Глава третья

Благословение Андропова

Через несколько дней «Самурай» вызвал генерала на экстренную встречу, в ходе которой сообщил добытые им сведения о «Сётику».

С его слов выходило, что после очередного финансового кризиса в Японии, фирма оказалась на грани банкротства, что повлекло за собой смену ее руководства.

Новый президент Хидэё Арита не нашел ничего лучшего, как воспользоваться предложением о сотрудничестве, поступившем от одной американской компании, ведущей разработки в области радиоэлектроники. Ни названия компании, ни характера и направленности проводимых ею разработок агенту выяснить не удалось, так как ее продукция никогда не была представлена на мировом рынке радиоэлектронного оборудования.

По данным агента, полгода назад руководство «Сётику» по непонятным причинам стало демонстративно открещиваться от сотрудничества с американцами, хотя фактически оно развивалось, и довольно успешно.

Более всего удивляло «Самурая» то, что произошло это вслед за тем, как американцы выделили фирме безвозвратный кредит, сумма которого в несколько раз превышала ее годовой оборотный капитал.

Агенту удалось выяснить, что переговоры о выделении денег проходили в обстановке повышенной секретности, их содержание осталось тайной за семью печатями, в которую посвящены были только два человека: президент и старший вице-президент фирмы. Ни протокол намерений, ни договор о сотрудничестве не подписывались.

Впрочем, с точки зрения Карпова, все это не выходило за рамки чисто организационных вопросов. В представленной «Самураем» информации генерал искал и не находил ответа на самый главный вопрос: что может быть общего между японской фирмой, осуществляющей контейнерные перевозки по территории СССР экспортной продукции отечественных производителей, с американской компанией, занимающейся производством радиоэлектроники неизвестного предназначения?

Безусловно, генерал обратил внимание на необъяснимую, с точки зрения расчетливого бизнесмена и законов коммерции, филантропию американцев, которые, выдав сказочно щедрый кредит, по сути, способствовали возрождению «Сётику».

Не осталось незамеченным Карповым и то обстоятельство, что вслед за получением кредита японцы максимально засекретили не только характер и содержание своих отношений с американцами, но и сам факт существования таковых. Но все это генерал считал производным, вторичным. Он был убежден, что, докопайся мы до первопричины, заставившей американцев искать сближения с «Сётику», можно было ответить и на остальные вопросы.

Еще через день Карпов, докладывая Андропову о ходе работы по делу оперативной разработки «Горшечники», предложил одним ударом разрубить узел безответных вопросов.

– Каким образом? – поинтересовался председатель.

– Очень просто, Юрий Владимирович, – бойко ответил Карпов. – Получив информацию о прибытии в Находку контейнеров с японскими черепками, я вылетаю туда и на месте выясняю, что в действительности собираются перегонять через весь Советский Союз японцы, выполняя задание американцев…

– Ну, а почему ты решил, что «Сётику» действует по заданию американцев?

– К тому, что вам уже известно об этой фирме и ее отношениях с загадочной американской компанией, производящей электронику неизвестного назначения, я могу добавить лишь одно: старые, проверенные меха наполнились молодым вином неустановленного качества…

– А если без аллегорий?

– Меха – это «Сётику», которая за долгие годы сотрудничества с нами зарекомендовала себя как добросовестный и законопослушный партнер. Вино – это продукция, выпускаемая американской компанией. Кстати, тот факт, что ни о ней, ни о производимых ею товарах ничего не известно в японских деловых кругах, можно расценить как косвенное свидетельство того, что она работает на военно-промышленный комплекс США…

– Ну, и при чем здесь «Сётику»?

– А притом, что американцам как раз и нужен такой проверенный нами и положительно зарекомендовавший себя перевозчик, как «Сётику». Им нужна не столько сама фирма, сколько ее доброе имя, вывеска! Исходя из предположения, что американская компания работает на ВПК, я пришел к заключению, что она с помощью своего японского партнера проталкивает в Западную Европу ни какую-нибудь контрабанду, Боже упаси! – транспортируют нечто более серьезное…

– Что именно? – вырвалось у Андропова, которого заинтриговала тема, развиваемая его подчиненным.

– А вот это «нечто» я и собираюсь выяснить, проведя негласный досмотр контейнеров… С вашего разрешения, разумеется!

