Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Пробуждающая совесть (№1) - Дина. Чудесный дар

ModernLib.Net / Детская фантастика / Каабербол Лене / Дина. Чудесный дар - Чтение (стр. 7)
Автор: Каабербол Лене
Жанр: Детская фантастика
Серия: Пробуждающая совесть

 

 


– Ох уж этот хитрый лис! Тайные чернила и зеркальные письмена, – пробормотала она, исчезая в горнице. Вернулась она с ручным зеркалом – красивой стародавней вещицей с посеребренной спинкой и ручкой, сработанной в виде хвоста павлина. Пока котел потихоньку нагревался и начал пускать пар, она читала то, что написал Мистер Маунус.

– Ты знаешь, что здесь написано? – спросила она.

– Мистер Маунус сказал, что мне лучше не знать слишком много!

Она кивнула:

– По мне, так он умно поступает, осторожничая! Передай ему, что это дело можно уладить. Однако только послезавтра! – Еще раз взглянув на записку, она бросила бумажку в очаг.

Солнце перекочевало мало-помалу на западную сторону дома, когда я снова вышла в аптекарский садик. Вдова заполнила мою корзинку дровами.

– Потому как люди обычно не входят в замок с пустыми корзинами, – сказала она.

Она также заполнила мой живот съестным – ржаным хлебом, копченой сельдью, простоквашей и яблочным пюре. Так сытно я не ела уже много дней.

Хотя корзина была тяжела, я чувствовала себя как нельзя лучше. Худшее, как мне чудилось, осталось позади: мне удалось выйти из замка, я не заблудилась, я запомнила наизусть все, что должна была передать Вдове… Теперь нужно лишь вернуться домой к Мистеру Маунусу, а стражники не очень-то долго и пристально разглядывали тех, кому надо было войти в крепость.

На площади у церкви несколько мелочных торговцев раскинули свои палатки – не бог весть что, всего лишь немного кожаных изделий, оловянные блюда да еще что-то в этом же роде. Какой-то человек жарил колбасу на угольях, а другой торговал сидром.

Плетясь мимо с корзиной на спине, я с любопытством глазела на выставленные товары, но никто даже не пытался мне что-либо продать, ведь я не очень-то походила на покупателя, у которого водятся деньги в кармане. Торговец оловянными изделиями, похоже, и впрямь опасался, будто я вот-вот что-нибудь украду.

По-своему это было даже прекрасно – да, я имею в виду, само собой, вовсе не то, что меня приняли за воришку, а то, что никто не заподозрил, будто я дочь Пробуждающей Совесть. То, что никто не знал, кто я! Чудно было даже думать: я могу пересечь крепость из конца в конец – и никто даже не обратит на меня особого внимания. Никто не станет шептаться за моей спиной. Никто не отвернется от меня и не перейдет на другую сторону улицы, чтобы не рисковать, глядя мне в глаза.

На какой-то краткий миг мне захотелось поступить примерно в том же духе – лишь идти дальше, не возвращаться в замок, к толстым стенам и запертым тайникам, избавиться от страха, что меня обнаружат. Но только лишь на миг. Нико и Мистер Маунус ждали вестей и боялись за меня. А если нам хоть чуть-чуть улыбнется удача, послезавтра мы все вместе сможем выскользнуть из крепости. Это-то я сообразила, передав Вдове весточку о том, что мне вообще знать было не положено.

– Скажи, неужто у меня на спине написано, будто я идиот?

Быстро глянув вверх, я снова склонила голову. Хотя покупатель у палатки с сидром буквально выкрикнул мне в ухо эти слова, обращался он вовсе не ко мне. Он вцепился в рубаху торговца сидром и потянул его на себя над маленьким столиком, так что кружки с сидром заплясали и повалились.

– Ах ты, мелкий жулик! Три скиллинга за чашку сидра, а потом еще, черт побери, обманывает и не доливает до краев!

– Вовсе я не жульничаю! – прошипел торговец сидром, пытаясь вырваться из рук покупателя. – Коли здесь тебе дорого, ступай куда-нибудь в другое место!

