Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Мадам Змея (Трилогия о Екатерине Медичи - 1)

ModernLib.Net / Любовь и эротика / Холт Виктория / Мадам Змея (Трилогия о Екатерине Медичи - 1) - Чтение (стр. 5)
Автор: Холт Виктория
Жанр: Любовь и эротика

 

 


      Монсеньор ждал ее в одной из приемных. Он казался таким мрачным и печальным в своей пурпурной мантии, что Екатерина испытала к нему жалость. Она жалела всех, кто не был Ипполито и Екатериной.
      - Его Святейшество ждет тебя, - сказал Монсеньор и повел девочку к папе.
      Опустившись на колени, она поцеловала перстень Святого Отца и испытала облегчение; Екатерина поняла, что аудиенция не будет приватной: Монсеньор остался с ними.
      - Моя возлюбленная дочь, - сказал Святой Отец. - Я договорился о твоем немедленном отъезде из Рима.
      - Отъезде из Рима! - воскликнула она, не успев сдержать себя. "Покинуть Рим? Расстаться с Ипполито?"
      Папа молчанием выразил удивление ее дурным манерам.
      - Да, о твоем немедленном отъезде из Рима, - повторил он.
      Она потеряла дар речи. В ее глазах появились слезы. Она испугалась, что папа заметит их. Почему он отсылает ее из города? Она почувствовала, что над ее любовью нависла угроза. Она должна что-то сказать.
      - Святой Отец, я... я не хочу уезжать сейчас из Рима.
      Монсеньор стоял абсолютно неподвижно. Святой Отец молчал. Они не понимали ее. Как она могла забыть о том, что никто не смеет возражать папе римскому?
      Губы Святого Отца были плотно сжаты.
      - Риму грозит эпидемия чумы. Мы не можем рисковать жизнью нашей любимой дочери, - сказал он наконец.
      Это было ложью. В Риме не было чумы. Интуиция подсказала Екатерине, что ее хотят разлучить с Ипполито.
      Она забыла о приличии и достоинстве.
      - Куда... куда я поеду, Святой Отец?
      - Во Флоренцию, - сказал он.
      - О, Отец... Мой кузен Ипполито поедет со мной?
      Возникла зловещая пауза. Лицо Монсеньора превратилось в бесстрастную маску, которая скрывала его удивление. Святой Отец заглянул в полные муки глаза своей юной родственницы и, вместо того чтобы сделать ей замечание, ответил на вопрос девушки:
      - Твой кузен Ипполито отправляется с миссией в Турцию.
      Екатерина молчала; ее губы дрожали. Она знала, что последнее время жила словно во сне. Ее не ждет счастье с Ипполито. Этот всемогущественный человек не хочет, чтобы они поженились. Они были вместе, не думая о том, какой пыткой станет разлука.
      Возможно, Святой Отец испытал чувство жалости. Он посмотрел на бледное лицо страдающей девушки.
      - Дочь моя, - сказал он, - ты еще обретешь счастье. Тебя ждет встреча с великим человеком.
      Она не хотела говорить, но слова сами сорвались с ее уст.
      - У меня нет будущего без Ипполито; я не хочу жить без него.
      Папа не рассердился, услышав это заявление, прозвучавшее вызовом. Он помнил свою страсть к берберской рабыне, подарившей ему Алессандро.
      - Дочь моя, - сказал он, и мягкость его голоса временно утешила Екатерину, - моя возлюбленная дочь, ты сама не знаешь, что говоришь. Я надеюсь, что скоро смогу вызвать тебя из Флоренции. Если мой план осуществится, ты поедешь во Францию, чтобы выйти замуж за второго сына короля.
      Он положил руки на голову Екатерины, благословляя ее.
      - Да, во Францию, дочь моя. Ко второму сыну короля! Кто знает, может быть, когда-нибудь ты станешь королевой Франции. Чудеса случаются, дочь моя. Возможно, наша семья избрана править всеми странами. Не вздыхай и не плачь. Тебя ждет блестящее будущее.
