В первых числах июля 1941 года в ставке Гитлера под Растенбургом («Волчьем логове») царила атмосфера всеобщего ликования по поводу одержанных побед на Восточном фронте. Высшее командование вермахта считало, что Красная Армия уже не способна создать оборону даже на важнейших направлениях, а попытки русских сформировать новые дивизии вряд ли увенчаются успехом из-за недостатка офицеров и вооружения.

На совещании у Гитлера 8 июля уточнялись дальнейшие планы ведения войны. Так, группе армий «Север» в качестве основной задачи ставилась полная блокада Ленинграда. Группе армий «Центр» после окружения и уничтожения советских войск в районе Смоленска надлежало продолжать наступление на Москву одними только пехотными соединениями, потому что 3-ю танковую группу генерал-полковника Гота предполагалось направить в помощь группе армий «Север» для скорейшего захвата Ленинграда, а 2-ю танковую группу генерал-полковника Гудериана и 2-ю полевую армию генерал-полковника Вейхса – для поддержки наступления группы армий «Юг» с целью удара в тыл киевской группировки советских войск[1]. По сведениям, которыми располагали германские разведывательные органы, у командующего Западным фронтом[2] маршала С.К. Тимошенко оставалось всего 11 дивизий, а потому генерал-фельдмаршал фон Бок – командующий группой армий «Центр», – был абсолютно уверен в легкой победе.

Руководство вермахта бросило в это сражение 62 дивизии и 3 бригады, в первом эшелоне действовало 28 дивизий (в том числе 9 танковых, пока не выведенных из боя). В них насчитывалось около 430 тыс. человек, более тыс. танков, свыше 6,6 тыс. орудий и минометов. Их действия поддерживали 1,5 тыс. самолетов.

В то же время советское командование стремилось любой ценой остановить продвижение наступавших немецких войск и обеспечить условия для перехода в контр-наступление. Основное внимание оно по-прежнему уделяло наиболее опасному – западному направлению. Действовавшим на нем войскам Западного фронта была поставлена задача – не допустить прорыва немцев на Москву, а для этого предстояло не только в кратчайшие сроки завершить сосредоточение и развертывание прибывавших из глубины страны войск, но и создать оборонительный рубеж по реке Западная Двина до Витебска, Орши, по реке Днепр до Лоева. Однако полностью сосредоточить необходимые силы к намеченному сроку не удалось. Опираясь на данные разведки, в Москве полагали, будто немецкая группировка, противостоявшая Западному фронту и имевшая на тот период 66 дивизий, насчитывает только 35 дивизий[3]. Такая оценка соотношения складывающихся сил позволяла надеяться, что противника на этом направлении удастся остановить, а значит, создать условия для перехода советских войск в контрнаступление.

10 июля 1941 года в связи с огромным размахом борьбы на фронтах, требовавшим от высшего командования более гибкого руководства боевыми действиями, Государственный Комитет Обороны принял постановление об образовании главных командований: Северо-Западного, Западного и Юго-Западного направлений[4].

Главнокомандующим Западным направлением, в состав которого первоначально вошли Западный фронт и Пинская военная флотилия, был назначен Маршал Советского Союза С.К. Тимошенко, членом Военного совета – Н.А. Булганин, начальником штаба – генерал-лейтенант Г.К. Маландин. Одновременно они оставались на прежних постах в командовании Западного фронта.

Учитывая, что на Западном направлении противник наносил свой главный удар, Ставка ВГК направила сюда основную массу резервов (Западный фронт получил 35 новых дивизий).

В первую очередь командование Западного фронта стремилось сосредоточить основные усилия на удержании «Смоленских ворот» – междуречья Западной Двины и Днепра, куда оно направило войска 16-й, 19-й и 20-й армий. Ожидался удар и на могилевском направлении, где действовала лишь ослабленная 13-я армия, хотя там наступала одна из основных ударных немецких группировок.

Из семи предназначенных для фронта армий маршал Тимошенко в первый эшелон выделил пять (13, 19, 20, 21-ю и 22-ю). Второй эшелон должны были составлять 4-я армия, потрепанные соединения которой доукомплектовывались во фронтовом тылу, и прибывавшая с Украины 16-я армия. За войсками Западного фронта, в 100 км восточнее Смоленска, Ставка решила развернуть второй стратегический эшелон из группы войск фронта резервных армий, объединявшего шесть общевойсковых армий, что должно было дополнительно повысить устойчивость Западного направления.

К концу первой декады июля на смоленском направлении действовали семь армий Западного фронта. Пять из них, как уже упоминалось, были развернуты в первом эшелоне на широком фронте от Идрицы на севере до Речицы на юге. На правом фланге фронта оборонялась 22-я армия[5] (командующий – генерал-лейтенант Ф.А. Ершаков), за ее левым флангом уступом сосредоточивалась 19-я армия (командующий – генерал-лейтенант И.С. Конев). 20-я армия, возглавляемая генерал-лейтенантом П.А. Курочкиным, отражала атаки противника в полосе от Витебска до Орши. Южнее ее – по левому берегу Днепра до Рогачева – действовала 13-я армия под командованием генерал-лейтенанта Ф.Н. Ремезова. На южном крыле фронта от Рогачева до Речицы действовали войска 21-й армии (командующий – генерал-полковник Ф.И. Кузнецов). В полосе 13-й и 21-й армий под ударами врага отходили остатки соединений 4-й армии.

Во втором эшелоне фронта – в районе Смоленска – сосредоточивались войска 16-й армии (командующий – генерал-лейтенант М.Ф. Лукин).

Поддержку общевойсковых армий, согласно мобилизационным планам, осуществляли механизированные корпуса. В июле 1941 года на Западный фронт прибыли 25-й (50, 55 тд, 219 мд, 12 мцп, 133 обс, 60 омиб) механизированный корпус под командованием генерал-майора С.М. Кривошеина из Харьковского военного округа, 23-й (48, 51 тд, 220 мд, 27 мцп, 550 обс, 82 омиб, 123 оаэ, 756 ппс, 503-я полевая касса Госбанка) механизированный корпус под командованием генерал-майора М.А. Мясникова из Орловского военного округа, 27-й (9, 53 тд, 221 мд, 31 мцп, 53 обс, 84 омиб) механизированный корпус под командованием генерал-майора И.Е. Петрова из Среднеазиатского военного округа[6].

К третьей декаде июня 1941 года 25-й механизированный корпус располагал достаточным количеством личного состава, имел все положенные по штату части и артиллерию, однако весь танковый парк ХВО на 1 июня 1941 года составлял 220 боеготовых машин (в том числе новых, не бывших в эксплуатации – 27). Кроме того, требовали ремонта в окружных мастерских 35 танков и заводского – 50 танков. Собственно, 25 мк в составе 50-й (99, 100 тп), 55-й (109, 110 тп) танковых дивизий, а также 219-й (708, 709, 710 мсп, артиллерия) моторизованной дивизии на 1 июля 1941 года имел 76 танков Т-26 с 45-мм пушками, 81 Т-26 двухбашенных образца 1931 года (в том числе 30 с 37-мм пушками), а также 6 танков БТ – всего 163 танка. Но уже к 13 июля 1941 года 25 мк имел более 300 танков, в числе которых было 32 Т-34[7].

В соответствии с мобпланом 25 мк ХВО передавался в состав 19-й армии РККА. Но начавшаяся война изменила планы использования 25 мк – 30 июня 1941 года начавшее выгрузку для действий в составе 19 А соединение было переадресовано в состав 21 А, в район Гомеля.

К началу боевых действий соединения 23-го механизированного корпуса располагали 413 танками, в числе которых были 21 КВ и Т-34. Согласно «Справке о развертывании Вооруженных Сил СССР на случай войны на Западе» от 13 июня 1941 года 23-й мехкорпус ОрВО в составе 48, 51 тд и 220 мд предполагалось иметь юго-западнее Москвы в составе 24 А Резерва Главного Коман-дования.

С развитием боевых действий задачи мехкорпуса несколько изменились – управление 23 мк и его соединения были направлены на Западный фронт и в соответствии с директивой Ставки ГК от 1 июля 1941 года включены в состав 19 А, перегруппируемой в район Витебска с Украины.

Однако в связи с неблагоприятной обстановкой на фронте с управлением 23 мк действовала только 220 мд, первые эшелоны с личным составом которой прибыли на фронт 2 июля 1941 года.

48-я танковая дивизия (имела более 100 танков, в основном БТ-7, в том числе несколько КВ и 15 Т-34) проследовала в район Невеля, где в июле-августе вела боевые действия в составе 22 А.

Что касается 51-й танковой дивизии, то она, наряду со стрелковыми дивизиями, сформированными в июле 1941 года, была включена в 30 А под наименованием отдельной 110-й танковой дивизии[8].

С весны 1941 года на базе Среднеазиатского военного округа развертывался 27 мк в составе ранее сформированной 9-й танковой дивизии и вновь формируемых 53-й танковой и 221-й моторизованной дивизий.

На 1 июля 1941 года в Среднеазиатском военном округе имелось 363 танка, в том числе боеготовых 288 (новых, не бывших в эксплуатации машин не было). В ремонте в окружных мастерских нуждались 44 танка, в капитальном ремонте – 31. Основу танкового парка составляли Т-26, танков БТ (только типа БТ-5) имелось на 1 января 1941 года 68 машин[9].

На июнь 1941 года в требуемой для дивизии степени в 27 мк была укомплектована 9 тд, имевшая как танки Т-26, так и БТ. 53 тд, располагая ограниченным количеством танков, в июне 1941 года получила автотранспорт из народного хозяйства Туркменской ССР.

221 мд имела обученный личный состав бывшей 19-й горнокавалерийской дивизии и автотранспорт, поступивший из народного хозяйства. Танковый полк дивизии танков не имел.

С началом войны соединения 27 мк убыли на Запад, где в качестве отдельных дивизий действовали в составе Западного фронта. 9 тд была переформирована в 104-ю и 11 июля вошла в состав Западного фронта, действуя со второй декады июля в оперативном подчинении 28 А. На 14 июля 1941 года в составе 104 тд имелось 50 танков БТ-7, 19 БТ-5, 3 БТ-2, 136 Т-26, 37 средних бронеавтомобилей, 14 легких бронеавтомобилей, 50 тракторов, 327 автомобилей ЗиС-5, 629 автомобилей ГАЗ-АА, 22 легковые машины, 77 бензоцистерн, 150 специальных машин[10]. 53 тд стала 105-й и также сражалась в районе Смоленска. 221 мд вела боевые действия в районе Ельни, но уже 10 августа 1941 года была расформирована из-за большой убыли личного состава.

К началу Смоленского сражения вследствие ошибок в планировании, колоссального объема намеченных мероприятий при ограниченных сроках на их осуществление создать сплошной и устойчивый фронт обороны советское командование не сумело. Оборону успели занять лишь 37 дивизий из 66. Причем всего только 24 дивизии располагались в первом эшелоне армий: 275 тыс. человек, 135 танков, 2116 орудий и 1300 минометов всех калибров. Соотношение сил, непосредственно вступивших в сражение, было в пользу немецких войск: в людях – 1,5:1, в артиллерии – 1,7:1 и в танках – 7:1.

Развертывание на рубеже рек Западная Двина и Днепр резервов Ставки позволило несколько уплотнить боевые порядки советских войск, однако ширина полос обороны стрелковых дивизий продолжала оставаться большой (в среднем 24 км); поэтому, чтобы создать высокие плотности огня перед передним краем обороны, боевые порядки соединений строились, как правило, в один эшелон.

