– У меня приказ опознавать каждого убитого имперца. Радости мало, скажу я вам. Налетели, порубили в клочья, а я как полудурок ползаю потом среди трупов, сличаю каждую окровавленную морду с портретом государя-императора. Для своих – ищу того ублюдка, который убил мою семью. Странно, конечно, что мне его искать на третий год приспичило, но никто не удивляется – тут у некоторых похлеще заскоки. Задержитесь до весела, многое увидите.

– Мы не планировали оставаться дольше, чем на два дня.

Муж тоже снял рубашку, подставив солнцу обнаженную спину, – не обгорел бы. Или не замерз: не имея возможности раздеться, я остудила раскаленный воздух, и кожа сидевшего напротив Арая покрылась мурашками.

– А придется, – поежился от внезапного холода командир Кровавой сотни. – Если хотите хорошего проводника, нужно дождаться Белку, он в патруле сейчас. Еще десяток вам дам, если добровольцы найдутся. Рассказывать им суть дела или нет, решите сами. Маги вам, думаю, не нужны, но, если ваши друзья захотят пойти с вами, удерживать не стану.

А если не захотят, то мы оставим Араю подкрепление в лице Сэллера Буревестника. Он ведь твердо решил не бросать больше брата. Но я не стала сообщать капитану о такой возможности.

Лар сказал, что им будет о чем поговорить, – не ошибся. Скорее языки отвалятся, чем кончатся новости, которыми хотелось поделиться. Постепенно подошли к главному.

– Я ушел с флота.

Сэл бросил эту фразу будто между прочим, но Най насторожился.

– Будешь теперь с Галлой и Сумраком?

– Нет. Если ты не против…

– Шек! – Найар вскочил на ноги. – Л’лал эва! Я так и знал, Сэллер! Я знал, что наступит день, когда братишка явится на помощь. А ты не подумал, нужна ли мне эта помощь? Най Кантэ, просто Най Кантэ, без красивого прозвища, прекрасно справлялся со всеми проблемами без знаменитого Буревестника! И я многого добился!

– Я заметил, – невесело улыбнулся Сэл. – Еще немного, и за твою голову будут давать столько же, сколько и за мою. Для тебя так важно сравнять цену?

– Для меня важно не провести всю жизнь в тени брата. Не быть вторым.

– Что ж, разумное решение. Одиночка никогда не будет вторым. Единственный, он же первый. А я думал, из нас получилась бы неплохая команда.

– Извини, братишка. – Най снова присел на траву рядом с ним. – Я не гожусь в твою команду. Маронская Волчица, Сумрак – вот достойные напарники для тебя. Я свой предел вижу. И моя команда здесь. Я не одиночка. Есть Ферт, есть Моз. Мы неплохо сработались за это время.

– Еще один маг лишним не будет.

– Скажешь Араю, возьмет без вопросов. Но если я для тебя не пустое место, не делай этого.

– Ребячество. Ты не думаешь, что твой эгоизм может стоить кому-то жизни? Тому, кого ты не успеешь прикрыть, но прикрыл бы я, будь рядом?

– Возможно, – вздохнул Най. – Но когда я потеряю кого-то, буду знать, что в это же время, только в другом месте, мой брат сумел кого-то спасти. А когда от меня улизнет враг, буду думать, что где-то Сэл Буревестник накрыл сотню.

Следующие несколько минут тишину нарушало только негромкое чириканье засевшей в ветвях птицы.

– Это твое последнее слово? – уточнил Сэллер.

– Да.

– Хорошо. Этого предложения не было. Спрошу о другом…

Он вдруг забыл, о чем говорил. А причина этой забывчивости, премило покраснев, робко поинтересовалась:

– Я не помешала?

– Нет-нет, что вы.

