Дома он нашел встревоженного Пула. Дворецкий пристально всмотрелся в хозяина:

– Сэр, как вы себя чувствуете? Ваш голос...

– Вернулся ко мне. – Брэндон принюхался. Корица, лимон и другие восхитительные запахи проникали в холл из гостиной. Брэндон хмыкнул.

Пул помог ему снять пальто.

– Надеюсь, вы не возражаете, но я знал, что вы не станете класть горчичник, поэтому распорядился приготовить ромовый пунш. Горячий ромовый пунш творит чудеса с больным горлом.

Брэндон надеялся, что пунш поможет превратить плохой план в хороший.

– Тогда я выпью два стакана. – Горло и в самом деле болело. В результате напряженной беседы с Вереной и ее упрямым братцем он охрип еще больше.

– Пока вас не было, заезжали мистер Чейз и мистер Девон Сент-Джоны, – сказал Пул, аккуратно перебрасывая пальто Брэндона через руку. – Они спрашивали, сможете ли вы присоединиться к ним за ужином в «Уайтсе» в половине одиннадцатого. Мне... Боже! Что случилось?

Обернувшись, Брэнд поймал изумленный взгляд дворецкого, устремленный на пальто.

– В чем дело?

– Ваши пуговицы, сэр! Они исчезли.

Брэнд схватил пальто. Пальто из тонкой шотландской шерсти с несколькими пелеринами само по себе было дорогим пустячком. Но еще большую ценность и красоту ему придавали два ряда больших латунных пуговиц. Теперь не осталось ни одной.

– Проклятый вор! Я придушу Гербертса!

– Сэр?

– Это дворецкий леди Уэстфорт, Гербертс. Питает слабость к блестящим предметам.

У Пула глаза полезли на лоб.

– К блестящим предметам? Как сорока?

– Только он покрупнее сороки. И гораздо хитрее.

– Дворецкий-вор! – Пул открывал и закрывал рот, как выброшенная на берег рыба. – Полагаю, вы преувеличиваете.

– Очень бы хотелось. – Он вернул пальто дворецкому. – Пока повесь его, а я потом верну пуговицы.

Пул смотрел на пальто, трясясь от гнева.

– Может, я сам схожу за пуговицами и скажу этому типу несколько ласковых слов?

Интересно, не с довеском ли в виде кулачной драки, подумалось Брэндону. Любопытно было бы посмотреть.

В конце концов, Пул на добрых два стоуна тяжелее Гербертса.

Брэндон с неохотой покачал головой:

– Нет, спасибо, Пул.

Можно представить себе реакцию Верены, если бы Пул завязал драку с Гербертсом. У Брэндона создалось впечатление, что она любит этого чудака.

– Очень хорошо, сэр. Если вы не хотите, я не пойду. – Пул снова перекинул пальто через руку. – Прошу вас отведать пунша. Это мой собственный рецепт.

Брэнд кивнул. От запаха просто слюнки текли, так что напоминать дважды не требовалось. Он вошел в гостиную, где в камине горел огонь, а над ним висел чайник с живительным напитком. Брэндон налил себе пунша в металлическую кружку, от которой пошел насыщенный ароматом корицы пар.

Брэнд сделал маленький глоток, чтобы не обжечь язык. Жидкость омыла горло и теплым озерцом заплескалась в желудке. Какое это было наслаждение!

Он опустился в мягкое кресло и положил ноги на низенький столик перед ним. Брэндон пил пунш и размышлял над опасностями, которые таились в отношениях с независимой женщиной. И не просто независимой... была в Верене какая-то особая уверенность в себе, которой он никогда раньше не встречал не только у женщин, но даже у мужчин.

И объяснялось это не только ее жизнью в одиночестве последние четыре года. А возможно, еще и воспитанием. Каково это, иметь столь яркое детство?

Он подумал о собственной юности, о любви, тепле и безопасности. У него было все самое лучшее, тогда как у Верены... у нее была любовь. Он понял это, увидев, как они с Джеймсом смотрят друг на друга. Но ей постоянно грозила опасность.

И Брэндону до боли захотелось ее защитить.

