Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

Пролог

В небольшой безлюдной долинке, зажатой между огромных гор западного Тибета, приютился древний монастырь. Свирепые ветры, круглый год насквозь продувавшие долину, делали ее крайне непопулярной для паломников и туристов, но живущие здесь монахи были этому только рады. Заработки на пастве и туристах не были здесь приоритетом, как во многих внешне похожих обителях. Если бы обитатели крошечного монастыря открыли только лишь десятую часть известных им тайн, журналисты и падкие до сенсаций толстосумы отвалили бы за них миллионы. Но носители истинного знания занимались совсем другими проблемами, которые отличались от целей обычных людей так же, как игры в песочнице от взрослой жизни.

Старика, неподвижно стоявшего у стреловидного окошка небольшой древней башенки обители, можно было бы принять за статую, если бы легкий ветерок изредка не шевелил полы его выцветшей шафрановой рясы. Послушники монастыря знали, что учитель Лханор способен стоять так часами и очень не любит, когда его отвлекают, но сегодня раздумья настоятеля были прерваны раньше обычного. Молодой послушник, зашедший в келью, вежливо поклонился, произнес положенное этикетом извинение и доложил, что учителя желает видеть его лучший ученик Ценлинг, двенадцать лет назад ставший настоятелем соседнего монастыря. Лханор устало вздохнул и направился встречать гостя.

– Что привело уважаемого искателя мудрости в нашу скромную обитель? – поинтересовался наставник, когда ритуал приветствия завершился.

– Прошу вас опустить положенные церемониалом речи, учитель. Осмелюсь предположить, что они сегодня излишни, – попросил гость.

– Что случилось, Ценлинг?

– Тревожные признаки растут как снежный ком на склонах Тянь-Шаня, боюсь, скоро мы будем свидетелями схода такой лавины, которая погребет весь этот мир, и кто знает, кому удастся выбраться наружу…

– Да, знаки грядущих перемен видны всюду, и знаки ясные. В глубине тайной пещеры, ведущей, ты сам знаешь куда, пошевелился… – Остаток фразы старик прошептал на самое ухо гостю, глаза которого изумленно расширились. Учитель кивнул, подтверждая правильность догадки собеседника, и добавил: – Похоже, он готовится пробудиться, а ты понимаешь, спящие тысячелетия просыпаются далеко не всегда, для этого нужна весьма серьезная причина. Но что за новости принес ты?

– До нас дошли вести о запуске древнего портала, связывающего Землю с Миром древних путей, спустя двадцать тысяч лет священная дорога восстановилась, как и было предсказано.

– Я почувствовал изменения в мировых токах, вроде бы прошли две переброски, но как-то странно. Что ты знаешь об этом?

– Первая переброска была в одном из центральных регионов европейской части России, телепорт активировали дети, портал был в заряженном состоянии, и сам пуск произведен случайно в процессе какой-то новомодной игры. Объект переброски – молодой мужчина, возраст – двадцать лет, о второй переброске я не знаю ничего.

– Странно, судя по моим ощущениям, путешественники и в первом и во втором случае – не люди. Как были установлены названные тобой факты?

– Наша тайная служба отследила из одного региона серию целенаправленных запросов через мировую информационную сеть о телепортациях и древних конструкциях, сооруженных для этих целей. Была локализована группа молодых людей, с одним из представителей которой мне удалось установить мысленный контакт и внушить намерение прибыть к нам. Его проверили всеми доступными способами, это действительно всего лишь ребенок, он не входит ни в какие государственные или тайные организации и не проходил специализированного обучения. Наставник, я полагаю, что все произошедшее – нелепая случайность.

– Ценлинг, во вселенной вообще не бывает случайностей, я уже говорил тебе об этом, ты невнимателен, – укоризненно покачал головой старик. – И уж тем более нет случайностей в межмировых перебросках, для чего-то этот юноша был там нужен.

– Просветленный Лханор, ваша мудрость не вызывает и тени сомнения, но проясните: молодой человек, недоучившийся студент, почти ребенок на древних путях не случайность?! Вы шутите надо мной, учитель!

– Мне нравятся хорошие шутки, Ценлинг, но это не тот случай, и еще я предвижу, что эти переброски будут иметь большое значение не только для Мира древних путей, но и для Земли. В высший совет я сообщу сам, официальным лицам правительств и мировых церквей пока ни слова, пусть знают только посвященные, а ты добудь мне все данные, какие сможешь, про использованный портал и эти переброски, но пусть твои послушники будут незаметнее тени и немее рыб, это очень важно.

Глава 1

Особенности жизни приграничного государства

– Ха! – Меч Хорта, обойдя по крутой дуге вскинутый в блоке вражеский клинок, стремительно опускается на лоб молодого орка.

– Уй! – Выпустив оружие и взмахнув всеми четырьмя конечностями, противник опрокидывается.

– Вставай, отбивная на ножках! Что разлегся, как обожравшийся боров? С твоей быстротой беременной улитки тебя не то что эльф, любой занюханный человечишка сожрет. – Хорт разглядывает новобранца, демонстративно презрительно кривя зеленую морду, и салютует противнику деревянным учебным клинком. – Поднять меч, брюхоногое, в позицию!

Бум! Хрясь!

– Уй-йе-о-о-о…

– Вы двое, тащите эту слякоть к колодцу, пару ведер воды на его расквашенную морду, и чтобы через пять минут был в строю. – Хорт кивает курсантам на полубессознательную тушку их коллеги, с воем катающуюся в пыли, и, повернувшись к остальным, снова взмахивает мечом. – Продолжаем спарринг, дармоеды. Следующий!

Я довольно улыбаюсь, хотя мою улыбку люди чаще называют оскалом. Здесь у нас все в ажуре – Хорт, опытный меченосец, как старый волк-вожак, способен в рекордно короткие сроки сделать из глупого щенка матерого хищника. Раздумывая над загадкой, почему при серьезных отличиях в обычаях и культурах разных народов лексикон сержантов всегда одинаков, я иду дальше.

С другой стороны полигона слышен нарастающий топот, из кустов вываливаются вперемешку сотня пыхтящих орков и гоблинов, тяжко бегущих за Санором-кузнецом. Больше всего эти существа напоминают пациентов легочного профилактория, помирающих от астматического приступа, значит, Санор проводит очередной двадцатикилометровый марш-бросок. Брезгливо оглядев задыхающихся спортсменов, наш кузнец-прапорщик выносит свой вердикт:

– Да вы же просто полутрупы! Вас, прежде чем в армию брать, надо было к нашему некроманту отправить, чтоб он вам хоть видимость жизни придал! Не-эт, жаболапые, я вижу, без свинства не обойтись!

При этих словах бегунов охватывает ужас, лица становятся заискивающе умильными, как у бакалавров-двоечников при отработке задолженности. Но сейчас молящее выражение глаз курсантов не трогает, Санор принял решение и издает разбойничий посвист. Из кустов, как камень из пращи, выметывается Хика – наш ручной кабанчик, для которого погонялы моей учебки нашли свое применение.

– Хика, поможем! – радостно осклабившись в предвкушении интересного зрелища, ревет Санор, и кабан стремительно летит к пыхтящему строю.

Догнав отстающих, он начинает чувствительно кусать их за пятки, икры и ягодицы. В адрес ручного поросенка слышны маты и пожелания увидеть его на ближайшем празднике в роли главного блюда. Но Хика хорошо знает о своей неприкосновенности и нисколько этого не боится, напротив, кабанчик удваивает свои педагогические усилия. Ругань отставших довольно быстро сменяется истошными воплями и взвизгами, несмотря на почти поросячий возраст, клыки у Хики что надо, потому быть отстающими никому не хочется, и темп марш-броска сразу ускоряется. Санор удовлетворенно кивает, парой пинков доделывает работу поросенка и разворачивает строй новобранцев в сторону речки. Значит, марш-бросок закончится марш-заплывом. Температура воды – градусов пятнадцать, бедные новобранцы.

Впрочем, другого выхода нет. Земли нашего клана в основном окружают или откровенные враги, или такие заклятые друзья, что армию надо подымать срочно, вот я и пошел на сии зверские меры. Как показывают исторические примеры, они всегда дают быстрые плодотворные результаты. Права солдатская мудрость: пока сержант гоняет новобранцев – он зверь зверем, зато на поле боя обученные им бойцы вспоминают прапора как отца родного. Сейчас мои слова о том, что каждый боец нашего клана стоит трех любых других орков, да и не только орков, уже не пропагандистский ход, а реальность.

– Лорд, как вы и приказали, я оповестил всех вождей, они собираются в главном зале вашего терема, – прерывает ход моих мыслей Снупи.

Крошечный гоблин-разведчик появился, как всегда, беззвучно, но все равно прозевать его – это не есть хорошо, что-то я расслабился, такая расхлябанность может выйти боком.

– Хорт, Санор, кончайте гонять это мясо, все в штаб, совещание! – ору я и, наклонившись к гоблину, снижаю голос до шепота: – Снупи, раскидай своих нюхачей по всем углам, чтобы ни одна собака нас не подслушала.

Н-да, похоже, сегодняшний день будет еще хлеще вчерашнего, но, как сказал мне однажды Хорт: «Назвался лордом – полезай на трон».

По дороге меня захлестнули воспоминания. С тех пор как я, студент четвертого курса биолого-химического отделения университета Сергей Ильин, оказался в этом мире, прошел год. Попав сюда и взглянув в крохотное зеркальце, случайно взятое с Земли, я сначала решил взять талон к психиатру – из зеркала на меня смотрел орк. Понадобилось довольно много времени, чтобы поверить в случившееся и при этом не свихнуться. Я стал вождем небольшого клана, который сам же и создал, и новое орочье имя – Торн – уже давно воспринимаю как свое. Мы завладели довольно обширной территорией, называемой здесь Дикими землями, и до сих пор удерживаем их.

Хотя, по правде говоря, завладели – это сильно сказано. Есть хороший анекдот:

«Едут два ковбоя по прерии, и вдруг в кустах зашуршало. Один ковбой спрашивает:

– А что это там?

– А это неуловимый Джо, – отвечает второй.

– Его и правда так трудно поймать?

– Да нет, просто на фиг никому не нужен…»

Примерно так обстоит дело и с Дикими землями. Расположены они аккурат между владениями светлых и темных народов и населены преимущественно отребьем, которое не нужно ни тем, ни другим, впрочем, как и сами эти земли. Ну кому понравится, когда любая война, да что там война, каждая стычка происходит прямо посреди твоих владений? Тут урожай не вырастишь – сразу сожрут, дом не построишь – спалят, да и просто поселиться немного желающих – очень уж велик шанс быть зарезанным.

Первоначально сильно помогло то, что мне удалось уничтожить упырей, обитающих в кратере гигантского потухшего вулкана, расположенного посреди Диких земель и представляющего собой природную крепость. Кое-как нам удалось укрепиться в этой долинке, а именно перегородили вход кривобоким частоколом жутчайшей орочьей работы, по сравнению с которой даже изделия гастарбайтеров из Средней Азии покажутся шедевром. Тем не менее неказистая, но прочная ограда помогла нам отбиться, правда, у меня такое впечатление, что с момента появления в этом мире я только и делаю, что сражаюсь.

Кто только не совал сюда свои загребущие лапы: жадные злобные люди и обнахалившиеся дикие банды гоблинов, огров и орков, захаживали орды темных кланов. А как нам удалось преодолеть экспансию отмороженных на всю голову, да что там на голову, скорее отмороженных целиком, от пяток до макушки, сектантов церкви Черной ямы, я до сих пор не понимаю – просто сказочно повезло. Хотя глава секты и приходил один (рабы и пара аколитов не в счет), но эта схватка, пожалуй, была самой опасной из всех.

Даже профессиональное рыцарское войско, что тоже не обошло нас своим вниманием, да еще вместе с боевыми магами, и то не стоило нам столько нервов.

Но есть и плюсы – при такой жизни мои подданные быстро закалились, кто выжил, конечно. Сейчас у нас довольно неплохая дружина, морд этак в тысячу, а наше поселение уже можно назвать небольшим преуспевающим городком.

И у меня появились настоящие преданные друзья, каких не было даже на Земле, например, огромный тролль Гиг – по своей сути наивный как ребенок великан, могучий и добродушный. Кстати, мнение о том, что тролли злы, не совсем справедливо, они действительно уничтожают все, что движется, но не из-за плохого характера, а по гораздо более прозаической причине – просто хотят жрать, сытый же тролль – добряк и шалунишка, правда его шутки не всегда находят понимание, на Земле их вообще назвали бы членовредительством.

Своими друзьями я так же смело могу назвать умелых кузнецов орка Санора и гнома Дварина, нашего главзнахаря Нерена-травника, крошечного гоблина-разведчика Снупи с целым выводком гоблинят и, наконец, Хорта, матерого орка-меченосца, он не просто друг, а мой побратим. Есть среди моих друзей и люди: бежавший от людей маг-некромант Мезлен и мальчишка Конрад, выкупленный нами из долговой ямы в Бардсити.

А главное, я нашел здесь свою настоящую любовь, необыкновенную девушку Саэну. До сих пор не могу понять, как светлая эльфийка решилась жить у орков, в этом мире до сих пор подобного не случалось, проще поверить, что на Земле американцы стали вдруг мирными и честными филантропами. Надеюсь, причина неслыханного решения девушки – я. Вон она ходит, счастье мое ушастое, сады наши ревизирует…

Полгода спустя за мной сюда ухитрились прорваться мой младший брат Витька – невероятно шебутное и беспокойное существо, прозванное друзьями Тридцать Три Экстрима, и наша младшая сестренка Виола, красавица и умница, как она сама о себе думает. И если с первым утверждением я согласен, то вот второе – явное преувеличение. Нет, она не классическая блондинка со сквозняками вместо извилин, но упрямство и гонорок сестренки частенько доводили ее до ситуаций, из которых она спасалась, опережая собственный визг.

Поскольку благодаря загадочной магии телепорта Виола с Витькой при переброске стали эльфами и успели поступить в здешнюю магическую академию, живут пока не у нас, а в своем эльфятнике, что меня немного злит.

Кстати, обитатели нашего городка к присутствию среди них эльфов относятся терпимо, по словам Нерена, это из-за дроу, что весьма часто селились по соседству с орками. Привыкнув видеть ушастых рядом, орки спокойно воспринимают Саэну и моих родственников. Это притом, что светлых эльфов зеленокожие люто ненавидят, настолько, что частенько даже кушать не могут. И сколько бы Саэна ни вещала на каждом углу, что она светлая, орки в ответ обычно молча кивают головами, но сами остаются в твердом убеждении, что мои эльфы – это не есть светлые эльфы. Хотя, по словам того же Нерена, если даже я приволоку в город светлого инквизитора из западной священной империи, то его все равно не убьют, по крайней мере сразу, настолько верит мне мой народ.

Вроде бы прошло совсем немного времени, но я уже почти перестал воспринимать свои клыки и острые уши как что-то неестественное, напротив, круглые уши людей стали казаться мне чем-то не совсем обычным.

Я подхожу к входу в нашу долину, раньше здесь был уже упомянутый мной деревянный частокол, грубо сработанный орочьими лапами из толстенных бревен, с деревянными же кривоватыми воротами.

Остатки палисада уже давно растащили на дрова, а на его месте возводится идеально ровная крепостная стена. Мне, привыкшему к кособоким сооружениям моих соплеменников (орки никогда не заморачивались со всякой чепухой вроде уровня и отвеса), видеть сие даже как-то странновато. Добротно обработанные каменные блоки подогнаны с прямо-таки неправдоподобной точностью, впрочем, это и неудивительно, поскольку авторы проекта и основные исполнители – гномы, непревзойденные строители, во главе со своим старейшиной Огиленом. Полгода назад мы их выкупили из плена, а точнее, отобрали у орков клана Кровавого клыка. По договору дварфы должны были заплатить нам двойную цену за себя, исходя из расценок рабских рынков Трейдгарда – центра торговли темных кланов.

Но гномы обычно очень нервничают, когда слышат слова «платить», «давай деньги», и предпочитают отдавать долги работой, в крайнем случае – тумаками, вот и подрядились в счет погашения долга возвести стену на входе в нашу долину. Стена эта чрезвычайно важна, поскольку перекрывает единственную дорогу к нам.

Сейчас два десятка гномов и полсотни орков под руководством Огилена и Дварина приближаются к финалу. Огромные ворота уже навешены на петли, снизу с пыхтеньем и матюгами подают последние блоки. Тут главный герой – Гиг. Тролль – это не только качок-переросток, но еще и живой подъемный кран, являющийся по совместительству копром для забивки свай и грузовым КамАЗом, правда способным преодолевать только небольшие расстояния, дыхалка у гигантов слабая. Наш Гиг вообще незаменим, этакое универсальное три в одном, но угодить сварливым гномам непросто, вот и сейчас…

– Я тебе сказал подвинуть блок вперед и влево, а ты чего сделал! – задрав бороду почти вертикально, шумит на тролля Дварин. – Вон как вымахал, дубина стоеросовая, а ума не нажил, хоть бы пару извилин у кого на время стройки одолжил… тоже мне ходячий утес… мохом порос. Стой! Куда ты его двигаешь! Назад! Осади! Гиг! Гиг, я тебя сейчас стукну по носу!

– А ты сначала до него допрыгни, – иронично бурчит тролль.

Вообще-то сказать троллю, что он тупой, или напомнить гному о его росте – вещи весьма рискованные, но Гиг и Дварин друзья, и вся их перепалка не более чем дружеские подначки. Однажды, когда наорать на тролля попробовал другой гном, Гиг даже не успел ответить, как к охальнику подскочил обиженный за товарища Дварин, и излишне резкого орателя унесло кувырком.

Я разглядываю радующую глаз картину, и на душе теплеет, но потепление души всегда вызывает у меня новые идеи, и я прибавляю шаг.

Глава 2

Замок Пернишес

Юго-западные отроги Тролльих гор были пронизаны сетью пещер, служащих логовищами многих представителей темных народов. За последние пятьсот лет среди их обитателей доминировали темные эльфы, поработившие или уничтожившие местные разношерстные стаи.

Дроу временами были настолько сильны, что вполне могли бы покорить весь мир, но у них не было единого короля. Высокомерие и гордыня, которые и побудили когда-то эльфов ступить на темный путь, сыграли с ними злую шутку. Спесь их князей была настолько сильна, что не позволяла объединить хотя бы половину темных эльфов под единым знаменем, да и в тех альянсах, что удавалось создать, постоянно совершались предательства, убийства правителей, плелись заговоры и интриги. Хотя дроу, в отличие от своих светлых собратьев, старели и умирали, ни один из их князей или более-менее крупных вождей не скончался своей смертью, просто не смог до нее дотянуть.

Темный эльф, пробиравшийся еле заметными захламленными тропинками Проклятой лощины, был одним из самых влиятельных вождей самого большого клана, дома Ночных убийц, звали его Хелиоглас. Голова дроу изрядно поседела, нынешней зимой ему стукнуло триста пятьдесят шесть лет, и все годы он стремился к верховной власти, как муха к дерьму. За это время Хелиоглас пришел к печальному выводу о невозможности с его ресурсами подчинить даже всех соплеменников, не говоря уж о мировом господстве. Настало время союзов.

Проклятая лощина имела зловещую репутацию, там постоянно исчезали путники, что было неудивительно, поскольку за ней высился мертвый замок Пернишес, более четырехсот лет служащий логовищем старейшего вампира этого мира Виктора-носферату.

По дороге Хелиоглас не раз ощущал на себе оценивающие взгляды голодной нежити, но темного эльфа в окрестных горах хорошо знали, эта дичь была не по зубам ночным охотникам. Жадно почмокав осклизлыми губами, твари так и не решились на атаку.