      Потрясенная горем Екатерина поняла, что Святой Отец отпускает ее. Монсеньор увел девушку. Это был конец счастья. Прощание с любовью. Амбиции Климента, воплощенные в виде второго сына короля Франции, встали между Екатериной и ее возлюбленным.
      БРАКОСОЧЕТАНИЕ
      Юная девушка с разбитым сердцем доехала верхом от Флоренции до побережья Тосканы в сопровождении флорентийской знати. Она еще не пришла в себя; ее терзали душевные муки. Она должна была радоваться своему везению, но могла лишь плакать.
      Ее дядя, Филиппо Строцци - он стал вдовцом, поскольку тетя Кларисса умерла, не успев увидеть то, что она назвала бы "великим и радостным событием", - возглавлял процессию до присоединения к ней папы; в конце каждого дня путешествия он подзывал к себе племянницу и беседовал с ней, упрашивая Екатерину проявить интерес к своей счастливой судьбе, скрыть меланхолию и возрадоваться вместе со своими родственниками. Но она отвечала ему, что не все ее родные охвачены радостью.
      Это действительно было правдой. Филиппо Строцци подумал о том, что Его Святейшество совершил ошибку, включив Ипполито в состав эскорта, которому предстояло сопровождать девушку во Францию.
      "Я положу конец слухам, - сказал Климент. - Больше не должно быть разговоров о влюбленных Медичи".
      Филиппо пожал плечами. Для папы все складывалось удачно. Возможно, жизнь, которую он вел, не позволяла ему понять молодых пылких влюбленных. Климент не соблюдал требований целибата. Алессандро, развращенный монстр, доказывал это своим существованием. Но Его Святейшество никогда не позволял страсти возобладать над властолюбием. Не обладая большим воображением, он, верно, полагал, что его родственники склонны вести себя точно так же. Филиппо обладал большим жизненным опытом. Переводя взгляд с печальных глаз Ипполито на глаза Екатерины, в которых горел вызов, он думал о том, что включение молодого человека в состав их группы было ошибкой.
      Красивый романтичный Ипполито мог вскружить голову любой девушке; его турецкая миссия увенчалась успехом, он вернулся значительно раньше, чем предполагалось, с желанием снова увидеть свою возлюбленную. Несмотря на умение четырнадцатилетней Екатерины скрывать свои чувства, красивые глаза девушки выдавали ее, когда она с нежностью смотрела на Ипполито. Филиппо знал, что будет испытывать опасения до тех пор, пока они не сядут на французский корабль, который доставит их в Ниццу.
      Если Филиппо хотел поскорей увидеть побережье Тосканы, то Екатерина боялась этого момента. Она знала, что, покинув землю Италии, она потеряет надежду. Бегство станет невозможным. Но пока Екатерина ехала верхом рядом с Ипполито, она могла мечтать и надеяться на то, что ее мечты станут реальностью.
      Почему бы им не уехать куда-нибудь вдвоем?
      Иногда во время путешествия ей удавалось обменяться с кузеном несколькими словами так, чтобы их никто не услышал. Охваченная отчаянием, она забывала о сдержанности.
      - Ипполито, давай оторвемся от них. Поедем быстрее... куда угодно, какая разница. Давай не разлучаться.
      Ипполито печально смотрел на нее. Она была еще ребенком. Ничего не знала о жизни. Куда они скроются? Как будут жить? Бегство было невозможно. Их вернут назад к папе.
      - Не важно, Ипполито. Мы проведем вместе несколько месяцев, недель, дней.
      - Екатерина, думаешь, я не размышлял об этом? Я строил планы. Но все они ведут к беде. Я не могу обречь тебя на это. Где бы мы жили? Среди нищих? Среди разбойников? За наши головы назначат вознаграждение. Мы не будем в безопасности. Екатерина, ты выросла в роскоши. Знаю, тебе угрожала опасность, но ты не испытывала голода, любовь моя. Поверь мне, я думал об этом. Отчаянно искал выход, но не нашел его, потому что его не существует.
      - Всегда есть выход, Ипполито, - со слезами на глазах сказала она. Всегда есть выход.