Поспешно вскочив на ноги, Сэл стукнулся головой о толстую ветку. Солнце померкло, и на мгновение единственным источником света осталось тонкое девичье лицо с аккуратным прямым носиком, может, лишь чуть-чуть длинноватым, огромными васильково-синими глазами и губами, яркими и сочными, как те ягоды, что он просыпал на брата. С трудом оторвавшись от созерцания этого лица, обрамленного золотистыми локонами, Сэллер успел оценить стройную фигурку под легким сарафаном и вновь вернулся взглядом к губам. Реакция наблюдалась странная: чем дольше он смотрел на эти губы, тем сильнее пересыхали его собственные…

– Я позже зайду, – окончательно смутилась девушка и юркнула обратно в калитку.

– Заглядывай! – бросил ей вслед Най и дернул за руку застывшего брата. – Так о чем ты хотел спросить?

– Спросить? А, да… Кто это?

– Это? Лилэйн. Моя подружка… почти.

– Демона лысого! – огрызнулся Сэл. – Твоя сидит на дереве у дороги.

– Сидит? Кто сидит? – не понял Найар, но потом сообразил: – Вель? Ты видел Вель? И она сказала, что она моя девушка?

– Разве нет?

– Нет. – Братишка нахмурился. – Придумала себе что-то и чешет языком почем зря.

– Скажешь, у вас ничего не было?

– Было, – еще больше помрачнел Най. – Давно и всего раз. Но ей хватило. Знаешь, она хорошая девчонка, но немножко…

– Оборотень.

– Странная. Хотя и оборотень тоже. Сразу заметил? Не получилась, значит, защита.

– Не получилась. А к чему она вообще? Все же в курсе? Или нет?

– Это не от своих, они знают и нормально относятся… вроде бы. А вот если эльфов встретим…

– Слушай, а Лилэйн тоже в вашем отряде? – перебил Сэл.

– Да. Но она со мной.

Возможно, будь это произнесено другим тоном, продолжения не последовало бы. Но в голосе брата слышалось подначивание, вызов. И Сэллер его принял:

– Пусть она сама мне это скажет.

Галла

Сэл устроился у брата, а нам с мужем выделили комнатку в одном из домов в центре деревни. Лар наносил воды, и я с удовольствием выкупалась, а потом недолго поспала – все же устала за эту пару дней, а энергетическая подпитка хоть и помогает в дороге, полноценный отдых не заменит.

Партизаны старались не стеснять принявших их крестьян. В деревне расположилась лишь часть отряда: ночлегом под крышей в обязательном порядке обеспечили командира, всех девушек, которых среди бойцов было двенадцать, магов и раненых. Те, кому не нашлось места в домах, стали лагерем за околицей, на берегу небольшого озерца. Сюда же на общий ужин приходили вечерами и остальные. Нас тоже пригласили.

– Трапеза скромная, – извинился Арай. – Не хочется объедать местных, а свои запасы нужно беречь. Потому каша, сыр, хлеб да овощи. Вино есть, но больше пары стаканчиков я ребятам не позволяю. Лучше не расслабляться.

Каша была кукурузная. Сто лет не ела! Ее рассыпали по плошкам и передавали из рук в руки от большого котла. Хлеб, овощи и соленый овечий сыр раскладывали на больших досках, по одной такой доске на импровизированный стол на десять – двенадцать человек. А за вином, если было такое желание, нужно было идти к краю поляны, где под березой сидел на бочке сам командир. Арвеллан поскромничал – отнюдь не скудный ужин. В первые годы войны в Кармоле он показался бы нам роскошью: каша была щедро сдобрена зажаренным на сале луком, сыр был свежим, а вино выдержанным – от такого не так скоро захмелеешь, как от молодого, еще не до конца перебродившего (которое холодненьким хлещешь, не чувствуя крепости, а весь следующий день сожалеешь, что не обошелся колодезной водой).

В отряде уже знали, кто мы. Смотрели с уважением, но без священного трепета. Заметила пару удивленных взглядов, когда, покончив с едой, собрала пустые тарелки, свою и сидевших рядом парней, чтобы по примеру других вымыть их во впадавшем в озеро ручье. А что они думали? Что я прислугу потребую или буду тратить магический резерв на то, что можно сделать руками?