Оборона носила очаговый характер. Войска успели отрыть лишь отдельные окопы, что при недостатке артиллерии делало ее уязвимой. Оперативное построение армий также было неглубоким. В войсках ощущался острый недостаток противотанковых средств, прежде всего артиллерии, плотность которой не превышала 6–8 орудий, а противотанковой – 1–2 орудия на километр фронта.

Удар на Смоленск (10–20 июля 1941 года)

Смоленское сражение началось 10 июля и продолжалось целых два месяца.

В этот день 2-я танковая группа Гудериана основными силами наносила удар из района Шклова на Ельню – в обход Смоленска с юго-запада. Ее 24-й моторизованный корпус наступал южнее Могилева – на Кричев – Рославль. 3-я германская танковая группа из района Витебска осуществляла удар в сторону Духовщины, обтекая Смоленск с северо-запада. Левофланговые соединения этой группы развивали наступление в направлении Великих Лук.

Из-за того что противник оказался чрезвычайно сильным, а его удары приходились как раз по слабым местам советской обороны, командование Западного фронта вынуждено было распылять и без того слабые резервы, а потому Гудериан и Гот получили полный простор для маневра своими танковыми соединениями. Мощные атаки подвижных дивизий поддерживались массированными ударами 2-го воздушного флота люфтваффе. В распоряжении Западного фронта имелось всего 400 зенитных орудий и существенно ослабленная в начале войны истребительная авиация. Советские вой-ска оказались почти беззащитными перед немецкими самолетами.

Несмотря на контрудары Красной Армии, немецкие войска продолжали наступление. Пока танковые соединения Западного фронта перегруппировывали силы, на шкловском направлении танковая группа Гудериана первой нанесла удар, бросив на 37-км участке против трех оборонявшихся здесь советских стрелковых дивизий около 450 танков. Сдержать эту лавину без достаточного количества артиллерии и авиации было просто немыслимо.

Успешным действиям своих войск на этом рубеже Гудериан придавал чрезвычайное значение. Ранним солнечным утром 11 июля в 6.10 он в сопровождении итальянского военного атташе генерала Марраса выехал со своего командного пункта в Толочине (именно здесь в войну 1812 года располагалась штаб-квартира Наполеона) и направился в район Копыси, чтобы лично наблюдать, как 47-й моторизованный корпус вермахта будет форсировать Днепр. Однако, по воспоминаниям самого Гудериана, 17-я танковая дивизия неожиданно натолкнулась южнее Орши на такие силы противника, что ее пришлось перебрасывать через Копысь в тыл 29-й моторизованной дивизии. Тем не менее к вечеру того же дня соединения корпуса захватили плацдармы севернее и южнее Могилева.

Самым уязвимым местом в обороне Западного фронта оказался стык 20-й и 22-й армий. На этом направлении еще 9 июля советские войска оставили Витебск, что позволило 20-й танковой дивизии из танковой группы Гота буквально на следующий день устремиться на восток.

Маршал Тимошенко сразу же оценил серьезность положения в районе Витебска: прорыв Гота создал угрозу выхода его танков в тыл главным силам Западного фронта. Парировать удар танкового клина можно было только мощным вторым эшелоном, а именно его у Западного фронта и не было. Оказалось, что единственный резерв в данном районе – это отдельные части и соединения 19-й армии, так как ее главные силы продолжали следовать по железной дороге. Командующий фронтом решил – совместными действиями 19, 20-й и 22-й армий во взаимодействии с авиацией уничтожить прорвавшиеся немецкие войска и, овладев Витебском, закрепиться на фронте Идрица, Полоцкий укрепленный район, Орша и далее по реке Днепр. 21-й армии было приказано нанести удар в направлении Городище – Бобруйск и попытаться с юга воздействовать на тылы немецкой могилевской группировки.

Однако удар во фланг 3-й танковой группы Гота силами 22-й армии нанести не удалось. Противник расчленил ее войска на две части и глубоко охватил их с флангов. Армия, оборонявшаяся к тому же в 280-км полосе, имела всего 6 дивизий; тем не менее они оказали упорное сопротивление. До 16 июля Полоцкий укрепрайон защищали части 174-й стрелковой дивизии полковника А.И. Зыгина. Они помешали быстрому продвижению 18-й моторизованной дивизии, но главным силам группы Гота все же удалось продвинуться вперед.

Оценив обстановку, Тимошенко приказал командарму 22-й армии генерал-лейтенанту Ф.А. Ершакову с боями, изматывая противника, последовательно отводить армию на тыловой рубеж. Он потребовал для уничтожения прорвавшихся танков создать в каждой дивизии отряды и, объединив их действия в армейском масштабе, окружать и уничтожать противника, чтобы хоть как-то ограничить маневр немецких танков, создавать на их пути заграждения, построенные с помощью местного населения. Для поражения танков привлекалась и авиация. Она должна была наносить по ним удары специальными термитными шарами, бутылками и ампулами с горючей смесью. Однако все эти меры не помешали немцам прорваться на правом крыле фронта.

Юго-восточнее Полоцка 18-я моторизованная дивизия противника 10 июля стала развивать наступление на Городок. Здесь решительное противодействие врагу оказали части 214-й стрелковой дивизии. Укомплектованная в большинстве своем шахтерами Донбасса, эта дивизия под командованием генерал-майора А.Н. Розанова сражалась храбро и самоотверженно. Она покинула свои позиции только тогда, когда все пути на Невель были отрезаны.

Умело использовав выгодные особенности рельефа этих мест, стрелки организованно отошли на север, в район Кузьминок. Там они еще пять суток сдерживали натиск врага. 18 июля дивизия ударом на северо-восток вырвалась из вражеского кольца.

Используя свое преобладание в силах и средствах, противник взломал нашу оборону севернее Полоцка, устремился на Невель и прорвался в тылы 22-й армии. Вследствие этого ее соединения вынуждены были оставить Полоцкий укрепленный район и отойти на северо-восток. 16 июля противник овладел Невелем, а 20 июля танковые части 57-го моторизованного корпуса захватили Великие Луки.

_{Наличие боевых машин в частях 7-го механизированного корпуса[11]}

Еще более ожесточенные бои разгорелись в центре полосы Западного фронта, где наступала главная группировка врага, рвавшаяся к Смоленску. Чтобы задержать продвижение 39-го моторизованного корпуса немцев, совершившего прорыв в районе Витебска, Маршал Советского Союза С.К. Тимошенко решил нанести контрудар. Он был осуществлен 10–11 июля силами двух дивизий 19-й армии (19-я армия сосредоточивалась восточнее Витебска, к тому времени из ее состава прибыли только две дивизии, которые и приняли участие в контрударе) и частью сил 20-й армии под общим руководством генерала И.С. Конева.

Непрерывный трехнедельный натиск наступающего противника был слишком сильным и не позволял создать устойчивый фронт и своевременно сосредоточить войска. В результате советские соединения продолжали нести серьезные потери в живой силе и технике. 5-й и 7-й механизированные корпуса, по частям брошенные в контрнаступление на лепельском направлении против дивизий Гота, после упорных трехдневных боев потерпели поражение и отступили.

Еще 10 июля командующий 20-й армией поставил 7-му мехкорпусу задачу: своими передовыми отрядами нанести короткие удары по переднему краю противника, после чего отойти и к утру 11 июля сосредоточиться в районе села Королево, станции Крынки, местечка Лиозно. После сосредоточения в этом районе корпус перешел в подчинение командующего 19-й армией.

К тому времени в 14-й танковой дивизии 7-го мехкорпуса имелось 192 танка, в 18-й – 236 боевых машин. В районе сосредоточения корпус получил для доукомплектования еще 96 единиц боевой техники, из которых 53 было направлено в 14-ю танковую дивизию, 33 танка – в 18-ю танковую дивизию и 10 – в 1-ю Московскую Пролетарскую мотострелковую дивизию. После доукомплектования в танковых частях 7-го механизированного корпуса имелось в наличии 507 боевых машин.

_{Наличие эвакуационных средств 7-го механизированного корпуса[12]}

Из числа имеющихся боевых машин 91 единица была передана в другие части и соединения. Из 14-й танковой дивизии на оборону Витебска было отправлено 3 танка КВ, 2 Т-34 и 14 БТ-7, в другие части – 1 танк КВ и 2 БТ-7. Из 18-й танковой дивизии передано в 158-ю стрелковую дивизию 36 танков Т-26 и в 69-й стрелковый корпус – 5 машин Т-26. В распоряжение командарма 20-й армии был отправлен батальон танков БТ-7 12-го танкового полка в количестве 28 машин.

14-я танковая дивизия вечером 10 июля должна была выступить главными силами по маршруту: Стриги, Рудня, Кичино, Бугай, Королино, Песчанка, Шатки, Колпино, Лучеса, Новый Стан, Добромысль, Косачи, местечко Лиозно и далее, двигаясь по шоссе на город Витебск, сосредоточиться в районе населенных пунктов Синицы, Вороны, Королево.

Одновременно 18-я танковая дивизия должна была выступить главными силами по маршруту Заречье, Голощекино, местечко Богушевское, Речки, Малые Калиновичи, местечко Бабиновичи, Лындино, Свистово, Бояры и к утру 11 июля сосредоточиться в районе населенных пунктов Велидичи, Юдин, Лемятино, Бояры, Лозови.

9-й мотоциклетный полк главными силами выдвигался по маршруту: Мошканы, Бельки, Пнево, Шнитки, Ордеж, Леутино, Великое Село. Он должен был сосредоточиться к утру 11 июля в лесу западнее населенного пункта Чернаты с задачей вести охранительную разведку в направлениях – город Витебск и поселок Сураж-Витебский. Дивизиям и 9-му мотоциклетному полку кроме того была поставлена задача – нанести мощные короткие удары по противнику и под их прикрытием произвести отход.

14-я танковая дивизия силами 14-го мотострелкового и 28-го танкового полков нанесла удар в западном направлении со стороны населенных пунктов Лепно, Тепляки и начала движение на село Стриги по назначенному маршруту. Немецкие войска, действуя подвижными передовыми частями, атаковали переправу у села. Бой длился до наступления темноты, после чего дивизия была вынуждена отводить части по маршруту Леонтово, Мошканы, Вель, Корданны, Ново-Александрово, Песчанка, Короли, Добромысль и только к исходу 11 июля сосредоточилась в районе местечка Лиозно, сел Зуи и Стан.

Утром 10 июля рота немецких танков, форсировав реку Оболянку в направлении села Мосейки, начала теснить подразделения 18-го моторизованного полка 18-й танковой дивизии, но контратакой 36-го танкового полка была отброшена за реку. Одновременно 20 пикирующих немецких бомбардировщиков начали атаку частей дивизии, которая продолжалась целые сутки.

Под прикрытием авиации началось наступление немецких частей с трех направлений: до роты тяжелых танков из Слободы на Константиново, такими же силами вдоль шоссе Новая Оболь на деревню Подборицу и до роты танков со стороны села Адамово на деревни Алексеничи и Буда. Неоднократные атаки 35-го и 36-го танковых полков 18-й танковой дивизии РККА успеха не имели, и они, неся потери, отошли к лесу западнее села Мишуково.

