Максим

В прихожей доктор снял верхнюю одежду, аккуратно поставил ботинки, с прилипшим снегом на подошве, и надел тапочки, предложенные взволнованной хозяйкой.

– Где больной? – спросил доктор, протирая стекла очков от покрывшейся влаги.

– Идите за мной, – сказала женщина. – Почему так долго?

– Много снега, дальняя дорога, – оправдывался доктор.

В одной из комнат, мимо которой шел доктор, заблестела пара глаз. Детишки с любопытством и тревогой поглядывали на доктора.

В комнате было темно. Доктор сел на табурет, рядом со столом, и положил небольшой докторский чемоданчик с красным крестом на стол. У стены, скрываемой мрачными тенями, находилась кровать. На ней лежал больной.

– Откройте шторы, – скомандовал доктор, – и форточку тоже. Застоявшийся воздух.

Женщина потянулась к окну. Густые тени уползли в стороны и попрятались за немногочисленной мебелью.

– Ну вот, уже лучше, больному нужен кислород, – сказал доктор, раскрывая чемоданчик. Он вынул тетрадь и несколько листов бумаги. Затем подошел к кровати и посмотрел на больного.

Женщина с тревожными глазами глядела на доктора и хотела что-то сказать, но не решалась.

– Как зовут больного? – спросил доктор.

– Архипенков Максим, – выстрелила женщина.

Доктор оглядел лицо рыжеволосого мальчика, исхудалые и впалые щеки, синяки под глазами, желтоватые оттенки кожи. Мальчик прерывисто дышал и слегка вздрагивал.

Доктор достал из чемоданчика аппарат для прослушивания дыхания и определения давления. Затем приподнял гольфик на мальчике и начал слушать. Тяжело вздохнув, он проверил давление. Потом взял тетрадь и сделал запись.

– Сколько лет?

– Мне? – переспросила женщина.

– Нет, сыну.

– Ему двенадцать исполнилось, – ответила женщина, теребя руки от волнения. – Он не сын мне, – тихо добавила она.

– Усыновленный? – спросил доктор.

– Нет. Он племянник моего мужа.

– А где родители мальчика?

– Я не знаю, где их черт носит, – проговорила она почти в повышенном тоне.

Доктор повернулся в ее сторону.

– Семья мальчика проживает с вами? – спросил доктор.

– Прописаны, но здесь их, как правило, не бывает. Они то уезжают, то являются на несколько недель.

– А мальчик все время здесь находится?

– Только последние полгода, – ответила женщина. – Родители всегда с ним уезжали, но он заболел и поэтому они его оставили. Должны были вернуться три месяца назад.

– И что? – спросил доктор, что-то записывая.

– Нет никаких вестей. Они геологи. Постоянно в экспедициях пропадают, а мальчику нужно учиться, поэтому они его здесь оставляли, а сами…

– Понятно. Скажите, ваш муж есть дома?

– Нет, он на работе. Он позвонил в скорую, чтобы вас вызвать и отправился на работу. Я сама могу сделать, что необходимо.

– Завтра выходной. Он смог бы приехать в больницу?

– Да, конечно. А что с Максимом? Ночью у него был приступ, он жутко орал. Детей разбудил.

– У вас двое детей?

– Да, вы их видели, – ответила женщина.

– Максима мы заберем в больницу. Ему нужно обследование, – произнес доктор.

– Что у него? – тревожно спросила женщина.

– Пока не знаю? Нужно обследование. Здесь он находиться не может. Приступ у него прошел. Как часто это происходило с ним.

– Вообще-то первый раз, – сказала женщина и с беспокойством поглядела на мальчика. – Ну, он жаловался на головные боли. Несколько раз рвал. Но потом все проходило. Я думала, что это временно, может, съел чего-то. А когда у него появилась температура…

– Сколько градусов? – перебил доктор.

– Тридцать девять. Я хотела скорую вызывать, но на утро все прошло. Я перевела его в эту комнату. Раньше он спал в одной комнате с моими детьми. Я опасаюсь.

– Понятно. Вы перевели детей, чтобы они не заразились.

– Да, ну, конечно, вы же понимаете, если они…

– Почему же вы сразу врача не вызвали?

– Потому что все прошло. Максим даже ходить начал. А потом вновь лег. «Слабость», – говорит.

– Вы запустили его болезнь.

– Но, я же не знала, что все так будет, – оправдывалась женщина.

– Соберите его вещи, ему понадобятся в больнице, и пусть ваш муж приедет завтра, коль родителей нет. Он его родственник все-таки. А другие родственники имеются?

– Ну, вообще-то, да. Его дед. Но он живет в Тайге. Далеко. Мы ему месяц назад письмо отправили. Может, приедет.

На следующий день дядя мальчика прибыл в городскую больницу. Главврача не было в кабинете и ему пришлось несколько часов простоять в приемной. В очереди стояли четверо посетителей. Дядя Максима был четвертым. Появился главврач и вместе с женщиной, стоящей в очереди первой, исчез за дверью. Прошло еще минут пятьдесят, пока не настала очередь дяди Максима.

Доктор сидел за столом и что-то писал.

– Вы заходите и присаживайтесь, – сказал доктор, не отрываясь от записей.

Спустя несколько минут, он приподнял голову и отложил испещренные каракулями листы.

– Рассказывайте, что у вас? – спросил главврач.

– Я, дядя Максима Архипенкова. Мне в приемной в регистратуре сообщили, что я должен подойти к вам.

– Ах, да, – задумчиво ответил доктор. – Ночью мальчика доставили к нам. Он живет далеко в поселке. Долго наша группа ехала. Много снега на улице. Еще держится. Сейчас должны принести анализы. – Он взял трубку телефона и набрал внутренний номер. – Ну, кто там. А, это ты. У тебя должны быть анализы Архипенкова Максима, его ночью доставили к нам. Дежурный врач… Да, да понял. – Доктор положил трубку и порылся в бумагах, лежащих на столе. – Вот они. Не заметил.

Он внимательно просмотрел листы.

– Да что ж вы, братец, раньше его не привезли? – спросил доктор.

– Я не знаю, – засмущался дядя Максима. – Детьми занимается моя жена. Я весь день на работе.

