К факторам, влияющим на возникновение различного рода психологических проблем у детей, относятся лишения и потери.

Лишения – это отсутствие необходимых средств для достижения цели или удовлетворения потребности. Различают лишения внешние и внутренние. В качестве иллюстрации внешнего лишения, при котором преграда, помеха находится вне самого человека, можно привести ситуацию, когда ребенок голоден, а пищи достать не может. Примером внутреннего лишения, при котором преграда коренится в самом человеке, может служить ситуация, когда ребенок хочет хорошо учиться и вместе с тем сознает, что его способности низки и он не может рассчитывать на высокие оценки.

Потери – это утрата людей, предметов, представлений, ранее удовлетворяющих потребности. Примеры потерь: умер близкий человек; сгорел дом, в котором долго жили (внешние потери), ребенок теряет уверенность в себе, перестает верить в собственные силы (внутренняя потеря).

Термин «депривация» сегодня широко используется в психологии и медицине. Он пришел из английского и в обиходной речи означает «лишение или ограничение возможностей удовлетворения жизненно важных потребностей».

Когда говорят о депривации, имеют в виду такое неудовлетворение потребностей, которое происходит в результате отделения человека от необходимых источников их удовлетворения и имеет пагубные последствия. Существенна именно психологическая сторона этих последствий: вне зависимости от того, ограничена ли моторика человека, отлучен ли он от культуры или от социума, лишен ли с раннего детства материнской любви, проявления депривации психологически похожи. Тревожность, депрессия, страх, интеллектуальные расстройства – вот наиболее характерные черты так называемого депривационного синдрома. Симптоматика психической депривации может охватывать весь спектр возможных нарушений: от легких странностей, не выходящих за рамки нормальной эмоциональной картины, до очень грубых поражений развития интеллекта и личности.

В психологии существуют, по крайней мере, три основных подхода, объясняющих причины и описывающих последствия депривации.

1. Теория обучения подразумевает, что развитие полностью или почти полностью зависит от внешней стимуляции. При обеспечении соответствующих внешних условий будет происходить обучение, а то, что не было выучено ранее, может быть выучено. Согласно этому подходу ребенок, с самого начала отстающий в развитии из-за депривации внешней стимуляции, может постепенно достичь нормы при условии, что его избавят от депривации и предоставят ему достаточно времени для обучения.

2. Позиция психоанализа предполагает, что ранний опыт может положить начало определенным динамическим процессам, которые прочно укореняются и продолжаются несмотря на последующие изменения в реальной ситуации. Ранняя депривация матери может рассматриваться как толчок к установлению защитных действий, которые спасают ребенка от болезненных переживаний и страданий. Однажды закрепившись, защитное действие стремится к самосохранению, изолируя ребенка от взаимодействия с миром, который может оказать ему поддержку. Согласно этой позиции обратимость процессов зависит от успеха попыток разбить этот защитный процесс.

3. Есть также психологический подход, предполагающий «сензитивные фазы», или критические периоды. В ходе развития могут быть фазы, в течение которых определенные процессы проходят нормально при адекватных условиях. Но если условия отсутствуют, нормальное развитие этих процессов может прекратиться, а последующая стимуляция может с большим трудом, если может вообще, активизировать это развитие.

Все три точки зрения нельзя считать несовместимыми. Одно нарушение полностью исправляется обучением после снятия депривации, другое нарушение в той или иной степени не поддается полному исправлению из-за более или менее глубоко укоренившихся защитных действий или привычных схем поведения, а третье нарушение вообще не поддается исправлению, поскольку сензитивная фаза нормального развития соответствующего процесса уже прошла.

В зависимости от того, чего именно лишен человек, выделяют разные виды депривации – сенсорную, двигательную, психосоциальную, материнскую и другие. Далее будут рассмотрены основные из них.

Сенсорная депривация

Ребенок в детском доме, интернате или в другом учреждении закрытого типа часто оказывается в обедненной стимулами среде. Такая среда, вызывая сенсорный голод, вредна для человека в любом возрасте, а для ребенка она губительна.