Во второй половине дня части 18-й танковой дивизии, преследуемые танками противника, начали отход к селу Богушевское, куда вышли к вечеру. В ночь на 11 июля отход продолжался по маршруту Богушевское, Скоч, далее по Витебскому шоссе через деревню Высочаны к Бабиновичам и к исходу дня части дивизии сосредоточились в районе сел Пески, Большие Соболи, колхоза Центнеровка и станции Рудня. 9-й мотоциклетный полк отошел по назначенному маршруту и сосредоточился в лесу в километре восточнее населенного пункта Заольша, выслав разведку на Витебск и Себеж.

По пути отхода все части корпуса подвергались интенсивной авиационной бомбардировке, в результате которой несли потери. Вечером 11 июля помощник коман-дующего Западным направлением по АБТВ генерал-майор А.В.Борзиков от имени народного комиссара обороны отдал распоряжение – все имеющиеся танки 14-й и 18-й танковых дивизий свести в сводный полк от каждой дивизии и к полуночи выдвинуть эти части на рубежи: полк 14-й дивизии – Поддубье – Фальковичи; полк 18-й дивизии – Лиозно – Добромысль – Бабиновичи с задачей не допустить прорыв танков противника к востоку от этих рубежей.

Командир 7-го мехкорпуса во исполнение этого распоряжения поставил дивизии следующие задачи: 14-й танковой дивизии – сводный танковый полк (все имеющиеся танки) к полуночи 11 июля выдвинуть на рубеж Поддубье, Фальковичи с задачей совместно с 220-й моторизованной дивизией генерал-майора Н.Г. Хорунженко не допустить противника к востоку от этого рубежа. Часть танков предполагалось использовать как неподвижные противотанковые огневые точки. Дивизия поступала в подчинение командира 34-го стрелкового корпуса генерал-лейтенанта Г.П. Хмельницкого. Одновременно 18-й танковой дивизии приказывалось сводный танковый полк (все имеющиеся танки) выдвинуть на рубеж станция Лиозно – сёла Добромысль и Бабиновичи с задачей: совместно с 229-й стрелковой дивизией генерал-майора М.И. Козлова не допустить проникновение немецких танков к востоку от этого рубежа. Часть танков также предполагалось использовать как неподвижные противотанковые огневые точки.

14-я танковая дивизия в составе 14-го моторизованного полка, 14-го гаубичного артиллерийского полка к полуночи 11 июля выдвинулась на рубеж Вороны – Фальковичи и совместно с 220-й моторизованной дивизией обороняла указанный рубеж, перейдя в подчинение командира 34-го стрелкового корпуса. К вечеру 11 июля по приказу командующего 19-й армией генерал-лейтенанта И.С. Конева части дивизии перешли к обороне в районе населенного пункта Лиозно.

18-я танковая дивизия с утра 12 июля в составе 8 танков, полутора батальонов пехоты и батареи гаубичного артиллерийского полка занимала оборону на рубеже реки Черница в районе населенного пункта Добромысль. К исходу дня, согласно боевому распоряжению штаба корпуса, дивизия вышла на рубеж Лососина, станция Крынки, где к утру 13 июля организовала оборону с задачей прикрыть витебское и бабиновичское направления и не допустить прорыва немецких танков на восток. На основании приказа штаба 19-й армии от 13 июля 14-я, 18-я танковые дивизии и 9-й мотоциклетный полк перешли в подчинение командира 34-го стрелкового корпуса.

14-й моторизованный полк с 14-м гаубичным артиллерийским полком получили личное приказание командующего 19-й армии наступать на город Витебск, к выполнению которого и приступили с утра 13 июля. Ведя незначительные бои с противником, подразделения 14-го моторизованного полка, усиленные шестью орудиями 14-го гаубичного артиллерийского полка, к исходу дня вышли в район леса восточнее населенного пункта Еремеево. В это время танковая группа 14-й танковой дивизии в составе 7 танков вела бой в районе села Клевцы, а части 18-й танковой дивизии (полтора батальона мотопехоты, 8 танков и 3 орудия) отошли из района села Крынки и перешли к обороне на рубеже реки Черница у населенного пункта Добромысль. В полдень дивизия получила устный приказ командира 34-го стрелкового корпуса овладеть переправами на реке Западная Двина у южной окраины города Витебска.

При выдвижении для выполнения поставленной задачи части 18-й танковой дивизии у местечка Добромысль подверглись танковой атаке противника и, отойдя на рубеж в 3 км юго-восточнее местечка Добромысль, к исходу дня 13 июля вновь перешли к обороне.

14 июля 14-й моторизованный полк, усиленный 6 орудиями 14-го гаубичного артиллерийского полка, с утра вел бой с противником в районе населенного пунк-та Лиозно, но, понеся большие потери, отошел первым батальоном на север, а вторым – на юг. Группа танков в количестве 8 машин под командованием полковника Васильева в районе села Заправки у реки Черницы, ведя бой с противником, прорвалась на Любавичи, где соединилась с 18-й танковой дивизией и в полдень 15 июля сосредоточилась в совхозе Жуково, присоединившись к штабу дивизии.

В 22.40 15 июля 1941 года командиром 7-го механизированного корпуса было приказано боевой части и штабу 14-й танковой дивизии ко второй половине дня 16 июля выйти в район населенного пункта Витязи, а тылам – в район станций Свищева и Сеутово в 15 км восточнее Ярцево.

14 июля на основании устного приказания помощника командующего войсками Западного направления генерал-майора А.В. Борзикова было решено мотострелковый, артиллерийский, сводные танковые полки, отдельные разведывательные батальоны 14-й и 18-й танковых дивизий, 9-й мотоциклетный полк и необходимые для их обеспечения тылы оставить в подчинении командира 34-го стрелкового корпуса. Все остальные части выводились в район в 15–20 км северо-восточнее Смоленска. Во исполнение этого распоряжения управление 7-го механизированного корпуса, 251-й отдельный саперный батальон и 9-й мотоциклетный полк к утру 15 июля сосредоточились в лесу западнее населенного пункта Ковши.

Сводная группа 18-й танковой дивизии (8 танков и полтора батальона 18-го моторизованного полка) с рубежа у населенного пункта Подгорица начала атаку на местечко Добромысль с целью оттеснить противника на западный берег реки Черницы. Однако атака не удалась, и сильным ружейно-пулеметным огнем и огнем 2 рот немецких танков с опушки леса юго-восточнее Добромысль группа была отброшена в исходное положение. Действуя совместно с авиацией, немецкие части перешли в контратаку и начали обтекать фланги группы. Потеряв 7 танков, группа 18-й танковой дивизии по приказанию командира дивизии во второй половине дня начала отход на село Любавичи и в ночь на 15 июля вышла в лес западнее населенного пункта Мелешково. Командиром 7-го механизированного корпуса было приказано боевой части и штабу 18-й танковой дивизии перейти в район населенного пункта Бобры, а тылам – в лес у села Дарьино в 10 км юго-восточнее Ярцево. Оперативная группа штаба корпуса и корпусные части перешли в район леса у станции Присельской, а второй эшелон сосредоточился в районе села Гридина. К утру 16 июля 14-я, 18-я танковые дивизии и 9-й мотоциклетный полк вышли из подчинения командира 34-го стрелкового корпуса и вновь вошли в состав 7-го механизированного корпуса.

К тому времени за 10 дней боев, по неполным данным, части корпуса уничтожили 255 немецких танков, 144 противотанковых орудия калибра 75 и 105 мм, 2 батареи артиллерии, 92 миномета, 116 ручных и станковых пулеметов, 331 мотоцикл, 135 колесных машин, 7 бронемашин, 15 самолетов. Кроме того, частями корпуса было уничтожено до 14 рот пехоты и взято 14 пленных, разгромлен штаб 25-го немецкого танкового полка, убит командир этого полка и тяжело ранен командир корпуса.

По докладам командиров частей и армейских разведорганов обобщалась различная информация о технике, тактике и боевых приемах, которые использовались в частях вермахта. Вот как действия германских мотомеханизированных войск описывались в разделе «Характеристика танков и противотанковых средств противника и их действия» в докладе, посвященном боевым действиям 7-го мехкорпуса с 24 июня по 19 июля 1941 года:

«Во время боев немецкими частями применялись танки трех типов. Тяжелые танки Pz.Kpfw.IV были вооружены 75-мм пушкой и двумя пулеметами. Средние танки Pz.Kpfw.III имели на вооружении 50-мм пушки и один пулемет или 37-мм пушку и один пулемет. Легкие танки Pz.Kpfw.II были вооружены 20-мм автоматической пушкой. Окраска всех танков была камуфлированная под фон леса, что давало возможность легко маскировать их на фоне леса и зелени. Для облегчения управления в бою танки с боков и сзади башни были пронумерованы цифрами, написанными ярко-красной краской. Немецкие танкисты широко применяли семафорную сигнализацию с помощью специальных установок, расположенных на крыльях танков в передней части на левой и правой стороне. Связь немецких частей с авиацией осуществлялась гелиографом и красными полотнищами, выбрасываемыми в сторону опасности.

На вооружении немецкой противотанковой артиллерии имелись 75-мм (?) и 37-мм (автоматические) пушки, которые возились на специальных бронированных тягачах, а 37-мм пушки цеплялись к средним танкам первого эшелона. На вооружении немецкого артиллерийского полка состояли 75-мм и 105-мм орудия. Немецкая противотанковая артиллерия вела огонь преимущественно трассирующими и бронебойными снарядами, а из пулеметов огонь велся трассирующими и разрывными пулями.

Тактика действия немецких танков и противотанковой артиллерии сводилась к следующему. Как правило, танковая колонна сопровождалась авиацией. Направление движения колонны обеспечивалось обработкой местности в глубину (бомбежка, обстрел пулеметным огнем, разведка самолетом-корректировщиком, фотографирование), что парализовывало тылы и действия отступающих частей Красной Армии.

С целью сохранения моторесурса танки перевозились на специальных прицепах и тележках-тягачах. Колонна на марше строилась в следующем порядке: впереди шли 3–4 танкетки, затем 3–4 машины с бронированными бортами с мотопехотой (по 20–25 человек). Танки с прицепами для противотанковых орудий и тягачи с орудиями 75-мм и 105-мм калибра рассредоточивались в колонне поорудийно. Таким образом при движении немцами создавалась противотанковая оборона на всю глубину колонны, а также обеспечивалась быстрота и гибкость маневра. Охрана колонны с флангов и фронта велась группами мотоциклистов и отдельными бронемашинами.

В момент соприкосновения с передовыми советскими частями на наиболее выгодном рубеже немцы отцепляли противотанковые средства автоматически, и они немедленно открывали огонь. Танки в это время составляли маневренные группы и действовали на флангах. Огонь немецкие танки вели, как правило, с места. В обороне же танки использовались как средство противотанковой обороны (окапывались по башню). На привалах немцы оставляли танки в колоннах вблизи дорог, личный состав уводили на удаление 100–150 м в поле или в населенный пункт. В ночных условиях танки противником не применялись, кроме того, немцы избегали боя ночью.

На вооружении немецких моточастей состояли минометы 50, 81-мм и 120-мм калибров. Минометы использовались одиночно и в минометных группах, которые могли вести минометный огонь по площадям»[13].

Исходя из немецкой тактики, обобщался наш удачный опыт по борьбе с германскими войсками:

«Опыт применения советских механизированных войск в первых боях показал, что крупные механизированные соединения без поддержки авиации не могут рассчитывать на успех в бою при условии полного господства немецкой авиации в воздухе. Действия механизированных соединений следовало обязательно обеспечивать поддержкой авиации. Для успешного ведения боя механизированным соединениям необходимо было обеспечить разведку авиацией на глубину 100–150 км.

