Прежде всего окончательно провалился их план стратегического развертывания, построенный на расчете наступления на Восточную Пруссию и Данциг. Создалась совершенно иная стратегическая обстановка. Со всех направлений нагрянул маневренный вал, и в итоге проигранного пограничного сражения он грозил продолжать свое вращение в глубину. Предстояло принять совершенно новое стратегическое решение, которое в создавшихся условиях требовало, прежде всего, создания фронта, организации сопротивления и остановки надвигающейся лавины. В занятии организованного фронта обороны на выгодном естественном рубеже заключался единственный способ борьбы, который могли избрать поляки.
      Совершенно очевидно, что армия, слабо мото-механизированная и слабая в воздухе, не должна допускать своего вовлечения в маневренную войну с противником, сильным своими мото-механизированными войсками и господствующим в воздухе. Единственная возможность борьбы такой армии заключается в использовании естественных препятствий и организации линии обороны. До сих пор это обычно удавалось. Это удалось в 1914 году на Марне, это удалось в Испании в 1936 году на р. Мансанарео. Поляки располагали не менее выгодными рубежами. Линия Нарева, Вислы и Сана являлась как бы естественным барьером. Заняв его, можно было еще остановить вращение германского маневренного вала. Но, во-первых, нужно было этого желать, во-вторых, нужно было за это бороться, в-третьих, нужно было для этого иметь возможности и, в-четвертых, это должен был позволить противник.
      Если первые два условия имели субъективный характер, то последние два зависели больше от факторов объективного значения.
      Германо-польская война показала, как существенно изменились эти факторы в современных условиях под влиянием новых средств борьбы и их быстродейственности.
      Польской армии не удалось создать фронта и остановить вращение маневренного вала. Причина этого заключалась прежде всего главным образом в ее небоеспособности, вытекавшей из несостоятельности польского государства. Но на этом общем фоне, на котором протекала германо-польская война, вскрылись и некоторые новые закономерности в развитии современных операций, проведенных новыми средствами борьбы.
      7. Вторая фаза
      На 5 сентября весь польский фронт, разорванный и расстроенный, дрогнул и стал отходить. Отход начался без всякого плана, без всяких установленных намерений, без всякой перспективы. Он принял поэтому самый неорганизованный характер и проходил самотеком.
      Германские армии повели стремительное преследование, развивавшееся без перерыва на все большую глубину. Были брошены многочисленные моторизованные колонны войск инженерных, понтонных и связи, которые исправляли мосты и дороги, наводили переправы и прокладывали вслед за наступающими частями линии связи. Противнику нигде не была дана возможность собраться, организоваться и создать сопротивление. Он под конец принужден был к бегству и, никем не управляемый, стал рассыпаться под жестокими ударами с воздуха и на земле.
      Германские воздушные армии частью сил продолжали подавление польской авиации, тыла, транспорта и центров управления, вынося свои удары все дальше на восток по мере продвижения линии фронта на земле. Однако значительная часть воздушных сил, в целях непосредственной поддержки наземных войск, резко сократила радиус своих действий и перенесла теперь свои удары на отступающие польские войска, нанося им огромные потери. Эскадрильи штурмовиков и истребителей рассеивали отступающие колонны польских войск, отрезая им пути отступления.
      Все это привело на земле к событиям, которые определили начало разгрома всей польской армии.
      На левом фланге германского фронта, где бои вели лишь левофланговые части 3-й германской армии, наступление развивалось, правда, медленно. 5 сентября был взят Цеханов; но, отступая к Нареву, противник оказывал особенно упорное сопротивление. На своем крайнем правом фланге поляки предприняли даже кавалерийский набег в Восточную Пруссию. Эта попытка была быстро ликвидирована. Тем не менее все это имело для поляков большое значение, так как обеспечивало их наиболее важный правый фланг, где германцы могли по кратчайшему направлению из Восточной Пруссии скорее всего создать непосредственную угрозу Варшаве и всему тылу польской армии. Это обстоятельство, казалось, могло быть выгодно использовано, чтобы создать фронт и к югу от Варшавы.
