Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Быть священником вчера и сегодня (сборник)

ModernLib.Net / Религия / Иеромонах Иоанн / Быть священником вчера и сегодня (сборник) - Чтение (Ознакомительный отрывок) (стр. 2)
Автор: Иеромонах Иоанн
Жанр: Религия

 

 


В этом случае духовная мудрость повелевает будущему пастырю обратиться за благословением к духовному отцу. И если получит он положительный ответ, то принятие им сана будет более безопасно. Тогда проявляется «прекрасная и чудная взаимность, когда и человек спешит на служение Богу, и Бог без замедления приближает к Себе Своего служителя, искренно и неложно старающегося благоугождать Владыке!»[31]

Тогда он должен смиренно приступить к великому Таинству Священства, с готовностью в назначенное время откликнуться на зов Божий: Вот я, пошли меня (Ис. 6, 8), сознавая, что не по заслугам, а единственно по благодати Божией возводится он на столь высокую степень служения.

Однако желания и призвания еще недостаточно, чтобы стать настоящим пастырем. Любое дело, любая специальность требуют соответствующей подготовки. «Всякое искусство для успеха в оном требует времени и многого учения, – говорит преподобный Нил Синайский. – И за земледелие не отважится приняться неопытный, не посвященный во врачебное искусство не берется также за дело. Ибо они изобличат себя: один – тем, что и хорошую землю обратит в бесплодную и негодную, а другой – тем, что не окажет пользы больным, а даже сделает болезнь их более тяжкою»[32].

Подготовка считается обязательной в любой области человеческой деятельности. Если, избирая мирскую профессию, человек испытывает, пригоден ли он к ней, то тем более, стремясь к священнослужению, кроме знания самого себя, необходимо ясно понимать характер будущего служения и сопряженных с ним обязанностей.

Какую же подготовку должен пройти кандидат во священство?

В современных условиях, как, впрочем, и всегда, священнику недостаточно быть лишь благочестивым и ревностным. Сверх этого ему необходимы богословские знания, которые черпаются из Священного Писания, святоотеческих творений и их толкований, а также из разнообразных богословских трудов. «Чтением Богодухновенных Писаний люди приобретают многие блага. Поэтому, – наставляет преподобный Нил Синайский, – если хочешь сохранить душевное око и победить злейшего советника, соделать око зорким, найти себе путь ко всему прекрасному, то не ленись быть внимательным к святому чтению»[33].

Как известно из древних свидетельств, сему «святому чтению» прилежали многие подвижники. «Когда я пришел к нему, – пишет блаженный Феодорит Кирский, – то застал Фалелея за чтением Божественных Евангелий и усердным сбором добрых плодов этого чтения»[34]. Заметим, что успех в этом деле сильно зависит от последовательности и регулярности занятий, что дает Духовная школа.

Образовавшись духовно через усвоение святоотеческого Предания Церкви и личный опыт жизни по Евангелию и учению Святых Отцов, будущий пастырь сможет духовно окормлять своих пасомых на пути ко спасению. «И по таковом озарении себя, по Божественному закону и приняв наследие отцов, тогда уже с дерзновением и образуй, и учи других, и соделайся наследием духовных древес»[35], – наставляет преподобный Нил Синайский.

«Образ благочестия, – замечает тот же святой отец, – составляется из сих двух частей: из благочестивых догматов и добрых дел. Поэтому не надлежит расторгать одно с другим»[36].

Итак, будущий пастырь, по мысли святых подвижников, должен гармонично сочетать в себе горячую веру и чистоту сердца с богословской образованностью. Ему должны быть присущи любовь к Богу, чистота сердца, добрый нрав, смирение, целомудрие, трезвение, а вместе с тем смелость и решительность. Еще до принятия сана он должен иметь искреннее послушание к духовным наставникам и заботу о ближних. Такой кандидат во священство будет надежным наставником для своих пасомых.