Мертвый замок был побит временем, как старая шуба молью, повсюду стоял неистребимый запах разложения, пересохший ров был завален мусором и перепревшей листвой, камни парапета частью выпали, надвратные зубцы обрушились. Проникнуть внутрь не составляло никакого труда, левая створка ворот висела на одной проржавевшей петле и со скрипом колыхалась под порывами ветра, вторая половина, оторванная напрочь, валялась посреди загаженного двора.

Хелиоглас направился к центральной башне, брезгливо морща тонкий, с горбинкой нос. Отполированные до зеркального блеска агатовые сапоги князя перешагивали через остатки надворных построек, сгнившие обломки карет, каких-то бочек, перемешанные с разбросанными повсюду костями и целыми скелетами представителей практически всех рас, в жилах которых текла кровь.

В донжоне грязи было побольше и пахло еще гаже, на лестнице, в залах и коридорах валялись истерзанные трупы на разных стадиях разложения, и повсюду стояла звенящая тишина, только поскрипывали рассохшиеся половицы да клубами взлетали облака потревоженной пыли. Покои хозяина замка располагались на последних этажах донжона, куда и направился дроу.

В просторном помещении на самом верху главной башни тоже были тела мертвых, в нелепых позах привязанные и прибитые как попало к мебели и стенам. Князь приостановился, соображая, что делать дальше.

– И что это мы морщимся, ну разве можно так вести себя в столовой хозяина, когда находишься в гостях? – раздался за спиной дроу скрипучий голос.

– Твоя столовая по ароматам и антуражу ближе к выгребной яме, – незаметно положив руку на лунный клинок, презрительно прошипел через плечо, словно плюнул, Хелиоглас.

– Ой, вот только не надо строить из себя аристократа в седьмом колене, я ведь не раз бывал в затхлых норах, которые вы называете городами, – насмешливо проскрипел Виктор-носферату из-за спины гостя. – Эти заплесневелые смрадные дыры кишат мокрицами и крысами, под ногами ползают черви и слизни, а за шиворот постоянно сыплется помет летучих мышей.

– По крайней мере, даже в самой ничтожной мокрице есть жизнь, а не ее жалкое подобие, как у некоторых, – с гаденькой улыбочкой парировал дроу.

– Хам и скот, впрочем, ты всегда был таким, Хелиоглас. – Вампир обошел гостя по большой дуге и остановился перед ним. – Все как всегда с вашим отсыревшим в пещерах народцем, годным лишь в пищу.

– Я тебе не по зубам, нежить. – Дроу не убирал руки с сабли, исподтишка цепко следя за каждым движением вампира.

– Ты слишком стар и желчен, на ту скисшую жижу, что струится по твоим жилам, польстятся разве что голодные вурдалаки, а отнюдь не мы, аристократы среди бессмертных, – презрительно скривился Виктор, а потом качнул головой в сторону стрельчатого окна с выбитым стеклом. – Вот те, кто помоложе, еще могут на что-то сгодиться, хотя по сравнению с кровью истинных эльфов ваша – как деревенская самогонка против коньяка.

Под башенным окном к стене был привинчен верстак из почерневшего от времени и пролитой на него крови дерева. На верстаке, прибитый гвоздями за ступни и ладони, лежал труп темной эльфийки. Запрокинутая голова перевешивалась через стол, оттянутая вниз и привязанная за косу к ножке стола. На бледном бескровном лице застыл ужас, горло было истерзано и обслюнявлено.

– А я-то думал, куда моя горничная подевалась, – грустно покачал головой Хелиоглас.

– Я пригласил ее на ужин, – скривил рот вампир в гротескном подобии улыбки. – Она все грозила тобой и была жутко занудной. Впрочем, у каждого свои недостатки, и как пища твоя подстилка оказалась гораздо лучше, чем в качестве собеседницы.

– Виктор, ты не боишься однажды проснуться от ощущения некоторого неудобства, вызванного серебряным кинжалом в твоей ненасытной глотке?

– Князь, не надо делать вид, что любил ее или вообще кого-нибудь. Во всей твоей тощей тушке не хватит тепла, чтобы согреть осиротевшую бактерию.

– Девочка была правильно обучена, полезна и удобна, ты сломал хорошую вещь.

– Ай-яй-яй, мне почти стыдно, а ты не припомнишь, что стало с двумя запропавшими девчонками из моего ковена? Между прочим, следы похитителей вели в сторону твоей норы, а ведь я лично обратил каждую из них в бессмертную, тратил время, силы! Так что давай перестанем мериться обидками, ты не агнец, я, кстати, тоже.

– Если тебе интересно, то слушай: твоих шлюх мы продали демонам, кстати, одна из них, кажется, еще жива, а точнее, не мертва. Но ты прав, обсуждать подобные мелочи сейчас не стоит, есть более важная тема. Перемирие?

– Перемирие. – Вампир кивнул в сторону вершины башни, и они прошли наверх, где расположились в потертых кожаных креслах под навесом на открытой площадке, венчающей донжон замка. Пепельно-бледная девица с ярко-красными губами, одетая в какую-то выцветшую хламиду, подала гостю вина и кубок с подозрительной красной жидкостью – хозяину.

– Ты знаешь, наша столица построена над капищем Утрара-пожирателя плоти, – начал дроу, откинувшись в кресле.

– Знаю, этому демону поклонялись когда-то все гоблины окрестных гор, – согласно кивнул вампир.

– Капище на самом деле представляет собой портал в Лимбо – один из миров демонов.

– И это знаю, такой же портал сокрыт на дне пропасти под святилищем Черной ямы, но посвящен он другой нечисти, Фурию-разрушителю. Кстати, в каких они отношениях?

– Эти два демона ненавидят друг друга больше, чем отцов-инквизиторов, что поделаешь, конкуренция.

– А зачем вам это древнее орочье капище?

– Мы используем портал для путешествий в мир демонов. Дело это, конечно, опасное, но только там можно найти некоторые редкие вещи, которых больше нет вообще нигде, а еще мы торгуем с обитателями Лимбо, обмениваем у тамошней публики секреты и заклинания на рабов, ну и так далее.

– И что? Это все знают, тоже мне откровение!

– Откровением было то, что недавно сообщил Утрар. Демоны встревожены, они боятся потерять не только наш мир, но и тот, из которого все мы когда-то сюда пришли, под названием Земля.

– В смысле «потерять»? Они же и так не могут надолго приходить сюда, даже когда вызваны, вскоре проваливаются к себе в преисподнюю, ибо их астральный вес слишком велик для наших миров.

– Все верно, но если на планете становится больше существ, источающих злобу, зависть, ненависть и прочие подобные эмоции, такой мир астрально тяжелеет, и настает момент, когда демоны могут поселиться в нем насовсем. А вот если планета становится легче, то обитатели ада уже не могут добраться до нее, и это для них даже хорошо. Ибо если демонам удастся просочиться в посветлевший мир, то они будут испытывать там ужаснейшие муки, примерно как ты, если выйдешь на яркое солнце без защиты. Такой мир для рогатых потерян.

– Это значит, что на планете будут жить одни праведники? Жуть!

– Верно, кстати, при таком раскладе нам с тобой тоже крышка, но, с другой стороны, позволить победить демонам – не менее скверно. Стоит миру потемнеть настолько, что сюда прорвутся рогатые, и мы сразу превратимся в их рабов – это в лучшем случае.

– Так что, наш мир готовится стать раем?

– Пока нет, но может сильно полегчать, а это для ада как кость в горле. А вот за счет чего такое может произойти – ни я, ни демоны пока не знаем. Но ад не привык медлить и колебаться, они уже предложили нам сделку: помочь демонам пробраться сюда, взамен пообещали разделить с нами власть.

– И?

– Темным эльфам появление в этом мире чертей без надобности, да и верить демонам – себе дороже, мы отказались, но, похоже, такое же предложение сделано сектантам Черной ямы. Утрар долго шипел и плевался, а потом поделился опасениями, что этот мир может достаться Фурию, чего совсем не нужно Утрару, для него лучше уж совсем потерять планету, соперничество, однако!

– Продолжай.

– Фурий готовится появиться в этом мире лично и надолго, есть ритуал, который может придать ему нужную легкость на срок до ста лет. Сила же этой твари очень велика, вряд ли у нас ему найдется достойный противник.

– И как же быть?

– Что бы мы ни надумали, пришла пора действия, а значит, надо подготовить почву. Светлые и неподконтрольные нам темные государства должны погрузиться в смуту и разлад, пора провоцировать войны, где только сможем.

– Ты прав, при таком раскладе проще будет работать потом…

– Командир, вернулись лазутчики с Тролльих гор, есть очень-очень срочные новости, – сообщил Снупи, как всегда материализовавшийся из ниоткуда. – Я осмелился объявить общий сбор вождей. Это, конечно, самоуправство, мой лорд, но сильно сэкономит время, я нахал, мои извинения.

– Все, что идет на пользу клану, оправдано, извинения приняты, – понимающе кивнул я.

Волчья жизнь на границе темных и светлых земель научила орков оперативности, народ собрался быстрее, чем наш кот Барсик, заслышавший звон своей миски.

– Командир, люди графа Штрайна основали несколько поселений на Диких землях и восстановили древний каменный форт, настоящую крепость, перебив семью огров и где-то с сотню гоблинов, что обосновались там, – доложил разведчик. – Численность гарнизона сейчас составляет триста семь воинов-людей, солдаты графа патрулируют весь запад наших владений…

– Снупи, это у короля Таннии начался территориальный зуд или граф сам такой умный? – поинтересовался я по окончании доклада.

– Наши агенты в столице Таннии уверяют, что король в целом не против начинаний графа, но солдат ему не дал и предупредил, что вся военная кампания на его личной ответственности.

– А сколько всего солдат у Штрайна? – подал голос Хорт.

– Сейчас до шести-семи сотен, из них половина – ветераны пограничных войн, остальные попроще, ну и при желании граф может мобилизовать тысячи две-три мяса, необученных ополченцев, – сообщил разведчик.

– Странно, у Сильвата в экспедиционном корпусе было до семи сотен профи плюс маги, и мы всех уделали, – задумчиво протянул Хорт. – А сейчас к нам заявились только триста семь солдат, на что же надеется граф?

Все надолго задумались, потом повернулись ко мне, как будто я телепат и мог прочесть мысли Штрайна. Баронство Сильватия, как и графство Штрайн, были граничащими с нами территориями, входящими в соседнее королевство людей Таннию. Сильвата вместе с его карателями мы завалили полгода назад, но желания новых земель у местных рыцарей это не поубавило.

– Что делать будем, Торн? – озвучила общую озабоченность Саэна.

– То, что делают орки в таких случаях – собирать карательную экспедицию. – Я тяжело поднялся. – Мы не можем игнорировать захват нашей земли.

В поход вышли пять сотен воинов, передвигались скрытно, ночами, высылая разведку на день пути вперед и в стороны. Через пять дней подошли к проблемному району. Санор-кузнец, по оркскому обычаю, предложил атаковать прямо с марша, внезапно, застав людей врасплох. Хорт советовал дождаться ночки потемнее и напасть, пользуясь преимуществом нашего ночного зрения. Мне не понравились обе идеи.

– Запомните главное правило любого противостояния, – наставлял я своих орков. – Любая война – это не кто кого перебьет, а кто кого передумает. Люди привели войско заведомо слабее нас, да еще выстроили три беззащитные деревни у нас под носом, и мы не можем понять, зачем все это сделано. Поселить крестьян на Диких землях – это все равно что поручить коту охранять сметану. А намерение устрашить тремя сотнями солдат тысячу хорошо вооруженных и обученных орков напоминает атаку ежика голым задом. Потому пока не поймем замыслов врага, от масштабных действий воздержимся. Отбери десяток нюхачей-следопытов, завтра идем за языком, мне нужна ясность. И, Хорт, будь поаккуратнее, а не как в прошлый раз!

– В смысле, лорд? – включил блондинку Хорт, глядя на меня честными широко открытыми глазами, этот трюк побратим перенял у Виолы.

– В смысле, когда будешь брать языка, не бей его спереди по морде, мало того что пленного сутки в сознание привести не могли, так ты ему еще и половину зубов вышиб. Зачем нам язык без зубов, он не говорит, а только шепелявит, мы ведь с ним тогда еще полдня промучились!

Глава 3

Экспедиция графа Штрайна

Рыцарь Жерон был заядлым любителем юбок и очень не любил насекомых. Эти два фактора и привели к тому, что сейчас он, с ног до головы обмотанный веревками, лежал в развороченном муравейнике. Страсть к прекрасному полу потащила его на ночь глядя к дому смазливой кокетки – дочери лесника, а благодаря Хорту и Снупи ловелас в блестящих доспехах вместо теплой люли оказался сначала в мешке, а потом в муравейнике. Его конюх и оруженосец, за неимением вблизи второго муравейника, валялись просто под деревом, и четыре мелких злобных гоблина (для этой задачи я выбрал тварей повреднее) выполняли при них функции муравьев, от дерева неслись жуткие стоны.

Хотя пленные таращили глаза и завывали, но реальных повреждений почти не имели, я сполна владел навыками психологии и устраивать никчемное членовредительство не стал, ломая упорство пленных морально. Сначала им слегка набили морды, потом посменно поработали муравьи и гоблины, а напоследок, ровно в полночь, на фоне полной луны эффектно появился Мезлен в своей темно-зеленой тоге некроманта (правда, сильно потрепанной, но от этого она смотрелась еще кошмарнее), с длиннющим посохом и предложением превратить бравого рыцаря в зомби. Дескать, это многократно ускорит процесс допроса, поскольку зомби второго уровня вполне прилично говорят, а вот лгать и артачиться не умеют. Да и вообще, ему, Мезлену, нужны ходячие мертвецы для опытов, на эту роль Жерон со свитой вполне подойдут. Так что упрямых пленных надо поскорее убить, время жалко терять, ведь ему их еще поднимать, куча работы, а луна может зайти, и тогда процесс усложнится.

После этих предложений, с ужасом глядя в глаза некроманта, горящие энтузиазмом настоящего ученого, рыцарь «поплыл», его подчиненные сломались еще раньше и, захлебываясь в слезах и соплях, торопливо говорили, говорили и говорили.

Слуги знали немного, ценным среди их показаний было только то, что Жерон временами по два-три дня пропадал у местных красоток, причем пассий у него было около десятка, и у какой он будет ночевать сегодня, зачастую не знал и сам новоявленный Казанова, сие зависело от настроения-с. Так что в ближайшие два дня нашего пленника никто искать не будет. Как в старом анекдоте: жена будет думать, что он у любовницы, любовница, что он у жены, и то, что он вплотную занят муравьями, вскроется не скоро.

Первое же откровение самого рыцаря повергло меня в состояние полного обалдения, это когда я спросил, на что надеется Штрайн, отправляя в Дикие земли всего три сотни солдат.

– На ваш налет, – почесывая покусанные муравьями места, сообщил Жерон и, увидев мою отвалившуюся челюсть, пояснил: – После войны светлые народы заключили договор, по которому при захвате темными владений любого из них соседи должны идти на подмогу. Правители соседних стран обязаны выслать войска, даже князья эльфов и короли гномов.

– А наше сражение с Сильватом? – недоуменно поднял брови Санор. – А как же наш налет на его столицу полгода назад?

– Налет и есть налет, – хмыкнул Жерон, – налеты были и будут, да и сам барон с войском пал во время карательной экспедиции, а вот захват территории людей – дело совсем другое. И никого не будет волновать, что построились мы на Диких землях, ведь когда-то немалый кусок их был частью Таннии и формально все еще является ее территорией, буква закона будет соблюдена.

– И граф пожертвовал тремястами обученными солдатами, чтобы получить помощь соседей? – недоверчиво уточнил я. – То есть почти половиной своей армии?

– Солдатам ничего не грозит, в Диких землях возведен не жалкий палисад, а каменный замок, в нем триста солдат могут держаться против тысяч нападающих не менее полугода, за это время подойдут соединенные рати светлых народов, а королевское войско Таннии соберется еще скорее. У барона есть магическая связь с графом – шар дальновидения, и пользоваться им барон умеет. Но поскольку магические средства связи в осажденных крепостях враги часто блокируют, то гонцы на быстрых конях готовы во всех поселениях новых земель графства. А если посыльных и перехватят, в голубятне замка есть пять почтовых голубей, о нападении граф узнает в тот же день. И еще…

Я слушал рыцаря и офигевал, граф разыгрывал многоходовую сложную комбинацию, которую от местных диких феодалов я не ожидал. Поселение было наживкой, Штрайн готов был пожертвовать сотней крестьян, чтобы соединенные армии его соседей выполнили за него всю грязную работу, освободив от нас Дикие земли. Я мысленно аплодировал графу, экономически гибель крестьян не идет ни в какое сравнение с потерей обученных воинов, да и исход сражения непредсказуем. А тут, как в сказке, соседи и сражаются за тебя, и плату не требуют, все держится на лозунгах о взаимопомощи светлых, а дальше перспективы у графа совсем сказочные. После победы светлых у него хватит крепостных, чтобы выстроить опорные замки в Диких землях, и солдат – удержать их. Графство Штрайн вырастет втрое, тем самым увеличив владения Таннии, а такой прирост автоматически сделает графа пэром королевства и обеспечит кресло в королевском совете. К тому же в этом случае ему просто обязаны отдать оставшееся без владык баронство Сильватию, а это уже герцогская корона. Из дальнейшего допроса выяснилось: мое предположение о том, что популяция местных диких феодалов резко поумнела, не оправдалось, всю комбинацию придумал новый графский советник, некий Арахнис, как шушукались по углам графства, темный эльф.

В ходе допроса лорд все больше мрачнел, супил брови, и Саэна не сразу решилась подойти к нему, хотя вопли пытаемых резали нежную душу эльфийки, как ножом. Но все-таки Саэна не была бы по-настоящему светлой эльфийкой, если бы ничего не сделала, и потому, пересилив себя, направилась к Торну с просьбой прекратить пытки.

– Саэна, солнышко, а что делали эльфы с теми, кто захватывал их земли? – выслушав эльфийку, иронично прищурился Торн.

Девушка смущенно опустила голову, она хорошо знала ответ на вопрос Торна, в мире все так непросто… но все же.

– Впрочем, ты можешь помочь избежать напрасного кровопролития, спасти сотни людей. Ты ведь знаешь магию жизни и природы?

– Я бакалавр первого курса и больше целитель, чем природник, – слегка покраснев, напомнила эльфийка. – Но, конечно, сделаю все, что в моих силах.

– Ну бакалавры первого курса – это страшная сила, – улыбнулся Торн каким-то своим воспоминаниям. – Ты умеешь призывать диких животных?

– Пока только маленьких, у меня получался призыв певчих птиц, голубей и маленьких зверьков: бурундучков, тушканчиков.

– Именно то, что нужно! – Вопреки ожиданиям Саэны эти ее ничтожные (как ей на тот момент казалось) возможности мигом изгнали мрачность Торна, наоборот, он расплылся в улыбке. – И много можешь призвать?

– Если использовать силу леса, то да, но биться они не станут, этого я пока не смогу сделать, да и не буду.

– Сражаться твоим мелким и не придется, но все равно, считай, что битва выиграна! Для начала мне нужны пять самых красивых голубок, каких ты только сможешь найти, хотя… хватит и одной.

Пока эльфийка пыталась понять, насколько серьезно говорит Торн, он повернулся к командирам:

– Значит, так, начинаем облаву, три сотни охватывают полукольцом деревни и гонят жителей к замку. Хорт, крестьян по возможности не бить, но и не давай им утаскивать провиант, гоните налегке. Мезлен, на тебе блокада магических средств связи замка, дальновизор рыцарей работать не должен! Четвертая сотня в резерве, пятая образует еще одно кольцо, Снупи, ни один бегунок не должен выскочить из нашего силка и добраться до Штрайна, гонцов ловить или давить. Вперед!