– Понятно, – доктор закусил губу, – мальчика нужно срочно положить в онкологическое отделение.

– Что у него? Чем он болен? – спросил дядя и на его глазах застыл страх. – Это не заразно? Это моя жена спрашивает. Она волнуется за детей. У нас еще двое.

– Судя по результатам, нет. Подозрение…

– Что? Какое подозрение?

Доктор тяжело вздохнул.

– Родители мальчика или вы курите?

– Нет, ну так, иногда. Я курю. А что?

– Родители когда-либо работали на предприятиях химической промышленности?

– Нет, думаю, что нет. Да что с ним? – взволнованно спросил дядя.

Доктор поднял глаза и тяжело посмотрел на него.

– Это пока лишь подозрение. Нужно еще обследование. Наш городок маленький и здесь мы сделать этого не можем. Вам придется перевезти мальчика в большой город. Там…

Слова доктора были прерваны открывшейся дверью.

– Можно к вам? – спросил голос старого человека.

– Кто вы? – спросил доктор.

– А, это дедушка мальчика, – сказал дядя, привстав, – садись.

Старик проследовал к столу. Он посмотрел на сына, потом на доктора.

– Вы дедушка? – спросил доктор. – Хорошо, присаживайтесь.

– Ты из дому? – спросил дядя Максима.

– Да, Маша мне все рассказала, – ответил старик.

– Жаль, что родителей мальчика нет с нами, – сказал доктор.

– Они не приедут, – ответил дед.

– Как не приедут? – удивился дядя.

– Они погибли, – тихо сказал дед.

– Что? – удивился дядя.

– Давай потом поговорим, – предложил старик.

– Когда погибли? Где? – уже с заметным беспокойством спросил дядя.

– Давно, с месяц будет, а может и больше, – ответил старик.

Врач внимательно слушал и тревожно переводил взгляд с одного посетителя на другого.

– Давай сейчас о Максиме беспокоится, – предложил старик, – о мертвых мы успеем поговорить.

Дядя Максима тяжело опустил взгляд, затем перевел его на доктора, и прочитал в его глазах не меньшее беспокойство.

– Это хорошо, что вы тоже пришли, – наконец решил заговорить доктор. – Смерть родителей мальчика – это еще не все беды, обрушившиеся на вас.

– Что с ним? – спросил старик.

– Мы пока не уверены, у нас не хватает специалистов и оборудования для исследования. Но могу сказать, что у Максима есть все симптомы, из которых я могу вместе со своим коллегой, который доставил мальчика к нам, заключить подозрения на опухоль. Пока еще не ясно, в какой степени поражение. Для этого и нужны исследования.

– Что еще за опухоль? – спросил дядя.

– У мальчика рак – злокачественная опухоль. Его состояние критическое. Его срочно нужно доставить в клинику, где можно точно обследовать и содержать в достаточных для этого специальных условиях. Пока еще не ясно, какая это стадия заболевания, но предполагаю, что болезнь запущена и прогрессирует.

Отец и сын вышли из кабинета с тяжестью на сердце. Им было разрешено посетить мальчика. Молодая медсестра подбежала к ним.

– Вы родственники Архипенкова Максима?

– Да, – ответил дядя. – Это его дедушка, я дядя мальчика. Родители…

– Они не смогут приехать, – добавил старик.

– Наша больница может перевезти мальчика. Но нам нужно… Ну, в общем, сколько вы сможете дать в качестве благотворительности…

Старик вынул деньги и дал несколько бумажек. Они растворились в руках медсестры.

– Спасибо, этого достаточно, – сказала медсестра и бойко удалилась.

Они сели на стулья, расположенные в коридоре.

– Ты сможешь поехать? – спросил сын.

– Да, я поеду.

– Меня жена не отпустит, да еще и работа, понимаешь, – оправдывался сын.

– Да, конечно, – ответил отец.

– Как они погибли? – спросил сын.

– Твой брат и его жена не вернулись из экспедиции. Северный буран забрал их жизни. Так мне сообщили в институте. Даже тел не нашли.

– Да, говорил я ему, надо было работать в институте в городе. А он хотел путешествовать, открывать новые породы, залежи нефти и еще черт знает чего. Вот и допутешествовался.

– Это его жизнь. Он любил ее такой.

– Это его жена… – обвинительно сказал сын.

– Нет, они вместе. Он писал мне о себе. Где находится, что ищет. А вот ты редко пишешь.

Сын виновато опустил голову.

– Что, жена не позволяет, – спросил старик. – Знаю, сварливая она у тебя. Я когда к вам приехал, так такого наслушался. Одни упреки.

– Ладно, отец. Что будем делать?

– Я поеду с мальчиком, а ты возвращайся к жене и детям. Подкаблучник, ты у меня. Ничего не поделаешь. Я и квартиру вам отдал, что ей надо еще.

– Да, ты прав. Но дети. Я должен их поставить на ноги.

– Обвиняет она меня, что я не помогаю вам. Я стар уже. Это дети помогать должны.

– Ладно, отец, – сын тяжело вздохнул. – Мои средства все уходят на семью.

– Понятно. Жизнь – штука тяжелая, твой брат хотел скопить денег и купить квартиру. Но теперь…

– Мальчик с нами будет, не волнуйся.

– Она и про мальчика сказала. Не хочет она, чтобы он у вас оставался. Как узнала о гибели твоего брата, так предложила Максима мне.

– Нет, нет. Что за глупости. Даже если его родителей уже нет в живых, он все равно будет жить с нами. У него есть своя комната.

– Она и рассчитывает заполучить все. А теперь, когда его родители умерли, ему покоя не будет у вас.

– Нет, отец. Я прослежу, чтобы его не обижали.

– Ладно, посмотрим, – сказал отец. – Ты езжай домой, я поеду с Максимом. Приеду, расскажу.

В палате было четыре кровати. Три застеленных, на четвертой у окна лежал Максим. Старик подошел к стулу, стоящему у стены, и взял его. Он поставил стул к кровати Максима. На бледном лице мальчика появилась улыбка.

– Деда, – произнес Максим, – ты приехал.

Дед сел на стул и взял исхудавшую руку внука.

– Ты не уедешь? – спросил мальчик.

