- Есть. Вверх по Мирбе. Два дня пути. Там в горах на перевале крепость с гарнизоном. Я иногда охочусь в тех местах. Там есть удобные комнаты. И козы у солдатских жен тоже есть.
      - Пожалуйста, напиши начальнику гарнизона, чтобы принял нас с Матео и послал людей навстречу. Матео придется нести. Он очень слаб.
      - Хорошо. Что еще?
      - Это все. Спасибо, отец. - Степа вышел из кабинета и прошел прямо к Матео. В комнате ничего не изменилось. Та же сумрачная, вонючая духота. Тот же лекарь у постели с неподвижным телом. Степа сообщил лекарю, что тот может отдохнуть, и беззастенчиво выпроводил его. Потом выплеснул в таз какое-то питье из чашки на столике. Налил воды из кувшина для мытья рук, попробовал на вкус, промыл чашку, снова налил и попробовал. Теперь нормально. Обычная вода. Достал таблетку, бросил в чашку. Таблетка растворяться не хотела. Он сунул в чашку палец и стал растирать таблетку о дно. Она постепенно размякла и размазалась по дну. Пришлось тереть, пока все не растворилось. Наконец, облизав палец (ну и горечь!), Степа осторожно приподнял голову Матео и поднес чашку к его губам. Тот послушно выпил и даже не поморщился. Похоже, за время болезни ко всему привык, бедолага.
      Присев на край кровати, Степа стал следить за состоянием больного. Ничего не менялось. Он раздернул шторы, раскрыл окно. Состояние оставалось прежним. Через пару часов повторно напоил Матео своим лекарством Слугам велел вынести все, что осталось от лекаря. Весь день поил больного через каждые два часа и всю ночь тоже. Окно не закрывал - лето, воздух и ночью теплый.
      И к утру никаких изменений не произошло. Степа продолжал поить больного до вечера и еще одну ночь. К утру кончились припасенные таблетки. Он сходил к себе и возобновил запас. Когда вернулся - обнаружил, что Матео лежит с открытыми глазами и чуть шевелит губами. Наклонился, прислушался непонятно. Позвал слугу - один всегда дежурил в соседней комнате. Тот разобрал шепот хозяина и сделал все, что надо. Когда слуга вынес горшок, больной закашлялся.
      Стоп! Это уже сдвиг. Кашель стал не таким сухим. Степа понял, что шанс на успех действительно есть. Он велел слуге позвать кастеляна - так здесь называли коменданта дворца, - и втолковал ему, что и как приготовить. Пока шел разговор, кастелян косился на Матео. "Видимо, любопытство, - решил Степа, - двое суток никто не заходил в комнату и никаких сообщений о состоянии больного не было".
      Когда кастелян ушел, Степа приложил ухо к груди пациента. Характер хрипов явно изменился. Они стали влажными, с присвистом. Перевернув больного на живот так, чтобы голова свешивалась с края кровати, и подставив таз, Степа принялся за массаж спины и боков. Пациент кашлял и плевался. Дряблая, слежавшаяся кожа на спине, казалось, расползалась под пальцами, неохотно отзывалась на прикосновения. Однако мягкое упорство в конце концов восторжествовало. Кожа слегка порозовела, разгладилась. Заодно промассировав ноги и плечи, Степа укрыл больного одеялом и оставил в покое. Тому явно было легче.
      Еще сутки, пока кастелян по указаниям Степы готовил носилки, барку и множество других вещей, необходимых для транспортировки больного, землянин поил своего подопечного теми же таблетками, но увеличил интервал до четырех часов. Он вымыл пациента в горячей воде, сменил ему постель и белье. Матео теперь разговаривал, просил еду и питье и даже шевелился, меняя положение.