Солнце садилось за лиловый лес, загорались первые звезды и костры на поляне. Кто-то достал гитару… А ведь я соскучилась по походной жизни. Нет, не по боям, не по войне, а по таким вот вечерам. У Лара одно время тоже была гитара, и мы так же отдыхали у костра. Уставали за день, но не могли заставить себя лечь спать сразу же: нужно было посидеть, поговорить, послушать негромкий перебор – почувствовать себя живыми…

К гитаре присоединилась губная гармошка. Звуки музыки нарастали. Застучали ложки. В такт мелодии захлопали в ладоши ставшие широким кругом ребята.

– Танцы?

– Почти, – подмигнул Ферт. – Пошли, посмотришь.

В музыку влился звон металла.

На поляне в свете высоких костров кружилась пара.

В руках у темноволосого полуэльфа был длинный узкий меч и кривой орочий нож. У его партнерши, высокой стройной девушки с собранными в пучок золотисто-русыми волосами, кинжал и сэрро – лар’элланская сабля с длинным, чуть изогнутым клинком и рукоятью в треть длины меча. Когда-то я держала в руках такую. Как по мне, тяжелая, удлиненная рукоять нарушала баланс и создавала ненужный противовес клинку, а маленькая гарда пусть и предотвращала соскальзывание пальцев, но никак не защищала их от меча противника. Но девчонка, похоже, родилась с этой игрушкой. Излишний вес рукояти она использовала как дополнительную силу для ускорения вращения, и клинок успевал парировать удары как меча, так и ножа. Кинжалом она воспользовалась лишь один раз: неожиданно для соперника отведя в сторону саблю, приняла удар меча на узкое жало. Клинок полуэльфа соскользнул по лезвию и попался в ловушку загнутых вперед дужек. Затем изящный поворот кисти, будто бы без особого усилия. Я видела, как ломают таким образом рапиры, но меч парня был крепче, и девушка лишь отвела его в сторону, следующим приемом оставив противника без ножа (а могла бы и без пальцев!), и приставила острие сэрро к груди полуэльфа. Не будь я наполовину драконом и женой, а по совместительству и ученицей мастера меча, я не успела бы всего этого рассмотреть. Увидела бы только упавший в траву нож и сокрушенную полуулыбку проигравшего. Очевидно, это был не первый их танец, и партнерша всегда вела.

Недолгое, не более трех минут, представление произвело впечатление. Лар склонил к плечу голову, наблюдая за фехтовальщицей с благосклонностью профессионала. Най отбил ладони, выбивая ритм. Даже Сэл, обычно равнодушный к подобного рода действам, не отводил от девчонки взгляда. И она это заметила: стушевалась и опустила глаза.

– Пригласишь девушку на танец? – поддел друга Сумрак, зная, что тот из всего оружия предпочитает магию и арбалет.

– Я плохо танцую.

Не так уж и плохо, но мне проигрывает. Видимо, он об этом тоже вспомнил.

– Гал, а ты как?

– Давай, – поддержал Ил. – А то смотрю, у девочки и напарника достойного нет.

В его словах слышалось шутливое «Не посрами учителя!».

– Мой меч в доме остался.

– Так мы сейчас другой найдем, – предложил кто-то из толпы.

– Нет. Одна рука – один меч.

Мой у меня уже семь лет. Тот самый, что Лайс забрал у убитого им в Рваных пустошах мальчишки, оказавшегося сыном Брайта. Тот самый, который я, познакомившись с Ромаром, полушутя-полусерьезно назвала Убийцей. Я прошла с ним Кармольскую войну и не думаю, что теперь мне подойдет другое оружие.

– Правильно, – одобрительно отозвался Арай. – Один меч – одна рука. Но можно послать кого-нибудь.

Комната по привычке запечатана охранным заклинанием, и этому кому-нибудь не поздоровится, если он попробует туда влезть. А самой топать в деревню не хотелось. И еще, как ни стыдно признаваться, я не была уверена, что равна по мастерству этой девчонке.

– Это Лил. – Арай подозвал фехтовальщицу к нам, чтобы познакомить. – Лилэйн.

– А это…

Полуэльф замялся, не зная, как нас представить, и Буревестник взял инициативу в свои руки:

– Галла, Лар. А я Сэл.