<p>Самообразование</p>

Наше время – начало ХХI века – эпоха стремительного развития технического прогресса. Современный человек живет в условиях постоянного ускорения. Из-за непрестанной спешки человек невнимательно относится к окружающему миру, людям и даже к самому себе: ему некогда осмотреться, разглядеть окружающих и заглянуть в свою душу. Пришедшие в Церковь, к вере во Христа не находят времени для постижения богатств, открываемых Православием. Часто они лишь поверхностно усваивают отдельные моменты христианской науки – так же, как и светской. Их религиозность начинается и заканчивается в голове, не доходя до сердца. Истины веры воспринимаются через слух, вращаются в уме, пересматриваются, переосмысливаются, часто переделываются на свой лад и тут же сообщаются окружающим как нечто взятое из действительного духовного опыта. Однако слово, не испытанное, не выстраданное деятельной жизнью, бывает безблагодатно и не доходит до сердец слушающих.

Будущему пастырю Церкви необходимо знать о подобных тенденциях в среде новообращенных, особенно образованных людей и прежде всего самому остерегаться общего настроения суеты, торопливости, легкомысленного отношения ко всему происходящему вокруг, поверхностного знания, глубже, с молитвой, постигать основы православной веры, вникать в богословские дисциплины. «Ведь путем просто чтения, запечатленного в письменах закона, нельзя достичь того, что достигается путем служения Богу, поскольку именно в этом служении и исполняется все», – пишет преподобный Макарий Египетский. «Поэтому, – продолжает преподобный, – избирающий такое служение уже не испытывает большой нужды в простом чтении Писания, так как он знает, что всё осуществляется в молитве»[37].

Древние христианские подвижники благодаря глубокому познанию Божественных истин, случалось, силой личной добродетели ограждали свою паству от соблазнительных речей проповедников мирской мудрости. Один из старцев, чьи подвиги описаны блаженным Феодоритом Кирским, «говоря на полуварварском языке, высказывал плоды своих раздумий, будучи удостоен обильных источников благодати Святого Духа. И кто из гордящихся красноречием, надменно поднимающих брови, тщеславно изрекающих пышные речи и забавляющихся хитросплетением силлогизмов смог одолеть его необразованную и варварскую речь? Он побеждал умозаключения философов размышлениями Божиими, а рассуждения их – словами Божественными, взывая вместе с великим Павлом: хотя я и невежда в слове, но не в познании (2 Кор. 11, 6).

И он остался верным такому образу поведения, по слову апостольскому: ниспровергаем замыслы и всякое превозношение, восстающее против познания Божия, и пленяем всякое помышление в послушание Христу (2 Кор. 10, 4–5)»[38].

Будущему пастырю необходимо тщательное изучение Слова Божия и писаний Святых Отцов прежде всего потому, что на Священном Писании и Предании основывается его собственное духовное совершенствование, просвещение его души. «Приложим тщание к чтению и поучению в Писаниях, и да пребываем всегда в размышлениях о них, помня сказанное: От плода уст своих человек насыщается добром, и воздаяние человеку – по делам рук его (Притч. 12, 14). Сие ведет нас к жизни вечной, – поучает преподобный Орсисий[39].

Изучение Слова Божия предостерегает читающего от греха и приближает его ко Господу. Скитский патерик передает слова аввы Епифания: «Чтение Писания есть великая защита от греха, а незнание Писания есть великая стремнина и глубокая пропасть. Незнание Божественных законов есть великое предательство своего спасения»[40].

Писатели-аскеты наставляют изучать Священное Писание и святоотеческие творения с молитвой, которая является необходимым условием постижения Таин Божиих. «Ибо писаный закон излагает многие Таинства сокровенным образом; монашествующий же, если он непрестанно подвизается в молитве и в общении с Богом, обретает их, и благодать Божия являет ему самые сокровенные тайны Писания, внушающие благоговейный трепет»[41].

