— Вот все, что я дополнительно накопал, — передал я Александу Анатольевичу вновь добытые материалы.
      — Негусто, — заметил он, запуская машину.
      — В золоте важен не объем, а вес, — парировал я.
      — Ну, ну. Посмотрим, какой пробы ваше золотишко. Может быть, медной?
      Машина заглотила один лист, испещренный цифрами и названиями городов, и еще один, и еще.
      — Снято. Ну что, пускаем в работу? Я сделал секундную паузу и чуть ли не перекрестился про себя.
      — Давайте! С богом!
      — Давно ли вы стали верующим, начальник? — съехидничал программист.
      — Давно, с тех пор, как с этим делом связался. И с вами. И с вашей машиной.
      — А машина-то чем виновата? Она здесь ни при чем.
      — А может, при чем? Возьмет и перепутает что-нибудь, забудет или добавит не к месту. И вся работа псу под хвост.
      — Не перепутает. И ничего сверх того, что в нее загрузили, не придумает. Она не человек. Она железная. Без фантазии. И отсебятину пороть не умеет.
      — Хочется надеяться. Иначе будет непонятно, во имя чего мне пришлось рогоносца изображать.
      — Кого?
      — Неважно. Это к делу не относится. Работайте. Александр Анатольевич пожал плечами и повернулся к компьютеру. Не отрывая глаз от монитора, пробежал пальцами по клавиатуре. Прочитал ответ. Согласился нажатием клавиши. Снова задал вопрос. И снова согласился.
      — Да.
      — Да.
      — Нет.
      — Да…
      Он разговаривал с машиной, как с живым, только немым собеседником. Вопрос — ответ. Согласие. Или отказ.
      Они были интересны друг другу. Он — и компьютер. Третий в их взаимоотношениях был лишний. Третьим был я.
      — С чего начнем? С хронологии или географии?
      — С географии. Хронология вторична.
      На экране возникла контурная карта страны. По ней разбежались точки городов, где бывал с визитами мой подопечный.
      — Транспорт?
      Я кивнул.
      От точек во все стороны разбежались тонкие линии. Пунктирные — там, где исследуемый объект добирался до места назначения самолетом. И непрерывные — где он воспользовался услугами железнодорожного транспорта.
      — Возможны дополнительные пункты? — спросил Александр Анатольевич.
      Я снова кивнул.
      На железнодорожных маршрутах, там, где располагались крупные станции, и в местах промежуточных посадок самолетов добавились новые точки.
      Точек и переплетений пунктирных и непрерывных линий стало очень густо. Так что продраться сквозь них было практически невозможно. Как мухе сквозь облепившую ее со всех сторон паутину.
      — Предлагаю развестись по отдельным позициям. Иначе ничего не понять.
      — Разводитесь.
      — Какой масштаб?
      — А какой возможно?
      — От ста метров в сантиметре и выше.
      — Нет, это слишком мелко. Давайте что-нибудь среднее.
      — Двадцать километров в сантиметре.
      Нажатие клавиши — запрос. Нажатие клавиши — изменение масштаба. Нажатие клавиши — согласие.
      Карта страны распалась на отдельные составляющие.
      Дальний Восток.
      Забайкалье.
      Центральная Сибирь. Урал. Европейская часть.
      И снова точки и пунктиры. Но уже гораздо более подробные.
      — Бывшие республики?
      — Давайте.
      — По одной? Или блоками?
      — Блоками. По три-четыре. Слишком они маленькие, чтобы для каждой свой лист заводить.
      — Я могу масштабы увеличить.
      — Не надо масштабы увеличивать. Много чести будет.
      Прибалтика.
      Украина, Белоруссия, Молдавия.
      Кавказ.
      Средняя Азия.
      — Куда теперь?
      — Давай за кордон. Надоело дома пастись. Снова распались карты и снова прорисовались тонкой контурной линией. Европа.
      — Детализируйтесь.
      Северная.
      Центральная.
      Южная.
      Точки по столицам и по крупным промышленным центрам. Много точек. И много линий. И почти все пунктирные. Здесь подопечный на поездах почти не ездил.
      — С Европой все. Куда дальше?
      — Прыгаем через океан.
      — Что выводить?
      — США и Канаду.
      Есть США и Канада.
      Точка. Точка. Еще точка. Перепрыгнули через канадскую границу, рассыпались горохом в районе Нью-Йорка.