У младенцев велика потребность в новых впечатлениях, которая выражается в появлении зрительного сосредоточения. Зрительные впечатления с 3–5-недельного возраста действуют на ребенка успокаивающе. Плачущего ребенка можно перенести с кровати на стол, в другую комнату, где он тут же начнет переводить глаза с одного предмета на другой. Двухмесячному ребенку уже достаточно просто показывать яркие или блестящие предметы, положенные на удобную для рассматривания высоту, чтобы поддерживать его в состоянии спокойного бодрствования. Под влиянием зрительных воздействий у ребенка впервые возникают радостные чувства. Особенно сильно они проявляются, когда он смотрит в лицо и прислушивается к голосу разговаривающего с ним взрослого. По-видимому, человеческое лицо для него – наиболее сильный комплексный раздражитель.

Таким образом, необходимым условием для нормального созревания мозга в младенческом и раннем возрасте является достаточное количество внешних впечатлений, так как именно в процессе поступления в мозг и переработки разнообразной информации из внешнего мира происходит упражнение органов чувств и соответствующих структур мозга.

Вопреки мнению некоторых родителей, бабушек и дедушек, воспитателей и большинства производителей игрушек, дети не нуждаются в изобилии игрушек или широком разнообразии внешнего окружения для своего интеллектуального развития. Наиболее благоприятной для оптимального интеллектуального роста служит умеренно обогащенная среда, в которой дети играют со стимулирующими их развитие предметами незадолго до того срока, когда они обычно научаются ими пользоваться. При этом задачи, поставленные перед ребенком, связываются с темпами его естественного развития. Небольшое опережение в стимулировании ребенка положительно сказывается на его развитии, а слишком сильное – дезориентирует его. Ребенок будет игнорировать или отвергать излишне сложную для него задачу или чрезмерно сильное стимулирование.

Стимулирующую развитие ребенка среду создают заботящиеся о нем взрослые. Особенности межличностных отношений между детьми и теми, кто их воспитывает, оказывают решающее влияние на психическое развитие детей. Во время кормления, пеленания, купания и одевания детей родители и другие заботящиеся о них люди служат постоянным источником стимуляции. Разговаривая и играя с детьми, они наглядно показывают им не только отношения между предметами, но и взаимоотношения между людьми, поощряют их достижения в овладении языком. Даже самые простые действия, основанные на подражании, включены в контекст сложного социального взаимодействия между ребенком и заботящимся о нем взрослым. Родители и воспитатели могут использовать для стимулирования когнитивного и языкового развития детей следующие виды деятельности:

• показывать и передвигать привлекательные, ярко окрашенные предметы;

• размещать интересующие малыша предметы поблизости от него, чтобы их можно было стукнуть, пнуть, схватить, изучить получше;

• разговаривать с ребенком, подражать ему, называть его по имени;

• обеспечить ребенка достаточным количеством предметов для хватания и манипулирования с ними;

• играть с детьми в такие игры, как «ку-ку», «найди спрятанное»;

• организовать безопасное место для исследовательско-ориентировочных действий малыша и обеспечить его набором привлекательных предметов, которые можно отыскивать, перемещать и т. д.;

• проговаривать свои действия;

• постепенно усложнять игры «найди спрятанное»;

• играть с куклами и марионетками;

• имитировать действия ребенка и стимулировать его к подражанию;

• объяснять происходящее;

• играть с ребенком во время купания, используя различные плавающие игрушки, в которых можно наливать воду, которые можно сжимать и т. д.;

• ставить вопросы и давать ребенку время найти ответ самому;

• обеспечивать ребенка игрушками для его символических игр.

Те участки мозга ребенка, которые не упражняются, перестают нормально развиваться и начинают атрофироваться. Мозг постоянно нуждается в раздражителях, стимулирующих его деятельность и обеспечивающих развитие. Отсутствие впечатлений даже у вполне здорового, сытого, хорошо ухоженного ребенка вызывает крик, который прекращается лишь с появлением новых впечатлений. А когда дети начинают плакать под влиянием боли или голода, то очень часто, если боль и голод не достигли слишком большой интенсивности, плач можно затормозить, показывая ребенку яркие, привлекающие его внимание игрушки.

Если ребенок находится в условиях сенсорной изоляции, наблюдаемой в яслях и домах ребенка, то происходят резкое отставание и замедление всех сторон развития, своевременно не развиваются движения, не возникает речь, отмечается торможение умственного развития.

Скорее всего, именно потребность во впечатлениях играет ведущую роль в психическом развитии ребенка, возникая примерно на третьей – пятой неделе его жизни и являясь базой для формирования других социальных потребностей, в том числе и в общении ребенка с матерью. Это представление противостоит представлениям большинства психологов о том, что исходными выступают либо органические потребности (в пище, тепле и т. п.) либо потребность в общении. Еще великий русский ученый В.М. Бехтерев отмечал, что к концу второго месяца ребенок ищет новые впечатления.