– Нет, я буду с тобой.

– Они не приехали еще. Я так ждал их.

– Они… – дед не решился рассказать Максиму о гибели родителей. – Они передали тебе привет и горячие поцелуи. Они еще задержатся на Севере.

– А что они пишут? – не унимался мальчик.

– Твои мама и папа купили тебе подарок.

– Какой? – в бледных детских глазах появился огонек.

– Я пока не знаю. Они пришлют его по почте.

– Так долго, – протяжно произнес мальчик.

– А что ты хочешь больше всего?

– Я хочу их увидеть. Я соскучился.

На тумбочке рядом с кроватью лежала серая папка.

– Что там? – спросил дед, стараясь перевести тему. Боль от утраты сына уже давно поселилась в его сердце и осколками уселась на дно, заставляя душу страдать всякий раз, когда в сознании появлялись мысли о трагической гибели старшего сына.

– Это же мои рисунки, ты забыл? – мальчик посмотрел на деда с укором.

– Нет, нет, не забыл. Я помню, ты всегда рисовал. Я помню все твои рисунки. Твоя картина, что ты мне подарил прошлым летом, до сих пор украшает мою скромную комнату. Три березы, кажется, так ты назвал ее?

– Да, верно. Папа, мама и я. Мы вместе. Папа – большая береза, мама – чуть поменьше, а самая маленькая —…

Максима прервал кашель. Сначала глухой и прерывистый, затем глубокий, казалось, кашель не отпустит мальчика. Дед пытался взять полотенце, чтобы вытереть капли слюны, появившиеся на бледных губах, но с ужасом увидел багровые пятна. Кровь. Мальчик кашлял, наружу вылетали капли крови. Дед громко позвал санитара. В коридоре что-то зашевелилось, послышались беспокойные шаги. В палату зашла немолодая полная женщина. В этот момент мальчик наклонил голову, и вырвал какой-то черной жижей. Все белье запачкалось.

– Не волнуйтесь, я все уберу, – добродушно сказала женщина.

На следующий день вечером мальчик и дед находились в одноместной палате в городской онкологической больнице.

– Наконец-то, деда, – обрадовался Максим, на его бледном исхудавшем лице появилось подобие улыбки. Она не была похожа на сияющую солнцем детскую улыбку. Но дед увидел радость и почувствовал ее тепло в своем сердце, словно детская радость наполнила его сознание детскими мечтами, какие посещают каждого человека в юные годы и о каких все вспоминают с сожалением в старости.

– Я купил тебе продукты, – ответил деде с порога. – Тебе не все можно.

– А там, что? – поинтересовался мальчик, поглядывая на кулек.

– Это сюрприз.

– Ну что там, – почти с нескрываемым детским интересом спросил Максим.

– Это краски и кисти. – Он достал из кулька красную коробочку и дал ее внуку.

Максим открыл коробку и увидел в ней набор кистей.

– Профессиональные, – раздался глухой голос мальчика. – Теперь я могу рисовать Тайгу.

– У тебя талант, я всегда говорил твоим родителям об этом.

– А они что? – спросил мальчик, разглядывая краски.

– Они хотят отдать тебя в художественную школу. Там, где учатся все будущие художники, – старик выдумал это, чтобы поднять настроение мальчика. Он вспомнил слова доктора, нужно создать вокруг мальчика хорошую эмоциональную атмосферу. Болезнь часто прогрессирует на фоне угнетения психо-эмоциональной сферы.

– Я теперь нарисую всех животных, что в Тайге обитают, – спасибо, деда.

– Максим, ты тут хозяйничай, а я пока поговорю с доктором.

– И ты вернешься? – мальчик не хотел, что бы дед уходил от него, он боялся, что тот не вернется.

– Я обещаю, как только я поговорю с доктором, я сразу же к тебе.

Стены кабинета были завешаны десятками дипломов и похвальных грамот. Дорогая обстановка, позолоченные канцелярские принадлежности отсвечивали лучи солнца, больно ударившие по глазам старика.

– Вы сядьте здесь, – учтиво предложил доктор. – Сегодня яркая погода, солнце так и норовит внутрь пробраться. Весна на пороге. – Доктор прикрыл занавеской пол окна, чтобы солнечные лучи не слепили глаза старика, затем сел в мягкое кожаное кресло, приятно прошипела кожа черного кресла с замшевыми подлокотниками.

Старик сел на край такого же глубокого кожаного кресла, чтобы легче было вставать, когда уходить будет.

– Я уже в курсе, – начал доктор, на его шеи блеснула желтая цепочка, сделанная из чистого золота. Видя, что старик как-то неуютно себя чувствует, он сказал приятным голосом. – Вы чувствуйте себя, как дома. Мы сделаем все, что от нас зависит. Наша клиника лучшая в городе. Мне незачем водить вас за нос, поэтому я вам сразу все расскажу. Утешить нечем. Лишь надежда есть.

– Что у него. Он будет жить? – спросил старик.

– Мы обнаружили обширные метастазы в отдельных органах.

Старик угрюмо молчал.

– У мальчика запущенная болезнь. Рак четвертой степени. Злокачественная опухоль в мозге. Невриномы – это опухоли черепно-мозговых нервов.

– Что вы можете сделать? – старик с надеждой посмотрел на доктора.

– Хирургия здесь бессильна, попробуем лучевой терапией и химиотерапией. Остановить процесс мы не можем, лишь замедлить.

От волнения старик потерял контроль над собой, ему казалось, что он в кабинете один и разговаривает сам с собой.

– Но все-таки я должен что-то сделать для него. Этого не может быть. Так нельзя, – бормотал старик, не слушая доктора. Внезапно, он словно вышел из глубокого оцепенения и громко произнес, – но все-таки, что вы можете сделать?

– Я? – удивился доктор, почесывая подбородок. – Могу лишь погладить его по голове.

– Что? Вы что-то сказали? – словно не слушая, произнес старик.

– Я говорю, что процесс необратим. Мы попытаемся лишь замедлить проникновение раковых клеток в другие органы. В основном, это лишь летальный исход. Мы можем говорить только об оставшихся днях или месяцах жизни пациента. Метастазы уже начали появляться в капиллярах, они дошли до кровеносного русла. Ему нужен уход, качественный уход. Вы понимаете.