На шум уже стали подтягиваться зеваки, и я быстренько убралась оттуда. Я видела блестящий новенький знак на черной накидке покупателя, красовавшейся на его плечах, – изображение огромной драконьей головы с разинутой пастью.

– Не смей разговаривать так с рыцарем ордена Дракона! – воскликнул покупатель. – Выкажи хотя бы каплю почтения, пес ты этакий!

– Орден тут, орден там, орден – со всех сторон! – снова зашипел торговец сидром; в конце концов ему удалось вывернуться из рук покупателя. – С каких это пор ты стал таким дерьмоважным и знатным? Последний раз, когда я тебя видел, ты служил вышибалой в трактире «Зеленый Кубок»! Какое такое чудо с тобой приключилось?

– А ты вот это видел? – Покупатель сунул знак ордена Дракона прямо в лицо торговца сидром.

– Деревянная бляха, а сверху чего-то намалевано. Что это означает?

– Означает, мой знатный друг, что я рыцарь ордена Дракона. Вот когда отбуду срок службы оруженосцем, стану драконарием. А к тому времени, мелкий ты жулик, ты должен будешь величать меня «Мой господин рыцарь» и клянчить дозволения целовать носки моих сапог. А пока… дай-ка мне еще сидра, а я поразмыслю над тем, стоит ли мне доносить на тебя за клевету да строптивость!

– Сохрани меня Господь! – пробормотал торговец. – Краска на знаке едва высохла, а ты уже требуешь подкупа! Это Драконий орден. Пожалуй, мне следует сказать, что это прекрасный орден. Но так уж повелось! Когда гнусные подлюги попадают из грязи в князи, они ведать не ведают, как вести себя…

– По-моему, тебе, мой друг, следует поостеречься. Ведь ты же, верно, не против Дракана, а? Ведь ты, верно, не враг Драконьего Князя, а? Ведь не враг?

– Нет! – куда более неуверенно ответил торговец сидром. – Пожалуй, не враг! Но…

– Дракон не прощает своих недругов! Дракон не проявляет ни слабости, ни лености при виде всякого рода преступлений, совершенных Вороном. Коли хочешь видеть, как князь Дракан поступает с предателями, приходи завтра в замок.

Я, вообще-то, уже выбралась из толчеи перед палаткой, но эти слова заставили меня остановиться. Завтра? Что надумал Дракан сделать завтра? И что это за предатели?

– Какие еще предатели? – спросил кто-то в толпе. – Они поймали монстра?

Оруженосец ордена Дракона покачал головой:

– Еще нет. Но у них в руках эта лживая ведьма – Пробуждающая Совесть, что с ним заодно.

Ведьма Пробуждающая Совесть? Это мою маму он имел в виду?

– Какая еще ведьма Пробуждающая Совесть? – вскричала я. – О чем ты болтаешь?

– Ну и представление там будет, – сказал оруженосец, откровенно наслаждаясь интересом толпы. – Та самая лживая Пробуждающая Совесть, та, что пыталась заставить их отпустить убийцу-монстра на свободу… Ее судили за колдовство и предательство, а завтра казнят. Стоит подняться в замок и поглядеть!

– А зачем? – отозвался на эти слова торговец оловом. – Неужто я брошу торговлю почти на целый день только ради того, чтоб увидеть, как повесят какого-нибудь бедолагу?!

– Ее не повесят! – сказал, улыбаясь, оруженосец. – Ее раздерут на мелкие кусочки! Ее скормят одному из драконов.

Я не могла шевельнуться, не могла перевести дух. Меня затрясло, страшный шум стоял в ушах… Теперь-то я знала, где моя матушка. Она в руках у Дракана. А завтра он казнит ее, скормит драконам…

– Ну? Пошли тебе на пользу мои слова? – спросил оруженосец, протягивая чашу торговцу сидром.

Торговец сидром не ответил. Он лишь зачерпнул сидра из бочки и наполнил чашу до краев. А когда я потом посмотрела на него, то увидела, что рука его мелко-мелко дрожит.