      Однако события на остальных направлениях развивались с такой стремительностью, что возможность эта в условиях общей нераспорядительности польского командования все более терялась.
      Положение принимало действительно катастрофический характер.
      6 сентября в Данцигском коридоре были взяты укрепления у Кульм и уничтожены, отрезанные с юга, 9-я и 27-я польские дивизии и вместе с ними танковый батальон, два егерских батальона и поморская кавалерийская бригада. При этом было захвачено около 15 тысяч пленных и 90 орудий. Войска 4-й армии, перешедшие через Вислу, соединились с 3-й армией и повели теперь наступление общим фронтом по правобережью Вислы на юго-восток. Им предшествовала мото-механизированная группа Гудериана, которая по тылам 3-й армии, вдоль границы Восточной Пруссии, перешла на ее левый фланг. Она сделала за полтора суток 200 км и 7 сентября сосредоточилась для глубокого удара через Нарев на Брест-Литовск. Таким образом, выполнив свою первую задачу занятия Данцигского коридора и ликвидации сосредоточенных в нем польских войск, Северная армейская группа развернулась для глубокого маневра в обход района Варшавы и течения р. Висла с востока. Этот маневр поэтому и развился несколько позднее.
      На фронте Южной армейской группы преследование достигло сразу широкого размаха и большой глубины. Особенно большие результаты были достигнуты центральной армией Рейхенау, предшествуемой мото-механизированной группой Гота. Справа от нее армия Листа взяла 6 сентября Краков и, выбросив вперед свои моторизованные части, Продолжала большими маршами продвигаться К Сану. Восточно-Силезский промышленный район был полностью занят германскими войсками. Слева армия Бласковица, увидев к северу от себя отходящую Познанскую армию поляков, которую она уже опередила с юга, совершила резкое захождение правым плечом на север и полностью обошла противника. Так около восьми польских дивизий и трех кавалерийских бригад, к которым присоединились отдельные польские части, успевшие отойти из коридора, оказались вскоре прижатыми к Висле в районе Кутно и обойденными с севера по правому берегу реки 4-й германской армией и с юга - армией Бласковица. Между тем армия Рейхенау развивала глубокое преследование прямо на восток, северо-восток в общем направлении на Радом, обтекая Силезскую группу поляков с севера. Ей предшествовала группа Гота. Она могла быть брошена с менее глубоким обходом прямо в тыл Познанской группе поляков. Однако такое использование быстроподвижных войск считалось, видимо, слишком ограниченным. При наличии столицы противника в глубине, захват которой должен был; несомненно, иметь решающее значение, группа. Гота получила другое назначение. Еще с р. Варта она была брошена прямо на Варшаву. Она обогнала отступавшие польские войска и опередила фронт армии Рейхенау на расстояние до 150 км.
      8 сентября бронетанковые части группы Гота подошли к Варшаве. По пути танковая дивизия генерала Рейнгарта опрокинула 21-ю польскую дивизию и одну кавалерийскую бригаду. Эта танковая дивизия первой прорвалась к Варшаве, проникнув в западное предместье города. Она встретила, однако, возведенные на улицах баррикады, была обстреляна и должна была остановиться. На 9 сентября была назначена атака. Она велась по двум улицам города двумя танковыми полками, поддержанными пехотой стрелковой бригады дивизии. Танки прорвали четыре линии баррикад и подошли к главному западному вокзалу Варшавы. Но здесь они были вновь остановлены препятствиями и огнем. Поддерживающая пехота была слишком слаба, чтобы обеспечить дальнейшее продвижение танков по городу. Поэтому был отдан приказ отойти, и танковая дивизия очистила город. Для самостоятельного ведения борьбы в его пределах новые быстроподвижные средства еще не были приспособлены-. Однако прорыв на Варшаву имел огромное стратегическое значение. Это был первый пример самостоятельного применения бронетанковых войск, выброшенных сильным ядром далеко вперед фронта.