– Что? – от волнения, старик не все слышал. Он хотел помочь внуку даже ценой собственной жизни, его мысли переплетались, а сознание туманилось.

– Я говорю, что и этот уход за пациентом – его последние дни жизни стоят денег.

– Сколько он сможет прожить? – спросил старик.

– Не знаю, – почти равнодушно сказал доктор, поглядывая на дорогие наручные часы. – По-разному, от нескольких дней до года. У нас хорошая клиника, каждый прожитый здесь день нужно оплачивать, дорогое оборудование и медикаменты.

– Я понимаю. Сколько нужно? – спросил старик, заглядывая в глаза доктора, пытаясь найти там хоть миллиметр надежды, доброты, сострадания, но встретил он лишь холодное расчетливое равнодушие.

– У нас много пациентов, врачей мало, не хватает…

– Все понятно, сколько?

– Тысяча в неделю.

На душе у старика появилось облегчение. Он рассчитывал на значительную сумму. А теперь появилась надежда, хоть и незначительная.

– Я смогу оплатить, – ответил старик и вышел, не обращая внимания на довольное сияющее лицо доктора.

Старик продал на рынке несколько шкурок песца, которые привез с собой из Тайги, и сразу же поспешил к доктору в клинику. Так, как его приветствовал доктор на этот раз, можно было встречать лишь президента страны. Доктор подскочил с кресла и буквально подлетел к старику. Он усадил его на мягкое кожаное кресло и заказал молоденькой секретарше две чашки дорогого кофе, что он держал для солидных клиентов. Усевшись в свое кресло, он довольно, с нескрываемой радостью, произнес:

– Вы готовы внести сумму?

– А насколько недель я должен оплатить вперед? – спросил старик.

– Вы не волнуйтесь, если пациент умирает раньше, то все оставшиеся деньги мы вернем.

– На полгода хватит?

От этих слов доктор чуть не подпрыгнул вместе с креслом. Его задержал лишь стол из красного дерева, который он заказал два года назад из Италии.

– Да, да вполне. Мы определим вашего сына…

– Внука, – поправил его старик.

– Прошу прощения, внука, в лучшую вип палату.

– Старик открыл внутренний карман куртки и достал толстый бумажник. Он вынул двадцать четыре тысячи рублей и выложил их перед доктором на стол.

Молчание длилось недолго. Сияющая улыбка, которой он щедро одаривал старика, испарилась. А вместо нее появилось три борозды на лбу, придав лицу возмущенный и недоуменный вид.

– Что это? – спросил доктор, словно его обидели или что-то украли.

– Деньги, вы же сами сказали, тысяча в неделю, – недоумевая, произнес старик.

– Долларов, американских долларов, – пояснил доктор, с нескрываемым недовольством.

Старик задумался, его печальный взгляд опустился и потух. Доктор заерзал на кожаном сидении, его глаза судорожно бегали по сторонам, что бы не встретится со взглядом старика.

– Сейчас могу предложить несколько дней пребывания, плюс химиотерапию, – сказал доктор, немного помолчав, он добавил. – Это вряд ли поможет, во всяком случае, начнется процесс торможения болезни. Лучше, чем ничего. А вы пока подумайте, где можно раздобыть еще денег. Может, родственники помогут.

Старик вспомнил о младшем сыне и его ворчливой жене. «Нет, они не смогут помочь», – думал он.

– Мальчика мы пока переведем на курс лечения, – продолжал доктор…

– Хорошо, я согласен, – неожиданно заявил старик.

Он и сам не понял до конца, почему так сказал, наверное, в глубине души он желал начать хоть какой-то процесс по защите организма маленького Максима. Ведь, если не он, то кто подумает об этом.

Оставив Максима в больнице позади себя и унося большую тяжесть и тревогу в сердце, старик направился в банк. Неужто, он не сможет одолжить денег в банке, ведь, сейчас двадцать первый век. Многие занимают под проценты и выплачивают частями. Старик знал, что вряд ли сможет рассчитаться по всему долгу, ведь, ему осталось то жить немного, стар он уже.

– Мы не сможем вам дать требуемую сумму, – заявил банковский служащий, выслушав старика.

– Почему? Я буду выплачивать…

– Вы, поймите, ваш кредит для нас рискованный. Вы уже немолодой, квартиры в городе у вас нет. Кто мог бы за вас поручиться?

– Поручиться? – переспросил старик и уставился большими мутными глазами на клерка.

– Да, кого бы вы могли назвать своим поручителем? Кто бы за вас мог бы выплачивать кредит в случае невыплаты его вами?

Старки вновь вспомнил о младшем сыне.

– Можно я позвоню? – спросил старик.

– Хорошо, телефон в соседней комнате, – холодно ответил клерк.

Старик набрал номер через код. После гудков в аппарате раздался женский голос.

– Это я, – старческим голосом произнес старик. – Маша, а Григорий дома?

– Нет, он на работе. Как там Максим? Что говорят врачи?

– Врачи говорят, что у Максима опухоль головного мозга.

– Боже… – тревожно раздался голос. – Он жить будет?

– Доктор сказал, что это дело времени. Пациенты с таким диагнозом живут от трех дней до….

– О, Боже… То-то я смотрю, что он бледный такой.

– Его нельзя вылечить, но есть возможность отсрочить смерть, – произнес старик.

– Мне очень жаль…

– Я хочу попробовать подлечить его здесь, в клинике. Это поможет, – у старика от волнения сжалось горло, преодолев спазм, он продолжил. – Нужны деньги для лечения в больнице.

– У нас нет денег, – твердо заявила женщина.

– Мне нужен лишь…

И тут старик подумал, как будет его младший сын выплачивать долг, когда настанет такой случай.

Она еще долго что-то говорила, иногда в повышенном тоне, но старик всего этого не слышал, он думал лишь о Максиме. Старик повесил трубку. Он тяжело подошел к столу клерка и томно опустился на стул.

– Ну что? – спросил клерк

– Нет у меня поручителя, – печально заявил старик.

– Вы указали пенсию. Я мог бы дать вам незначительную сумму.

– Сколько?

