* * *

Утро можно было считать удачным. Я проснулась раньше Маринки и успела первой заскочить в ванную комнату, что сэкономило мне массу времени – сестренка моя умудряется простое умывание растянуть на полчаса. А уж если процесс сопровождается какими-то дополнительными косметическими процедурами, то проще не ждать, пока она закончит, а почистить зубы на кухне. И позавтракала я быстро, даже с учетом того, что папа попросил меня сварить какао. Несколько лет назад мама приняла решение, что я варю какао лучше всех, и убедила в этом не только себя, но и папу и, кажется, даже Маринку. Хотя я-то знаю, что это всего лишь педагогический прием из богатого арсенала моей матушки. Она уверена, что таким образом прививает мне любовь к домашней работе вообще и к кулинарии в частности. Из уважения к маме я не пытаюсь рассеять ее иллюзии. На самом деле если говорить о кулинарии, то какао остается моим наивысшим достижением. Конечно, я могу сделать яичницу, пожарить картошку и даже сварить простенький супчик, но заниматься всем этим мне неинтересно. На кухне у нас одна хозяйка – мама, и мне достаточно того, что я в состоянии разогреть приготовленную ею еду. А прочая домашняя работа тем более никогда не вызывала у меня энтузиазма. Другое дело, что от нее все равно никуда не денешься. Как говорит моя прагматичная сестрица: «Духовности полный дом, а полы все равно мыть надо».

Поскольку дресс-код правилами нашего агентства не предусматривается, я позволяю себе ходить на работу в джинсах и водолазке. Сегодня, изучив показания уличного термометра, я надела под джинсы колготки (новенькие, без единой дырочки – вот оно, сверхтранжирство!) и достала из шкафа теплый свитер – если придется бегать по городу, моего потертого пуховичка будет явно недостаточно.

Когда я в коридоре натягивала сапоги, из кухни донеслись переливы хорошо поставленного учительского голоса – мама обнаружила, что младшая ее дочь собралась в консерваторию в короткой юбочке и тонких колготках. Лекция о том, как молодая девушка должна одеваться зимой, если не хочет приобрести две дюжины самых неприятных болезней, началась мгновенно: наша мамочка в подготовке не нуждается. Так что из дома я улизнула тоже удачно, без контрольного осмотра. Нет, беспокоиться мне не о чем – в отличие от Маринки, я всегда предпочитаю не красоту и эффектность, а удобство и комфорт, поэтому утеплилась вполне качественно. Но мне не нравится сама идея подобного контроля. В конце концов, мне двадцать шесть лет, я самостоятельно зарабатываю себе на жизнь и вовсе не нуждаюсь в постоянном присмотре.

Прогревая мотор «москвича», я, в который уже раз, подивилась причудам судьбы. О чем я говорю? О своей работе, разумеется. Скоро год, как я младший оперативный сотрудник и младший партнер детективного агентства «Шиповник». Это я-то – педагог по призванию, девочка из учительской семьи, которой с седьмого класса прочили благородную стезю сеятеля разумного, доброго и вечного! После окончания пединститута (с красным дипломом, естественно) я четыре года отработала в школе. За это время я успела получить пачку грамот и благодарностей, поучаствовала в конкурсе «Учитель года» и аттестовалась на высшую категорию. Неплохо для начинающего педагога, как вы считаете? Казалось, впереди – безоблачное будущее, любовь учеников, уважение коллег, профессиональный рост… Увы. То, что директор нашей школы воровала, знали все, но только у меня хватило наивности открыть рот. Борьба за справедливость закончилась быстро – я вылетела из школы с таким треском, что еще пару недель не могла опомниться. А потом в моей жизни появился Александр Сергеевич Баринов – руководитель агентства «Шиповник», и я, неожиданно для себя, превратилась в детектива. Первое время мне приходилось трудновато, слишком далека была вся моя жизнь от подобной работы. Потом ничего, привыкла. А сейчас, честно говоря, уже и не представляю себе ничего другого.