      Он покачал головой.
      - Нет, дорогая кузина. Мы с тобой - никто. Мои чувства? Твои чувства? Какое они имеют значение? Нам не суждено быть вместе. Мы должны вступить в браки, завести детей... или посвятить свои жизни Церкви. К тебе, любовь моя, судьба не так жестока, как ко мне. Ты всего лишь ребенок и, что бы ты ни говорила, тебя ждет прекрасное будущее. А мне уготована жизнь, которая мне не нужна.
      - Думаешь, мне нужна жизнь без тебя?
      - Екатерина, любовь моя, ты так молода. Возможно, ты полюбишь своего мужа. Он - твой ровесник. Почему бы тебе не полюбить его? Ты будешь счастлива, когда забудешь меня.
      - Я никогда не забуду тебя! - возмутилась девушка; она страдала и испытывала растерянность. Мне безразлично, что случится с нами, лишь бы мы были вместе, думала она. Он не любит меня так сильно, как я люблю его. Я думаю о нем, а он думает о комфорте, безопасности, будущем.
      Но мечты не покидали ее. Она верила, что однажды он подойдет к ней и шепотом сообщит план их спасения. Но он не сделал этого. Филиппо испытал облегчение, когда они сели на галеру и отплыли от побережья Тосканы. Охваченная отчаянием Екатерина, напрягая зрение, всматривалась в удаляющуюся землю, на которой мечтала остаться.
      Они поплыли к Ницце; Филиппо постоянно находился возле Екатерины.
      - Дитя мое, - умолял ее он, - что подумают французы, увидев невесту с заплаканными глазами? Что решит жених? Успокойся. Будь благоразумной.
      - Благоразумной! - взорвалась она. - Я покидаю все, что я люблю. Буду жить среди чужих людей. Чему я должна радоваться?
      - Ты едешь к тем, кто будет лелеять тебя. Мы, твои родственники - я, Его Святейшество и Ипполито, - не можем остаться с тобой, но возле тебя будут находиться твои соотечественники, мужчины и женщины. Святой Отец позволил тебе взять с собой твоих юных астрологов и Мадаленну, которую ты любишь; там будут с тобой и другие, например, Себастиано ди Монтекукули. Я могу назвать дюжину имен. Ты не будешь одинока в чужой стране, имея рядом с собой друзей-итальянцев.
      Она не сказала ему: "Мне все равно, кто будет рядом со мной, если я не смогу видеть Ипполито". Но он ее понял. Он был добр и внимателен к ней, как никогда прежде.
      Она наблюдала за тем, с какой помпезностью встречали папу. Она знала, что уже потеряла Ипполито, хотя он еще находился рядом. Это был впечатляющий спектакль - на шестидесяти кораблях подняли флаги, приветствуя Святого Отца. Он поднялся на палубу личной галеры в мантии из расшитой золотом парчи. Флотилия поплыла в сторону Марселя за флагманом, на борту которого находились Святые Дары. Но Екатерина испытывала не восторг, а ощущение потери.
      В начале октября 1533 года дозорные замка Иф и крепости Нотр-Дам де ля Гард увидели корабль, шедший первым. Они передали с помощью сигнальных флагов в Марсель весть о скором прибытии флотилии с невестой королевского сына.
      Юный жених находился со своим отцом и придворными в лагере, разбитом возле города. Они ждали невесту и ее эскорт, поскольку согласно этикету король не мог войти в город раньше Святого отца.
      Зазвонили колокола; грохот сотен пушек разнесся по улицам. Людям не терпелось поскорей увидеть невесту-итальянку.
      Екатерина ждала на борту корабля, что произойдет дальше. Любопытство ослабило ее печаль. Она начала понимать значение этой помпезной церемонии. Возможно, грядущие события помогут ей хоть немного развеять грусть.
      Ей сообщили, что коннетабль Франции вскоре взойдет на палубу, чтобы обратиться к ней с речью. Она с нетерпением наблюдала за приближением лодки. Ее встревожил вид этого мужчины, окруженного свитой. У него был недобрый рот и безжалостные глаза.