В результате первых боев выяснилось, что для успешного решения вопросов противотанковой борьбы в дивизиях необходимо было иметь артиллерию в составе не менее дивизиона противотанковой артиллерии 45-мм калибра, дивизиона 76-мм полевых пушек, дивизиона 122-мм гаубиц. Вместе с тем 152-мм гаубичный артиллерийский дивизион не оправдал себя в условиях боя танковых войск вследствие его малой подвижности и гибкости в бою. Зенитный дивизион следовало бы иметь в составе батареи малокалиберных орудий и 2 батарей среднего калибра. В моторизованном полку желательно было иметь 6-орудийную полковую батарею и батарею противотанковых орудий 45-мм калибра в составе 12 орудий. Зрительная связь не оправдала себя в бою. Выяснилось, что для управления боем от командира взвода и выше необходимо иметь радиофицированные танки. Для организации противотанковой обороны не хватало комплектов противотанковых мин в саперных ротах и батареях.

В танковых частях подвоз горючего и боеприпасов необходимо было производить мощным гусеничным транспортом (желательно бронированным) и иметь для эвакуации тяжелых танков мощные трактора. Внутри танки не надо было окрашивать, а необходимо было их отделывать асбестом, в особенности моторное отделение и отделение управления.

Опыт боев также показал, что в экранированных танках следовало иметь нижний люк для выхода, а у танков КВ два люка для выхода: один – в отделении управления, а другой – в боевом отделении. Выяснилось, что техническим недостатком танков КВ являлся напуск брони башни на корпус, так как при прямых попаданиях снарядов заклинивало башню.

В боевых частях необходимо было снять с вооружения радиостанции типа РРУ, которые себя в бою не оправдали из-за малого радиуса и отказа при работе из укрытий. Необходимо было также срочно изменить в танковых и моторизованных артиллерийских частях состав боевого комплекта, доведя до 50 % в его составе наличие бронебойных и зажигательных снарядов. Машины для перевозки моторизованной пехоты следовало иметь с бронированными бортами, а ходовую часть поставить на «гусматики»[14].

_{Потери материальной части 7 мк в результате боев с 6 по 19 июля 1941 года[15]}

Тактика советских войск в начале войны не соответствовала довоенным теоретическим взглядам. Вместо того, чтобы действовать в составе крупных соединений и проводить массированные атаки с привлечением авиации и артиллерии, танкистов «рассредотачивали» небольшими группами для поддержки пехотных подразделений.

Советские танки действовали совместно со своей пехотой: каждому пехотному батальону придавалось по танковому батальону, оставшиеся танки были сосредоточены в распоряжении командиров дивизий.

80 % потерь советских танков было от немецкой авиации. 65 % из подбитых танков сгорело. Однако были случаи, когда по танкам КВ стреляли из нескольких противотанковых орудий и 75-мм пушек, танк получал по 15–17 попаданий разных калибров – и ни одной пробоины, только заклинивало башни, – и танки возвращались и своим ходом шли в ремонт. Бронебойных снарядов не было, и очень плохо обстояли дела со снарядами к 37-мм пушкам.

В качестве примера результатов такой тактики следует привести результаты боевого применения одного из лучших в РККА – 7-го мехкорпуса.

В период с 6 по 19 июля в составе 7-го механизированного корпуса в боевых действиях участвовало 448 боевых машин. Из них в частях 14-й танковой дивизии: 20 танков КВ, 27 Т-34, 160 БТ-7, 4 Т-26 и 16 Т-26 хим. Всего – 227 танков. В составе 18-й танковой дивизии: 10 танков КВ, 11 БТ-7, 146 Т-26 и 54 Т-26 хим. Всего 221 танк.

За две недели боев корпус понес огромные потери и практически перестал существовать как самостоятельное танковое соединение.

За период боевых действий потери эвакуационных средств 7-го мехкорпуса составили 28 тракторов типа «Коминтерн». Для эвакуации поступивших на укомплектование корпуса 73 тяжелых и средних танков эвакуационных средств выделено не было, в результате чего большое количество тяжелых и средних танков эвакуировать с поля боя не представлялось возможным. Эвакуация производилась другими боевыми машинами. При эвакуации тяжелых танков тракторами «Коминтерн» последние, как правило, выходили из строя. Вопрос о предоставлении тракторов типа «Ворошиловец» для эвакуации тяжелых и средних танков неоднократно ставился перед управлениями автобронетанковых – войск армии и фронта, но так к августу 1941 года решен и не был. Примерно такое же положение было и в других танковых соединениях фронта[16].

Все это привело к тому, что уже к середине июля 1941 года, еще на начальном этапе Смоленского сражения, советские мехкорпуса, брошенные без поддержки на земле и прикрытия с воздуха во встречные сражения с немецкими танковыми группами и армиями, понесли огромные потери, были разбиты и как самостоятельные боевые единицы перестали существовать.

Стойкость и мужество, с какими сражались соединения и части фронта, не могли возместить преобладания противника в силах, боевой технике, в опыте ведения войны. Овладев Рудней, германские танковые соединения устремились на Духовщину, Ярцево и начали выходить в тыл 19-й и 20-й армиям. 19-я армия частью сил отошла на Смоленск – Ярцево. Другие ее соединения сосредоточились восточнее Смоленска.

Не менее серьезная обстановка сложилась в районе Орши и Шклова на стыке 20-й и 13-й армий. Танковая группа Гудериана прорвала здесь оборону наших войск и начала развивать наступление на Горки – Ельню.

Основной костяк войск Западного фронта, действовавших в районе Орши и Смоленска, составляли силы 20-й и 16-й армий. Оршу упорно и стойко обороняли части 73-й стрелковой дивизии (командир – полковник А.И. Акимов). Бойцы и командиры этого соединения в течение нескольких суток отбивали сильные атаки немцев, стремившихся овладеть городом. Только после того как были исчерпаны все возможности, 73-я дивизия по приказу командования отошла на новый рубеж.

Трехдневные упорные бои с врагом вела и переброшенная 12 июля в район Орши 1-я Московская Пролетарская мотострелковая дивизия. Оказавшись в окружении, она 14 июля внезапным ударом на северо-восток прорвала фронт 18-й танковой дивизии противника и вышла в район населенного пункта Барсуки. Мотострелки захватили в плен 144 солдата и 6 офицеров. Среди трофеев оказалось 40 автомашин, штабные документы, денежный ящик.

В боях под Оршей на начальном этапе разворачивавшегося на огромном фронте сражения советским командованием для сдерживания немецких танковых колонн была впервые применена реактивная артиллерия.

Отдельная экспериментальная артиллерийская батарея под командованием капитана И.А. Флерова состояла из 3 огневых взводов, взвода управления, пристрелочного взвода, взвода боепитания, паркового взвода, отделения горючего и смазочных материалов и санитарной части. На ее вооружении имелось 9 огневых установок БМ-13 и одна 122-мм гаубица (для пристрелки). Залп огневых взводов состоял из 112 реактивных снарядов М-13 осколочного и осколочно-фугасного действия. Батарея имела 44 грузовые машины. Это позволило ей взять с собой на фронт 600 реактивных снарядов, 3 заправки горючего и смазочных материалов и 7 сутодач продовольствия.

Почти весь командный состав батареи был подобран из слушателей Военной (артиллерийской) академии имени Ф.Э. Дзержинского. В их числе были заместитель комбата лейтенант К.К. Сериков, командиры огневых взводов лейтенанты И.Ф. Костюков, Н.А. Малышкин, М.А. Подгорнов, командир взвода управления лейтенант Н.К. Ветряк, командир пристрелочного взвода лейтенант М.Н. Науменко.

Заместителем командира батареи по политчасти (с 10 июля 1941 года – военным комиссаром) стал призванный из запаса политрук И.Ф. Журавлев. Из запаса же пришли помощник комбата по технической части воентехник 2-го ранга И.Н. Бобров, командир паркового взвода (с начала августа командир 2-го огневого взвода) лейтенант А.В. Кузьмин, автотехник батареи воентехник 2-го ранга И.Е. Скигин, электротехник батареи воентехник 2-го ранга А.К. Поляков, начальник санитарной части военфельдшер Ю.В. Автономова (Осокина). Для обучения артиллеристов к батарее были прикомандированы специалисты научно-исследовательского института: А.И. Попов – один из создателей пусковой установки БМ-13 – и Д.А. Шитов, активный участник разработки реактивного снаряда М-13. Все они были молодыми людьми, никто из них, за исключением воевавшего с финнами Флерова, пока «не нюхал пороха», но каждый горел желанием быть на фронте, беспощадно уничтожать врага.

В ночь на 2 июля 1941 года – в то время, когда на Западном фронте, на смоленском направлении, советские войска с трудом сдерживали продвижение противника, первая батарея реактивной артиллерии своим ходом убыла на фронт по маршруту Москва – Ярцево – Смоленск. Марш совершался только ночами, в дневное время после короткого отдыха велось обучение личного состава.

На рассвете 4 июля батарея сосредоточилась в лесу, в 7 км южнее Смоленска, в полосе обороны 20-й армии. Командование батареи выехало в штаб артиллерии фронта, где узнало, что эта армия нанесла контрудар по противнику с двух направлений – севернее и западнее Смоленска. Это затруднило, но не остановило наступление немецких подвижных соединений. В ночь на 14 июля пришлось оставить Оршу.

Заместитель начальника артиллерии Западного фронта генерал-майор Г.С. Кариофилли поставил перед батареей задачу: не допустить прорыва танков врага по Минскому шоссе в полосе действий 73-й стрелковой дивизии.

Ранним утром 14 июля представитель Главного артиллерийского управления (ГАУ) подполковник А.И. Кривошапов и капитан И.А. Флеров получили по радио вызов в штаб артиллерии Западного фронта. Генерал Кариофилли, охарактеризовав тяжелое положение наших войск, приказал до 15.30 дать залп по железнодорожному узлу Орша. Выбор на этот объект пал не случайно: на станцию начали прибывать эшелоны с войсками и боевой техникой врага.

Батарея, совершив короткий марш-бросок к опушке леса восточнее Орши, в 15.00 заняла там новую огневую позицию. К этому времени уже был наскоро оборудован и наблюдательный пункт. И через 20 минут с боевых установок в небо взметнулись десятки реактивных снарядов. Воздух наполнился грохотом, за пусковыми установками вздыбилась черная земля, перемешанная с рыжим пламенем.

В тот же день, спустя полтора часа, был произведен второй залп – на этот раз по переправе через речку Оршица, на подступах к которой находились десятки немецких танков и автомашин, большие скопления пехоты. Залп разнес переправу в щепки.

Вечером 14 июля капитан Флеров получил приказ передислоцироваться на Смоленщину, в район Рудни. Немецким танковым дивизиям удалось обойти 20-ю армию с обоих флангов – со стороны Витебска и Орши; с юга они выходили на подступы к Смоленску. Армия оказывалась в полукольце, которое могло вот-вот замкнуться: в тот день танки противника прорвались в район Ярцево, перерезав шоссе Минск – Москва.

15 июля в районе Рудни батарея произвела три залпа по колоннам вражеских войск, выходившим к Минскому шоссе. Результат был исключительным: немцам пришлось вывозить из зоны ее огня три эшелона убитых и раненых.