      — Детализируйтесь.
      — Масштаб?
      — Максимальный.
      Карта города. Пересекающиеся авеню и стриты.
      И сразу сбой. Красный мигающий квадрат посреди экрана. И надпись:
      «Не могу отобразить информацию».
      — В чем дело? Что случилось?
      — Ничего. Отсутствуют входные данные. То есть нет конкретных адресов. Все правильно, их и не должно быть. Их просто никто не собирал и не загружал в память машины. Разговор шел только о городах, а не улицах, из которых они состоят. Только о городах. А можно было и о улицах! Надо будет потом вернуться к этому вопросу. Надо будет уточнить. Это очень интересно.
      — Дальше.
      Мексика.
      Мелкие страны Карибского бассейна.
      — Смотрим оптом или в розницу?
      — Оптом.
      Негусто. Три точки — Куба. Точка — Никарагуа. Никарагуа? Каким ветром его занесло туда? И зачем? Когда я отсматривал газеты, я эту информацию пропустил. А компьютер заметил!
      — Дальше.
      Венесуэла. Бразилия. Парагвай. Почти пусто. Даже не требуется увеличение масштабов.
      — Дальше.
      — Дальше Антарктида. Будем смотреть?
      — Я имел в виду Африку. Африка. Северная. Центральная. Южная.
      В Южной три точки. Это значит как минимум три визита.
      — Переезжаем в Азию. Ближний Восток. Изрядно. Индия. Афганистан.
      Сплошные точки. Скорее всего какой-нибудь визит по линии шефства над войсками. С известными артистами и раздачей новогодних подарков. Еще в те, военные времена.
      Китай.
      Япония.
      Австралия. Новая Зеландия.
      Ну ты подумай, и сюда добрался одной точкой и длинным, длинным пунктиром аж из самой Москвы.
      Все!
      — Накладываем время?
      — Накладываем.
      — Без перекура?
      — Без.
      Снова запрос. Уточнение. Согласие.
      Надо выстроить все в хронологическом порядке. Что за чем. Где он был. Сколько раз. Где был вначале, где потом. Как долго задерживался в одном месте. И куда отбывал после этого. До часов. А если возможно, до минут.
      Чтобы отсортировать, выстроить в цепочку, зафиксировать и перепроверить подобную информацию, человеку понадобятся недели каторжного труда. Машине — минуты. Машина ничего не забывает и не путает. Ее не нужно перепроверять. Она либо работает и тогда не ошибается. Либо не работает.
      — Информация пошла.
      На исчерченные пунктирами карты, на точки городов посыпались цифры. Одна за одной. Как из скорострельного пулемета. Каждая цифра притискивалась к другой цифре, образуя группу. Каждая группа цифр отделялась от другой группы точкой или тире. Числа. Месяцы. Годы. Иногда в четыре-пять, а иногда больше рядов. В зависимости от того, сколько раз объект был в данном месте.
      И снова с карты на карту. С листа — на лист.
      Дальний Восток… работа закончена!
      Забайкалье… работа закончена!
      Западная Сибирь… закончена!
      Прибалтика… Европа… Канада… Бразилия… ЮАР…
      Вокруг земного шарика. Из страны в страну. Даже быстрее, чем космонавты. За считанные минуты.
      — Время расставлено. Какая следующая составляющая?
      — Следующая составляющая — люди. И их должности на тот момент.
      — Принял. Начинаю работать.
      На чистые контурные карты легли фамилии. И должности на момент визита. Очень много фамилий. И очень много должностей. Похоже, объект не любил путешествовать в одиночестве. Предпочитал брать с собой в вояжи немалую компанию.
      Возле каждой фамилии время визита. Приезд — убытие.
      — Информация не вмещается в листы.
      — Изменяйте масштабы.
      Укрупняются точки, увеличивается свободное пространство. А фамилии все не вмещаются. Много фамилий и много цифр. Не по одному разу посещали делегации города и веси. А некоторые — не по одному десятку раз.
      — Переходим в Европу.
      — В Америку.
      — Африку.