      На следующий день они отправились в путь. Младшая дочь герцога - Мария - увязалась с ними, прихватив с собой служанку, гувернантку и одну из фрейлин. Герцог попросил Степу присматривать за ними. Двенадцатилетняя принцесса и ее молоденькие спутницы практически не доставляли никаких хлопот. Дорога шла сначала по воде, а потом они пешком двигались вверх к горному перевалу. Шли не спеша. Весь груз и больного несли слуги.
      Степа постепенно увеличивал интервалы между приемами лекарства, зато не жалел сил на массаж и начал проводить гимнастику. Сначала - как с младенцем: сгибая и разгибая ему руки и ноги, а потом и по-настоящему. Матео явно поправлялся, силы возвращались к нему. Ел и пил он теперь сидя, а вскоре начал вставать.
      Проблема была с козьим молоком. Оно настолько не нравилось пациенту, что тот всячески уклонялся, тянул время и норовил незаметно вылить его куда-нибудь. Но Степа был непреклонен. Ведь это составляло неотъемлемую часть лечения, которое он обещал герцогу. Антибиотик он давал тайком. С той поры как к пациенту вернулось ощущение реальности, это стало более серьезной проблемой, чем молоко. Растертую таблетку приходилось подмешивать к чему-нибудь и заставлять больного все это съесть или выпить. Дело усугублялось отвратительно горьким вкусом лекарства, который неизменно передавался еде или питью. Однако вскоре в этом отпала необходимость. Болезнь отступила. Оставалась слабость, почти дистрофия. Но хорошее питание, свежий воздух и движение приносили должный результат. Матео просто расцветал на глазах и креп с каждым днем. Поскольку врачебные обязанности не отнимали теперь слишком много времени, Степа занялся осмотром крепости и ее окрестностей.
      В обширной ложбине между двух гор проходила дорога, соединяющая равнины, раскинувшиеся по обе стороны горной гряды. В самом узком месте этой пологой ложбины стояла крепость. Высокие стены, сложенные из хорошо пригнанных камней, и глубокий ров, вырытый в каменистом грунте, придавали ей неприступный, внушительный вид, несмотря на небольшие размеры. Гарнизон из двухсот солдат с офицерами и семьями нес караульную службу в крепости и, кроме того, высылал патрули в сторону сопредельной территории. По дороге почти каждый день проходил торговый караван: десяток или чуть больше быков с вьюками.
      Дежурный офицер расспрашивал караванщика: кто, откуда, куда, что везет. Заносил все в толстую книгу и беспрепятственно пропускал. Полистав эту книгу, Степа обнаружил, что от соседей везут в основном ткани и специи. Вывозят, как правило, железные изделия и деревянную посуду. Впрочем. в обоих случаях попадалось и множество других вещей.
      Солдат каждый день обучали стрельбе из лука и фехтованию. Степа с удовольствием присоединялся к ним во время тренировок. Из лука он стрелял неплохо. Сложнее оказалось с фехтованием. Дело в том, что еще в училище он серьезно занимался этим видом спорта и был там одним из первых. Теперь эти навыки приходилось скрывать, вернее, маскировать. Он легко мог справиться с любым противником, но нарочно затягивал схватку, пропуская случаи поразить партнера или немного не доводя до конца начатый прием. Однако он четко уяснил, что реакция у него заметно лучше, чем у любого солдата.
      Неожиданно для него в крепости оказалась изрядная библиотека. Хранителя при ней не было, никто ею не интересовался, но содержалась она в образцовом порядке, в сухости и чистоте. Комендант крепости ежедневно посылал наряд протапливать и прибирать помещение. Свое рвение он объяснил тем, что хороший солдат должен быть всегда занят, а хороший гарнизон должен быть в порядке "от пера на шлеме командира до выгребной ямы". Если библиотека оказалась в гарнизоне - то она часть гарнизона. Относительно появления здесь книг он ничего не знал. Двадцать лет назад он принял гарнизон от своего предшественника уже вместе с книгами и забыл поинтересоваться их происхождением.