      В страну противника и в тело его армии глубоко вонзилось острие бронированных машин. Это внесло ужас и смятение. При первых же сведениях, что на Варшаву мчатся колонны танков, польское правительство еще 5 сентября бежало в Люблин. За ним из Варшавы поспешил Генеральный штаб. Все линии связи оказались прерванными. А польская радиосвязь показала свою полную несостоятельность. После этого никто уже не получал распоряжений, не знал, куда идти и что делать, и оказался предоставленным самому себе. С тех пор польское командование полностью теряет управление и остается штабом без войск. Таковы были стратегические последствия прорыва группы Гота на Варшаву. Эти последствия оказались еще более значительными, когда часть бронетанковых войск из группы Гота спустилась по левому берегу Вислы на юг, обходя район Радома с севера и востока, и когда одновременно другая группа моторизованных войск, также далеко выброшенная вперед, достигла Сандомира на Висле и южнее прорвалась даже на восточный берег реки до Жешува. Этот широкий, глубокий маневр имел огромные оперативные результаты.
      Прежде всего у Познанской группы поляков были теперь окончательно перехвачены все пути отхода на Варшаву и она оказалась в полном окружении. Во-вторых, две крупные группы польской армии (Познанская и Силезская) были разрезаны и совершенно изолированы. В-третьих, в районе Радома под ударами с тыла оказались и польские войска, отходившие с р. Варта на восток. Наконец, в-четвертых, создалась уже угроза расположенному в глубоком тылу району Львова.
      Однако значительно важнее было то, что благодаря прорыву массы германских быстроподвижных войск в большую глубину польская армия, разорванная на., части и разъединенная, не представляла больше организованной, управляемой массы. Уже три ее группы находились в окружении: одна - в Данцигском коридоре, другая, наиболее крупная, - в районе Кутно, третья - в районе Радома.
      Только две группы да флангах - к югу от Нарева и на путях ко Львову сохраняли еще известную свободу действий, но и они отбрасывались назад под ударами превосходных сил германских войск. 10 сентября германским войскам удалось прорвать линию польских укреплений на Нареве и занять Остров Мазовецкий. После прорыва армии Рейхенау на р. Карта это был второй из двух фронтальных прорывов, имевших место в германо-польскую войну.
      Теперь и на правом фланге создалась уже вполне реальная угроза окружения Варшавы с севера и востока. На левом же фланге Силезская группа польских войск, стремительно преследуемых с фронта и угрожаемых справа прорвавшимися моторизованными частями германцев, поспешно отходила к Сану и далее на восток.
      В довершение всего с юга через Карпаты в это время появились словацкие войска. Таково было положение по истечении десяти дней после начала войны. В этих условиях всякая возможность создания фронта была утрачена. К этому грозному положению нужно еще добавить, что никакой помощи со стороны Англии, конечно, не последовало. Начавшаяся в Западной Европе война ничем не могла изменить положения; все связи с Западом через Поморье были прерваны, а незначительные силы польского морского флота уничтожены.
      Таково было положение на польском театре войны к 10 сентября, когда германский генштаб объявил, что "бои в Польше подходят к кульминационному пункту".
      8. Почему поляки не могли создать фронта
      Весь ход событий показывает, что поляки не имели возможности создать фронт организованного сопротивления и остановить вращение маневренного вала германского наступления.
      Но все же почему создалось такое положение? Почему не могло быть осуществлено то, что удавалось обычно во всех прошлых и ближайших войнах, в которых маневренный вал наступающего в конечном итоге набегал всегда на организованный фронт, перед которым останавливался. Ведь в войне в Испании это удалось достичь даже ничтожными силами под стенами Мадрида. А всякий фронт, если он только организован, начинает выявлять силу современного огня и создает те условия, которые необходимы для хотя бы временной стабилизации положения. Даже временная остановка наступающего дает такие возможности обороне и так меняет положение, что маневренной войне часто наступает конец и на смену ей приходит тяжелая, изнурительная позиционная борьба. Такова ведь была уже столь установившаяся закономерность в развитии хода военных действий, которая, возможно, не раз ещё восторжествует, если война будет вестись старыми методами.
      Конечно, несостоятельность всей государственной и военной системы Польши и небоеспособность ее армии были той решающей причиной, которая определила весь исход германо-польской войны.