Дерзкая и отважная в бою, вне круга девушка была совсем другой. На дружелюбие Сэла отозвалась стеснительным бормотанием и уставилась на свои ноги в легких сапожках из мягкой кожи.

– У тебя здорово выходит, – похвалил ее друг.

Лил оживилась, подняла глаза.

– А ты… вы…

– Готов сдаться без боя.

– Жалко. – Похоже, она не поняла намеков Буревестника. – У нас много хороших бойцов, но мы давно друг друга знаем, и это уже не так интересно.

– Тряхнуть стариной, что ли, – задумчиво произнес Иоллар.

Глаза девушки вспыхнули азартом и тревогой: с одной стороны хотелось бы, но с другой – сам Сумрак. Кармол далеко, но слухами земля полнится.

Начавшие было расходиться люди вновь образовали плотное кольцо. А музыка стихла.

– Потанцуем, – решил Лар, и Лил ответила счастливой улыбкой.

Вот теперь пусть скажет мне, что тут собрались не дети.

К сожалению, насладиться зрелищем не удалось: стоило мужу отойти, как Арай начал подавать какие-то странные знаки.

– Пойдемте со мной, – шепнул он мне, когда я приблизилась. – С вами хотят поговорить.

Для разговора пришлось возвращаться в деревню.

– Она связалась со мной под вечер. Просила сообщить, когда можно будет с вами встретиться.

– Сообщить?

– Я еще днем говорил, что связь постоянная, – пожал плечами Арвеллан. – А для ее величества не составит труда телепортироваться в любое место на этом материке. Кроме пустошей, естественно.

Первая и последняя личная встреча с Аэрталь у меня была почти четыре года назад, после того как королева прислала мне портрет Велерины, величайшей чародейки прошлого, оказавшейся моей генетической бабушкой. Из крови Дэрии, дочери Велерины, Кадм воссоздал мою мать.

Что же такое произошло, что через столько лет она решила пообщаться наедине?

Эльфийка материализовалась в комнате Арая, едва мы туда вошли.

– Побудь снаружи, Арвеллан, – велела она без предисловий и приветствий. – Догадываетесь, о чем я хотела поговорить, Галла?

– Нет, – призналась я.

– Вы ведь собираетесь искать Истмана?

Не собираемся вообще-то.

– Да. Можете чем-нибудь помочь?

– Возможно. – Она брезгливо провела пальцем по лавке, прежде чем присесть. – Есть сведения, которые мне хотелось бы сохранить в тайне от других поисковых групп, но которыми я могу поделиться с вами. Вы знаете, почему Истман отправился к пустошам?

– Ищет усыпальницу?

– Да. И, наверное, у него есть причины полагать, что он знает, где искать.

Мне бы его знания.

– Но он вряд ли знает местонахождение настоящей усыпальницы.

– Настоящей? – переспросила я, присаживаясь на расшатанную табуретку.

– Их несколько, – огорошила меня Аэрталь. – Так получилось. Случайно.

Представляю, какое идиотское у меня лицо, раз уж она так ехидно улыбается.

– Я вам сейчас объясню, Галла. Дело в том, что Рина хотела, чтобы ее последний дом был построен в соответствии с ее вкусами. Маленькая слабость, которую она могла себе позволить. Но в то же время ей хотелось спрятать его ото всех. Есть, конечно, методы: нанять строителей, отвести в нужное место, а после выполнения работы избавиться от них. Но Рина слишком ценила жизнь, чтобы отобрать ее у кого бы то ни было без весомых причин. Поэтому первая усыпальница была построена в десяти парсо от нашей столицы. Потом Рина долго составляла какую-то формулу… Какое-то специальное заклинание, которое позволило бы ей воссоздать копию той постройки…

Матричная проекция. Не думаю, что Велерина знала, как это называется. В матрицу закладывается полная информация обо всех компонентах предмета, а его копия создается посредством обнаружения необходимых для реконструкции веществ в пределах действия заклинания. Некоторые маги так создают еду. Да, пусть кто-то удивится, но на Таре есть синтетические продукты. Формула щадящая, и, если площадь охвата большая, составляющие будут черпаться равномерно. А если задать маленький участок и попробовать воссоздать свиную тушу, это будет весьма изощренным способом убийства попавших в зону действия людей. Хвала богам, не многие маги способны воспроизвести что-нибудь, что не поместилось бы у них на ладони.