Моим напарником, наставником и лучшим другом стал Гоша, старший оперативник Георгий Александрович Брынь – два метра обаяния, профессионализма и восхитительного жизнелюбия. Четвертый член нашей дружной команды – Нина. Оперативной работой она не занимается, ей других дел хватает. Формально Ниночка числится секретарем-референтом, но, кроме этого, на ней еще и бухгалтерия, и отдел кадров, и сопровождение базы данных, которая, по общему признанию, не уступает по своей полноте базе областного управления.

Детективное агентство «Шиповник» имеет устойчиво-хорошую репутацию, хотя мы и не можем похвастаться клиентами-миллиардерами или какими-нибудь звездными знаменитостями. Но сидеть без работы нам тоже не приходится, а это в наше непростое время уже хорошо.

Вот и сегодня нас ожидает знакомство с новой клиенткой. Некая Елизавета Петровна Перевозчикова вчера позвонила и договорилась о встрече. Причем специально уточнила: «Ровно в десять, пожалуйста». Гошка не пришел в восторг от этого «ровно в десять».

– А если мы примем ее ровно в пять минут одиннадцатого, от этого что-то изменится? – сварливо поинтересовался он.

– Какая тебе разница? – немного удивился шеф. – Все равно мы в десять уже на месте, пусть приходит. Лишь бы сама не опаздывала.

– Не опоздает, – заверила Ниночка. – Елизавета Петровна работает в администрации губернатора, и время у нее расписано по минутам. На беседу с нами она смогла выделить только тридцать минут: с десяти часов ровно до десяти тридцати. – Нина, изображая потенциальную клиентку, поджала губы, бросила на Гошку неодобрительный взгляд, потом точно так же посмотрела на меня и произнесла довольно низким, но на удивление лишенным обертонов и оттого неприятным голосом: – Надеюсь, мы сможем оговорить все детали за полчаса. В одиннадцать у меня совещание.

– Понятно. – Гошка поскреб плохо выбритый подбородок. – Дамочка деловая и вся из себя поклонница дисциплины. Ох, чует мое сердце, намучаемся мы с ней.

– Почему намучаемся? – Я достаточно хорошо знала напарника, чтобы уловить направление его мыслей. – Если эта Перевозчикова такая деловая и дисциплинированная, значит, с оплатой тянуть не станет.

– Ага, не станет, заплатит все до копеечки. Только сначала она очень тщательно проверит все отчеты и все наши расходы по делу.

– Пусть проверяет, – не испугалась я. – Мы же не мухлюем.

– Это мы знаем, что не мухлюем, – поддержала Гошку Ниночка. – А если каждую цифру под микроскопом изучать, всегда могут вопросы возникнуть.

– Мадам Кулиничева тоже вся такая деловая была, – с отвращением вспомнил напарник. – И за копейку удавиться была готова.

– С Кулиничевой мы без проблем деньги взяли, – возразил справедливый Александр Сергеевич.

– Только потому, что ее в убийстве обвинили! Вот она с перепугу и заплатила. Кстати, Ниночка, с какой печалью к нам Елизавета Петровна пожалует?

– На эту тему госпожа Перевозчикова говорить отказалась, она позвонила только для того, чтобы условиться о встрече. – Наш секретарь-референт загадочно улыбнулась.

– Но ты же все выяснила! – Гоша был убежден, что Ниночке известно все. А то, что пока неизвестно, она в кратчайшие сроки узнает со всеми подробностями по «личным каналам». – Радость моя, не томи!

– Тебе понравится, – снова улыбнулась Нина. – Елизавету Петровну подозревают в убийстве.