      Он носил женственное имя - Анн де Монморанси. Он сообщил Екатерине, что предпринято все необходимое для того, чтобы она чувствовала себя в Марселе как дома. Он сам лично контролировал все приготовления. Екатерина почувствовала себя важной персоной, которой уделял внимание такой человек. Он сказал девушке, что ей и ее эскорту выделен один из красивейших домов города. Аналогичный дом предоставлялся Святому Отцу и сопровождавшим его епископам, кардиналам и прочим церковным иерархам. В третьем доме разместились французы. Анн де Монморанси заявил маленькой герцогине, что Франция счастлива принять Екатерину Медичи и ее выдающихся родственников Екатерина ответила ему на превосходном французском, за что была вознаграждена одобрительным взглядом этого сурового человека.
      Он покинул Екатерину, которой предстояло дождаться того момента, когда она ступит на французскую землю и войдет в Марсель. Но прежде должно было состояться церемониальное появление папы, за которым в город проследует король. Лишь после этого придет очередь Екатерины.
      Наконец это случилось. Екатерина въехала во Францию на чалой лошади под парчовой попоной. Ее сопровождала итальянская знать. То, что Ипполито находился рядом, не имело значения. Она теряла его навсегда. Она не осмеливалась посмотреть на кузена Екатерина не хотела предстать перед своим женихом со слезами на глазах.
      Она заметила, что взгляды зевак, толпившихся на улице, были прикованы к ней; люди не улыбались Екатерине. Может быть, она не нравится им? Разочаровала их?
      Она испытала страх, снова осознав, что теряет не только возлюбленного. Она также прощалась с домом.
      Ее голова была высоко поднята. Эти иностранцы не должны знать, что они испугали ее. Она наберется мужества - того самого мужества, которое помогло ей идти сквозь флорентийскую толпу. Сейчас оно пригодится ей.
      Ипполито, думала она, о, Ипполито, неужели уже слишком поздно? Разве не можем мы убежать даже сейчас?
      Но Ипполито, чья красота притягивала взгляды француженок, смирился с потерей. Она, Екатерина, должна сделать то же самое.
      Она стала думать о своем женихе. Интересно, как он выглядят?
      Церемонию проводил сам папа. Екатерина и Генрих, стоя перед ним, повторяли торжественные слова. Молодых окружала блистательная знать Франции и Италии.
      Екатерина едва слышала слова молитвы, почти не замечала толпы, заполнившей церковь; все ее внимание было приковано к юноше, стоявшему рядом с ней. Он был высоким, хорошо сложенным; его мускулы окрепли благодаря скачкам, турнирам и, конечно, охоте. Он был темноволосым. Екатерина, ожидавшая увидеть монстра, похожего на Алессандро, нашла одетого в роскошный, расшитый бриллиантами костюм Генриха красивым. Он, похоже, о чем-то грустил. Екатерина испугалась, решив, что она не понравилась ему. Неужели это имеет для нее, любящей Ипполито, какое-то значение? - спросила она себя. Оказывается, имело. Самолюбие не позволяло Екатерине смириться с тем, что она разочаровала своего жениха. Он отводил взгляд в сторону; она хотела улыбнуться ему, дать понять, что испытывает такой же страх перед происходящим, как и он. Она хотела сказать ему, что прежде боялась этого брака, страшно переживала из-за него, но теперь, когда она увидела Генриха, она стала немного счастливее. Она познала и потеряла любовь; счастье умерло для нее навсегда, но она не испытывала отвращения к будущему супругу. Екатерина не находила в нем никакого сходства с Ипполито - Генрих был высоким и темноволосым. Но жених так и не взглянул на нее.
      Когда церемония завершилась, Екатерина забыла о своем женихе - к ней подошел самый потрясающий и блестящий человек, которого она когда-либо видела. Он взял ее руку. Она подняла голову и заглянула в сверкающие глаза, смотревшие на нее. Это были добрые глаза, однако они казались усталыми, под ними висели темные мешки. Они были живыми, но не порочными, насмешливыми, но не злыми. Казалось, они говорили: "Тяжелое испытание, правда? Но оно закончится, и ты будешь вспоминать о нем с улыбкой. Такова жизнь".