Барон Бригс, милостью его сиятельства графа Штрайна хозяин новых территорий Таннии, был потомственным дворянином, но сейчас, стоя на надвратной башне замка, ругался как сапожник. С темноэльфийским коварством тщательно разработанная кампания разваливалась на глазах. От дикой ярости и непереносимого стыда лицо барона шло пятнами. Даже если бы враги взяли штурмом замок, а его гарнизон вместе с самим бароном перебили, он не был бы так унижен и взбешен. Все шло неправильно, не по военным законам и боевым традициям, а больше походило на насмешку.

То есть началось все вроде бы нормально, из леса появились орки и обложили замок. Тут и случилась первая странность: орки не стали препятствовать людям, населявшим три деревни в окрестностях замка, прятаться за его стенами. То есть часть орков просто стояла и смотрела, как с воплями и плачем крестьяне бегут к замку, а часть грозным рыком и улюлюканьем подгоняла пейзан. Барон сначала решил было, что это военная хитрость и стоит открыть ворота, как на плечах беглецов в замок ворвется орда, но нет, орки стояли настолько далеко, что добежать просто не смогли бы.

Барон впустил своих подданных. Выслушивал немало пылких благодарностей, заверений в вечной преданности, милостиво кивал, а сам все супил брови, пытаясь понять эту странность. Единственным объяснением было желание орков добавить в замке едоков, которые сражаться не могут, а запасы провизии подсократят, да и вообще под ногами путаться будут. Но по плану похода замок изначально готовили к осаде, и провизии хватило бы на год даже с учетом увеличения населения.

Первая неприятность случилось с шаром дальновидения, среди врагов явно был опытный маг, сумевший блокировать магические средства связи. В поле напротив стен орки вкопали колья, на которые насадили старые пожелтевшие черепа, развернув их лицом к замку, после этого шар барона стал просто красивой безделушкой.

Второй облом вышел с гонцами, их всех перехватили проклятые гоблины, успевшие наводнить буквально все окрестные леса. Но это было предусмотрено, и Бригс лишь саркастически хмыкнул и своей рукой выпустил почтового голубя с донесением о нападении. Со стороны врагов тут же блеснула зеленая вспышка магии призыва животных, но барон только самодовольно улыбнулся. Старый трюк, его сюзерен граф Штрайн все продумал! Это стоило немалых денег, зато теперь на лапке почтаря был амулет неподчинения, посадить эту птицу магией было невозможно.

Но тут случилось непредвиденное: на вершине небольшого холма появился тоненький стройный силуэт в белых доспехах, с протянутой руки сорвалась птица и полетела навстречу почтовому голубю Бригса. Крылатый гонец немедленно свернул ей навстречу и закружился вокруг. Барон сразу понял, что это была голубка и оттащить почтаря от нее теперь невозможно. Бригс видел, как одуревший от любви почтовый голубь спикировал следом за голубкой на руку вражьему магу, и к нему подтянулись орки в добротной броне, вероятно, это были главари осадившей замок орды, они собирались читать его послание. Тут Бригс погорячился, приказав выпустить следующего голубя, потом еще. Потрясая кулаками и призывая все немыслимые кары на головы врагов, барон со стены замка наблюдал, как всех его крылатых гонцов постигла участь первого почтаря.

Орки деловито перешли к планомерной осаде, начали возводить палисады напротив стен, копали канавы прямо посреди дорог и ровных мест, строили засеки, что делало невозможным удар тяжелой конницы, кони просто переломали бы ноги. Это лишило войско барона главного преимущества, ведь удар рыцарской конницы почти всегда опрокидывал зеленокожих. Приказав утроить караулы и сразу сообщать обо всем подозрительном, Бригс лично обошел все стены, проверил уязвимые и подозрительные места, на самой грани слуха барон улавливал какой-то странный скребущий звук, но он утешил себя тем, что это эхо саперных работ орков, отраженное стенами замка. Заснул Бригс беспокойным сном, всю ночь его мучили кошмары.

Следующие два дня не принесли ничего нового, враги продолжили возводить укрепления, но никаких приготовлений к штурму опытный глаз барона не заметил. Несколько гонцов, высланных с заданием проскользнуть сквозь расположение орков, были перехвачены, этим закончился третий день.

Пробуждение утром четвертого дня осады было кошмарным, разбудивший коменданта трясущийся слуга что-то мямлил и тыкал пальцем куда-то в сторону хозяйственных построек.

– Все наши припасы ухомячили! – наконец разобрал барон.

– Что ты мелешь, невежа, что за припасы и кто ухомячил?

– Хомячки, – сообщил слуга, и барон тут же дал ему в ухо, Бригс всегда был скор на руку. Из дальнейшего бормотания вытирающего побитую морду слуги комендант понял только то, что его срочно просят прийти адъютант и каптенармус замка.

Убитый вид адъютанта и рыцарей, толпящихся во дворе, заставил сердце коменданта сжаться от нехорошего предчувствия.

– Что случалось? – внезапно севшим голосом прохрипел Бригс.

– Вам лучше посмотреть на это самому, барон. – Каптенармус кивнул в сторону складов.

Туго соображая спросонья, Бригс зашагал следом за каптенармусом. Ворота амбара были открыты, все обширное помещение складов шевелилось, зерна и муки там больше не было. Мириады мышей, крыс, хомячков дружно дожирали остатки провианта, среди звенящей утренней тишины отчетливо слышалось хрумканье крошечных челюстей. Часть грызунов, не в силах больше есть, просто блаженно валялась вспучившимися брюшками кверху. Вереница хомячков с плотненько набитыми защечными мешками образовали живую цепочку и деловито семенили от тающей на глазах последней горки зерна к аккуратно выгрызенной в стене дырке. Один из них оценил более короткий путь, открытый отворенной людьми дверью, обогнул ступню закованного в сталь сапога барона и преспокойно направился в сторону подворотни. Почему-то Бригсу казалось, что хомячок улыбается. Замковый кот, которого держали в амбарах каждой крепости для защиты от грызунов, в ужасе забрался на центральный столб под самым потолком и тоскливо орал оттуда. Заунывные кошачьи вопли точно соответствовали настроению рыцарей.

– Вот и ответ на все загадки, барон, – устало сказал адъютант. – Эти коварные твари позволили войти в замок крестьянам, чтобы увеличить количество голодных ртов, а потом тот самый шаман, которого мы видели со стены, призвал сюда эту пакость. Провианта больше нет, то, что осталось, отравлено мышиным дерьмом, завтра в крепости будет голод.

– Потому орки и не стали штурмовать замок, а лишь сделали невозможным наш прорыв, они отлично знают, что через неделю в крепости ни у кого недостанет сил поднять меч, – согласно кивнул Бригс и злобно ударил кулаком по притолоке амбара. – И ведь никто в Таннии не знает, что нам нужна помощь.

Как аккомпанемент словам барона раздался треск, и на двор замка рухнули обломки катапульты, с таким трудом доставленной сюда из графства. Крысы изгрызли ремни, скрепляющие деревянные части метательной машины, и катапульта развалилась.

С тех пор барон частенько стоял на башне, буравил врагов ненавидящим взглядом, изрыгал проклятия и мучительно искал выход. В осажденной крепости начали есть рыцарских коней, но Бригс знал, что и их хватит ненадолго.

Сегодня с утра пораньше от замка доносились ор и вой, совсем как во времена майдана на площадях Украины. Такой звук можно услышать еще и в марте, когда дерутся загулявшие коты. Мощное крещендо воплей достигло апогея, когда подъемный мост с натужным скрипом пошел вниз.

Ворота замка распахнулись, и оттуда спиной вперед вылетел весьма помятый дядька с гофрированным фейсом, здорово смахивающий на украинского президента Ющенко, когда его примерно таким же образом выкидывали с президентства. И вел он себя похоже, упирался руками и ногами, призывал на помощь, ссылался на высоких покровителей, кричал, что очень болен, готов почти ничего не есть, и все порывался втиснуться обратно, но его не пустили. За Ющенко последовала еще парочка колоритных типов, потом народ повалил массово, и стали видны крепкие солдаты, которые и выпихивали гражданских наружу.

– Это чего такое творится? – отвалив челюсть, спросил кто-то из орков-мечников.

– Они избавляются от лишних ртов, – ответил воину Торн, – но смысла здесь немного. Это напоминает отсечение зараженных пальцев больному гангреной, но, если источник заразы не устранен, все подобные меры только продлят агонию.

Саэна неверящими глазами смотрела, как представители светлой расы выбрасывали из крепости безоружных крестьян, в том числе женщин и детей, на верную гибель, и никак не могла проглотить комок в горле. Торн повернулся к ней, явно желая обратить внимание эльфийки на oblico morale воинства Штрайна, но, увидев ее состояние, быстренько передумал. Лорд с интересом и каким-то непонятным ожиданием смотрел в сторону замка, и на губах его играла самодовольная улыбка.

– Все к лучшему, – торжествующе объявил лорд. – Я так и хотел, так и задумывал.

– Чего-чего? – ошеломленно спросила эльфийка.

– Того-того, – передразнил Торн. – Все эти люди теперь смертельно ненавидят таннийских владык и солдат, это очень хорошо! Осталось малость – сделать так, чтобы нас они любили, с чем в таких условиях справится даже ребенок. И в итоге у нас до пяти сотен новых старательных работников, преданных подданных, а пахари клану здорово нужны.

– Ты все это планировал изначально? – с удивлением покачала головой эльфийка.

– Не совсем так, но планировал, даже хотел предложить рыцарям выпустить безоружных наружу, пообещав не убивать их, а вышло еще лучше, они сами догадались, сообразительные, когда жрать хочется!

– Так ты не будишь их убивать, орк? – с прищуром глядя на Торна, поинтересовался Дварин.

– А зачем убивать кур, несущих золотые яйца? – захохотал в ответ орк. – Каждый крестьянин в год приносит по пятнадцать золотых налога, с учетом их количества, считай, что сегодня я приобрел полторы золотые шахты, причем даром! Кроме того, каждая крестьянка раз в несколько лет рождает нового крестьянина, то есть мои шахты будут расти и расти. Плюс молодые люди-воины из тех же крестьянских семей, которых у нас уже сейчас три сотни. Ха! Население – это главное богатство любой страны, а если с ним нормально обходиться, то и надежнейшая опора трону. Сейчас ты видишь элементарнейшую схему «злой – добрый», злые подлые рыцари и добрый заботливый клан, ха! Я всегда говорил: быть для повелителя злым – себе дороже, владыка должен быть могуч, страшен, но милостив, запомните это, милостив. Конечно, нельзя распускать подданных, строгость обязательно должна быть, но в меру, Штрайн же просто недальновидный осел. Как только изгнанные отойдут подальше от крепости, увидите все сами.

Выкинутые из форта крестьяне стояли под стеной и с ужасом смотрели в сторону армии Торна, а сверху им кричали, наверно, в утешение, что солдаты и рыцари очень сожалеют, но эта жертва необходима и воины графству нужнее. Постепенно плач затихал, а вот крики из умоляющих стали гневными, в сторону рыцарей зазвучали проклятия, вскинулись сжатые кулаки.

Внезапно, словно поддавшись на мольбы пейзан, мост заскрипел, опускаясь. Правда, ворота открывать не стали, а распахнули небольшую калитку, оттуда спокойно вышел худощавый человек с суровым лицом, облаченный в потертую коричневую рясу. Мост снова подняли, священник подошел к изгнанным и поднял руку – крики разом стихли. В это время над парапетом появился рыцарь, по описанию Снупи это был барон Бригс.

– Кто выпустил священника, бездельники?! – закричал он на своих опричников настолько громко, что даже до орков долетало каждое слово. – Святой отец, зайдите обратно!

– Я остаюсь со своей паствой, – хорошо поставленным голосом ответил священник и решительно зашагал прочь от ворот замка.

– Я не могу этого позволить, вернитесь! – надрывался Бригс, свесившись с парапета. Но человек в вытертой рясе более не удостоил его и взглядом, обратившись к заплаканным крестьянам: – Укрепитесь духом и ступайте за мной, дети мои, все в руках господа, положимся на него.

– Это деревенский священник, люди зовут его отцом Харлампием, – вглядевшись прищуренным взглядом в предводителя крестьян, сообщил Снупи и что-то торопливо зашептал на ухо лорду.

Теперь уже Саэна с торжеством взглянула на Торна, а тот уже не просто улыбался, а прямо-таки казался котом, получившим и без помехи умявшим огромную кринку сметаны. Что в голове у лорда, когда он так улыбается, не знал никто, даже Хорт с Саэной, и потому эльфийка нервничала, особенно когда вспомнила рассказы деда о тех леденящих душу ужасах, что творили орки с попавшими в их лапы служителями светлых богов.

– Священника не трогать ни при каких обстоятельствах, – к немалому облегчению Саэны, скомандовал Торн и добавил, обратившись к стоящим рядом друзьям: – Нам сегодня удивительно везет!

Расправив плечи, в сопровождении Хорта, несущего пурпурный стяг с изумрудным драконом, лорд шагнул навстречу процессии, возглавляемой отцом Харлампием, за ним двинулись остальные бойцы клана. Толпа крестьян остановилась, испуганно запричитали женщины, но священник снова поднял руку, и гомон стих.

– Именем бога живого, призываю вас воздержаться от кровопролития, – вдохновенно глядя поверх голов орков куда-то вдаль, начал священник. – Проявите милосердие, и господь наградит вас!

– Рад видеть на моих землях столь смелого и самоотверженного священника, хочу выразить восхищение вашим мужеством, – приветливо сказал лорд. – Меня зовут Торн, я вождь клана Изумрудного дракона и властелин Диких земель.

С лица отца Харлампия слегка спало напряжение, взгляд перестал быть вдохновенно-обреченным, зато в нем проскочила изрядная доля ошарашенности.

– Я настоятель прихода сельской церкви Харлампий, недостойный слуга всевышнего, – представился священник, пытливо вглядываясь в лицо вождя орков. – Владыка Диких земель Торн, прошу вашей милости к сим людям, да пробудит господь в вашем сердце все лучшее.

– Что же касается войны и сохранения жизни ваших прихожан, – орк обвел рукой толпу крестьян с обреченно опущенными плечами, – то вопрос этот сложный, но есть варианты положительного решения. Из уважения к вашему мужеству и вере я готов их обсудить.

– Я слушаю вас, – внешне спокойно сказал священник, но обветренные руки Харлампия выдавали его, слишком быстро перебирая простенькие деревянные четки.

– Граф Штрайн, самозванно объявивший эту территорию своей, бросил вас на произвол судьбы. – Голос орка посуровел. – Эти земли принадлежат нашему клану, и здесь могут находиться только мои подданные или наши гости. Если ваши прихожане принесут мне присягу верности, поклявшись в вашем присутствии символом своей веры, не будет никакого кровопролития.

– Зачем вам это?

– Это необходимо, иначе первый же отпущенный крестьянин приведет сюда толпу вооруженных негодяев, наподобие тех, что засели в замке. Спустя короткое время, когда крепость капитулирует, мои новые подданные будут отпущены по своим домам и продолжат жить в них, как и раньше, но уже не испытывая иллюзий, в чьем государстве они живут. Кстати, вы знаете, что Штрайн изначально принес всю вашу паству, причем вместе с вами, в жертву своим амбициям и вы до сего дня оставались живы отнюдь не благодаря милосердию своего сюзерена?

Казалось, Харлампия ударили по лицу, он пошатнулся, но снова твердо вскинул взор:

– То, что вы приказали не трогать безоружных, я понял в первый день осады, но в столь… низкий поступок графа мне очень тяжело поверить.

– Надеюсь, вы знаете этого человека. – Торн взмахнул рукой, два орка приволокли рыцаря Жерона. – Ходит молва, святой отец, что вы безошибочно отличаете правду от лжи, поговорите с этим пленным.

– Если ты честно, – встряхнул пленника лорд, – обрати внимание, честно, а не как нужно нам или еще кому-то, ответишь на наши вопросы, я тебя отпущу без выкупа, даю слово.

Втянувший голову в плечи Жерон что-то невнятно забубнил, ежась под взыскательным взглядом священника. Скоро тот оставил пленника и направился к крестьянам, там началось бурное обсуждение, продолжавшееся довольно долго.

– Владыка сих земель Торн, – обратился по окончании митинга к лорду святой отец, – почти все мои люди согласны, но трое, несмотря на предательство их сюзерена, свято соблюдают присягу. Что будет с ними?

– Если это просто честные люди, то их верность достойна уважения, они пробудут в плену до конца войны, потом я отпущу их.

Священник кивнул, напряжение совсем ушло с его лица.

– Да благословит вас господь! Мои прихожане готовы к принесению присяги, когда вы сможете принять ее?

– Немедленно, и вот еще что, святой отец, мне хочется наказать трусливых негодяев, обрекших безоружных гражданских на смерть.

– Каким образом?

– Присягу необходимо отметить, после нее я выставляю угощение и напитки своим подданным, в том числе и вашим людям, полагаю, они голодны. Но праздновать ваши прихожане будут так, чтобы их было хорошо видно со стен замка. Вероятно, там с продуктами весьма напряженно?

– Это верно, есть в замке нечего. – Бледная тень улыбки тронула губы священника. – Злорадство – нехорошее чувство, лорд Торн, недостойным воинам и графу Штрайну судья – бог, но я не стану препятствовать вашему намерению. Эти люди заслужили подобное обращение, пусть сие будет уроком и они на своем опыте убедятся в тяжких последствиях злых деяний.

Когда священник отправился к своим прихожанам, к Торну подошли командиры, которые до того о чем-то возбужденно шушукались.

– А почему тебе не принес присягу священник? – выразил общий вопрос Хорт.

– Потому что священники его веры приносят присягу только богу, а не земным владыкам, – весело ответил Торн. – Но это не важно! Все дело в том, что некоторые лживые существа могут нарушить и присягу, а Харлампий никогда не предаст свою паству. Вспомните, он вышел на верную смерть, готовый пожертвовать жизнью и разделить участь своих людей. А его прихожане принесли присягу мне, потому и священник никогда не предаст нас – это огромное подспорье. Я даже помогу ему построить храм, пусть люди молятся в привычной им церкви, тем больше их будет приходить к нам. А как я уже говорил вам, любое государство крепнет только своими подданными. Заодно соседи перестанут наш клан считать исчадиями тьмы, раз на его территории есть светлый храм. Такие, как отец Харлампий, обладают несгибаемым духом, подобными людьми не разбрасываются, и я очень рад, что у нас появился этот священник, а Штрайн просто круглый идиот.

– Но зачем тебе священник? – пробурчал Хорт. – Будь это боевой маг, я бы еще понял.

– Был когда-то великий полководец по имени Чингисхан, покоривший две трети мира, – прищурившись на побратима, начал рассказывать лорд. – Так вот, он запрещал трогать даже вражеские церкви и говорил так: «Священники говорят народу, народ им внемлет, храня священников, мы храним мир в народе». Более того, скажу тебе, друг мой, если возникнет среди наших людей любая смута, Харлампий одним словом погасит ее, а в минуту опасности на него можно положиться, как на настоящего офицера. Поэтому, Хорт, позаботься о том, чтобы святого отца хорошо охраняли, мы не можем позволить себе его потерять.