      Выяснилась также еще одна любопытная деталь. Библиотека регулярно пополнялась. Каждый месяц с одним из караванов приходило несколько книг. Караванщик отдавал их дежурному офицеру и брал расписку в получении. Комендант полагал, что это кто-то из канцелярии герцога пользуется оказией.
      В библиотеке Степа проводил каждый день по нескольку часов. Книги хранились на полках, в шкафах и в сундуках без всякой системы. Все рукописные, на хорошей бумаге и, похоже, никем не читанные. Во всяком случае, без пометок или признаков износа. Здесь были и сочинения местных авторов, и, видимо переписанные по памяти, известные произведения с Земли. Сюжеты и имена действующих лиц совпадали. Имена авторов указывались не всегда. Много было книг, посвященных естественным наукам. Особенно интересны были карты Из них выяснилось, что географические познания жителей планеты ограничиваются весьма скромным участком суши, не со всех сторон еще изученной, и несколькими омывающими ее морями. Два внутренних моря были описаны сравнительно неплохо. Координатные сетки на картах отсутствовали, и не было ни малейших признаков знания о сферической форме планеты.
      Труды по математике отсутствовали совершенно, не считая двух учебников арифметики и геометрии Несколько трудов по механике, во многом неточных Химия - как результат накопления практического опыта. В общем, около пяти тысяч книг на любые темы, кроме, пожалуй, религиозных Каждая книга была только в одном экземпляре
      Как-то, перелистывая очередной фолиант, описывающий довольно знакомый сюжет, Степа обнаружил, что плотные листы добротной бумаги выглядят старыми, сильно потертыми и засаленными, хотя на самом деле прочные и новые. Изучив эти листы повнимательней и даже поцарапав их, он убедился, что бумага действительно новая, но текст на нее нанесен не рукой писца, а копировальным аппаратом. То есть именно этот экземпляр попросту переснят с какого-то оригинала и соответственно переплетен. Перелистав еще несколько книг наугад, он убедился, что и все остальные книги изготовлены точно так же. Если книга, с которой снимали копию, не была слишком измусолена, заметить это было почти невозможно, если, конечно, не предполагать заранее.
      Обнаружив этот факт, Степа несколько дней не посещал библиотеку Он в основном гулял по окрестностям, стараясь заканчивать или начинать свои прогулки в момент, когда очередной караван оказывается у поста. Через неделю один из караванщиков передал дежурному очередную партию книг, как обычно, взял у него расписку и отправился дальше. Степа выждал полчасика, переоделся в охотничий костюм, взял лук, немного харчей и сообщил, что отправляется на охоту. Чтобы не хватились и не начали розысков, сказал, что вернется через пять дней Караван он настиг через три часа. Присоединился к нему и до вечера шел, держась поближе к хозяину.
      ГЛАВА 5
      Дорога шла под гору, огибая скалы и лесистые участки За очередным поворотом далеко впереди открылась необъятная панорама степи, расстилавшейся за горной грядой.
      Степа завязал неспешный разговор с купцом. Купец охотно болтал сначала о погоде, потом о дороге, потом обо всем подряд. О разбойниках, которые уже который год не шалят по дорогам (то ли было раньше!). О кровавых стычках между сеньорами (уж сколько лет прошло со времени последней) О наступившем покое, благоприятствующем торговле и ремеслам. О том, что на заставах перестали брать с купцов проездное, а раньше драли немилосердно.
      Слушал Степа и диву давался. По рассказам старика охотника он все это представлял совсем в ином свете Он ожидал встретиться с разгулом насилия, характерным для средневековья. А тут - просто сказочная идиллия.