Безучастность, отсутствие улыбки у детей из приютов и домов ребенка замечались многими. Как научный факт отрицательные последствия пребывания в закрытом детском учреждении стали рассматриваться лишь в начале XX в. Этот феномен, впервые систематически описанный и проанализированный американским исследователем Р. Шпитцем, был им назван феноменом госпитализма. Суть его в том, что в закрытом детском учреждении ребенок страдает не только и не столько от плохого питания или плохого медицинского обслуживания, сколько от специфических условий таких учреждений, в частности от бедной стимульной среды.

Двигательная депривация

С последствиями двигательной депривации сталкиваются всякий раз, когда возникает резкое ограничение движения, например, в результате травм или болезней.

Экспериментами психологов было доказано существование потребности во внешней стимуляции. В частности, Дж. Уотсон и К. Рэйми (1972) показали, что стимулирующая окружающая среда играет решающую роль в развитии маленьких детей. В своем исследовании они разделили младенцев на три группы и поместили их в колыбели с тремя различными видами украшений. Первой группе достались подвижные конструкции (мобили), движением которых дети могли управлять, второй группе – жестко закрепленные, неподвижные конструкции, а третьей – тоже мобили, но которые двигались только под действием потока воздуха, а младенцы ими управлять не могли. После опыта младенцам третьей группы дали возможность управлять движениями мобилей, однако они не предпринимали таких попыток ни сразу после опыта, ни по прошествии шести недель. Они уже усвоили, что их действия не давали результата. Реакция со стороны окружающей среды отсутствовала.

У детей должна быть возможность через двигательную активность преобразовывать действительность, влиять на окружающую среду. Если они не получают непосредственного поощрения в форме последовательной и сопряженной обратной связи за появление у них таких двигательных, речевых и социальных достижений, как манипулирование игрушкой, указательно-просительные движения, улыбка, крик и вокализация (произнесение звуков, слогов, лепетание), многие из этих детей на собственном опыте убеждаются в том, что их попытки влиять на окружение ни к чему не приводят, и не пытаются делать это в дальнейшем. Поэтому они часто проявляют пассивность или агрессию в ответ на неспособность изменить окружающую среду и вызванное этим состояние фрустрации.

Ситуации изоляции, сенсорного голода и двигательной активности, отсутствия контакта с внешним миром также вызывают у человека психические нарушения и другого рода проблемы. У него обнаруживаются расстройства в мыслительной, эмоциональной и поведенческой сферах. Для многих испытуемых участие в экспериментах в условиях двигательной и сенсорной депривации было настолько невыносимым и болезненным, что эти люди предпочли отказаться от дальнейшего участия в них даже за вознаграждение.

Особенно тяжелы последствия двигательной депривации для детей.

Дети, воспитывающиеся в специальных учреждениях, сильно отстают в овладении такими основными умениями, как умение сидеть, стоять и ходить, если у них нет возможности тренироваться в этом. Почти при полном отсутствии стимулирования извне наблюдается запаздывание не только в моторном развитии, но и в развитии речи, социальных навыков и эмоциональной экспрессии. При исследовании через 15 и 20 лет обнаруживалось, что даже те дети, которые впоследствии были усыновлены, имели некоторое отставание, связанное с развитием, в достижении зрелости. Те, кому не посчастливилось покинуть приют, имели заметное отставание от социально-возрастных нормативов на протяжении всей жизни.

Дети, двигательная активность которых в силу медицинских причин в течение длительного времени была сильно ограничена, нередко испытывают состояние депрессии, которое может прорываться взрывами ярости и агрессивности.

Стереотипное раскачивание из стороны в сторону, которое может продолжаться целыми часами, наблюдали многие исследователи именно у маленьких детей из закрытых детских учреждений, условиями содержания лишенных возможности нормально двигаться.

Способы преодоления последствий двигательной депривации, равно как и способы ее профилактики, очевидны – необходимо создавать условия, всемерно способствующие развитию двигательной активности ребенка. Известный русский психолог и педагог И.А. Сикорский подчеркивал, что ребенку необходимо предоставлять свободу действий, поощряя его двигательную активность, чтобы давать ему повод как можно чаще и полнее напрягать и упражнять мышцы. Это позволит ребенку постоянно помнить о живущей в нем и таящейся силе, о внутренней крохотной, но необъятной мощи, о свежести и энергии всего организма и ощущать все это.