Перевозчикова явилась в офис без одной минуты десять. Я как раз была в приемной, наливала воду в чайник. Люди, которые к нам приходят, часто не могут внятно сформулировать, что им, собственно, нужно. Это понятно – обращение в детективное агентство – событие не рядовое и требует напряжения душевных сил. Рядовой клиент, как правило, долго собирается, обдумывает, советуется, снова обдумывает… Наконец приходит к нам, но, переступив порог офиса, теряется – слишком много усилий потрачено на принятие решения. Тогда Александр Сергеевич принимает вид доброго дядюшки (эту роль он исполняет мастерски) и предлагает выпить чашечку чая. Чай мы держим на все вкусы – и черный, и зеленый, и цветочный, с ароматическими добавками и без, в пакетиках и классическую заварку, – вы просто не представляете, до чего привередливым становится человек, который только что, говоря о своих проблемах, двух слов не мог связать. Но, получив чашечку заваренного по всем правилам каркаде или молочного улуна, даже самые нервные клиенты расслабляются и делаются, по выражению моего не отличающегося деликатностью напарника, «годными к употреблению».

Что интересно, любители кофе никаких изысков, как правило, не требуют – для них мы держим простой растворимый. Правда, двух видов – с кофеином и без кофеина.

В общем, главное вы поняли: в ожидании потенциальной клиентки я решила позаботиться о кипятке. Но как только она вошла в приемную, я поняла, что могла и не трудиться. Эту женщину приводить в рабочее состояние, отпаивая чаем, не придется.

Елизавета Петровна аккуратно прикрыта за собой дверь, бросила на меня короткий безразличный взгляд, сделала несколько шагов и остановилась напротив стола Ниночки.

– Добрый день. У меня назначена встреча с Александром Сергеевичем Бариновым, – строго объявила она. Женщина-руководитель, сразу видно.

– Добрый день. – Нина вежливо поднялась и указала на кабинет шефа. – Александр Сергеевич вас ждет.

– Где можно снять пальто?

– Здесь, пожалуйста. Гоша!

Напарник, появившийся на пороге нашей комнаты, как только услышал голоса в приемной, мягким кошачьим движением скользнул к клиентке и ловко принял длинное драповое пальто с воротником из роскошной чернобурки. Оставшись в жемчужно-сером костюме строгого английского покроя, Перевозчикова поправила прическу и, не задерживаясь больше, прошла в кабинет. Я оставила в покое чайник и скользнула следом, а за мной, передав пальто Ниночке, чтобы та пристроила его на плечики и убрала в шкаф, неторопливо последовал Гоша.

Вчера Нина довольно удачно скопировала голос Елизаветы Петровны – невыразительный и сухой. И губы, хотя Ниночка никак не могла их видеть по телефону, были поджаты точно так же. Вообще, Перевозчикова произвела на меня странное впечатление. Красивая женщина. Хотя она явно перешагнула пятидесятилетний рубеж, Елизавета Петровна – подтянутая, ухоженная, с безупречной прической и аккуратно выполненным неброским макияжем – была именно красива. Но… как бы вам объяснить? Знаете, есть такой тип – «строгая красавица»? Вот, это как раз про Перевозчикову, причем с ударением на первом слове. В седьмом классе была у нас учительница географии – помоложе, правда, лет тридцати, не больше, но такая же красивая и такая же холодная и деловая. Помню, я ее немного побаивалась. Впрочем, учительница она была справедливая и оценки не занижала – свою честно заработанную пятерку за год я тогда получила.

Прежде чем мы с Гошей заняли привычные места, Александр Сергеевич коротко представил нас. Елизавета Петровна еще раз, более внимательно, посмотрела на меня, потратила несколько секунд на изучение Гошкиной физиономии, коротко кивнула и снова повернулась к Баринову:

– Я вчера не сочла нужным обсуждать подробности – это не телефонный разговор. Дело в том, что я оказалась замешана в крайне неприятную историю. Это, конечно, абсолютная нелепость, но… в общем, меня подозревают в убийстве.

– Действительно неприятно, – согласился шеф, поскольку Перевозчикова сделала паузу, ожидая его реакции. – Для подозрения есть какие-то основания?

– Основания… – Она поморщилась и стряхнула ладонью невидимую соринку с юбки. Нелепое, невероятное стечение обстоятельств, вот и все основания.