      Однако этот исход с таким же конечным результатом мог принять и иные формы. Были ведь жестокие поражения л в прошлые войны, когда армия, сохранившая, однако, определенный боевой порядок, была просто разбита своим противником на поле сражения.
      Польская армия была разбита иначе. Она в сущности даже не смогла принять положение, в котором могла бы быть разбита как. организованная сила. По истечении десяти дней она была просто разодрана на клочья и схвачена со всех сторон по частям.
      Столь катастрофическое положение и потеря всяких возможностей для организации сопротивления могли, конечно, наступить лишь под гнетом таких подавляющих ударов, которые вносят общее смятение и хаос и поражают самый мозг армии, перестающей быть организованной силой.
      Перед военным исследованием, естественно, возникает вопрос, как это было возможно и в чем здесь причина?
      Отвлечемся на минуту от тех форм, которые приняла война в Польше в сентябре 1939 года.
      Предположим, что тыл польской армии не был подавлен о воздуха, что транспорт не был парализован ц центры управления не были выведены из строя.
      Предположим затем, что быстроподвижные войска германцев не прорвались к Варшаве и Сандомиру, что они не грозили глубоким обходом Варшавы с севера, что они не обогнали колонны отступавших польских войск и не появились в глубоком тылу на их путях отхода.
      Все остальное в сложившейся обстановке оставим так, как это возникло после проигранного пограничного сражения; когда польская армия была вынуждена к отходу по всему фронту{15}. Иными словами, предположим такую обстановку отхода поляков, в которой находились англо-французы после пограничного сражения в 1914 году и слабые отряды республиканской армии Испании, когда они отступали в 1936 году к Мадриду.
      В такой обстановке польские войска, хотя и разбитые и подавленные, но теснимые только с фронта, могли относительно беспрепятственно совершить отход и занять, наконец, организованный фронт обороны на линии Нарев, Висла, Сан, а возможно, и западнее, на линии Рава, Бзура, Пилица.
      Окружения в этом случае, видимо, не могла бы избежать лишь группа войск, оставшихся в Данцигском коридоре., Однако группа к северу от Варшавы могла бы прочно занять сильный рубеж р. Нарев. Познанская группа могла бы отойти на среднюю Вислу, а Силезская группа - на р. Сан. Тогда фронт был бы организован, а под его прикрытием могли быть отмобилизованы все резервные дивизии и укреплен тыл.
      Но вот
      а) управление парализовано и выведено из строя; связи с войсками оно больше не имеет;
      б) транспорт парализован; все крупные железнодорожные узлы находятся под систематическим бомбардированием с воздуха, подвоза нет и в тылу общий хаос;
      в) а главное - в тело всей армии глубоко вонзились острия танковых соединений; между группами отступающих войск они прорвались в глубокий тыл, вплоть до столицы, далеко обогнали отходящие колонны, всюду вышли им в тыл и опередили их на всех важнейших рубежах вплоть до Вислы и Сана.
      В этих условиях все возможности для организации сопротивления отпадают. Фронт не может быть создан потому что он уже взорван с тыла. Нельзя ведь ставить забор, если изнутри подрублены его устои.
      Глубокая операция, как одновременное поражение всей глубины - операционной базы противника, как быстрое распространение удара в глубокий тыл, реально показала свое огромное действенное значение. Она создала возможность беспрерывного развития маневренного вала и отняла у отступающего всякие условия для сбора своих сил и организации фронта борьбы.
      Решающую роль в достижении этих результатов имел новый способ применения современных средств борьбы, главным образом авиации и самостоятельных мото-механизироваиных соединений.
      Германская авиация использовалась двояко: для самостоятельных действий стратегического значения - по аэродромам противника, железнодорожным узлам, путям подвоза и важным военным объектам в глубоком тылу и для непосредственного тактического содействия своим войскам - по живой силе противника.
      В зависимости от хода борьбы на земле радиус действия авиации то возрастал, то сокращался. Временами, когда узел боевых событий завязывался на каком-либо участке фронта, вся основная масса авиации появлялась на поле боя и подавляющими ударами с воздуха по боевым порядкам противника помогала сломить его сопротивление.
