©Мощанский И.Б., 2011

©ООО «Издательский дом «Вече», 2011

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

Подготовка к обороне

После кровопролитного сражения на Западной Украине 30 июня 1941 года советское командование Юго-Западного фронта получило от Ставки ВГК следующую задачу: используя укрепленные районы на государственной границе 1939 года, «организовать упорную оборону полевыми войсками с выделением в первую очередь артиллерийских противотанковых средств»[1].

Коростеньский (№ 5), Новоград-Волынский (№ 7), Летичевский (№ 3) укрепленные районы, еще в 30-е годы построенные в 50—100 км восточнее старой государственной границы, к началу июля 1941 года можно было считать боеготовыми. Они были заняты постоянными гарнизонами, имели заблаговременно созданную основу огневой системы. Вместе с УР № 12 (Могилев-Подольским) вышеперечисленные УРы имели на 28 мая 1941 года 1290 оборонительных сооружений. Усиленная стрелковыми дивизиями, эта укрепленная линия могла стать серьезным препятствием на пути противника. Правда, в системе укрепленных районов имелись разрывы, достигавшие 30–40 км.

Войскам фронта за 8 суток надо было отойти на 200 км в глубь территории страны. Особые трудности выпадали на долю 26-й и 12-й армий РККА, которым предстоял самый длинный путь, причем при постоянной угрозе удара противника в тыл, с севера, соединениями 17-й армии и 1-й танковой группы. Главная опасность исходила от 1-й танковой группы Клейста. На киевском направлении рвался к Днепру 3-й моторизованный корпус вермахта, он-то и мог упредить советские войска в выходе к укрепленным районам. Южнее его к Шепетовке, в стык между Новоград-Волынским и Летичевским УР прорывался 48-й моторизированный корпус вермахта.

Поскольку группа армий «Юг» в начальный период войны не достигла ближайшей стратегической цели на южном крыле советско-германского фронта, перед ней стояли прежние задачи: овладеть Киевом, захватить плацдармы на восточном берегу Днепра и одновременно левым крылом (1-я танковая группа и 6-я армия) совершить глубокий охватывающий маневр через Белую Церковь в юго-восточном направлении, а затем всеми своими силами окружить, расчленить и уничтожить советские войска на Правобережной Украине.

В начале июля 13-я и 14-я танковые дивизии вермахта из состава 1-й танковой группы немцев с ходу форсировали реку Случь в районе южнее Новоград-Волынского и подошли к Житомиру, тем самым угрожая глубоким охватом основных сил 5-й армии советских войск с юго-востока.

Чтобы помешать продвижению 1-й танковой группы Клейста и выиграть время для отвода своих войск, 5-я армия нанесла по ее флангу контрудар с севера силами двух корпусов, которые в предыдущих боях истощили свои силы до предела: в дивизиях 27-го стрелкового корпуса насчитывалось около 1,5 тысячи человек, а 22-й мехкорпус имел всего 153 танка[2]. Не хватало боеприпасов. Контрудар готовился наспех, атака осуществлялась на 100-км фронте и разновременно. Однако то обстоятельство, что удар пришелся в тыл танковой группе вермахта, давало существенное преимущество. 3-й моторизированный корпус был задержан на двое суток, что облегчило войскам Юго-Западного фронта выход из боя.

Они двигались на восток, обгоняя толпы беженцев. В небе то и дело появлялись немецкие самолеты. Нередко возникала паника, особенно при появлении вражеских танков, и собрать подразделения не всегда удавалось. Как отмечалось в политдонесении Юго-Западного фронта, «все внимание начсостава, политорганов и партполитаппарата частей направлено на ликвидацию паники, повышение бдительности, наведение строгого порядка и организованности на дорогах. В отношении трусов и паникеров усиливались меры репрессий. Созданы заградительные отряды»[3].

Особое беспокойство командиров вызывали военнослужащие, мобилизованные из недавно присоединенных к СССР районов Западной Украины, которые в большинстве не имели никакой военной подготовки. Командование 5-й армии даже пришло к выводу, что «для более успешных действий необходимо освободить части от приписного состава западных областей, так как последние показали неустойчивость в бою»[4].

Войска отходили с большими потерями. Значительную часть техники пришлось уничтожить, так как даже мелкую неисправность нельзя было устранить из-за отсутствия ремонтных средств. В одном только 22-м мехкорпусе подорвали 58 неисправных танков.

6 и 7 июля танковые дивизии противника достигли Новоград-Волынского укрепленного района, оборону которого должны были усилить отходившие соединения 6-й армии. Вместо нее сюда смогли выйти некоторые части 5-й армии. Здесь же перешла к обороне выбравшаяся из окружения группа полковника Бланка, созданная из остатков двух дивизий – всего 2,5 тысячи человек. Два дня подряд подразделения укрепрайона и эта группа сдерживали натиск врага. 7 июля танковые дивизии Клейста овладели Бердичевом, а через день – Новоград-Волынским. Вслед за танковой группой 10 июля с севера на юг обошли укрепленный район пехотные дивизии 6-й армии вермахта. И на старой государственной границе остановить противника не удалось.

Особую тревогу вызвал прорыв на бердичевском направлении, ибо он создал угрозу тыла основных сил Юго-Западного фронта. Командующий фронтом генерал-полковник М. П. Кирпонос выехал в штаб 6-й армии помочь генерал-лейтенанту И. Н. Музыченко организовать оборону. Была создана бердичевская группа, куда вошли соединения 16-го мехкорпуса. Еще до захвата города (Бердичева) корпус выдвигался в район Мозыря, но по инициативе его командира комдива А. Д. Соколова головные части корпуса вступили в бой с противником в Бердичеве. К группе Соколова присоединился сводный отряд 15-го мехкорпуса под управлением командира 10-й танковой дивизии генерал-майора С. Я. Огурцова. До 15 июля они сдерживали натиск врага.

Севернее 13-я танковая дивизия вермахта 9 июля овладела Житомиром. Хотя 5-я армия (силами 31-го стрелкового, 9, 19-го и 22-го механизированного корпусов и 1-й противотанковой бригады) и продолжала наносить контрудары с севера по противнику, даже перерезала в его тылу шоссе, ведущее с запада к Житомиру, задержать стремительный бросок вражеских танков не удалось. Подошедшие пехотные дивизии отразили удары войск генерал-майора М. И. Потапова. За двое суток немецкие танковые соединения продвинулись на 110 км и 11 июля приблизились к Киевскому укрепленному району. Только здесь, на оборонительном рубеже, созданном войсками гарнизона и населением столицы Украины, враг наконец-то был остановлен.

Фактическая подготовка к обороне Киева началась 6 июля 1941 года, когда ЦК КП(б)У и Военный Совет КОВО[5] утвердили штаб обороны города, хотя директива командующего ЮЗФ еще от 24 июня требовала приведения Киевского укрепленного района в боевую готовность и укомплектования КиУРа боеспособными частями.

В состав штаба обороны Киева вошли представители военного командования ЮЗФ: полковник А. Ф. Чернышов (начальник штаба обороны) и майор М. Д. Чукарев (начальник инженерной службы), секретарь Киевского обкома партии М. П. Мишин, председатель облисполкома Т. Я. Костюк, секретари горкомов партии Т. В. Шамрыло и К. Ф. Москалец, председатель горисполкома И. С. Шевцов.

Штаб разработал детальный план подготовки города к обороне и, в соответствии с ним, план строительства оборонительных сооружений (работы начались 30 июня 1941 года. – Примеч. авт.) на ближних подступах к нему, в тылу КиУРа и внутри города.

В соответствии с этим планом первая полоса обороны, которая начиналась севернее города, шла по реке Ирпень до села Белогородка, проходила около населенных пунктов Вита-Почтовая, Лесники, Мрыги и упиралась правым флангом в Днепр. Она делилась на два сектора.

Оборона Северного сектора (от ныне затопленного села Борки до села Белогородка) обеспечивалась силами 3-й воздушно-десантной бригады, 4-го мотострелкового полка НКВД, 161-го и 193-го отдельных пулеметных батальонов, 2-го стрелково-пулеметного батальона, 2-го Киевского артиллерийского училища (КАУ) и 377-го гаубичного артиллерийского полка.

В резерве коменданта сектора – комбрига Д. В. Аверина находились также окружные интендантские курсы. Необходимо заметить, что в Северном секторе старшему начальнику – комбригу Д. В. Аверину были подчинены войска как постоянного гарнизона КиУРа, так и полевого заполнения.

Южный сектор (от села Белогородка до села Мрыги и Днепра) обороняли 600-й и 640-й полки 147-й стрелковой дивизии, 28 опб, 1-е Киевское артиллерийское училище, 344-й гаубичный артполк, 45, 538-й и 555-й истребительно-противотанковые дивизионы.

Комендантом сектора был назначен майор С. П. Лучников, в его резерве находился 1-й стрелково-пулеметный батальон.

Поскольку в этом секторе комендантом был всего лишь майор, а в состав войск полевого заполнения вошла 147-я стрелковая дивизия, которой командовал полковник С. К. Потехин, то возникли вопросы по управлению войсками. Было решено батальоны постоянного гарнизона КиУРа оставить в подчинении майора С. П. Лучникова, а все войска полевого заполнения, включая артиллерийские части, подчинить командиру 147 сд. На штаб дивизии возлагалась также ответственность за организацию и поддержание взаимодействия между постоянным гарнизоном и частями полевого заполнения.

Оборона второй полосы, которая начиналась в районе города Вышгород и шла в направлении: Пуща-Водица – Беличи – Никольская Борщаговка – Пост-Волынский – Чоколовка – Голосеевский лес, возлагалась на 206 сд, а на участке от станции Пост-Волынский до н/п Корчеватое – на 2 вдбр.

Третья оборонительная полоса, идущая непосредственно по окраине города, войсками временно не занималась.

На левом берегу в районе Дарница врага готовился встретить 227-й полк войск НКВД под командованием майора Т. И. Вагина, усиленный артиллерийским дивизионом и саперной ротой из 57-го полка 4-й дивизии НКВД.

На этом участке шла ускоренная подготовка противотанковых рвов, окопов, установка минных полей. Сначала инженерные работы велись в районе сел Калиновка, Рожевка, Красиловка, а затем их фронт расширился по направлению к городку Борисполь.

В Дарнице позиции второго эшелона обороны заняли дивизионная школа и подразделения 4-й дивизии НКВД, 34-й отдельный и сводный батальоны, а непосредственно у мостов через Днепр – роты из 56-го полка 4-й дивизии НКВД.

