БУДУЩЕЕ

Нет ничего более рискованного, чем вступать в переходный геополитический период с иллюзорными представлениями о геополитической стабильности. Однако именно так и собираются поступить США. Америка целиком и полностью сосредоточена на войне с терроризмом, вследствие чего она упускает из виду новые вызовы, порожденные возвращением многополюсного мира. Однополярный мир терпит крах «по-тихому», многие аналитики, эксперты и действующие политики не сознают геополитических последствий возвышения Европы. Тот факт, что изменение доктрины американского присутствия на мировой арене усугубит грядущие перемены, словно скрывает в тумане происходящее ныне развенчание однополярности. Уменьшение политической воли и политического влияния гораздо труднее заметить и оценить, нежели уменьшение военного могущества. Не менее трудно оценить степень отчуждения США от остального мира, порожденную склонностью Америки к односторонним действиям.

Привыкшие к гегемонии и потому не замечающие тайных, но могущественных сил, изменяющих глобальную политику, многие американские стратеги пребывают в уверенности, что однополярность вечна. Масштабы экономики США и военное превосходство Америки укрепляют эту иллюзию. Убежденность в долговечности американского превосходства привела к опасной комбинации односторонности и изоляционизма, на которых первоначально основывалась внешняя политика администрации Джорджа У. Буша.

Возвращение к многополюсному миру сопряжено с рядом трудностей и изобилует потенциальными угрозами. Не замечать глобальной диффузии сил, сосредоточиваться исключительно на обороне страны и на борьбе с терроризмом, а в остальном продолжать привычную политику – значит способствовать развитию событий в худшем их варианте. Учитывая, что многополюсность неминуемо ведет к отчуждению и стратегическому соперничеству, США наверняка столкнутся с Европой и другими претендентами. Продолжай Америка верить в однополярность, это вдобавок приведет к экономическому и политическому «перегреву», который ознаменуется народным недовольством и общим упадком страны. Фраг-ментированная международная система и Америка, обуянная внезапным приступом изоляционизма, – подобное сочетание в 1930-х годах вылилось во Вторую мировую войну.

Соединенным Штатам следует опередить события и постараться «придать форму» тому переходу от одной исторической эпохи к другой, который имеет место сегодня. Главный вопрос: не сколько еще продлится однополярность, но как сложится грядущий многополюсный мир – случайно или по определенному плану. Если первое, Америка вряд ли избежит нестабильности и конфликтов. Если второе, у США есть шанс принять участие в составлении этого плана.

Возвращение многополюсного мира означает, что между странами и блоками вновь пролягут разграничительные геополитические линии. США предстоит найти способ минимизировать стратегические последствия многополюсности, заранее «перекинуть мосты» через потенциальные разграничительные линии и умерить амбиции, порождаемые инстинктивным стремлением к соперничеству. Как показывает история Америки, принципы стратегического сдерживания, эффективных социально-политических институтов и социальной интеграции служили эффективной «опорой» идеологии выживания в многополярном мире. Посему надлежит положить эти три принципа в основу новой доктрины американского международного присутствия и новой американской большой стратегии.

СТРАТЕГИЧЕСКОЕ СДЕРЖИВАНИЕ

Использовать стратегическое сдерживание, значит контролировать себя, уступать, освобождать место другим. Этот метод отнюдь не является универсальной стратегией. Придерживаться его в схватке с заклятым врагом – откровенное безрассудство, «приглашение на казнь». К примеру, Великобритания совершенно напрасно проводила в 1930-е годы политику умиротворения нацистской Германии – и поплатилась за это. Нынешние Соединенные Штаты подверглись террористическим атакам – и не должны прибегать к сдерживанию в войне с этим врагом. Однако иных принципиальных соперников сегодня у Америки нет, есть только потенциальные конкуренты, продолжающие накапливать силы, чтобы со временем бросить вызов Америке. Тем самым у США имеется редкая возможность помочь конкурентам, направить их эволюцию в благоприятное для себя русло и распределить энергию вызова таким образом, чтобы сгладить новые разделительные линии. В данном контексте стратегическое сдерживание и тактика уступок способны принести больше пользы и усилить, а не ослабить американское влияние на мировую политическую структуру.