Приковать дракона…

Я по-прежнему не могу вспомнить, как ушла от палатки торговца сидром и вернулась в замок. Не могу даже вспомнить, остановили ли меня у ворот замка. Случись такое, я бы вела себя почище Мальте-дурачка, потому как в том, что я говорила, едва ли был бы хоть какой-то смысл. В моей голове вертелось столько всяких разных мыслей, и я вообще не видела, что вокруг. Почти чудо, что я вообще смогла найти дорогу обратно.

Вспоминаю, как я сидела подле очага в мастерской Мистера Маунуса и дрожала, хотя огонь трещал в очаге. Вспоминаю, как Нико и Мистер Маунус ругались. Нико орал так, что Мистеру Маунусу, боявшемуся, что страж на лестнице услышит эти крики, приходилось шикать на него. Потом они продолжали перебраниваться какими-то удивительно тихими голосами, что вовсе не соответствовало их словам.

– Если ты думаешь, что я удеру и буду спасать свою собственную шкуру, когда этот дьявол собирается скормить своим мерзким драконам мать Дины, то ты ошибаешься! – шипел Нико.

– Ладно! Значит, ты, мой мальчик, пропустил все мимо ушей. Разве ты не видишь, ведь это ловушка!

– А о чем думаешь ты? Может, нам послать письмо: «Дражайший Дракан! Мы знаем, что это ловушка, но ты, пожалуй, не остановишься перед убийством матери Дины?» И тогда он, получив письмо, наверняка дозволит ей тут же уйти, разве не так ты рассуждаешь?

– А теперь прекрати, криком тут не поможешь…

– Да, я ведь очень хорошо знаю, как тебе бы хотелось, чтоб я это воспринимал. Склонить голову и скрыться, но…

– Тогда все же используй хотя бы на одну-единственную минуту тот разум, коим Всемогущий Создатель наделил тебя! Ежели ты бросишься в объятия дружинников Дракана и дозволишь им скормить драконам тебя вместо… то чего мы добьемся? Что мы выиграем? Полагаешь, он так легко позволит Пробуждающей Совесть уйти? Или отпустит ее дочь? Или меня? Или Вдову?

– Я никогда не стал бы выдавать…

– Не по доброй воле и не в ту же самую минуту… Но Дракан не захочет прекратить все это, покуда не выявит всех своих противников. А их найдется немного. Немного, ежели сначала он разделается с тобой. И тогда Дом Ворона наверняка падет. И некому будет поведать ту истину, которую он пытается скрыть: убийца – он сам, Дракан… Это он – подлинный монстр! Поразмысли над этим, мой мальчик! И одумайся!

– Ты всегда это говоришь! А между тем иногда одни только трусы довольствуются тем, что думают.

Губы Мистера Маунуса совсем побелели, и он не произнес больше ни единого слова. Тишина, будто большая черная птица, надолго воцарилась в мастерской. Но вот Мистер Маунус резко отвернулся от Нико и уставился в огонь, словно нечто затерялось в пляшущих языках пламени и теперь он пытается это отыскать.

– Поступай как знаешь, – сказал он на удивление сухим, беззвучным голосом. – Я больше не твой наставник. Но дозволь по крайней мере Дине отнести весточку Вдове, нельзя подвергать чужие жизни опасности, ежели это не служит некоей конечной цели.

– Пойти снова? – уже более спокойно теперь, когда Мистер Маунус сдался, спросил Нико. – А не слишком ли это рискованно?

– Возможно, ты полагаешь, что здесь она в большей безопасности? – снова резко и горько изрек Мистер Маунус. – Пожалуй, но как только ты созреешь для того, чтобы сыграть роль героя, в замке для нее не найдется ни одного надежного укрытия. Было бы гораздо лучше, ежели б она сию минуту отправилась в дом аптекаря и находилась бы там до… до того времени, когда все останется позади.

Ясное дело, Мистер Маунус передумал, он сказал вовсе не то, что собирался. Что же он вообще собирался сказать? До каких пор? До тех пор, пока матушка не умрет? Трудно было представить себе какое-либо счастливое окончание этой истории…

– В этом ты, возможно, прав, – согласился Нико. – Дина, тебе, пожалуй, лучше остаться у Вдовы.