Сводный батальон под командованием старшего лейтенанта Н. В. Бондарева в составе 2 стрелковых, минометной и пулеметной рот занял оборону на участке Старая Дарница – «Шелкострой».

57-й полк 4-й дивизии НКВД разместился в районе Киево-Печерской лавры в готовности к отражению атак немцев вблизи днепровских мостов.

В самом городе, в резерве коменданта КиУРа полковника Ф. С. Сысоева (возглавлял УР с 8 по 19 июля) находились сводный полк, часть личного состава 132-го танкового полка (без танков), мотоциклетный батальон и отдельная рота танков Т-28, а также 20-й погранотряд (позднее вместе с 98-м погранотрядом занял оборону северо-западнее Святошино).

На позициях КиУРа в это время насчитывалось около 40 тысяч бойцов, 29 танков, 288 артиллерийских орудий, 148 минометов.

Надо сказать, что еще 8 июля ВС ЮЗФ принял решение о формировании 4 сводных отрядов из чекистов пограничных и внутренних войск, принимавших участие в боях на киевском направлении. К этому времени в составе фронта действовали подразделения и части 4, 10, 13, 23-й дивизий войск НКВД; 17, 18, 20, 22, 90, 91, 92, 93, 94, 95, 97, 98-й пограничные отряды, отдельная Коломыйская пограничная комендатура.

Непосредственно Киев обороняли части 4-й дивизии НКВД по охране ж/д сооружений (55, 56, 57, 114-й полки и 34-й отдельный батальон), командиром которой был полковник Ф. М. Мажирин, а военкомом – полковой комиссар П. М. Ефимов (после его гибели в августе 1941 года – полковой комиссар П. Г. Коновалов) и части 23-й мотострелковой дивизии (сформирована в Киеве в составе 4, 6, 16-го и 28-го мотострелковых полков и 21-го отдельного кавалерийского полка), командиром которой был полковник Г. И. Лукьяненко, а военкомом – полковой комиссар И. Ф. Водяха (погиб в сентябрьских боях 1941 года).

Штаб обороны Киева разработал также план борьбы с врагом в случае прорыва им первой и второй полос укрепленного района. Для этого город был разделен на три сектора, и каждый из них имел свой штаб обороны.

Правый сектор включал в себя северо-западную часть города – от реки Днепр до Житомирского шоссе. В распоряжении штаба сектора находились подразделения КТТУ, два истребительных батальона (700 человек) и два отряда народного ополчения (4600 человек), сформированные из коммунистов и комсомольцев Подольского района.

Во главе штаба сектора стоял подполковник А. В. Шевелев из КТТУ, а комиссаром был 1-й секретарь Подольского райкома партии И. И. Миронов.

Центральный сектор охватывал западную часть города (около 11 км) – от Житомирского шоссе до станции Пост-Волынский. В распоряжении штаба сектора были средства ПВО районов, 5 истребительных батальонов и 9 отрядов народного ополчения из Октябрьского, Ленинского и Сталинского районов общей численностью 13 тысяч человек.

Начальником штаба сектора был командир 4-го мотострелкового полка НКВД полковник М. А. Косарев, комиссаром – 1-й секретарь Октябрьского райкома партии А. И. Давыдов.

Левый сектор тянулся от станции Пост-Волынский до Днепра. Сектор располагал истребительными батальонами и отрядами народного ополчения Московского и Печерского районов общей численностью около 12 тысяч человек.

Штаб сектора возглавил начальник 1-го Киевского артиллерийского училища полковник С. С. Волкенштейн, комиссаром был 1-й секретарь Московского райкома партии Ф. П. Остапенко.

Дарницкий район Киева, на левом берегу Днепра, составлял так называемый Противодесантный сектор. Ополченцы района совместно с ополченцами завода «Арсенал» и моряками Днепровского отряда должны были вести борьбу с десантами противника в случае их выброски и прикрытия переправы через Днепр с востока.

Комиссаром сектора был 1-й секретарь Дарницкого райкома партии Е. Р. Толок.

Кроме того, из личного состава райотделов НКВД города и оккупированных районов области, командного состава и слушателей Киевских курсов НКВД СССР было сформировано два батальона, вошедших в подчинение штаба обороны города.

1-й батальон в составе 5 рот 13 июля занял позиции на юго-западной окраине города – от железнодорожного моста через Днепр до Старожитомирского шоссе. Перед личным составом батальона стояла сложная задача: за короткий срок возвести оборонительные сооружения, и в первую очередь – противотанковые рвы. К 28 июля инженерное оборудование участка было закончено, подразделения батальона отрыли 7 противотанковых рвов шириной 4–6 метров и длиной около 15 метров каждый. У кирпичного завода по улице Сырецкой они возвели две кирпичные стены высотой в два метра и сделали другие препятствия для врага. Забегая вперед, можно отметить, что батальон отличился в августовских боях, вместе с частями Красной армии он стойко удерживал свои позиции.

2-й батальон, получивший название 4-го батальона особого назначения войск НКВД, состоял в основном из слушателей Киевских курсов. Его командиром был назначен капитан П. А. Добрычев, комиссаром – А. Н. Сабуров. Батальон занял позиции в районе реки Ирпень.

На штаб обороны города легли также задачи по организации обороны 2 железнодорожных, 3 автогужевых, 4 понтонных мостов и 30 паромных переправ. Для их защиты привлекался Днепровский отряд кораблей Пинской военной флотилии.

С воздуха войска КиУРа и город прикрывали 3-я зенитная и 26-я авиационная дивизии, а также истребительная авиация фронта.

8 июля 1941 года для усиления обороны города Киева приказом командующего войсками ЮЗФ был сформирован бронетанковый полк из курсантов и командиров КТТУ – Киевского танкотехнического училища имени С. К. Тимошенко. Командиром полка был назначен начальник тактического цикла училища подполковник К. М. Логановский, начальником штаба полка – помощник начальника учебного отдела майор Е. Ф. Дрейклер, командирами батальонов – преподаватель тактики майор Емельянов и командир курсантской роты капитан Палашин. В состав полка вошли многие курсанты, механики-водители и командиры училища.

Также в самом Киеве к 8 июля было сформировано 13 истребительных батальонов общей численностью 3500 человек и 19 отрядов народного ополчения общей численностью 29 400 человек. Райком и горком КП(б) У утвердили в каждом батальоне народного ополчения командира, комиссара и начальника штаба.

Когда стало ясно, что части 3-го моторизованного корпуса вермахта неотвратимо приближаются к Киеву, в распоряжение штаба обороны города были срочно переброшены подразделения 147 сд, отошедшие под давлением противника, и две бригады из 2-го воздушно-десантного корпуса (третья бригада была брошена в район города Канев для обороны железнодорожной переправы через реку Днепр). Пробившиеся из окружения части 206 сд получили указания сосредоточиться в городе Фастов и занять там круговую оборону. Находившиеся на оборонительных позициях под Киевом подразделения 147-й и 206-й стрелковых дивизий являлись лишь частью вышеуказанных соединений, находившихся в окружении или сражавшихся на других участках фронта. Поэтому иногда принимались парадоксальные решения. Например, выяснилось, что командир 147-й стрелковой дивизии остался в окружении вместе с частью ее сил севернее Нового Мирополя. Командующий фронтом генерал-полковник М. П. Кирпонос назначил на должность комдива инициативного и делового полковника Потехина, и, таким образом, получилось, что у одной дивизии одновременно стало два командира.

К Киеву в эти дни отошли после ожесточенных боев отдельные воинские части, такие как упоминавшийся 132-й танковый полк и другие подразделения 213-й моторизованной дивизии, 407-й отдельный зенитный батальон. Они включались в части КиУРа и получали задачи по обороне его определенных участков[6].

Стержнем оборонительной системы столицы Украины являлся собственно Киевский укрепленный район, имевший номер 1. Он был расположен радиусом 80–85 км вокруг Киева (левый и правый его фланги прилегали к Днепру) и имел к концу 1938 года 257 бетонных сооружений, в основном пулеметных, с сопротивляемостью орудийному снаряду калибром до 203 мм (для сравнения можно отметить, что «линия Маннергейма» имела в 1939 году около 280 бетонных сооружений, при этом финские ДОТы постройки 1929–1937 годов имели такую же сопротивляемость)[7].

Немецкие данные о КиУРе, которые могут оказаться неполными, имеют несколько иные цифры: артиллерийских ДОТов – 3, пулеметных ДОТов – 184; противотанковых позиций (вероятно, стационарных позиций казематных пушек) – 21; наблюдательных пунктов – 12; всего 220 постоянных сооружений[8].

Ширина полосы долговременных сооружений КиУРа– составляла 1–4 км, расширяясь в районе села Белогородка до 6 км (на этом участке была оборудованная долговременными сооружениями передовая позиция укрепрайона). Передний край укреплений проходил по правому берегу реки Ирпень, от села Борки до села Шевченково, поворачивая здесь на села Тарасовка, Юровка, Вита-Почтовая, Круглик, Кременище и далее – к Днепру. Река Ирпень с ее заболоченными берегами прикрывала укрепрайон на значительном протяжении, являясь естественным противотанковым рубежом.

Первые столкновения с немецкими войсками под Киевом произошли 11 июля 1941 года возле моста через реку Ирпень, на 19-м километре Житомирского шоссе. Оборону на этом участке занимали подразделения 161-го отдельного пулеметного батальона, 4-й мотострелковый полк НКВД, курсанты 11-й и 12-й батарей 2-го Киевского артиллерийского училища, 20-й пограничный отряд, курсанты Киевского пехотного училища, окружных интендантских курсов и некоторые подразделения 132-го танкового полка 213-й моторизованной дивизии (без техники).

По свидетельству очевидцев, бой начался вечером 11 июля 1941 года. Когда к мосту, по которому до 11-го числа проходили советские части, приблизились 4 немецких танка, он был подорван саперами Красной армии и с грохотом взлетел на воздух. Танки с ходу развернулись на месте и стали быстро отходить. Только тогда по ним открыли огонь из пулеметов гарнизоны всех близлежащих ДОТов и подразделения пехоты из винтовок.

На других участках в районе Житомирского шоссе немцы в течение 11–14 июля также вели активную разведку с целью нащупать слабое место в обороне для наведения переправы.