      К вечеру закончили спуск с перевала. На краю степи стоял постоялый двор. Там уже расположился на ночлег встречный караван, следующий в Альбауз. Купцы, как выяснилось, были старые приятели За ужином завязалась беседа. Вспоминали общих знакомых, разные происшествия, хвастались удачными сделками. Степа, щедро угощавший купцов, заинтересованно расспрашивал их о путях из города в город, о ценах и спросе на разные товары. Между делом спросил, торгуют ли книгами? Потом - где можно купить, какие цены? Под хороший разговор да под сладкую бражку Степин попутчик упомянул и о книгах, что завез в пограничную крепость. Оказывается, на торгу подошел к нему незнакомец и, хорошо заплатив, передал с ним связку книг. Сказал, что расписку заберет у него, когда тот будет в Альбаузе в другой раз, и еще приплатит.
      Поскольку обратно купец планировал вернуться недели через четыре, Степа "почувствовал утомление" и отправился спать.
      Наутро, после плотного завтрака, оба каравана двинулись в разные стороны. Степа предупредил хозяина, что комнату оставляет за собой, расспросил о дичи в окрестностях и пошел на юг вдоль края горного хребта, прихватив лук и стрелы. Охота, впрочем, его не интересовала. Хотелось остаться наедине со своими мыслями. Очень уж много разных странностей оказалось у планеты, куда занесла его нелегкая
      Во-первых, никаких признаков какой бы то ни было религии.
      Во-вторых, всеобщий мир и благоденствие, охватившие планету менее чем на протяжении жизни одного поколения.
      В-третьих, кто-то копирует книги и складывает их в укромном месте.
      Похоже на то, что высокоразвитая цивилизация втихаря орудует здесь, преследуя свои цели. Может быть, научные, а может - и не только. Если бы здесь действовала экспедиция с Земли, Степа обязательно знал бы об этом. Военные пилоты регулярно получали ориентировки относительно всего, что происходит в секторе военных действий и его окрестностях. Эти ориентировки не просто изучались. По каждой проводился экзамен для всех, кто пилотировал корабли. От шкиперов лихтеров до капитанов линкоров. Степа точно помнил эта звездная система не упоминалась в течение всего года, пока он служил на орбитальной станции "Зет-80". А ведь это всего в пятнадцати переходах отсюда.
      Скорее всего - касситы. Степа стал вспоминать, что известно ему о противнике, с которым он воевал в течение года. Ему ни разу не приходилось видеть его изображения. Правда, он никогда этим и не интересовался. Впрочем, если никто из землян не видел касситов никогда - это неудивительно. Насколько он знал из истории этого конфликта, а это они проходили в училище, касситы ни разу не посещали и не атаковывали населенные людьми планеты. Земляне тоже не нападали на кассийские планеты и ничего не знали об их расположении.
      Что касается захвата пленных или осмотра трупов на подбитых кораблях при столкновении в космосе такое маловероятно. Корабли или их останки не стоят на месте. Они летят быстрее пули. А в случае повреждения и потери управления обязательно начинают кувыркаться так, что только сумасшедший попытается приблизиться. Степа видел это сам. О перебежчиках тоже ни разу не упоминалось.
      Война развязалась в связи с нападениями на земные корабли в определенном районе. Когда земляне стали вооружать и охранять свои корабли, они, естественно, обнаружили нападавших. Затем построили в этой зоне военные базы на орбитах необитаемых планет, обнаружили базы противника и так далее. При всем при этом конфликт никогда не выходил за рамки участка, имеющего форму двояковыпуклой линзы, похожей на пересечение двух сфер, немного проникших друг в друга краями. В центре одной из этих сфер находилась Земля. Радиус этой сферы оказался примерно равен радиусу сферы земной колонизации. Центр другой сферы астрономы определили с большой степенью приближения. Наиболее яркой звездой в его окрестностях оказалась безымянная звезда с номером, который начинался с букв KSS. Отсюда и названия - Кассия, касситы.
      Конечно, трудно признать естественным тот факт, что за сто лет непрерывной войны ни разу не удалось не то чтобы захватить, а хотя бы увидеть одного вражеского солдата. Но касситы ни разу не пытались начать переговоры, а попытки со стороны землян заканчивались гибелью парламентеров, что лишь подливало масла в огонь.