      - Я отведу невесту в мою личную резиденцию, - объявил он, - там ее ждет банкет.
      Она знала, что этот добрый, очаровательный мужчина был королем Франции. Вспыхнув, она пробормотала слова благодарности. Он обворожил ее. Близость Франциска разволновала девушку. Образ Ипполито неизбежно тускнел в присутствии этого великого и доброго человека.
      Она видела его раньше. Тогда он поцеловал ее, приветствуя на французской земле. Он назвал Екатерину своей дочерью и подарил дорогие вещи. Она знала, что еще более дорогие подарки были отправлены из Италии во Францию. Но никакие подарки не казались столь ценными, как те, что преподнес ей очаровательный король. Он не забыл шепнуть Екатерине на ухо комплимент, хотя церемониальный этикет не требовал этого - слова восхищения исходили от сердца, король произнес их, чтобы Екатерина почувствовала себя дома, стала немного счастливее. Он взял девушку за руку, и она ощутила, что если ее печаль ослабла, если жизнь без Ипполито стала казаться менее тоскливой, то произошло это благодаря королю.
      Сейчас, во время свадебной церемонии, он выглядел еще более эффектно, чем во время их первой встречи. На нем была мантия из белого атласа, расшитая жемчугами и драгоценными камнями. Екатерина тоже выглядела великолепно в парчовом корсаже и белом атласном плаще с жемчугами и бриллиантами, но рядом с ним она казалась себе незаметной.
      Как приветствовал его народ! Как любили его люди! Почему нет? Он был королем и выглядел как подобает королю.
      - Ну, малышка, - сказал он ей, - церемония закончена. Теперь ты - наша настоящая дочь.
      - Ваше Величество, вы даете мне почувствовать, что это правда, ответила Екатерина. - Я всегда буду помнить, что сердечнее всех во Франции меня встретил король.
      Он посмотрел на нее с улыбкой и подумал: "Жаль, что ее муж не блещет красноречием. Несомненно, она умеет находить слова, которых ждут от нее".
      - Моя милая Катрин, - сказал он, - теперь ты - француженка. Не итальянка Екатерина, а француженка Катрин. Это не только бракосочетание, но и крещение. Как тебе нравится новое имя?
      - Оно звучит хорошо... когда его произносите вы.
      - Я вижу, тебя научили дипломатии. Уверяю тебя, это искусство необходимо для дам и джентльменов двора.
      - Это искусство необходимо всем, Ваше Величество.
      - О, ты - мудрая девочка. Скажи мне... это останется между нами. Что ты думаешь о своем супруге?
      - Мне понравилась его внешность.
      - Он не показался тебе слишком замкнутым?
      - У меня не было времени узнать его получше.
      - Да, да, маленькая Катрин. Знаешь, браки заключаются на небесах.
      - Некоторые - да, - быстро ответила она, - но мой был заключен в Риме.
      Он засмеялся.
      - И во Франции, моя дорогая. Мы рассматривали твой портрет, и я сказал: "Какое прелестное дитя!" Я тогда подумал, что полюблю мою новую дочь.
      - А когда вы увидели ее во плоти, Ваше Величество?
      - Теперь я не думаю, я знаю это.
      - Вы способны быстро полюбить, Ваше Величество.
      Он пристально посмотрел на нее. У Екатерины был скромный, застенчивый вид. Интересно, какие слухи о любвеобильном короле дошли до нее?
      - Любовь, - с чувством сказал король, - это самый прекрасный дар богов. Я влюблялся с твоего возраста, дитя мое. Это происходит со мной легко и естественно. Это у меня в крови.
      Екатерина была рада такому непринужденному общению с этим очаровательным человеком. Она обнаружила, что смеется. Она не думала, что сможет снова так смеяться.
      - О да, - продолжил король серьезным тоном, - мы будем друзьями, моя маленькая Катрин. А теперь скажи мне кое-что. Ты мало видела эту страну, но что понравилось тебе больше всего?