Детство оставило в ее душе неизгладимый след, замужество, если судить по тому немногому, чтобы было известно Брэндону об Уэстфорте, тоже не стало тихой гаванью. Она нуждалась в человеке, способном преодолеть преграды, которые она воздвигла вокруг себя. Человеке, которого она согласилась бы впустить в свою жизнь и позволила бы заботиться о ней...

Брэнд выпрямился в кресле. Боже, о чем он думает? Единственный способ оградить Верену от окружающих ее опасностей... Он стиснул зубы. Жениться на ней. Но он не способен на этот шаг. Ему все быстро надоедает. В том числе и женщины.

Разумеется, он знает Верену всего две недели. И провел в ее обществе несколько часов. Но за это время его интерес к ней не уменьшился ни на йоту. Лишь усилился.

Но это, видимо, потому, что они с Вереной участвуют в захватывающих поисках списка Хамфорда. Как только список будет найден, все чувства, которые он к ней испытывает, угаснут... как это всегда бывало.

Брэндону стало грустно. Верена восхитительна. Красивая, чувственная, умная. В ней есть все, что Брэндон желал бы видеть в любовнице.

Конечно, в один не прекрасный день ему придется жениться. Но это будет женщина тихая, покорная... как его мать, например. Причиной его чувств к Верене стала опасность, которой она подвергалась. А у него, как у всех Сент-Джонов, было врожденное стремление защищать.

В общем, он страдает от жестокого приступа благородства, и ничего больше. Немного успокоившись, Брэнд снова откинулся в кресле и опять водрузил ноги на низкий столик. Защитить Верену – его долг. И он защитит ее.

Сегодня же вечером перевезет свои вещи в Уэстфорт-Хаус – прямо в хозяйскую спальню. Пусть Верена говорит что хочет, он останется там, пока не будет найден пропавший список.

«Вести себя так, словно список уже у нас». Брэндон вздохнул. Как бы он вел себя, если бы действительно что-то узнал про этот распроклятый список?

Немедленно написал бы Уичэму.

Теперь он уже обманывал приятеля.

– Черт, как же мне все это не нравится, – пробормотал он, поставив кружку на письменный стол, достал лист бумаги и открыл чернильницу.

«Уичэм,

у меня мало времени, но я знаю, что ты с нетерпением ждешь вестей. Мне кажется, я знаю, где спрятан список. Более того, я в этом уверен».

Брэндон колебался. Надо ли упомянуть о Верене? Да. Но разве это не равносильно тому, чтобы умолять убийцу прийти к ней в дом? Разумеется, там Джеймс, хотя и не постоянно. Гербертс, несмотря на свою ловкость в краже мелких вещиц, вряд ли сможет противостоять тому, кто вознамерится причинить Верене вред. Что касается Питерса... Тут Брэнд немного успокоился, потому что парень являл собой поистине внушительное зрелище. Но Питерс казался тупым и неспособным справиться с таким хитрым преступником, как убийца Хамфорда.

При этой мысли Брэндон похолодел. Да, он сегодня же переедет к Верене. Брэндон обмакнул перо в чернила.

«Ты был прав в своих подозрениях относительно леди Уэстфорт – список у нее. Надеюсь, скоро он будет в моих руках. А пока, умоляю тебя, будь осторожен и ограждай своего отца от волнений».

Подписавшись, Брэндон посыпал письмо песком, сложил, запечатал и вызвал Пула.

На лице вошедшего в комнату дворецкого отразилось удовольствие, когда он увидел на столе кружку. Брэндон отдал ему письмо:

– Отошли это сегодня вечером.

– Да, сэр. Что-нибудь еще?

– Да. Уложи мои вещи. Через час я уезжаю.

От удивления Пул захлопал глазами.

– Разумеется, сэр. Уложить вечерний фрак?

– Уложи все. Меня не будет неделю или две. Надеюсь, не больше.

Он уже хотел встать, когда вдруг вспомнил: «Вести себя так, словно список уже у нас».

Нужно написать еще одно письмо. Брэндон взял чистый лист бумаги и быстро набросал записку.

– Вот, – сказал он. – Это надо доставить на Тиммс-стрит, два. Сэру Колбурну из министерства внутренних дел.

Брэндон поднялся и пошел одеваться к ужину.

Луна ярко светила в окно Уэстфорт-Хауса. Верена вздохнула и повернулась на бок. Она никак не могла уснуть и поплотнее завернулась в одеяло, наблюдая, как длинные бледные полоски лунного света пробиваются между шторами и ложатся на стену кружевным узором.