Получив отпор, противник перенес удар с Житомирского шоссе южнее, рассчитывая захватить мосты через реку в районе села Белогородка. 12 июля два танковых батальона немцев подошли к реке Ирпень у села Гореничи и пытались переправиться на противоположный берег. Однако вновь потерпели неудачу.

В ожесточенных боях с 11 по 14 июля силами частей КиУРа, оборонявшихся западнее и юго-западнее Святошино, подразделений 4 мсп НКВД, 2-го Киевского артиллерийского училища и других частей, выделенных в этот район на усиление оборонявшихся войск, все попытки противника форсировать реку Ирпень были успешно отражены. В течение всего этого периода активно действовала бомбардировочная авиация противника. Ряд участников первой полосы обороны подвергался многократным массированным бомбардировкам и шквальному артиллерийско-минометному обстрелу.

Безуспешные действия пехоты и танков с 12 по 14 июля вынудили германское командование принять срочные меры. 15 июля оно выбросило крупный десант в районе западнее села Боярка, который, впрочем, почти сразу был ликвидирован нашими частями. В это же время противнику удалось форсировать реку Ирпень на участке село Жорновка – село Перевоз вне границ КиУРа и продвинуться на 2–3 км в глубину нашей обороны.

3-й батальон 640-го стрелкового полка 147-й стрелковой дивизии при поддержке батареи 344-го гаубичного артиллерийского полка смело атаковал вклинившегося противника. Завязался рукопашный бой, в котором немцы потерпели поражение и отступили, оставив убитых и раненых, много вооружения и боеприпасов.

Самоотверженно сражались бойцы истребительного батальона Железнодорожного района Киева на бронепоезде под командованием Анатолия Тихохода.

Первое свое боевое крещение бойцы бронепоезда получили в боях под городом Новоград-Волынский. На рассвете 11 июля немцы решили захватить станцию Яблонец, которая открывала им путь на Коростень, а затем и на Киев. Когда противник перешел в атаку, чтобы овладеть станцией, из-за железнодорожных сооружений и зданий «вылетел» бронепоезд и открыл мощный огонь. Потеряв около 200 человек убитыми и ранеными, немцы отступили. Началась осада города.

Однако в июле 1941 года главные события в зоне действий войск Юго-Западного направления (создано согласно постановлению ГКО от 10 июля 1941 года под командованием Маршала Советского Союза С. М. Буденного, включало Юго-Западный и Южный фронты. – Примеч. авт.) разыгрались на стыке Южного и Юго-Западного фронтов.

Окружение под Уманью

^{(7 июля – 8 августа 1941 года)}

Упорное сопротивление войск Юго-Западного и Южного фронтов замедлило наступление группы армий «Юг». В то время как войска группы армий «Центр» овладели Витебском, форсировали Днепр севернее и южнее Могилева и угрожали прорывом к Смоленску, группа армий «Юг» вопреки планам только передовыми отрядами 13-й танковой дивизии выходила на подступы к Киеву. Основные же силы 1-й танковой группы генерал-полковника фон Клейста находились в 100–200 км от Днепра, а пехотные соединения 6-й и 17-й полевых армий отстали от них на несколько суточных переходов. Еще более скромными оказались успехи германских и румынских войск в Молдавии. Им удалось лишь незначительно продвинуться на направлении Бельцы, Сороки и прорваться к Могилеву-Подольскому, а 9 июля они были остановлены в междуречье Прута и Днестра.

Еще 5 июля командующий группой армий «Юг» генерал-фельдмаршал фон Рундштедт решил, что группа Клейста после захвата Житомира и Бердичева повернет два свои корпуса на Кировоград, используя дорогу на Одессу, чтобы с востока глубоко охватить основные силы советских войск на Правобережной Украине и в Молдавии и не дать им возможности отойти за Днепр. Третьему корпусу предстояло овладеть плацдармами на Днепре у Киева. 6-я полевая армия генерала фон Рейхенау, разделенная на две части, должна была северной группой наступать на Киев, а южной – на юг, чтобы во взаимодействии с главными силами танковой группы Клейста и наступавшей навстречу ей с юга 11-й полевой армией фон Шоберта окружить и уничтожить войска Юго-Западного фронта. Предполагалось, что с запада советские войска потеснит 17-я полевая армия генерала фон Штюльпнагеля.

Итак, германское командование сосредоточивало свои основные усилия на окружении советских войск в районе Винницы, к юго-западу от Киева, в то время как и командование Юго-Западного фронта, и Ставка ВГК считали наиболее опасным киевское направление. Поэтому они во что бы то ни стало стремились остановить противника под Киевом и отрезать острие германского «копья» – танковые соединения от «древка» – пехотных дивизий. Для этого 5-й армии генерал-майора танковых войск М. И. Потапова, отошедшей в Коростенский укрепленный район, было приказано обрушить все силы на прорвавшегося противника с севера, а с юга, навстречу ей, планировалось наступление 6-й армии РККА.

Однако у войны своя логика. 6-я советская армия не смогла выполнить намеченного, ибо сама оказалась в тяжелом положении: ее правый фланг был глубоко обойден с севера, а центр с трудом сдерживал атаки соединений 6-й и 17-й полевых немецких армий. И все же войска генерала М. И. Потапова причинили немало хлопот противнику. Они неоднократно перехватывали дорогу Новоград-Волынский – Житомир, угрожая тылу 1-й танковой группы Клейста. В ответ тому пришлось выделять все больше и больше сил и средств для обеспечения своего левого фланга.

12 июля командующий Юго-Западным фронтом генерал-полковник М. П. Кирпонос вывел в резерв управление 26-й армии, чтобы под его руководством объединить соединения, сосредотачиваемые восточнее и северо-восточнее Белой Церкви. Им предстояло наступать с юго-востока навстречу 5-й армии М. И. Потапова. Пришлось Рундштедту целиком повернуть северную группу против 5-й армии, а два корпуса южной группы – против 26-й армии, то есть на время отказаться от штурма Киева.

Только 15 июля, когда враг, оттеснив части 16-го мехкорпуса (16-й механизированный корпус РККА под командованием комдива А. Д. Соколова состоял из 15-й и 39-й танковых дивизий, 19-го мотоциклетного полка, 546-го отдельного батальона связи, 78-го отдельного моторизованного инженерного батальона), овладел Казатином и перерезал единственную железную дорогу, проходившую вдоль фронта, у советского командования зародились предположения о стремлении противника перенести главные усилия на юг, чтобы отрезать советские войска от Днепра. Тем более что начальник разведки Юго-Западного фронта доложил: танковые и моторизованные дивизии немцев из района Житомира внезапно повернули на юго-восток, на Попельню. Другие соединения этой вражеской группировки обходили правый фланг 6-й армии восточнее Казатина. Командующий Юго-Западным фронтом приказал нанести по наступающим германским войскам удары с трех направлений: 16-му механизированному корпусу – из района Казатина на Житомир, 5-й армии и 27-му стрелковому корпусу – с севера на Брусилов и Житомир, 5-му кавалерийскому и 6-му стрелковому корпусам – с юга на Брусилов и Попельню.

5-й кавалерийский корпус генерал-майора Ф. М. Камкова, наносивший основной удар на юго-запад, перед войной состоял из 3-й и 14-й кавалерийских дивизий РККА. Указанные кавдивизии были сильными как по составу, так и по численности личного состава (штат военного времени – около 9 тысяч человек), а также по оснащению (в штате 64 танка БТ, дивизионная, полковая зенитная артиллерия)[9].

Награжденные в ноябре 1939 года за участие в освободительном походе на Западную Украину орденами Ленина соединения 5-го кавкорпуса имели следующий состав: 3 кд – 34, 60, 99, 158-й кавполки, 44-й танковый полк; 14 кд – 31, 76, 92, 129-й кавполки, 29-й танковый полк.

Однако на момент контрудара в кавкорпусе кроме управления числилась всего одна кавалерийская дивизия, да и то не в полном составе. Поэтому данное соединение было усилено боевой группой (отрядом) генерала Ф. Н. Матыкина и моторизованным полком 16-го мехкорпуса.

6-й стрелковый корпус генерал-майора И. И. Алексеева перед войной состоял из 41,97-й и 159-й стрелковых дивизий, 209-го и 229-го корпусных артиллерийских полков. Несмотря на то что все стрелковые дивизии были «основного состава» (то есть по штату 4/100 имели в своем составе не менее 10 300 человек. – Примеч. авт.), 6-й стрелковый корпус уже побывал в боях с немцами и понес ощутимые потери в личном составе.

Было решено, что действиями 6-го стрелкового и 5-го кавалерийского корпусов будет руководить непосредственно командующий 26-й армией генерал-лейтенант Ф. Я. Костенко. Ему было приказано со своим штабом переехать из Переяславля в Богуслав и к исходу дня прочно взять в свои руки переданные в его распоряжение войска.

Утром 15 июля генерал Костенко вызвал начальника оперативного отдела Юго-Западного фронта полковника И. Х. Баграмяна к аппарату. Он просил доложить командующему фронтом, что необходимо хотя бы на один-два дня перенести начало наступления: ведь 5-й кавкорпус собран, что называется, «с бору по сосенке», из разрозненных частей, которые еще нужно стянуть из разных мест в один район.

– Сейчас девять часов, – сказал генерал, – а мне приказывают уже сегодня взять Фастов и Попельню. Объясните, что это невозможно. Я еще не знаю, где мои корпуса и смогут ли они перейти в наступление.

Костенко всегда отличался исполнительностью. И Баграмян понимал, что только нереальность полученного приказа вынуждает его обращаться с подобной просьбой. Генерал Кирпонос в это время был в Киеве, и начальник оперативного отдела обещал Костенко переговорить с начальником штаба, поскольку приказ подписан им.

Однако начальник штаба Юго-Западного фронта генерал-лейтенант М. А. Пуркаев решительно отверг все доводы и подтвердил первоначальный приказ.

Наступление 26-й армии в тот день организовать все же не удалось. В соприкосновении с противником оказались лишь 6-й стрелковый корпус и сводный погранотряд (94-й погранотряд, 6-й и 16-й мотострелковые полки), имевшие 3 артиллерийских орудия и 2 легких танка. Да и им было не до атак: они сдерживали натиск 9-й танковой дивизии вермахта.