А Велерина, значит, пыталась отстроить собственную гробницу?

– Потом она отправилась к пустошам. Одна. А вернувшись почти через год, рассказала, что по пути несколько раз пыталась проверить, как работает заклинание. Радовалась, что вовремя подумала об этом, так как в формуле была ошибка и первые результаты были с изъяном. Две такие пробные усыпальницы мы потом отыскали на границах Леса и разрушили, чтобы не будить ни в ком напрасных надежд и алчности, способной разжечь войну. Но кто-то уже пустил слухи, что усыпальницу видели на наших землях, и людям не терпелось до нее добраться. К сожалению, и среди моего народа нашлись предатели. Чертежи и рисунки попали к людям, а строение было настолько уникальным, что перепутать его с другим сложно…

…Серый камень. Дикий плющ.

Высокие своды. Небо в узких окнах. Радужные блики от разноцветных витражей…

– Я боялась, что Истман решит воспользоваться старыми картами, но, когда его войска появились совсем не там, где я ожидала, поняла, что императору расчищают другую дорогу. Южнее, намного южнее того места, куда рвались его предшественники. Значит, у него иная информация.

– Но вы все же полагаете, что место расположения истинной усыпальницы ему не известно? Кстати, сколько их всего?

– Кажется, осталось еще три, помимо настоящей. Одна должна быть совсем разрушена – Рина говорила, что строение было нестабильным. Об остальных двух не знаю. Я бы подумала, что она специально разбросала обманки, но, как я уже говорила, подобные шутки ей были несвойственны. Рина экспериментировала и забыла убрать за собой. А в том, что настоящую усыпальницу она спрятала надежно, я уверена. Возможно, иллюзии. Возможно, карман. У нее получалось создавать пространственные карманы.

Плохая новость. Если ты не знаешь места входа, попадешь в карман разве что случайно. А на случайности я не надеюсь.

– Как мне поможет то, что вы рассказали? И почему нельзя говорить об этом другим?

– Почему? Потому что, если кто-то думает, что знает, где находится сила мира, пусть продолжает так думать. Я не хочу новых поисков и новых войн. Пусть они приходят в пустой склеп и считают, что их уже опередили. Или пусть решат, что все это старые сказки, которые не стоит принимать на веру, и никогда не было в этом мире волшебницы по имени Велерина. А вам… Вам я рассказала это, так как именно вы, Галла, можете отыскать истинную усыпальницу. И, возможно, не только ее. Ваш приход на Саатар и путешествие за Черту не случайность, все это было предопределено…

Как и в первую встречу, недомолвки, намеки. Но из королевы не вытянешь лишнего слова, если она сама того не желает.

– Вы сами все поймете, Галла. Надеюсь на это.

Она поднялась, чтобы уйти.

– Постойте, – спохватилась я. – А кто хоронил Велерину? Должен же был кто-то…

– Она ушла сама, – покачала головой эльфийка. – Но я знаю, что Рина добралась до своего последнего приюта. У нас был уговор. В тот день, когда она запечатала за собой двери усыпальницы, та, первая, что построили мои мастера, рассыпалась прахом…

Лар порадовался, что Галла пришла к озеру без меча. Фехтовала Лилэйн великолепно, и, хоть он сам учил жену, скоро понял, что против Лил та не выстояла бы. А при Галлином сложном характере трудно сказать, как она приняла бы поражение на глазах у толпы.

Сам он отражал атаки партнерши играючи. Но в отличие от предыдущих боев, как настоящих, так и тренировочных, эта игра была в радость. С тех пор как не стало Ромара, достойных противников ему не встречалось.

– Я проиграла, – тяжело дыша, произнесла девушка, остановившись.

– Вовсе нет. Я тебя даже не коснулся.