Они с Джеймсом провели остаток дня и вечер за сборами в дорогу. Приказали достать с чердака сундуки и велели прислуге уложить вещи. Джеймс убедил сестру, что, найди они список, это стало бы их самой естественной реакцией – сбежать, как только получат письма.

Но еще оставалось много работы. Слуги обсуждали между собой новость об отъезде хозяйки. Верена нисколько не сомневалась, что к утру вся улица будет обсуждать их скорый отъезд. Не пройдет и двух дней, как весь Лондон станет судачить о возможных причинах ее столь поспешного бегства.

– Я бегу, как крыса с тонущего корабля. – Верена обхватила подушку. Она снова станет настоящей Ланздаун – бездомной, беглой.

Джеймс остался на ужин, а потом уехал переодеться для театра, где тоже планировал распространить новость о ее отъезде.

Верена отбросила ногами покрывала. Как она ненавидела бессонные ночи. В долгие недели после смерти Эндрю она все ночи напролет лежала не сомкнув глаз. Поначалу это было следствием шока – она оказалась не готова к своей утрате. Но потом осознала, что впервые в жизни осталась одна. Совершенно одна. С одной стороны, это пугало, с другой... она почувствовала себя освобожденной.

Как с Брэндоном – и страшно, и чувствуешь свободу. Он бросил ей вызов, побуждал ее к большему. Побуждал стать сильнее. Верена прикрыла ладонью глаза. Ее вернул к жизни Брэндон. До его появления она влачила жалкое существование, пряталась от жизни. Просто перепутала стабильность с безопасностью.

И лишь когда на горизонте появился Брэндон, она поняла, до чего была одинока. В своем стремлении избежать превращения в настоящую Ланздаун она добилась противоположного – жила в постоянном страхе, стараясь не привлекать к себе внимания. И это ей почти удалось, пока не явился Брэндон, чтобы вырвать из ее хищных когтей Чейза.

Она не могла не усмехнуться, вспоминая их первую встречу, выражение лица Брэндона, когда она порвала на мелкие кусочки чек и высыпала их ему на голову.

С той первой встречи они почувствовали влечение друг к другу. Восхитительное ощущение, которое она будет лелеять, даже понимая, что этого недостаточно.

Интересно, Брэндон станет о ней вспоминать, когда она уедет... так же сильно беспокоиться о ней, как беспокоится о своих братьях? Верена сморгнула непрошеные слезы. Она ощущала пустоту и, охваченная страхом, подумала, что это чувство будет преследовать ее всю жизнь.

«Прекрати», – сказала она себе. У них с Брэндоном есть еще несколько дней, чтобы насладиться друг другом, пока не наступит неизбежное. Возможно, Брэндон проберется в дом тайком, как прошлой ночью. По телу Верены пробежала дрожь наслаждения. Теперь она могла думать только о его ласках.

Надо принять горячую ванну и выпить шоколада – дымящегося, густого и такого крепкого, что захватит дух. Может, это поможет ей сменить ход мыслей.

Верена села, сдвинула в сторону груду подушек. Да, большая чашка густого шоколада, над которой поднимается ароматный дымок. Если она...

Вдруг она услышала скрип. Верена знала этот звук – окно в гостиной. Петли явно нуждаются в смазке. Кто-то лезет в окно...

Брэндон! Она выскочила из постели и расправила ночную рубашку, дрожа от возбуждения. Схватила халат и кое-как сунула руки в рукава, нашарила ногами красные бархатные тапочки. Тихонько открыв дверь, Верена выскользнула в коридор и пошла к лестнице, стараясь не наступать на скрипучие половицы.

Помедлив на верхней площадке, Верена вгляделась в царивший внизу мрак, прикидывая, как лучше застать мистера Сент-Джона врасплох... точно, подобраться сзади. Она едва слышала слабый шорох, доносившийся из гостиной. Что-то скрипнуло, словно кто-то поставил ногу на скрипучую половицу и тут же ее отдернул.

Ага! Вот он где. Подобрав полы халата, Верена бесшумно спустилась по лестнице. Где-то раздался бой часов. Десять. Поздно уже.