Стоявший на вершине воротной башни сильно осунувшийся барон напряженно смотрел вслед ушедшим крестьянам, на душе было погано. Вынужденное изгнание крестьян, во имя присяги и торжества короны Таннии, давалось ему нелегко. Да и солдаты были недовольны, особенно после демонстративного ухода священника. Начались перешептывания, чтобы пресечь это непотребство, пришлось самых говорливых кнехтов повесить перед донжоном замка. Дальше пошло хуже, почему-то орки не стали убивать крестьян, а к вечеру на расстоянии чуть большем, чем полет снаряда катапульты башенных камнеметов, началось пиршество. Орки жарили баранину и свинину, натащили сыра, хлеба, прикатили бочонки вина. С изумлением Бригс увидел среди врагов изгнанных из замка крестьян, деятельно принимающих участие в празднестве. Орки явно специально расположились так, чтобы ветер дул со стороны пикника, поглумиться над осажденными. От запаха съестного у барона и рыцарей начала кружиться голова, двое кнехтов обезумели и спрыгнули со стен, напоровшись на колья, густо вкопанные у подножия крепости. Один умер сразу, второй корчился и кричал еще час, пока его не добили из арбалета.

Барон вызвал личного ловчего графа Штрайна, знаменитого на все королевство егеря, вся надежда теперь была только на него. Следопыт должен проползти сквозь вражеские боевые порядки и донести весть до графа, иначе их всех ждет мерзкий конец.

Я был зол, как сто огров-берсерков, мои орлы прозевали-таки гонца из осажденной крепости. Если верить Снупи – это был опытный охотник, сумевший проскользнуть сквозь наши посты. Гонец доскакал до Штрайна, и графство забурлило, как растревоженный улей. Пятьсот сорок солдат готовились выступить на помощь осажденным, и я знал, что гонцы графа на быстрых скакунах летят в столицу Таннии.

Еще Бисмарк говорил, что воевать на два фронта губительно, единственным выходом в столь тяжелой обстановке было взять форт до подхода помощи. Имея за спиной мощную крепость и отлично вымуштрованную армию, я смогу потягаться со Штрайном.

– Хорт, собери худших из худших наших солдат, разбавь их крестьянами, и пусть таскают перед крепостью лестницы, хамят, шумят и безобразничают, так всю ночь и весь день. Еще сделай метательные машины, да-да, именно машины, у Дварина спроси как, и обстреляй замок.

– Лорд, в окрестностях нет камней, – озадаченно почесал в затылке побратим. – Что нам метать?

– Метайте поленья, чугунки, комья земли, хоть дерьмо, перед вами не ставится задача нанести урон или проломить стены, – улыбнулся я. – Мне просто надо, чтобы в гарнизоне эти сутки не спал ни один человек.

Попутно мои орлы начали сколачивать лестницы, осадные щиты и таран, на что как раз и уйдут сутки. За это время усилиями псевдовоинства Хорта солдаты барона должны вымотаться и устать, как студенты после празднования выпускного. Когда они начнут спотыкаться о собственные ноги, тогда и повоюем.

Вчерашний вечер принес с собой перемены. Орки стали подвигаться к стенам, тащили лестницы, огромные осадные щиты, явно готовясь к штурму. Активность врагов пробудила от апатии солдат, они стали деятельны и бодры, несмотря на осунувшиеся от голода лица. И сам Бригс воспрянул духом, его гонец явно дошел до графа, иначе оркам незачем было бы идти на штурм, значит, надо продержаться всего несколько дней. Подойдет помощь, и зеленомордых тварей загонят обратно в их вонючие берлоги.

Орки скапливались возле стен, но, видя готовых к обороне защитников, так и не решились идти на штурм. Хотя голодные, невыспавшиеся солдаты буквально валились с ног, Барон был доволен, каждый прошедший день увеличивал шансы на спасение.

Вечерело, утроив караулы, Бригс приказал своим людям отдыхать и направился в свои личные покои, мечтая о походной койке больше, чем о ночи с графиней Штрайн, первой красавицей королевства. Но выспаться барону не дали.

Я недаром столько дрессировал своих воинов. Четким древнеримском строем «черепаха», со всех сторон прикрытые большими щитами, мои орлы двигались к замку. Стрелы и копья защитников безвредно отскакивали от бронированной живой стены.

Ударили замковые катапульты, почти все мимо, но один снаряд врезался в тесный строй, убив и покалечив несколько воинов. Я поджал губы – терпеть не могу терять своих. Стоявший на пригорке вне зоны обстрела Мезлен засек вражеские метательные машины и взмахнул посохом. Что за заклятие он использовал, я не знаю, но обстрел сразу прекратился.

Подойдя к воротам, шустрые гоблины мигом забросили веревки с кошками на край подъемного моста, за них ухватилось все мое войско.

– Разом! И раз! И два! – надрываясь, завопили десятники, воины дружно тянули, пара веревок лопнула, несколько орков опрокинулось, в «черепахе» появились прорехи – одновременно тянуть и прикрываться щитами непросто. Воспользовавшись этим, защитники поразили двоих открывшихся орков стрелами.

– И шесть!! И семь! – Изгрызенные хомячками Саэны канаты, поднимавшие мост, не выдержали, он рухнул вниз, упруго подскочил и улегся прочно.

Враги горестно завопили. Сузив и подровняв строй, я повел его прямо на мост, из «черепахи» высунулось бревно тарана, тяжкие удары сотрясли ворота. Надеясь на новенький мост, граф Штрайн поскаредничал ставить новые двери, и древнее иструхлявившее дерево разлетелось на третьем ударе. Створки распахнулись, дальше нас встретила новенькая стальная подъемная решетка. Таран с ходу ударил в нее, пружинисто отскочил, снова ударил – с тем же результатом.

– Лорд, эта поганая решетка снабжена амортизаторами, – отчаянно выкрикнул Санор-кузнец. – Там рессоры, тараном не взять!

– Гиг, сюда! – заорал я.

Почва задрожала, послышался стальной лязг – закованный в непробиваемые гномьи доспехи тролль спешил к нам на помощь. Защитники замка всеми доступными средствами старались остановить его, стреляли из луков и арбалетов, кидались бревнами и кирпичами. Но Гиг шел, обращая на непрерывно лязгавшие о его броню стрелы и копья внимания не больше, чем человек XXI века на телерекламу. И только когда сброшенный со стены огромный валун въехал ему по голове, тролль крякнул, мотнул башкой, почесал шлем латной рукавицей в затылке и невозмутимо двинулся дальше.

Гигант вразвалку подошел к решетке и ухватился за нижнюю перекладину. Орки и гоблины бросились было помогать, но тролль только досадливо заворчал на них, мол, и без сопливых скользко. Чудовищные мышцы напряглись, послышался скрежет раздираемого металла – это лопались железные стопоры подъемного механизма, решетка дрогнула и пошла наверх. Тотчас подскочили мы с Хортом и подставили под копьеобразные острия нижних концов поднятой решетки бревна-подпорки. Проход был открыт, и с торжествующим боевым ревом «аррргх!» орки ринулись на выставленные копья людского строя.

Рыцари отступали, сквозь разбитые ворота все лезли и лезли хищные твари, волна приступа казалась нескончаемой. Граф Штрайн пожадничал, не стал тратиться на наем магов, а вот среди врагов явно был опытный волшебник. Башенные катапульты сгнили, за секунды превратившись в рыхлую мерзкую труху.

Барон построил свою тяжелую пехоту в «ежа» в узких проходах между крепостными надворными постройками. Перед троллем удалось обрушить стены конюшни, и неповоротливый гигант замешкался. Сильно помогали стрелки на стенах, перенацелившиеся с наружных на внутризамковые цели и садившие, почти не целясь, в накатывающуюся орду. Какое-то время таннийцы сдерживали врагов, но, перестав отбрасывать орков от стен, люди открыли им новую дорогу. На парапет снаружи по приставным лестницам и заброшенным веревкам с кошками вскарабкались гоблины, мигом вырезали стрелков барона, и теперь уже вражеские лучники азартно посылали стрелу за стрелой в толпящихся внизу рыцарей.

– Отходим к донжону, отступаем, все отступаем. – Эти слова, особенно постыдное «отступаем», барон выкрикивал через силу, у него все сильнее болела голова.

Торжествующие орки с радостным ревом ринулись вперед.

– Прикрыть отступление! – исступленно закричал Бригс.

Яростной контратакой рыцарям удалось расстроить боевые порядки врагов, и, пока те приходили в себя и выравнивали ряды, солдаты барона успели укрыться. Дверь в донжон была поднята над двором на двухметровую высоту, к ней вела узкая каменная лестница, на которой с трудом могли разминуться двое, что не позволяло врагам использовать таран, таранная группа просто не помещалась на ступенях, к тому же дверь была новенькая и крепкая.

Прильнув к щели в двери, барон следил за врагами, те некоторое время клубились во дворе, потом выстроились полукругом. На лестницу медленно поднялся тролль, Бригс получил возможность разглядеть чудовище поближе. Гиганта покрывала стальная броня полуторасантиметровой толщины, пробить ее не смогла бы и крепостная катапульта, стыки доспехов надежно прикрыты защитными пластинами, в них не попасть. На левом наплечнике тролля была приварена странная конструкция, напоминавшая «воронье гнездо», которое бывает на вершине мачты корабля и служит площадкой для наблюдателя. В вороньем гнезде действительно кто-то был, какая-то мелкая тварюшка, вооруженная луком и длинным копьецом, похоже, это гоблин. Интересно, зачем троллю в бою таскать на себе гоблина?

Из-за правого плеча гиганта выглядывали концы двух бревен, и только спустя минуту барон понял, что это не бревна, а рукояти чудовищного оружия тролля. Закинув лапу за плечо, монстр достал из-за спины молот весом в полтонны. Бригс заскрипел зубами, помешать троллю он ничем не мог, но все же дверь какое-то время продержится, тролли тупы и подслеповаты, а одной силы для эффективного взлома новенькой, окованной медью крепостной двери мало. Солдаты успеют завалить узкий коридор изнутри, барон отдал распоряжение, рыцари уже подтаскивали мебель и наскоро оторванные от стен доски и балки.

Тролль подошел к входу и остановился, тварюшка на его плече внимательно вглядывалась в дверь, барон видел, как в темноте светятся зоркие глаза с кошачьими зрачками. Затем гоблин перевернул копье, на его тупой части был закреплен мелок. Похоже, мел смешан с фосфором, в темноте он мерцал зеленоватым светом. Тварюшка взмахнула копьем и начертила на двери крестик точно напротив засова, еще два крестика безошибочно наметили особо надежные скрытые в стене дверные петли.

Это же целеуказатель для тролля, догадался барон, внутри все похолодело, с такой помощью тролль разнесет дверь за мгновения, построить баррикаду они не успеют, но надо хоть попытаться! Отскочив от двери, Бригс стал торопить солдат. Дверь задрожала от чудовищного удара, засов треснул, барон быстро передвинул брус засова в пазе, установив против проема неповрежденный сектор. Еще удар – петля вылетела из дверной коробки, дверь перекосило. Солдаты подтащили стол, подперли дверь. Удар! Дверное полотно просело внутрь, поддерживаемое только столом и засовом. Тролль недовольно заворчал и лягнул преграду ногой, дверь рухнула, подминая рассыпающийся стол. В проеме возвышался монстр, закидывающий молот за спину. Бригс видел, как гоблин метнулся по плечу тролля и защелкнул на рукояти убранного за ненадобностью в специальное гнездо за спиной оружия фиксирующий зажим. Правильное решение, как-то отстраненно подумал Бригс, в узком ущелье коридора молот на длинной рукояти – только помеха.

– Снупи, перчатки! – тяжким басом громыхнуло чудовище.

Тролль закинул руки за спину на уровне поясницы, туда же скользнул с его плеча гоблин, послышались два металлических щелчка, и руки тролля, как у дешевого фокусника, появились из-за спины с уже надетыми огромными кастетами, каждый размером с полковой котел и весом в рыцаря в полной боевой броне. Гоблин, помимо целеуказания и помощи в ориентировке подслеповатому гиганту, служил еще и оруженосцем, к тому же мог пускать стрелы из своего гнезда не хуже, чем из крепости. Но кому удалось так натаскать гоблина и тупого тролля? Барон внезапно вспомнил слова виконта Ренье, который категорически не советовал ему браться за эту авантюру. Тогда Бригс только самодовольно посмеялся над виконтом, сочтя его слова обычной завистью…

Гоблин снова заскочил в свою люльку и потянул за веревку. Закрепленная перед вороньим гнездом на петлях, наподобие дверцы люка, выгнутая стальная бронированная пластина поднялась вертикально, полностью прикрыв убежище гоблина спереди и с боков, как осадный щит. В верхней части пластины были смотровые прорези, сквозь которые светились кошачьи глаза.

Пол донжона затрясся от шагов чудовища, бронированные плечи гиганта со скрежетом прошли в дверной проем – вход был для тролля узковат. Опомнившийся барон выхватил меч и отскочил в гущу своих копейщиков.

Сдвинув ряды, люди выставили копья и попытались упереться, но стальные наконечники бессильно скользили по отполированным доспехам. Раздвигая острия пик чудовищным телом, боевой тролль взмахнул кастетом. Звук, с которым кастет врезался в строй железных рыцарей, больше напоминал не звон, а какое-то мокрое болотное чавканье.

Чмок! Кастет проламывает щиты и тела в доспехах.

Дзиньк! Дзиньк! Бессильно отскакивают от брони монстра стрелы и копья.

Чмок! И тролль пробивается еще на шаг, мозжа в кашу солдат барона. И все покрывают страшные крики раздавленных людей и боевой рев толпящихся за троллем орков.

Чмок! Дзинь! Дзинь! Дзинь! Звуки этих ударов, казалось, катались внутри черепа барона, он застонал и потрогал висок. Орки их вытесняют в главный зал донжона, это последний рубеж, дальше отступать некуда.

Противники разошлись, ощетинившись копьями, но налетчики приостановили наступление, чего же ждут враги? Перед вражеским строем вышел орк-вожак.

– Кидай оружие, сволочь, все равно всем вам хана! – заорал он.

– Приди и возьми! – выкрикнул барон, твердо решив не повторять судьбу виконта Ренье, сдавшегося оркам и отпущенного ими за выкуп. Чтобы на нем был позор плена? Никогда! Лучше смерть, по крайней мере, он умрет красиво, и менестрели сложат песни о его последнем бое.

Но злобная ирония, сквозящая во взгляде вождя налетчиков, показывала, что у того на уме есть еще какая-то пакость. До чего же мерзки эти твари, воистину нет места им под солнцем!

– Дебилы! – презрительно кинул орк-вожак и повернулся к своим воинам. – Хорт, давай сюда своих рекрутов, у них вроде зачет намечается, вот здесь его сдавать и будут!

Вперед выдвинулись юнцы с взволнованными зелеными лицами, возглавляемые крепким широкоплечим орком.

– Помните, чему вас учили, – хрипло заревел тот. – Основы боя с доспешным обученным противником, все, как вы делали, когда работали на чучелах. Дорожка, третья связка, товсь!

Их хотят использовать как чучела, понял Бригс, как учебные соломенные чучела для подготовки молодых солдат! Этого командир людей выдержать уже не смог, перед глазами проскочила ослепительная искра, и все смешалось. Внезапно барон дико захохотал, изо рта пошла пена, Бригс отбросил меч и ринулся на врагов, вытянув вперед руки со скрюченными пальцами. Кто-то из врагов сунул ему под ноги древко копья, споткнувшегося барона связали и уволокли, потому что никто не убивает помешавшихся, даже орки. Завывающий и извивающийся в путах Бригс слышал лязг металла, отчаянные крики, торжествующий рев «аррргх!», но что все это значит, осознать был уже не в состоянии.

Когда дружина графа подошла к границам Диких земель, напротив них застыли ряды орочьего войска. Под белым парламентерским флагом вперед выступил орк-герольд. За ним четверо воинов тащили носилки, на которых, скрученный веревками, как мумия, лежал человек, в котором Штрайн с трудом узнал коменданта недавно реставрированного в Диких землях замка барона Бригса.

– Мой лорд повелел вернуть вам вашего вассала, – сообщил посланец орков, забыв поздороваться и поприветствовать графа как должно, да и взгляд парламентера был злобным, как и положено орку. Носилки со связанным бароном поставили перед строем людей.

По кивку графа Бригса развязали, тот, растирая затекшие от веревок руки и приветливо улыбаясь, медленно подошел к Штрайну, поклонился, а затем, как-то странно прищурившись, обнял графа и… резким движением откусил ему нос. Его светлость дико завизжал, отталкивая от себя барона, опешившая охрана опомнилась, подскочила к Бригсу. Барон не давался, царапался, кусался, повалился на спину и лягал телохранителей графа.

– Ты отправил меня сюда, – кричал барон, – и опоздал к нам на помощь. Будь ты проклят, граф! По твоей милости я остался с носом, а по моей ты останешься без носа!

– Ваша милость, опомнитесь! Барон Бригс! – встряхнули его солдаты графа.

– Я не Бригс, – кричал помешанный, – я чучело, соломенное чучело! На мне тренируются орки! Это из-за тебя я стал чучелом, Штрайн!

Когда бьющегося барона все-таки связали, тот стал плеваться, выкрикивая бессвязные фразы, пока его не уволокли к лекарям.

– Любой, кто посмеет без нашего разрешения ступить на земли клана, либо сдохнет, либо спятит, – громогласно объявил герольд орков, повернулся и, не прощаясь, направился назад.

После этого инцидента граф гораздо больше был озабочен изменением своего профиля, чем войной, и рыцарское войско, фактически оставшееся без дееспособного предводителя, простояв напротив орков полчаса, повернуло обратно.

В своем тереме Торн беседовал с отцом Харлампием, священник обладал пытливым разумом и был любознателен, его очень заинтересовала возможность осмотреть орочье поселение.

– А потом уже граф Штрайн сунул свой нос в Дикие земли и остался без носа, – закончил рассказ Торн. – Теперь всем своим пассиям он будет вынужден доказывать, что это не от дурной болезни.

– Неужели вы отрезали графу нос? – ужаснулся отец Харлампий. – Какое варварство! Мне казалось, вы гуманный и просвещенный властитель, несмотря на… э-э… расу.

– Да нет, его откусил вассал графа, командовавший вторжением, бедолага помешался. Так что в этом варварстве прямой нашей вины нет. Кстати, святой отец, не вы ли недавно говорили, что боги видят все и метят шельму? – с улыбкой спросил орк священника.

Глава 4

Сон наяву

В тереме Торнгарда началось совещание, посвященное текущим вопросам. Празднование победы решили перенести на вечер, ибо совет вождей во время банкета, а хуже того после него, обычно принимает такие необыкновенные решения, что наутро сам очень сильно удивляется.

Настроение у всех было приподнятое, к тому же Снупи принес весть, что под наше крыло попросились еще с сотню крепеньких орков, обитающих в предгорьях Тролльих гор. Мне сразу захотелось раздуться от гордости.

– Все идет неплохо, весьма неплохо, – резюмировал я.

– Да, наш клан становится прямо-таки неимоверно крут, – подтвердил Хорт. Орки вокруг согласно закивали и горделиво приосанились.

– Ваш клан слаб и беззащитен, – диссонансом прозвучал ехидный голос. – Ничтожная кучка голозадых зеленомордых павианов в центре одного из самых опасных мест нашего мира, тоже мне крутизна!

Вздрогнув, все обернулись, орки рефлекторно оскалились и схватились за ножи. Рядом с моим креслом стоял стройный худощавый субъект в неприметной серенькой одежде и с улыбкой осматривал собрание. Каждый из нас мог бы поклясться, что только что, секунду назад, его не было. Входная дверь и окна не открывались, да и там бдительная охрана, откуда же он тогда взялся?

Я потряс головой и ущипнул себя, было довольно больно, а глюк, вместо того чтобы рассеяться, продолжал стоять и гадко ухмыляться.

Присматриваюсь внимательнее, по заостренным ушам и телосложению незнакомца можно было бы принять за эльфа, если забыть про глаза. Слегка раскосые, миндалевидные, они светились немыслимым лукавством, по степени шкодливости превосходя даже Витькины наглые гляделки.

– Ты х…хто?! – судорожно выдохнул Хорт, сжимая ятаган обеими лапами.