Кроме того, требуется добродетельная жизнь и очищение сердца, ибо Слово Божие живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого (Евр. 4, 12). Изучающий священные книги без внимания к своему духовному состоянию находится в опасности впасть в гордость и превозношение. «Любовь к исследованию Священного Писания ради пустого любопытства, – пишет святой Аммон, – порождает вражду и спор, а плач о своих грехах приносит мир. Грехом является такое праздное исследование Писания, особенно когда оно сопровождается небрежением к собственным прегрешениям»[42]. Такой подвижник, как правило, не ограничивается чтением, но берется толковать Священное Писание и творения Святых Отцов. Если же он является пастырем, то не только сам находится в опасности, но и вводит в заблуждение пасомых. «Словопрения и самонадеянное знание доставляют не столько прибыли душе, сколько расслабления и вреда, – замечает преподобный Макарий Египетский, – и овладевшие этими предметами подобны человеку, который вместо хлеба ест никакого вкуса не имеющее и силу телу не придающее сено, или нарисованному на стене человеку, который всё подобие членов сохраняет, но не ходит и не шевелится. Все ереси изначально отсюда возникли: люди не поверили Апостолу, говорящему: О, бездна богатства (Рим. 11, 33), и, пожелав уловить мудрость Божию рассуждением, заблудились. О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его! Ибо кто познал ум Господень? (Рим. 1, 33—34). Ни ищущие точного понятия Бога через науки найти Его не могут, ни многознающие наставники, называющие себя способными к истолкованию Божественных таин, достоверно что-либо сказать или постичь не в силах, но Истина превосходит равно всех учащихся и учащих, и потеряли самих себя те и другие, блуждая… Так что надо удерживаться от многословия и суесловия, этим никто ничего не добьется. Само природно присущее каждому из нас знание осуждает нас, если мы не принимаем Слово Божие»[43].

Святые Отцы указывают также на пользу всесторонней образованности – не только богословской, но и светской. Но к предлагаемым знаниям следует подходить избирательно. «Если стараешься ты подражать мудрой пчеле, то не ленись от всякого чтения собирать полезное», – советует преподобный Нил Синайский[44].

Конечно, пастырь не может знать всего, но многосторонняя образованность может быть ему весьма полезна. Сочетание богословских и разнообразных светских познаний поможет ему привести в Православие инакомыслящих, по примеру древних подвижников, как об этом свидетельствует блаженный Феодорит: «Отсюда Афраат перебрался в Антиохию, сотрясаемую тогда еретической бурей, и, остановившись в одном загородном убежище любомудрия, немного изучил греческий язык и вскоре привлек к слушанию Божественного Слова весьма многих»[45].

В современных условиях священник обязан быть сведущим и в сфере общественной жизни. Широкий кругозор, осведомленность пастыря во всех областях знания и вопросах культуры подготавливают почву для прихода в храм людей с пытливым умом или сомневающихся. В противном случае, обнаруживая свое невежество, иерей не сможет достойно представлять лицо Церкви и соответствовать своему пастырскому призванию. Во многих ситуациях внешняя образованность может быть вспомогательным средством в общении с нецерковными, а порой и настроенными против Церкви собеседниками. В связи с этим возникает вопрос о необходимости не только богословского, но и общего светского образования пастыря. Древние Святые Отцы отвечают на этот вопрос положительно. Среди древних подвижников были люди прекрасно образованные во внешних науках. Так, блаженный Феодорит Кирский сообщает о некоем Варадате, который, «обладая умом рассудительным, давал прекрасные ответы на все вопросы приходящих к нему, и его доказательства были правильнее и сильнее доказательств тех, кто изучал диалектику Аристотеля»[46].

Как видим, светская ученость является наряду с богословской подготовкой положительной составляющей в образовании священника. Занятия светскими науками расширяют кругозор пастыря, увеличивают его возможности в окормлении своих чад, в оказании им помощи в сложных жизненных ситуациях, в решении недоуменных вопросов.

Однако Святые Отцы напоминают, что занятия науками – как светскими, так и богословскими – не могут быть самоцелью. «Некоторые определяют, что истиннейшее знание есть действование по истине узнанной, – пишет преподобный Иоанн Карпафский. – Итак, старайтесь паче делами показывать и веру, и знание; ибо кичащийся одним знанием услышит: Они говорят, что знают Бога, а делами отрекаются (Тит 1, 16)»[47].

