничто не грозит, а в семье никто не имеет к нему претензий.
      Тепло распрощавшись с матерью, бабушкой и паном Брониславом, Тадик отправился к новому месту жительства, причем ехал так осторожно, с омерзительной дотошностью соблюдая все правила уличного движения, как еще никогда в жизни.
      ***
      - Ох, боюсь, из-за этих проклятых денег мы все заделаемся алкоголиками, - печально предположила Кристина, впихнув в руки мужу очередную бутылку вина. - Такая нервотрепная стала жизнь - сил нет!
      Хотела бы я знать, где этот мерзавец до сих пор шляется?
      Последнее относилось к жулику, который еще не вернулся, хотя время уже было позднее. Что-то на него не похоже...
      - У Хлюпихи наверняка не сидит, - отозвалась Эльжбета. - Она сегодня до полуночи дежурит. Должно быть, делишки свои обделывает.
      - Так ведь все учреждения уже закрыты! - удивился простодушный Хенрик Карпинский.
      - При чем тут учреждения? Кто его туда пустит? По забегаловкам да ресторанам околачивается...
      - Тогда и до утра может просидеть.
      - До утра вряд ли, закрываются раньше, разве что ночные. А ночные в основном самые дорогие, нашему Клепе не по карману, да и делать ему там нечего. И насчет дискотеки я тоже сомневаюсь. А спать ужас как хочется! зевнула Эльжбета.
      - Надо бы нам тоже дежурства завести, - вздохнул Хенрик, откупоривая бутылку. - Нет, спасибо, я вина не хочу, лучше пива. И тогда по крайней мере хоть один будет страдать, а остальные смогут выспаться.
      - Неплохая идея, - похвалила Кристина, отпивая из своего бокала.
      Бумажную часть сокровищ Карпинского удалось без проблем разместить в трех банках. Выяснилось, что суммы такого порядка не производят на банки никакого впечатления, во всяком случае ни в одном из трех не удивились вкладу в двести тысяч долларов. Но ведь остался еще благородный металл, а также драгоценные камни, и тут Клепа представлял реальную угрозу. Конечно, можно было устроить тайник под тахтой в спальне, но все отдавали себе отчет в ненадежности такого укрытия. Выход один - ни на минуту не спускать глаз с жулика, пока он пребывает в их доме.
      Вынужденное ночное дежурство в ожидании шурина Карпинские скрашивали вином, из-за чего и сокрушалась Кристина. Через полчаса напрасного ожидания ей припомнилась еще одна связанная с ним неприятность.
      - А шубка моя до сих пор у Витковской. Лежит у нее.., а может, и висит уже бог знает сколько времени. Небось все глаза ей намозолила.
      - И наши украшения, - подхватила Эльжбета. - Жалко только, что не все. Приходится оставшиеся носить на себе, хожу разукрашенная, как новогодняя елка. И бренчу. А вот сейчас подумала - неплохо бы ей и наши брильянты отдать.
      Карпинский возмутился:
      - Надо же и совесть иметь! И без того взвалили на бедную женщину ответственность за чужие вещи, так еще и брильянты. Она, наверное, и так трясется над нашим имуществом. А вдруг обворуют или пожар в доме?
      - Ее муж непьющий, - успокоила отца Эльжбета.
      - При чем здесь муж? - удивился Хенрик.
      - Ну как же, ведь по большей части пожары устраивают пьянчуги.
      - И еще дети, - напомнила Кристина. - А дети у Витковской имеются.
      - Вот я и говорю! Лучше спрятать у себя. Я сколько читал - тайник чаще всего устраивают в полу; сорвать парочку паркетин...
      - А под ними бетон, - возразила Кристина.
      - Ну, тогда в стене. Или в шкафу.
      - Ах, какой прекрасной была бы жизнь без Клепы! - размечталась подвыпившая Кристина. - Даже трудно представить, что такое вообще возможно.
      Восемь лет висит ваш шурин надо мной как дамоклов меч...
      - Какие восемь! - возмутилась Эльжбета. - Всю жизнь, как себя помню.
      - Это ты всю жизнь, а я восемь лет, до того меня здесь не было. А ты помнишь, как приглядывала за ним его сестра, вторая жена твоего отца? Не помнишь? Уж она-то его отлично знала, должно быть, тогда он реже бывал в вашем доме. А я, - всхлипнула Кристина, - все восемь лет покоя не знала, висит надо мной как дамоклов.., ага, об этом я уже сказала.., висит, как.., как.., о! Парит надо мной, как стервятник над падалью, знаете, у меня уже такое ощущение, что я падаль последняя...
      С ужасом глядя на любимую женщину, Хенрик Карпинский испытал вдруг угрызения совести.
      - Не надо так расстраиваться, дорогая Вот, хлебни еще. Или не стоит тебе больше пить? А я уже решил - куплю новый дом. Мы теперь можем себе позволить. Или по объявлению выберу подходящий участок, и построим дом по своему вкусу.