Эти залпы наблюдал заместитель командующего Западным фронтом генерал-лейтенант А.И. Еременко. Он прибыл на наблюдательный пункт 20-й армии, получив задание Ставки Верховного Командования доложить о боевых свойствах нового оружия. Там находился и капитан Флеров. Генерал убедился в высоких тактико-технических возможностях экспериментальной реактивной батареи и незамедлительно отправил на имя И.В. Сталина докладную, в которой восторженно отозвался о реактивном оружии и предложил как можно скорее организовать его производство в массовом масштабе.

Из-под Рудни батарея перебазировалась снова в район Орши, пополнив запас снарядов с пункта боепитания Главного артиллерийского управления в Вадино. На этом участке бойцы и командиры 20-й армии продолжали самоотверженно сдерживать яростный натиск противника с фронта, флангов и тыла. Активно содействовали им сокрушительные залпы экспериментальной батареи, оставляя груды сожженной боевой техники и сотни трупов немцев[17].

После того как противнику удалось осуществить прорыв в районе Орши, его подвижные соединения устремились к Смоленску. Оборона города была возложена на войска 16-й армии, которыми командовал отважный и умелый военачальник генерал-лейтенант М.Ф. Лукин. К моменту выхода немецких соединений на подступы к Смоленску армия располагала всего двумя дивизиями – 46-й и 152-й. Но это были полнокровные, хорошо обученные и крепкие в морально-политическом отношении соединения. Почти три недели в неимоверно трудных условиях – без танков и авиационной поддержки – вели они непрерывные бои с врагом. С утра 15 июля противник, подтянув свежие силы, сумел нанести обороняющимся значительный урон и овладел населенным пунктом Демидово.

В это же время жаркие бои развернулись под Красным. Немецкому 47-му моторизованному корпусу противостояли наши 57-я танковая дивизия 20-й армии, 152-я стрелковая дивизия 16-й армии, подвижной мотоотряд подполковника П.И. Буняшина, бригада начальника Смоленского гарнизона полковника Малышева, состоявшая из батальона милиции и трех батальонов смоленских добровольцев.

Эти силы до 15 июля вели трудное единоборство с германскими войсками. Сильными ударами изматывали врага бойцы и командиры 57-й танковой дивизии, которой командовал полковник В.А. Мишулин. В одном из боев он был ранен, но отказался в критический момент покинуть поле боя и продолжал оставаться на своем командном пункте. За умелое руководство боевыми действиями дивизии и личное мужество полковнику В.А. Мишулину было присвоено звание Героя Советского Союза.

В этих боях прославился заместитель командира батальона 115-го танкового полка 57-й танковой дивизии капитан И.А. Кадученко. Он четыре раза водил в атаки две танковые роты, девять раз вступал в единоборство с танками врага и выходил из боя победителем. Храбрый офицер также стал кавалером Золотой Звезды.

К середине июля после ожесточенных боев 19-я армия генерал-лейтенанта И.С. Конева, не выдержав натиска немецких танковых и моторизованных колонн, разрозненными группами устремилась на восток. Этим немедленно воспользовался противник, который 15 июля перехватил восточнее Смоленска, у Ярцево, железнодорожную и автомобильную магистрали, ведущие к Москве. Одновременно 29-я немецкая моторизованная дивизия захватила левобережную часть Смоленска. В результате в районе Смоленска оказались охваченными с трех сторон три армии – 16-я, 19-я и 20-я. Для отхода на восток им оставалась одна-единственная переправа через Днепр в районе села Соловьево в 15 км южнее Ярцево. В тот же день маршал Тимошенко докладывал в Ставку: «Подготовленных в достаточном количестве сил, прикрывающих направление Ярцево, Вязьма, Москва, у нас нет. Главное – нет танков»[18].

Немцы ворвались в Смоленск вечером 15 июля, оттеснив дивизии 16-й армии генерал-лейтенанта М.Ф. Лукина, имевшей приказ Верховного Главнокомандования об обороне этого города. В ночь с 15 на 16 июля немцы захватили южную часть Смоленска. По приказу начальника гарнизона полковника Малышева саперы взорвали городские мосты. Из имевшихся под рукой подразделений генерал М.Ф. Лукин поспешно организовал оборону по северному берегу Днепра, а некоторое время спустя вывел на этот рубеж части 46-й, 129-й и 152-й стрелковых дивизий.

Упорная борьба за Смоленск продолжалась. В охваченной огнем северной части города шел ожесточенный бой. Особенно упорные схватки происходили в районе кладбища и аэродрома, которые несколько раз переходили из рук в руки.

Одновременно в районе Могилева большая часть соединений 13-й армии генерал-лейтенанта Ф.Н. Ремезова также оказалась в окружении. Тем не менее советские войска продолжали сражаться с неукротимым героизмом, который вызывал восхищение даже у начальника генерального штаба вермахта генерал-полковника Ф. Гальдера, и их «дикое упорство», на которое он будет часто сетовать в своем дневнике, постепенно подтачивало вооруженную мощь Рейха.

Накал боевых событий, тяжело сказывавшийся на немецких войсках и материальной части, резко отличался от «маневров с боевыми патронами» летом 1940 года на Западном фронте. Но если эта ожесточенность боев была для немцев чем-то новым и тревожным, то для русских положение складывалось критически.

К исходу 15 июля танковые дивизии 3-й группы Гота, стремительно наступавшие из района Витебска в обход Смоленска с севера, вышли в район Духовщина – Ярцево и повернули на юг навстречу дивизиям 2-й танковой группы Гудериана, в то время как южнее Смоленска немецкие танковые корпуса захватили Быхов и продвинулись до слияния рек Сож и Остер в районе Рославля. 18 июля мотоциклисты 10-й немецкой танковой дивизии вышли к Ельне, и после двенадцатичасового боя на следующий день дивизия овладела городом. Все советские армии между танковыми группировками Гота и Гудериана оказались втянутыми в огненный водоворот битвы, разгоревшейся вокруг Смоленска.

С окружением советских армий в районе Смоленска и захватом Ельни Гудериану казалось, что он создал благоприятные предпосылки для стремительного броска на Москву, на которые надеялись фон Бок, Гальдер и сам главнокомандующий сухопутными войсками генерал-фельдмаршал фон Браухич.

Возможно, Гитлер делился своими мечтами о «супер-Каннах» лишь с узким кругом приближенных лиц, но он не делал секрета из своей неприязни к идее фронтального наступления на советскую столицу и подчеркивал это уже после принятия директивы № 33. «…В настоящий момент, – писал Гальдер 23 июля, – Москва фюрера совершенно не интересует, а все его внимание приковано к Ленинграду…». Самое большое, чего мог добиться Браухич, – это разрешение отложить выполнение директивы № 33, потому что «…механизированные соединения группы армий «Центр», которым фюрер поставил задачи, нуждаются в 10–14 дневной передышке, чтобы восстановить свою боеспособность»[19].

С 1945 года взгляды поборников тезиса, что вермахту следовало еще в июле предпринять стремительное наступление на узком фронте на Москву, пользовались беспрепятственным хождением. Всегда легче превозносить достоинства гипотетической альтернативы, чем оправдывать неутешительную реальность. К тому же все противники этого удара в центре фронта мертвы. У Кейтеля, Йодля, Клюге и у самого Гитлера не было времени для опубликования оправдательных мемуаров. Беспристрастное изучение фактов показывает, каким опасным было в тот момент положение немецких войск. Немцам удалось перебросить за Днепр не более десяти дивизий, и эти дивизии продвинулись в восточном направлении еще километров на 180. Главные переправы у Орши и Могилева все еще находились в руках Красной Армии и удерживались советскими гарнизонами, не уступавшими по численности немецкому головному эшелону. Кроме того, к северу и югу немецкого клина четыре советские армии имели еще достаточно сил, чтобы охватить и подрубить его основание. К тому же немецкое снаряжение, и особенно танки и автомашины, нуждалось в ремонте. Немцы испытывали трудности в доставке боеприпасов для дивизионной артиллерии, и тем более в переброске на переднюю линию фронта орудий более – крупного калибра для штурма укрепленных позиций советских войск, а пикирующие бомбардировщики для этих целей оказались неудовлетворительной заменой.

Фактически в эти дни «линия жизни» войск 4-й армии вермахта генерал-фельдмаршала фон Клюге была натянута до предела. Еще более уместным было бы сравнить положение его войск с велосипедистом, балансирующим на натянутом канате. 2-я танковая группа Гудериана должна была или сохранять поступательное движение – и тем самым равновесие, – или «сорваться и полететь вниз». Однако внешне казалось: ничто не могло помешать немцам развить успех. 16 июля, захватив Невель, они западнее него окружили 51-й стрелковый корпус генерал-майора А.М. Маркова, а 29-я моторизованная дивизия полностью овладела Смоленском. Сталин был вне себя, узнав о падении города, прикрывавшего дорогу на Москву. Кстати, именно 16 числа восточнее Витебска был взят в плен старший сын Сталина – командир батареи артиллерийского полка 14-й танковой дивизии старший лейтенант Я.И. Джугашвили. Позднее он погиб в немецком концлагере, разделив судьбу многих своих соотечественников. По свидетельству очевидцев, Яков и там проявил себя достойным человеком и патриотом.

Преградить путь танковым дивизиям врага и задержать противника Ставка и командование Западного фронта поручили группе генерал-майора К.К. Рокоссовского, подчинив ему все части и соединения, отошедшие на ярцевский рубеж. 17 июля на командном пункте фронта в Касне маршал С.К. Тимошенко подробно ознакомил генерала К.К. Рокоссовского с обстановкой и уточнил задачу.

Благодаря энергичным усилиям К.К. Рокоссовского и его небольшого, созданного на ходу полевого управления (начальник штаба – подполковник С.П. Тарасов, командующий артиллерией – генерал-майор И.П. Камера) удалось в короткий срок сформировать боевую группу. В нее вошли 38-я стрелковая дивизия (командир – полковник М.Г. Кириллов), 101-я танковая дивизия (командир – полковник Г.М. Михайлов), пополненные за счет отдельных групп и подразделений, вышедших к ярцевскому рубежу.

Закрепившись на восточном берегу реки Вопь, группа генерала Рокоссовского преградила врагу путь на восток.

«Затем, – писал в своих воспоминаниях этот видный советский полководец, – мы начали переходить в наступление, нанося немцам удары то на одном, то на другом участке, и нередко добивались успеха. Правда, успехи по масштабам носили тактический характер. Но они способствовали укреплению дисциплины в войсках, они ободряли бойцов и командиров, которые видели, что способны бить врага. Тогда это многое значило и многое нам дало»[20].

Рокоссовский как воспитанный и тактичный человек не стал упоминать об отдельных позорных явлениях того периода. 101 тд, имевшая к 15 июля 1941 года до 220 танков различных марок и руководимая Героем Советского Союза полковником Г.М. Михайловым, совершенно в боях себя не проявила, да и сам бравый полковник не выказывал особого героизма. Потеряв под Ярцево с 18 по 21 июля 140 танков (на 21 июля в 101 тд было около 70 Т-26 и БТ, а также 7 КВ. – Примеч. авт.), дивизия больше не использовалась в атаках, а самого полковника хотели снять с должности. Только драматизм ситуации не позволил Рокоссовскому это сделать.

В это время дивизии 20-й армии более десяти дней отвлекали значительные силы противника, непрерывно контратакуя его. При обороне Орши отличилась 73-я стрелковая дивизия полковника А.И. Акимова. Четыре дня упорно сражалась в окружении 1-я Московская Пролетарская мотострелковая дивизия полковника Я.Г. Крейзера. В донесении 3-й танковой группы Гота отмечалось, что ее соединения и части несут большие потери, а моральный дух личного состава подавлен стойкостью советских войск, их неожиданными действиями и ожесточенной борьбой. Однако перебои в снабжении горючим вынудили 20-ю армию генерала П.А. Курочкина отойти в район северо-западнее Смоленска.