Ограничения детей в стремлении двигаться (бегать, лазать, ползать, прыгать) приводят к возникновению тревожности, раздражительности, агрессивному поведению.

Эмоциональная депривация

Материнская депривация

Привязанность к матери – нормативное явление в развитии любого ребенка, которое возникает примерно в один и тот же период жизни. Однако существуют индивидуальные различия в природе отношений ребенка и матери или другого заботящегося о нем взрослого, а также в реакциях ребенка на исчезновение и появление этого человека. Известны три типа отношений привязанности:

тип А (тревога – избегание). Дети не проявляют сильного огорчения от разлуки с матерью и не особенно стремятся к воссоединению с ней;

тип В (надежная привязанность). Дети активно ищут близости с матерью и стремятся к взаимодействию с ней. В ее присутствии они уверенно перемещаются и активно исследуют окружение. Обычно демонстрируют огорчение при уходе матери и, наоборот, радостно приветствуют ее при возвращении;

тип С (тревога – амбивалентность). Дети проявляют огорчение при разлучении с матерью и в то же время отказываются от контакта с ней. При попытках матери воссоединиться нередко проявляют признаки раздражения.

Примерно 70% детей демонстрируют отношение типа В, 20% – отношение типа А и 10% – отношение типа С.

Когда маленький ребенок имеет нормальные возможности для социального развития и привязан к матери, ситуативное или насильственное отделение его от матери приводит к страданию.

После отделения (сепарации) поведение младенца или маленького ребенка проходит ряд типичных стадий:

1. Протест – энергичные попытки вновь обрести мать или человека, осуществляющего уход.

2. Отчаяние – горе и рыдания.

3. Отчуждение – формирование различного рода защиты для компенсации утраты.

В фазе протеста реакция ребенка на разлуку главным образом характеризуется эмоцией страха. Разлука означает одиночество, которое и сигнализирует о возможной опасности, а следовательно, вызывает страх. Страх служит побуждением к бегству от опасности. Единственным способом осуществления этого, доступным для маленького ребенка, является попытка вернуть отсутствующую мать. Когда страх уменьшается, ребенок может выразить свое неудовольствие, выказывая гнев, направленный на «нерадивую» мать, как упрек за то, что случилось. Гнев является и предупреждением матери: «Я буду злиться (плакать, кусаться, щипаться), если это снова повторится!»

В фазе отчаяния ребенок проявляет признаки горя. Это особенно заметно, когда он разлучается с матерью на втором-третьем годах жизни. Ребенок этого возраста, имевший теплые отношения с матерью, часто отвергает новую мать или того, кто заменяет ее. Он длительное время сильно и безутешно горюет, находясь в состоянии отчаяния, кричит, стонет, отвергая еду и уход за ним. И чем сильнее и счастливее были у него отношения с матерью, тем больше он страдает.

В последней стадии для младенца и маленького ребенка главным способом избавиться от травмирующего действия разлуки является переориентация на другие привязанности.

Феномен под названием «тревоги расставания» (протест младенцев или маленьких детей против затянувшегося материнского отсутствия), изучался в трех ситуациях: в военное время – в интернатах для эвакуированных детей; в больницах, где дети различное время находятся без матери; в мирное время – в различных учреждениях типа приютов, домов ребенка и т. д. Данные обследования детей, растущих в разлуке с матерью, имеют устойчивые связи с данными детей, имеющими отклонения. Это навело ученых на мысль о необходимости переоценки связи «мать – ребенок», которая не может быть разорвана без серьезных последствий для эмоционального развития ребенка.

Материнская депривация возникает из-за недополучения материнской любви и является причиной неврозов в будущем.

Материнскую заботу можно условно разделить на ряд составляющих: кормление, уход, прижимание к себе, улыбка, теплота и т. п. Если по одной или ряду составляющих ребенок депривируется, то при переходе им определенного порога страдания депривация приводит к замедленному психическому развитию либо к образованию защитного поведения.

После фазы отчаяния ребенок может впасть в апатию. Его психическое развитие регрессирует. Ребенок, возвращаясь на более ранние этапы развития, начинает демонстрировать свое прежнее младенческое поведение. Он словно разучивается говорить, мочится в постель, требует, чтобы его носили на руках. Такое поведение может иногда продолжаться по нескольку недель и даже месяцев.