Когда выяснилось, что 15 июля в соприкосновение с противником вступили лишь эти небольшие силы, командующему фронтом пришлось отдавать 26-й армии новый приказ. Начало наступления переносилось на следующее утро. Согласно этому приказу, советские войска к исходу дня должны были выйти на рубеж Фастов, Краснолеси, Дулицкое (южнее Фастова). Снова была поставлена невыполнимая задача. Ведь это значило за день не только разгромить наступавшие танковые и моторизованные дивизии противника, но и продвинуться на несколько десятков километров на северо-запад. Необходимых сил и средств для выполнения этой задачи по-прежнему не было. Хотя 26-й армии Костенко передавался из фронтового резерва 64-й стрелковый корпус под командованием генерал-майора А. Д. Кулешова (165,175-я стрелковые дивизии, 394, 596-й корпусные артиллерийские полки), но с врагом дрались пока все те же ослабленный стрелковый корпус и пограничники. Отряд Ф. Н. Матыкина еще не подошел к линии фронта, а 64-му стрелковому корпусу путь предстоял еще более далекий – он прибыл из Северо-Кавказского округа и находился на восточном берегу Днепра. Перебросить его через реку и подтянуть к месту боя в условиях непрекращавшихся ударов авиации противника было делом весьма сложным и требовало времени.

Ни 15, ни 16, ни даже 17 июля переданные командарму 26 резервы не успевали подтянуться к исходному рубежу, а без них начинать контрудар было просто невозможно.

В этот период в районе Казатина противник еще больше оттеснил правофланговые части 6-й армии на юго-запад, а положение 16-го механизированного корпуса РККА стало просто «закритическим». Из 12-й армии также поступали неутешительные новости – немецкие танки в четырех местах прорвали фронт и устремились на Жмеринку и Винницу.

Узнав об этом, главнокомандующий войсками Юго-Западного направления маршал С. М. Буденнный потребовал от фронтового командования решительных действий и приказал бросить против наступающих вражеских войск прежде всего всю нашу авиацию. Одновременно он сообщил, что передает в подчинение фронту три резервные стрелковые дивизии, которые следовали в районы Черкасс и Канева по железной дороге.

Когда Кирпоносу было доложено только что полученное распоряжение главкома, он помрачнел еще больше и тут же соединился по телефону с командующим ВВС фронта (генерал-лейтенант авиации Ф. А. Астахов. – Примеч. авт.).

– Товарищ Астахов! На левом крыле фронта обстановка резко осложнилась, об этом вам подробно доложит полковник Баграмян. Соберите все, что сумеете, и нанесите удар по танковым колоннам противника у Белой Церкви и северо-восточное Казатина. Задержите их. Главная задача – сорвать вражеский маневр.

Положив трубку, Кирпонос тихо, будто думая вслух, сказал:

– А те три дивизии, которые передал главком, подойдут не скоро. К этому времени нашу 6-ю армию противник еще больше оттеснит на юг. Вероятно, Клейст попытается пробиться к Днепру. Следовательно, прибывающие дивизии придется использовать для прикрытия переправ: ведь с отходом 6-й армии подступы к Днепру совершенно оголяются.

На следующий день генерал Астахов направил против прорвавшихся вражеских группировок большую часть своих бомбардировщиков и штурмовиков. Они пробились через заслоны вражеских истребителей и нанесли удары по танковым колоннам, но, естественно, не могли остановить противника, развернувшего наступление почти по всему фронту.

17 июля отряд генерала Ф. Н. Матыкина после смелой атаки ворвался в Фастов. В ожесточенном бою наши войска разгромили немецкие части и овладели городом. С новой силой разгорелся бой за Белую Церковь. Противник с трудом отбил атаки 6-го стрелкового корпуса. Подтянув резервы, немцы возобновили наступление. Генералу Костенко пришлось думать не о возвращении Белой Церкви, а о том, как удержать позиции к востоку от города. Дивизии корпуса и подразделения сводного погранотряда, как и прежде, с величайшей стойкостью отражали натиск вражеских танков и мотопехоты. Вновь бессмертной славой покрыли себя пограничники, стоявшие насмерть между Фастовом и Белой Церковью. Много их пало от вражеских пуль, полегло под гусеницами танков, но уцелевшие продолжали драться.

К 18 июля разрыв между правофланговыми дивизиями 6-й армии и 6-м стрелковым корпусом 26-й армии достиг почти сотни километров. В эту новую брешь непрерывным потоком текли вражеские войска. После доклада о положении дел генерал Кирпонос долго сидел над картой. Внешне, как всегда, он был невозмутим, но в ровном глуховатом голосе улавливалось волнение:

– Необходимо срочно донести главкому (Юго-Западного направления. – Примеч. авт.). Дальше медлить с отводом армий нельзя.

Но генерал Кирпонос сам так и не осмелился обратиться к Ставке с предложением об отводе войск за Днепр.

Было известно, что С. М. Буденный и так очень озабочен положением войск левого крыла Юго-Западного фронта. Еще ночью генерал А. И. Штромберг из штаба Буденного передал в штаб ЮЗФ, что главком телеграфировал в Ставку: резервов в 6-й и 12-й армиях совсем нет, а дивизии настолько истощены, что с трудом удерживают занимаемый рубеж; обтеканию флангов армий воспрепятствовать нечем; если не начать отход, наши войска будут окружены.

Только 18 июля, когда 11-я немецкая армия уже преодолела Днестр под Могилевом-Подольским и Сороками (в Молдавии), Ставка сама осознала опасность двустороннего охвата войск Юго-Западного и Южного фронтов. Она приказала отвести 6, 12-ю и 18-ю армии, но не за Днепр, а на рубеж Белая Церковь, Китай-город, Гайсин, что в 100 км и более к западу от этой реки. Генералу армии И. В. Тюленеву, который командовал Южным фронтом, было поручено направить в район Умани 2-й механизированный корпус (10 КВ, 46 Т-34, 275 БТ-7, 38 Т-26, 9 химтанков, 13 Т-37/38 на 17 июля 1941 года)[10] с целью задержать противника в случае прорыва его в тыл войск Южного фронта[11].

В 16 часов 40 минут генерал Шарохин из Генштаба передал штабу Юго-Западного фронта директиву Ставки: в течение трех ночных переходов 6-ю и 12-ю армии отвести, чтобы к утру 21 июля они заняли фронт Белая Церковь, Тетиев, Китай-город. За три ночи войска должны были пройти 60–90 километров.

Решение было явно половинчатое, но и оно запоздало, так как 18 июля советские войска оставили Белую Церковь, а значительная часть намеченного рубежа отхода 6, 12-й 18-й армий уже была в руках немцев. 21 июля дивизии Клейста подошли к Тараще и Умани, успев глубоко охватить основные силы 6-й и 12-й армий. Командующий Юго-Западным фронтом генерал Кирпонос приказал командующему 26-й армией генерал-лейтенанту Ф. Я. Костенко продолжать удары на юго-запад для обеспечения отхода 6-й и 12-й армий.

Между армиями левого крыла и штабом фронта была широкая полоса, занятая противником. Проводной связи с ними не было. А передавать столь важный приказ по радио в штабе Юго-Западного фронта не решились. Поэтому в штабы армий вылетели генералы Панюхов и Подлас.

Одновременно с отводом левофланговых армий Ставка требовала от командования Юго-Западного фронта нанести согласованные удары с севера, выйти на рубеж Житомир, Казатин, Тетиев и тем самым закрыть брешь и восстановить общий фронт с отходящими войсками. Если бы удалось решить эту задачу, то была бы возможность устранить опасность как для Киева, так и для армий нашего левого крыла фронта. Но для этого требовалось несравненно больше сил, чем располагало советское командование. С утра 19 июля наступление началось. 5-я армия, нанося частью своих сил удар вдоль шоссе Коростень – Житомир, двинулась к Черняхову. 27-й стрелковый корпус возобновил атаки к югу от Радомышля. 26-я армия одной дивизией 64-го стрелкового корпуса и отрядом генерала Ф. Н. Матыкина нанесла удар из района Фастова на северо-запад, навстречу 27-му стрелковому корпусу, а двумя дивизиями 5-го кавкорпуса – на Таращу. 6-му стрелковому корпусу в этот день было не до наступления. Его дивизиям пришлось отбивать яростные атаки танковых и моторизованных соединений противника.

Хотя сил, участвовавших в контрударе, было маловато, все же в последующие дни на всем фронте под Киевом бои приняли очень ожесточенный характер. Наши войска на одних участках настойчиво атаковали, на других – на нажим противника отвечали контратаками. Линия фронта на левом фланге 5-й армии и в полосе действий 27-го стрелкового корпуса постоянно перемещалась то в одну, то в другую сторону. Здесь были скованы 3 армейских корпуса 6-й немецкой армии. Германскому командованию пришлось позже перебросить сюда из района Бердичева и четвертый по счету корпус – 55-й армейский.

Успешно развивались бои и в полосе 26-й армии. Правда, здесь наши действия осложнились тем, что из-за нарушения штабом армии мер секретности враг еще за день узнал о готовящемся контрударе. Командование группы армий «Юг» было настолько обеспокоено данными о предстоящем наступлении советской 26-й армии, что об этом стало известно германской Ставке. Генерал-полковник Гальдер (начальник штаба сухопутных войск. – Примеч. авт.) записал в своем дневнике: «Действия командования группы армий “Юг” скованы ожиданием предстоящего наступления 26-й армии».

Противник спешно повернул на это направление моторизованные и танковые дивизии, до этого сосредоточивавшиеся у Киева. И все же решительный удар войск нашей 26-й армии заставил его попятиться. Наибольшего успеха достигли две дивизии 5-го кавкорпуса во главе с опытным генерал-майором Ф. В. Камковым. В районе Таращи они окружили и разгромили значительные силы немецких войск.

Контрудар войск генерала Костенко, несмотря на его ограниченные результаты (объясняется это отчасти тем, что советскому командованию не удалось создать мощной группировки и соединения были разбросаны на 100-км участке), принес большую пользу. Гальдер, продолжавший с особым вниманием следить за событиями в районе Киева, с досадой отметил: «Главные силы 1-й танковой группы все же скованы атаками 26-й армии…»

До конца решить задачу – выйти на намеченный рубеж, закрыть брешь и сомкнуть фланги 26-й и 6-й армий – войска Юго-Западного фронта не смогли. Часть танковых и моторизованных дивизий 1-й танковой группы генерала Клейста, не скованных нашим контрударом, продолжала выдвигаться на пути отхода 6-й армии. Вместо движения на восток, на Белую Церковь, ее дивизии вынуждены были отклоняться на юго-восток, все больше удаляясь от остальных сил фронта. При этом 6-я армия невольно оттесняла на юго-восток и своего соседа – 12-ю армию, в результате чего происходило не сближение, а дальнейшее расхождение двух группировок фронта. Требовалось много находчивости и упорства, чтобы парировать угрозы с фронта и тыла. 22 июля, например, когда 49-й стрелковый корпус 6-й армии, прикрываемый с фронта частями 16-го мехкорпуса, подошел к Оратову (юго-западнее Тетиева), это местечко было уже захвачено врагом. Войска 49-го корпуса генерала И. А. Корнилова решительно атаковали немецкую группировку, захватив 100 автомашин, 300 мотоциклов и 80 пленных. А в это время 80-я стрелковая дивизия генерала В. И. Прохорова соседнего 37-го стрелкового корпуса ворвалась с боем в местечко Осичка и уничтожила там крупный германский штаб. Вот в таких условиях продолжался отход 6-й армии. Не легче было и войскам 12-й армии, левый фланг которой тоже все время оставался под угрозой обхода.