Ниночка вчера изложила нам краткое содержание этой истории, но, сами понимаете, демонстрировать свою осведомленность Александр Сергеевич не стал. Он пробормотал что-то неопределенно-сочувственное и умолк, ожидая, когда Елизавета Петровна перейдет к сути дела.

– Неделю назад была убита молодая женщина, – правильно поняла шефа клиентка. – Некая Наташа. В последний год – Наталья Денисовна Перевозчикова. Муж ушел от меня… Я понимаю, что формально у полиции есть основания меня подозревать. Но я не понимаю… – строгая маска неожиданно исчезла, и я увидела обычную растерянную женщину, – я не понимаю, как это вообще возможно – заподозрить меня в убийстве? Это же полный абсурд!

– Извините, Елизавета Петровна, – мягко объяснил шеф, – поскольку вы могли испытывать недобрые чувства к покойной, было естественно включить вас в круг подозреваемых.

– Если бы – в круг! Я не в числе прочих, я – основная, главная подозреваемая!

– Только потому, что муж ушел от вас к этой Наташе? В таком случае я с вами согласен – это абсурд. Необходимы более серьезные основания.

Елизавета Петровна снова превратилась в Снежную королеву.

– По мнению следователя, основания существуют. Она умерла, приняв большую дозу мышьяка. И перед смертью обвинила меня. Сказала, что это именно я ее отравила.

Новость была неожиданной – Нина не успела вчера выяснить все подробности. Физиономия Гошки на мгновение стала озабоченной, а шеф нахмурился:

– Даже так? Предсмертное признание – это, скажу я вам… действительно неприятная ситуация.

– Неприятная – не то слово! Мне докучают сотрудники полиции, их действия наносят ущерб моей репутации, и я не могу допустить, чтобы это продолжалось. Кроме того, я уверена: убийцу никто и не собирается искать – следователь занят тем, что пытается доказать мою вину. Поэтому я решила взять дело в свои руки. Я навела справки, и мне рекомендовали обратиться в «Шиповник». Пожалуйста, сделайте так, чтобы вся эта история поскорее закончилась.

– Вы хотите, чтобы мы нашли убийцу?

– Мне безразлично, что вы сделаете. Найдите убийцу, докажите, что она покончила с собой, подтвердите мое алиби – мне все равно. Главное – я должна получить возможность спокойно работать. Вы меня поняли?

– Мы постараемся, – деликатно заверил Александр Сергеевич. – Скажите, а как часто вы общались с новой женой вашего мужа?

– Никогда. – Елизавета Петровна слегка взмахнула рукой, словно отметая саму возможность подобного общения. – Но именно в этот день, седьмого декабря, она ко мне приходила.

– Зачем? – Шефу удалось задать этот вопрос таким тоном, что сомнений не было: сам Александр Сергеевич считает поступок покойной Наташи по меньшей мере бестактным.

– Понятия не имею. Сказала, что хочет поговорить со мной по душам. Мне показалось, что она была не совсем трезва – она принесла бутылку джина, предлагала выпить, чтобы разговор лучше пошел. Естественно, я попросила ее уйти. – Перевозчикова снова стряхнула с юбки соринку. Интересно, это у нее нервная реакция или она просто не выносит даже малейшего беспорядка?

– И что дальше?

– Она ушла. А на следующий день ко мне явились из полиции. Следователь сказал, что она умерла от отравления мышьяком. Смертельная доза. Я не сразу поняла, что меня подозревают. – Судя по интонации, Елизавета Петровна до сих пор не могла окончательно поверить, что все это не дурной сон, что ее действительно подозревают в убийстве. – Иначе я обратилась бы к вам раньше.

– Кстати, кто ведет дело?

– Минуту. – Елизавета Петровна достала из сумочки визитку и протянула Баринову: – Вот. Майор Сухарев.

Шеф взял визитку, посмотрел на нее и вернул Перевозчиковой:

– Действительно, Евгений Васильевич.