      Задолго до полудня Степа нашел прелестное местечко на берегу крошечного озерца с прозрачной водой, окруженного со всех сторон скалами. Он с комфортом устроился под нависающим козырьком одной из них у костра. Харчи с собой, погода - как в сказке. Курорт! Мысли его снова вернулись к касситам.
      Если на планете действительно заправляют они, ему лучше затаиться и не пытаться искать их. Иначе быть беде. Тем более - насолил он им изрядно. Неизвестно, конечно, знают ли они о его существовании вообще, а если и знают, то дошла ли эта информация до тех, кто здесь работает? Но лучше предполагать наихудшее. Падение бота они, конечно, засекли, но определить место его приземления вряд ли смогут. Судя по местным картам, бот упал в океан, и искать его там наверняка не будут.
      Чтобы начать поиски, надо обнаружить момент катапультирования и прочесать район возможного приземления. Для этого его надо вести радаром. Но аппаратура бота не обнаружила посылок радиоимпульсов. Затем в течение года не произошло ни одной неожиданной встречи, и он не заметил к себе никакого особого внимания. Нет, о нем никому ничего не известно. Можно не паниковать.
      Память вернулась к событиям двухгодичной давности. К началу службы, к первому вылету.
      ГЛАВА 6
      Место в лихтере Степа занял за полчаса до старта. Контейнеры со скафандрами, комбинезонами, форменной одеждой и личными вещами он, как положено, устроил в багажном отсеке, а сам расположился в пассажирском. Один на весь салон. Попутчиков до "Зет-80" не было. В положенный момент шкипер по трансляции приказал пристегнуться, и лихтер плавно отошел от борта транспорта. Затем сутки торможения - благословенное время при нормальной земной силе тяготения. Поскольку, кроме него и шкипера, на лихтере никого не было, Степа добровольно принял на себя обязанности кока и стюарта.
      Люди, проводящие в космосе многие месяцы, умеют использовать такие периоды, получая максимум удовольствия. Настоящий душ, еда, приготовленная и съеденная в естественных условиях, а не из соски в невесомости. Да и в условиях слабой искусственной гравитации за счет вращения орбитальных станций у еды вкус не тот. Вспомнить хотя бы суп, норовящий покинуть тарелку при первом прикосновении к нему ложкой. Или котлеты, которые надо придерживать на сковородке. Степа, хоть это и было его первое назначение прямо после выпуска из училища, за годы учебы успел это освоить и оценить.
      После маневрирования и швартовки люк был открыт. Тележка для контейнеров ждала у выхода. Шкипер остался следить за разгрузкой почты и груза, а Степа отправился докладывать о прибытии. Заблудиться он не боялся. Станция стандартная, отличающаяся от других только серийным номером, ну и, конечно, элементами отделки, привнесенными экипажем. Следуя заведенной традиции, он не замедлил внести свою лепту. В конце длинного ряда надписей на гладкой белой стене коридора он вывел: "Стивен Брагин" - и поставил дату прибытия. Степой его называла бабушка. Потом родители и все знакомые. Степу это устроило. Сливов много, а это старинное имя больше не встречалось. Он и сам при знакомстве так представлялся. Удобно.
      Дежурный сержант официально улыбнулся, провел его личной карточкой по считывателю, взглянул на монитор и сдержанно поздравил с прибытием и зачислением в штат военной базы в качестве пилота. Сообщил, что, кроме патрульного звена, охраняющего базу, все пилоты во главе с адмиралом пошли на перехват вражеского рейдера. На базе только технический состав и штабные. Поэтому доклад о прибытии придется отложить до возвращения командира. Выдал ключи от каюты и пожелал хорошего отдыха.