– Я проиграла еще в первую минуту. Вы могли… но продолжили бой…

Игра доставляла ему удовольствие, и он решил растянуть его, вконец измотав бедную девочку. Стало неловко.

– И тем не менее ты прекрасно фехтуешь. Кто тебя учил?

Лар спрятал мечи и пошел вместе с девушкой к тому месту, где оставил Галлу.

– Один гитаэлле. Он жил в деревне… с женщиной. Пытался учить наших мальчишек. А выучил меня. Его убили, как и других жителей. Он был мечником, а его расстреляли из арбалетов.

– А ты?

– Спряталась в погребе. Имперцы торопились и не искали никого специально. Но уцелело только четверо.

Она рассказывала это как давно заученный текст и не взывала к жалости. Тут такими историями никого не удивишь – у каждого из этих ребят есть своя.

– Отличный бой, Лил, – подлетел Найар. – Хочешь кваса? Холодный.

Пока она пила, Иоллар безуспешно пытался отыскать взглядом жену. Как в воду канула!

Мысль о воде пришлась по вкусу. Он покосился в сторону озера.

– Тут плавает кто-нибудь, кроме уток? – Подразумевалось, купаются ли тут люди.

– Русалок, водяных и прочей нежити не замечено, – по-своему истолковал вопрос Най.

– Вот и хорошо. Но, если увидишь Галлу, скажи, что я отправился к русалкам, раз уж она меня бросила.

Сэл составить компанию не пожелал, а других Сумрак с собой не звал. Отошел подальше, нашел отлогий бережок, стащил надоевшую за день маску и уже начал расстегивать рубашку, но тут заметил качающееся на темной поверхности озера тело. Женщина лежала вниз лицом. Мертвенно-бледная кожа отражала лунный свет, а вокруг головы расплывался серый ореол волос.

Утопленница плавала недалеко от берега, и, бросившись в воду, Лар в несколько сильных гребков преодолел разделявшее их расстояние. Хотел перевернуть ее на спину, но только коснулся холодного плеча, как та вдруг забарахталась… Жива! Сумрак попытался придержать ее, поднять над водой голову… Но тут же осознал свою ошибку – гибкое женское тело не источало людского света. Очень похоже, но не… Нежить (а говорили, русалок здесь нет!) вцепилась в его плечо. Казалось, она хочет вырваться, но на самом деле пыталась утянуть под воду… Он оттолкнул ее, и русалка пошла на дно. Но это тоже было обманом: резко вынырнув, заглотнув огромным ртом воздух, она снова схватилась за него, задышала прерывисто; бледное, облепленное мокрыми волосами лицо приблизилось… Не медля ни секунды Иоллар вызвал клинок и, преодолевая сопротивление воды, ударил… лишь в последний миг увидев живые испуганные глаза.

Тихий вскрик. Во взгляде – страх. Пальцы разжались, выпуская его рубашку, и девушка обреченно провалилась под воду. Сумрак успел схватить ее за волосы и поднял над поверхностью. Лишь бы ей не пришло в голову сопротивляться – силы-то хоть отбавляй, если только не потеряла сознание или, не приведи Небо, не умерла. Жива. Загребая одной рукой, Лар поплыл к берегу. Сумрак чувствовал, как растворяется в воде кровь, и надеялся, что успел вовремя сдержать удар и рана несерьезная. Почувствовав дно, поднялся на ноги, прижимая к себе худенькое дрожащее тело…

– Мне сказали, ты тут с русалками, а не с оборотнями.

Для Галлы это выглядело, должно быть, двусмысленно. Или совсем недвусмысленно.

Но оправдываться не пришлось. Жена посмотрела на его ношу, а потом встревоженно – на мужа:

– Ил, что тут…

Со стороны камышей послышались веселые голоса. Кажется, Най тоже решил искупаться. И с ним еще кто-то. Сумрак набросил туманную маску. Как же это все глупо, как некстати! А еще и девчонка решила вдруг потерять сознание, и он еле сумел удержать ее, еще крепче прижав к себе.