– Около тысячи долларов. Вы сможете ее выплачивать из своей пенсии, – сказал клерк.

«Пусть будет хоть так», – подумал старик.

– Хорошо. Я согласен.

– Вам нужно заполнить некоторые бумаги.

Проезжая мимом супермаркета, где люди, словно сотни муравьев, облепили огромное здание, схожее с муравейником, старик обратил внимание на небольшое красочное объявление. На цветном флаере красовался солидный молодой человек, лет тридцати. Депутат.

«Скоро выборы», – подумал старик, – «может это судьба, что он увидел этот флаер». Он слышал, что депутаты помогают людям.

В приемной никого не было, и старик вошел в кабинет депутата.

– Вы ко мне? – поинтересовался депутат, точь-в-точь выглядевший как на картинке флаера.

– Да, мне нужна ваша помощь.

Депутат сделал внимательное лицо и предложил сесть.

– Вы не стесняйтесь, вы, ведь, мой избиратель. Я всегда прихожу на помощь. Такая у меня работа, – сказал депутат. – Вы с какого района?

– Я с вашего, – солгал старик, опасаясь, что ему откажут. – Я всегда голосую за вас.

– Это приятно слышать. Я вас не подведу. Какой вы вопрос хотели рассмотреть. Я сейчас спешу на встречу. Вы вкратце расскажите.

И старик поведал о своей беде. Депутат внимательно слушал, его брови то сужались, то расходились, на лбу появились три борозды. Когда речь зашла о недостающих деньгах, то борозды вмиг распрямились и исчезли, словно их и не было.

– Угу, – промычал депутат. – Сейчас плохо с деньгами, нет финансирования, – пояснил он. – Но вы не отчаивайтесь, я кое-что придумаю. Обязательно. Вы оставьте о себе данные моему секретарю. Он сейчас придет, вы ему все изложите. Извините, я должен бежать.

Старик остался ждать в приемной. Он посмотрел на часы, было около часа. На улице за окном прохожие куда-то торопились, каждый со своими делами и хлопотами. Время шло, а его так мало было, может, и совсем не было. Каждая пройденная минута, казалась старику мучительно долгой. Вскоре появился секретарь, им оказалась молоденькая девушка. Она записала данные старика, вежливо пообещав, что все будет в порядке.

Старик сидел в коридоре больницы и ждал. В коридоре послышались голоса и гам людей, появился доктор в сопровождении медсестер.

– Ну что? Есть что-то новенькое? – спросил доктор у старика. Старик поднялся, тяжело вздохнул и сказал:

– Я достану денег. Вы лечите его, – сказал старик.

Доктор отпустил медсестер и пригласил старика в кабинет.

– Ну, и какую сумму вам удалось получить? – спросил доктор, не скрывая интереса.

– Пока тысячу, – ответил старик, пожимая карман пиджака.

– Хорошо, но этого мало.

– Я принесу еще.

– Когда?

– На днях.

Старик выложил деньги на стол, и они сразу же растворились в кармане доктора.

Старика пустили в палату, где лежал Максим.

– Ему нужен отдых, – сказала медсестра, – вы его не напрягайте, ему недавно сделали химиотерапию.

Тучная медсестра поправила одеяло, взяла с пола заполненную утку и вышла.

Лицо Максима немного побелело, но бледность по-прежнему сидела на нем.

– Дедушка, садись рядом, – сказал мальчик осевшим голосом. – Я хочу сделать тебе подарок. Он на тумбочке.

Старик протянул руку к папке и взял ее. В папке он обнаружил рисунок. На нем карандашом мальчик изобразил Тайгу, одинокий дом и силуэт мужчины.

– Это ты, – сказал мальчик.

– У тебя настоящий талант, Максим. Спасибо.

– Все будет в порядке, доктор сказал, что нужно сделать ряд процедур.

– А я скоро уйду отсюда? Мне здесь не нравится.

– Тебе нужно лишь принять процедуры, что назначил доктор.

Старик заметил еще рисунки, они находились в папке. Он внимательно посмотрел на детали рисунков и спросил.

– Ты изобразил себя?

– Нет, не совсем, – ответил мальчик. – Это мой брат.

– Брат?

– Да, я знаю, у меня нет родного брата.

– И, что же этот рыжеволосый мальчуган делает?

– Он сражается. Его здесь нет, и его даже увидеть нельзя, но разве что под микроскопом.

– Если его нет, то откуда ты знаешь, что он существует? – спросил дед.

– Его пока нет, он появится. А пока, я общаюсь с ним. Он мне каждую ночь снится. Он сильный, не то, что я.

– Ты хочешь сказать, что он твой новый герой картины?

– Нет, дедушка. Он настоящий, у него пока нет тела, только душа. Скажи деда, а, правда, что люди все умирают.

– Почему ты спрашиваешь? – с беспокойством спросил старик.

– Да так, я случайно услышал разговор сестер об одном больном. Они говорили, что ему осталось недолго. Они, ведь, имели в виду, что он умрет. Почему люди так мало живут?

– Человек живет столько, сколько Бог ему даст, – ответил старик. – А потом они переходят в другой мир.

– В другой мир? – поинтересовался Максим.

– Да, после смерти люди не умирают. Гибнет лишь их тело. А их душа… – старик замолчал.

– Что душа? Ну, говори, коль начал, – мальчик вопрошающе глядел на деда.

– Душа неподвластна времени, она не стареет.

– Ты хочешь сказать, что ты тоже молодой? – спросил Максим.

– Да. Ты не смотри на мои морщины и старческий голос. Внутри я такой же, как и когда-то в дни молодости. Я также как и ты радуюсь.

– Мне иногда так хочется умереть поскорее, чтобы оказаться в этом новом мире.

– Почему ты так говоришь? – у старика сжалось сердце.

– Я знаю, что я неизлечимо болен, хоть ты от меня это скрываешь. Я все слышал. Здесь все знают об этом. Мне иногда так нестерпимо больно, что лучше…

– Не думай об этом. Когда человек болен, то так бывает. Ты выздоровеешь, и все будет по-другому. Надо лишь набраться терпением.

– Я не хочу возвращаться домой, – понуро сказал Максим.

– Почему? – спросил старик.