Только гармоничное сочетание образованности и личного духовного делания сообщает силу пастырскому слову. «Лишь учение, совмещенное с делом, не сможет изгладиться, поскольку опытное слово твердо печатается в душе и сообщает слушателям постоянное и неизгладимое подобие Христа и Его добродетели. Так что и нам необходимо лечить душу не только внешне, но украсить ее со всех сторон, и особенно позаботиться об очищении ее внутренних глубин»[48]. А это, в свою очередь, весьма затруднительно, если не невозможно, без опытного, чуткого духовного наставника, в котором нуждаются не только пасомые, но и сами пастыри.

Глава III

Духовная жизнь пастыря

<p>Добродетели</p>

Высокое служение, к которому призван священник, требует от него соответствующих добродетелей. Если пороки всякого человека оказывают влияние на его частную жизнь и служебную деятельность, то любой нравственный недостаток священника унижает его звание, оказывает негативное влияние на пасомых и подает повод ищущим повода. Отсюда высокая ответственность пастыря, прежде всего за устроение своей собственной души. Так, авва Евагрий предупреждает: «Соблазняющий мирян не останется безнаказанным, а подстрекающий их порочит звание свое»[49]. А преподобный Антоний Великий приводит в пример древних отцов, которые «уходили в пустыню и там, трудами своими многими уврачевав души свои, уразумевали, как можно врачевать и других. Почему, возвратясь оттуда, становились спасительными врачами других»[50].

Высокое достоинство пастыря и требования к его личности имеют глубокое основание в Священном Писании. Воспринятое Христом человечество освятилось Его Божеством, и всё, что Он делал, было безгрешно и свято. У Господа это было свойством, происходящим из нераздельности Его Божественной и человеческой природы, а у пастырей должно быть приобретено вследствие совместного действия Божественной благодати и человеческой воли. К такому соработничеству (синергии) с Богом призывают нас в своих наставлениях древние отцы-подвижники. «Люби Господа, и Он возлюбит тебя; служи Ему, и Он просветит сердце твое», – учит авва Евагрий[51].

Христианские подвижники указывают на то, что добродетели противостоят страстям, им противоборствующим, и призывают христиан не останавливаться на достигнутом, но подвизаться за добродетели даже до смерти (Флп. 2, 8), возрастая в меру полного возраста Христова (Еф. 4, 13). «Воздержный удаляется чревообъедения, нестяжательный – корыстолюбия, безмолвный – многословия, чистый – сладострастия, целомудренный – блуда, умеренный – сребролюбия, кроткий – смущения, смиренномудрый – тщеславия, послушный – спорливости, обличательный – лицемерия; подобным образом и молящийся удаляется безнадежия, произвольно нищий – многостяжания, исповедник – отречения, мученик – идолослужения. Видишь ли, как всякая добродетель, совершаемая до смерти, есть не что иное, как удаление от греха»[52].

Требования нравственного характера, предъявляемые к священнику, можно разделить на относящиеся ко всем христианам вообще и к пастырю в особенности. Последние – значительно выше, соответственно и наказание за их нарушение – строже.

В древней Церкви, например, за тяжелые грехи миряне несли публичное покаяние с соответствующей епитимьей, а кандидаты в священство лишались права вступления в клир (тяжелыми грехами, по церковным канонам, составленным Святыми Отцами еще в древности, являются убийство, кража, святотатство, немилосердие, блуд, прелюбодеяние, симония)[53].

Препятствием для вступления на пастырское служение, согласно церковным канонам, бывают и грехи, за которые миряне могут не нести церковного прещения. Это – пьянство, гневливость, дерзость, драчливость, сребролюбие (см. 1 Тим. 3, 3; Тит 1, 7), особенно когда оно выражается в ростовщичестве[54]. Подобное же отношение к указанным порокам пастырей мы находим и в творениях святых аскетов: «Если кому вверено какое-либо служение или управление монастырское, а он проходит оное своекорыстно, то это должно считать преступлением и святотатством, потому что, присваивая себе что-либо и употребляя это для своего успокоения, он как бы с презрением смотрит на тех, которые ничего не имеют, а богаты блаженною нищетою; и через сие не только сам погибает, но и других влечет к погибели»[55].