Указанных целей можно достичь различными путями. США могут подтвердить свои благие намерения, дать понять остальным, что гораздо больше заинтересованы в поддержании мира, нежели в сохранении своего господствующего положения. Потенциальные партнеры отреагируют на такой шаг соответствующим образом, то есть начнет действовать система взаимного сдерживания – основа международного доверия. «Посторонившись», Америка могла бы определять, когда и как другие страны станут брать на себя дополнительные международные обязательства. Лучше сотрудничать с потенциальными конкурентами, чем сталкиваться с ними, когда они, уставшие прислушиваться к советам Вашингтона, решат идти своей дорогой. Подобно тому как Великобритания и Россия осчастливили Францию, Австрию и Пруссию членством в Священном союзе, Америке следует повысить международный статус своих соперников и даровать им адекватные права. Ребенок, восстающий против деспотии родителей, обычно доставляет намного больше хлопот, чем тот, которого научили ответственности и самостоятельности.

ЕВРОПА

Что означает на практике большая стратегия, основывающаяся на стратегическом сдерживании? В первую очередь она означает необходимость признать стремление Европы к самостоятельности. История возвращается на круги своя. На заре существования США американцев раздражало превосходство Европы и высокомерие европейцев. Как писал Гамильтон в «Федералисте II»: «Господство, которым она (Европа) долго наслаждалась, побудило ее поддаться искушению провозгласить себя Владычицей Мира и заключить, что остальное человечество существует для ее блага. Люди, называемые великими философами, приписывали европейцам физическое и моральное превосходство и всерьез утверждали, что животные и люди в Америке деградируют – даже собаки перестают лаять, вдохнув наш воздух»(25).

Однако впоследствии расклад изменился. Высокомерие Европы увяло под натиском набирающей силу Америки. Европа мудро отступила в сторону, но со временем начала возмущаться американским господством и заносчивостью американцев. Согласно немецкому еженедельнику «Шпигель», «американцы не связывают себя никакими запретами или ограничениями, будто бы у них есть чек на предъявителя в их собственном «Макмире». Кажется, Вашингтон полностью излечился от «вьетнамской травмы», укрепив с исчезновением коммунизма свои позиции и воспарив на крыльях экономического подъема. Америка стала Шварценеггером от международной политики: играет мускулами и наводит страх»(26).

В настоящее время расклад изменился вновь. Европа объединяется и быстрыми темпами нагоняет Америку. Ныне уже Америке пора отступить в сторону. США следует учесть предыдущий опыт перехода власти и влияния с одного берега Атлантики на другой. Это перераспределение сил осуществилось мирно в значительной степени потому, что Великобритания проводила политику стратегического сдерживания и уступила Америке. Американцы сражались с англичанами в войне за независимость и в 1812 году. Однако вытеснение Великобритании с трона гегемона западного полушария – так сказать, передача эстафеты – произошло без единого выстрела.

В последние десятилетия XIX века Лондон неоднократно соглашался с требованиями США. Великобритания значительно ослабила свое военное присутствие в Канаде, уступила в споре относительно границ Венесуэлы, поддержала США в войне с Испанией и проникновение американцев в Тихий океан, а также сократила численность своего военно-морского флота в Западной Атлантике. В ответ на это США демилитаризировали со своей стороны канадскую границу, согласились урегулировать все конфликты с Лондоном при посредстве нейтрального арбитра и изменили тон дипломатических нот с враждебного и настороженного на дружелюбный и доверительный. В начале 1900-х годов ведущие политики по обе стороны Атлантики пришли к выводу: близость двух держав стало столь очевидной, что конфликт между ними будет воспринят как «ужас гражданской войны»(27).