Я молча кивнула, а Нико, казалось, немного удивился. Может, он ожидал, что я стану возражать? Но я не в силах была браниться с ним сейчас, и куда легче было заставить его подумать, будто я поступлю так, как он сказал.

– Дай мне записку или точно скажи, что передать Вдове, – с трудом выговорила я. – Хорошо бы добраться к ней, прежде чем ворота запрут на ночь.

Они оба посмотрели на меня.

– Ты пришла в себя? – спросил Мистер Маунус. – Как твоя рука?

– Да, пожалуй, мне уже лучше, ничего худого. А теперь давай записку.

– Может, тебе лучше сначала выпить чашку чая, – предложил Нико. – Чтоб снова стать самой собой. Наверняка ужасно было услышать такое… то, что они говорили о твоей родной матери…

Я поднялась. Тепло очага все равно не помогло. Надо было что-то делать. У меня внезапно пропало желание слушать дальше их споры.

– Лучше мне пойти сейчас же, – произнесла я.

К счастью, стража у лестницы сменили. Тот, что жевал сало, пожалуй, удивился бы… Ведь один и тот же мальчишка с дровяной корзиной проходил мимо него уже который раз за день. Новый страж, вытягивая шею, стоял у двери, выходившей на Арсенальный двор. Страж был так занят, разглядывая что-то в другом конце площади, что едва ли заметил, как я прошмыгнула мимо.

Невольно я сама тоже глянула в ту сторону. Там оказалось колоссальное скопление людей непонятно, по какой причине.

– Проклятье! – выругался страж. – Его-то ведь вообще не увидишь!

– Кого? – осторожно спросила я.

– Дракона! – ответил он. – Они привязывают его, чтоб подготовить к завтрашнему дню.

Я резко остановилась. Потом опять пошла, но уже в направлении огромной толпы – не знаю почему…

Почему, в конце концов, я хотела увидеть дракона, которого они прочили в убийцы моей матери? Но, стало быть, мне хотелось посмотреть на него. Быть может, Нико прав, думая, что я на самом деле не в себе?

Сперва я ничего не видела из-за всех этих взрослых широких спин. Я лишь ощущала так хорошо мне знакомую вонь протухшего мяса. Потом до меня донеслось тоненькое блеяние… но, во всяком случае, блеял вовсе не дракон. Я проскользнула, будто угорь, сквозь давку, не обращая внимания на толчки и грубые слова, которыми меня осыпали по дороге, а протиснувшись поближе, разглядела, что стражи привязали маленького пятнистого козленка к решетке у входа на Драконий двор. Козленок отчаянно дергался на привязи, пытаясь освободиться.

Я хорошо его понимала, потому как с Драконьего двора по другую сторону решетки приближались, раскачиваясь и скользя, два чудовища, и, проявив некоторое упорство, дракон наверняка мог просунуть голову или, во всяком случае, когтистую лапу меж прутьями решетки. Один дракон, шипя, бросался вперед на другого, желая опередить. Здесь, в лучах послеобеденного солнца, они были значительно шустрее, нежели в ту студеную ночь… Тогда нам повезло, а иначе мы оба – Нико и я, – пожалуй, кончили бы свою жизнь, став пищей драконов.

Козленок испуганно блеял, все более впадая в панику, он так подпрыгивал и непрерывно бился на привязи, что, кувыркнувшись, упал на спинку. Кое-кого из зрителей это рассмешило, однако же я ощущала лишь удушающе-кислый вкус во рту. У меня возникло желание кинуться к решетке, перерезать путы и освободить насмерть перепуганное животное, но я все же не осмелилась…

Драконы нападали друг на друга со страшной силой, даже издалека было видно, как поблескивают их клыки. Ни один из них не желал подпустить соперника к добыче, а отверстие в стене было недостаточно велико, чтобы протиснуться туда вдвоем. Но вот более крупный из них схватил переднюю лапу другого и изо всех сил куснул ее. Раненый дракон, громогласно зашипев, подался, хромая, назад, меж тем как победитель протиснулся вплотную к прутьям решетки. Он был такой громадный, что заполнил собой весь проем в стене и сначала не смог высунуть оттуда голову, как ни пытался расширить отверстие.