Кандидат во священство должен иметь доброе свидетельство от окружающих и заслужить их доброе расположение. Преподобный Нил Синайский рекомендует следующее правило внешнего поведения: «Если брат какой придет к тебе, смири себя во всем пред ним, покажи ему радушие ради Господа и бойся вознестись гордостью»[56]. В письмах паломницы, посещавшей иноческие обители Востока в IV веке, находим свидетельство исполнения аскетами этой заповеди: «Эти святые монахи встретили нас очень радушно и разрешили даже зайти к себе для приветствия. Войдя в их кельи и помолившись с ними, мы приняли от них дары, которыми они милостиво одаривают всех тех, кому оказывают гостеприимство»[57].

Доброе поведение и безукоризненный личный характер священника способствуют росту авторитета Церкви в глазах окружающих. Однако нужно разделять приветливость и человекоугодие. Преподобный Макарий Египетский пишет, что истинный пастырь, «будучи ревнителем Царства Небесного, должен стремиться к служению ближним с любовью и простотой, по сказанному: служа с усердием, не с видимою только услужливостью, как человекоугодники, но как рабы Христовы (см. Еф. 6, 6–7), отдавая себя тесному пути и узким вратам (см. Мф. 7, 14)»[58].

Внешним поведением и образом жизни священник должен показывать своей пастве пример, как следует поступать в тех или иных обстоятельствах, а людям нецерковным раскрывать внутреннюю красоту православной веры, высоту человеческого достоинства во Христе. «Ибо душа обыкновенно уподобляется тому, чем бывает занята, – наставляет преподобный Нил Синайский, – и что всегда делает, то и отпечатлевает на себе, тот вид и принимает на себя. Посему и наружность, и одежда, и поступь, и седалище, и пища, и постель – словом сказать, все да будет у тебя доведено до умеренности, а также и речь, и телесное движение, и беседа с ближним да клонятся больше к скромности, а не к надмению. Будь добр и кроток перед братом, незлобив перед противниками, человеколюбив и сострадателен к уничиженным. Будь готов успокоить и утешить больных, посетить всякого человека, когда он в страданиях, трудах, скорбях. Вообще никого не презирай, в разговоре будь приятен, в ответах – ласков, во всем благожелателен, для всех доступен»[59].

Что касается пастырей-монахов, то их образ жизни и внешнее поведение имеют некоторые особенности, связанные с иноческими обетами нестяжания, безбрачия и послушания.

В памятниках древней монашеской письменности находим замечательные образцы нестяжательности. Вот пример из жизни египетских отцов. «Некий знатный человек пришел в скит из чужих краев с большими деньгами и просил пресвитера, чтобы он раздал их братиям. Сказал пресвитер ему: “Братия не нуждаются”. И когда тот особенно настаивал, он поставил корзину, в которой были золотые монеты, у дверей церкви. И сказал братиям пресвитер: «Кто нуждается – пусть берет». И никто из них не приблизился к ним, иные даже не взглянули на них. Сказал пресвитер тому, кто принес их: “Бог принял от тебя твою милостыню. Иди и раздай ее бедным”. Он же получил тем самым большую духовную пользу и ушел»[60].

Для мирского же пастыря материальный достаток непредосудителен, напротив, даже поощряется, если служит к пользе ближних. Так, преподобный Нил Синайский пишет некоему пресвитеру Савину: «Господь да распространит и умножит, да прославит и возвеличит дом твой. Бог да соделает его блистательным, да наполнит тысячами благ, да дарует ему известность у всех людей и да сотворит его именитым. Господь да водворится в дому твоем, потому что прибытки твои доставляют успокоение нуждающимся. Плод твой добр, благ и вечен, и от него часто вкушает Спаситель наш Христос. Ибо когда рабы, пребывающие в нужде, едят, тогда Владыка Христос Себе усваивает то, что бывает с Его служителями, Себя признает вкушающим»[61]. Богатство милосердного служит к довольству всех; по слову блаженного Зосимы, «стяжавший утробы щедрот – любовь и сострадание – прежде себя самого радует и пользует, а потом и ближнего»[62].