      Она немедленно ответила, глядя на него честными глазами:
      - Ее король, Ваше Величество.
      Он пришел в восторг - разве не приятно общаться с очаровательным четырнадцатилетним дипломатом? Невестка оказалась для него радостным сюрпризом. Он был готов поклясться, что она уже сейчас больше походила на француженку, чем на итальянку.
      На банкете король усадил маленькую Катрин рядом с собой. Конечно, он знал, что ее место было возле мужа, но парень будет располагать Катрин всю жизнь. Он не должен обидеться на отца за то, что на своем первом французском банкете она будет сидеть рядом с Франциском. Когда король говорил, все замолкали, прислушиваясь к его словам. Люди замечали, с какой нежностью относится он к девочке. Он объявил, что она теперь не Екатерина, а Катрин, его дорогая дочь. Она стала его Катрин, маленькой француженкой Катрин. Она сама разрешила дать ей новое имя.
      "Крошка Катрин завоевала расположение короля!" Кто-то сказал это вслух, другие подумали. Конечно, юной девушке не составляло труда понравиться королю. Но люди не были заранее уверены, что итальянке удастся это сделать - король отдавал ей в мужья сына, к которому относился с презрением.
      Катрин сидела за первым из трех больших столов с королем, своим мужем Генрихом, зятьями-принцами и кардиналами. Она уже сама мысленно называла себя Катрин. Екатерина была девочкой, считавшей, что с потерей возлюбленного ее жизнь навеки станет тоскливой и горестной. Катрин не была в этом уверена. Она по-прежнему любила своего кузена, по-прежнему верила, что никогда не сможет полюбить другого человека. Но очаровательный король заставил ее понять, что она снова может смеяться и быть счастливой - хотя бы на одно-два мгновения.
      Она радовалась тому, что папа не сидел за этим столом; он занял почетное место рядом с королевой за вторым столом. Екатерина испытывала радостное волнение, находясь среди людей, имена которых она заучивала на уроках. Она помнила, что Франциск был вынужден жениться на нынешней королеве после унизительного поражения и плена. Неудивительно, что он почти не глядел на нее. У этой женщины было милое, доброе лицо, но она держалась более официально и чопорно, чем другие дамы. Катрин принялась изучать их. Они сидели за третьим столом. Среди них находилась элегантная и очаровательная мадемуазель д'Эйлли, любовница короля; другие женщины появлялись и исчезали, а эта фаворитка была его постоянной привязанностью. Катрин понимала причину этого. У прелестной мадемуазель д'Эйлли были блестящие, светлые, вьющиеся волосы и умное лицо; сейчас она что-то рассказывала, и окружающие весело смеялись.
      Катрин заметила за третьим столом высокую темноволосую женщину, которая по красоте почти не уступала мадемуазель д'Эйлли. Она привлекала к себе внимание своим черно-белым траурным платьем, выделявшимся на фоне ярких нарядов, расшитых бриллиантами. Как удивительно она выглядела! Она выделялась строгостью своего облика.
      Катрин решила при первой возможности узнать, кто эта высокая темноволосая дама в черно-белом платье.
      Но прежде всего ей следовало повнимательней присмотреться еще к одному человеку. Своему мужу! Ее сердце затрепетало, когда она оценивающе взглянула на него. Она удивилась своим ощущениям. Она полагала, что будет смотреть на своего супруга с отвращением и страхом. Но могла ли она испытывать такие чувства к застенчивому юноше, который был лишь немного старше ее? Ему недоставало отцовской значительности, но явное сходство с Франциском действовало на девушку успокаивающе; оно даже странным образом волновало Катрин, хотя она и не сознавала причину этого чувства.
      Я бы хотела, чтобы он улыбнулся мне! - подумала Катрин. Я бы хотела, чтобы он дал понять, что хоть немного интересуется мной.
      Один раз он посмотрел на нее, и их глаза встретились. Он пытался взглянуть на Катрин тайком. Она смущенно улыбнулась, но он уткнулся взглядом в тарелку и покраснел.