      Отдыхать совершенно не хотелось. Степа быстро разместил свои контейнеры в специальных шкафах. Проверил скафандры: летный для боевых вылетов и тяжелый скафандр для наружных работ. Его полагалось брать с собой в каждый полет. Пилоты предпочитали сами следить за исправностью оборудования, от которого могла зависеть их жизнь. Кроме того, скафандры для военных летчиков делали строго индивидуально, с учетом всех особенностей строения тела. Случалось, что их приходилось носить неделями не снимая. А уж по нескольку дней - почти каждый полет.
      Он уже собирался пойти в комнату инструктажа за свежей ориентировкой, как вдруг прозвучал вызов по коммуникатору.
      - Лейтенант Брагин! Срочный вылет. Площадка двадцать восемь.
      Степа удивился. На всех станциях этого типа на площадках с двадцать первой по тридцатую базировались тяжелые штурмовики. Но их довольно редко использовали срочно. Истребители - другое дело. Там все понятно. Отражение атаки, поддержка дежурного звена. Правда, перед этим должна быть общая тревога, а ее не было. Что-то новое.
      Все объяснил штабной майор, поджидавший его у входа на площадку.
      - С последним транспортом получен приказ немедленно атаковать базу касситов КС-27. Поскольку других пилотов на базе сейчас нет, задание поручено вам. Вылет немедленно. Желаю удачи.
      Степа вошел в отсек. Техник доложил о готовности машины к немедленному вылету и предупредительно открыл перед ним люк. Однако немедленно забираться в штурмовик Степа не стал. Удача - не из тех дам, что оказывают ему знаки внимания. Это он усвоил давно. Не глядя на подпрыгивающего от нетерпения техника, он обошел штурмовик со всех сторон. Осмотрел приборы, вооружение, двигатели. Потрогал и пошатал все, что имело значение для безопасности полета. В корабле тоже осмотрел все отсеки и закутки, заглянул во все люки. Включил системы контроля и, только убедившись, что все в порядке, закрыл люк и занял свое место. За те полчаса, пока он занимался осмотром, его дважды торопили по коммуникатору, на что он флегматично отвечал, что идет проверка систем, и отключался. Усевшись, прежде чем включить системы связи и ориентации, он вскрыл люк навигационного компьютера, извлек кассету памяти и вставил туда свою.
      В училище навигация давалась ему особенно трудно, и он был вынужден тратить на ее изучение все свободное время. Это принесло свои плоды. По навигации не было равных ему в его потоке. Он сам настолько увлекся ею, что помогал корректировать базы данных с координатами небесных тел. Эти корректировки велись непрерывно по мере поступления все более и более уточненных данных о траекториях и координатах звезд, планет, лун, астероидов и так далее. Кассеты с уточненными в очередной разданными после каждого исправления рассылались на все космические корабли и станции. Несомненно и то, что очередная такая кассета пришла сюда с тем же транспортом, на котором он прибыл. Так же несомненно, что ее еще не размножили и не ввели в компьютеры несомых базой кораблей. На это надо не меньше суток, а еще и часа не прошло. Но Степа беззастенчиво воспользовался своей причастностью к великому делу и втихаря скопировал свеженький файл прямо с компьютера навигационной службы. Там любознательного курсанта считали своим, и, получив новенькие погоны, он не забыл навестить старых друзей перед отбытием к новому месту службы. Правда, особого практического интереса это не представляло. Просто хотелось что-нибудь слямзить на память о хороших людях.
      Конечно, данные, содержавшиеся в "родной" кассете штурмовика, достаточно точны для выполнения поставленной задачи.
      Но хотелось как-то воспользоваться добычей. Тем более что, судя по всему, другого случая у него не будет. Степа изучал отчеты о налетах на базы противника. Обычно атаковали большой группой одновременно с разных сторон. Потери редко составляли менее половины, а о каждом попадании в цель докладывали как о большом достижении. Касситы хорошо обороняли свои базы.
      "Штабная крыса, - подумал Степа о начальнике штаба. - Побоялся не выполнить приказ. Тем более срочный. А сейчас может отрапортовать: "Во исполнение приказа номер такой-то послан штурмовик номер такой-то".