– Ты как сюда пролез? – ошарашенно пискнул Снупи одновременно с Хортом.

– Меня зовут Лисок. – Незнакомец сделал пару шагов и без приглашения уселся в кресло рядом со мной, вольготно откинувшись на спинку. – Да, Лисок, и я просто пришел.

– Лисок, значит, пришел, хорошо хоть не песец, – хмыкнул я, с интересом присматриваясь к гостю, при этом у меня почему-то зачесался правый кулак, наверно, потому, что ухо незнакомца находилось в удобной позиции для свинга, что очень соблазнительно, самому интересно, удастся ли мне удержаться?

– Я кендер, – попытался прояснить ситуацию пришелец, приосанился и королевским жестом обвел присутствующих. – Пришел сюда, чтобы попытаться спасти всех вас.

– От кого? – поинтересовался практичный Нерен, прищуренными глазами следя за гостем.

– О-о, – певуче протянул кендер. – Будет очень много «кого», я до стольки и считать-то не умею.

Конечно, прийти без приглашения в пиршественный зал, не спросясь, развалиться в кресле, наехать на всех присутствующих разом, обозвав нехорошими словами, хамство неимоверное, и представитель любой другой расы уже летел бы кубарем, теряя вместе с зубами весь свой лоск и наглость, но только не кендер, ибо их не трогал никто. И не только потому, что помнили пословицу: не тронь герань – вонять не будет, тем более что кендеры в отличие от этого цветка безобразничали безо всяких провокаций. Нет, просто кендеры были особым народом, притом самым малочисленным здесь, никто в этом мире не мог бы сказать, что видел двух представителей этой расы одновременно, сумел побывать в их селении или хотя бы в жилище. Где они обитают постоянно, чем занимаются – была тайна за семью печатями.

Уверенно можно было сказать только о некоторых общеизвестных свойствах кендеров: они появлялись и исчезали внезапно, держались надменно (а надо сказать, хамили они бесподобно), могли обмануть кого угодно и были неизлечимыми клептоманами. Если рядом с тобой отирался кендер – проверь карманы, пропажа какой-нибудь мелочи гарантируется. А если учесть, что ноги у кендеров быстрые, тельце легкое, то догнать их – задача совсем непростая. Пойманный же ворюга с самым невинным видом спокойно возвращал спертое, объясняя все это случайностью и недоразумением, мол, мелочи какие! Обокраденный же, скрипя зубами и изо всех моральных сил сдерживая желание убить наглую тварь, шел прочь, не делая даже попыток хоть как-то наказать проходимца. Почему так? Да потому что, по единодушному мнению всех рас этого мира, как светлых, так и темных, кендерам покровительствовали боги, и трогать их – себе дороже, прецеденты были. И еще говорили, что они знают будущее.

– Ну что ж, Лисок, раз уж пришел, ешь. – Я кивнул на стол, уставленный тарелками, жестом остановив Хорта, уже протянувшего было лапы, дабы взять дерзкого гостя за горлышко. – Ты какие блюда предпочитаешь, что тебе предложить?

– Нет, спасибо, угощения не надо, – покачал головой кендер и внезапно снова гаденько улыбнулся. – Главное, чтобы вы переварили и усвоили то, чем угощу вас я.

– Твои новости настолько плохи?

– Не-а, они еще хуже. Одна эпоха сменяет другую, и спокойствие, длящееся последние двести лет, подходит к концу, настает время войн, угадай, где они будут вестись? Ага, по глазам вижу, что угадал. Угадал-угадал! Так вот, эпически крутые орки, вы перебили пару сотен бродяг Диких земель, потрепали сброд Букана, прирезали спесивого болвана Сильвата с кучкой никчемных, заплывших жиром стражников, привычных управляться только с забитыми крестьянами, и чувствуете себя сильными? Ха! Да самое большое напавшее на вас войско не насчитывало и тысячи клинков! Совсем скоро к вам на огонек заглянут десятки тысяч, если не сотни, настоящих, опытных убийц. Как вам такое? А впрочем, лучше один раз увидеть, вы любите вещие сны, зеленокожие?

Орки вместе со мной синхронно замотали головами, при этом блеск в их глазах был поистине кровожадный, наверно, как и в моих, поскольку гость как-то нервно поежился и слегка отодвинулся в уголок.

– Ну да, ну да, этот сон вам совсем не понравится, но увидеть его надо, кстати, кто еще хочет видеть, пусть положит руки на стол, – торжественным и очень значительным голосом народного целителя, что частенько лечили всю Россию разом на халяву прямо через телевизор, начал вещать Лисок. – Закройте глаза, смотрите.

– Охрана, приглядывать за этим типом в оба, если что не так, хватать его и не пущать, а рот сразу заткнуть вот этой тряпкой, но без приказа не убивайте, – на всякий случай приказал я стражам, кинул на стол полотенце и зажмурился.

Лисок укоризненно покачал головой, но развивать тему перспективы появления тряпки в своем говорливом ротике не стал. Вместо этого кендер что-то прошептал, и перед моими закрытыми глазами появилась светлая точка, она все разрасталась, пока не превратилась в ясную картинку. Я увидел окрестности нашей долины, как будто стоял на гребне стены рядом с воротами.

Вокруг творилось форменное безобразие, подступы к Торнгарду шевелились, десятки тысяч солдат накатывались на город с явно нехорошими намерениями. Картинка была размыта, и определить сразу расовую принадлежность негодяев я не смог, но общее число было не менее сорока тысяч, они заполнили все окрестности древнего кратера. Мои воины стояли на стенах и, что называется, вели огонь из всех имеющихся средств, но их явно не хватало. Сбоку вывернулся клин воинов в вороненых доспехах, от их колонны к стене понеслись разряды молний, фаерболы и прочие прелести боевой магии. С другого фланга с гиканьем и улюлюканьем вылетела лавина конницы, своим поведением напоминающая футбольных болельщиков после решающего матча. Мои орлы отчаянно отбивались, враги дохли сотнями, но их было слишком много.

Среди нападающих я различил людей и эльфов. Завалив трупами ров, агрессоры ворвались в город. Картинка как бы переключилась внутрь нашей долины, Торнгард был разрушен до основания, повсюду пожары, я видел гибель своих друзей, собственную смерть от чьего-то шального копья, потом все исчезло.

Открыл глаза – мы по-прежнему сидели в зале советов моего терема. Судя по обалделым и в то же время убитым физиономиям моих друзей, они созерцали ту же киношку. Кое-кто из орков привстал, если не вмешаться, кендера сейчас за такое счастливое будущее порвут на британский флаг, я своих архаровцев знаю.

– М-да, приснится же такое. – Я потряс головой, видения были очень реалистичны. Проморгавшись, переключил внимание на местную Кассандру. – Ты бы еще холмик могильный изобразил и эпитафию нам прочел, пророк-оптимист, хотя ты и так это сделал. Отвечай, что это была за хрень?!

– Это не сон и не хрень, а один из вариантов возможного будущего, – покачал головой Лисок, а потом внезапно хихикнул. – И десять против одного, что будущее будет именно таким.

– А что тут смешного и почему десять против одного?

– А на тебя ставки делают, десять к одному, у нас свой тотализатор. Я, кстати, на тебя ставил, поэтому волей-неволей всецело на твоей стороне, если выживешь, мое состояние удесятерится. Правда, я всегда ставлю не на ту лошадку, но когда-нибудь и мне должно повезти, верно?

– А кто стоит за всем этим? – озвучил я общий вопрос. – Что за войско разрушит наш город?

– Пока неясно, но кто-то весьма скоро возглавит огромную орду.

– А как скоро?

– У вас есть год, может, два, а потом – холмик и эпитафия.

Хорт попросил каких-нибудь доказательств, что все это не идиотский розыгрыш, на что кендер с дурашливой гримаской сообщил, что, мол, хозяин-барин, не хочешь – не верь, это ему вообще фиолетово. Лисок еще пару минут выжидательно помолчал, а потом захотел приватной беседы со мной. Надежности стен я давно не доверял и для беседы тет-а-тет потащил кендера в чисто поле, где подслушать нас не могли.

– А почему ты хочешь нам помочь, что нужно кендеру? – попытался я сразу взять быка за рога, но гость оказался тертым.

– Кендеру нужен только бокал вина, да, пожалуй, к нему фрукты, – прищурился в ответ Лисок. – А вообще-то где восторженная благодарность? Не ценишь ты меня, да я для вас такое сокровище! Ну кто еще мог пойти к оркам, чтобы спасать их?

– Значит, ты нас любишь, прямо как родную маму или обожаемую тещу?

– Любить орков – это форма извращения, брр… Ты и твои друзья нужны не кендеру, а тому, кто послал меня.

– Так кому мы нужны и зачем?

– Кому – не скажу, а зачем, ну-у… Даже мартышка может быть для чего-нибудь полезной, а значит, и клыкастые зеленые павианы пригодятся.

Я так и не понял, проверял ли меня кендер на вшивость, как когда-то я сам проверял гнома Огилена, или паршивец просто прикалывался, пользуясь своей неприкосновенностью, а может быть, у него вообще стиль речи такой, но решил на дешевые подначки не вестись и не раздражаться, попытавшись ответить достойно, а главное – спокойно.

– Тогда скажи мне, почему бледномордый вислоухий задохлик, почти неспособный постоять за себя, волочит свои кости через Дикие земли в поисках никому не нужных зеленых павианов, если их и поближе найти раз плюнуть? С каких пор орки стали тут дефицитом?

– Нам нужны не всякие павианы и не любая горилла во главе их, – последовал любезный ответ.

– Но ты страшно рисковал, вообще непонятно, как до нас добрался, ты же, как говорится, два мосла и кружка крови, любой паршивый гоблин зараз схарчит. Так ради чего мы такие уникальные?

– Речь прежде всего о тебе, нет, не об уникальном, а только имеющем шансы когда-нибудь им стать. Не обольщайся, ты не единственный, к кому я приходил за последний десяток лет, и далеко не первый… седьмой ты, шестеро уже того, не справились. А не справиться в таком деле – это… в общем, печально, могу тебе даже их могилки показать, у кого они есть.

– Песец ты, а не Лисок, – хмуро буркнул я.

– Ну а как тебе понравился этот мир? – с гнусной улыбкой сразил меня следующим вопросом кендер. – Ну что ты пасть разинул, закрой, кишки простудишь, да и вообще впучь глаза обратно, я монстров боюсь. Да я знаю, что ты появился здесь только прошлой весной, даже знаю, что и орк-то ты всего год.

– Откуда ты знаешь?!

– Шеф рассказывал, правда, это почти все, что я про тебя знаю. Интересно, кем ты был раньше? А, ладно, можешь не говорить, наверняка эльфом, больно уж тебя к ушастым тянет, особенно к эльфийкам, хи-хи. Да и побратимы твои тоже оттуда.

– А что еще ты можешь рассказать?

– Когда ты вышел из портала, активировалось древнее заклинание, заготовленное его создателем, – сообщил внезапно посерьезневший кендер. – Дело в том, что руины, в которых ты появился в этом мире, – это все, что осталось от лаборатории одного могучего древнего мага. Он был крайне самолюбив и портал делал под себя. Пройдя через него, ты активировал остаточные заклинания волшебника, которые он тоже готовил для себя, поскольку никто другой этим порталом не пользовался. А накладывал он их потому, что при телепортации заклинания проникают глубже в тело и действуют без побочных эффектов.

– И что за заклятия?

– Если кратко, тебе добавилось здоровья и ловкости, немного возросла скорость реакции, но главное – это заклинание тройной удачи, тебе ведь сказочно везло все это время, и, конечно, это не случайность, вот только заклинания держатся не особо долго, они уже иссякают.

– А возобновить их возможно?

– Нет, они одноразовые, можно только наложить заново, но маг-создатель давно мертв, и секрет его утерян, так что можешь воспринимать все это как бонус при своем появлении в этом мире. Кстати, местные колдуны давно разрядили бы этот телепорт на себя, если бы нашли к нему ключ. Да, и еще, среди истинных мудрецов здесь и у вас на Земле эта планета называется Миром древних путей.

– Если не хочешь говорить о своем владыке, тогда расскажи хотя бы, почему шансов у нас десять к одному.

– Я уже говорил, но повторюсь, ты до сих пор сталкивался только со слабыми противниками, если не считать вампиров. Там тебя, скорее всего, прикрыло заклинание тройной удачи, а остальные твои враги просто смешны: Букан – тупой мясник, Андреас – книжный червь, убаюканный могуществом мага четвертого уровня, а Сильват был надутым бездарем, не противники – мечта!

– А Ренье, а черный папа?

– Черный папа слишком уверовал в свои артефакты и счел себя непобедимым – это гарантированный проигрыш, а Ренье в этом году исполнится всего лишь двадцать лет.

– Мне самому двадцать один год!

– Возможно, но тогда в этом мире есть существа старше тебя на десятилетия и даже века, по сравнению с ними ты вообще эмбрион, их хитрость начинается там, где кончается твоя. Кстати, вот еще фактик для поднятия настроения, я лично знаю пятерых здешних воинов, каждый из которых справится с десятком таких, как ты. Ну а поединок с настоящим боевым магом третьего-четвертого уровня для тебя почти как встреча откормленного гуся с поваром, шансов уцелеть примерно столько же.

– То есть маг я никакой, стратег начинающий, как боец – так есть и получше меня, клан мой находится в зачаточном состоянии, воинов и тысячи не наберется, боевых магов, считай, что и нет. Ведь Мезлен в основном теоретик, а Саэна с Витькой и Виолой – первокурсники, да и то девчонки изучают не боевую магию. И что я тогда могу противопоставить тому, что ты нам тут демонстрировал? Какое, на хрен, один к десяти, надо было ставить один против ста!

– Тот, кто послал меня, никогда не ошибается, он сказал, что один шанс против десяти все же есть. Пойми, орк, каждый проходит через детство и когда-нибудь вступает во взрослую жизнь. Детство твое прошло, впереди юность.

– О как! То есть справиться с нашествием пятидесятитысячной орды – это даже на взрослую жизнь не тянет?!

– Примерно семидесятитысячной, но все-таки не тянет. Впрочем, я действительно погорячился, это не юность, а так, подростковый период, хи-хи. Видишь ли, жизнь твоя далеко не так проста, как ты думаешь.

– Угу, я уже… догадался.

– Так что справишься с проблемой, перейдешь в юность, – подмигнул мне кендер и добавил еле слышно себе под нос: – Если доживешь, конечно.

На этом Лисок решил завершить беседу, похлопал меня по плечу, с интонациями Карлсона пообещал когда-нибудь еще вернуться и смылся.

Глава 5

Как амулет добывали

Как же болит голова! А почему темно? Ага, это потому, что на голове одеялко. Я пытаюсь скинуть помеху. А почему одеялко кожаное? А потому что это не одеялко, а лапа тролля, а вот и голова тролля с открытым ртом… не двигается. Может быть, тролль умер? Нет, из открытого рта мертвого так сильно не прет перегаром. А где это я? Извечный философский вопрос… сколь многих он мучит поутру. Что так больно упирается в бок? Ага, подлокотник, похоже, я уснул на своем троне. С одной стороны к нему привалился Гиг, как и все тролли, он умеет спать сидя, при этом дружески положив мне лапу на плечо, а на лицо мне эта лапа сползла, очевидно, когда лицо опустилось ниже уровня плеча.

Оказывается, я тоже могу спать сидя, хотя орки этого вроде бы и не умеют. А что за мочалка щекочет мне запястье левой руки? Нет, это не мочалка, а борода гнома, а что моя рука делает на бороде гнома и почему в ней зажат бутерброд? Наверное, я помогаю гному закусывать.

Я осторожно вылезаю из-под подмышки тролля, одновременно отскребая с левой руки присохший бутерброд. Какое-то смутное чувство дежавю, мне почему-то кажется, что рядом работает трактор «Беларусь», только он грохочет так, что уши закладывает и дребезжит все незакрепленное, например посуда на столе. Но откуда в Средневековье взяться трактору? Ага, это не трактор, просто рядом дружно храпят Хорт, Нерен и Санор. Ну и луженые же глотки дал бог оркам!

А что за странный поросенок на блюде посреди стола? Ой, он шевельнулся, причмокнул, носом посвистывает… Может, у меня белочка? Да нет, просто поросенок не жареный, а живой, вроде бы… Что за чепуха! Тьфу, это не поросенок, а Снупи, как его туда занесло и когда мелкий гоблин успел поменяться местами с жареным поросенком? Не помню… Гм, а ведь на поросенка Снупи и правда похож, надо же, раньше не замечал.

Интересно, чьи это острые уши торчат из-под лавки? Так, надо разбираться, я подтягиваю заинтересовавший меня объект за эти самые уши поближе, кстати, они весьма похожи на эльфийские. Объект негодующе мычит сквозь сон и вяло отбрыкивается. Ага, это Витька! Спит. Похоже, брат опять нашкодил, обычно после этого в детстве он прятался под кроватью, здесь, за неимением койки, пристроился под лавкой, стало быть, детские инстинкты сработали (с чего бы вот только?), ох, чую, что-то не так. Ого, а почему вместо смотровой вышки во дворе дымятся головешки? Понятно, что натворил Витька, огненный маг хренов! Довыпендривался! Ну я ему устрою, сам лично, с топором в зубах своими эльфийскими шкодливыми ручонками будет мне вышку восстанавливать!

Скрипнула дверь, вошли Саэна с Виолой. Бледные, отекшие, и ведь, судя по всему, они спали в своих постелях. Значит, в зеркало ближайшие пару часов мне лучше вообще не смотреть, а то заикаться начну.

– Чшто з…зсс-с… здесь было? – Мой голос предательски скрипит, впрочем, как и весь организм.

– Вечеринка, отмечали победу, – хрипло, в тон мне, отвечает Виолка.

Медленно, но верно я возвращаюсь к реальности, которая не шибко радует. Все у нас было так хорошо, пока не появилась ушастая Кассандра со своим оптимистическим видением, но игнорирование предсказаний кендера – это глупость несусветная. Потому, опохмелившись, совет вождей Торнгарда вновь собрался для обсуждения назревших проблем.

– Саэна, за сколько ты, Виола, Витька и Мезлен сможете научить нашу талантливую молодежь магии? – задал я животрепещущий вопрос.

– Пять – семь лет, и то не факт, что из них выйдут могучие волшебники, – прикинула эльфийка.

– Без магов столько не продержимся, – обреченно сказал Нерен-травник. – Несколько магов хотя бы первого уровня должны быть готовы через год-два, тогда еще есть какой-то шанс.

– Мой лорд, ты учил нас мечу, – солидно откашлявшись, начал Хорт. – И научил очень быстро, только ты сможешь подготовить магов за такое время.

– Да, Торн, учить новичков надо тебе, – убежденно поддакнула Саэна, окружающие закивали.

– Для того чтобы учить юных магов, мне сначала неплохо бы самому подучиться, – невесело хмыкнул я. – А я разбираюсь в магии, как Гиг в балете, э-э… в смысле в эльфийских танцах.

– А если тебе поступить в темный университет? – предложил Санор.

– Нет, нельзя, – покачал седой головой Нерен. – Там быстренько узнают, что он глава нашего клана, и убьют. Торн слишком заметная личность, ликвидировать его – мечта многих. Ассасины, наверно, уже завалены заказами, вспомните, за полгода – девять покушений.

– В темный университет мы можем отправить десяток учеников, на это наш клан денег наскребет, – попытался я найти решение проблемы. – Талантливой молодежи у нас, по вашим прикидкам, имеется десятка два. Выберите десять наиболее одаренных, пусть дадут клану клятву крови и отправляются на учебу. Но опять-таки за год-два это будут только подмастерья первого, максимум второго уровня, любой маг средней силы уделает их всех разом и не поморщится.