– Там мне было очень больно.

– Я знаю, но, ведь, теперь… Все будет хорошо, вот увидишь. Я обещаю тебе.

На другой день старик позвонил в приемную депутата. Молоденькая секретарша подняла трубку. Старик поздоровался и напомнил о себе. Секретарша внимательно выслушала, а затем ответила.

– Я извиняюсь, он сейчас уехал. Возможно, по вашему вопросу. Когда приедет, то непременно сообщит вам. Он помнит о вас. Ваш вопрос у него на первом месте.

Спустя три дня, когда все процедуры были закончены, а новых не назначали в виду отсутствия денег, старик вновь позвонил в приемную депутата в надежде. Он услышал вновь молодой женский голос и те самые слова, словно записанные на магнитофон, полные обещаний, но на этот раз они уже не охлаждали тревожное сердце старика. Надежды не было. В больнице доктор сказал, что мальчик может оставаться еще неделю, но они не могут делать ему дорогостоящее лечение, так как больница не получила дотаций. Мальчика нужно было забирать на домашнее лечение. Об этом он узнал от одного из лечащих докторов.

– Вы не расстраивайтесь, – сказал пожилой доктор. – Есть еще одно средство.

– Какое? – с надеждой спросил старик, заглядывая в глаза доктора.

– Это хоспис.

– Хоспис, – тихо повторил старик, словно, искал какую-то потерянную мысль.

– Хоспис – это учреждение, где больному в четвертой стадии рака оказывают достойный уход. Наша клиника вряд ли вообще поможет вашему внуку.

– Но, ведь, доктор сказал…

– Послушайте меня, я опытный врач. Пациентов с четвертой степенью рака можно лишь достойно содержать – улучшенное питание, обслуживание. Все это поможет продлить их пребывание среди живых, и только.

– И где же этот хоспис находиться? – спросил старик.

– Я знаю несколько таких. У них хорошая репутация. Один в Германии, другой – в Израиле.

– Это, наверное, безумно стоить будет.

– Около ста тысяч, не меньше.

– Долларов, – на этот раз уточнил старик.

– Да, долларов.

– Так много мне не собрать, – печально сказал старик.

– И поэтому я хочу дать вам второй способ. Он намного дешевле.

– Какой?

– Фитотерапия. Это лечение травами. Один метод состоит на сборе 33 трав, другой – на 55. Эти травы – это лучшее, что есть в природе. Это может улучшить состояние его здоровья и продлить жизнь на дни или на месяцы. У вас есть возможность собрать травы?

– Я живу в Тайге, и кое-что знаю о травах, – сказал старик.

– Отлично. Я подготовил для вас такой состав. Вот он, – доктор передал старику несколько листов бумаги. – Эти подбираются индивидуально для больного в зависимости от клинических показаний. Эти фитосборы помогут Максиму, – он замолчал, давая время на обдумывание, а затем спросил. – Что вы собираетесь делать?

– Я приму единственный путь, тот, что вы мне предложили. Я заберу мальчика к себе в Тайгу. Там ему будет лучше. Тем более что он давно хотел там побывать.

– И помните, что против болезни всегда выступают трое: врач, больной и травы.

– Врачи нам особо не помогли…

– Мы проводили биопсию. Исследования показали, что опухоль уже в печени. Мы бессильны.

В гостинице старик лежал в кровати и не мог уснуть. Он размышлял. Почему мир так жесток к этому мальчику, который даже жизнь еще не попробовал? Почему нет справедливости в мире? Холод, жестокий холод, взявшийся из ниоткуда, пронизывал его тело, наводя в сердце беспокойство. Лишь его сознание лихорадочно искало выход, прислушиваясь к тревожным сердечным ударам. Он уже твердо решил забрать внука к себе в старый деревянный домик, в глубине Тайги. Именно там он будет помогать Максиму и постарается собрать все травы. Некоторые он знает и сможет собрать в Тайге. Другие придется купить. Он поднялся, подошел к окну. На пустынные улицы уже давно осел мрак ночи. И лишь одинокий фонарный столб сопротивлялся мраку, светя единственной лампочкой, отбивающейся от мрачных теней. Он подошел к тумбочке и вынул кошелек. Деньги заканчивались. Из старого пиджака он достал именные часы, что ему когда-то подарил генерал за проявленный героизм во время Великой Отечественной Войны. Он повертел часы, прочитал надпись на обороте. «Что мне эти часы, если Максим умрет. Пусть они остановятся, но помогут добавить хотя бы несколько минут жизни моему внуку». Он остановил их ход, и стрелки замерли. Затем он достал из кармана золотое кольцо с камнем, которое когда-то ему досталось от любимой жены. «Она тоже согласится со мной», – подумал старик. Эти две вещи – все, что было у него.

Утром он выгодно продал кольцо, отдал на рынке именные часы. В банкомате решил обменять последние сто долларов на рубли. Не успел он вложить купюру в отверстие, как она исчезла в ящике. Банкомат прорычал и быстро сожрал стодолларовую купюру. В банке он частично погасил долг за месяц (проценты по кредиту) и отправился в больницу к Максиму, чтобы забрать его.

Тайга

Увидев на пороге Максима и деда, Маша побледнела.

– Как? – удивленно произнесла женщина. – А мы думали…

В прихожей было темно и мрачно.

– Я сейчас, – сказала женщина и куда-то удалилась.

Максим опустился на стул, а старик, сняв обувь, направился по коридору в комнату Гриши. Там никого не было. Несколько старых фотографий Маши и Гриши с детьми висели на стенах. Открылась дверь, и вошли двое мальчиков с Машей.

– Гриши нету? – спросил старик.

– Пусть они тут побудут, – сказала женщина. – Я все перенесу, вы не беспокойтесь. Я думала… Но раз, так, комната его по праву, мы только кое-что перенесем.

Старик ничего не понял и направился в комнату Максима, чтобы подготовить кровать для мальчика. Маша так быстро торопилась, что опередила старика и вошла первой в комнату. Здесь старик уже увидел две кровати вместо одной и несколько уплотненную мебель. За то время, что Максима не было дома, что-то в его комнате явно произошло. Женщина в спешке начала скручивать матрац и постель, чтобы освободить кровать.