      Отсек откачали и разгерметизировали. Крышка люка в полу отошла, держатели отпустили, и, отброшенный центробежной силой, штурмовик стал удаляться от цилиндра станции. Степа ввел в компьютер название цели, получил данные и занялся расчетами курса. Поскольку операция не планировалась, обстановка не изучалась и никаких инструкций получено не было, Степа решил, прежде чем действовать, пораскинуть собственным умишком и особенно не торопиться. Тем более что старт фактически уже состоялся и его больше не беспокоили.
      Координаты цели и характеристики звездной системы, где она располагалась, были представлены полно и с малой погрешностью. Изучив все имеющиеся в компьютере данные, Степа прикинул вариант атаки в том виде, как он обычно применялся на практике. Подойти к звездной системе на полпарсека, тщательно сориентировать корабль и сделать переход так, чтобы оказаться максимально близко к цели. Затем обнаружить цель, навести ракеты, выстрелить и снова в переход - так, чтобы выйти в районе, удаленном от звезд. При действиях по этому сценарию у него не было никаких шансов уцелеть.
      Его обнаружат мгновенно. Сразу, как только штурмовик появится вблизи станции. Пока он сориентирует корабль и будет гасить относительную скорость, истребители противника стартуют и перехватят его и все выпущенные им ракеты. Уйти от истребителей в пространстве невозможно. Уйти в переход до залпа - вернуться с неизрасходованным боезапасом - срам. Отстреляться лишь бы как и немедленно уйти - тоже срам.
      "Мертвые сраму не имут" - вспомнилось ему некстати. Степа уставился в приборы невидящим взглядом и пребывал в прострации, пытаясь выбрать для себя вариант. Что-то ни один его не устраивал.
      Даже позорные варианты давали ему совсем немного шансов. Вокруг цели, конечно, пристрелян каждый дюйм. За пять минут, что необходимы для расчета перехода, он наверняка получит в борт и потеряет способность управлять кораблем.
      Настроение было ужасное. Степа достал из бортового неприкосновенного запаса большую плитку шоколада, а из-за пазухи скафандра, через отверстие для головы - плоскую фляжку с любимым напитком. В ней было ровно семьсот граммов. Степе хватило трехсот, чтобы гнетущее настроение сменилось легкостью и тягой к приключениям.
      Под действием спиртного воображение разыгралось. Он прикидывал разные способы действий. Его бы устроило, если, выйдя из перехода, он обнаружил бы станцию точно по курсу на расстоянии от двадцати до пятидесяти тысяч километров. Тогда наведение и залп заняли бы секунд десять. Потом тридцать секунд на поворот в перпендикулярном направлении и разгон с максимальным ускорением. И в переход. Без расчетов. В конце концов пустота в космосе занимает намного больше места, чем все остальное, так что вероятность вляпаться на выходе в звезду или планету невелика.
      Беда в том, что ошибка при выходе из перехода даже на минимальной дистанции в полпарсека составит около полумиллиона километров. В принципе, он может выйти в таком месте, что стрельба окажется невозможной. И ему придется повторять попытку. Стоп. Можно ведь делать попытки до тех пор, пока не получится.
      Степа занялся расчетами. Результат оказался удручающим. Пришлось бы делать около пятисот заходов. Впрочем, успешной может оказаться и первая. Теоретически. Хотя обычно Фортуна заставляла его делать все. Ресурсов штурмовика хватало попыток на сто. Можно попробовать.
      Приступив к расчетам перехода для выхода на исходную позицию, Степа остановился, пораженный неожиданной мыслью. Всего полфляжки, а уже появился план, как прицельно отстреляться и остаться в живых. Нет ли во второй половине фляжки мысли о том, как бы сделать это так, чтобы ракеты достигли цели? Проведенный поиск поверг его в глубокий хмельной сон.
