Пока они думают, что, убив меня, смогут сохранить тайну, они будут пытаться это сделать. Поэтому я избираю самый безопасный, хотя и не самый доблестный путь. Я публикую все, что узнал о добывании золота из морской воды, и надеюсь, что этот рассказ будет опубликован одновременно в Англии и Америке - и в журналах, где обычно печатается художественная литература. Многие из читателей подумают, что все это вымысел. Но если меня убьют или посадят в тюрьму по ложному обвинению, как Галуа, это будет для всего мира подтверждением, что я написал правду.
      Даже МСЗИР не может прочесать, разыскивая меня, всю Францию, хотя они, наверное, навели на мой след французскую полицию. Но они несомненно следят за французскими границами, английскими портами и даже за моим университетом. Возможно, они даже просматривают почту моих друзей. Но вряд ли они могут предположить, что я опубликую самое важное в практическом отношении открытие века в популярном журнале!
      Я пишу это в маленьком овернском городке, куда прибыл через неделю после того довольно-таки бурного дня. Я сделал все, что мог, чтобы скрыть, кто я такой: спорол со своей одежды все метки и инициалы, сжег паспорт и сменил чемодан на рюкзак. Даже срезал на себе все пуговицы и пришил вместо них французские. В шитье я не очень силен: исколол все пальцы, и пуговицы держатся ненадежно... Зато у меня растет замечательная борода. Кроме того, за свою бритву я выручил десять франков. В Клермон-Ферране я купил французско-датский словарь. Буду странствовать по Франции, пока хватит денег, и даже попробую немного подработать. Вчера я уже заработал пять франков: помог владельцу сломавшейся машины донести чемодан до ближайшей деревни.
      Написать в Англию, чтобы мне прислали денег, я не решаюсь: если письма, которые получают мои друзья, кем-то просматриваются. это может раскрыть мое инкогнито. Кроме того, наверное, я не смог бы получить деньги, не удостоверив свою личность.
      Если я не найду работу, моих денег хватит самое большее на месяц. Как только они подойдут к концу, собираюсь воспользоваться самой доступной бесплатной квартирой - тюрьмой. Меня, конечно, могут посадить где угодно за отсутствие документов, но план мой состоит в том, чтобы поехать в Амбер, напиться и дать себя арестовать. Потом я выдам себя за уроженца Исландии, потерявшего паспорт. Вероятно, тут появится местный датский вице-консул. Я три месяца проработал в копенгагенском Институте теоретической физики и знаю достаточно по-датски, чтобы крепко ругаться. Кроме того, я знаю несколько слов из современного исландского диалекта и по два часа в день изучаю свой словарь. Так что я назовусь там мистером Торгримом Магнуссоном, ярым сторонником независимости Исландии (Исландия стала полностью независимой от Дании только в 1944 году), который терпеть не может датских должностных лиц, как своих угнетателей. Надеюсь, что сумею наговорить консулу достаточно неприятностей Дания откажется принять меня, а французы оставят в тюрьме. Конечно, меня не очень прельщает перспектива принудительных работ, но это лучше, чем то, что случилось с Галуа, Рикье и Мартеном. К тому же заключенным во Франции, кажется, разрешают курить.
      Сразу же после опубликования этого рассказа я обращусь к своим родным и друзьям с просьбой предпринять все возможные шаги, чтобы меня выпустили. Я открою также свое подлинное имя. Но если в тюрьмах Оверни не будет обнаружено ни одного заключенного по имени Торгрим Магнуссон, это будет означать, что и меня постигла судьба Мартена. Вчера я увидел одного человека, который, как мне показалось, наблюдает за мной, я прибавил шагу и скрылся... Но не могу поверить, что агенты МСЗИР рассыпаны повсюду: наверное, его просто поразил мой оборванный вид.
      Что будет после того, как этот рассказ появится в печати, я не знаю. Соперничать с Галуа я не собираюсь и не буду пытаться делать золото. Я даже не поеду к морю в отпуск. Очевидно, если бы я знал формулу аурона и собирался использовать этот метод, я бы держал при себе большую часть того, что здесь рассказал. За мной, конечно, будут следить, но я считаю МСЗИР достаточно разумной организацией и думаю, что они не будут пытаться меня убить. Они будут надеяться, что все воспримут этот рассказ как хитроумную уловку профессора, пытающегося объяснить позорный случай ареста в пьяном виде. Однако надеюсь, кто-нибудь поверит, что все это чистая правда, и лет через десять производство по методу Галуа будет где-нибудь налажено. Я верю в это и буду очень рад, если людям, убившим Галуа и его друзей, придется шарить по помойкам в поисках пропитания. Группа хороших математиков может проделать все нужные расчеты года за четыре. Так что я рекомендую всем читателям лет через шесть начать понемногу сбывать свои акции золотодобывающих компаний и ценные бумаги с твердой процентной выплатой и вместо них покупать акции промышленных предприятий.
      Впрочем, несколько очень хороших специалистов по математической физике есть в России, и если большевики освоят этот процесс первыми, покупка каких бы то ни было ценных бумаг будет пустым делом.