– А эту кровать мы перенесем, – сказала она, указывая на вторую кровать у стены. – Все вещи Максима я верну назад. Мы не знали, как долго он пробудет в больнице, – оправдывалась она. – У нас тесно, много народу. Вы понимаете… Наш доктор, вообще сказал, что он не вернется. Пациенты с его диагнозом долго не живут, вот мы и решили… Ну, чтобы комната не пустовала. Вы понимаете, но теперь мы все вернем. – Женщина суетливо убирала вещи и переносила их в другую комнату. Старик направился к Максиму.

– Деда, я хочу пить, – сказал Максим.

– Я что-нибудь придумаю. Жди меня.

– Деда, я, ведь, не останусь здесь?

– Нет, конечно, нет. Я обещал тебе, а слово надо держать. Мы только соберем в дорогу твои вещи.

Две пары глаз смотрели из-за угла на тучного старика. Он направился на кухню, там, на плите находился чайник. Он налил с него воды в кружку и хотел, было, отнести Максиму, как его взгляд упал на черную тряпку, укутывающую какой-то круглый предмет, за кухонным шкафом. Старик отдернул ткань и обомлел. За шкафом в узкой щели, находился, прислоненный к стене, похоронный венок.

В прихожей появилась несколько встревоженная, но бодрая, тетя Маша. Максим с залпом осушил кружку.

– Ну, вот, почти все готово, – сказала женщина. – Гриша будет после семи. Мы остальное перенесем вечером.

– Не нужно, – сказал старик.

– Почему? – удивилась женщина.

– Я забираю мальчика к себе в Тайгу, он будет со мной.

– Ну, что ж… – сказал женщина, в его голосе не было протеста, казалось, что она была согласна с таким неожиданным для нее решением. – Вы правы, на природе хорошо. Пусть он у вас немного поживет, а потом приезжает. Эта комната всегда его будет ждать.

– Я уже купил билеты, на вечер. Я с Гришей не встречусь, передай ему, что приеду летом.

– Хорошо, хорошо, – довольная таким исходом дел, сказала женщина, – я приготовлю еду вам в дорогу.

– Спасибо, у нас все есть. Мы лишь одежду возьмем.

– Я сейчас все приготовлю, – почти радостно отозвалась женщина и исчезла в комнатах.

По дороге в поезде Максима мучила головная боль, которая спустя время прошла. Он очень утомился, несмотря на малое пройденное расстояние от станции до небольшого домика.

Старик все сумки положил на небольшие санки. Спустя час после головокружения у Максима, ему пришлось посадить внука на санки. Одну сумку он взял в свободную руку, вторую положил Максиму на ноги. В домике жил его приятель, у которого они остались на ночь.

Утром старик запряг лошадь в сани, погрузил на них вещи и направил сани по снежной проторенной дороге вглубь Тайги в направлении малого селения, состоящего из дюжины сельских домов.

– Деда, а как ее зовут? – спросил Максим. – Она, правда, твоя?

– Зорькой, я назвал ее, – ответил старик, погоняя лошадь. – Она молодая у меня. Трудно было бы мне без нее. Бывало в трудную погоду, когда ничего не видно, она не раз меня выводила на дорогу. Туман или вьюга, какая, а она знает свою работу.

– А почему ты ее Зорькой кличешь?

– День начинается с зори, с восхода солнца. Без него нет жизни, оно дает тепло и надежду. Вот я и назвал ее так, чтоб помогала мне. Иной раз только надежда и помогает.

– Красиво здесь, – сказал Максим с нескрываемой детской радостью. – Деда, а ты волков не боишься?

– А зачем мне их бояться. Они знают людей. Разве что, если зайти глубоко в Тайгу. Те волки не знают человека. Но у меня ружье есть. Оно отпугнет их.

– А медведя?

– И медведя.

– И тигра тоже? – спросил мальчик.

Максим разглядывал сосны и ели, покрытые местами снегом.

– Любой хищник не дурак. Они охотятся лишь на привычную им пищу: косулю, зайца. Дичи здесь на всех хватит. Тайга богата. Это человек делает ее бедной, вырубая леса гектарами.

Спустя несколько часов они доехали до небольшого селения. С дюжины сельских деревянных домиков появились на горизонте, окутанные густыми и стройными деревьями. Справа от деревни виднелись камни, по которым бежала исхудалая речка.

– Деда, а ты на рыбалку тоже ходишь? – спросил Максим, пытаясь услышать течение реки.

– Это она, видать, недавно побежала. Снег начал таять. Весна близко. Здесь мало рыбы, но недалеко отсюда есть небольшое русло, где рыба водится. Я покажу тебе.

Эхом раздалось пение какой-то лесной птицы. Вслед за этим послышались ответы другой птицы. Казалось, они общались между собой, разнося приятные для всех жителей леса новости – о наступлении потепления.

– Почки уже набухли, но еще не распустились, – сказал старик, оглядывая опытным взглядом ближнее к просеке невысокое деревце.

Сани проезжали мимо небольшого домика. Из него выбежала девочка лет двенадцати. Она направлялась к саням. На ее лице сияла детская улыбка.

– Это Оля, – сказал дед.

– Ты ее знаешь? – спросил Максим.

– Здесь не так, как в городе. Все знают друг друга. Мы как одна семья, помогаем друг другу. Иначе нельзя.

Девочка подошла к саням.

– Подбросите? – спросила Оля.

– Садись рядом с Максимом, это мой внук.

Девочка присела рядом, аккуратно поставив небольшой белый бидон.

– Это что у тебя? – спросил Максим, поглядывая на бидон.

– А, это? Молоко, – ответила девочка, с улыбкой поглядывая на Максима.

– Тебя к Берновым довезти? – спросил старик.

– Да, – ответила девочка. – Я им молоко несу. Вчера не успела, работы много было. А Максим надолго к нам?

– Думаю, что да. Пока не поправится, – ответил дед. – А если понравится у нас, то и насовсем останется.

– Мне здесь уже нравится, – сказал Максим.

– А чем ты занимаешься? – спросила Оля.

– Я… ну, рисую, когда желание есть, – ответил Максим. – Я пейзажи рисую.