Для боевой деятельности наших войск, сражавшихся в районе Смоленска, огромное значение имела Соловьевская переправа через Днепр. Через нее части 16-й и 20-й армий получали те небольшие пополнения людьми, техникой и боеприпасами, которые удавалось доставить в тех исключительно сложных условиях.

В районе переправы действовал сводный отряд полковника А.И. Лизюкова, состоявший из остатков танкового и мотострелкового полков, ранее принадлежавших 5-му механизированному корпусу. В составе отряда также находилось 15 танков. Ввиду важности выполняемой задачи первое время отряд находился в непосредственном подчинении штаба фронта, а затем вошел в состав группы Рокоссовского.

К тому времени, как уже упоминалось, тяжелая обстановка сложилась и на могилевском направлении, где оборонялась 13-я армия генерала Ф.Н. Ремезова[21]. Танковая группа Гудериана форсировала Днепр на ее флангах. Развернувшиеся ожесточенные бои не прекращались ни днем, ни ночью. 53-я, 110-я и 172-я стрелковые дивизии, а также отдельные части 61-го стрелкового и 20-го механизированного корпусов, возглавляемые командиром 61-го корпуса генерал-майором Ф.А. Бакуниным, оказались в Могилеве, как в ловушке. Начиная с 8 июля, корпус действовал в составе 13-й армии.

1 июля в штабе фронта, располагавшемся в то время неподалеку от города, состоялось совещание партийного актива с участием первого секретаря ЦК КП (б) Белоруссии П.К. Пономаренко, Маршалов Советского Союза К.Е. Ворошилова и Б.М. Шапошникова. Были разработаны конкретные меры по укреплению обороны города, а также рассмотрены практические вопросы, связанные с руководством боевыми действиями и подготовкой города к обороне. Непосредственная защита Могилева возлагалась на 172-ю стрелковую дивизию (командир – генерал-майор М.Т. Романов) – полнокровное кадровое соединение, переброшенное на Западный фронт из Тулы. Ее усилили сформированные затем в городе отряды народного ополчения.

По призыву партийной организации на оборонительные работы вышли тыс. могилевчан. В течение недели они создали две линии оборонительных рубежей с противотанковыми рвами, ДЗОТами, окопами, системой траншей.

Большую работу по организации устойчивой обороны проделал командный и политический состав 172-й и 110-й стрелковых дивизий. Эти соединения успели полностью оборудовать свои позиции в инженерном отношении. Бойцы и командиры учились вести борьбу с танками противника при помощи бутылок с горючей смесью и связок ручных гранат.

К сожалению, на других участках днепровского рубежа, занимаемого соединениями 13-й армии, инженерное оборудование местности завершено не было. Дивизии не имели сил и средств, необходимых для длительной и упорной борьбы, занимали позиции на слишком широком фронте. Так, 187-я дивизия, например, обороняла рубеж, растянувшийся почти на 70 километров. Один ее полк находился в полосе 21-й армии, а два других занимали свои участки в полосе 13-й.

Именно по этому соединению пришелся основной удар 24-го моторизованного корпуса 2-й танковой группы вермахта. 10 июля корпус форсировал Днепр в районе Быхова (южнее Могилева) и закрепился на восточном берегу. Части 45-го и 20-го стрелковых корпусов 13-й армии пытались восстановить положение, но, несмотря на героические усилия бойцов и командиров, успеха не имели[22].

Таким образом, танковой группе Гудериана удалось осуществить глубокий прорыв южнее Могилева. К 16 июля войска 13-й армии оказались охваченными с обоих флангов. Внутри этих гигантских клещей, отвлекая на себя значительные силы врага, оборонялись героические защитники Могилева. Попытки немцев с ходу завладеть городом натолкнулись на стойкое сопротивление наших войск.

Еще 11–12 июля противник во много раз превосходившими силами неоднократно пытался прорваться на позиции 388-го стрелкового полка 172-й стрелковой дивизии генерал-майора М.Т. Романова, которая обороняла подступы к Могилеву с запада. Только за день полк под командованием полковника С.Ф. Кутепова, отбивая атаки, уничтожил 39 немецких танков и 3 самолета.

Кровопролитные бои развернулись и на других участках обороны 172-й стрелковой дивизии. До десяти атак ежедневно пришлось отражать подразделениям 647-го стрелкового полка, которым командовал подполковник А.В. Щеглов. А сражались они буквально до последнего патрона. На станине орудия умер смертельно раненый политрук А.П. Смирнов, подбивший перед этим два вражеских танка. Самоотверженно сражался у деревни Пашково батальон милиции под командованием капитана К.Г. Владимирова.

17 июля немецкая 3-я танковая дивизия овладела Кричевом, зашла в тыл 13-й армии, окружив часть ее сил в районе населенного пункта Чаусы. Войскам 4-й и 13-й армий пришлось вести тяжелые бои в трех изолированных районах, а фактически в тылу у врага: у Могилева, под Чаусами и у Кричева. Общая глубина очагов сопротивления достигала с запада на восток 100 км. Но и в таком, казалось бы, безвыходном положении войска сумели нанести противнику ощутимый урон, остановив его на реке Сож, где на участке от Мстиславля до Кричева оборона стабилизировалась вплоть до 1 августа, а южнее, от Кричева до Славгорода (Пропойск), – даже до 8 августа.

В районе Смоленска вместе с 20-й армией храбро дрались соединения 16-й армии генерала М.Ф. Лукина. Военный совет армии особо отмечал организованность, напористость и дерзость, проявленные личным составом кадровых 129-й и 152-й стрелковых дивизий. В одном из боев командир 152-й забайкальской дивизии полковник П.Н. Чернышев был ранен дважды, но остался в строю. «129-я стрелковая дивизия, составленная из сформированных отрядов, отступивших с фронта, и отдельных подразделений других дивизий, сейчас стала одной из наиболее устойчивых дивизий», – доносил генерал Лукин маршалу Тимошенко[23]. Командовал ею генерал-майор A.M. Городнянский – участник Первой мировой и Гражданской войн (через месяц он станет командующим 13-й армией). Человеком он был смелым до отчаяния. Говорят, обычно передвигался он по переднему краю во весь рост. Бойцы уверяли даже, что «пуля его не берет».

Утрата Смоленска и охват значительных сил Западного фронта повлекли за собой очень суровую реакцию Сталина. От имени Государственного комитета обороны весь командный состав Западного фронта он обвинил в эвакуационных настроениях, а главное – слишком уж легком отношении к сдаче Смоленска. Если подобные настроения соответствуют действительности, указывал Сталин, то ГКО считает их преступлением, граничащим с прямой изменой Родине. Он потребовал: «а) пресечь железной рукой подобные настроения, порочащие знамя Красной Армии; б) город Смоленск ни в коем случае не сдавать врагу»[24].

Действительно, после прорыва обороны танковыми группировками противника некоторые командиры, как писал после войны участник этого сражения, впоследствии Маршал Советского Союза, С.С. Бирюзов, попросту говоря, растерялись и не знали, что предпринять. Нашлись и такие, кто без приказа оставлял занимаемые позиции, стремясь укрыться в лесах, либо двинулся в восточном направлении[25]. По сообщению НКВД в Государственный комитет обороны, с начала военных действий по 20 июля особыми отделами фронтов и армий были задержаны на дорогах 103 876 военнослужащих, потерявших свои части и беспорядочно отступавших. Основная масса задержанных была тут же направлена на формирование новых воинских частей и в их составе отправлена на фронт.

Само командование Западного фронта причины неустойчивости обороны видело в плохой подготовке и слабой технической оснащенности частей и подразделений, а также больших потерях в личном составе, оружии и военной технике[26]. Тем не менее оно предприняло попытку вернуть Смоленск. Член Военного совета Западного направления Н.А. Булганин 20 июля докладывал Сталину и Молотову: «В течение 17 и 18 июля в результате упорных боев отдельные районы города переходили из рук в руки. К утру 19 июля противник овладел большей частью города. Атакой наших войск 19 июля вновь занята северо-западная часть города»[27]. 129-я дивизия генерала Городнянского в ночь на 20 июля захватила железнодорожную станцию. В это же время со стороны Гнездово в город ворвалась 152-я стрелковая дивизия и начала очищать от противника квартал за кварталом. К 25 июля наши войска контролировали уже всю северную часть города. Но силы их были на исходе. Бои в Смоленске продолжались до конца июля. Последними город покинули 46-я, 129-я и 152-я стрелковые дивизии.

С падением Смоленска закончился первый этап сражения. Немецкие войска, нанося удары танковыми группировками, прорвали оборону Западного фронта на правом фланге и в центре. Продвинувшись на глубину до 200 км, они окружили Могилев, захватили междуречье Днепра и Западной Двины, где расположен Смоленск, который считался «ключом к Москве». 16-я и 20-я армии оказались в оперативном окружении в районе Смоленска.

Для срыва стремительного продвижения врага коман-дование фронта предприняло ряд контрударов, использовав не только вторые эшелоны, но и все резервы. Однако из-за низких темпов перегруппировок и развертывания войск контрудары, как правило, проводились с опозданием. Лишь 21-я армия успешно наступала на бобруйском направлении, сковав на длительное время главные силы 2-й полевой армии вермахта.

21-я (63, 66, 67 ск) армия, которую возглавлял бывший командующий Северо-Западным фронтом генерал Ф.И. Кузнецов, перешла в наступление 13 июля. Еще в начале боев за Смоленск и Могилев Ставка и командование Западного фронта поставили этой армии задачу «нанести ответный удар по противнику в общем направлении на Бобруйск». Решающую роль в успешных действиях 21-й армии сыграл 63-й (61, 117, 167 сд) стрелковый корпус под командованием талантливого военачальника комкора Л.Г. Петровского, сына одного из руководителей Коммунистической партии и Советского государства Г.И. Петровского.

Утром 13 июля после двадцатиминутной артиллерийской подготовки части 63-го корпуса начали форсировать на подручных средствах Днепр. Это наступление было настолько неожиданно для противника, что вначале он почти не оказывал организованного сопротивления. Развивая успех, части корпуса стремительно вышли на западные окраины Рогачева и Жлобина. В этих боях отличился батальон 437-го стрелкового полка 154-й стрелковой дивизии под командованием капитана Ф.А. Баталова. Дважды поднимал он стрелков в штыковую атаку, затем, умело маневрируя на поле боя, немало способствовал успеху борьбы за освобождение Жлобина. Указом Президиума Верховного Совета СССР капитану Ф.А. Баталову было присвоено звание Героя Советского Союза.

В результате успешного наступления части 63-го стрелкового корпуса отбросили противника на 20–30 км. Только с помощью спешно переброшенных в этот район резервов немцы сумели закрепиться на западном берегу реки Друть.

Наступление 63-го стрелкового корпуса было остановлено подошедшим с запада 53-м армейским корпусом противника, который сам здесь на длительное время завяз в боях. Рядом с корпусом Петровского наступал 66-й (232, 154, 75 сд) стрелковый корпус генерал-майора Ф.Д. Рубцова. Его 232-я стрелковая дивизия под командованием генерала С.И. Недвигина, который умело руководил соединением в ходе приграничных сражений, используя леса, продвинулась с боями почти на 80 км и захватила переправы через реки Березина и Птичь.