      Ни одно сосредоточение польских войск не могло быть выполнено, оно немедленно обнаруживалось германской авиацией и подавлялось. Так, все попытки поляков организовать контратаку каждый раз срывались. Бомбардировщики и штурмовики рассеивали польские войска, прежде чем они оказывались в состоянии начать действовать или принять бой. От этого особенно страдала польская кавалерия.
      Действия бронетанковых соединений, как правило, все время поддерживались авиацией. При этом достигалось самое тесное взаимодействие земли и воздуха. Когда, например, бронечасти группы Гудериана, подойдя к Нареву, были встречены огнем тяжелой артиллерии противника, вызванные из Восточной Пруссии бомбардировщики через 20 минут появились над полем боя. При этом одна группа самолетов "Физелер шторх" опустилась в ближайшем тылу поля боя и действовала с полевой посадочной площадки.
      Взаимодействие с авиацией было, несомненно, одной из главных причин успеха германских мото-механизированных соединений. В двух случаях, когда танковые часта атаковали без поддержки авиации, они не имели успеха.
      Таким образом, непосредственное содействие авиации успеху наземных войск показало свое огромное значение в современном бою.
      Это, однако, ни в какой степени не может быть противопоставлено самостоятельному применению авиации, сыгравшему в германо-польской войне решающую роль.
      Первые удары германских воздушных сил были направлены против авиации и тыла противника. При этом первые успехи были достигнуты не в воздушных боях, а в действиях против наземных целей, в бомбардировке аэродромов и военных объектов.
      Дальние цели важного стратегического значения то с большим, то с меньшим напряжением находились все время под ударами с воздуха. Транспорт, связь и управление были в такой степени парализованы бомбардировкой, что не могли сколько-нибудь нормально функционировать. Это и создало общий хаос и смятение с тылу. Под воздействие с воздуха были взяты и важные экономические объекты, в том числе нефтяные источники в Галиции. Германская авиация бомбардировала их в течение 10 дней подряд, и в конце концов поляки остались без нефти.
      Так был подавлен и парализован весь тыл, и это лишило фронт всякой устойчивости и способности к борьбе. Этот решающий результат был достигнут самостоятельными действиями авиации.
      Германо-польская война показала, что если современная война и не выигрывается с помощью одной авиации, то во всяком случае без нее она, безусловно, не может быть выиграна.
      Без нее глубокие действия быстроподвижных войск на земле также не могли бы получить своего развития, потому что неизбежно встретили бы в глубине подготовленное, ничем не расстроенное сопротивление.
      Между тем германские бронетанковые и моторизованные дивизии встречали каждый раз в глубине уже подавленные с воздуха и рассеянные части противника. Только это давало им маневренную свободу при самостоятельном решении боевых задач в глубине в большом отрыве от остальной массы войск.
      Так применение авиации показало свое решающее значение для осуществления новых глубоких форм борьбы, лишивших поляков всяких возможностей для создания организованного фронта сопротивления.
      Однако, разумеется, без одновременного применения быстроподвижных соединений для глубоких самостоятельных действий этот результат не мог быть достигнут.
      Самостоятельное применение бронетанковых и моторизованных дивизий для решения оперативных задач в глубине, далеко впереди фронта общевойсковых пехотных соединений, впервые получило свое практическое применение в германо-польскую войну и сразу придало борьбе характер глубоко отличный от боевых действий прошлых войн. Теория этого вопроса, как существо новых форм глубокой операции, была разработана еще в предшествующие годы. Эта концепция вытекала из самой природы быстроподвижных средств борьбы и требовала только их соответствующей организации и применения{16}. Оперативное построение германских армий на главных направлениях их наступления состояло из двух эшелонов:
      1-го эшелона, который можно было бы назвать авангардным, - из бронетанковых и моторизованнъих соединений, которые самостоятельно ломали первую линию сопротивления противника, обтекали его фланги, прорывались в промежутках и врывались в глубокий тыл, и
      2-го эшелона, который можно было бы назвать главным, - из главной массы общевойсковых пехотных соединений, которые быстро следовали за первым эшелоном, принимали на себя борьбу с главной массой противника и довершали его разгром в то время, когда он с тыла был уже атакован прорвавшимися бронетанковыми частями.