– Поднять! Скорее! – взревел во всю силу своих легких один из стражей, и двое его подручных вогнали в проем рычаг, так что створка решетки скользнула вверх. Дракон просунул в отверстие голову и вонзил зубы в козленка, тот душераздирающе заблеял. Пестрые бока козленка обагрились кровью, но на какой-то миг ему удалось вырваться из пасти дракона. Тут дракон снова вонзил в козленка клыки, и на этот раз в шею; больше мы козленка не слышали, хотя задние его ножки еще некоторое время виднелись из пасти дракона.

– Цепь! – крикнул страж своим помощникам, и пока дракон пережевывал мясо козленка, он мужественно накинул толстую железную цепь на шею дракона и натянул эту цепь.

Дракон забился, пытаясь достать стража когтями передних лап, но отверстие было слишком тесным, и прежде, чем дракону пришло в голову попятиться назад и освободиться от решетки, страж крепко приковал его цепью.

– Да, он бесстрашен, – пробормотал один из зевак, здоровенный детина с красивым новым знаком Дракона на шерстяной куртке. – Я бы дорого дал за то, чтобы так сыграть роль укротителя драконов.

– Говорят, он получит за это десять серебряных монет, – сказал стоявший рядом. – Подумать только, десять марок серебром! Таких денег его семье хватит на ползимы.

Внезапно заскрипело и заскрежетало старое зубчатое колесо, которое давно не пускали в ход. Решетка за спиной дракона скользнула вниз, а другая, преграждавшая доступ к Драконьему двору, поднялась. Чудовище страшно затрясло головой, цепь загрохотала, и на укротителя хлынул поток крови козленка. Стражник раздраженно обтер лицо и быстро скрылся из виду.

Тут дракон продвинулся немного вперед, и внезапно у собравшихся зевак пропало стремление протиснуться поближе к решетке. Толпа невольно попятилась, и я вдруг оказалась впереди почти в одиночестве. Мне бы вместе с другими отступить назад, но я продолжала стоять, не спуская глаз с дракона. С его серо-зеленых чешуйчатых лап, с его желтых глаз и окровавленных останков козленка, свисавших из драконьей пасти.

Все было не так, как в тот раз на Драконьем дворе, тогда я была настолько парализована страхом, что Нико пришлось подталкивать меня. Я была просто убеждена, что дракону до меня не добраться. И вдруг, стоя здесь, я поняла… поняла, что Дракан пустил в ход все это – козленка, цепь, укротителя драконов и его десять сребреников, – потому что ему в самом деле этого хотелось. Хотелось отдать мою матушку этому дракону, чтобы тот убил ее, словно козленка.

– Лучше бы тебе поостеречься, – раздалось у меня за спиной, и чья-то рука легла мне на плечо.

Я оглянулась. Рука принадлежала стражу замка, которому явно было приказано держать людей в надежном отдалении от дракона. – Он страшно плюется ядом, так что лучше…

Он запнулся. И тут я сообразила, что меня угораздило посмотреть ему в глаза. С быстротой молнии я опустила голову и кивнула.

– Я, пожалуй, не стану подходить ближе, – сказала я. – И вообще, мне надо поторапливаться. Освободившись от его цепкой руки, я попыталась сделать вид, будто я мальчишка, который торопится домой.

– Погоди…

Страж снова потянулся ко мне. Он выглядел скорее растерянным, чем самоуверенно отдающим приказы, и будто бы сам недоумевал, почему хотел меня остановить.

– Матушка осерчает, коли я припозднюсь, – бросила я через плечо и стала пробиваться сквозь всю эту людскую толкотню.

Страж не ответил, и я было понадеялась, что ему никогда в жизни не придет в голову, отчего было так чудно и неприятно глядеть в глаза мальчишке с корзиной для дров на спине.

Выбравшись из давки, я направилась по брусчатке Арсенального двора прямо к Каретному проулку. Если вовремя убраться, то страж наверняка быстро позабудет меня. Осталось всего лишь несколько шагов.