      Здесь фамилий стало поменьше. Мелкие сошки, неотрывно путешествовавшие с Хозяином по родной стране, поотпадали, как осенние листья на ветру. Остались только крепко держащиеся за ствол соратники и обслуживающий персонал, которому верили. На этот раз масштабы изменять не пришлось. Незачем. И так все умещались. Еще и место оставалось. Вплоть до того, что к некоторым географическим точкам прилеплялись лишь три-четыре фамилии. А кое-где сиротливо жалась одна. Но это скорее всего ошибка. В полном одиночестве Хозяин вряд ли отправится в дальний заграничный вояж. Скорее всего недоработка в сборе информации. Просто выпало несколько фамилий. Которые не упоминали в прессе.
      — Сделано.
      — Рассортируйте по хронологии. Вызов. Запрос. Согласие.
      — Сделано.
      — Очень хорошо.
      — Накладываем?
      — Валяйте!
      — Тогда тасую. По городам.
      Запрос. Уточнение. Согласие.
      Карта времени и маршрутов географических перемещений легла на карту фамилий и должностей, поглотила ее и превратилась в единую карту времени — места — людей. Теперь достаточно было вызвать нажатием клавиш любое географическое название, чтобы наглядно увидеть, кто, когда, насколько, сколько раз и с кем там побывал.
      — Карта сохранена. Что дальше?
      — Дальше? Дальше надо думать. Механическая работа кончилась. Теперь не ему, — показал я на компьютер, — теперь мне надо файлами шевелить.

      Я узнал многое: я узнал, кто, где и когда находился в непосредственной близости от объекта изучения в последние десять лет. Я стал обладателем огромного фактического материала, но не знал, как им правильно распорядиться. Наверное, я просто растерялся. Я был похож на человека, который всю жизнь собирал камни для строительства дома и в конце концов насобирал, но за это время так одряхлел, что не смог ни один из них сдвинуть с места.
      Я имел информацию. Но я имел ее слишком много. Кость оказалась больше той, чем я мог проглотить. Кость встала поперек горла. Ни туда — ни сюда.
      — Что вы хотите выяснить дальше? — допытывал меня Александр Анатольевич. — Для чего мы составляли всю эту схему?
      Что я ему мог ответить? Для того, чтобы подтвердить свою первоначальную версию, которая ушами вылезла еще из тех моих исчерченных ватманских листов? Ну тогда я с лихвой перекрыл поставленную задачу. Новые графические построения не идут ни в какое сравнение с предыдущими. Кроме одного-единственного — они только дублируют их на гораздо более высоком уровне. Но только дублируют! Как очень большая гидроэлектростанция — очень маленькую турбину, установленную на деревенской плотине местным учителем физики. Да, масштабы разные, но принцип один. А мне нужно было что-то новое. Принципиально новое. Как атомная электростанция. Ну или в крайнем случае приливная. А не та, которая стоит поперек реки.
      В результате длинного пути я пришел в тупик.
      Что я узнал? Что известный мне и моему предшественнику член Правительства был завязан с нечистыми на руку бизнесменами?
      Бесспорно. Это наглядно видно из географии их взаимных перемещений. Несколько лет назад, во времена, когда еще никто не знал, что они собой представляют и чем прославятся в дальнейшем, он уже, будучи не последним лицом в государстве, возил их с собой. Возил в провинцию, туда, где впоследствии проворачивались наиболее громкие и грязные махинации с нефтью, редкоземельными и драгоценными металлами и тому подобной государственной собственностью. Потом эти махинаторы исчезали с его горизонта. Но это было потом. Когда аферы лопались. Когда все забывали, что было вначале. А вначале он брал этих липовых бизнесменов с собой в официальные визиты и представлял руководителям местных органов власти. И тем вводил их в сферу государственных интересов. Что они потом очень ловко использовали в своих корыстных интересах.
      Может быть, это была случайность? Излишняя доверчивость облеченного властью государственного мужа? Невнимательность? Неразборчивость в окружающих его людях?
      Нет, это не было ни доверчивостью, ни невнимательностью, ни неразборчивостью в людях. Потому что эти провалы были систематичны. Случайность потому и называется случайностью — что случается редко. А не каждый раз с повторяемостью восхода и захода солнца. Это был злой умысел. И скорее всего не бескорыстный умысел.
      Проворовавшиеся бизнесмены садились, а их покровитель вез в глубинку новых аферистов Чтобы спустя год или два разразился новый скандал.
      Да, известный мне член Правительства не гнушался водить дружбу с банкирами с сильно подмоченной репутацией. И с ними он тоже появлялся на официальных приемах. И их он тоже возил по стране и даже вывозил за границу. И представлял нужным людям. И им верили. Потому что рекомендации действующего должностного лица — лучшая гарантия надежности вкладов. Даже если она не скреплена подписью и печатью.