      Она испытала чувство обиды, рассердилась на него. Как она могла увидеть в нем сходство с королем - человеком, обладавшим любезными манерами, самым очаровательным мужчиной из всех, кого она встречала!
      Внезапно Катрин увидела, что лицо Генриха изменилось. Оно стало красивым; девушку возмутило то, что он мог улыбаться, глядя на кого-то другого. Но на кого именно?
      Это была дама в черно-белом платье!
      Во время пиршества король увел папу в маленькую залу для беседы с глазу на глаз.
      - Они еще очень молоды, Ваше Святейшество, - сказал Франциск. - Пусть они побудут во Франции рядом... как друзья, понимаете? Я полагаю, Ваше Святейшество согласится, что до вступления в брачные отношения они должны узнать друг друга.
      Святой Отец покачал головой.
      - Нет, Ваше Величество. Они оба уже находятся в брачном возрасте. Я не вижу причин для того, чтобы откладывать осуществление брачных отношений.
      Король изящно приподнял свои плечи.
      - Нашей маленькой Катрин всего четырнадцать лет, мой сын старше ее лишь на несколько месяцев! Пусть они полюбят друг друга. Мы во Франции придаем большое значение любви.
      Франциск очаровательно улыбнулся, думая: "Почему ты, хитрец, не скажешь прямо? Ты хочешь скорейшего появления наследников. Спешишь протянуть свои алчные руки Медичи к французской короне".
      - Молодые люди, - заявил Святой Отец, - должны вступать в брак, если они хотят вести благочестивую жизнь. Они должны рано заводить детей. Это убережет их от соблазнов Дьявола. Я считаю, что им следует вступить в брачные отношения без промедления.
      Франциск лукаво улыбнулся, представив детей в постели. Бедная маленькая Катрин! Она заслуживает более галантного мужа. Генрих едва бросил на нее один взгляд за весь день; он влюбленно пялился на Диану де Пуатье. Кто мог подумать, что она произведет на него такое сильное впечатление! Женщина, которая по возрасту годилась ему в матери!
      - Тогда пусть будет так, - сказал Франциск. - Бедное дитя, боюсь, обретет неважного любовника.
      Папа насторожился:
      - Ваше Величество, что вы имеете в виду?
      Франциск, догадавшись, что его шутливое замечание было истолковано превратно, не смог отказаться от удовольствия подразнить папу.
      - Увы! Святейшество, у меня есть опасения на сей счет... в отношении мальчика.
      На лбу папы выступила испарина.
      - Не хотите ли вы сказать, что?..
      - Увы, увы! Боюсь, да, Ваше Святейшество.
      - Я не понимаю. Вы говорите о неспособности к продолжению рода?
      Франциск рассмеялся, пожал плечами.
      - Поживем - увидим. Я имел в виду, Ваше Святейшество, что, боюсь, он плохо проявит себя на брачном ложе. Он так юн! Неопытен! У него еще не было любовницы!
      Папа испытал такое облегчение, что тоже засмеялся.
      - Простите меня, сир. Вы, французы, постоянно думаете о любви. Я забыл об этом.
      - А о чем думаете вы, итальянцы... о торговле?
      Папе захотелось ударить улыбающееся лицо собеседника.
      - Торговля, - сухо заметил он, - иногда способна приносить больший доход, нежели любовь.
      - В Италии - возможно, - сказал король. - Но здесь, во Франции, любовь часто оказывалась занятием не только более приятным, чем торговля, но и более выгодным. Так кто же прав - мы, французы, или вы, итальянцы?
      Святой Отец не хотел вступать в словесную баталию с королем Франции.
      - Значит, сир, вы согласны с тем, что их брачные отношения должны начаться этой ночью? - сказал он.
      - Нельзя упустить ни единую ночь! - с иронией в голосе воскликнул Франциск. - И как долго вы намерены оказывать честь моей стране вашим присутствием?
      - Я проведу здесь месяц.
      Франциск лукаво улыбнулся.
      - Они оба молоды и здоровы. Месяц... да, пожалуй, месяц.