– Я вот тут подсчитал… – Мезлен кончиками пальцев потер виски. – Есть способ их усилить. Вспомните, на телепорт, запущенный светлыми и темными одновременно, уходит маны в сто раз меньше. Если наши подмастерья будут работать в тандеме со светлыми, на контрасте, то смогут противостоять даже сильным магам. Но для этого надо еще десять светлых магов, и им придется научиться колдовать в группе, так что, Саэна, вам с Виктором и Виолой все-таки придется обучить десяток учеников, ну и я чем смогу – помогу.

– Мы не потянем! – испуганно пискнула Саэна, мои родичи торопливо закивали.

– А куда вы на фиг денетесь, – зарычал я. – Придется потянуть, есть такое слово – надо!

– Они правы, Торн, – печально вздохнул Нерен. – Наши светлые маги – умные ребята, талантливые студенты, но подготовить десяток учеников с опережением программы не смогут. Это надо делать тебе, только тебе, ну или найти опытного светлого мага-преподавателя, других вариантов нет. А ни один светлый не станет учить орков.

– Мне повторить или вам на лбах нацарапать: я не маг! – злобно прошипел я. – Как можно преподать то, чего сам не знаешь?

– А если отправить лорда в эльфийскую светлую академию? – подал голос Тофа.

– Тофа, Тофа, – покачал я головой, – меня за человека могут принять только люди, гномы да хоббиты, а вот Саэна с первого взгляда определила мою расу, да и упыри мигом почуяли во мне орка, обмануть эльфов мне не удастся, а в академии их – как листьев в лесу.

Честно говоря, я немножко лукавил, за четыре года в университете зубрежка и сессии мне изрядно поднадоели. Я старался совершенствовать владение мечом – мне это нравилось, и для выживания в этом мире вполне хватает клинка. Ну на что мне вся эта магия, получать второе высшее я элементарно не хочу. Ну вот не хочу-у!

– Маскировка? – предложил между тем Снупи.

– Эльфов наша маскировка не обманет, – сообразил Хорт, положив начало дискуссии о способах изменения внешности, макияже, париках и прочих прелестях гримерок. Пока мои девчонки активно включились в любимейшее дело – обсуждение косметики, Нерен тихонько подобрался ко мне.

– Лорд, есть и более важная задача, – зашептал травник мне на ухо, тщательно следя, чтобы ни одно слово не услышали эльфы. – В Белолесье, где расположена академия волшебства, находится крупнейшая арена боевого танца и много военных школ ушастых. Эльфы бессмертны, потому века военной тренировки делают чудеса, на сегодня эльфы – сильнейшие бойцы нашего мира. Пребывая в Белолесье, ты сможешь изучить их боевую технику, а главное – найти способы противостоять ей. Ушастые – наши самые опасные противники, а сцепиться с ними мы можем в любую минуту, вспомни предсказание кендера! Задача эта поважнее магии, и с ней опять-таки сможешь справиться только ты, ибо никто из орков, кроме тебя, не изучал фехтование, а больше так, в стычках на личном опыте насобачились. Обычно нас фехтованию не учат, я не знаю, кто занимался с тобой, но разобраться в приемах ушастых и сделать нужные выводы больше просто некому, основное твое дело там даже не магия, а арена боевого танца. Я заметил, что идея обучения в академии тебе не по нутру, и это понятно, ведь ты орк, но это очень нужно для дела. Ну что ты морщишься, деваться все равно некуда, если ты хочешь, чтобы клан жил, то его лорду придется собираться на учебу, сам сказал, есть такое слово – надо.

– Нерен, мне все эти расклады понятны, – тяжело вздохнув, пробурчал я в ответ. – Но как ты это себе представляешь, орк – и свободно разгуливает по эльфятнику, или мне на грудь табличку повесить с надписью «Проходим дальше, не обращаем внимания, я совсем-совсем не орк»?

В течение всего сегодняшнего совета Дварин морщил лоб, теребил бороду и поджимал губы, это означало, что он обдумывает некую важную, но неприятную для себя мысль.

– Послушай-ка, лорд, – гном наконец решился. – В сокровищнице подгорного короля есть нужная вещь, Маска Фата-Морганы.

– Маска?

– Ну на самом деле это кулончик, просто он так называется. Созданная им иллюзия аж пятого уровня, почти никто не может проникнуть сквозь такую маскировку своим взором или магией.

– А кто нам даст его? Старейшина Огилен?

– Никто, даже подгорный король не может единолично распоряжаться главной сокровищницей, только совет старейшин имеет на это право. Но совет никогда не отдаст тебе амулет, ух эти старые ворчуны, их каменные головы ничем не проймешь.

– А что же делать?

– Может, где-то есть похожие амулеты? – неуверенно предположил Дварин.

– А давайте его одолжим, – предложил Витька.

Я внимательно посмотрел на Витькино честное лицо, может, он кендер, а не эльф? Очень уж в братишке развились наклонности клептомана, впрочем, он и на Земле таким был.

– Витька, прекрати! – дернула его за рукав Виола. – Не позорь нас, мы не жулики.

– Я вовсе и не советую ничего особо плохого, – возмущенно засопел Витька. – Просто предлагаю почти честное решение проблемы.

– Это как? – опешил Дварин. – Амулет украсть?!

– О-дол-жить, – по слогам выдал ушастый негодник. Подхватив сердито надувающегося, как старая жаба, гнома под ручку, Витька начал напевать ему на ухо свои философские теории о том, что все люди братья, эльфы и гномы тоже, а значит, должны помогать друг другу. И большой беды нет, если при оказании братской помощи… мм… немножечко позабыли спросить помогающего, хотел ли он ее оказывать. Все равно дело очень-очень доброе, да и амулет мы обязательно вернем, можно с процентами…

Пока паршивец охмурял гнома, я серьезно обдумывал его идею. Нет, красть у вроде как возможных союзников – это подлость, а подлость – неважный помощник в государственной политике, конечно, если ты не американец, но…

– Слушай, Дварин, – оторвав от сердитого гнома Витьку, сказал я, – теории этого прохиндея забудь, но вот что я хочу сказать: эта вещь нужна, чтобы жил мой клан. А мой клан – это стена на пути темных рейдеров в Подгорное царство. Я не вор и не желаю красть этот амулет, но на одной чаше весов – жизнь моего народа и безопасность твоих соплеменников, а на другой этот талисман. Если есть другой путь, скажи.

– Если бы был другой путь, я никогда не стал бы упоминать о сокровищнице гномов, – проворчал Дварин.

– Амулет вернется к гномам, как только он не будет нам нужен, – глядя прямо в глаза под насупленными густыми бровями, сказал я.

– Пиши расписку, э-э… в смысле дай свое слово, – еще мрачнее буркнул гном. – Ты всегда держишь слово, Торн, потому я верю тебе, и ты сказал истину о его значимости для клана и земель гномов. Если бы мы могли купить его… А, ладно! Как мне ни тяжело, я помогу тебе добыть этот амулет.

Стали утверждать состав экспедиции, брать изнеженную Виолу в тяжелый поход я не рискнул, но не брать – тоже немалый риск, ибо этого мне сестренка точно не простит. Что делать? Спросил совета друзей, неожиданно помогла Саэна. Она охала, ахала, мол, в экспедиции нужен лучник и лекарь, ей идти необходимо, а без нее посадки в Торнгарде почахнут… Срочно нужен друид, и не какой-нибудь, а патентованный, и лучше всего – эльф. При этом жалостливом спиче в упор не замечалась студентка первого курса факультета друидов Виола.

Надувшаяся сестренка не выдержала и сама предложила свою кандидатуру. Саэна засомневалась в ее компетенции, кандидатура сразу обиделась, в результате эльфийки чуть не поссорились, но Виола настояла на своем и официально была признана замом Саэны по озеленительной части. Торжествующе поглядывая на Саэну и несколько подозрительно на нас с Витькой, сидящих с каменно-серьезными лицами, сестренка объявила о решении не участвовать в экспедиции. Мы дружно закивали, всячески одобряя ее жертву во имя спасения посадок.

Фух! Аж на душе полегчало. Нет, ну почему с моей семьей порой больше проблем, чем с целым орочьим кланом?

И экспедиция, вдохновленная Витькой, отправилась к гномам. Вскоре вокруг стали подниматься холмы, а потом и настоящие горные вершины, путь запетлял по дну ущелий. Без Дварина мы бы в жизни не нашли дорогу в Подгорное царство. То есть само царство отыскалось быстренько, но все ведущие туда дороги перекрывались приземистыми башенками с мощными окованными воротами. На стенах в полном боевом вооружении, сияя начищенной броней, стояли дварфы и сурово из-под боевых рукавиц осматривали окрестности, сразу напомнив мне картину «Три богатыря». Да и фигурами гномы здорово смахивали на Илью Муромца, Алешу Поповича и Добрыню Никитича, правда, в виде уменьшенной копии, этакий карликовый, карманный вариант богатырей.

Осмотрев все это великолепие, Дварин насмешливо фыркнул, свернул с дороги к монолитной на вид базальтовой стене и нажал на какой-то выступ. Часть скалы вдавилась внутрь и отошла в сторону, открывая узкий лаз. Как только мы протиснулись внутрь, она тут же стала на место.

– Этот ход знает только мой род, – гордо задрав бороду, сообщил гном.

– А мы как же? – недоуменно спросил Хорт. – Или ты настолько поверил оркам?

– Тебе я и правда верю, матерый орчара, – заворчал Дварин, зажигая факел, – как и многим в клане Изумрудного дракона, но не настолько. Мы гномы и гномам-то не сказать, чтобы совсем безоглядно верим, потому узнали вы только врата в пещеры, а вот дальше такие ходы, что, не зная пути, будешь бродить всю оставшуюся жизнь.

Это оказалось правдой, система расходящихся, сходящихся, перекрещивающихся пещер оказалась настолько головоломной, что я удивился, как сам гном тут находит дорогу, без проводника этот лабиринт точно не пройти. Путь внутри пещер занял три дня, за все это время мы не встретили ни одного гнома.

– А что тут делать гномам, – в ответ на мой вопрос хмыкнул Дварин. – Руды истощены, драгоценных жил нет, торные подземные пути в стороне. Но скоро мы подойдем к сердцу Подгорного царства, там постарайтесь не шуметь.

Два дня спустя Дварин отворил очередную каменную дверь, и мы по узкому ущелью, скорее даже трещине, подошли к уютной долине, зажатой меж горами. В ней раскинулся гномий городок, с краю которого находилась удивительно высокая для этого племени каменная башня. У небольшой окованной двери, украшенной рубинами, стоял на посту дварф в кольчуге, вооруженный здоровенной двуручной секирой. Шлем гнома напоминал классический «норман», верхняя часть лица прикрыта наглазниками, только наружу гордо торчала рыжая борода, завитая в косички. В десяти метрах от башни притулилось низенькое, но широкое здание караулки, на крыше которой стоял еще один часовой.

– Это верхняя, малая сокровищница, – сообщил Дварин. – Тут тоже есть хорошие вещи, но настоящие ценности в нижней, подземной.

– И что нам делать дальше? – спросил я, и все повернулись к гному.

– Гм… думать, как туда попасть, – с умным видом сообщил гном.

– А давайте вырубим часовых и войдем, – первое, чисто оркское решение проблемы предложил Хорт.

– Не пойдет, – поморщился гном. – Видите на часовом ожерелье, оно волшебное, стоит ему потерять сознание или сильно испугаться, оно завоет не хуже кота весной. В караулке тридцать солдат, да в городе еще сотен пять, силой тут не взять. Да и на двери волшебство, войдешь внутрь – сразу зазвенит колокол.

Целый день мы ползали вокруг башни, но так и не нашли слабых мест. Вместо окон под самой крышей были вентиляционные отдушины, куда не протиснулся бы и Снупи, но все-таки решили попробовать пролезть туда. Зашли с тыльной стороны башни, прикрытой выступом скалы от города, забросили веревку с крюком на крышу, и Снупи быстренько добрался до окошка.

– Лорд, если удастся расширить лаз еще немного, я пролезу, – вернувшись, сообщил гоблин.

– Расширить бесшумно не удастся, – возразил Хорт.

– Я попробую, – выступил вперед Мезлен. – Я не только некромант, но еще и маг земли.

Некромант повздыхал, ворча, что, мол, дожил, в сорок лет лазить, как драный кот, по крышам, и полез…

В это время стоящий на стреме Хорт подал тревожный сигнал. Часовой от входа направился к нам. Мы отошли и замерли за башней, но веревка, по которой карабкался Мезлен, – на самом виду! Еще три шага – и часовой ее заметит. Гном так и не сделал эти три шага. Он остановился, посмотрел вокруг, убедился, что никто его не видит, вытащил из-за пазухи что-то вроде деревянной трубы и внезапно начал довольно громко орать в окружающее пространство. Я сначала подумал, что это перекличка часовых, не сразу сообразив, что так гном поет:

Тут певец сунул в глубину своей роскошной бороды деревянный инструмент, похожий на матюгальник капитанов речного флота, и подул в него. Послышался звук, который издает воздушный шарик, если из него медленно спускать воздух, пережимая горловину.

– Надо сильнее, – сам себе сказал музыкант и, надув щеки, повторил попытку. На этот раз дудка издала что-то вроде гудка электрички, только на порядок более хриплый и дребезжащий, мне показалось, что инструмент у гнома надколот, но сам музыкант был доволен. Судя по всему, он не обладал ни голосом, ни слухом, потому пытался брать глоткой и напором. Звуки слились в жуткую какофонию, мне казалось, что уши стоящей рядом Саэны вянут на глазах. Ладно, я, неизбалованный житель России XXI века, где на одного настоящего певца приходится сотня «поющих трусов», но каково пришлось эльфийке с ее вкусом и изощренным слухом… Саэна зажала уши и страдальчески морщилась, рядом ее мимику в точности повторял Витька. Н-да, если придется пытать эльфа, можно будет обойтись без членовредительства, достаточно попросить подобного гнома спеть и сыграть, и через пять минут эльф не только выдаст нужную информацию, но и будет готов на все, только чтобы это прекратить.

Оторвавшись от своего орудия пыток, гном пару минут морщил лоб, потом снова запел:

Очевидно, текст песни он сочинял на ходу, по принципу – что вижу или чего хочу, о том и пою. Но слова скоро закончились, и снова полились звуки жуткой музыки. Исполнитель пытался улучшить свое произведение за счет повышения кинетической энергии – покрасневший гном раздул щеки и выкатил глаза. Из инструмента понеслись аритмичные звуки пароходной сирены.

Дверь караулки хлопнула, выпуская дварфа в позолоченном шлеме, а увлекшийся часовой не заметил появления начальства. Начальство дотопало до меломана, огрело его латным кулаком по кольчужному загривку, отобрало дудку и, повелительно ткнув указующим перстом в сторону охраняемой двери, величаво удалилось, напоследок выдав певцу наряд вне очереди. Постовой показал начальственной спине неприличный жест, гном в позолоченном шлеме чутьем прапорщика угадал жестикуляцию подчиненного и, даже не оборачиваясь, показал за спиной кулак. Ошарашенный караульный вытянулся по стойке «смирно», но это его уже не спасло.

– Два наряда вне очереди, – расслышали мы. Оставшийся на посту гном надулся, нахохлился и забормотал себе под нос нехорошие слова.

Мезлен наконец-то слез и, растирая одеревеневшие руки, сообщил неприятные новости:

– Расширить лаз можно, но смысла в этом нет, в окнах то же охранное заклинание, что и на двери.

– А если подкоп? – предложил Снупи.

– Башня стоит на монолитной базальтовой скале, – хмуро буркнул Дварин.

– А если осторожно разобрать крышу? – высказала идею Саэна.

– Не поможет, – вздохнул некромант. – Похоже, охранное заклинание образует по периметру башни непрерывную сферу, а не только на окнах и дверях. Любое нарушение периметра включит тревогу, а сам нарушитель будет фосфоресцировать, даже если бросить внутрь камень, он будет светиться.

Да что ты будешь делать, облом за обломом, прямо какой-то форт Нокс, или сегодня понедельник? Целый день мы ломали головы в расщелине Дварина, и только к вечеру забрезжил свет, источником которого оказалась голова братишки.

– Дварин, а ты можешь достать такие доспехи, как на охранниках? – неожиданно спросил Витька хмурого гнома.

– Попробовать можно, но караульных внутрь тоже не пускают, только в случае форс-мажорных обстоятельств попадешь.

– Ну форс-мажорные обстоятельства мы создадим, – мигом сообразив, что задумал братишка, заверил я гнома. – Орки в этом большие специалисты. Так что отправляемся за доспехами, и еще, Дварин, мне понадобится ваш детский арбалет.

Тут гном тоже въехал в идею, но заявил, что он ничуть не похож на этих высокомерных снобов из рода так называемых Золотых самородков, пф! Самородки они, как же, скорее самонедородки.

Витька заверил, что дело поправимо, от дварфа в доспехах видна одна только борода, а бороду Дварина он сейчас доведет до нужной кондиции. Тут шкодливые ручонки брата потянулись к гномьей бороде, чтобы выполнить обещанное строго по образцу бороды часового – поступок совершенно естественный, с точки зрения Витьки. Гном также прореагировал совершенно естественно для представителя своей расы, попытавшись стукнуть Витьку кулаком по лбу. Предвидя подобный сценарий, я все равно еле успел за шиворот выхватить мелкого из-под кулака разъяренного дварфа. Кулак у Дварина – кувалда, а эльфийский лоб – это вам не орочий, еще стрясется там чего-нибудь, оттуда и так, наряду с гениальностью, временами такое высыпается… Хотя, может, я и зря, вдруг в результате сотрясения что-нибудь на правильное место стало бы? Впрочем, не будем рисковать.

Бешеный гном, удерживаемый всем нашим отрядом, пытался добраться до Витьки, рыча, что его борода – само совершенство и равнять этот шедевр богов и его личное сокровище с облезлыми щипаными метелками Золотых самородков – неслыханное оскорбление! Что их козлиные бороды потому и завиты в косички, чтобы скрыть убожество, а так эти бэушные мочалки не годятся даже в качестве ершиков для мытья посуды, в то время как борода Дварина бесподобна, великолепна и неповторима, и он сейчас все это Витьке популярно объяснит…

Дварфа еле-еле успокоили. Главным аргументом, утешившим гнома, было то, что на Витьку вообще грех обижаться. С этим утверждением гном согласен был всегда и постепенно утихомирился.

Вообще-то жители Подгорного царства сильно походили на пушкинского Черномора, у которого, как известно, вся сила помещалась в бороде. Насчет силы не знаю, но вот то, что девяносто девять процентов достоинства и чувства гордости дварфов расположено именно в бороде, – точно, и тронуть бороду гнома – это гарантированный вызов на смертельный поединок.

Только после того, как Саэна клятвенно заверила дварфа, что вернет его бороде первоначальные вид, объем и лоск, при этом в виде образца парикмахерского искусства демонстрируя свои великолепные волосы, Дварин, скрепя сердце, согласился. Свою бороду, ругаясь скверными словами, он завивал в косички сам и в абсолютном одиночестве, выгнав всех из пещерки, где шел процесс.

В расщелине Дварина мы пробыли еще двое суток, дожидаясь смены личного состава охранников сокровищницы, на утро третьего дня тридцать хмурых гномов промаршировали к караулке, а тридцать отдежуривших счастливой рысцой дунули в сторону городка. Даже не сняв доспехи, они дружно устремились в сторону кабаков, как я понял, на посту и в казарме царствовал сухой закон, и гномы спешили вознаградить себя за воздержание. Жажда гномов была велика, и отстающих не было, что поставило крест на первоначальном плане, больше похожем на вульгарный гоп-стоп. Подкараулить, схватить и обобрать гнома в доспехах, нужных для выполнения прохиндейского Витькиного плана, нам не светило. Приходилось идти в гномий город, пошли Дварин, Мезлен, Витька, Саэна и я, ссутулившийся, забинтовавший физиономию и натянувший на себя плащ с глубоким капюшоном. Впрочем, мы особенно в глаза не бросались, в городе гномов хватало людей, хоббитов, пару раз видели и эльфов.