      А потом из страны или из карманов добропорядочных граждан уходили нажитые трудом и потом поколений миллиарды. Потому что гарантии были липовые. Банкиров публично осуждали, устраивали общественные разбирательства и иногда даже отдавали под суд. И никто не вспоминал, кому они обязаны своей карьерой. То, что было вчера, — забывалось. Всех волновало то, что происходит сегодня и будет происходить завтра. Банковские махинации лопались. А их вдохновитель оставался на плаву.
      Я все это знал. Все это я прочитал между строк в газетах и журналах. И не только это.
      Был еще вывод советских войск из Германии с очень непонятными между нами и ими взаиморасчетами. И новые, хотя так и не пострадавшие козлы отпущения. В погонах. И без них.
      Были контакты с сомнительной репутацией предпринимателями с Запада. С которыми ни один уважающий себя государственный служащий ТАМ предпочтет не встречаться. Даже случайно. Чтобы не пришлось впоследствии отмываться. А этот общался. Вот здесь. И здесь. И здесь. Вот в этих географических точках и вот в это время.
      Были контракты с заведомо для страны невыгодными условиями.
      И это все тоже игра случая? Но не много ли случайностей на одного, пусть даже такого большого человека? И почему случайности направлены исключительно в одну сторону? Только в убыток. И ни одной случайности, принесшей доход в государственную казну. Хотя бы ради разнообразия.
      Этого мало? Всего, всего, всего, что я перечислил? Мало?!
      Да, мало! Увы!
      Я знаю, что мой подопечный очень сомнительная, с точки зрения политического имиджа, личность. И мой Шеф-куратор знает. И что с того? Все это было известно нам и раньше. Из тех, выполненных первобытным способом — руками и фломастером, — таблиц. Еще более ясно это стало из построенных по новомодным технологиям — на компьютере — карт и диаграмм.
      И что дальше?
      Вся эта ненаглядная моя наглядная агитация очень впечатляет, но ничего не доказывает. Решительно ничего! Всю ее можно объяснить роковым стечением обстоятельств. Да, возил, знакомил, представлял, рекомендовал. Было такое. Признаю. Черт попутал. Думал, порядочный человек. Надеялся на его чистоплотность. Ошибался, как и все прочие чиновники, имевшие с ним дело. Если хотите — накажите меня. За доверчивость. Поставьте на вид…
      И на этом — все! Следствие закончено — забудьте. Остались одни эмоции.
      Нет, как ни крути, имеющихся данных мало. Для настоящей раскрутки — мало. Чего-то в моих построениях не хватает. Какого-то одного-единственного верного хода, который бы все расставил по своим местам. Одного-единственного! Именно того, который я не могу найти!
      Море информации — и полная невозможность ее использовать. Уверен — больше ничего искать уже не нужно. Здесь, в памяти компьютера, есть все, что требуется, — и подозрения, и улики, и доказательства, и сделанные на их базе выводы. Все! Надо только уметь их вытянуть из гороподобного нагромождения разрозненных фактов. Из всех этих имен, географических названий и должностей.
      Из всех этих географических названий и должностей…
      Имен и… должностей.
      Стоп! А если действительно так? Если это и есть выход из положения?
      Почему бы и нет? Ну-ка, прикинем еще раз!
      Я строил свои умозаключения только в двух плоскостях — только во времени и пространстве. А ведь они, если называть все своими именами, только система координат. Только шкала обозначений. Где. И когда. Одна горизонтальная. Другая вертикальная. Как в задаче по физике за восьмой класс. Они — только обозначающая рамка для главного. А главное то, во имя чего расчерчен лист. Главное — кривая, которая будет, взрастая и изгибаясь, пролегать между ними. Вот она, суть!
      Есть система координат! И нет кривой! Построить кривую — значит и решить задачу! Всего-то!
      Я немедленно разбудил Александра Анатольевича, который отсыпался здесь же, возле рабочего места, на раскладушке.
      — Запускайте свою машину. Есть работа!
      — Какая работа?
      — Такая, которую может сделать только она, — я ткнул пальцем в персоналку, — и мы!..

      — Вводим новую составляющую. Должности.
      — Что?!