Удары 26-й армии вплоть до 25 июля сковывали главные силы Клейста (3-й и 14-й моторизованные корпуса), но соединениям 48-го корпуса еще 20 июля удалось выйти из боя и двинуться на Умань. К исходу того же дня они вышли в район Монастырище, иначе говоря, в тыл 6-й и 12-й армиям. Только подоспевшие части 2-го механизированного корпуса генерал-лейтенанта Ю. В. Новосельского не позволили 48-му корпусу соединиться с 17-й армией и окружить советские войска восточнее Винницы. Введение в бой 2-го механизированного корпуса было обусловлено также наступлением немцев в полосе обороны Южного фронта.

21 июля 11-я и 16-я танковые дивизии, а также подразделения дивизии СС «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер» из состава 1-й танковой группы вермахта прорвались на территорию Черкасской области. Они вышли к Умани с севера и создали угрозу захвата станции Христиновка, где находились до 1 тысячи раненых, ожидавших эвакуации, склады боеприпасов и горючего. Создалась угроза правому флангу и тылам 18-й армии Южного фронта. Для ее ликвидации командующий Южным фронтом из района Христиновка нанес 22 июля контрудар по уманской группировке противника силами 2 мк, переброшенного сюда из Котовска ускоренным маршем.

2-й механизированный корпус РККА в целом являлся боеготовым соединением, состоявшим из 11-й и 16-й танковых дивизий, 15-й моторизованной дивизии, 6-го мотоциклетного полка, 182-го отдельного батальона связи, 49-го отдельного моторизованного инженерного батальона, 102-й отдельной авиационной эскадрильи, 243-го отделения полевой почты. На 20 июля 1941 года в составе корпуса было 358 танков (10 КВ, 46 Т-34, 215 БТ, 87 Т-26) и 168 бронеавтомобилей[12]. Однако техника двигавшихся на Умань 11-й и 16-й танковых дивизий оказалась разбросанной по всему 200 км маршруту и в бой им пришлось вступать с ходу, что, конечно, ослабляло мощь удара 2-го мехкорпуса.

С 22 по 29 июля 1941 года соединения 2-го механизированного корпуса РККА вели ожесточенные бои с частями подошедших 9-й и 11-й танковых дивизий вермахта, наступавших из района (по состоянию на 29.07.1941 года. – Примеч. авт.) Ивановка, Юстинград при поддержке 200 танков, авиации и пехоты, сдерживая германское наступление на позиции 6-й и 12-й армий. К концу месяца, казалось, наступил предел возможностей. Противник атаковал с различных направлений. Его авиация буквально зверствовала, почти не встречая отпора. Состояние материально-технического снабжения хорошо было отражено в сводках по тылу штаба Южного фронта: «Обеспеченность по боеприпасам и горючему близка нулю, горных и корпусных артвыстрелов нет совершенно, остальных артвыстрелов 5—10 шт. на орудие, горючего нет, ГСМ – 0,25 заправки. Для танков и самолетов связи горючего нет. Попытки за последние 2 дня подать запасы автотранспортом успеха не имели, не имела успеха и подача по воздуху»[13].

Над 6-й и 12-й армиями нависла угроза окружения. На 21 июля в их составе насчитывалось 24 дивизии, 1 воздушно-десантная и 2 противотанковые артиллерийские бригады. С начала войны в ходе ожесточенных боев и продолжительных переходов обе армии потеряли 46 844 человека, 27 667 из которых пропали без вести[14]. У людей силы были на исходе, части нерегулярно снабжались хлебом, а об остальных продуктах и говорить не приходилось. Обмундирование и обувь сильно износились, некоторые солдаты были босы.

А против них действовали 13 дивизий и 4 бригады. К сожалению, германские историки даже не упоминают о численности своих войск на этом участке фронта. Авторы труда «Германский рейх и Вторая мировая война» ссылаются, например, на доклад начальника Генерального штаба сухопутных войск (ОКХ) Гитлеру от 23 июля. В нем говорилось о том, что боевые возможности пехотных дивизий снизились в среднем на 20 %, а танковых и моторизованных – на 50 %. Исходя из этих данных, можно предположить, что к началу Уманской операции одни только немецкие дивизии без учета словацких и венгерских бригад, а также частей резерва главного командования могли насчитывать свыше 100 тысяч человек, около 3 тысяч орудий и минометов, более 200 танков.

Мобильный корпус («Подвижный корпус» венгерской армии – Gyorshadtest), участвовавший в Уманской операции, имел в своем составе 1-ю моторизованную бригаду (1, 2, 3-й моторизованные пехотные батальоны, 9-й танковый батальон, 10-й велосипедный батальон, 1-й разведывательный батальон, 1-ю моторизованную артиллерийскую группу), 2-ю моторизованную бригаду (4, 5, 6-й моторизованные пехотные батальоны, 11-й танковый батальон, 12-й велосипедный батальон, 2-й разведбатальон, 2-ю моторизованную артиллерийскую группу), 1-ю кавалерийскую бригаду (3, 4-й кавалерийские полки, бронекавалерийский эскадрон, 14-й велосипедный батальон, 1-ю кавалерийскую моторизованную артиллерийскую группу), 2-ю кавалерийскую бригаду (1, 2-й кавалерийские полки, 15, 16-й велосипедные батальоны, 2-ю кавалерийскую моторизованную артиллерийскую группу)[15].

Танковые батальоны имели 3 танковые роты по 18 машин, причем 1-я рота считалась учебной резервной. Бронекавалерийский эскадрон имел 2 смешанные роты с танкетками CV 3/35 и легкими танками «Toldi-I». Всего «подвижный корпус» насчитывал в первой линии 81 танк «Toldi-I». Данное соединение находилось под оперативным командованием 17-й армии вермахта[16].

В составе группы армий «Юг» в июле – августе 1941 года действовала также словацкая мобильная группа (впоследствии мобильная бригада – Rychle Divizje), состоявшая из танкового, мотопехотного и саперного батальонов, а также артиллерийского дивизиона. В составе танкового батальона было 2 роты (30) легких танков LTvz.35, а также несколько легких танков LTvz.38 (Pz Kpfw.38(t) Ausf.S) и LTvz.40 (последние были оснащены только пулеметным вооружением[17]).

Советские войска к 20 июля имели около 130 тысяч человек, более тысячи орудий и минометов, 384 танка. К этому следует добавить, что в воздухе безраздельно господствовала немецкая авиация. Снабжение противника пока осуществлялось довольно сносно, в то время как советские войска испытывали острую нужду в транспортных средствах, а значит, им не хватало самого необходимого для боя – боеприпасов и горючего.

Чтобы обеспечить выполнение поставленной Ставкой ВГК задачи, 6-я и 12-я армии (командующие соответственно генерал-лейтенант И. Н. Музыченко и генерал-майор П. Г. Понеделин) наносили удары в восточном направлении – навстречу 26-й армии. По оценке немецкого командования, их действия имели организованный характер и причиняли немалый урон танковым дивизиям Клейста. Обеспокоенный положением дел, он сам прибыл в 48-й корпус и дополнительно усилил его двумя пехотными дивизиями и моторизованным полком из соединения «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер».

Возросшее сопротивление противника, большие потери и отсутствие боеприпасов вынудили генералов Музыченко и Понеделина прекратить наступление. Положение становилось критическим. Генерал П. Г. Понеделин, который возглавил отрезанные войска, доносил Военному совету фронта: «Обстановка потрясающая… Войска армии находятся в крайне тяжелом состоянии и на грани полной потери боеспособности»[18]. В дивизиях оставалось не более четверти штатной артиллерии, и каждая дивизия имела всего от 1 до 4 тысяч человек. Войска и тылы двух армий перемешались, в тылу скопилось много раненых, к счастью, эвакуированных (3620 человек) к тому моменту, когда 2 августа замкнулось вражеское кольцо.

Утром 25 июля командующий войсками Юго-Западного направления Маршал Советского Союза С. М. Буденный послал начальнику Генштаба телеграмму следующего содержания: «Все попытки 6-й и 12-й армий пробиться на восток и северо-восток успеха не имели. Обстановка требует возможно быстрейшего вывода этих армий в юго-восточном направлении. С этой целью считаю необходимым 6-ю и 12-ю армии переподчинить командующему Южным фронтом и потребовать от него вывода их в район Тальное, Христиновка, Умань. Помимо необходимости организации взаимодействия 6-й и 12-й армий с правым флангом Южного фронта это мероприятие вызывается потребностями улучшения управления материального обеспечения. Прошу Ставку санкционировать это решение»[19].

Ответ Ставки, как это обычно случалось, когда решение вопроса попадало в руки Г. В. Жукова, последовал немедленно: передать 6-ю и 12-ю армии в Южный фронт.

В этот же день генерал армии И. В. Тюленев (командующий Южным фронтом) получил приказ отвести армии на рубеж Звенигородка, Тальное, Христиновка, Умань, то есть пробиваться на восток. Таким образом, им предстояло прорываться через дивизии 48-го моторизованного корпуса и приданные ему соединения. В то же время на юго-востоке, на стыке с 18-й армией Южного фронта, оставалось почти 100-км пространство, еще не занятое противником. Его можно было бы использовать для вывода 6-й и 12-й армий. Но командование Юго-Западного направления так же, как и Ставка, не воспользовалось этим обстоятельством и по-прежнему требовало пробиваться на восток. В свою очередь генерал Тюленев стремился в точности выполнять поставленную Москвой задачу: отводить 6-ю и 12-ю армии на восток. Но после 26 июля эта задача потеряла всякий смысл, так как из-за недостатка сил армия Костенко прекратила атаки навстречу отходившим войскам.