Я осторожно покосилась на напарника. Гошка равнодушно уставился в окно, старательно демонстрируя, что эта новость его совершенно не интересует. Мне уже не раз приходилось общаться и даже работать вместе с Сухаревым, и я могу сказать, что ко мне майор относится вполне доброжелательно, даже с некоторой симпатией. С Бариновым у Евгения Васильевича полное взаимное уважение и деловое сотрудничество. А вот что касается Гоши… Не знаю, что за кошка пробежала между ними еще в те далекие времена, когда мой напарник вместе с Александром Сергеевичем и Ниночкой работал в милиции, но сейчас, когда Сухарев и Гошка, вынуждены встречаться, они даже разговаривать нормально не могут. Смотрят в разные стороны, чтобы, не дай бог, взглядом не встретиться, и общаются исключительно через третьих лиц. И для третьих лиц, я это сама прочувствовала, такая ситуация крайне неприятна.

Каюсь, пару раз, когда я оказывалась единственным связующим звеном между Гошкой и Сухаревым, у меня было огромное желание нахально исчезнуть и оставить их наедине – пусть как сумеют, так и выкручиваются. Впрочем, если бы у меня хватило храбрости так поступить, они, наверное, просто разошлись бы в разные углы и смотрели бы молча каждый на свою стенку до тех пор, пока в комнате снова не появился бы кто-то третий.

– Что ж, Евгений Васильевич – опытный и серьезный работник, – продолжил тем временем шеф.

– Вы так считаете? – слегка приподняла аккуратно прочерченные брови Елизавета Петровна. – На меня он произвел иное впечатление. В данный момент я больше рассчитываю на вас. И давайте не будем терять время. Очевидно, нам нужно заключить договор?

– Да. – Баринов открыл ящика стола. – Наши стандартные расценки…

– Стандартные расценки меня не интересуют. Я могу себе позволить оплатить и срочность, и качество работы. – Елизавета Петровна посмотрела на часы и поморщилась. – Извините, скоро у меня начинается совещание, а я не привыкла заставлять людей ждать. Давайте побыстрее закончим с формальностями, и каждый займется своим делом.

Мой напарник не устает повторять, что финансовые вопросы требуют интима, поэтому, как только речь зашла о подписании договора, мы с Гошей тактично покинули кабинет. Я сразу направилась к подоконнику, где расположилась наша мини-кухня, и включила чайник. Пока Александр Сергеевич с Елизаветой Петровной по всем вопросам договорятся, мы успеем и чайку попить, и новую клиентку обсудить.

– А вот интересно, вы обратили внимание, что Елизавета Петровна говорит «полиция», а не «милиция»? – спросила я, ни к кому конкретно не обращаясь. – «У полиции есть основания меня подозревать…», «Ко мне явились из полиции…». Странно, правда?

– Согласно указу президента о переименовании органов правопорядка именно так и следует говорить. – Нина слегка сдвинула в сторону наушники, но пальцы ее продолжали порхать над клавиатурой компьютера (кроме аудиозаписи встречи с клиентом у нас ведется еще и протокол беседы. Это полезно для дальнейшей работы, да и взаимоотношения с клиентами не всегда бывают безоблачными, увы). – Ничего странного.

– Этот указ людям не указ! – неуклюже сострила я. – Ты сама сможешь такое выговорить: «Я в полиции десять лет отработала!»?

– Нет, – засмеялась Нина, – язык не повернется. И потом, мы все-таки в милиции трудились, это Володька Стрешнев у нас теперь господин полицейский!

– Вот он к нам и не заходит, боится, что вы, девочки, его задразните. – Гошка скорчил глупую физиономию и пропел противным голосом: – Айн, цвай, полицай!

– Нас он не боится, – возразила я. – Володя знает, кто его здесь дразнить будет. Но правда, когда Перевозчикова говорила, меня все время царапало – полиция, полиция… Первый раз слышу, что кто-то, кроме дикторов на телевидении и высоких чиновников, употребляет это слово.

– Елизавета Петровна и есть высокий государственный чиновник, – напомнил напарник. – В масштабе области, конечно, но все-таки на солидной должности.