      Лучше всего на Эльжбетку оформим, как думаешь?
      Тогда юридически шурин не будет иметь никаких прав...
      - Да юридически этот человек и теперь никаких прав не имеет, он давно тебе не шурин!
      Тема была столь животрепещущей, что, позабыв осторожность, все трое принялись горячо обсуждать ее, перебивая друг друга, и не заметили, как вернулся Клепа. Он по привычке открыл дверь своим ключом, будучи уверен, что в столь позднее время все уже спят. Услышав голоса хозяев, постарался незаметно проскользнуть в ванную, решив, если его застукают, утверждать, что дверь они оставили незапертой. Потом так же тихонько пробрался в комнату и спокойно лег спать. Правда, до него донеслись какие-то фразы о новом доме и о нем самом, но вникать в смысл совершенно не хотелось.
      Не было необходимости. Насчет дома у него были собственные планы.
      Если бы Кристина не зашла в ванную и не обнаружила там следы пребывания незваного гостя, неизвестно, сколько времени еще сидели бы несчастные Карпинские в ожидании бывшего родственника. Убедившись, что Клепа уже лег и даже крепко спит, слегка похрапывая, они смогли наконец и сами отправиться на покой.
      ***
      Ремонт водостоков занял у Тадеуша неделю.
      Покончив с последней трубой, он облегченно вздохнул и на радостях решил в этот же день выполнить просьбу Стася. Тот весь извелся от ожидания, ведь мать разрешила ему ознакомиться с бесценными сокровищами отца, а у старшего брата все не находилось времени. Сегодня нашлось. Не последнюю роль в этом сыграл тот факт, что пани Богуслава в неурочное время покинула дом. Клепа заехал за ней на машине, и они отбыли в неизвестном направлении. Агатку взяла на себя Эльжбета, специально приглашенная Тадиком для этой цели.
      Заветный шкаф Хлюпа отперли легально, ключом. При виде богатств, представших его взору, Стась пошел пятнами и долгое время не замечал портфеля, доставившего Карпинским столько хлопот. Но вот наконец углядел торчащий из-под огромных резиновых сапог потрепанный угол черного портфеля.
      - Гляди, вот его тогда принес отец, - сообщил он Тадику. - Сказал, там инструменты. Агатка еще говорила, что оторвана ручка.
      Вопреки опасениям Тадеуша, Стась не разочаровался, ознакомившись с содержимым черного портфеля. Возможно, потому, что Тадик к мясорубке, ножницам и молотку от себя добавил довольно компактный и совершенно новый коловорот. Впрочем, оба вплотную занялись рыболовными снастями и вскоре забыли обо всем на свете.
      Из упоения их вырвала Эльжбета. Она уже не в состоянии была развлекать вредную девчонку, поскольку через несколько недель тесного общения с Агаткой была близка к нервному истощению. Девчонка рвалась наверх, и Эльжбетка не стала ее удерживать. Сунув нос в заветный шкаф, Агатка заинтересовалась лишь черным портфелем. Оторванная ручка позволила ей со всей ответственностью заявить - портфель тот самый, который отец принес домой в памятный вечер. А что в нем? Ага, железяки всякие, отец так и сказал. Рыбацкие принадлежности ни Агатку, ни Эльжбету не заинтересовали это чисто мужское дело.
      Раздел отцовского наследия между двумя сыновьями прошел мирно. Тадеуш не был таким заядлым рыбаком, как младший братишка, и охотно пошел на уступки. Стась получил все, о чем мечтал. О, он всегда знал, Тадик - парень что надо. А теперь по быстрому, пока не вернулась мамуля, перенести драгоценное снаряжение к приятелю, там все будет в безопасности, ведь с матерью никогда не известно, чем обернется просьба сходить на рыбалку. Скорее, скорее! Друг его просто лопнет от зависти при виде такого богатства. Наконец-то они экипированы как настоящие рыбаки. И нечего откладывать в долгий ящик, прямо сейчас и отправятся рыбку половить.
      Нагруженный как ишак, Стась поспешил к корешу. Тадик с Эльжбетой тоже покинули дом Хлюпа, оставив на хозяйстве недовольную Агату.
      - Наконец-то! - облегченно вздохнул Тадеуш, усаживаясь с Эльжбетой в уютном кафе. - Хоть поговорим свободно. Знаешь, я думаю, мне придется искать жилье. Вроде всю работу в доме провернул, теперь мачехе нет резону держать меня в квартирантах. Да и я, признаться, дошел до ручки. Наработался, как никогда в жизни, и все на нервах.
      - Так ведь мегера держит тебя из-за злоумышленников, которые намеревались ограбить ее! - напомнила девушка.
      - Думаю, она уже о них позабыла.
      - Так напомним! Что нам стоит еще разок немного пошуметь ночью? Ты уже починил замок в гараже?