Передача 6-й и 12-й армий Южному фронту пагубно отразилась на их судьбе. На третий день после их формального подчинения Тюленеву штаб Южного фронта сообщал в Ставку: «Установить точное положение частей 6-й и 12-й армий невозможно из-за отсутствия связи…» Положение в районе действий переданных армий удалось выяснить только 29 числа.

Незнание обстановки явилось причиной и последующих неправильных решений. Фактически директива, подписанная генералом Тюленевым вечером 28 июля, повторяла задачу, поставленную 6-й и 12-й армиям Ставкой еще 25 июля. Да и вообще командование Южного фронта больше заботила судьба своей 18-й армии, на флангах которой противник угрожал прорывом. К сожалению, Ставка тоже недооценила опасность окружения армий Музыченко и Понеделина, считая, что неприятель стремится отбросить их на юг, чтобы овладеть переправами на Днепре, между Киевом и Черкассами, для дальнейшего наступления на Донбасс. В связи с этим она 28 июля потребовала от войск Юго-Западного и Южного фронтов не допустить противника к Днепру. А противник продолжал захлестывать петлю с востока и юго-запада, не ослабляя натиска с севера и запада.

Упорное сопротивление войск генерала Понеделина в районе Умани задержало дивизии Клейста почти на восемь суток. Окружить советские войска ударом навстречу 17-й армии ему не удавалось. Между тем Клейст опасался, как бы они, отходя на юго-восток, не избежали окружения. 29 июля он приказал 48-му моторизованному корпусу, обходя Умань с востока, наступать на Первомайск[20]. Соответствующую задачу 49-му горнострелковому корпусу поставил командующий 17-й армией генерал Штюльпнагель: корпус повернули на юго-восток. Этот маневр противника, казалось бы, давал советским войскам драгоценное время для ликвидации угрозы окружения и выхода на юго-восток.

Командование Южного фронта упустило и эту последнюю возможность, предоставленную судьбой. Оно по-прежнему требовало от 6-й и 12-й армий отходить на восток.

1 августа стал переломным днем в Уманском сражении. Утром генералы П. Г. Понеделин и И. Н. Музыченко доложили по радио Военному совету фронта и Ставке: «Положение стало критическим. Окружение 6-й и 12-й армий завершено. Налицо прямая угроза распада общего боевого порядка 6-й и 12-й армий на два изолированных очага с центрами Бабанка, Теклиевка. Резервов нет. Просим очистить вводом новых сил участок Терновка, Ново-Архангельск. Боеприпасов нет. Горючее на исходе»[21]. К этому времени 26-я армия отошла за Днепр, удерживая на его правом берегу ржищевский и каневский плацдармы. Начала отходить на юго-восток и 18-я армия – южный сосед группы Понеделина. Пала Умань. Большая часть 2-го механизированного корпуса на основании директивы командующего Южного фронта КА № 0024/оп от 25.07.1941 года также была выведена из боя. На 31 июля во 2-м мехкорпусе числилось 147 танков и бронеавтомобилей: 1 КВ, 18 Т-34, 68 БТ, 26 Т-26, 7 огнеметных танков, 27 Т-37, 90 БА-10, 64 БА-20. Однако значительная часть бронетехники 11-й танковой дивизии генерал-майора Г. И. Кузьмина (не менее 50 танков и бронемашин) осталась во вражеском кольце. Кроме частей 2-го механизированного корпуса от основных сил были отрезаны остатки 16-го механизированного корпуса, имевшего на 31 июля в своем составе 5 Т-28, 11 БА-10, один БА-20.

2 августа на реке Синюха, у Добрянки, 1-я танковая группа и 17-я армия вермахта замкнули кольцо окружения, а на другой день 16-я танковая дивизия и венгерский корпус соединились в Первомайске, создав еще одно кольцо. Однако командование Южного фронта и мысли не допускало, что его войска оказались в двойном «котле». Считая, что Понеделину с востока противостоят лишь танковая и моторизованная дивизии, генерал Тюленев приказывал ему «активными действиями в восточном направлении уничтожить прорвавшегося противника, занять и прочно удерживать рубеж Звенигородка, Бродецкое, Ново-Архангельск, Терновка, Краснополье». В действительности же против группы Понеделина только с востока наступали два корпуса 1-й танковой группы в составе шести дивизий, а также две пехотные дивизии, а с запада и северо-запада – часть сил 6-й армии, соединения 17-й армии и венгерский подвижный корпус.

С 4 августа окруженные оказались целиком и полностью предоставлены самим себе. Правда, командование Южного фронта пыталось перебрасывать им по воздуху боеприпасы, но, по свидетельству немцев – участников боев под Уманью, значительная часть сброшенных грузов попадала в их руки. Командование группы не теряло управление войсками и настойчиво пыталось вырваться из окружения. Самыми решительными и успешными были действия в ночь на 6 августа: 12-я армия пробивалась на восток, а 6-я – на юг. Однако группировка противника, особенно на юге, была настолько глубока, что преодолеть ее столь малыми силами оказалось невозможно. Отчаянные атаки в первые предутренние часы, да еще под проливным дождем, на какое-то время привели немцев в растерянность, что позволило советским войскам продвинуться на несколько километров. Но вскоре немцы опомнились: атаковавшим под напором превосходящих сил пришлось с большими потерями повернуть назад, в район Подвысокое. И здесь они продолжали сражаться. Историк 49-го горнопехотного корпуса, дивизии которого на себе испытали яростные атаки окруженных под Уманью, писал, что противник, «несмотря на безнадежное положение, не помышлял о плене»[22].

В районе населенного пункта Бабанка части 11-й танковой дивизии РККА приняли свой последний бой. Вырвавшиеся из окружения видели в этом районе более 50 наших танков и бронемашин. Подбитые и обгорелые, стояли они фронтом на запад. Возле них находилось много наших погибших танкистов и пехотинцев.

Последняя попытка была предпринята в ночь на 7 августа. Советским войскам удалось прорвать оборону 1-й горнопехотной и 24-й пехотной дивизий. На направление прорывов немецкое командование повернуло 16-ю моторизованную дивизию и полк СС «Вестланд». Днем сопротивление в основном было сломлено, хотя еще до 13 августа в лесу восточнее Копенковатое, по свидетельству немцев, продолжала сражаться группа командиров и красноармейцев.

Восстановить истинные масштабы потерь советских войск в сражении под Уманью из-за отсутствия документов, к сожалению, весьма затруднительно. Известно только, что 20 июля 6-я и 12-я армии насчитывали 129,5 тысяч человек[23]. А по данным штаба Южного фронта, на 11 августа окружения удалось избежать 11 тысячам человек, главным образом из тыловых частей[24]. Судя по немецким источникам, под Уманью было взято в плен 103 тысячи советских красноармейцев и командиров[25], а число убитых русских, согласно ежедневным сообщениям Верховного командования вермахта, достигло 200 тысяч человек.

Из этого следует, что имеющаяся в настоящее время в распоряжении историков информация весьма противоречива, но, как бы там ни было, разыгравшаяся под Уманью трагедия глубокой болью отозвалась в сердцах многих советских людей, потерявших там своих родных и близких. Юго-Западное направление лишилось двух армий. В плен попали их командующие генералы П. Г. Понеделин и И. Н. Музыченко, 4 командира корпуса и 11 командиров дивизий. Погибли 2 командира корпуса, 6 командиров дивизий. Но и потери противника, по его собственному признанию, были неожиданно велики. К сожалению, автор не располагает сведениями об общих потерях германских войск под Уманью, известно, что лишь одна 4-я горнопехотная дивизия потеряла только убитыми 1778 человек.

Судьба попавших в плен под Уманью трагична. Сначала их разместили за колючей проволокой под открытым небом и только с наступлением зимы перевели в неотапливаемые казармы. Тем, кому все-таки удалось выжить в аду фашистского плена, после окончания войны пришлось испить еще одну горькую чашу – по возвращении на Родину.

Показательна в этом отношении судьба генерал-майора П. Г. Понеделина. В августе 1941 года, когда Сталину стало известно, что командующий 12-й армией сдался в плен, он приказал судить его. Понеделин был заочно приговорен к расстрелу.

С трагедией под Уманью непосредственно связан приказ Ставки Верховного главнокомандования Красной армии № 270, подписанный 16 августа. Вопреки истине в нем говорилось, что Понеделин «имел полную возможность пробиться к своим, как это сделало подавляющее большинство частей его армии. Понеделин не проявил необходимой настойчивости и воли к победе, поддался панике, струсил и сдался в плен врагу, дезертировал к врагу, совершив таким образом преступление перед Родиной как нарушитель военной присяги».

После войны генерал Понеделин – снова в тюрьме, на этот раз на Родине, а спустя пять лет он был расстрелян. Предлогом послужила записка, составленная им в первые дни плена в Ровенской тюрьме. В ней бывший командующий показал положение и численность своих войск на 4–5 августа 1941 года, а ведь эти сведения уже тогда утратили какую-либо ценность для германского командования.

Подобная же участь постигла и командира 13-го стрел-кового корпуса генерала Н. К. Кириллова, также отмеченного в приказе № 270.

Во второй половине дня 7 августа в Бердичев, в штаб Рундштедта, где в это время находились Гитлер и Антонеску, главнокомандующий румынскими войсками, поступило сообщение о победе под Уманью. Фюрер ликовал. На радостях он одарил Антонеску высшей военной наградой – Рыцарским крестом и заверил его в том, что еще до наступления осенней непогоды немецкие войска успеют захватить важнейшие центры СССР, в том числе Москву и Ленинград.

Осада города

Одновременно с Уманской операцией на фронте под Киевом шли бои переменного значения. Потерпев неудачу в прорыве укрепрайона с запада, германское командование решило захватить Киев обходом с севера и юга. Противник предусматривал нанести главный удар силами своей 6-й армии севернее Житомира в направлении Малина, выйдя в тыл нашей 5-й армии. Одновременно частью сил 6-й армии и 1-й танковой группы он планировал прорвать оборону нашей 26-й армии на рубеже Фастов – Тараща и овладеть Киевом с юга.

16 июля сильному удару подверглись войска 5-й армии. Наращивая силы, противник стремился развить успех в направлении Малина.

Командование фронтом приняло решение нанести удары силами 27-го стрелкового корпуса из района северо-восточнее Малина на Брусилов и силами 26-й армии из района восточнее Белой Церкви также в направлении Брусилова. Предполагалось уничтожить противника на подступах к Киеву и обеспечить отвод основных сил фронта с рубежа Бердичев – Острополь-Летичев.