Тот факт, что Pax Britannica уступил Pax Americana без прямого конфликта между Великобританией и США, выглядит исторической аномалией. Большинство сверхдержав отступает лишь после катастрофического поражения от претендента на престол. Но Великобритания и Америка имеют общие культурные традиции и общую демократическую культуру. Вдобавок возвышение Германии и угроза с ее стороны европейской стабильности дали Лондону дополнительный стимул к восстановлению дружеских отношений с.Соединенными Штатами, заручившись которыми англичане отозвали из Атлантики свой военно-морской флот. Однако культурной общности и стратегического стимула недостаточно, чтобы гарантировать мирное сосуществование. Рим и Константинополь имели общее культурное наследие, общую религию и систему власти. Оба столкнулись с внешней угрозой. Разделение Римской империи в III веке на Западную и Восточную произошло не по случайности, а в соответствии с планом. Несмотря на это, история их взаимоотношений есть история кровопролитий и схваток за первенство, а не мирного сосуществования и сотрудничества.

Действия США станут решающим фактором в определении того, завершится ли Pax Americana мирной передачей власти, как от Великобритании к Америке, или кровопролитием, как в случае Рима и Византии. Подобно Великобритании 1800-х годов, Америка обладает мировой гегемонией и имеет все преимущества. Если США и Европа намерены следовать по мирному пути, Америке надлежит откликнуться на первое же «приглашение посторониться» и немедленно отступить. Для США очень хорошо, что их партнер – Европа. У этих держав долгая совместная история и ряд общих ценностей, Кроме того, Европа ни в коей мере не является агрессивным хищником, которого необходимо дрессировать; ЕС стремится обрести более твердую геополитическую позицию, но отнюдь не заинтересован в завоеваниях и доминировании. Если Америка обуздает свою склонность к односторонним действиям, ограниченные притязания Европы позволят надеяться на установление партнерских отношений.

Администрация президента Клинтона, в отличие от своих предшественников, предприняла важнейший шаг в верном направлении, выступив в поддержку процесса европейской интеграции. В годы «хо лодной войны» и демократы, и республиканцы публично высказывались в поддержку интеграции, однако убежденность в том, что усиление Европы произойдет за счет ослабления влияния Америки, лишала энтузиазм Вашингтона искренности. Администрация же Клинтона искренне поддерживала идею введения единой европейской валюты, укрепления единства ЕС и последующего расширения Евросоюза. Клинтон понимал, что сильная и самостоятельная Европа в конечном счете окажется для США более полезной.

Однако администрация Клинтона соглашалась признавать усиление Европы только до определенных пределов. Когда Европейский Союз в 2000 году предпринял попытку создать собственную систему обороны, администрация не смогла проявить толерантность. Советники президента Буша столь же подозрительны по отношению к Европе, хотя они и озвучили намерение Америки сократить свое стратегическое присутствие в Старом Свете. А ведь управление системой безопасности есть ключевой элемент геополитической иерархии: кто управляет этой системой, тот и отдает приказы.

Скептическая реакция Вашингтона на геополитические амбиции Европы показывает, сколь сложно будет Америке смириться с утратой превосходства. В то же время препятствовать укреплению Евросоюза значит отказываться от возможности мирного перехода к многополюсному миру; США рискуют упустить шанс направить энергию Европы в такое русло, чтобы европейское могущество стало не вызовом США, а своего рода «дополнением» могущества американского. Америке следует принять интеграцию Европы во всех ее проявлениях, включая систему безопасности, и использовать метод стратегического сдерживания в качестве инструмента управления Европой и формирования траектории ее геополитических устремлений.

Чтобы выйти из сложившейся тупиковой ситуации, Европе необходимо продолжать процесс создания собственных вооруженных сил. ЕС должен обеспечить дальнейшую координацию и интеграцию национальных армий и выработать на коллективной основе программу реформ, которые укрепят европейскую стабильность. От национальных правительств требуется заложить законодательные основы новых оборонительных программ и доктрин. Переход от системы призыва к профессиональной армии, модернизация вооружения и повышение качества обучения личного состава, объединение процедур планирования и снабжения, увеличение расходов на оборону – все эти задачи требуют общественной поддержки и коллективной воли.