      Такой характер имело наступление 4-й армии, предшествуемой в коридоре мото-мехгруппой Гудериана, и 10-й армии, предшествуемой мото-мехгруппой Гота.
      Польский фронт не был сплошным, и быстроподвижные соединения имели много возможностей для прорыва в глубину в свободных промежутках. При этом они не заботились об очистке территории от неприятеля и уничтожении остающихся очагов сопротивления. Это все предоставлялось следующей позади пехоте.
      Быстроподвижные соединения сразу выбрасывались вперед на расстояние до 100 км и устремлялись в глубину противника. Ими руководило одно стремление - все дальше вперед, и это в конечном итоге решало исход дела.
      Подвоз и питание не создали непреодолимых трудностей, о которых так много говорили. Доставка горючего и боеприпасов была организована по воздуху, и это сыграло огромную роль. Ежедневно на фронт отправлялись транспортные самолеты "Юнкерс", нагруженные бензиновыми баками, которые сбрасывались на парашютах.
      Бронетанковые части обгоняли отходящие колонны противника, расстреливая их на ходу. Они не вступали с ними в затяжные бои, не брали пленных и не оставляли за собой груды убитых и раненых. Они опережали отходящего противника на важных рубежах, выходили на его пути отхода и нигде не давали ему возможности организовать фронт борьбы, потому что всюду оказывались в тылу этого франта. Таким образом они создавали противнику несравненно большую угрозу, потому что лишали его возможности принять сражение с главной массой общевойсковых соединений, наступавших с фронта.
      Они упреждали сражение и делали его невозможным или бесполезным.
      Так, они показали, что не только бой, но и движение может быть на войне решающим фактором, и своей быстротой заменяли силу тем, что всюду предупреждали возникновение фронта, который требует силы для прорыва.
      Мото-механизированные соединения "заменяли действия - угрозой, атаку маневром и преследование - опережением", - так выразился о них один иностранный обозреватель.
      Но, более того, мото-механизированные соединения задавали весь тон операции: они чертили на земле ее yзор, придавали ей новые формы и направляли весь ход ее развития.
      И это несмотря на то, что они составляли пока меньшее ядро армии. Но так же, как маленький по своей величине руль большого океанского корабля направляет и поворачивает его огромный корпус, так и относительно небольшое ядро быстроподвижных соединений направляло и поворачивало весь ход операции.
      Если продолжить это сравнение, то разница заключалась лишь в том, что руль направляет корабль сзади, а быстроподвижные соединения направляли ход операции спереди.
      Действуя впереди, мото-механизированные части дали возможность германскому командованию от начала до конца господствовать над обстановкой, диктовать ей свою волю, держать все время инициативу в своих руках и каждый раз вырывать ее у противника.
      Значит ли это, что роль общевойсковых пехотных соединений отошла на второй план? Конечно, нет. Немоторизованные соединения, составляющие пока основную массу войск, сохраняют свое огромное значение. И это в такой же мере показала германо-польская война. Пограничное генеральное сражение было в основном выиграно ими. Без них быстроподвижные соединения не имели бы базы для своих действий. Масса пехоты, следуя за мото-механизи-рованными соединениями, была готова всюду проломить фронт, если бы его создание не удалось воспретить. Она, наконец, завершила разгром противника и тактически, т. е. боем разрешала то положение, которое оперативно, т. е. маневром, было для нее подготовлено мото-механизированными войсками.
      Таким образом, оперативное взаимодействие двух родов войск нашло свое разрешение. Это придало борьбе совершенно новые, необычные формы.
      Во-первых, наступление, которое в прошлом обычно носило характер равномерного продвижения всей линии фронта на данном направлении, приняло форму глубокого вклинения территорию противника на различных па-давлениях.
      Во-вторых, это наступление приняло сразу характер преследования, причем такого, которое обгоняло отходящего, предупреждало его на важных рубежах и выводило в его тыл.
      В-третьих, борьба, развернулась не на каком-то общем фронте, как это бывало во всех прошлых войнах, а сразу распространилась на большую глубину; она, стало быть, не носила линейных форм и приняла глубокий характер.