      — Должности людей, вступавших в контакт с объектом. В динамике! От дня знакомства — до сегодняшнего дня. Кем они были до первой встречи. Кем стали после второй. Кем — после третьей и последующих. Какие получили назначения. Какие стали исполнять функции. И с кем из окружения объекта снова встречались. В общем, как передвигались по служебной лестнице. Ясно?
      — Не очень.
      — Что здесь непонятного? Вот так — время. Так — место. А между ними кривая вектора продвижения по службе.
      — Ладно, не горячитесь, попробуем. Только это потребует составления принципиально новой программы. И времени.
      — Ничего, время у нас не ограничено. Время у нас казенное.
      На этот раз Александру Анатольевичу пришлось попотеть.
      Запрос. Ввод информации. Уточнение. Еще уточнение. И еще три с половиной часа молчаливого диалога с машиной.
      — Вы это хотели увидеть?
      — Нет. Это почти то же самое, что было раньше. То же яйцо — только в профиль.
      Переделка программы. Запрос. Ввод информации. Диалог — диалог — диалог… Согласие.
      — Похоже?
      — Чуть ближе к истине. Но нет зависимости от географического перемещения.
      — Ну не все ли равно, где было обговорено перемещение по службе? Важно, когда оно состоялось.
      — Может быть, вы и правы. А может быть, и нет. Отрезать лишнее мы всегда успеем.
      — Отправлять в брак?
      — В брак.
      Переделка программы. И снова: запрос — ввод информации — диалог — согласие.
      — Это?
      — Нет. Не подходит.
      — А вообще-то надежда есть, что хоть что-то подойдет?
      — Надежда всегда есть. Она умирает последней. Работайте.
      И снова все тот же бесконечный повтор операций: запрос — ввод — согласие — запрос…
      — Стоп! А вот в этом что-то есть.
      — Просмотреть в динамике?
      — Давайте попробуем.
      В углу двух — вертикальной и горизонтальной — линий системы координат возникла и замигала красная точка.
      — Загружаю информацию. С кого начнем?
      — С кого угодно.
      — Тогда по алфавиту. Например, Агеев.
      — Валяйте.
      «Агеев» — написал программист в строке запроса и нажал клавишу запуска.
      На экране ничего не изменилось. В первую минуту.
      Во вторую появилось обозначение первой должности. А на шкале времени — в отрезке первого года и месяца — проступили цифры конкретного числа. А на шкале места, где были в хронологическом порядке обозначены все населенные пункты, которые почтил своим пребыванием член Правительства, — то же самое наименование. А чуть сбоку колонкой — фамилии всех бывших в это время в этом месте официальных лиц.
      Это была первая поездка Агеева в компании с исследуемым объектом и первое его назначение.
      И снова пауза. И снова цифра на шкале лет и месяцев и столбцы фамилий и географических названий.
      Всю имевшуюся в памяти информацию, отсканированную с тысяч газет, журналов и служебных документов, компьютер вновь просеивал через фильтр одной-единственной фамилии. На нее, как кусочки мяса на проволоку шампура, нанизывал он все новые и новые факты.
      Географическое название — время — должность — фамилии окружения.
      Красная точка превратилась вначале в столбец, потом столбец завалился направо, потом снова потянулся вверх и снова пошел по горизонтали. Только вверх — там, где Агеев путешествовал без шефа. Чисто вертикальных отрезков почти не было.
      — Все. Ну что, понравилось?
      — Понравилось.
      — Продолжаем?
      — Продолжаем.
      Новая фамилия. И снова ползет, извиваясь и поднимаясь вверх, красная линия.
      — Следующий.
      — Сделано.
      Следующий…
      Следующий…
      Следующий…
      Где-то кривые успеха обрывались в самом начале. Что означало, что раз упоминавшаяся в какой-то заметке фамилия уже никогда более не мелькнула на страницах прессы и документов рядом с искомой фамилией. Где-то кривая тянулась строго вверх, навсегда отрываясь от горизонтали власти. Где-то шла как биссектриса строго посредине шкалы времени и места. Без единого провала. Без единого пропуска. Их было много — кривых человеческих жизней. И почти ни одной похожей.
      — Сделано.
      Все лица, когда-либо имевшие контакт с интересующим меня объектом, были уложены в систему временных, географических и должностных координат. Все они были распяты на ней, как на голгофском кресте.
      — Все?
      — С русским алфавитом все. Но есть еще латинский шрифт.