Дверь кабинета Баринова распахнулась – на этот раз интимные финансовые вопросы были решены на удивление быстро. То ли госпожа Перевозчикова действительно очень торопилась, то ли сложившаяся ситуация нервировала Елизавету Петровну больше, чем она хотела нам показать, но клиентка вышла в приемную еще до того, как чайник успел закипеть. Перевозчикова снова остановилась около стола Ниночки, но теперь сосредоточила внимание на мне:

– Я оставлю для вас пропуск на проходной. – Не дожидаясь моей реакции, она перевела взгляд на Гошу: – Думаю, что к двум часам я сумею освободить достаточно времени для подробного разговора. Пожалуйста, не опаздывайте.

– Мы будем вовремя. – Гоша сдержанно наклонил голову и достал из шкафа пальто с чернобуркой. – Разрешите вам помочь?

– Можно узнать, где мы будем вовремя? – поинтересовалась я, когда дверь за клиенткой закрылась. – И кто именно – мы?

– Мы с тобой, кто ж еще? А вовремя, то есть в два часа, мы будем в здании областной администрации, точнее, в кабинете госпожи Перевозчиковой. Очевидно, там и состоится разговор, в ходе которого мы узнаем все подробности этого странного дела.

– Задушевная беседа, – понимающе кивнула я.

Александр Сергеевич убежден в пользе таких разговоров с клиентами. И я это убеждение разделяю. Как правило, человек, приходящий в офис детективного агентства, слишком напряжен и озабочен, ему сложно сосредоточиться и рассказать о своих проблемах со всеми подробностями. А достаточно часто именно в этих подробностях, незначительных на первый взгляд мелочах скрываются кончики нитей, которые и позволяют распутать все дело. До моего появления в агентстве главным специалистом по задушевным беседам был Гошка, а теперь мы работаем в паре. То есть я вполне могу квалифицированно провести разговор одна, и неоднократно это успешно демонстрировала, но, когда мы с напарником работаем вместе, общий коэффициент полезного действия резко повышается. Правда, обычно мы беседуем с клиентом в привычно-расслабляющей домашней обстановке, а сегодня, получается, будет привычно-расслабляющая обстановка кабинета в областной администрации. Или правильнее будет сказать – привычно-сдерживающая? В любом случае, судя по тому, как держится Елизавета Петровна, она чувствует себя чиновником в гораздо большей степени, чем женщиной.

– Ты что застыла? – подтолкнул меня в спину Гоша. – Шеф ждет.

– А? – Я очнулась. – Это я так, задумалась.

Мы вернулись в кабинет Баринова и устроились на своих привычных местах. Ниночка так же привычно встала в дверях, прислонившись к косяку и постукивая карандашом по корешку рабочего блокнота.

– Ну, что скажете, молодежь? – традиционно начал совещание Баринов. Обычно первой, как самая младшая, высказываюсь я, но сегодня Александр Сергеевич решил нарушить все правила и продолжил сам: – Впрочем, не о чем пока говорить. Странная история, и я пока ничего не понимаю. Вот когда вы поговорите с Елизаветой Петровной, тогда, может… Когда вы встречаетесь?

– В два часа, – отрапортовал Гоша, – у нее в кабинете. Елизавета Петровна надеется, что сумеет выкроить достаточно времени для полноценной беседы.

– Тогда почему она сейчас к нам явилась? – спросила я. – Вот и приезжала бы в два часа.

– Она приехала сейчас, чтобы мы начинали работать сейчас, а не после двух. И для начала Елизавета Петровна рассказала нам достаточно, ты согласна?

– Для начала – да.

– Значит, мы можем приступать к делу. Ниночка, ты уже посмотрела данные, которые Перевозчикова оставила? Где работала покойная Наталья Денисовна?

– В банке «Аметист», в кредитном отделе. Там же, в совете директоров, трудится Олег Борисович Перевозчиков, ее супруг. Бывший муж нашей клиентки.