Когда взрослые сталкиваются с первыми двумя стадиями реакции младенца на разлуку с родными, они из самых лучших побуждений часто пытаются воспрепятствовать тому, что им представляется неподобающим поведением. Но они недооценивают всю сложность реакций маленького ребенка. Такие дети нуждаются в терпеливом понимании и теплом отношении, что помогает им справиться со стрессом. Фактически реакция маленького ребенка на разлуку является прототипом его поведения в последующей жизни. Эта реакция предвосхищает ту бурю чувств, которая охватывает подростка при расставании с первой любовью, и то горе, которое приходится переживать взрослому в случае смерти своего супруга или ребенка. И маленьким детям, и взрослым необходимо проработать эти эмоциональные реакции, чтобы впоследствии легче справляться с расставаниями, которые неизбежны на протяжении жизни. Только если детям будет позволено выражать свои чувства, они смогут достичь той степени отстранения, которая позволит им пережить эмоционально новую для них ситуацию и, в конце концов, сформировать новые привязанности.

В формировании чувства привязанности и защищенности неизмеримо большее значение имеет телесный контакт с матерью (теплота, возможность прижаться), чем удовлетворение такой натуральной потребности, как голод.

Любовь к «мягкой» маме позволяет понять и ту привязанность, которую почти все дети испытывают к мягким пушистым большим игрушкам. Многие дети, особенно в возрасте 1,5–2 лет, не могут заснуть без такой любимой игрушки. Для нормального развития ребенка мягкая игрушка совершенно необходима. Она необходима втройне для тех детей, которые воспитываются без матери в домах ребенка.

Всякое нарушение в психическом развитии ребенка связывается с дефектом формирования чувства привязанности к взрослому в раннем детстве. Психологическая коррекция основана на восстановлении чувства привязанности, что, в свою очередь, подразумевает акцентированные, ярко выраженные телесные контакты. Даже подростков обнимают, качают, прижимают к себе специально обученные воспитатели. В арсенале этой психотерапевтической школы есть и такой метод: комната тишины – пустая комната с ковром на полу, в которой есть очень большая и мягкая игрушка; в эту комнату ребенок может попроситься сам, когда ему очень плохо, или его может поместить туда воспитатель.

Значение ранних эмоциональных связей матери и ребенка для всего его дальнейшего развития особенно хорошо видно на примере соотношения любви, страха и познавательной активности. Первое чувство, которое проявляется в жизни живого существа, – любовь к матери, и полноценное развитие ребенка могут осуществляться только в контакте с матерью. Эта любовь тормозит появляющиеся позже страх и агрессию, в результате чего подобные чувства испытываются ребенком лишь в ситуациях действительной опасности, а не как реакция на любой новый раздражитель.

Ученые наблюдали поведение детей в возрасте от 0,5 до 5 лет, находившихся вместе с мамами на большой лужайке, измеряя расстояние, на которое ребенок отдаляется от матери. Было установлено, что с возрастом оно постепенно увеличивается примерно на 30 см в месяц. Все дети, начиная с десятимесячного возраста, отползли от матери. Они могли забираться в такие места, откуда мать не была видна, будучи при этом довольными и спокойными, но они постоянно возвращались к матери как к «базе уверенности». Желание отдалиться от матери возникает параллельно с тем, как крепнет связь с ней.

Необходимость проявления эмоциональной теплоты, как ни странно, признается далеко не всеми. Часто даже любящие матери полагают, что детей надо держать в строгости, чтобы они не избаловались, росли самостоятельными. Такие матери стараются не брать младенцев на руки, кормить строго по часам, не подходить, когда они плачут. Последствия подобного воспитания часто печальны: когда детям исполняется 7–8 лет, они часто оказываются в психологических и медицинских консультациях с жалобами на эмоциональные расстройства. А все дело в том, что на первом году жизни ребенок нуждается не в принципиальности матери и не собственной самостоятельности, а в постоянном, неизменном, безусловном проявлении материнского тепла, любви и ласки. Голос матери, ласковое прикосновение, поглаживание, прижимание к груди также важны для грудного ребенка, как и соответствующая пища, и соблюдение правил гигиены. Именно получение из внешнего мира соответствующих раздражителей дает возможность для развития коры головного мозга, а также является своеобразным тренингом для установления эмоционального контакта с окружающими людьми уже во взрослом возрасте.