      — Иностранные контакты?
      — Иностранные. Будем писать?
      — Конечно. Всех будем, даже тех, кто с ним один-единственный раз, случайно вместе в сортир сходил! Никаких привилегий! Чем иностранцы лучше наших?
      — Ничем.
      — Тогда пишите.
      — Тогда пишу. Александр Анатольевич переключил шрифт с кириллицы на латынь.
      — По алфавиту?
      — По алфавиту!
      И снова сотни людей просеялись сквозь сито заданных фамилий. Без оглядки на звания, должности и места проживания. И каждый угодил в уготованную ему лузу.
      — Готово!
      — А теперь мы проведем сортировку. Неудачников — к неудачникам. Карьеристов — к карьеристам. Середнячков — к середнячкам. Возможно такое?
      — Отчего же нет.
      Сотни графиков перетасовались как карточная колода и распались на три кучки. Самая полная — середнячков. Середнячков всегда больше в этой жизни. Неудачников и баловней судьбы — примерно поровну.
      — Получите.
      — Замечательно.
      — Что замечательно?
      — Замечательно быстро у нее все это получается.
      — На то она и машина. Что дальше?
      — А дальше мы сделаем следующее…
      С тем, что «дальше», нам пришлось ломать голову три дня. Мы никак не могли друг Друга воспринять. Программист — меня. Машина — его. Я их обоих.
      — Я не пойму, что вы хотите в результате всего этого получить?
      — Итоговую таблицу. Окончательный вывод.
      — Но выводы уже есть. Отдельно по каждой позиции.
      — А мне нужно не сто таблиц, а один вывод!
      — Не понимаю!
      — Ну хорошо, давайте сначала…
      И снова, отсматривая предлагаемые варианты, я говорил:
      «Нет».
      «Не подходит».
      «Нет!»
      «По новой!»
      «По новой!»
      И лишь на сто первый раз я прервал бесконечную цепочку провалов:
      — Остановитесь! — И после паузы: — И, если возможно, вернитесь назад.
      — К первым введенным в память статьям?
      — Нет, так далеко не надо, — поморщился не самой веселой шутке я. — Только на одну последнюю позицию.
      — Пожалуйста.
      — А теперь еще раз. И еще. И еще.
      — А вы знаете, Александр Анатольевич, в этом что-то есть. Мы все же, кажется, нашли то, что искали.
      — Очень рад. А то я думал, мне никогда уже не выпутаться из ваших этих стран, городов и фамилий. Запускать?
      Я еще раз посмотрел на компьютер, на Александра Анатольевича и сказал:
      — Запускайте!
      Экран монитора мелькнул и высветил картинку. — Ту, которую я меньше всего ожидал увидеть.
      Иногда самые большие потрясения приходят к нам самым банальным образом. Как сейчас — всего лишь последовательным нажатием нескольких клавиш.
      Я откинулся на спинку стула и замер, широко раскрытыми глазами уставившись в экран.
      Тот вывод, что он предлагал мне, истиной быть не мог. Потому что не мог быть истиной никогда!
      Какие там, к черту, подозреваемые мной должностные злоупотребления и финансовые махинации! Какие мелкомафиозные разборки! Дело было совсем не в них. В сравнении с тем, что я увидел на экране, они были детской шалостью воспитанниц института благородных девиц!
      — Что с вами? — напряженно спросил Александр Анатольевич. — Вам плохо? Вам помочь?
      — Мне плохо! — ответил я. — Но помочь мне нельзя. Тысячи усвоенных памятью компьютера страниц газетных сообщений и документов, сотни географических названий и фамилий, перетасованных друг с другом и упорядоченных с помощью математических формул, превратились в одну-единственную коротенькую, из трех слов, фразу. Фразу, в которую я не хотел поверить.
      — Ваш компьютер не мог сойти с ума? — спросил я.
      — Компьютеры не умеют сходить с ума. Потому что у них нет ума. У них есть только микросхемы.
      — Тогда с ума сошли мы.
      — Да скажите же наконец, что там у вас получилось? — нетерпеливо спросил Александр Анатольевич. — Мировая война, что ли?
      — По масштабам разрушений — почти. Из всего того, что мы здесь нагородили, получается, что наш клиент — агент влияния.
      — Что?
      — ОН АГЕНТ ВЛИЯНИЯ! — повторил я три роковых слова.