– Это здорово, здесь много чего можно изобразить, – сказала девочка. – Ну, мне пора, я сойду возле этого дома, – сказала Оля, указывая на домик.

Старик остановил лошадь, чтобы Оля могла сойти с саней.

– Я к вам после обеда зайду, – сказала Оля.

– В любое время я буду рад тебе, – ответил дед, погоняя Зорьку.

– Она иногда и ко мне молоко приносит, – сказал дед Максиму.

Максим повернул голову, провожая девочку взглядом, пока она не скрылась за калиткой.

– Теперь она чаще будет к нам приходить, – сказал дед. – Здесь всего-то шестеро детей, она самая старшая. Ей с тобой повеселее будет, чем с маленькими. Вот станет тебе лучше, ты и в школу пойдешь.

– Здесь есть школа? – удивился Максим.

– Да, конечно, имеется. Правда, она не такая, как в городе. У нас обучение на дому. Мама Оли преподает. Все дети у нее обучаются. Оля помогает во всем и сама учится прилежно. Бывает, кто заболеет, так Оля носит домашнее задание к больному и даже помогает выполнить его. Ну вот, мы и приехали.

Сани остановились у бревенчатого домика. За оградой залаяла собака.

– Не бойся, это Черкес, – сказал дед. – Черкес, это твой новый хозяин.

Собака подбежала к саням и внимательно обнюхала ноги незнакомца, словно запоминала новый запах. Максим присел и погладил собаку, она в ответ завиляла хвостом.

– У меня никогда не было собаки, – сказал Максим, продолжая гладить животное по мягкой шелковистой шерсти. Собаке это нравилось, и она высунула свой розоватый язычок. – Эта порода называется лайка. У него необычно красивые голубые глаза, правда.

Черкес оставил Максима и побежал вслед за дедом, виляя хвостом от радости. Небольшие вещи Максим отнес в дом сам. Дом состоял из небольшой прихожей, где располагалась и кухня, двух комнат, одна из которых отапливалась печкой.

– Скоро будет тепло, – сказал дед, разжигая огонь в печи. – Ты сиди здесь и следи за огнем. Располагай свои вещи, как тебе угодно. Эта кровать у окна – твоя. Я пойду к соседям за хлебом и мясом, может и яиц дадут, ты жди меня.

Спустя полчаса дед вернулся вместе с Олей, она помогала ему нести продукты. Печь к тому времени разогрелась, и тепло согревало замерзшего Максима. Приятно потрескивал огонь в печи, дед озабоченно трудился на кухне, а Оля посетила Максима.

– Это твои рисунки? – спросила Оля, разглядывая повешенные на стену у кровати рисунки. – Красивые. У тебя талант. А еще есть?

Максим достал папку с рисунками и показал девочке.

– А это кто? – спросила Оля, указывая на необычный рисунок.

– Это воин, – горделиво ответил мальчик.

– Почему он красный? Разве люди бывают такие?

– Он не человек, хотя внешне и похож, – ответил Максим.

– А что это за место? Где он находится? Это какой-то остров или планета?

– Нет, я не знаю, – засмущался Максим.

– Если ты не знаешь, то, как же ты смог его нарисовать. Художник должен ясно видеть или хотя бы…

Максим забрал рисунки у Оли и сложил их в папку.

– Ты что, обиделся? – спросила Оля.

– Нет, не обиделся. Я всегда знаю, что рисую. Просто, – Максим опять потупился и засмущался. – Понимаешь, это герой моего сна.

– А! Тогда понятно, – ответила девочка. – Так бы сразу и сказал, это фантазия. Я тоже люблю фантазировать…

– Нет! Это не фантазия, – настаивал Максим. – Он существует, я точно знаю это.

– Ну, хорошо, хорошо, – успокаивала девочка Максима, видя, что он обижается на ее слова, – пусть существует. А я смогу его увидеть? – спросила Оля, пытаясь доказать Максиму, что этого героя не существует.

– Это вряд ли. Он является только мне.

– И где же он живет, на небе?

– Вам, девчонкам, не понять.

– Ну вот, ты опять обиделся, – сказала Оля. – Я верю тебе, но мне хотелось бы знать, где он находится.

– Не скажу, – ответил Максим, опустив глаза.

В этот момент вошел дед и предложит пообедать. После обеда Оля ушла, пообещав прийти на следующий день.

– Ночью у Максима были головные боли и рвота. Все, что он съел, вышло наружу. Дед был в отчаянии. Тогда он вспомнил о словах доктора, который говорил о фитотерапии – сбор трав.

Утром, пока измученный головными болями и утомленный Максим лежал у теплой печи, дед достал список тридцати трех трав и принялся собирать недостающие травы. В не отапливаемой комнате он держал всевозможные запасы на зиму, там были и некоторые травы, входящие в список. Дед записывал в блокнот недостающие травы, вспоминая, где в лесу он когда-то видел их. По памяти он записывал названия, а напротив – местонахождение растения в знакомой ему Тайге.

Когда Максиму стало лучше, он попросил деда взять его с собой в Тайгу. Дед неохотно, но все же согласился, вспомнив об увлечении внука.

Снег значительно начал подтаивать, и дорога освободилась от белой вуали, покрываясь серым цветом. Старик снял лыжи с саней и переоборудовал сани в телегу, закрепив оси с колесами. Сани превратились в телегу. Зорька исправно и, казалось, довольна своей работой, возила деда и внука по всем местам, куда указывал ей хозяин. Максим внимательно осматривал деревья, подолгу смотрел на закат, пока дед выискивал травы.

Однажды Максим остановился у одной высокой сосны и долго смотрел вверх. Дед заметил интерес внука, и спросил его о том, что он увидел.

– Белка, – ответил Максим, – необычная, белая.

– Где-то неподалеку ее дупло есть.

– Мне показалось, что она наполовину рыжая.

– Так и есть. Уже начало весны, вот она и меняет свою шубку, с белой одевается в рыжую. Вечером уже были готовы первые зарисовки белки, сидящей на ветке сосны. В передних маленьких лапках она держала шишку. Утром, когда к ним в дом зашла Оля, принеся белый бидон с молоком, Максим показал ей уже готовый рисунок.