На рассвете 16 июля, после артиллерийской подготовки, части 27 ск перешли в наступление. Преодолевая упорное сопротивление противника, они к исходу 4-го дня продвинулись на 30 км и вышли на рубеж Радомышль – Макаров.

Третья рота младшего лейтенанта Д. И. Шепеленко из 144-го горнострелкового полка 28-й горнострелковой дивизии в составе передового отряда перекрыла магистраль Киев – Житомир у села Ставище. Разведка доложила, что рядом находятся танки противника, а сами немцы еще спят в деревне.

Командир отдал приказ уничтожить танки бутылками с горючей смесью, а выбегающих на шум из домов немцев встретить огнем из пулеметов и личного оружия.

Неравный бой продолжался весь день – было уничтожено 26 танков, более сотни немецких солдат. Но и наши потери были весьма значительными: в передовом отряде в живых осталось лишь несколько бойцов. В числе погибших были политрук В. И. Михайлов и младший лейтенант Шепеленко, который со связкой гранат, раненый, бросился под танк. Однако главная цель была достигнута – удалось задержать противника до подхода наших подразделений.

Развить успех в дальнейшем нашим войскам не удалось. Корпус был вынужден отойти на рубеж Белая Криница – Вабля.

Активные действия 27 ск и 5А ослабили группировку противника в районе Бердичева и приковали к себе 5 его дивизий. На направлении Белая Церковь – Фастов с 16 по 22 июля успешно действовала 26-я армия. Особенно жаркие бои разгорелись в районе Фастова, Белой Церкви, Таращи.

Контрудар 26-й армии позволил выиграть время для отвода в тыл уже упоминаемых в прошлой главе войск 6-й и 12-й армий.

Тем временем под Киевом установилось относительное затишье.

Командование КиУРа, не имея достаточных сил и резервов для создания мощного оборонительного обвода вокруг города, ожидало их подхода, вело работу по формированию и обучению частей народного ополчения и в то же время проводило активные разведывательные действия с целью установления дислокации частей, количества и боеготовности в оперативном тылу противника. В этих целях создавались специальные разведывательные группы для действий в ближнем тылу врага.

26 июля М. П. Кирпонос выехал на левый фланг фронта в город Васильков, на КП 64-го стрелкового корпуса, а на следующий день в Святошино прибыл вновь назначенный начальник штаба Юго-Западного фронта генерал-майор В. И. Тупиков. В тот же день бывший начальник – Пуркаев отбыл в Москву в распоряжение Ставки.

30 июля противник нанес мощный удар силами трех пехотных дивизий по 64 ск 26 А на стыке 165 и 175 сд на узком фронте Пинчуки – Винницкие Ставы. Именно здесь вдоль шоссе Белая Церковь – Киев противник стремился прорваться в город с юга.

Нераспорядительность командира 165 сд, выпустившего из рук управление частями, привела к тяжелым последствиям. Несколько батальонов дивизии оказались отрезанными от главных сил и вели бои в окружении.

Разобщенные части 165 сд к утру 31 июля были оттеснены на северо-восток, что открыло фланг соседней 175 сд и вынудило ее отойти, чтобы избежать окружения и разгрома. Не сдержав натиска противника, 175 сд и сводный отряд генерал-майора Ф. Н. Матыкина (танковый, мотострелковый батальон, артиллерийский полк), отошли в южный сектор КиУРа, 165 сд – за Днепр, заняв участок от села Бортничи до села Воронков. На других участках фронта шли ожесточенные бои местного значения.

Нужно отметить, что часть бойцов из этих и других подразделений, отступающих чуть ли не от границы, была сильно деморализована и отходила с одной целью – поскорее перебраться по киевским мостам через Днепр и занять там позиции. Но их задерживали заградительные отряды и направляли на укрепление обороны города. Поэтому далеко не всегда бойцы из этих подразделений во время стремительных немецких атак проявляли стойкость. Было довольно много случаев, когда отдельные подразделения (до батальона) оставляли свои окопы даже под незначительным воздействием противника и бежали с поля боя. Несколько таких случаев было отмечено и на южном фасе КиУРа – в районе сел Ходосовка и Тарасовка.

На следующий день противник сосредоточил усилия вдоль шоссе Васильков – Киев. Одновременно другая группировка наступала на город Канев, пытаясь сломить сопротивление 26-й армии и выйти к Киеву с юго-востока.

30 июля разгорелся бой на южных подступах к селу Кременище, возле которого находился один из самых известных ДОТов КиУРа – № 131.

Из 11 человек гарнизона ДОТа его комендант Василий Петрович Якунин был самым молодым – ему тогда исполнилось 19 лет, а почти всем остальным бойцам было прилично за двадцать.

Утром 31 июля военком 28 опб, в состав которого входил и ДОТ № 131, старший политрук Сафонов Михаил Иванович тщательно проверил боеготовность гарнизона. Замечаний не было, и Сафонов похвалил бойцов.

Во второй половине дня показались отходящие части 600 сп вместе с артиллеристами. Артиллеристы с трудом тащили орудия по вязкой почве сквозь кустарник и лесопосадки, и наступающие немцы устремились к ним наперерез. ДОТ № 131 открыл огонь, прикрывая артиллеристов, которых бросили солдаты своего же полка. Правее огонь по врагу вел соседний ДОТ, и вскоре немцы отступили. Это позволило нашим частям организованно отойти на новые огневые позиции.

На следующий день обходным маневром немцы захватили село Кременище. Гарнизон ДОТа, отбив в этот день несколько атак, видимо, принял решение остаться, пока не подойдут свои части.

Вскоре вокруг ДОТа расположились немцы, и началась осада. Они били по бронеколпаку из минометов, но, очень быстро уяснив бесполезность такого огня, прекратили его. Ночью немецкие разведчики забирались на крышу, стучали и орали: «Рус, сдавайся!» Один раз они попытались подложить под ДОТ взрывчатку, но гарнизон, заметив это, предпринял смелую вылазку, в которой гранатами и огнем ручного пулемета уничтожил германских солдат.

По свидетельству очевидцев, в последние минуты гарнизон пел «Песнь о “Варяге”». Своим огнем ДОТ уничтожил около 100 немцев.

Другая версия боев опирается на то, что ни на одном месте на бронеколпаке нет никаких следов воздействия «огненной струи»: оплавленных кромок, подтеков металла и т. д. (как это встречается на некоторых ДОТах КиУРа, где противник применил огнеметы).

Скорее всего, когда у гарнизона закончился ограниченный запас патронов, саперы вермахта подорвали входную дверь ДОТа и его заднюю амбразуру (видны следы взрыва), а затем взорвали люк, ведущий на нижний этаж. Оставшихся в живых после этого бойцов, видимо, там же и расстреляли. Остается лишь добавить, что на имя одного из героев, Михаила Федоровича Максимова, и, по-видимому, остальных бойцов гарнизона, пришла «похоронка» с формулировкой: «пропал без вести».

Пятеро бойцов из ДОТа № 127, который находился левее ДОТа № 131, в течение 3 суток не давали возможности немцам переправиться через реку по дамбе, возле которой стоял этот ДОТ. Противник, прорвавшись к селу Лесники, подошел к ДОТам у села Ходосовка с тыла. Наша пехота в беспорядке отошла, почти все ДОТы были оставлены гарнизонами и «замолчали», и только ДОТ № 127 продолжал вести огонь на этом участке.

Когда закончились боеприпасы и ДОТ «замолчал», немцам удалось взломать бронедверь и извлечь из ДОТа пятерых красноармейцев, трое из которых были еще живы.

Идти самостоятельно они не могли, и немцы отвезли их куда-то на автомашине. На сегодняшний день об этих воинах известно немного: среди них был пожилой старшина из Полтавы – Михайло Карнович; черноволосый, высокий татарин; совсем молодой Данько Лозовский из Пущи-Водицы; невысокий и серьезный Василий Шумилов, жена и ребенок которого во время войны находились в Смоленске.

По непроверенным данным, гарнизон этого ДОТа не смог покинуть его во время общего отхода, так как бронедверь оказалась запертой на задвижку снаружи.

31 июля противник сосредоточил усилия вдоль шоссе Васильков – Киев. На этом направлении наступал также и 244-й дивизион штурмовых орудий, одна из самоходок которого была захвачена нашими частями и затем демонстрировалась в Киеве на нынешней Европейской площади, возле здания филармонии и оперного театра.

Одновременно наступала на город Канев и другая группировка врага, пытаясь, сломив сопротивление 26-й армии, выйти к Киеву с юго-востока.

1 августа в 14 часов дня противник с ходу атаковал наши войска на участке Белогородка – Ходосовка – Мрыги, но понес большие потери и успеха не добился. В течение ночи и следующего дня противник вел разведку и накапливал силы, в Голосеевском лесу был выброшен парашютный десант. Рота народных ополченцев расстреляла немецких парашютистов в воздухе. Десант был полностью уничтожен. Надежды немецких солдат «на плечах» отступающих советских войск с ходу ворваться в Киев не увенчались успехом.

Утром 3 августа, после мощной артиллерийской и авиационной подготовки, враг вновь перешел в наступление. Главный удар он наносил на узком участке фронта вдоль шоссе Вита-Почтовая – Киев, в стык обороны 147 и 175 сд.

175 сд, занимавшая оборону юго-восточнее села Белогородка, и сводный отряд генерал-майора Ф. Н. Матыкина, занимавший оборону у Днепра, в окрестностях села Мрыги, в этот же день были переданы в подчинение управления КиУРа (командование фронта приказало командиру 64 ск генерал-майору Рогозному передать эти соединения в состав КиУРа, а отдельные части корпусного подчинения и 165 сд переправить на восточный берег Днепра, где совместно с 7-й мотострелковой дивизией организовать оборону, чтобы не дать противнику форсировать реку южнее города).

Командный пункт 728 сп 175 сд находился южнее села Крюковщина.

С этого дня Киевский плацдарм становится одной из самых западных точек обороны наших войск в полосе Юго-Западного фронта. Западнее находились 5-я армия генерал-майора М. И. Потапова, оборонявшаяся в Коростенском УРе и отошедшая на левый берег Днепра с 21 по 25 августа.

На всем протяжении неоднократных яростных штурмов советских укреплений с юга силами пехотных дивизий, поддержанных 4 отдельными полками артиллерии, минометными частями и большим количеством танков и БТР, немцы наносили удары с воздуха и огнем артиллерии по предместьям города, мостам и переправам через Днепр.