Американский психолог М. Райбл провел наблюдение над 600 младенцами, лишенными материнской заботы, и пришел к выводу, что отсутствие материнской заботы может вести к очень тяжелым соматическим расстройствам уже у детей двухмесячного возраста. По его мнению, у детей, живущих в негигиенических условиях, но имеющих постоянный физический контакт с матерью, соматических расстройств не возникает. Между тем характерные для отсутствия материнской заботы соматические расстройства встречаются даже в самых лучших детских учреждениях, прекрасно оборудованных и обеспечивающих правильный с научной точки зрения уход за детьми.

При частой и/или длительной разлуке с матерью ребенок протестует против затянувшегося материнского отсутствия. Когда дети растут в полной разлуке с матерью, можно говорить о сепарации, т. е. о массированной материнской депривации. По мнению психологов Дж. Боулби и К. Винникота, это может привести к возникновению даже таких заболеваний у ребенка, как психопатия, депрессия, различного рода фобий (сильных, устойчивых страхов).

Последствия психоэмоционального развития зависят от возраста ребенка, когда имела место сепарация, и от ее продолжительности. Можно говорить не только о тревоге расставания, но и о ее последствиях – депрессии и шоке.

Наблюдения за детьми раннего возраста, посещавшими ясли, показали, что, даже если ребенок не переживал эмоционального шока после отрыва от матери, в его поведении наблюдались реакции эмоционального напряжения.

Эти реакции обычно выражались в двух формах:

1) отчаяние, когда ребенок, оставленный в яслях, плакал почти без перерыва несколько дней, не реагируя на попытки установления с ним эмоционального контакта , а также отказывался от пищи, не участвовал в играх;

2) остолбенение, когда ребенок не двигался, не играл, не выражал никаких эмоций (не радовался, но и не плакал), не протестовал, а с безразличием подчинялся требованиям взрослых.

Тип личности, формирующийся у ребенка, с рождения оказавшегося в условиях материнской депривации, обозначают как «безэмоциональный характер». Обобщенный портрет этого типа личности можно представить следующим образом: интеллектуальное отставание, неумение вступать в значимые отношения с другими людьми, вялость эмоциональных реакций, агрессивность, неуверенность в себе.

Этот тип личности отличается от типа личности ребенка, лишенного материнской заботы не с рождения, а позже, когда тесная эмоциональная связь уже возникла. В таких случаях разрыв с матерью начинается с тяжелейшего эмоционального переживания ребенка.

В норме способность ребенка отделяться от матери является лишь конечным продуктом линии развития, в которой можно выделить ряд различных стадий.

Первая стадия начинается с рождения, когда младенца едва ли можно считать личностью. Как во внутриутробной жизни он был частью материнского тела, так и в первые месяцы после рождения он остается частью материнского существования. Ни один младенец не может выжить без постоянной близости и внимания матери или «материнской» личности. Разлучение матери и ребенка, когда это происходит из-за болезни, смерти или других неконтролируемых обстоятельств, несет много горя. Эту стадию можно назвать периодом биологического единства матери и ребенка.

Близкий и неразрывный контакт ребенка с матерью требуется и на второй стадии, которая примерно соответствует второму году жизни. Младенец еще зависит от матери в удовлетворении потребностей тела и пробуждающегося разума. Обычно незнакомый «заместитель» матери не в состоянии удовлетворить желания ребенка и создать ему комфорт. Чем больше потребности, тем настойчивее младенец требует присутствия матери, которой дозволено расслабиться только во время сна ребенка или когда он на некоторое время удовлетворен.

Требовательность младенца незаметно развивается в назойливость маленького ребенка, который любит свою мать чрезвычайно доминирующим, диким образом, стремится к возможно большему владению ею. Взрослые, не имеющие опыта воспитания маленьких детей, обычно убеждены, что подобные отношения ненормальны и являются виной матери, что это она «испортила» ребенка.

На этой стадии тесный контакт матери и ребенка все еще является нормой. Дети яростно протестуют против разлуки, поскольку она для них противоестественна и болезненна. Этот период приносит много страданий матерям, но он, к счастью, длится недолго. Младенец не «любит» мать, по крайней мере, в правильном понимании этого слова, а нуждается в ней.