В кабаках нас ждал очередной облом, коллективизм гномов издевался над всеми нашими хитрыми планами, дварфы держались кучками и, даже напившись вдрабадан, не теряли головы. Обойдя третий подряд бар, где веселились охранники, мы приуныли, но тут опять проявились сомнительные Витькины таланты. Увидев, как за соседним столом охранники режутся в очко, Витька воспрянул духом и мигом присоединился к картежникам. Что всегда поражало в братишке – так это его способность влезть в самую приватную компанию за считаные минуты. Чем закончится игра, я представлял очень хорошо, поскольку на Земле мне приходилось семь раз вытаскивать брата из клубов, причем три раза из самого центра инициированных им драк.

Партнером братишки оказался тот самый часовой-меломан, который так радовал нас своими музыкальными произведениями, при этом нещадно истерзав чувствительные эльфийские уши. Зная Витькин характер, я нисколько не удивился выбору карточного партнера, гнома же мне заранее было немножко жалко.

Через полтора часа оставшийся в одной набедренной повязке, а из прочего имущества сохранив только свою деревянную дудку, охранник встал из-за стола и угрюмо потопал на выход, а распалившийся Витька нацелился на очередную жертву – гномьего командира в золоченом шлеме. Пока мы с Мезленом увязывали в плащ проигравшегося охранника его доспехи, камзол, штаны, сапоги и рубаху, Дварин и Саэна оттаскивали Витьку от игрового стола. Дай братишке волю – и повторится земной сценарий, он и правда обыграет здесь всех, но это неотвратимо повлечет обвинение в шулерстве и очередной мордобой, что нам сейчас совсем не надо.

– Еще партейку, ну пожа-алуйста! – завывал брат, отчаянно цепляясь за край стола и прочую мебель. – Мне сейчас как попрет! А-а-а! Деспоты и тираны! Еще всего полчасика… Троглодиты! Питекантропы! Пустите меня, живодеры.

Саэна наконец-то отковыряла цепкие пальцы брата от столешницы, а могучий Дварин, взяв брыкающегося Витьку в охапку, выволок его из кабака и потащил от греха подальше за город.

Покинув заведение, брат несколько успокоился, стал частично вменяем, и гном выпустил игромана из своей крепкой хватки.

– Я вам этого не прощу! – наехал сразу на всех ушастый негодник. – Такая удача, столько непуганых лохов, я мог себя обеспечить на год вперед. Перестраховщики хреновы, трусы!

– Синяками ты обеспечил бы себя на год вперед, или ты забыл свои прошлые «удачи»? – зашипел я на распоясавшегося игромана. – Хочешь, чтобы нас к местному начальству притащили на разбор?

– Да еще немного – и тебя обвинили бы в нечестной игре, – подтвердил мою правоту Дварин. – Лучше скажи, как ты ухитрился раздеть того стражника с дудкой. Магическое шулерство?

– Еще чего! – Витька, как и все прохиндеи, если его обвиняли в том, чего он на самом деле не совершал, жутко обижался. – Я честно играл, просто у них карты старые, поношенные, засаленные, их уже жарить можно!

– Печатное дело тут и правда не особо развито, и большинство карт старые, и что из того?

– А то, что индивидуальные дефекты износа выражены очень ярко. У туза треф надорван уголок, туз червей с загибом, на пиковом сальное пятнышко от свечи, а бубновый – с косой царапинкой. Теперь десятки…

– Стой, стой, ты что, всю колоду по дефектам рубашек запомнил?

– Нет, вы не дали, сволочи! А то я бы всех там обыграл, и шулерство никто не доказал бы. Так нет, этот бородатый медведь пребольно хватает, а девочка-одуванчик, которую я считал лучшим существом в мире после Торна еще пять минут назад, пребольно выламывает пальцы. Интересно, Саэна, где ты так руки себе накачала? А вообще-то я успел запомнить только тузы, десятки и картинки, но для выигрыша этого хватило.

– Ладно, не злись, – примиряюще сказал я. – Ты большой молодец, обеспечил нас нужной одеждой, все гордятся тобой. Когда все кончится, мы как-нибудь наведаемся в людскую таверну, разместим в ней с десяток крепеньких ребят, снаружи спрячем тяжеловооруженную сотню, подкупим местного начальника стражи и дадим тебе играть сколько влезет, оторвешься.

Следующий день был потрачен на подгонку выигранной амуниции под Дварина, а также разведку путей отхода, и мы были готовы к безобразиям.

Дождавшись, пока часовые прикемарят, Дварин прокрался к караулке, где и притаился за углом. Саэна натянула лук, и белоперая стрела исчезла в вентиляционном окошке под самой крышей, привязанная к древку бечева, свернутая свободными кольцами, со свистом разматывалась следом. Как только наконечник пересек линию окна, рубины на двери сокровищницы засветились ярко-красным светом, а где-то в глубине здания громко зазвонил колокол – включилась магическая охранная сигнализация.

Часовой у входа проснулся и заполошно закрутил носом, дальнейшее напоминало переполох в коровьем стаде. Пока Саэна с Хортом в четыре руки вытаскивали за бечевку стрелу, из караулки вылетело двадцать девять гномов в полном вооружении. Размахивая секирами и вопя так, что порой перекрывали звон магической сигнализации, с лязгом и грохотом они ринулись к дверям сокровищницы. Какое там стадо, испуганные коровы создают куда меньше шума. Вот если коровам надеть железные подковы, а к хвосту каждой привязать по десятку пустых консервных банок да пустить все это галопом, будет, наверно, похоже.

Вынырнувший из подворотни Дварин незаметно пристроился в хвост к стаду и также начал размахивать руками и греметь доспехами, через секунду я уже не мог отличить его от других бородачей. Как я и ожидал, никто из гномов не удосужился пересчитать товарищей и удивиться, как это вместо двадцати девяти их стало тридцать. Один за другим стражи исчезали внутри башни, двери в которую отворил амбарным ключом дварф в позолоченном шлеме.

Охранники показались обратно минут через двадцать, они оживленно переговаривались и жестикулировали. Два бойца под предводительством начальства пару раз обошли башню снаружи, но ничего подозрительного не заметили. Гномов снова было двадцать девять, значит, Дварин сумел спрятаться внутри за каким-нибудь сундуком. Седой представительный дварф, одетый в расшитую рунами хламиду с капюшоном, подошел к рубинам и стал делать вокруг них пассы каменным посохом, также украшенным рунами. Звон сигнализации и вспышки прекратились, все успокоились и разошлись, а часового на входе сменили.

В томительном ожидании тянулось время. Где-то через час от сокровищницы донесся условный сигнал – заунывное уханье филина, значит, Дварин вскрыл сундук с артефактом. Часовой перед входом испуганно оглянулся, поежился и, достав из-за пазухи амулет, начал размахивать им перед собой, очевидно отгоняя беду. Кивнув эльфийке в сторону башни, я вдруг вспомнил, что, по поверьям гномов, крик филина знаменует несчастье, что ж, в данном случае примета – в точку.

Саэна снова прицелилась, но на этот раз не из своего огромного лука, а из небольшого гномьего арбалета, купленного нами вчера в оружейной лавке, такие самострелы дварфы делают для тренировки своих отпрысков. Но не было на свете такого лука или арбалета, которым эльфы не владели бы в совершенстве, крошечная стрелка опять точно угодила в окошко.

Если первый раз я был крайне заинтересован, чтобы причина тревоги не была обнаружена, для чего стрела и была снабжена возвратной системой, то сейчас, наоборот, было желательно, чтобы арбалетный болт нашли. Принадлежность его к детскому оружию гномов должна навести на мысль о шкодах гномятах, а хулиганство молодежи приведет к поискам безобразников снаружи, отвлекая внимание от сокровищницы и позволяя Дварину незаметно ускользнуть.

Свист стрелы, звон тревоги, новый веселый галоп громыхающего стада в сокровищницу. На этот раз шума было побольше, я даже начал опасаться, не раскрыли ли Дварина, но нет. Из башни вылетел давешний начальственный гном в позолоченном шлеме, он возбужденно потрясал зажатым в руке ученическим арбалетным болтом, слабо светящимся в темноте.

– Паршивцы! – даже до нас донеслись его негодующие вопли. – Пустая порода! Ханурики, пещерные мокрицы, помойные крысы, скунсы! Вперед! Догнать, поймать и выдать им по первое число!

М-да… если учитывать, что до первого числа еще неделя, а гномы народ основательный и мыслят очень буквально, то можно посочувствовать всем гномятам, которые попадутся под горячую руку рассерженным охранникам. Неделя порки. Эх, был бы Витька гноменком, эх, поймали бы они его сейчас, помечтал я, а то у меня рука на этого мелкого ушастого безобразника не поднимается. Стражи вылетели из сокровищницы в полной педагогической готовности, у каждого в руке вместо заброшенных за спину секир наличествовал ремень. Размахивая инструментами воспитания и соревнуясь в эпитетах, характеризующих различные качества оборзевшей молодежи, гномы бросились на ее поиски.

Наша шайка быстро отступила к тайному проходу Дварина. Один из размахивающих ременными поясами гномов, пролетая мимо, оглянулся, перестал греметь да топотать и незаметно скользнул в расщелину. Мы быстро помогли Дварину стянуть доспехи, увязали их в мешки, перекладывая тряпками для предотвращения звякания, и на цыпочках удалились. По дороге страшно гордый собой гном передал мне каменную шкатулку.

– Я верю тебе, лорд, – торжественно провозгласил Дварин. – Конечно, мне пришлось взять на себя большую ответственность, но сердце мое спокойно. Пусть эта вещь поможет тебе в твоих славных свершениях.

– Спасибо, мастер! – Я бережно взял шкатулку и спрятал в непромокаемую кожаную ладанку на груди. – Эта вещь сослужит отличную службу нам всем и вернется к гномам по первому твоему требованию.

Когда в домик Дварина вошли Торн с Саэной, гном сидел за кружкой пива в компании старейшины Огилена и выбалтывал тому совершенно секретную информацию о походе.

– Так мы род Золотых самородков, что сокровищницу охранял, и провели, – закончил рассказ Дварин.

– Со всех них позолота пооблезнет, – довольно потер руки Огилен. – Ух как Галим орать будет!

– Пф! – насмешливо фыркнул Дварин. – Подумаешь, первый старейшина Галим, бугор на ровном месте.

– Во-во, пуп земли, тоже мне! – поддержал товарища Огилен. – Да и весь их род такой, только называется родом Золотых самородков, а на деле обманка! Вроде первые среди равных, а охрану наладить не сумели. Ну-ка, один гном, два эльфа и несколько орков провели их, как барышник пейзана.

Гостей пригласили к столу, гномы вытащили еще бочонок пива, правда, Огилен вскоре распрощался и ушел. Дождавшись, когда за старейшиной закроется дверь, лорд попытался уяснить для себя смысл происходящего.

– Дварин, что же ты наделал, все рассказал Огилену?! – Торн неверящими глазами смотрел на обычно молчаливого гнома.

– А как же, – хитро улыбнулся в бороду Дварин. – Не все, конечно, но рассказал. У нас, гномов, такой обычай есть: если гном чего кому из другого народа дал, а дварф из другого рода про то знает и не возражает, то это уже вроде как весь народ гномов ту вещь дал. Ко мне никто придраться и не сможет, а то, что тот амулет вроде как в сокровищнице подгорного короля был, так ежели кому надо какую вещь дать для общей гномьей пользы, так можно где хочешь брать, по закону!

– Но вдруг Огилен проболтается, меня враз в эльфятнике раскусят.

– Не-а, не тот он гном, чтобы проболтаться, а хотя бы и так, я ж не говорил ему, что за вещь взял, а сами Золотые самородки ни в жизнь недостачу не найдут, я этот амулет и то целый час искал. Для полной ревизии этих складов лет десять надо, а за это время ты два раза в академии отучишься. Старейшине же известно только, что вещь из сокровищницы нам для дела необходима, а дело то – на пути диких орд в Подгорное царство заслон иметь, и Огилен в том со мной согласен. Да и спесь с рода Золотых самородков сбить не мешало, а то они так носы позадирали, что скоро за своды пещер цепляться ими будут. Так что ты сейчас, почитай, на законном основании амулетом владеешь, а то, что это именно Маска Фата-Морганы, Огилен и не знает, ни к чему это. – Гном хитро подмигнул.

– Что ж, хорошо, это и тебя прикроет, а то как бы твои соплеменники на тебя не окрысились, – улыбнулся Торн.

– Да, лорд, – на этот раз серьезно кивнул Дварин. – Я и так кучу обычаев нарушил, одно то, что я вроде как стал частью клана тем… э… ну-у Диких земель, скажем так, уже неслыханно, но я о том не жалею нисколько. А вот соломки подостлать и правда не мешало бы, а то падать больновато будет, гномы – народ сердитый.

– Зато честный, – подольстил дварфу лорд. – Думаю, твои соплеменники оценят то, что ты сделал, со временем для гномов великим героем станешь, о котором саги слагают.

Саэна все это время пыталась переварить новость, что гном по-настоящему считает себя частью клана Изумрудного дракона! На душе эльфийки потеплело.

Глава 6

Рождение легиона

Нам предстояло совершить небывалое, наш крошечный клан – по земным средневековым меркам крошечное княжество – должен остановить нашествие местного Батыя. Вопрос – как?

Собрав друзей, я пытался найти решение, для начала обозначив приоритеты и распределив задачи.

– Давайте-ка проясним ситуацию, – начал я. – Ставлю три вопроса. Первое – откуда ждать беды, кто может собрать армию нашествия? Вопрос второй – как можно справиться с этой ордой? И наконец, самое главное – кто стоит за кендером и для чего мы ему нужны? Все понятно? За работу!

Озадачив своих орлов, я и сам не сидел на месте, первым делом решив сделать порох и оснастить свою армию пусть примитивным, но огнестрельным оружием. Ведь в XV веке в Америке крошечный отряд конкистадоров с аркебузами захватил огромный континент. А аркебуза – полный примитив, заряжать ее приходится несколько минут, спусковое устройство – горящий фитиль, а значит, ружье срабатывает не по желанию стрелка, а когда само сочтет нужным.

Да мне хотя бы десяток древних медных пушек – и вся эта орда с визгом разбежится, ибо непонятное страшит.

Подключив Витьку и Виолу, я занялся химией. Рецепт черного дымного пороха прост до безобразия, компоненты – сера, селитра и древесный уголь. Серы на склонах потухшего вулкана было завались, небольшие выходы чилийской селитры тоже имелись, перевести ее в соль для химика – мелочь. Осталось конфисковать у Дварина березовый уголь – и я приступил к производству.

Прошла неделя, дело спорилось, и вот наступил великий момент – я насыпал горкой немного пороха и поднес к нему лучинку. Порох зашипел, занялся синеватым огоньком и довольно быстро сгорел, но ни вспышки, ни разлетающихся искр – ничего!

Великий момент разом стал великим обломом. Наверно, у меня был очень жалкий вид, я чувствовал себя как при получении своей первой двойки: гадкая смесь стыда, разочарования, злости и ощущения себя балбесом.

Может, пропорцию перепутал? Да нет, уж что-что, а формулу пороха наизусть знает любой нормальный десятилетний мальчишка, хотя бы чуть-чуть разбирающийся в химии.

Последующие попытки оказались столь же плачевными, как в популярной присказке: то ли лыжи не едут, то ли я чего-то не понимаю. И тут я вспомнил про Витьку. Готовясь отправиться в этот мир, брат старался оснаститься по-взрослому. Настоящий ствол достать ему не удалось, но на нашем городском рынке он ухитрился купить незарегистрированный травматический пистолет «Оса».

Срочно вызвав Витьку, я тут же отобрал у него травматику и сделал пробный выстрел по забору во дворе. После нажатия курка пистолет зашипел, как сердитая гадюка, слегка задымился – и к моим ногам упала резиновая пуля.

Витька, все это время злобно пиливший меня за бесцельный перевод патронов, которых у него и так-то негусто, замер с открытым ртом.

– Серега… то есть Торн, он работал, честно, я на Земле сам проверял. Е-мое! Да как же так-то?! – забормотал брат.

У меня на душе стало совсем гадостно, не отвечая на стенания Витьки, я вытащил из пистолета целый патрон, вырвал пулю и, высыпав порох кучкой, поднес к нему тлеющий сучок от горящего неподалеку костра. Фабричный бездымный порох XXI века повел себя точно так же, как и изделие моего кустарного производства.

– Здесь, видимо, другие законы физики, – созерцая вяло полыхающий костерчик из пороха, удрученно сообщил я. – Короче, с современным оружием – полная лажа.

Мы были просто убиты – самый многообещающий проект накрылся, не начавшись.

Так, надо успокоиться, а то еще убью кого-нибудь ненароком, говорят, орки в состоянии сильного огорчения ведут себя именно так, да и не только орки… Замысловато выругавшись, я зашагал в сторону нашего заповедника – он всегда действовал на меня умиротворяюще.

Слоняясь по роще дриад, я смотрел сквозь ее красоты невидящими глазами – голова была занята проблемами. Раз уж не получилось улучшить вооружение, будем пользоваться местным, и я обмозговывал новую мысль: где взять хотя бы десяток тысяч воинов за срок не больше года.

У нас имелась тысяча хорошо вооруженных и обученных бойцов, в основном орков и гоблинов, примерно столько же – легких стрелков, подготовленных Саэной, преимущественно женщин. Еще в нашей долине на сегодняшний день обитало около семи тысяч крестьян-мужчин, сбежавших к нам от своих баронов. Но боевые навыки пейзан могли вызвать только здоровый смех у любого противника. Сотня гоблинов Диких земель легко передушит все семь тысяч и не сильно запыхается. Попробовать сделать из них более-менее сносных воинов за год было в принципе реально, но кто тогда станет работать на полях? В этом случае клан элементарно сдохнет с голода, никаких нашествий не понадобится.

Пока я насиловал мозги, на тропинке показалась Саэна, принесшая мне поесть. Эльфийка – умничка, она хорошо знает, что необходимо оркам и студентам для правильной работы головы.

– Ты в новом платье? – уточнил я, с интересом разглядывая девушку. – Симпатичное, а какие заманчивые разрезы!

– Что я заманчивая – это замечательно, – засмеялась эльфийка. – Но платье не новое, просто я его давно не надевала. Как говорится, новое – это хорошо забытое старое.

Древняя пословица была распространена и здесь, и на Земле, и, разумеется, я хорошо ее знал, но сейчас она прозвучала откровением.

В истории все всегда повторяется, и такая ситуация, как у нас, наверняка уже возникала. История как предмет у меня всегда прихрамывала, на свой, так сказать, процессор я особо не надеялся, и Саэна была спешно отправлена за двумя дополнительными блоками памяти – за Витькой и Виолой.

Еще час совместных усилий – и аналогичный случай был вытащен из глубины прошедших веков. В Древнем мире Земли одним из самых могущественных государств был Карфаген. Он подмял под себя практически всю торговлю и по богатству многократно превосходил все остальные страны Средиземноморья вместе взятые. Как следствие Карфаген мог позволить себе армию высокооплачиваемых наемников-профессионалов, которые играючи громили соседние государства. Разрушение соседних стран еще более обогащало Карфаген, и его влияние неудержимо росло, но только до тех пор, пока на пути империи торгашей не встал Рим.