Дивная картина: маньяк с маревом вместо лица с обнаженной, истекающей кровью жертвой на руках. И Галла рядом – семейка маньяков. Появившиеся на берегу парни пораженно застыли.

– Положи ее. Аккуратно, – скомандовала жена. – Что тут случилось? Кто ее так, ты видел?

Он поглядел на Ферта, на Ная, перевел взгляд на неподвижно лежавшую девушку и тяжело вздохнул:

– Я.

Галла

Оживший ночной кошмар: мой муж сжимает в объятиях обнаженную девицу.

Но он вымок до нитки, а у девицы – кровоточащая рана на левом боку.

– Она лежала на воде. Неподвижно. Лицом вниз…

– Оборотни легко задерживают дыхание на несколько минут.

– Я знаю, но тогда… Я думал, она утонула, хотел вытащить и, наверное, напугал. Она хлебнула воды, в самом деле начала тонуть, пыталась схватиться за меня…

Иоллару помощь нужна была не меньше, чем раненой. Лицо скрыто за туманом, но я знала, что он напуган, и видела, как дрожат его руки. Он только что чуть не убил девочку. Ребенка. Повстречай я Ила в свои семнадцать, наш сын сейчас был бы лишь чуть-чуть младше.

Пока, чтобы остановить кровь, я зажала рану, приложив к ней свой шейный платок. Хвала богам, это несерьезно… Не настолько, чтобы оборотень с высоким болевым порогом и ускоренной регенерацией терял сознание.

– Вель. Авелия, – срывающимся голосом позвал опустившийся на колени Най. – Ты только не это… только не умирай…

Ну, ради этого, пожалуй, можно и полежать на холодной земле. Но сейчас не время для сантиментов. И нечего троим мужикам пялиться на голую девицу. Хотя удовольствие на любителя: небольшая грудь, плоский, даже впалый живот и бледная до синевы кожа. Последнее, возможно, просто от холода.

– Ушли отсюда, – приказным тоном рявкнула я. – Все.

– Дьери…

– Все, Лар. С ней все в порядке. Будет. Если вы дадите мне делать мою работу.

– Гал, я могу помочь.

– Най! Кто у нас тут целитель? Идите. По домам.

А то ведь еще станут в десяти шагах, вон за теми камышами, например…

– Хватит прикидываться, они ушли.

Девушка отрыла глаза и позволила себе сморщиться от боли. Выдержка – обзавидуешься.

– Нужно заняться твоей раной, но предупреждаю сразу: оборотней я никогда не лечила.

– И не надо, – отвернувшись в сторону, сказала она негромко. – Перекинусь – и все затянется. Только уйди.

– Ага. Уже разбежалась. А если ты лапы отбросишь?

– Ничего я…

– Так, девочка. Вель или как тебя там. Одну я тебя не оставлю. Или лежи и не рыпайся, а я попробую залечить рану, или делай по-своему, но под моим присмотром.

– Под присмотром не буду, – прорычала девчонка, показав небольшие клычки.

Я сдержалась, чтобы не ответить тем же, и повторила:

– Я не уйду.

Она молчала, зажав рукой рану, а потом, не глядя в мою сторону, попросила:

– Отвернись.

Это-то было несложно. Но когда за моей спиной раздался приглушенный рык, не смогла сдержать профессионального любопытства. И тут же отвернулась снова – жуткое зрелище. Когда я еще училась в школе магии и штудировала учебники, Лайс, знавший все и обо всем, помогал мне расширить познания. По его словам, трансформация у оборотней в разных мирах проходила по-разному: одни оборачивались легко и безболезненно, другие чувствовали все метаморфозы тела, и ощущения их были далеки от приятных. Оборотням Тара в этом плане не повезло.

– Можно повернуться? – с тревогой спросила я, когда Авелия затихла.

– Как хочешь, – ответил мне хриплый голос, совсем не похожий на тот, что был у девушки в ее людском облике.

Молоденькая волчица лежала на берегу и старательно вылизывала бок. Девчонка была просто миленькая, а зверь получился красивейший – густая серая шерсть с бурыми подпалинами, смышленая широколобая морда. Так и захотелось потрепать ее за мохнатое треугольное ухо. Я даже потянулась рукой, но Вель предостерегающе клацнула зубами.