Подойдя к двери в гостиную, Верена остановилась и снова прислушалась. Она различила скрежет металла по дереву, звяканье вазы на каминной полке, затем ей показалось, что выдвинули ящик ее секретера.

Что он там ищет? Верена повернула ручку и медленно открыла дверь. В комнате, как и в холле, царила полная темнота. Верена проскользнула в комнату и затаилась у стены.

Должно быть, она чем-то выдала себя, потому что в гостиной вдруг наступила тишина. Верена присела, зажав ладонью рот, чтобы не захихикать в самый неподходящий момент.

У нее затекли ноги, но возбуждение с каждой секундой возрастало. Она уже собиралась что-то сказать, но шорох одежды справа от нее заставил ее повернуться.

Верена выпрямилась:

– Ага! Вот я тебя и поймала...

Что-то ударило ее по лицу. Боль ослепила Верену, и она стала падать, ничего не видя и не чувствуя, пока не погрузилась в полную тьму.

К «Уайтсу» Брэндон пошел по Сент-Джеймс-стрит пешком. Хотя уже давно стемнело, на улице было многолюдно, прогуливалась светская публика, представители высшего света, проезжая мимо в экипажах, останавливались, сворачивали к тротуару, чтобы выйти и поговорить со знакомыми.

Брэндон сверил время по своим новым часам. Без четверти десять. Рановато, пожалуй.

Убрав часы в карман пальто, Брэндон пошел дальше. Уже показался клуб, когда кто-то схватил Сент-Джона за руку. Он обернулся и нахмурился.

– Ланздаун! Что-то случилось?

– Я хотел поговорить с вами. – Джеймс указал на клуб. – Вы, кажется, идете в «Уайте». Могу я проводить вас?

– Конечно. – Они пошли рядом. – Вы состоите в этом клубе?

Лукавая улыбка осветила лицо Джеймса.

– Не думаю, что в сие святилище пускают нищих мошенников.

– Вы не нищий мошенник. Ваш отец русский аристократ.

– Это сегодня. А завтра... – Джеймс пожал плечами.

Брэнд сунул руку в карман.

– На что это похоже? Жить, как вы?

– Волнение. Неуверенность. Иногда бывает страшно. Но скучно – никогда.

– У Верены как будто остались не слишком приятные воспоминания о детстве.

Джеймс остановился и немигающим взглядом уставился на Брэнда.

– Моя сестра не всегда понимает, что для нее лучше всего.

Брэндон понял, что это предупреждение, но не знал, что ответить. Пока он собирался с мыслями, Джеймс отвернулся и зашагал дальше.

– Я рад, что нашел вас. Сегодня вечером я виделся с леди Бессингтон, и она кое-что вспомнила. В тот вечер за ужином у Верены она сидела рядом с Хамфордом.

– И что она сказала?

– Что Хамфорд весь вечер беспрерывно пил. И очень нервничал. То и дело поглядывал на часы, впрочем, как и все остальные, поскольку виконт Уичэм опаздывал. Когда его перестали ждать и сели за стол, Хамфорд похлопал себя по карману и побледнел.

– Видимо, понял, что потерял список.

Джеймс кивнул, его золотистые волосы блеснули в свете газовых фонарей.

– Думаю, да.

– Что еще вспомнила леди Бессингтон?

– Что он хвастался, что купил новое пальто и новую табакерку. Похоже, у него появились деньги. Она даже подумала, что ему повезло за карточным столом.

– По словам леди Фарли, – заметил Брэнд, – это не так. Он задолжал ее заведению крупную сумму.

Мужчины немного помолчали.

– Вы привели наш план в действие? – спросил Брэндон.

– Вы только о деле и думаете, да?

– Это серьезный вопрос.

– Серьезный. Да, мы с Вереной начали действовать. Как только вы ушли, приказали достать с чердака дорожные сундуки.

Сент-Джон нахмурился:

– Зачем?

– Если бы мы нашли список, поступили бы именно так. – Он встретился взглядом с Брэндоном. – Тотчас бы уехали, понимаете?

По спине Брэндона побежал холодок.

– Почему?

Джеймс печально улыбнулся:

– Мы – Ланздауны, Сент-Джон. И никогда не остаемся там, где наше присутствие нежелательно. Раз мы притворились, что этот проклятый список у нас, в министерстве будут считать, что мы и до этого притворялись. Поэтому нам придется уехать.