Рим в то время не был особенно богат и нанять столько профессионалов не мог, но республика была сильна духом, и в ней имелись умные головы. Основу вооруженных сил Рима составляла тяжеловооруженная пехота. Легионер не был универсальным профессиональным воином и в схватке один на один с опытным наемником-ветераном Карфагена не имел практически никаких шансов. Это и понятно, легионер времен Пунических войн всего лишь землепашец-ополченец, спешно обученный только нескольким приемам.

Зато легионеры были почти полностью на самообеспечении, они пахали, сеяли, собирали урожай, выполняли строительные работы, могли быстренько возвести укрепленный лагерь среди пустыни – каждый такой воин в походе помимо полной выкладки и мешка провизии тащил по два кола для лагерного забора, недаром легионеров прозвали мулами.

Конечно, римлян учили биться, но опять-таки курс обучения был в несколько раз меньше, чем подготовка воинов-профи. Так что же смогли противопоставить профессионалам ополченцы-пахари? Тщательно продуманный строй, мудрую тактику и соответствующую им амуницию.

Крепкий щит прикрывал римлянина от шлема до поножей, тяжелые наплечники и закрытая каска с нащечниками защищали от сыплющихся навесом стрел, воин представлял собой этакую крепость на ножках, неповоротливую, но почти неуязвимую.

Из вооружения у легионера были копья-пиллумы, которые дружно ненавидели все щитоносцы того времени, и было за что. На пиллум насаживали наконечник длиной около полуметра из мягкого, хорошо гнущегося железа. Острие копья было стальное с зазубринами, как у рыболовного крючка, не позволяющими легко выдернуть всаженное оружие.

Если профессионалов учили попадать копьем в щели доспехов или лицо под шлемом, от легионеров этого никто не требовал, римлянин должен был попасть только в щит врага, причем с относительно небольшого расстояния. А ведь такая задача выполнима даже для едва держащегося на ногах алкаша, впервые взявшего в руки копье, если, конечно, в глазах у него еще не двоится.

Пиллум, воткнувшийся в щит, всем весом копья выворачивал руку врага, открывая его. Длинный железный наконечник не позволял перерубить копье, а если щит был кожаный, то зазубрины мешали вырвать из него наконечник. Сражаться с таким довеском невозможно, и противник вынужденно бросал щит.

Лишив врага защиты, римлянин выхватывал короткий меч – гладиус. Поначалу новобранцев учили только одному приему – колющему удару в грудь или бок противника. При нанесении укола все тело легионера должно было быть прикрыто щитом и доспехами – десятники при обучении строго следили за выполнением этого требования и учили этому, причем педагогическая методика, как и все гениальное, была предельно проста. Сержант стоял рядом с атакующим чучело новичком и лупил палкой по открывающимся фрагментам новобранца.

Конечно, бесхитростные тычки гладиуса было довольно просто отбить, но только вначале, стоило линиям противников сблизиться, и длинные мечи становились бесполезны, а колоть гладиусом в тесноте ближнего боя – одно удовольствие.

Вчерашний крестьянин должен был уколоть в торс противника, дальше работала особая форма его меча. Я раньше никак не мог понять, почему лезвие гладиуса резко расширяется от острия чуть ли не под прямым углом, в отличие от того же острого греческого или египетского копьевидного меча. Оказалось, и тут все продумано, легионеру не было нужды глубоко ранить противника – достаточно нанести укол четырех-пяти сантиметров глубиной в бок или грудь. Клинообразное острие обеспечивало широкую рану, пневмоторакс и обильное кровотечение.

Новобранцев учили, нанеся удачный удар, просто обороняться и ждать. Через пять – семь минут легкие врага заполнялись кровью, он задыхался и падал. Римлянин добивал противника, а затем ему из задних рядов подавали новое копье, и цикл повторялся.

Если же противниками легиона были тяжеловооруженные бронированные воины, в ход шла другая тактика. Легионеры составляли из щитов стену, задние ряды подпирали спины передних, и вся эта масса давила на противника. Первоначально опытные воины-профессионалы в боевой стойке были слегка наклонены вперед и держали щиты перед собой, и щит почти полностью прикрывал воина. Но даже самый сильный богатырь не мог противостоять слитному давлению легиона – и воин начинал сначала выпрямляться, а потом отклоняться назад. И тут для легионера становилось доступным уязвимое практически у всех тогдашних латников место между поножами и латной юбкой или кольчугой. Легионер наносил режущий удар гладиусом или даже кинжалом под своим и чужим щитами, вспарывая бедра противника. Истекающий кровью враг падал, а легион давил дальше, отклоняя назад второй ряд врагов, пока медленно, но верно легион не перемалывал всех.

Зная строй и несколько простеньких, но эффективных приемов, относительно небольшой отряд вчерашних землепашцев справлялся с крупными отрядами профессиональных воинов, стократ превосходящих их в искусстве фехтования.

Если мне удастся сделать из крестьян легион, численность моей армии вырастет в семь раз, уже нам будет легче.

Но экипировать массу солдат стоит массу денег, чего у нас нет, значит, надо поднимать экономику.

– Хорт, – позвал я побратима, – найди опытных орков, это будут сержанты, собери всех крепеньких крестьян нашей долины – и на плац, будем из них героев делать.

Создать легион – и все у нас будет как надо.

Но все выходило не так! Такая хорошая идея – и такой облом. Крестьяне сталкивались щитами, сцеплялись пиками, а уж какая нога левая, какая правая – это вообще для пейзан великая тайна. И ведь ребята стараются, и десятники из кожи лезут, и ничего… Что за беда.

Нарычать на них, что ли? Так нет, сержанты и так ревут, как белые медведи в теплую погоду, не то… думай, Торн, думай головой, а не глоткой! Тут в моей памяти всплывает похожая дилемма, стоящая перед офицерами времен Петра Великого. Гм… а ведь должно помочь.

– Череп, кости! – доносятся странные команды десятников. – Череп, кости! Череп… череп… череп, кости!

Саэна подходит поближе к марширующему строю. На левой ноге каждого крестьянина привязан череп животного, у кого хорька, у кого грызуна, есть и куриные. На правой ноге симметрично с черепом – связка из нескольких костей. При каждом шаге кости подскакивают и с сухим треском ударяются в поножи.

– Что это, Торн? – Саэна показывает на костяные трещотки.

– Помощь в муштре. Понимаешь, крестьяне, да и орки тоже, не очень-то разбираются, где правая нога, где левая. В одной далекой стране в такой же ситуации командиры привязывали к ногам рекрутов пучки сена и соломы. Сено и солому крестьяне ни с чем не перепутают, вот так поначалу и привыкали.

– А почему ты привязал кости?

– Потому что для гоблинов и орков сено и солома такая же тайна, как левая и правая нога. Орки не знают, что такое сено и солома, для них это трава потолще и трава потоньше, а что такое череп и кости, знают и люди и орки. Вот и пришлось.

– Подровнять строй! – рычат командиры. – Равнение на стяги! Четче шаг! Череп… кости, череп… кости.

Эльфийка наблюдает, как толпа неуклюжих медлительных крестьян на глазах превращается в строй.

Тучей летят затупленные стрелы, обрушиваясь на легион, лучницы Саэны стараются вовсю.

– Легионер не боится обстрела! – ревет Торн, лорд не пользуется рупором, орочья глотка настолько мощна, что усилитель без надобности. – Ровнее щиты! Единой стеной! Еще ровнее… хорошо. Если товарищ в ряду упал, смыкаем щиты, ровняем строй!

Гремя доспехами, опустив копья, скачут на легион два десятка имеющихся у Торна кавалеристов, подлетают вплотную к шеренге. Полоумно лезут на лбы глаза вчерашних крестьян, дрожат в руках копья, сталкиваясь древками, но опять стальной лай вождя бодрит воинов:

– Легионер не боится конницы, не боится волчьих всадников, не боится ничего и никого! Пока легионер в строю тверд, он непобедим. А теперь пики склонить, с левой ноги, помните череп-кости, вперед шагом… арш!

Синхронно опустился лес пик, качнулся строй, и легион разом шагнул с левой ноги, не запнулся никто.

– Четче шаг, ровняем строй! Равнение на стяги!

Легион стал единым организмом, единым многоруким, многоногим существом, спаянным одной волей. Летит пыль, калиги синхронно ударяют в утоптанную почву плаца, четкими квадратами идет легион. Сверкая на солнце, плывут над строем развернутые крылья бронзовых драконов.

– Хорошо, легионеры! – На лице Торна гордость, глаза орка горят невероятным вдохновением. – С такими солдатами победим всех! Аррргх!

Глава 7

Таверна «Орчаночка»

– Нам нужны контакты, деньги, союзники, иначе не выжить. – Я в задумчивости неосознанно отстукивал стаккато кончиками пальцев по крышке стола, получилась мелодия: «Мани-мани, мани-мани». – Мы сидим на золотой жиле, между светлыми и темными землями, а торгуем только с темными. А если через нас пойдет торговля светлых и темных – озолотимся. Вывод?

– Надо попробовать установить торговые контакты с Норией. – Конрад вопреки своим привычкам заговорил первый. – У меня на рынке в Бардсити множество знакомых, друзей, они будут с нами.

– Пока им не будет дано добро сверху, с нами вместе они смогут оказаться только в общей могиле. – Хорт был настроен скептически.

– Попробую добиться разрешения на торговлю от властей Нории. – Я опять стал выбивать «Мани-мани». – Граф Райнер, да и сам Валиас Второй, их король, вроде настроены к нам нейтрально, а это уже неплохо.

– Разрешение властей – хорошо. – Дварин теребил свою роскошную бороду. – Но одного этого мало, надо, чтобы люди и другие светлые перестали видеть в клане Изумрудного дракона монстров. Тогда будет торговля, а значит, и золото, а для этого хорошо бы, например, пожить рядом.

– А что, оркский квартал в Бардсити – это мысль! – Санор одобрительно посмотрел на гнома. Подумал немного и удрученно добавил: – Только ведь его сразу же сничтожат.

– Пожить вместе – хорошо, – кивнул седой головой Нерен-травник. – Но этого мало, потому как приглядываться друг к другу с людьми мы будем слишком долго, а время поджимает, нужен другой путь. А ничто так не сближает, как совместная еда, а еще лучше – совместная пьянка.

– Угу, еда и вино – это хорошо! – оживился Гиг, причмокнув губами. – Кстати, неплохо бы перекусить.

– Давайте откроем в Бардсити хорошую таверну, – подалась вперед Саэна. – Назовем ее, скажем, «Орк» или «У орков».

– Таверна – замечательно, – довольно оскалился Снупи. – Там можно разнюхивать новости и всякие интересности и нужности. Спьяну люди часто-часто говорят много-много интересного.

– Сожгут, – покачал головой Дварин. – Идея бесспорно хороша, но вывеска «У орков» взбесит людей.

– Название «Орк» – взбесит, поэтому таверна будет называться «Орчаночка» или «У орчаночки». – Я одобрительно смотрел на друзей. – Орчанка – женщина, а женщина не вызывает явной агрессии, даже если она орк. Значит, так, покупаем несколько домов, прилегающих к рынку, выкупаем торговый ряд и в сердце этого квартала открываем таверну, решено! Но сначала надо навестить графа Райнера.

– А чтобы не сожгли, у меня есть пара мыслей, – снова заговорил Конрад. – Скажем, начальник городской стражи и пара командиров патрулей будут обедать у нас бесплатно, рядовым стражникам – скидка. Я хорошо знаю, что такое городская стража Бардсити, при таком раскладе наш квартал никто и пальцем не тронет, а потом горожане привыкнут, да еще и мы создадим себе репутацию.

Райнер, наследный граф Нории, тысячник армии его величества, сидел в кресле посетителя перед собственным столом в своем же уютном кабинете. Столь непривычное месторасположение графа было вызвано тем, что его любимое кресло занял сам король. Валиас II напряженно размышлял над предложениями соседствующего с Норией клана орков, его вождь Торн нравился королю дерзостью и находчивостью, но поселить в своем государстве орков – это, знаете ли… Тут, чего доброго, самого короля могут обвинить в пособничестве тьме.

– Подумайте, ваше величество, юго-западная часть границы Нории обезопасится, плюс торговля, по самым скромным подсчетам, наши доходы возрастут в два раза, – повторял аргументы орка Райнер. – К тому же мы можем поселить их и на выселках, за городскими стенами, для нас почти никакого риска. И еще одно: если кого-то из наших подданных или друзей захватят темные, Торн поможет выкупить их на рынках Трейдгарда, он обещал. Агенты Изумрудных драконов проникли во многие кланы темных земель, и в случае нашего согласия с их планом орки обещали обмениваться с нами некоторой информацией, если она касается Нории.

– Мы не можем селить у себя приверженцев темных богов, – сожалеющим голосом, но как-то неуверенно сказал король. – Хотя, конечно, жалко упускать перечисленные вами возможности, королевский совет пришел к такому же выводу, что и вы, граф, выгод от подобного добрососедства гораздо больше, чем минусов.

– По заверениям Торна, у Изумрудных драконов нет дьяволопоклонников, а главу церкви Черной ямы он сам лично заколол полгода назад.

– Гм… это несколько меняет дело, но все равно, допустить появление у нас орочьего поселения я пока не смогу, соседи немедленно используют это как повод, чтобы надавить на нас. Хотя… есть вариант. Мы имеем право открыть у нас посольство любой, даже самой враждебной, державы. Условия такие, орки селятся здесь, неподалеку от вашего дворца, кстати, это рядом с рынком, если они захотят торговать, специального разрешения для этого не нужно, только уплата торговых налогов. И вот что, граф, чтобы зря не дразнить гусей, разрешите Изумрудным драконам не более десяти вооруженных солдат охраны, это не считая послов и командира, а слуг и прочих невооруженных орков – не более сотни. Далее, они просят открыть таверну, это вполне законно, любое посольство имеет право организовать свое питание по своему вкусу, а если при этом у них еще кто-то ест, пусть и за деньги, то это их право. Давайте попробуем так. Городскую стражу проинструктируйте лично, нам не нужны эксцессы.

Бывший трактирщик Вильям Мур, которого обычно называли просто дядюшка Вильям, переживал не лучшие времена, харчевни вокруг множились, как грибы. Но трактирщик всегда умел найти подход к клиенту и ухитрялся быть на коне. Потому конкуренты, обозленные его успехом, сговорились нанять отморозков ночной гильдии, к тому же отношения Мура с ворами Бардсити еще больше ухудшил отказ делиться деньгами или хотя бы информацией. И таверна дядюшки Вильяма сгорела, а вдобавок у него стащили все деньги, откладываемые на черный день. И преуспевающий трактирщик чуть не оказался на паперти. Правда, он открыл небольшую лавку, торгующую подержанным товаром, превратившись в старьевщика, но прибыли едва хватало на пропитание.

Сегодня с утра не было ни одного посетителя, который хотя бы посмотрел его товар, а не то чтобы купил. И бывший трактирщик, сидя в тени подранного дерюжного полога, предавался грустным мыслям. От меланхолии его отвлек ломающийся голос подростка лет пятнадцати.

– Здоровья и счастья вам, дядюшка Вильям!

– И вам, милсдарь, доброго дня, – ответил на приветствие бывший трактирщик.

– Вы не помните меня? Я Конрад.

– Конрад? – Мур внимательнее всмотрелся в гостя. Да, мудрено было сразу узнать базарного мальчишку-сироту, которого сердобольный трактирщик частенько подкармливал. Вместо обносок на нем был приличный камзол преуспевающего горожанина, а на шее золотая цепь! Хотя и не особо толстая, но настоящая золотая, в этом трактирщик ошибиться не мог.

– Да, дядюшка Вильям, тот самый Конрад, мальчик на побегушках в лошадном ряду.

– Тебя прямо не узнать! Подрос, возмужал. Здравствуй, шустрик, здравствуй, у тебя нашлись родственники?

– Нет, но нашелся повелитель, я уже год служу у могучего лорда, он замечательный че… мм… властитель.

– Не человек, значица. – Старый трактирщик схватывал все на лету. – К гномам али эльфам подался?

– Ну скажем так, не к людям, хотя и люди у нас там тоже есть. В связи с этим к тебе предложение: мой лорд хочет взять тебя на службу. Ты честный и славный трактирщик, умеешь вести таверну, как никто другой. Обижен не будешь, лорд дает тебе в этом свое слово.

– Гм… – Мур в задумчивости потеребил нижнюю губу. Конрад смотрел на душевные метания бывшего трактирщика, хорошо зная их результат, всем в округе было известно, как тяжко Муру без таверны.

– Так кто твой повелитель, парень?

– Лорд клана Изумрудного дракона.

– Изумрудные драконы… – поморщил лоб бывший трактирщик. – Не припомню такого домена… Постой! Ты сказал, клан?!

– Да, дядюшка Вильям, мой лорд и правда не человек, орк он.

– Хо-хо, ты славно пошутил. – Объемистый живот Мура заколыхался. – А теперь давай серьезно.

– Куда уж серьезней. – Конрад протянул лист пергамента с огромной сургучной печатью. Бывший трактирщик взял документ, прочитал, очень внимательно перечитал еще раз, тщательно осмотрел печать.

– Официальное разрешение графа Райнера, надо же, – покачал он головой. – Вот, значица, оно как. Люди меня пожгли, в беде бросили, а орки помогают вроде как. Дела, дела… А, была не была! Согласен. Да ты, шельмец этакий, и сразу знал, что соглашусь. Ну что же, пошли к твоему лорду… хотя, чего там юлить, к моему будущему лорду, веди, парень.

Все три девчонки были бойкими и активными, обладали стройностью молодых березок и грацией кошек, зеленоватая кожа и слегка выступающие клыки совсем их не портили, скорее наделяли некоторым шармом.

Рина, жгучая брюнетка с волосами цвета воронова крыла, прославилась тем, что при попытке изнасилования ее пришлым орком сначала откусила тому кусок щеки, а когда тот вырвался и убежал, выследила, оглушила и кастрировала насильника.

Тигри, миловидная шатенка, умела сказочно готовить и метко бросать кинжал. Чем стоит гордиться больше, она для себя еще не решила.

Третью девушку, Яру, за глаза называли огоньком, и не только за ярко-рыжие волосы, но и за соответствующую им живость характера. Девушка обладала высоким чистым голосом, прямо созданным для песен, и была лучшей орчанкой-лучницей клана, самой способной ученицей Саэны.

Подбирал и обучал девчонок лично Торн, он говорил, что подготовка обслуги таверны – дело ответственнейшее, ибо от нее во многом зависит установка дипломатических отношений, торговли, а возможно, и союза с Норией.

– Запоминайте правила, первое: никого не убивать, не грабить, не обворовывать и не насиловать, пока начальник не разрешит, – вдалбливал своим ученицам лорд. – Второе: клиент всегда прав, если он допустил ошибку, немедленно скажите мне, Хорту или Муру, самим клиентов не калечить и даже не рычать на них, если клиент неправ, я сам его покалечу или убью.

– А если клиент хамит? – подала голос Тигри.

– А ты его все равно не бей, найди нужный ответ, который и не оскорбит присутствующих, и поставит охальника на место, сделай так, чтобы он стал посмешищем всей таверны, и посетители всегда будут на твоей стороне. Не надо обострять ссоры, но и ноги о себя вытирать не позволяйте, вы Изумрудные драконы, и ваша честь – честь всего клана. В посольстве будет шар дальновидения, в случае каких-либо проблем немедленно вызывайте меня, но, думаю, вы и сами справитесь. Я же не просто так выбирал вас, вы умны, находчивы и остры на язык, да и какие же вы девчонки, если не сможете справиться с мужчиной в словесной баталии? Разве вы не знаете, что у мужчин только одно полушарие мозга управляет речью и языком, а у женщин – целых два!

– Но ведь есть подковырки, на которые нельзя придумать ответ, – упавшим голосом прошептала Тигри.