– Ну, а если ожидаемый тобою рейс окажется порожним? – не сдавался председатель. – Что тогда? Ты представляешь, в какую сумму нам обойдутся штрафные санкции за вскрытие контейнеров, и как нам это аукнется в деловом мире?!

– Юрий Владимирович, осечки быть не может! – бодро ответил Карпов. – Я все просчитал. Результат будет положительный! А он, по-моему, важнее санкций. Так что вскрывать буду сам! Кроме того, не вы ли, Юрий Владимирович, сказали: «Отсутствие в поведении разведчиков признаков, указывающих на проведение ими враждебных акций, – это не их заслуга, это – недоработка нашей контрразведки». – Вот я и решил недоработок не допускать…

– Рисковый ты парень, Леонтий Алексеевич, – покачал головой польщенный Андропов. – Знай, даже если ты и найдешь что-то в контейнерах, это не снимет с тебя ответственности за выполнение моего задания по песку… В общем, так, Леонтий Алексеевич, принимайся за «Сётику»!

– Слушаюсь, товарищ генерал армии, «Карфаген должен быть разрушен»! – Карпов не мог отказать себе в удовольствии съязвить.

Глава четвертая

«Горшечники» разбились вдребезги

Как только «Самурай» сообщил дату доставки очередной партии «горшков» из Японии в порт Находку, Карпов немедленно вылетел во Владивосток.

Прибывшие контейнеры перегрузили с парохода на открытые платформы, и они стояли «под парами», чтобы отправиться по Транссибирской магистрали в путешествие по нашей стране. Чтобы не насторожить японских экспедиторов, доставивших груз, Карпов распорядился дать составу «зеленый сигнал»!

В двадцати километрах от Находки платформу отцепили и, загнав ее в заранее подготовленный пакгауз, принялись осматривать контейнеры.

Удача! Один из них имел не предусмотренные для обычных контейнеров форточки, похожие на дверцы, закрывающие иллюминаторы на судах. Странно, что таможенники раньше не обратили внимание на них! Карпов, которого обуял азарт охотника, преследующего раненого зверя, дал указание немедленно вскрыть контейнер.

– Как! – возразил ему начальник управления КГБ по Приморскому краю, – а пломбы?! Их нарушать нельзя! Да и вообще, в отсутствие отправителя или получателя досматривать мирный груз иностранного государства запрещено. Вы, Леонтий Алексеевич, ставите на карту престиж страны… В моей практике это беспрецедентный случай, тем более что вы находитесь на территории моей ответственности! Вопрос надо бы согласовать с Москвой…

– Иванваныч, – засмеялся Карпов, – ты сумеешь приготовить яичницу, не разбив яиц? Я – нет! А если серьезно, то вот она, Москва… Перед тобой! – при этом генерал ткнул пальцем себе в грудь. – Я преодолел девять часовых поясов, чтобы всю ответственность взять на себя! Какое еще согласование?! У тебя под носом курсируют горшки с форточками, а ты ни сном, ни духом… И вдруг вспомнил, что пломбы срывать нельзя! Ты где деньги получаешь, в КГБ или в ЦРУ?!

Генерал осекся, поняв, что переборщил.

– Ну, я этого так не оставлю! – взревел Иванваныч. – Напишу в партком Комитета, чтобы вас, Леонтий Алексеевич, там научили подбирать слова!

Карпов всегда испытывал чувство брезгливости к тем сотрудникам, кто в качестве своего самого сильного аргумента в споре использовал угрозу обратиться в партком. Да и вообще, считал генерал, парткомы в системе КГБ нужны не более, чем священники в публичных домах. Кровь ударила Леонтию Алексеевичу в лицо и, едва сдержавшись, он бросил вслед удалявшемуся к своей машине Иванванычу:

– Давай, пиши, начальник местечковой контрразведки… Я отвезу твою писульку, чего уж там! – усмехнулся Карпов. Ведь отправляясь в Приморье, он получил благословение от самого председателя. – Но знай, еще до того, как меня вызовут на партком, я в кадрах поставлю вопрос о твоем служебном соответствии!