Серьезными испытаниями для пастыря-монаха являются административные должности. На этом поприще особенно сложно сохранять обеты послушания, одновременно разумно пользуясь данной властью. Прекрасный образ успешного сочетания, казалось бы, несовместимых качеств дает нам преподобный Макарий Великий в своих поучениях наставникам монахов. Он пишет: «И внешне соблюдайте чин предстоятельства, когда нужно распоряжаясь, повелевая и советуясь с наиболее испытанными из братии, а когда нужно – обличая, запрещая или увещевая кого-нибудь из них по апостольскому совету (см. 2 Тим. 4, 2), дабы под предлогом смирения или кротости и по неведению не случилось бы в монастырях смущения, нарушающего порядок чинопоследования предстоятелей и подчиненных. Внутренне же, в уме считайте себя недостойными рабами всех братий и, как добрые педагоги, попечению которых вверены чада господ, со всем благоволением и страхом Божиим старайтесь направить каждого брата на всякое благое дело, зная, что за такой тяжкий труд ожидает вас у Бога великая и неотъемлемая награда»[63].

Пастырю-иноку в большей мере, чем мирскому священнику, должны быть присущи скромность и смирение. «Без смирения, хотя бы кто много постился, или удручал себя тяжкими подвигами, или старался исполнить заповеди, – все труды такого тщетны», – утверждает преподобный авва Исаия[64].

Древняя иноческая письменность в целом представляет образ пастыря-монаха, который должен «не нападать ни на кого, не обижать, не смотреть глазами на злое, не любопытствовать, не слушать чужих речей, не похищать руками, но лучше отдавать, не превозноситься в сердце своем, не пресыщать чрева своего, но во всем поступать с рассуждением»[65].

Однако основную часть добродетелей, описанных в святоотеческих творениях, можно рассматривать как общие для всех пастырей – как для семейных, так и для монашествующих.

Священный страх пред Богом – первая добродетель иерея. Этот святой страх всегда должен пребывать в глубине его сердца, направлять всю его жизнь. Преподобный Иоанн Кассиан Римлянин, описывая свои посещения египетских подвижников, передает наставления аввы Херемона о трех степенях страха Божия: первая степень – «страх будущего мучения в геенне или боязнь настоящей строгости законов» – страх рабский[66].

На второй степени «человек уподобляется уже не рабу, а наемнику; ибо… уверенный в прощении грехов своих, он уже не страшится наказания за них, а, сознавая в себе добрые дела, думает получить за них милостивую награду»[67].

Однако этот страх пред Богом, связанный с ожиданием справедливого наказания за содеянные грехи или воздаяния за добродетели, не является непреложным стяжанием подвижника. «Ибо у тех, которые находятся в состоянии рабов и наемников, расположение к добру иногда прерывается, то есть когда душа, по причине некоторого охлаждения ее чувства и по причине развлечения мирскими удовольствиями, перестает поражаться страхом геенны или желанием будущих благ»[68].

Совершенный же страх Божий исходит из благоговения, питаемого совершенной любовью к Богу.

Это третья степень, «приличная сыну, который в полном уповании на отеческое благоволение к себе, не сомневается усвоять себе все, что принадлежит отцу»[69].

В этих трех степенях страха заключаются три основные христианские добродетели: вера, надежда, любовь. Вера страхом будущего суда и мучений отклоняет нас от скверны пороков. Надежда, ожиданием небесных воздаяний отторгая ум наш от настоящего, заставляет презирать все плотские удовольствия. Любовь, огнем своим воспламеняя в душе нашей любовь ко Христу и к преспеянию в духовных добродетелях, побуждает с совершенною ненавистью отвращаться от всего, что противно им»[70].

«И кто от Святой Троицы имеет сии три добродетели: веру, надежду, любовь, тот будет градом, который обнесен тройною стеною и, как бойницами, укреплен сими добродетелями», – заключает преподобный Нил Синайский[71].