      Проснулся Степа в глубоком похмелье. Рация голосом диспетчера назойливо передавала его позывные. Пришлось ответить. Станция была обеспокоена его пассивным движением в ее районе. Соврал, что занимается расчетами. Взглянул на часы и ужаснулся. Оказывается, он "считал" уже восемь часов. Его должны принять за дебила. Пока у диспетчера не прошел шок, включил ходовые двигатели и рванул подальше, не особо выбирая направление. Главное - в пустоту.
      Нужная мысль на дне фляжки действительно нашлась. В меру бредовая, в меру разумная. Три часа ушло на проработку деталей. И на сожаления, что в бортовом пайке нет рассола.
      Степа вывел штурмовик в плоскости эклиптики на таком расстоянии от цели, чтобы заведомо не быть обнаруженным. Сориентировавшись, он занялся поисками метеоритного роя, траектория которого ему подходила бы. Сведения о нем были в компьютере, и искать долго на пришлось. Догнав рой и уравняв скорость с летящими метеорами, он вошел в середину и долго маневрировал, пока не устроил корабль так, чтобы не столкнуться с каменными и ледяными глыбами.
      Он отключил все источники излучений на поверхности корабля: радары, радио и радиомаяк, и даже автоответчик "я свой". Теперь обнаружить его было невозможно. По крайней мере, до включения ходовых двигателей. Засечь работу маневровых двигателей очень нелегко. Слишком мала мощность.
      Будущая комета, которую он оседлал, должна была через два месяца пересечь орбиту планеты, вокруг которой вращалась база касситов. Правда, сама планета к этому моменту не долетит до точки пересечения на добрую неделю своего пути, но к этому времени Степа рассчитывал быть уже дома.
      Месяц ожидания был заполнен наблюдениями, расчетами и, главное, подготовкой ракет. Их было двадцать на внешних консолях штурмовика. Каждая несла тонну взрывчатки и могла в клочья разнести орбитальную станцию, с которой он стартовал. Станция касситов - сфера диаметром около десяти километров - серьезно пострадала бы от такого гостинца.
      Каждая ракета располагалась в трубе, из которой ее выстреливал пороховой заряд. Через пять секунд, обогнав корабль, она включала ходовой двигатель, ориентировалась по гироскопам и наводилась на цель радаром по принципу выбора самого крупного объекта прямо по курсу. В этой процедуре Степу не устраивало всего два момента.
      Во-первых, гироскопы запоминали положение в момент выстрела, а ему надо было выстрелить почти перпендикулярно направлению, которое ракетам следовало занять после включения двигателей.
      Во-вторых, задержка между выстрелом и стартом ракет должна была составить не пять секунд, а три с половиной недели.
      Если первую задачу он решил за час, переподключив несколько проводов в системе управления вооружением, то со второй было много хлопот. Пришлось выходить наружу, извлекать из всех ракет кассеты с программой бортовых компьютеров, возвращаться на корабль и перепрограммировать время задержки. Потом снова наружу, и все в обратном порядке. В общем, скучать было некогда.
      Для наблюдений в бортовой телескоп и проведения точных измерений пришлось выводить корабль в место, где каменные глыбы не закрывали цель. Станция была хорошо видна при большом увеличении. Степа даже наблюдал старт и швартовку истребителей охраны.
      В расчетное время он на маневровых двигателях выбрался из роя. Повернул нос штурмовика в направлении ожидаемого положения базы противника в момент включения двигателей ракет. Запустил гироскопы и, развернув корабль почти на девяносто градусов, выстрелил. Отдача вернула штурмовик обратно в хаос каменных глыб. Оставалось только погасить скорость.
      Все. Больше от него ничего не зависело. Дальше работали законы небесной механики. Ракеты с выключенными двигателями не отличимы от обычных метеоров. По Степиным расчетам, когда двигатели включатся, ракеты будет уже почти невозможно перехватить.