      - Да, все замки теперь в порядке.
      - Жаль. Да ничего, можно сломать.
      - Вряд ли будет толк. Я вижу, ваш Клепа постепенно укореняется в доме. Удивляюсь, что до сих пор не поселился намертво.
      - Мы ей доходчиво объяснили - свежей вдове не годится спешить с новым замужеством, что люди скажут.
      - Ну тогда, возможно, у меня еще есть время, успею присмотреть себе что-нибудь подходящее.
      Ведь я прекрасно знаю пани Богуславу: в настоящее время она чем-то занята, а думать сразу о двух вещах - это не для нее, но как только выдастся свободная минутка, мне недвусмысленно дадут понять, что в отцовском доме я персона нон грата. Ведь знаешь, как бывает? Поживу, поживу, да и привыкну.
      А мне и самому жить под одной крышей с этой мухой цеце не улыбается. Да и дом, откровенно говоря, того и гляди потребует капитального ремонта, а мне одному его проворачивать - себе дороже. Уж лучше я буду за квартиру платить.
      Эльжбета кивнула. Она прекрасно понимала парня. Если бы в их квартире прочно не обосновался чертов шурин, которого ни у кого не хватает духа изгнать, Тадик мог бы пожить в отцовском кабинете...
      - А к матери не вернешься?
      - Ни за какие сокровища! Правда, Боженка отцепилась, отец ей доходчиво объяснил, что к чему, но никто не знает, что ей придет опять в дурацкую голову, когда снова сможет сидеть. А я, клянусь, скорее повешусь, чем с этой...
      - Да знаю я! - вырвалось у Эльжбеты.
      Вспыхнув, девушка попыталась затушевать излишне эмоциональное отношение к затронутой теме, нарочито небрежно поинтересовавшись:
      - Как же ты мог раньше не догадаться о ее планах?
      - Да запросто! Девчонка как-то незаметно выросла, а чокнутой была всегда, и я привык не обращать внимания на то, что она языком треплет. Лишь после твоего телефонного звонка, когда она оглоушила меня залпом из тяжелых орудий, вдруг дошло. И знаешь, я ей даже благодарен. Именно тогда я понял, как тебя люблю.
      - Что?
      - То, что слышишь, - люблю тебя, - повторил Тадик, изо всех сил стараясь говорить спокойно. - Надеюсь, не станешь мне пудрить мозги, будто не догадываешься об этом? Хотя я, само собой, с гитарой под твоим окошком не прыгал и даже цветов ни разу не подарил, уж слишком много всего сразу обрушилось за последние дни. Однако слышал, что девушка о таких вещах узнает раньше самого пострадавшего. А раз ты меня не вытолкала взашей, смею надеяться.., или нет? Кольцо на помолвку я купить в состоянии... Хотя, с другой стороны, ты заделалась такой богачкой, что подумать страшно... И все равно! Отправиться с разбитым сердцем, молча стиснув зубы, в синюю даль всегда успею, но только законченный кретин заранее мирится с поражением, даже не сделав попытки узнать... Я, может, и кретин, но не такой уж законченный...
      Тадик чувствовал, что заговорился, язык плетет бог весть что, однако остановиться не мог. Неожиданная болтливость парня оказалась Эльжбете на руку, давая возможность прийти в себя после столь неожиданного объяснения. А что объяснение произошло в такой небанальной форме, так это даже интересно. Нет, она догадывалась.., но поскольку сама влюбилась в него по уши с той их первой встречи в кафе на Роздроже, то не была уверена в ответном чувстве. Не такого уж высокого мнения была она о собственной особе, чтобы совсем не сомневаться в отношении к ней Тадика.
      А тот вдруг на полуслове замолчал и уставился на нее отчаянным вопрошающим взглядом. Что ж, девушка вполне овладела собой, чтобы хоть что-то сказать. Она и сказала:
      - Ты правильно догадался. А насчет богатства - не бери в голову. Не говоря уже о том, что без тебя только бы мы эти денежки и видели, так что, сам понимаешь, там и твоя часть...
      Смятение в глазах Тадика заставило Эльжбету замолчать. Ох, не о том она говорит, надо о главном.
      И она твердо закончила:
      - Не напрягайся, говорю же - я знала. И очень хорошо, потому что я тоже...
      Целующиеся в общественных местах молодые пары в наши дни никого не удивляют. И эти тоже не привлекли особого внимания, посетители кафе даже не взглянули на них. А вот проходивший по улице молодой ксендз, увидев их в окно, почему-то благословил. Вырываясь из объятий любимого, Эльжбета спросила:
      - Скажем отцу и Кристине?
      - Всем скажем! - пылко воскликнул Тадеуш. - Хоть всему свету!
      И он сорвался со стула, видимо намереваясь немедленно сделать это. Пришлось девушке придержать его за рукав.