      Папа пытался говорить таким же мягким, ироничным тоном, что и король. Ему с трудом удавалось это делать. Если король просто презирал папу, то Святой Отец ненавидел Франциска.
      Мальчик и девочка лежали на роскошной кровати. Им обоим было страшно.
      День бракосочетания закончился; приближенные раздели их и торжественно проводили к брачному ложу. Теперь они остались одни.
      Каждый ощущал страх партнера.
      О, Ипполито, подумала Катрин, это должно было произойти с тобой. Тогда все было бы по-другому... прекрасно.
      Она осторожно коснулась своих глаз и обнаружила, что они стали мокрыми от слез.
      Мальчик покрылся потом. Ему казалось, что его ждет самое тяжкое испытание из всех, которые ему уже довелось пережить.
      Она заметила, что он дрожит. Слышит ли он, как громко стучит ее сердце? Они оба знали, что должны исполнить свой долг.
      Она ждала, когда он заговорит. Ей показалось, что прошло много времени.
      - Ты... ты не должна винить меня. Я... я не хотел этого. Но... поскольку нас поженили...
      Его голос растворился в темноте.
      - Я тоже этого не хотела, - промолвила она.
      Но Катрин уже чувствовала, что боится меньше, чем он. Ее тронуло это, и она испытала желание утешить его.
      Да, он был старше ее на несколько месяцев, но она лучше знала жизнь. Она любила Ипполито и потеряла его. Она жила и страдала, как женщина, в то время как он еще оставался мальчиком.
      Ей следовало утешить его, сыграть активную роль.
      - Генрих, - ласково сказала она и приблизилась к нему.
      Генрих лежал на спине, уставясь на потолок. Катрин коснулась губами его уха, потом сунула туда свой язычок. Юноша тихонько ахнул. Она принялась ласкать языком его шею, потом, опустившись ниже, лизнула мускулистую грудь мужа, добралась до твердого, плоского живота. Откинув одеяло в сторону, медленно провела рукой по внутренней части его бедра от колена до мошонки. Нежно пощекотала ногтями его промежность. Обхватила пальцами горячий твердый член. Он затрепетал, точно раненая птица. Ласково оттянув его, вдруг отпустила. Он ударился о живот Генриха.
      Катрин почувствовала, что они оба готовы к важнейшему событию в жизни каждого из них. Она знала, что наездницы не испытывают значительной боли при потере девственности - их плева растягивается во время верховой езды, становясь эластичной. Славу богу, что она с детства проводила много часов в седле.
      Сев на корточки, она принялась ласкать себя членом мужа. Когда головка увлажнилась, она раздвинула губы и ввела орган Генриха в свое тело. Сделав несколько движений с небольшой амплитудой, она закрыла глаза и со всей силой опустилась на бедра мужа. Ей все же пришлось испытать боль, однако ни один мускул не дрогнул на лице Катрин. Внезапно струя жидкости обожгла ее. Катрин слезла с мужа. По бедрам девушки сочилась кровь. Она капала на белоснежную простыню.
      - Поздравляю тебя, мой мужчина, - сказала она, сжимая бедрами полотенце.
      Потом они молча и неподвижно лежали на огромной кровати. Ночь уже заканчивалась, когда они погрузились в глубокий сон.
      Катрин проснулась, когда уже было совсем светло. В первый момент ей показалось, что она находится в своей спальне, во Флоренции; потом она заметила рядом с собой юного мужа, вспомнила день свадьбы и последовавшую за ним ночь. Катрин почувствовала, что краска заливает ее лицо.
      Она зарделась еще сильнее, увидев, что разбудило ее. С одной стороны стоял Климент, с другой - король Франции.
      - Очаровательно! Просто очаровательно! - пробормотал король. - Точно бутон майской розы.
      Святой Отец ничего не сказал; его хитрое лицо было сосредоточенным.
      - Моя маленькая Катрин проснулась! - Король наклонился и поцеловал ее. Потом он прошептал: - Ты не разочарована, Катрин? Франция не ударила в грязь лицом?

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21