На этом участке фронта развернулись тяжелые бои с переброшенным сюда же из резерва группы армий «Центр» 43-м армейским корпусом и еще двумя пехотными дивизиями. Для отражения удара 21-й армии, которая создавала угрозу глубокому тылу 2-й танковой группы Гудериана, генерал-фельдмаршалу фон Боку пришлось привлечь около 15 дивизий, причем 8 из них понесли серьезный урон, что ограничило возможности по наращиванию усилий на смоленском направлении.

Резервы в действии

^{(21 июля – 7 августа 1941 года)}

Определяя планы дальнейшего ведения войны на Востоке, Гитлер в директиве № 33, подписанной им 19 июля, приказал группе армий «Центр» после уничтожения окруженных советских войск наступать на Москву. При этом предполагалось, что для решения первой задачи генерал-фельдмаршалу фон Боку потребуется немалое время, поэтому в последующем наступлении группа армий «Центр» определяющей роли играть не будет. Наступление на Москву должно было осуществляться лишь пехотными соединениями и частью танковых войск, которые не примут участия в наступлении на юго-восток, за линию Днепра. Отныне главные усилия вермахта переносились на юго-западное направление для разгрома советских войск на Украине. Армиям фон Бока предстояло «перерезать коммуникационную линию Москва – Ленинград и тем самым прикрыть правый фланг группы армий “Север”, наступающей на Ленинград»[28].

Фюрер, довольный ходом наступления, еще 14 июля в беседе с японским послом в Берлине Хироси Осимой заявил, что это Сталина, а не его, Гитлера, ожидает судьба Наполеона; при этом он восторженно отзывался о своих военачальниках, называя их «личностями исторического масштаба», а офицерский корпус «исключительным в своем роде»[29]. Теперь на совещаниях в ставке Гитлера все чаще заводилась речь не о дальнейшем ходе войны против СССР, а о послевоенных проблемах. Уже в июле штаб ОКВ стал детально разрабатывать вопрос о скором возвращении в Германию большей части вермахта и порядке военной оккупации Советского Союза. Гитлер торопился закрепить стратегический успех политическими решениями. Военно-политическая элита рейха, обсудив конкретные вопросы присоединения к Германии советских территорий, приступила к назначению имперских комиссаров на Украину, в Белоруссию, Прибалтику и Крым.

А в это время советское командование все внимание сосредоточило на московском направлении. Ставка усиленно перебрасывала сюда свои резервы. На рубеже Старая Русса – Осташков – Белый – Ельня – Брянск, то есть в тылу Западного фронта, создавал оборону фронт Резервных армий (приказ о создании от 14 июля. – Примеч. авт.) под командованием генерал-лейтенанта И.А. Богданова, бывшего начальника войск Белорусского пограничного округа. В новое объединение входили дивизии, сформированные НКВД из кадрового состава пограничных и внутренних войск (четыре армии): 29-я, которую возглавил заместитель наркома внутренних дел генерал-лейтенант И.И.Масленников, 30-я, командующим которой был назначен начальник войск Украинского пограничного округа генерал-майор В.А. Хоменко, 31-я, возглавляемая начальником войск Карело-Финского пограничного округа генерал-майором В.Н. Долматовым, и 24-я во главе с бывшим начальником войск Прибалтийского пограничного округа генерал-майором К.И. Ракутиным, а также 28-я и 32-я армии, переданные из резервов РККА.

В середине июля началась реорганизация танковых дивизий Западного фронта. Фактически был закреплен их статус как отдельных бронетанковых соединений. Согласно штата № 010/44 от 6 июля 1941 года, отдельная танковая дивизия имела два танковых, мотострелковый, артиллерийский полки и подразделения обеспечения. Всего в танковой дивизии нового образца насчитывалось 215 танков, из них 20 КВ, 42 Т-34 и 153 Т-26, БТ. Под новые штаты стали переформировывать имеющиеся соединения. 51 тд была переименована в 110 тд и включена в состав 30 А. 52 тд стала 101 тд, 53 тд – 105 тд, 59 тд – 108 тд, 56 тд – 102 тд, 9 тд – в 104 тд. На базе 69-й моторизованной дивизии была сформирована 107-я танковая дивизия, которую с 20 июля оперативно подчинили 30-й армии РККА. В тылу Западного фронта формировалась 109 тд. Однако 5-й и 7-й механизированный корпуса все еще не были расформированы, хотя и «растеряли» большую часть своих танков.

18 июля Ставка ВГК приступила к созданию на Западном направлении третьего стратегического эшелона. На дальних подступах к Москве 18 июля был образован фронт Можайской линии обороны в составе переданной из фронта Резервных армий 32-й, а также 33-й и 34-й армий во главе с командующим Московским военным округом генерал-лейтенантом П.А. Артемьевым. Готовились три оборонительных рубежа, занимаемых войсками на глубине до 300 км. Но Ставка не сбрасывала со счетов и вопрос о переходе в контрнаступление. Такая идея возникла лично у Сталина. В разговоре 20 июля по прямому проводу с главнокомандующим Западным направлением С.К. Тимошенко, критикуя маршала за распыление сил, Верховный сказал: «Я думаю, что пришло время перейти нам от крохоборства к действиям большими группами»[30].

В тот же день начальник Генерального штаба РККА издал директиву о проведении операции по окружению и разгрому противника в районе Смоленска. В распоряжение маршала С.К. Тимошенко из фронта Резервных армий передавалось 20 дивизий. 9 кавалерийских дивизий сосредотачивались в районе Смоленска. Эти соединения поступали в состав 5 новообразованных оперативных армейских групп, которые должны были нанести одновременный удар: две из них под командованием генерал-майора В.А. Хоменко (первоначально 2 стрелковые и 107-я танковая дивизии) и генерал-лейтенанта С.А. Калинина (3 стрелковые дивизии) – из районов Белого и южнее его, третья – генерал-майора К.К. Рокоссовского (2 стрелковые и 101-я танковая дивизии) – со стороны Ярцево и четвертая под командованием генерал-лейтенанта В.Я. Качалова (2 стрелковые и 104-я танковая дивизии) – от Рославля по сходящимся направлениям на Смоленск. Группа войск 29 А генерал-лейтенанта И.И. Масленникова должна была нанести поражение соединениям 3-й танковой группы вермахта и пробиться к Витебску. После разгрома противника они должны были соединиться с основными силами 16-й и 20-й армий, окруженных в Смоленске. Общее руководство наступлением возлагалось на командующего Западным фронтом, которым с 19 июля 1941 года стал генерал-лейтенант А.И. Еременко. Членом Военного совета был назначен дивизионный комиссар Д.А. Лестев, начальником штаба фронта – генерал-лейтенант Г.К. Маландин.

Чтобы поддержать и прикрыть ударные группировки с воздуха, выделялись 3 авиационные группы, каждая в составе до смешанной авиационной дивизии, а для содействия наступавшим с фронта войскам была создана кавалерийская группа (3 дивизии) с задачей совершить рейд по тылам могилевско-смоленской группировки противника. Группа под общим командованием генерал-лейтенанта О.И. Городовикова была сосредоточена в полосе 21 А. В целях повышения боевых возможностей в большинство стрелковых дивизий оперативных групп, предназначенных для наступления, включили по одному танковому батальону из 21 танка каждый (в частности, 102-я танковая дивизия таким образом сформировала 3 отдельных батальона. – Примеч. авт.), в группу генерала Хоменко включили 107-ю танковую дивизию, в группу генерала Качалова – 104-ю танковую дивизию, а в группу генерала К.К. Рокоссовского – 101-ю танковую дивизию, части 7-го и 17-го механизированных корпусов и отдельные подразделения 105-й танковой дивизии. К 20 июля штаб 7-го мехкорпуса, на базе которого разворачивали штаб армейской оперативной группы Рокоссовского, и все его части сосредоточились в районе населенных пунктов Сосновка, Теплуха, Митьково. К 23 июля управление корпуса и его тылы были отведены к населенному пункту Сосновка в 20 км северо-восточнее Вязьмы. Оперативная группа управления корпуса в этот же день выехала в распоряжение генерала Рокоссовского. Туда да же под Ярцево были отправлены сводный батальон и мотоциклетная рота. Всех танкистов отправили в резерв фронта в запасной полк для переобучения. Остальной личный состав корпуса вооружили и отправили на фронт. От корпуса также был выделен сводный мотострелковый полк и отправлен в распоряжение Рокоссовского.

17-й механизированный корпус выделил свой моторизованный полк, который к 23 июля поступил в распоряжение группы войск Рокоссовского. 101-я танковая дивизия, как уже упоминалось, имела к началу боев 220 танков, из них исправных осталось не более 60, остальные были потеряны в боях под Ярцево 18–21 июля. Большинство танков сгорело от огня артиллерии противника. К 23 июля танки дивизии в атаку уже не посылались, их держали в резерве на случай контратаки и использовали в качестве огневых точек. 107-я танковая дивизия на 20 июля имела в своем составе около 210 танков и выдвинулась для поддержки стрелковых соединений 30 А[31].

104-я танковая дивизия, привлекаемая для контр-удара, была выведена прямо из боя. В период с 19 по 22 июля 104 тд поддерживала 19-ю стрелковую дивизию, действующую под Ельней. В этих боях из состава 104-й танковой дивизии участвовало 22 танка БТ и Т-26, а 21 июля в атаке участвовало 28 танков БТ и Т-26 и один танк КВ.

Танки 104-й танковой дивизии, выполняя задачи непосредственной поддержки пехоты 19-й стрелковой дивизии, несли потери по причине отсутствия хорошо организованного взаимодействия с пехотой и артиллерией. Отдельные танки врывались в Ельню, тогда как пехота оставалась далеко позади, а артиллерия не знала, где в данный момент ведут бой танки. Кроме того, подготовка танковой атаки была настолько скоропалительной, что необходимых разведывательных данных о системе противотанковой обороны противника штабы танковых полков и дивизий не имели. И как результат, танки, подавив часть огневых точек противника, на подступах к Ельне были встречены сильным противотанковым и артиллерийским огнем, а затем, неся большие потери, возвратились на исходные рубежи к своей пехоте.

Противник в борьбе с нашими танками широко применял термические снаряды, ввиду чего большая часть танков горела от артиллерийских выстрелов. Несмотря на храбрость и героизм, в контратакующих советских частях царила неорганизованность и неразбериха. Так, 104-я танковая дивизия, действующая в районе Ельни, трижды получала приказ командующего 28-й армии о совместных действиях с 19-й стрелковой дивизией по захвату Ельни, но ни одного из них не смогла выполнить по причине того, что приказом командарма выводилась на новое направление. Так, например, 20 июля дивизия получила приказ о выходе в район Ворошилово. Части 104 тд были выведены из боя в ночь на 21 июля и с утра начали марш в указанный район. В 6.00 дивизия вновь получила приказ о совместных действиях с 19 сд по захвату Ельни, поэтому части соединения вновь были возвращены в исходное положение. В течение ночи на 22 июля со штабом 19 сд и с артиллерией были увязаны все вопросы взаимодействия, но в 4.00, то есть за два часа до атаки дивизия получила приказ выйти в район Ковали. Или другой пример: согласно приказа коман-дующего 28-й армией и распоряжения командира 149-й дивизии танковый батальон с батальоном пехоты был направлен для ликвидации якобы высадившегося десанта в районе Средней Усохи. Батальон совершил марш около 180 км и с потрепанной матчастью возвратился в дивизию, так как никакого воздушного десанта не оказалось.