– Стой! Эй, ты, с корзиной, стой, ни шагу дальше!

Мое сердце заколотилось, но я прикинулась, будто не слыхала оклика стража. Еще несколько шагов, и я исчезну в проулке.

– Дрес, останови его! – закричал страж.

Я бросила взгляд через плечо, чтобы увидеть, кому он приказывает, и заметила того самого дюжего парня, которого уже нынче встречала и кого так взволновали новые порядки… Это ему так хотелось стать рыцарем ордена Дракона! Плотный и тяжелый, он оказался проворным. Он стоял, спокойно прислонившись к просмоленной дощатой стене, но тут его широкая волосатая лапа метнулась вперед и схватила меня за рубашку.

– Стой здесь! – приказал он, втолкнув меня изо всех сил в просмоленный сарай.

Разорванная рубашка с глухим треском лопнула, а я, споткнувшись о порог, уронила корзину и рухнула прямо на затоптанный глиняный пол. Страшная боль пронзила мою хворую руку, но, стоя на четвереньках, я не успела застонать, потому как дюжий детина, схватив меня за шиворот и тряхнув, снова поставил на ноги.

– Куда это ты собрался? Ты не слыхал? Тебе было сказано «Стой!»

Думаю, теперь я знаю, каково бывает крысе, когда Страшила у нас дома смыкает челюсти у нее на затылке. Тот, с налитыми мышцами, так твердо сжимал мой затылок, что я не могла думать ни о чем. Мои ноги и вправду на миг оторвались от пола. А может, виной тому была вовсе не железная хватка… Может, ноги мои сами не желали меня нести.

– Легче на поворотах! Ведь это всего лишь мальчишка!

– Во всяком случае, ему достаточно лет, чтобы попытаться улизнуть от Ханнеса, – съязвил Дрес.

Но он ослабил хватку, и я, потеряв равновесие, грохнулась снова.

– Ну ладно! – пробурчал тот, кто остановил Дреса, и я увидела, что это Предводитель дружинников, тот самый, кого я встретила пополудни.

В просмоленном сарае, похоже, тренировались дружинники. Повсюду на черных дощатых стенах было развешано оружие и всякие разные воинские доспехи – копья и дубинки, шлемы, латы и мечи, а также деревянные шесты и дубинки.

– Что надобно Ханнесу от такого малыша ягненка?

– Не знаю, – ответил Дрес. – Однако же паренек не захотел остановиться, когда ему крикнули: «Стой!»

В ту же минуту в дверном проеме возник стражник с площади.

– А, вы все-таки схватили его, – произнес он, слегка одергивая мундир, задравшийся во время бега.

– Да, можно сказать и так. Чего тебе, Ханнес, от него надобно?

Предводитель дружинников, сняв шлем, почесал затылок, волосы у него были короткие, коричневато-каштановые, слипшиеся от пота.

– Не знаю… – Внезапно лицо Ханнеса приняло какое-то чуть придурковатое выражение. – Стало быть, в парнишке этом есть что-то, не одно, так другое…

– «…Не одно, так другое…» – язвительно повторил Предводитель дружинников. – Ну да, ведь это просто ужасно! Необходимо сию же минуту взять его под стражу! – Ханнес совсем растерялся, но упорно стоял на своем:

– Сдается, я видел его раньше, или… А стало быть, он мне кого-то напоминает…

Предводитель дружинников вздохнул:

– Поднимайся, паренек! Почему ты не остановился?

Я медленно поднялась на ноги и стояла повесив голову, словно чего-то боялась или была смущена.

– Я не знал, что он окликнул меня… а я посулил матери пораньше вернуться домой.

– Мы поймали ужасного злодея, не правда ли, Дрес? – Предводитель дружинников презрительно фыркнул. – Гляньте-ка, не свистнул ли он чего-нибудь, и, если нет, отпустите, пусть бежит домой к своей мамашке. Нам же, черт побери, предстоят дела получше.

– Никакой я вовсе не воришка! – сказала я так яростно, как только посмела. – И ничего я не свистнул!