      — Какого влияния? Кого над кем?
      — Агент влияния — это человек в верхних эшелонах власти, способный оказывать влияние и влияющий на политику своего государства в угодную кому-то сторону, — повторил я, словно строку из учебника прочитал, азбучную для разведчиков истину. — Агент инородных сил.
      — Каких, каких сил? — еще раз переспросил Александр Анатольевич.
      — Не наших. В том-то и дело, что не наших, не внутренних. Он агент влияния ИХ сил.
      — Ого! — присвистнул Александр Анатольевич. — Так он шпион, что ли?
      — Хуже. Шпион — мелочевка. Шпионы могут воровать государственные секреты. Но не могут влиять на ход дел в этом государстве. А агенты влияния — могут.
      — Но почему вы решили, что он агент этого самого влияния?
      — Это не я решил. Это он решил, — кивнул я на компьютер. — Смотрите. Из всех визитов, которые происходили за границей, компьютер выделил двадцать восемь. В этих двадцати восьми визитах наш подопечный контактировал почти с тремя сотнями иностранцев. Но лишь с шестьюдесятью больше, чем два раза. И лишь с тремя десятками свыше трех раз. И лишь с девятнадцатью еще больше.
      С этими девятнадцатью иностранцами он контактировал от девяти до двадцати раз с каждым! До двадцати! А с подавляющим большинством всех остальных меньше трех! Впечатляет?
      — Впечатляет, но ничего не доказывает!
      — Все верно. Если рассматривать только эти цифры. Вне зависимости от остальных цифр и событий.
      Все эти девятнадцать иностранцев в разное время от трех до двадцати пяти раз побывали в нашей стране. И встречались с объектом. В то время как остальные контактеры если и гостили у нас, то от силы один-два раза. А большинство так и не пересекли наших границ. Остальные были просто иностранцами.
      Но самое интересное не это. Это только статистика, которую можно легко оспорить, объяснить любовью к перемене мест, к экзотическим путешествиям. А вот как быть с другими цифрами и фактами?
      Помните введенную нами должностную вертикаль?
      — Ну?
      — Так задумайтесь вот о чем. Каждый из этих девятнадцати иностранных гостей занял на территории нашей страны какую-нибудь должность. Каждый! И каждый при органах государственной власти. Большинство — экономическими, научными и прочими консультантами. Каждый из тех, кто имел контакты с объектом наших исследований, получил в свои руки рычаг управления! Теперь все ясно?
      — Теперь все.
      — А мне, похоже, нет! С этими данными мы не можем докладывать о завершении работ. Не можем выходить на власть.
      — Но почему?
      — Потому что у меня нет полной уверенности в своей правоте. Потому что у нас нет эталона, на котором мы можем проверить степень достоверности используемой методологии. Например, нет статистического анализа деятельности всех прочих членов Правительства. Отличие кривой палки от других заметно только, когда рядом стоят прямые. Не так ли?
      Нам необходимо проверить себя еще раз. Слишком большой банк поставлен на карту.
      Мне не верится, что на столь высоком уровне власти может таиться измена. Причем таиться годами! Я должен перепроверить себя. И вас. И этот компьютер.
      Возможно, мы напутали где-то со сбором информации. Или с ее вводом в компьютер. Или с программой. Возможно, мы где-то напутали…
      — Но полная проверка — это же гигантская по своим масштабам работа!
      — Нет, еще большая, чем даже вам представляется. Много большая!
      Теперь мы вынуждены будем собирать информацию не на одного, как это было в данном случае, а сразу на нескольких человек. Мы будем перепроверять эту информацию не единожды, а два, и три, и четыре, и столько, сколько понадобится для полной уверенности раз. Мы должны быть застрахованы от ошибки!
      — Но это миллионы бит информации!
      — Я понимаю. Но другого пути у нас нет.
      — Боюсь, я не способен повторить пройденный путь снова да еще с десятикратным перегрузом, — признался Александр Анатольевич. — Боюсь, я не выдержу.
      — Вы выдержите, потому что, кроме вас, эту работу сделать никто не сможет. Кроме вас. И меня.
      — Нет! — твердо сказал Александр Анатольевич.
      — И все-таки — да!
      — Почему вы так уверены, что я соглашусь?
      — Потому что другого выхода у вас нет. Потому что вдуть воздух через ниппель можно, а выпустить обратно — нет!