      В итоге польские войска были разъединены и разорваны по частям; всюду предупрежденные германскими мото-механизированными частями, они имели их у себя в тылу и потому не были в состоянии принять бой с подошедшей с фронта германской пехотой.
      Фронт обороны потому нигде не мог быть организован, и маневренный вал германского наступления мог продолжать свое безостановочное вращение.
      Таковы были результаты глубокого самостоятельного применения авиации и быстроподвижных соединений совместно с ней - на основах новых способов и форм ведения операций.
      9. Третья фаза (конец войны)
      Описание событий германо-польской войны можно было бы, в сущности, закончить днем 10 сентября, когда германские быстроподвижные соединения прорвались в глубину польской территории более чем на 200 км и стали всюду господствовать в тылу польских войск, окруженных отдельными, разрозненными, никем не управляемыми группами.
      С тех пор как это случилось, т. е. через 10 дней после начала кампании, катастрофа польской армии не представляла более никаких сомнений и предстала во всем своем объеме.
      Все, что произошло в последующие дни, приведя к бесславному концу всего польского государства, являлось неизбежным л закономерным последствием уже создавшегося положения.
      Однако для уяснения нового характера вооруженной борьбы огромный интерес приобретает и третья, последняя фаза германо-польской войны, занявшая во времени период с 11 по 16 сентября. По своей связи с предыдущими событиями она явилась эксплуатацией уже выполненного оперативного маневра.
      Содержанием этой фазы было грандиозное сражение на уничтожение уже окруженных групп противника.
      Это сражение вылилось в совершенно новые формы и вскрыло подлинный характер современной глубокой операции.
      То, что противник во многих местах уже прекращал сопротивление и сдавался, не меняет значения последних событий германо-польской войны и только показывает, что новые способы ведения операций ставят противника под конец в такое положение, в котором он больше не представляет организованной силы и не способен на сопротивление.
      Польская армия была к 10 сентября окружена отдельными группами, изолированными в различных районах на большой территории.
      Последние бои на уничтожение не являли собой обычной картины единого сражения в границах одной общей территории. Общего фронта борьбы больше не было. Борьба распалась на отдельные очаги, оперативно не связанные и вполне самостоятельные но своему тактическому значению.
      Таких очагов можно на 10 сентября назвать по крайней мере пять:
      1-й очаг - в Данцнгском коридоре, где небольшая группа польских войск была прижата к морю и защищала еще район Гдыня и полуостров Холь.
      2-й очаг - в районе Кутно-Лович, где были окружены отборные польские войска, отступившие из Познани. К ним присоединились также остатки войск, которым удалось прорваться из коридора. Наконец, на эту группу отхлынула еще часть войск, которые 8-я и 10-я германские армии гнали перед собой из района Ссрадзь и с р. Варта. Все это составило около десяти пех. дивизий, трех кав. бригад во главе с ген. Бортновским.
      3-й очаг - в районе Радома, где было окружено около трех дивизий;
      4-й очаг - в районе Варшавы, где значительный гарнизон оказывал упорное сопротивление.
      5-й очаг - в районе Львова, куда отошли все войска с краковского направления.
      Такие "очаговые" формы приняло новое сражение на своем завершающем этапе.
      В ряде очагов поляки делали еще отчаянные попытки к сопротивлению и прорыву.
      Однако это им нигде не удавалось. Да и прорываться было некуда. Действия германских войск глубоко наводнили всю территорию Польши; поэтому, прорвавшись из одного кольца окружения, поляки должны были неизбежно попасть в другое.
      Первой уже 10-11 сентября сдалась Радомская группа. Здесь было взято в плен около 60 000 поляков, в том числе командиры 3, 7 и 19-й дивизий.
      Вслед затем, после ряда безуспешных попыток прорваться на Варшаву, сдалась наиболее крупная группа у Кутно. Она дралась в кольце окружения пять дней и был полностью подавлена огнем артиллерии и неоднократными налетами с воздуха. Здесь было взято в плен 300 000 человек и 12 000 орудий.