– Угу. Значит, вам, ребята, сейчас прямая дорога в банк «Аметист». Времени у вас достаточно, разузнайте там все, что можно. Нина, ты подбери информацию, все, что сможешь, по делу и обо всех фигурантах. Сама Перевозчикова, ее бывший муж, его новая жена, подруги новой жены, родственники. На банк справочку тоже сделай. В общем, ты знаешь, что нужно. А я загляну в управление, потолкую с Евгением Васильевичем.

– Думаете, он поделится информацией? – не удержалась я.

– Почему бы и нет? Сухарев мужик неглупый, он свою выгоду понимает.

Банк «Аметист» располагался в недавно выстроенном здании, стилизованном под старинный особняк: колонны, фронтоны, лепнина, карнизы и атланты вперемежку с кариатидами – я не большой знаток архитектуры, но, кажется, все перечисленные элементы здесь присутствовали. Особенно эффектно смотрелась красная черепичная крыша и частые вкрапления разноцветной облицовочной плитки на стенах. Наверное, любой архитектор при виде этого монстра немедленно скончался бы от инфаркта (кроме автора данного проекта, естественно… хотя кто сказал, что им был именно архитектор?), но, на мой обывательский взгляд, дом совсем не выглядел уродливым, скорее он вызывал улыбку своей наивной напыщенностью.

– Мы на месте, – сообщила я Гошке, останавливая машину.

– Угу, – откликнулся напарник.

Я вышла из «москвича», взбежала по широким ступеням и обернулась к Гошке, который уже выбрался из машины, но за мной не торопился.

– Ты что стоишь?

– Тобой любуюсь. Столько воодушевления, я бы даже сказал, энтузиазма… – Гошка зевнул и наконец сделал шаг к крыльцу.

– Разве это плохо? – Я зачем-то погладила облицованную мелкой сиреневой плиткой колонну.

– Кто сказал, что плохо? Наоборот. Я таким же был… давно, в ранней юности.

– Можно подумать! – Дождавшись, пока он поднимется ко мне, я легонько толкнула Гошку в плечо. – Ты всего на восемь лет старше меня, ветеран!

– На целых восемь лет! – уточнил напарник, назидательно подняв вверх указательный палец. – Ты в свой пединститут только поступать собиралась, а я уже опером был. Правда, надо признать, – он ухмыльнулся, – таким же восторженным опером. Ладно, пошли, вдруг действительно удастся что-то дельное узнать?

В отличие от Гошки, я не сомневалась, что нам удастся разузнать «что-то дельное». Времени достаточно – и с людьми поговорить успеем, и, возможно, выводы сделаем, которые потом помогут нам в задушевной беседе с клиенткой. Увы. Мой более опытный старший товарищ, как всегда, оказался прав в своем скептицизме.

Хотя поначалу встретили нас весьма любезно: едва мы переступили порог не слишком просторного операционного зала, нам навстречу вспорхнула блондинка в узкой темно-синей юбке и белой блузке, с галстучком, сделанным из той же ткани, что и юбка. На кармашке блузки красовался беджик «Елена». Сияя улыбкой, Елена предложила нам оформить кредит на беспрецедентно выгодных условиях, практически без процентов, чуть ли не в убыток банку. Девушка была очень мила, и Гошка слушал ее щебет с явным удовольствием, поэтому отказываться от кредита пришлось мне. Барышня, повторяю, была очень мила, но показалась мне похожей на робота, настроенного на одну-единственную функцию. Как только Елена поняла, что кредит нас не интересует, она, не обращая внимания на мои попытки объяснить, зачем мы пришли, очень ловко переправила нас к другой девушке – тоже блондинке и тоже в фирменном костюме: юбка-блузка-галстук.

Эта блондинка, беджик которой сообщал, что ее зовут Анастасия, точно так же, не слушая меня, исполнила арию на тему: «Как я счастлива, что вы решили заказать в нашем банке кредитную пластиковую карту!» Гошка откровенно наслаждался. После того как я наступила напарнику на ногу и ткнула кулаком в бок, он прервал девушку. Не сразу, но нам удалось довести до сознания Анастасии, что кредитные карты нам тоже не нужны.