– Конечно.

Брэнд смотрел на оживленную улицу перед собой и ничего не видел. Если Джеймс говорит правду, то по завершении дела Верена уедет. При этой мысли сердце Брэндона болезненно сжалось.

Громко, протестующе заржала лошадь, раздался отчаянный крик. Мужчина, идущий впереди Брэндона, оглянулся, его взгляд метнулся с Брэндона на Джеймса, потом устремился поверх их голов. Глаза мужчины округлились, лицо застыло от страха.

Брэндон круто развернулся. Кучер не справился с лошадью, и прямо на них летел экипаж. С безумными глазами, вся в пене, лошадь мчалась, словно за ней гнались все демоны ада. Брэндону хватило секунды, чтобы заметить – сгорбившийся кучер все еще сидел на козлах, держа поводья, лицо скрывали поля потертой черной шляпы.

– Он собирается убить нас! – Брэндон схватил Джеймса за руку и рванул к себе, но опоздал.

Дальше все произошло словно в тумане. Экипаж въехал на тротуар, но вдруг резко свернул. Джеймса задело краем экипажа, отбросило в сторону, и он с криком упал.

Экипаж помчался дальше, люди поспешно разбегались, давая ему дорогу. Повсюду звучали гневные крики. Брэндон бросился к Джеймсу и опустился возле него на корточки.

– Моя нога, – простонал тот, держась за колено. Пропитывая брюки, сквозь пальцы сочилась кровь.

Брэндон тихо, но затейливо выругался, стук сердца громко отдавался в ушах.

– Подожди здесь, а я...

– Брэнд! – Это оказался встревоженный Девон. Появился и Чейз.

– Я вызвал врача.

– Спасибо. – По лбу Брэндона лился пот, страх сменился злостью. – Джеймс, мы должны перебраться в помещение. Ты можешь двигаться?

Джеймс лежал с закрытыми глазами, сведя от напряжения брови.

– Только... дайте мне еще минутку.

Брэндон кивнул. Он обернулся, чтобы посмотреть вслед умчавшемуся экипажу, и его взгляд упал на маленького бродяжку. Это был мальчик в драном синем пальтишке, которого Брэндон видел у дома Верены всего два дня назад.

Мальчик слушал, что говорил ему крепкий мужчина в потертом черном пальто и старомодной шляпе. Мужчина энергично жестикулировал. Он чуть повернул голову, и Брэндон узнал его. Это был Фаррагат.

Агент вложил в руку мальчишки монетку и повернулся в сторону Брэндона. На мгновение их глаза встретились. Фаррагат поглубже надвинул на глаза шляпу и пошел прочь. Мальчик растворился в толпе.

Черт побери, что все это значит?

– Брэндон? – раздался голос Чейза.

– Ты видел, что произошло? – спросил Брэндон.

– Да, в окно клуба, к двери было не пробиться.

Девон кивнул.

– Все там столпились, пытаясь увидеть, что происходит. – Он показал на следы разрушений, причиненных экипажем. – Он ехал прямо на тротуар, словно хотел раздавить именно вас двоих. У меня сердце остановилось. Если бы он в последний момент не свернул, думаю...

– Я знаю. – Сердце Брэнда колотилось как сумасшедшее, но он не собирался в этом признаваться. – Это был несчастный случай.

– Случай? – нахмурился Чейз. – Не думаю...

– Прошу прощения. – К ним подошел худой мужчина в рединготе. – Я доктор Линдсон. Можно осмотреть молодого человека?

– Разумеется, – сказал Брэндон, поднимаясь. Джеймс остановил его, схватив за запястье.

– Сработало, – с трудом выговорил Джеймс.

Сработало? У Брэндона перехватило дыхание. План сработал. Но... так скоро? Как же это могло... Брэнд закрыл глаза. Боже мой. Верена. Ему стало трудно дышать. Он выпрямился, рука Джеймса безвольно упала. Брэндон посмотрел на Девона.

– Присмотри за мистером Ланздауном. Мне нужно идти.

– Но куда? Что происходит? Может, мне...

Но Брэндон уже не слушал. Он сломя голову бежал по улице. «Прошу тебя, Боже, не дай ей погибнуть!»