Дрес толкнул меня к стенке и, крепко придерживая, стянул с меня кожаный пояс Мистера Маунуса. Он кинул его Ханнесу, а тот, развязав шнур на кожаном кошельке, высыпал его содержимое на ладонь.

– Четыре медные монетки, сухарик, клочок бумаги, несколько шерстяных ниток, – доложил он.

– Что на этом клочке? – спросил Дрес.

– Э-эх… не больно-то я силен в этих… ну буквах, – грамоте-то не обучен…

– Дай-ка мне! – велел Предводитель дружинников, вырывая у него из рук записку. – «Две вязанки дров, заплачено: четыре медных скиллинга», – прочитал он.

– Это пусть хозяйка дров не думает, будто я ее обманываю, – сказала я.

Я подумала, что Мистер Маунус был на этот раз еще более хитер. Он написал грамотку невидимыми чернилами, точь-в-точь как в первый раз, а потом обычными чернилами – про дрова, чтобы никто не удивлялся, мол, бумажонка-то пустая.

Ханнес не спускал глаз с четырех медных монеток. Я затаила дыхание, я понимала, о чем он размышляет. Он знал: было что-то, вынудившее его заинтересоваться ничем с виду не примечательным мальчонкой с дровяной корзиной за спиной. Но объяснить, что это было, он не смог.

– Верни пареньку его кошелек, и пусть идет! – решил Предводитель дружинников.

Мне сразу полегчало, но я ощутила слабость и дрожь в коленях. Дрес отпустил меня, а Ханнес протянул пояс и кошелек с монетками. Мои руки тоже дрожали, когда пришлось застегивать пряжку, но в конце концов я справилась…

– Этот клочок тебе тоже забывать не след, паренек! – сказал Предводитель дружинников, протягивая мне записку. – Чтоб хозяйка дров не думала, будто ты ее обманываешь и воруешь.

– Спасибо, господин! – поблагодарила я и протянула руку к бумажке.

Но он не выпустил ее из рук. Мы стояли, держась за записку, и я не могла уразуметь, почему он не отдает ее мне.

– Господин? – спросила я и сама почувствовала, что голос чуточку дрогнул. – Могу я взять бумажку?

Но я хорошенько следила за тем, чтобы на этот раз не поднимать глаз…

– У тебя руки больно чистые, – ответил он. Сначала я вовсе не поняла, о чем он… Все было так неожиданно, так… перевернуто вверх дном… «У тебя пальцы грязные», – постоянно говорила матушка. И приходилось тут же идти на двор к насосу и мыть руки, прежде чем тебе дозволят прикоснуться к еде, или к матушкиным бутылочкам с соками, или к этикеткам, что наклеивали на баночки с зельями из растений, или к чему бы то ни было. По мне, так никто никогда раньше не говорил, будто руки у меня больно чистые!

И тут меня осенило: я поняла, что здесь неладно. Я вспомнила руки Мельниковых сынков и руки Мальте-дурачка – широченные сильные кулаки, сломанные ногти, въевшаяся грязь меж пальцами и возле суставов, будто кто-то обвел все линии на ладони, все впадины и выемки коричневыми чернилами.

Я выпустила бумажку и прижала к себе руку, но, само собой, уже было поздно! Предводитель дружинников, обхватив мое запястье, крепко держал его.

– Это не рука мальчишки. Да и никогда ею не была. И тем паче паренька, что разносит дрова.

Я попыталась вырвать руку, но единственное, что вышло из этого… Дрес схватил меня за другую руку, хворую… Я закусила губу, чтобы не заорать изо всех сил.

– По-твоему… это девчонка? Предводитель дружинников, взяв меня за подбородок, заставил приподнять лицо.

– Глянь-ка на нее хорошенько, – ответил он. – Само собой, девчонка!

Я зажмурилась, но слезы все равно просочились сквозь ресницы. Раненая рука, что крепко держал Дрес, горела, и в ней словно молоток стучал… А мне было больно оттого, что я почти уже улизнула и все-таки меня поймали!

– Глянь-ка на меня, – тихо и почти мягко произнес Предводитель дружинников. – Глянь-ка на меня, моя девочка… – Он словно бы приманивал к себе маленького ребенка или животное, которое дрессировал.