– Так вы коммунальные услуги оплатить! Тогда вам туда, в окошко. – Скрывая разочарование, она махнула в сторону брюнетки, призывно улыбающейся нам из упомянутого окошка. Нам была видна только белая блузка и галстук, но я не сомневалась, что скрытая барьером юбка была строгого темно-синего цвета. – Очень правильный выбор, у нас минимальные комиссионные.

Чуть громче, чем требовалось, я сообщила, что мы не собираемся ничего оплачивать и пришли совершенно по другому вопросу.

– Мы хотели бы поговорить…

– Одну минуточку! – перебила меня брюнетка. – Буквально одну секундочку подождите!

– Чего подождать? – Даже Гошка немного растерялся. – Нам всего-то и нужно…

– Поговорить, – закончила за него очередная, третья по счету, блондинка. Она была заметно старше девушек, с которыми мы успели пообщаться, но узкая темно-синяя юбка и белая блузка сидели на ней идеально. А вот строгий галстук уступил место легкому шейному платочку, впрочем, того же темно-синего цвета. К кармашку блузки был приколот беджик «Мария». – Я с радостью отвечу на все ваши вопросы. Что вас интересует?

– Нас интересует одна из сотрудниц вашего банка, Наталья Денисовна Перевозчикова.

– Ах вот как. – Голубые глаза нашей собеседницы заметно похолодели. – Журналисты?

– Ни в коем случае! – Гошка широко улыбнулся и достал из кармана удостоверение. Я последовала его примеру.

Мария тщательно изучила оба документа, даже сверила номер лицензии.

– Значит, вы детективы. – Судя по тону, частные сыщики в ее классификации стояли гораздо ниже журналистов. – Давайте пройдем в другую комнату. Здесь мы мешаем работать.

Объяснение выглядело неубедительно – ни одного клиента в операционном зале не было (не считать же клиентами нас), но мы не стали спорить. Послушно прошли за Марией через узкий коридор, вошли в небольшую, скупо обставленную – два стола и четыре стула – комнату.

– Присаживайтесь. – Она указала нам на стулья.

– После вас. – Гоша слегка поклонился и любезно выдвинул один из стульев.

– По должности я не имею права вести подобные беседы. Подождите несколько минут, я приглашу сотрудника нашей службы безопасности.

– А если не по должности? – снова улыбнулся напарник. – Просто как человек вы можете нам что-нибудь рассказать о Перевозчиковой?

Я не была с ней знакома, – сухо ответила Мария и вышла.

– Не катит, – огорченно констатировал Гошка и плюхнулся на отвергнутый дамой стул.

– Что теперь делать будем? – спросила я.

– Сидеть и ждать. – Он похлопал ладонью по соседнему сиденью.

Я послушно села, положила ногу на ногу и посмотрела на часы:

– Интересно, долго она будет эту свою службу безопасности искать? Нам в два часа у Перевозчиковой надо быть.

Гошка тоже лениво взглянул на часы и расстегнул куртку:

– Успеем. Долгих бесед у нас тут все равно не будет. В лучшем случае минут через пять придет очень любезный дяденька, выяснит, что и почему нам нужно узнать, выслушает все, что мы захотим рассказать, и выпроводит нас, пообещав, что позвонит завтра.

– А в худшем?

– Тогда через пять минут придет совсем не любезный дядя и выпроводит нас, ничего не спрашивая и ничего не обещая.

Это был один из тех редких случаев, когда мой напарник ошибся. Нам пришлось ждать не пять, а целых десять минут, прежде чем в комнату зашел высокий хмурый мужчина. Но, несмотря на нелюбезный вид, он не стал немедленно нас выпроваживать, а придвинул один из стульев к столу и сел. Впрочем, задушевной беседы, дающей начало нежной дружбе, у нас не получилось.