Срезали пломбы, распахнули двери. По всей длине контейнера от пола до потолка сложены аккуратно упакованные ящики. Вскрыли первый… второй… десятый. В мягкой упаковке оказались расписанные японскими кустарями фаянсовые вазы.

«Неужели ошибка? – генерал вытер платком лоб, покрывшийся испариной. – Не может быть! Нет-нет, не мог я так грубо ошибиться!»

Обернувшись, Карпов встретился взглядом с ехидно улыбающимся приморским начальником. Мгновенно взяв себя в руки, бесстрастным голосом спросил:

– Ну что? Уже написал? Давай сюда свой пасквиль!

Иванваныч лишь отошел в сторону.

Досмотр продолжили. Аккуратно, чтобы не повредить, вскрывали все ящики подряд. Наконец, после того как поисковики вытащили наружу и распотрошили более пятидесяти ящиков, они наткнулись на фанерную перегородку, за которой скрывалось помещение размером с ванную комнату, загроможденное загадочной аппаратурой. Не комната – кабина космического корабля!

Экспертам, которых Карпов привез из Москвы, предполагая, что дело придется иметь с радиоэлектронными штучками, потребовалось около шести часов, чтобы сделать предварительное заключение.

Это была сложная система, оснащенная блоками регистрации гамма-излучений и питания, накопления и обработки поступившей информации. Кроме того, там находились дозиметры и фоторегистрирующая аппаратура. Система была абсолютно автономна, так как управлялась компьютером.

Внимательно изучив всю эту фантастическую аппаратуру, эксперты пришли к выводу, что в контейнере находится специальная лаборатория, способная собирать и накапливать информацию на всем протяжении пути от Находки до Ленинграда…

При более тщательном обследовании, проведенном уже в Москве, специалисты установили, что уникальная разведывательная система фиксировала наличие мест, где проводилась выемка ураносодержащего сырья, а также производственные объекты по его переработке. Она была способна «засечь» транспорт, на котором перевозились компоненты атомного производства и даже определить направление его движения. В местах наиболее интенсивного радиоактивного излучения автоматически открывались вентиляционные заслонки контейнера, и производилась фотосъемка окружающей местности глубиной до нескольких километров по обе стороны железнодорожного полотна. Счетчики излучений и фоторегистрации, а также спидометры давали возможность точно определять, где именно находится данный объект.

Таким образом, обнаруженная аппаратура могла скрытно «прощупывать» довольно обширное пространство вдоль всей Транссибирской магистрали, устанавливать и контролировать перемещение наших атомных объектов.

Генерал Карпов понял, почему в сопроводительных документах были заявлены именно вазы. Заяви «Сётику» о перевозке бамбуковых циновок, и кто знает, как к контейнерам отнеслись бы русские грузчики, а фаянсовые изделия – товар хрупкий, требует особо бережного отношения: не кантовать, с горки не спускать! Очевидно, отправители рассчитывали, что задекларировав в качестве груза легко бьющиеся предметы, они тем самым заставят наших рабочих проводить погрузочные операции с особой осторожностью. А это – залог того, что ценнейшая аппаратура (впоследствии нашими специалистами она была оценена в 200 миллионов долларов!) прибудет в пункт назначения в целости и сохранности. Конечно, фирма могла бы указать и бытовую радиоэлектронику – не менее хрупкий груз, также требующий деликатного обращения, но в этом случае не было никакой гарантии, что контейнеры не подвергнутся разграблению. Платформы-то открытые и неохраняемые…

…Лаборатория на колесах использовалась по следующей схеме: завершив пиратский рейд в глубь территории СССР, она из Гамбурга переправлялась в Штаты, и после снятия информации ее обратно доставляли в Японию, и все повторялось бы снова и снова… Установить, сколько оборотов проделала «карусель», не представилось возможным. Нам оставалось уповать на то, что до разоблачения и экспроприации лаборатории, в контейнерах находились только фаянсовые вазы. Должны же были истинные хозяева контейнеров сначала проделать несколько экспериментальных рейсов, а не лезть в воду, не зная броду!

…Нелегко пришлось руководству «Сётику», на которое пало подозрение в пособничестве Центральному разведывательному управлению.