Атаки следовали одна за другой, и, несмотря на упорное сопротивление наших частей, противнику удалось к 5 августа прорвать первую полосу обороны и выйти на рубеж Юровка – Тарасовка – Гатное – Хотов севернее села Лесники, захватить села Вита-Почтовая и Чабаны. К 6 августа бои достигли наибольшего напряжения.

В частности, в районе села Тарасовка противник предпринял ряд атак. Они были отражены силами батареи 63-го легкого артиллерийского полка 175-й стрелковой дивизии под командованием старшего лейтенанта К. Г. Казаряна во взаимодействии со 2-м батальоном 632-го стрелкового полка 175-й стрелковой дивизии. Успеху содействовали гарнизоны ДОТов КиУРа.

В целях усиления Киевской группировки в район боевых действий с восточного берега Днепра был переброшен 3-й воздушно-десантный корпус (5, 6, 212-я воздушно-десантные бригады) под командованием генерал-майора В. А. Глазунова.

На подступах к городу вновь разгорелись ожесточенные бои[26].

Бои продолжаются

Гитлер расценил победу под Уманью как достижение группой армий «Юг» первой стратегической цели, что, однако, не соответствовало действительности, так как согласно плану «Барбаросса» первой стратегической целью группы армии «Юг» генерал-фельдмаршала фон Рундштедта являлось уничтожение основных сил советских войск на Правобережной Украине. Вот почему 12 августа главное командование сухопутных войск вермахта (ОКХ) в директиве № 34 приказало Рундштедту уничтожить советские войска между устьем Днепра и Запорожьем. Это обеспечило бы немцам охват и оттеснение к Черному морю основных сил Южного фронта – 9, 18-й и Приморской армий. К северо-западу от Киева как «дамоклов меч» нависала над 6-й армией Рейхенау 5-я армия РККА (31, 15 ск, 22, 19 мк) генерал-майора М. И. Потапова. Она приковала к себе все его соединения, с одной стороны, не давая им возможности наступать на Киев, а с другой – постоянно угрожая флангу и тылу группы армий «Центр». Против нее действовали части 62, 79, 56, 298, 98, 113, 262 пд 6А вермахта.

Положение 5-й армии в первой декаде августа 1941 года немецкое командование оценивало так: «У Коростеня противнику удалось отвести большое количество войск. И этим он поставил нас в неудобное положение»[27].

Остальные объединения ЮЗФ (5А, 27 ск, КиУР, 26А, 38А) имели следующую дислокацию.

27 ск (87, 28, 171 сд) оборонялся на рубеже Кухары, Бородянка, имея против себя 296, 111 пд немцев.

КиУР (части 206, 175, 147 сд, 3, 2 вдбр и прочие сводные части) оборонялся на рубеже Кубянка, Гостомель, Софиевка, Пирогово, имея против себя части 44, 168, 75, 99, 299, 71 и 95 пд немцев. 64 ск (165 сд, 7 мд) оборонялся по восточному берегу Днестра на фронте Бортничи, Гусенцы.

_{Боевой и численный состав автобронетанковых войск ЮЗФ на 1 августа 1941 года[28]}

* 9 мк в августе 1941 года поддерживал в боях 15 ск.

** 22 мк был подчинен 5 А РККА.

26-я армия (146, 41, 159, 97, 264, 227, 199, 289 сд, 5 кк, 196 сд) обороняла ржищевский плацдарм (146 сд) и каневский плацдарм. Против 26-й армии действовали следующие немецкие войска: 132, 94, 9, 68 пд и часть сил 57 пд вермахта.

38-я армия (сформированная 4 августа) силами 116 сд и 212 мд обороняла черкасский плацдарм на фронте Белозерье, Степанки, Худяки.

В резерве ЮЗФ находились: 301, 289 сд и 34 кд, прибывающая к 10 августа в район Киева. Заканчивали формирование: 293 сд – Сумы (12.08), 295 сд – Чугуев (12.08), 300 сд – Красноград (6.08).

В резерве главкома ЮЗН находились с 10–15 июля на формировании: 261 сд – Бердянск (готовность 16.08); 270 сд – Мелитополь (готовность 12.08); 8, 11, 12, 16, 47 тд, 15, 218 мсд в районе Павлоград, Ново-Московск (готовность через 1 месяц); формирование этих дивизий проводилось по новым штатам № 010/44. Всего в танковой дивизии нового образца насчитывалось 215 танков: 20 КВ, 42 Т-34, 153 Т-26, БТ. В реальности танковый парк переформированных дивизий значительно отличался от штатного по типажу и количеству машин.

Как видно из распоряжений, отданных Ставкой ВГК и главкомом ЮЗН к концу данного периода командующему ЮЗФ, предусматривался отвод 5-й армии на восточный берег реки Припять, а для главных сил ЮЗФ – оборона плацдармов на Днепре.

Решение командующего ЮЗФ, принятое 7 августа, заключалось в следующем (директива № 0049 от 7 августа)[29].

1. 5 А – методом подвижной обороны отвести войска на левый берег реки Припять.

2. 27 ск – отвести войска на восточный берег Днепра на участок от устья реки Припять до Киева.

3. КиУР – контратаками восстановить оборону на левом фланге.

4. 26 А – оборонять каневский плацдарм и контрударом 5 кк и 12 тд в направлении на Ржищев содействовать 146 сд в удержании плацдарма.

5. 38 А – оборонять черкасский плацдарм.

6. 301 сд (резерв) – занять оборону по восточному берегу Днепра от Ржищева до Андруши; 34 кд включалась в состав 5 кк.

Несмотря на неудачи июня – июля 1941 года, Юго-Западный фронт представлял из себя значительную силу. Только в мехкорпусах ЮЗФ на 1 августа 1941 года находились 289 танков и 179 бронемашин, правда, в стадии переформирования в отдельные танковые и стрелковые дивизии.

Только 6 августа противнику удалось прорваться к окраинам Киева. Немцы ввели здесь в бой четыре дивизии: 44, 299, 73, 95. Однако уже 9 августа в журнале боевых действий главного командования вермахта отмечалось, что наступление на Киев было приостановлено. Все войска, оборонявшиеся в Киевском укрепленном районе, как уже упоминалось, 10 августа были объединены в 37-ю армию (части УРа, 1 вдк, 175, 284, 147, 296, 206 сд) под командованием генерал-майора А. А. Власова, который ранее командовал 4-м мехкорпусом РККА. Она успешно отражала вражеские атаки. Противник, не считаясь с потерями, старался прорваться в Киев и к переправам на Днепре. Утром 10 августа немецкие войска возобновили атаки вдоль шоссе Васильков – Киев, сосредоточив здесь не менее 5 дивизий. Обстановка для войск 37А в этот день сложилась настолько тяжело, что пришлось послать ей на помощь отдельные подразделения 4-й дивизии НКВД и части из железнодорожных войск фронта. 75, 76-й и 77-й строительно-путевые и 31-й мостовой железнодорожные батальоны встретили врага на юго-западной окраине Киева. Большую поддержку нашим частям оказали моряки Пинской военной флотилии. Отрядом кораблей командовал капитан 1-го ранга П. С. Кравец. Плечом к плечу с воинами регулярных частей героически сражались ополченцы. Страх на врага наводили лихие налеты бронепоезда киевских ополченцев под командой Л. В. Василевского.

1

ЦАМО РФ, ф. 132 А, оп. 2642, д. 29, лл. 9—11.

2

ЦАМО РФ, ф. 229, оп. 164, д. 15, л. 3.

3

ЦАМО РФ, ф. 32, оп. 11289, д. 83, л. 230.

4

ЦАМО РФ, ф. 229, оп. 9776, д. 3, л. 10.

5

Киевский Особый военный округ был вновь сформирован в начале июля 1941 года для подготовки мобрезервов и в течение месяца существовал параллельно с Юго-Западным фронтом, который, собственно, и вел боевые действия.

6

Киев 1941. Киев, «Зирка», 2002, с. 27.

7

Ленский А.Г. Сухопутные силы РККА (в предвоенные годы)/справочник. Санкт-Петербург, 2000, с. 77.

8

Киев 1941. Киев, «Зирка», 2002, с. 2.

9

Ленский А.Г. Сухопутные силы РККА (в предвоенные годы)/справочник. Санкт-Петербург, 2000, с. 69.

10

ЦАМО РФ, ф. 38, оп. 30425 сс, д. 11, л. 16.

11

ЦАМО РФ, ф. 3, оп. 11556, д. 1, л. 179.

12

Москаленко К.С. На юго-западном направлении. Кн. 1. М., Воениздат, 1971, с. 48.

13

ЦАМО РФ, ф. 228, оп. 2999, д. 2.

14

ЦАМО РФ, ф. 228, оп. 710, д. 18, л. 232, 271.

15

Аввотт Р., Thomas N. Germany’s Eastern Front Allies 1941–1945. London, Osprey, 1982, p. 17.

16

Шмелев И.П. Бронетанковая техника Венгрии (1940–1945). М., М-Хобби, 1995, с. 30.

17

Аввотт Р., Thomas N. Germany’s Eastern Front Allies 1941–1945. London, Osprey, 1982, p. 28.

18

ЦАМО РФ, ф. 228, оп. 701, д. 58, л. 52.

19

Баграмян И.Х. Так мы шли к победе. М., Воениздат, 1988, с. 136.

20

Munzel O. Panzer-Taktik. Nekargemuend, 1959, s. 71, 72.

21

ЦАМО РФ, ф. 228, оп. 2539, д. 36, лл. 205, 206.

22

Steets H. Gebirgsjaeger bei Uman, s. 91.

23

ЦАМО РФ, ф. 228, оп. 701, д. 47, лл. 55, 56, 74, 75.

24

ЦАМО РФ, ф. 228, оп. 701, д. 58, л. 139.

25

Das Deutshe Reich und der Zweit Weltkrieg, Bd. 4, s. 485; Haupt W. Kiew – die groesste kesselschacht der Geschichte. Bad Nauheim, 1964, s. 15.

26

Киев 1941. Киев, «Зирка», 2002, с. 33–35.

27

Грецов М.Д. На юго-западном направлении. М., 1965, с. 120.

28

ЦАМО РФ, ф. 229, оп. 9776, д. 3, л. 4.

29

ЦАМО РФ, ф. 228, оп. 2535 сс, д. 38, л. 355.