22 июля в момент дневного перехода из района Ельни в район села Ковали 104-я танковая дивизия подвергалась у деревни Лосинок мощным ударам авиации противника. С 24 июля дивизия начала вести боевые действия в районе Ворошилово. 104 тд было приказано перейти в район Новоселье, Герасимовка, Егоровка с задачей – действуя в направлении населенных пунк-тов Починок, Шумаево, Хмара, овладеть в районе села Егоровка переправами через реку Хмара и не допустить отхода противника на север[32].

Для обеспечения успешности контрнаступления на Западный фронт были переброшены новые формирования реактивной артиллерии. В ночь на 22 июля в оперативное подчинение 19-й армии генерал-лейтенанта И.С. Конева убыла 2-я батарея РС (командир – лейтенант А.М. Кун) из 9 установок. Вскоре за ней последовала батарея (3 пусковые установки) под командованием старшего лейтенанта Н.И. Денисенко. Она была передана в оперативное подчинение группы войск генерала К.К. Рокоссовского[33].

Первой 23 июля нанесла удар в районе севернее Рославля группа Качалова (145, 149 сд, 104 тд). На следующий день из района Белого перешла в наступление группа Хоменко (107 тд, 242, 250, 251, 166 сд и кавалерийская группа), а в районе Ярцево атаковала группа Калинина. В течение нескольких дней группа Рокоссовского (91, 89, 38 сд, 101 тд, части 105 тд, 7 и 17 мк) отражала атаки противника, пытавшегося прорваться к Ельне и Вязьме, и только 28 июля смогла нанести свой удар силами 38 сд и 101 тд, овладев Ярцево и форсировав реку Вопь. Последней выступила группа Масленникова. Чтобы парировать наступление советских войск, противник использовал все соединения 3-й танковой группы Гота, включая даже и учебные подразделения. Лишенные свободы маневра, наши войска были вынуждены отражать атаки на широком фронте, а на ряде участков перейти к обороне.

Советские войска с трудом продвигались вперед. За четыре дня упорных боев группе Хоменко удалось продвинуться вперед на 20–25 км. Противник понес серьезные потери. На участке одной лишь 107-й танковой дивизии, танковые батальоны которой были приданы мотопехоте, осталось 700 вражеских трупов и более 200 разбитых танков и бронемашин. Но и в 107 тд на 28 июля находилось только 80 исправных танков, а 30 было в ремонте. Преодолевая упорное сопротивление немцев на другом участке, группа Качалова до 27 июля продвигалась вдоль шоссе, ведущего на Смоленск.

Усмотрев в действиях группы серьезную угрозу своим замыслам, германское командование начало перебрасывать в этот район крупные силы. Против трех дивизий генерала В.Я. Качалова было выдвинуто 3 немецких корпуса. Они нанесли сильный контрудар в направлении на Рославль и овладели городом. В результате наши соединения оказались в очень тяжелом положении. Противнику удалось обойти фланги группы, а затем окружить ее. При выходе из окружения группа понесла большие потери. Смертью храбрых погиб и генерал В.Я. Качалов. Однако большинству соединений, в том числе и 104 тд, удалось выйти из окружения. Вот как описан период этих боев в одном из отчетов бронетанковых войск Западного фронта:

«В течение 27–28 июля 104-я танковая дивизия неоднократно пыталась подавить узлы сопротивления противника в районах населенных пунктов Погуляевка – Починок и выйти в указанный район, но успеха не имела. Выполняя поставленную задачу, командир соединения решил обойти указанные узлы сопротивления со стороны населенных пунктов Ивакино – Пустошь. 29 июля дивизия вышла в район Пустошь. Действуя в районе Ивакино – Пустошь, 104-я танковая дивизия имела разрыв с соседом справа – 53-й стрелковой дивизией до 25 км, а с соседом слева – 149-й стрелковой дивизией 10–12 км. Противник систематически накапливал силы на правом фланге дивизии в районе сел Погуляевка – Борок – Бор.

С утра 2 августа 292-я немецкая пехотная дивизия начала свои действия по обходу наших частей из района села Борок, наступая в направлении населенных пунктов Старинка, Новые Головичи, одновременно тесня части 104-й танковой дивизии с фронта. Обходное движение 292-й пехотной дивизии было направлено на тылы частей 104 тд. Командиром советского соединения был отдан приказ об отводе тылов в новый район. Части 104-й танковой дивизии, теснимые превосходящими силами противника, стали отходить в направлении сел Стомятское – Спасское-1– Черновка. К исходу 2 августа 104 тд получила приказ командующего 28-й армии – перейти в подчинение командира 149-й стрелковой дивизии для совместных действий, но в 22.00 получила уже другую задачу – сосредоточиться в районе Лысовка и прикрывать отход штаба армии. Этим же распоряжением мотострелковый полк был передан частям 149-й стрелковой дивизии. Остальные танки прикрывали отход штаба 28-й армии. С этого момента на некоторое время соединение как целый организм перестало существовать. После выхода из окружения части 104-й танковой дивизии сосредоточились в Ново-Александровском, имея следующую матчасть: танков Т-34—5, БТ-7—2, бронемашин средних – 4, легких – 4, тракторов – 6, 197 грузовых машин ЗиС-5, 307 машин ГАЗ-АА, 7 легковых машин, 46 цистерн и 64 спецмашины»[34].

Существенного успеха к этому времени добилась кавалерийская группа О.И. Городовикова (32, 43, 47 кд под непосредственным оперативным командованием полковника А.И. Бацкалевича). На рассвете 22 июля 65-й кавполк 32-й кавдивизии внезапной атакой ворвался в Глусск. Затем подошли другие полки. В коротком стремительном бою части 32-й кавдивизии разгромили штаб 341-й пехотной немецкой дивизии, захватили 22 танка, 3 самолета и уничтожили более 300 солдат и офицеров. 24 июля советские кавдивизии прорвались в район юго-западнее Бобруйска и, оказавшись в глубоком тылу 3-й танковой группы Гота и 2-й немецкой армии, сумели перерезать коммуникации противника. Не имея сил для ликвидации прорыва, фон Бок обратился за помощью к начальнику штаба сухопутных войск. Только полученные им из резерва 3 пехотные дивизии позволили сковать группу Городовикова.

В конце июля и начале августа в районе Рославля действовала другая кавгруппа в составе 21-й горнокавалерийской дивизии и 52-й кавдивизии РККА. 2 и 3 августа эти соединения вели упорные бои с частями 3-й танковой дивизии вермахта. Действия кавалеристов на трое суток задержали выход немецких войск к Рославлю. Кавалеристы уничтожили 16 танков и около 40 автомашин, но и сами понесли значительные потери. После выполнения этой задачи части кавдивизии были выведены в резерв 13 А.

Своей наивысшей точки сражение в районе Смоленска достигло 26–28 июля. В эти дни противник предпринял решающую попытку перерезать узкий коридор, который еще связывал наши 20-ю и 16-ю армии с основными силами фронта. Две немецкие дивизии из района Ярцево начали продвигаться на юг в направлении Соловьево. Сюда же с юга устремила свой удар 17-я танковая дивизия из 2-й танковой группы Гудериана. В результате ожесточенных боев немцам удалось овладеть Соловьевской переправой. «Соловьевская переправа разрушена. Западный берег реки Днепр в руках у противника»[35], – говорилось в донесении полковника А.И. Лизюкова от 29 июля 1941 года.

Исключительное самообладание и огромную силу воли проявил в этот ответственный момент майор М.Г. Сахно, командир одного из полков сводного отряда, оборонявшего переправу. Подчинив себе подразделения, сохранившие боеспособность, он организовал оборону восточного берега Днепра у Соловьево и не дал противнику возможности форсировать реку в этом районе.

30 июля группа генерала К.К. Рокоссовского осуществила успешный контрудар и все-таки пробилась к окруженным войскам. К этому времени назрела настоятельная необходимость отвести остатки 16-й и 20-й армий на новые рубежи и тем самым уберечь их от разгрома. Бойцы и командиры этих армий героически дрались с врагом в районе Смоленска, «перемололи» немало его соединений, но и сами понесли весьма серьезный урон. По свидетельству заместителя, а с 19 по 27 июля командующего Западным фронтом генерал-лейтенанта А.И.Еременко, в последних числах месяца в дивизиях, оборонявшихся под Смоленском, оставалось не более одной-двух тыс. человек[36].

Таким образом, в результате действий оперативных групп продвижение противника на ряде участков фронта было остановлено и кое-где даже удалось «потеснить» немцев. Однако создать необходимые условия для полного разгрома его духовщинской группировки не удалось. Медленное продвижение оперативных групп объяснялось, главным образом, слабым авиационным обеспечением наступавших войск, большой неукомплектованностью соединений танками и артиллерией, крайне ограниченным временем на подготовку контрнаступления. В своем докладе в Ставку маршал Тимошенко, в частности, указал: «Я все, что в моих силах, собрал и направил на усиление Хоменко и Калинина. Но вы знаете, что пушек у меня нет, самолетов нет и людей очень мало»[37].

К концу июля боевые действия войск центра и левого крыла Западного фронта разделились на два относительно самостоятельных очага борьбы: один – в районе Смоленска, другой – Гомеля. Для удобства управления войсками Ставка 25 июля образовала Центральный фронт, включив в него 13-ю и 21-ю армии, а несколько позже вновь сформированную 3-ю армию. Новый фронт возглавил генерал-полковник Ф.И. Кузнецов. Однако уже через две недели милость Сталина вновь сменилась гневом, и вместо Кузнецова на этом посту с 17 августа оказался генерал-лейтенант М.Г. Ефремов. Задача этого фронта состояла в том, чтобы активно оборонять стык Западного и Юго-Западного фронтов. ЧВС фронта был назначен П.К. Пономаренко, начальником штаба – полковник Л.М. Сандалов.

Продолжались ожесточенные бои в районе Могилева. 21 июля возглавлявший оборону генерал Ф.А. Бакунин докладывал командующему 13-й армией генерал-лейтенанту В.Ф. Герасименко: «Вторые сутки веду упорные бои с превосходящими силами противника. Положение удерживаю. Снаряды кончаются. Прошу сообщить, когда будут доставлены снаряды»[38]. Окруженные войска вплоть до 26 июля выполняли приказ Тимошенко: «Могилев оборонять во что бы то ни стало». Особым упорством отличалась 172-я стрелковая дивизия генерал-майора М.Т. Романова. Совместно с правофланговыми дивизиями 21-й армии, которые контратаковали противника в направлении Могилева с юга, окруженные войска сковывали силы четырех вражеских дивизий.

К 25 июля кольцо окружения сжалось до предела. Все боеприпасы, не говоря уже о продовольствии, были израсходованы, а пополнить их никакой возможности не представлялось. Линия фронта откатилась далеко на восток. Ряды защитников Могилева поредели, но моральный дух оставался высоким. Тем не менее генерал Романов почувствовал, что в сражении наступил такой момент, когда дальнейшая оборона днепровского рубежа на столь ограниченном участке уже не имеет оперативного значения, а попытка остаться на занимаемых позициях лишь угрожает полным истреблением подчиненных ему войск. Посоветовавшись с командирами частей, он отдал приказ в ночь на 26 июля попытаться вырваться из окружения. Ценой неимоверных усилий только часть воинов сумела выбраться из кольца и выйти в расположение своих войск. Однако многим это не удалось: те, кто выжил, продолжили бороться с врагом в составе партизанских отрядов.