На третьей стадии ребенок обнаруживает свою готовность на короткие промежутки времени расставаться со своей матерью. Он уже не нуждается в ней постоянно. Он готов к встрече с новыми людьми, готов расширять круг близких знакомых, если, конечно, поначалу эти периоды независимости будут не слишком продолжительны и будет открыта возможность возврата к матери. Развитие на этой стадии достигается действием нескольких внутренних факторов. Наиболее важный из них – качественное изменение отношений матери и ребенка, которые перестают полностью определяться детскими потребностями. Теперь мать оценивается не только как источник удовлетворения и комфорта, но и как полноправная личность. Ребенок может сохранять любовное отношение к матери даже в ее отсутствие, даже в ситуациях, в которых она не выполняет его желаний. Он приобретает то, что можно называть внутренним образом матери, который не так просто изменить, который закрепляет отношение к матери на время ее физического отсутствия при условии, что продолжительность этого отсутствия адекватна уровню развития ребенка. В пределах этого лимита времени он может позволить матери уйти, вспоминает ее с добрыми чувствами, без огорчения принимает ее отсутствие, весело встречает ее возвращение.

Шестимесячный младенец в первый месяц разлуки плачет, требует мать и ищет кого-нибудь, кто мог бы ее заменить. Второй месяц разлуки характеризуется возникновением реакции избегания: если кто-нибудь подходит к ребенку, он начинает кричать. Одновременно наблюдаются падение веса и снижение уровня развития. Третий месяц знаменателен тем, что ребенок начинает избегать всяких контактов с миром, у него развиваются апатия и аутизм (замкнутость в себе). На четвертый месяц сепарации исчезает мимическая экспрессия, мимика становится застывшей, ребенок уже не кричит, а лишь жалобно плачет.

Классическое описание таких реакций можно найти у Р. Шпитца: «Хотя им было по 8–9 месяцев от роду, они лежали или сидели с широко раскрытыми, ничего не выражающими, устремленными вдаль глазами, с застывшим, неподвижным лицом, как в оцепенении. Очевидно, они не воспринимали происходящего вокруг них. Это поведение иногда сопровождалось аутоэротической активностью, и устанавливать контакт с детьми, находящимися на этой стадии, было все более трудно, а затем и просто невозможно».

Ребенок, отделенный от матери, может терять ранее приобретенные навыки. Если перед разлукой он мог ходить, то теперь не умеет даже сидеть. Госпитализированные дети, приспосабливаясь, часто забывают мать и даже начинают относиться к ней негативно, уничтожают полученные от нее игрушки, не хотят ее узнавать и т. д. Подростки, потерявшие мать сразу после рождения, отличаются от сверстников, осиротевших в шестимесячном возрасте и позднее. Последние часто становятся правонарушителями, характеризуются ярко выраженным антисоциальным поведением. Дети, оказавшиеся без матери сразу после рождения, не отличаются склонностью к правонарушениям, они просто замкнуты, неконтактны.

Для ребенка важно, чтобы тепло и забота о нем сосредоточивались в одном человеке. Это необязательно должна быть биологическая мать ребенка, но нужно, чтобы оказавшийся на ее месте взрослый был действительно неизменно любящим, эмоционально теплым. Сама по себе физическая сепарация ребенка от родителей и от дома, само по себе длительное пребывание в детском учреждении не должны обязательно приводить к нарушениям его психического развития – все зависит от качества человеческих связей, имеющихся в распоряжении ребенка.

Существуют два непременных условия возникновения у ребенка базового доверия к миру: теплота материнской заботы и ее постоянство.

Отсутствие базового доверия к миру рассматривается многими исследователями как первое, самое тяжелое и самое трудно компенсируемое последствие материнской депривации. Оно порождает страх, агрессивность, недоверие к другим людям и к самому себе, нежелание познавать новое, учиться.

При сравнении детей из учреждений в возрасте 6–10 месяцев с их сверстниками из семей выявлялось, что дети из детских учреждений в 7 раз чаще испытывали страх, чем семейные. Особенно страшили их новые игрушки, новые непривычные ситуации.

Чтобы играть, ребенку необходимо одно глобальное условие – рядом должна быть мать, возможность контактов с которой позволяет ребенку при столкновении с новым и неизвестным испытывать не ужас, тревогу и страх, а интерес и любопытство. Активность при этом не тормозится, а развивается.

Психосоциальная депривация