– Рану хотела посмотреть, – соврала я.

Волчица подняла на меня раскосые желто-зеленые глаза, а потом демонстративно отвернулась к воде: смотри, мол.

Авелия не обманула, рана затянулась – остался длинный бледно-розовый рубец, почти незаметный под мехом, а скоро наверняка и он исчезнет, у оборотней, как я читала, шрамы остаются только от серебра, да и то не всегда.

– В деревню так пойдешь?

Она помотала головой: то ли ей трудно было говорить в этой ипостаси, то ли стеснялась своего рычащего голоса.

– А где твоя одежда?

Волчица осторожно поднялась на ноги, потянулась, несколько раз, словно на пробу, переступила с лапы на лапу и направилась к росшей над озером ветле. Нырнула под висящие до земли ветки. Вернулась она, неся в зубах вещи. Бросила их к моим ногам и мотнула мордой в сторону. Я поняла и отвернулась.

Любоваться плывшей над озером луной в этот раз пришлось дольше: время на трансформацию, время на то, чтобы дать девушке одеться. Но после все же попросила ее поднять рубаху. Шрам на худеньком девчоночьем теле выглядел хуже, чем на волчьем боку, – свежим, едва зарубцевавшимся, казалось, края раны вот-вот разойдутся снова. Да и кожа вокруг покраснела.

– Завтра ничего не останется, – пробурчала девушка. – И не такое было.

Какое было, я уточнять не стала, она не бравировала – знала, о чем говорит, и я ей верила.

Вель вытащила из-под дерева лук и колчан со стрелами, одну их которых тут же подцепила пальцами. Странно, что при такой опасливости, уже вошедшей в привычку, девушка позволила напугать себя в воде. Должно быть, глубоко о чем-то задумалась.

– Я провожу тебя до дома.

– Зачем? – подозрительно зыркнула она на меня.

– Хочу убедиться, что ты не потеряешь сознание по дороге.

– Не потеряю.

Я не сочла это отказом.

Парни все же послушались и ушли, мы не встретили их ни за камышами, как я думала, ни дальше по дороге – умею я быть убедительной. Хотя, если честно, была уверена, что Ил захочет знать, что с его несостоявшейся жертвой.

– Мой муж не хотел причинить тебе зла.

– Я слышала. – Авелия прятала взгляд за упавшими на лицо волосами.

– Он думал, тебе нужна помощь…

– Я же сказала, что слышала, – бросила она раздраженно. – Забудь.

В деревне перегавкивались собаки, но стоило Вель ступить на улицу, как они затихали, успевая издать короткий предупреждающий лай, который подхватывали в соседних дворах – через пять минут над домами повисла абсолютная тишина. Звери чувствовали сильнейшего и предпочитали не нарываться.

– Я сплю тут. – Девушка показала на дом за высоким забором. – Все, ты меня провела.

– Зайду с тобой. Хочу глянуть на твой шрам при свете.

Я намеренно говорила резко, показывая, что я тут старше и главнее, чтобы ей не пришло в голову спорить. А на деле не хотела оставлять ее одну. Показалось, что это будет неправильно после всего, что с ней сегодня произошло. Хорошо было бы, если бы Вель делила комнату с какой-нибудь подружкой…

Но нет, не было ни подружки, ни даже комнаты. Дом был большой и небедный: каменный, крытый не соломой, а черепицей, со стекленными окнами. А для постоялицы нашелся лишь приземистый сарайчик в углу двора.

– Свечек у меня нет, – предупредила девушка.

– И не нужно. – Я впустила в приоткрытую дверь яркий шарик света.

Тесное помещение было в какой-то степени уютным. Пол устлан душистым сеном, постель – то же сено, под старыми, потертыми простынями, на окошках под потолком – ветхие занавесочки. Вместо стола покрытый цветастым платком табурет, а на нем в надтреснутом кувшине букетик полевых цветов. Ни дать ни взять девичья спальня. Стало так тоскливо…