Чтобы сохранить свой бизнес на нашем рынке, президент фирмы Арита Хидэё срочно прилетел в Москву, чтобы пробиться на прием к председателю Совета министров. Тихонов продержал Хидэё в приемной целую неделю, ожидая, когда Леонид Ильич поднимется с больничной койки, но в итоге был вынужден обратиться за консультацией к Андропову, который после смерти Суслова стал в партии и государстве человеком «номер два».

Добившись наконец аудиенции, президент слезно умолял председателя не предавать дело огласке и инициативно предложил нам в качестве компенсации полмиллиона долларов. Тихонов, памятуя наказ Юрия Владимировича, согласился. Молчание, оно дорого стоит! Скорее всего Хидэё выложил деньги не из своего кармана – из кассы так и оставшейся инкогнито американской компании по производству электронной чудо-аппаратуры.

Это осталось за кадром, как, впрочем, и то, что в качестве компенсации за риск и моральные перегрузки получил кругленькую сумму в «зеленых» и «Самурай»…

Словом, все сработали неплохо, и те, кто придумал, и те, кто разгадал. Разумеется, и те, кто помог разгадать!

На очередной явке Карпов, вручив «Самураю» вознаграждение, более получаса растолковывал ему, как плохие американские дяди из ЦРУ используют в своих темных делах не только доброе имя наивных японских бизнесменов, но и их фирмы.

Лекцию по программе чекистского ликбеза генерал подытожил так:

– Уважаемый Курусу-сан! Происки американского империализма против миролюбивых сил не заканчиваются использованием в своих грязных целях фирмы «Сётику». У нас есть основания подозревать, что и государственное предприятие «Икебуко» также играет роль ширмы, за которой скрывается Центральное разведывательное управление… Был бы вам очень признателен за предоставление сведений о скрытых аспектах ее деятельности.

– Насколько мне известно, «Икебуко», в отличие от «Сётику», государственное предприятие и не нуждается в частных, тем более, иностранных инвестициях. Вряд ли администрация предприятия будет рисковать имиджем…

– И тем не менее Курусу-сан. Могу лишь добавить, что дело весьма срочное и… высокооплачиваемое!

Глава пятая

Тайна «Черного песка»

Радостно возбужденный Карпов вернулся на Лубянку с явки – «Самурай» опять не подвел! Теперь можно и ответить председателю на его подначку, пусть убедится сам, что японец – настоящий кладезь оперативно значимой информации!

Едва генерал переступил порог своего кабинета, как раздалась малиновая трель аппарата прямой связи с председателем. На собственном опыте генерал убедился, что такие совпадения происходят, лишь, когда звонящий очень часто набирает твой номер.

– Где ты ходишь?! – раздалось в трубке. – Зайди немедленно!

Несмотря на командный тон в голосе шефа Карпову послышалась некоторая растерянность.

Войдя в кабинет, генерал по знаку Андропова сел в кресло напротив и поразился необычно удрученному выражению его лица. Несколько минут сидели молча. Андропов – опустив глаза. Карпов, всматриваясь в него, пытался понять, что происходит.

«Что же могло такого случиться на Политбюро? На вас, Юрий Владимирович, лица нет!»

По какому-то совершенно необъяснимому импульсивному движению души генерал неожиданно для самого себя сказал:

– Юрий Владимирович, интуиция вас не подвела: тайна похищения японцами камчатского песка раскрыта! «Самурай» в подробностях изложил механизм этой аферы! Руководство Внешторга – у вас в кармане… Оно не только главный подписант договора с «Икебуко» об аренде песчаной косы, но и локомотив, протащивший идею японцев на заседание Политбюро… Агентом представлена информация, раскрывающая механизм разграбления природных богатств Камчатки японской государственной фирмой «Икебуко»! И все это благодаря радению нашего предсовмина – вслед за его распоряжением японцы с минимальными затратами, открытым способом, у нас под носом ведут добычу редкоземельных металлов, золота, платины…

Все это Карпов выпалил залпом. И вдруг увидел выражение лица Андропова. Тот смотрел на собеседника каким-то настороженным змеиным взглядом несколько долгих минут и молчал. Пауза затягивалась. Наконец председатель расщепил губы и хриплым от внутреннего напряжения голосом спросил:

– Доказательства изложены письменно?

– Так точно, Юрий Владимирович! – с энтузиазмом ответил Карпов и тотчас выхватил из папки лист бумаги.