«Ладно, – подумала я. – Раз теперь он сам просит об этом, я гляну на него». И, открыв глаза, встретила его взгляд.

– Отпусти меня! – настойчиво произнесла я. Мой голос звучал точь-в-точь как у Пробуждающей Совесть. – Так-то вы обращаетесь с теми, кто куда слабее вас!

Они оба враз отпустили меня. Я попятилась от них, прямо к двери. Дрес застыл на месте, вертя головой с таким видом, словно кто-то огрел его кувалдой. Предводитель дружинников вовсе застыл на месте с блуждающим взглядом. Но он все же нашел в себе силы повернуться ко мне и сказать:

– Ты дочь Пробуждающей Совесть!

– Да! А вы, может статься, хотите скормить драконам и меня? И получить деньги за то, что люди придут поглазеть на это? – Мой собственный голос звучал неуверенно и почти злобно. «Будто у ярмарочного фокусника…» Голос вовсе сломался, и произнести что-либо более путное я не могла.

Однако же Предводитель дружинников все-таки опустил глаза, уставившись в пол.

– Мы не сделаем тебе ничего худого. А может, и твоя мать скоро выйдет на свободу. Стоит лишь объявиться истинному убийце.

– А вы вообще-то знаете, кто он? Вы вообще-то подумали о том, что…

Больше я ничего сказать не успела, так как Ханнес зажал мне рот.

– Она у меня в руках! – закричал он.

Я изо всех сил укусила его руку.

– Ай, черт побери! – взвыл он. – Она укусила меня! Эта дьяволова девчонка укусила меня!

– Чтоб ты сдох от этого! – крикнула я, пнув его ногой.

Но он, мерзко чертыхаясь, не выпустил меня, а теперь оживился и Дрес. Сорвав с крюка старый плащ, он набросил его мне на голову, так что я ничего уже не видела и с трудом дышала. Один из них – скорее всего Ханнес – подсек мои ноги и крепко держал меня, поддерживая спину.

– Дай мне свой пояс, – проворчал Дрес, и вскоре меня стянули так, что я не могла уже больше шевельнуть руками. Спину мне больше не давило, но подняться на ноги я по-прежнему не могла. От плаща несло потом и тухлятиной, он был такой затхлый и тяжелый. Я подумала, что вот-вот задохнусь. Пояс, которым они меня обмотали, мучительно врезался в хворую руку, а из-за безжалостной хватки Дреса раны от зубов дракона, должно быть, открылись, теплое мокрое пятно распространилось от локтя вниз к запястью. Я с трудом перекатилась на другую руку и попыталась сесть.

– Она укусила меня! – испуганно повторял Ханнес – Кровь идет…

– А ты подержи немного укушенное место под струей воды, – посоветовал Предводитель дружинников.

– Ладно. Но как по-твоему… сдается мне, она прокляла меня…

– Ну и что? Ты ждешь, что вот-вот упадешь замертво? Ведь, вопреки всему, ядовитых зубов у нее нет, а? Ступай к насосу! А ты, Дрес, забирай девчонку! Придется, верно, тащить ее в замок.

Дрес поставил меня на ноги, подняв за пояс, будто за ручку сумки. Все во мне перевернулось, так как он перекинул меня через плечо и оставил висеть вниз головой. Я болтала ногами и барахталась, желая спуститься на землю, но он только бурчал в ответ.

– Прекрати, – наконец произнес он. – Мы ведь можем связать тебе и ноги, коли понадобится.

Ощущая крайнюю беспомощность, я перестала барахтаться.

Дрес нес меня, будто куль, и швырнул на пол точно так же, как куль или узел. Я ничего не видела и не могла шевелить руками. Когда я упала, хотя плотный плащ слегка смягчил удар, я все же ушибла плечо и колено. Однако же с огромным трудом попыталась подняться.

– Ну? – спросил чей-то холодный суровый голос. – И что там у тебя такое?

– Девчонка, мадам! Мы поймали дочь Пробуждающей Совесть!


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11