В сердце всякого духовного труженика должен постоянно пребывать благоговейный страх, порождаемый любовью к Богу. Священник же должен постоянно, во всех своих делах и поступках, быть во власти страха Божия. Это – главный признак достойного пастыря.

Любовь к Богу и людям укрепляет священника в его служении. Она не дает ему остановиться перед трудностями и жертвами, которые сопутствуют пастырству. Любовь подвигает иерея искать мятущиеся души, пребывающие в темноте неведения, неверия или заблуждения, исцелять с Божией помощью израненных грехами и выводить к Богу сбившихся с праведного пути. Из любви проистекает готовность вместить всех в свое сердце, успокоить, утешить, примирить.

Древняя монашеская письменность дает нам множество примеров пастырской любви. Так, в «Истории боголюбцев» читаем о Симеоне, который «сначала поучает присутствующих, а затем выслушивает прошения каждого, совершает исцеления, прекращает ссоры враждующих»[72]. Другой пастырь того времени, святой Маисима, «о странниках и бедных пекся так усердно, что двери его всегда были открыты для них… Рассказывают, что он имел два сосуда – один с хлебными зернами, а другой с елеем, уделяя из них всем нуждающимся, но сосуды при этом всегда оставались полными»[73]. Некоторые из древних отцов, проникнутые любовью к ближним, погребали усопших, как, например, Патермуфий в повести Руфина, который «особенно близко принимал к сердцу заботу о достойном погребении усопших христиан… с усердием прибирал одежды для них»[74].

Если священник не воодушевлен истинной любовью к ближним, не проявляет интереса к духовному окормлению своих пасомых, а ограничивается только формальной проповедью, то это – наемник, который не только не приносит пользы, но и вредит себе и пастве. «Тщетно всякое служение того, кто говорит одно, а в сердце своем лукаво хранит другое. Не прилепляйся к такому человеку, чтобы не измараться грязной желчью его»[75], – предостерегает святой Аммон.

Истинный пастырь, преданный своему великому служению, имея страх Божий, заботится о своем духовном совершенствовании в евангельской любви – «паче всего воспитывать в себе любовь к Богу, как силу несокрушимую и неотпадающую». От этой любви или вместе с нею, по слову преподобного Антония Великого, «приходит радость доброделания и пребывания в порядках Божиих»[76].

Святая Церковь требует от своих пастырей чистоты и целомудрия —будь то монах или иерей, живущий в браке. Это необходимое качество священника как раздаятеля благодати Святого Духа, сообщаемой в церковных Таинствах. Ведь он своими руками касается Пречистого Тела Господа при совершении Божественной литургии. В Таинстве Исповеди перед ним раскрывают свои души прихожане. Помочь им избавиться от грехов и пороков сможет только пастырь, ведущий целомудренную жизнь. Поэтому вязать и решить «позволительно наиболее славным и чистым из пастырей, которым вверены ключи Царствия, а не… носящим на себе следы греховных скверн»[77]. Это совершенно особенное служение священника является для него, по указанию Святых Отцов, весьма сильным побуждением к ревности о постоянном возрастании в добродетели. «Будем праведно ходить тем путем, которым шли святые, о которых написано: Блажени непорочнии в путь, ходящии в законе Господни (Пс. 118, 1), – призывает преподобный Антоний Великий, то есть в чистоте тела, в чистоте языка, в чистоте очей, в чистоте рук, в чистоте ушей, в чистоте ног, в правом пред Богом помышлении и в чистом сердце в отношении друг ко другу, как говорим мы в молитвах: Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей (Пс. 50, 12)»[78].

В отношениях с паствой необходимым качеством священника преподобный Макарий Египетский называет смиренномудрие, которое, по замечанию святого, является орудием против диавола: «Но и вы, подвижники – предстоятели братств, взявшие на себя великий труд, с помощью смиренномудрия боритесь с искусными кознями зла так, чтобы, имея власть над подчиненными вам братиями, не превозноситься и не подпасть страсти гордыни, вместо великой пользы нанеся душе своей большой ущерб и вред»[79].


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5