США должны воздержаться от критики действий Европы и предложить новые условия сотрудничества: возможности в обмен на влияние, то есть Америка соглашается признать усиление Европы. Америка должна показать, что готова соблюдать эти новые условия и переложить значительную долю ответственности за Европу на ЕС. Наделение европейцев дополнительными полномочиями в НАТО также будет шагом в верном направлении. Решение НАТО в январе 2000 года передать европейским силам оперативное командование операцией в Косово оказалось весьма эффективным.

По мере укрепления системы европейской обороны США следует задуматься над установлением более «зрелых» отношений с ЕС. Это означает, что на смену дипломатическим миссиям в отдельных государствах должны прийти дипломатические контакты с единой Европой. Это означает, что на смену односторонним действиям с последующим уведомлением европейских союзников должна прийти практика полноценных консультаций с ЕС, без которых любые действия недопустимы. И еще это означает, что нужна пропагандистская кампания, разъясняющая, что Конгресс и американский народ отныне воспринимают Европу как равноправного стратегического партнера, а не как обузу или соперника.

Америка и Евросоюз должны объединить свои усилия для решения двух важнейших текущих задач: консолидации Юго-Восточной Европы и интеграции России в европейский проект. Юго-восток Европы остается наиболее уязвимой и проблемной зоной. Исторические события, которые способствовали демократизации и умиротворению Северной Европы, – индустриализация, формирование сословий, не знающих национальных границ, отделение церкви от государства – затронули юго-восток в относительно малой степени. Поэтому этническая и религиозная принадлежность и историческое соперничество все еще являются определяющими факторами политики в этом регионе.

Несмотря на в основном мирную революцию, которая лишила президента Югославии Слободана Милошевича в 2000 году его поста, союз Сербии и Черногории весьма неустойчив и может распасться. Дейтонские соглашения на протяжении шести лет хранят мир в Боснии, но только благодаря присутствию контингента НАТО. С уходом миротворцев военные действия в Боснии, вероятнее всего, возобновятся. Албания – скорее географическое название, чем государство; ее правительство не контролирует значительную часть территории, повсюду процветает коррупция. Греция и Турция – не слишком добрые соседи; их политики регулярно обмениваются националистическими демаршами, а самолеты не менее регулярно вступают в «тренировочные», но оттого не менее рискованные схватки над Эгейским морем. Если не преодолеть все эти разногласия, они еще долго будут преследовать ЕС и потребуют значительных дипломатических и военных ресурсов. Если в текущем десятилетии Америка действительно передаст единой Европе ответственность за поддержание мира на континенте, то прежде, чем это произойдет, США и ЕС должны найти удовлетворительное решение проблемы юго-восточного «подбрюшья».

Мир на Балканах в настоящее время поддерживается присутствием миротворческого контингента НАТО, политической опекой ООН (институт полномочного представителя ООН в бывшей Югославии) и экономической помощью, оказываемой преимущественно ЕС. Существует надежда на то, что постепенная интеграция этого региона в Евросоюз сотворит чудо, «отменит» этнические и политические границы, которые сегодня служат причинами конфронтации. Стратегия, безусловно, оправданная, но рассчитанная на длительный период времени. Сменится как минимум одно, а то и два поколения, прежде чем разобщенные государства Балкан окажутся готовы к вступлению в Евросоюз. Весь этот срок по-прежнему будут тлеть этнические конфликты: дети, видевшие, как соседи убивают их родителей, вряд ли забудут это и вряд ли простят убийц. Поэтому Америка и ЕС оказались сегодня в патовой ситуации: в обозримое время достижение мира в этом регионе представляется маловероятным. Возможно, что раньше, чем интеграция принесет свои плоды, у США и ЕС кончатся терпение и ресурсы. Поэтому, рассматривая интеграцию балканских государств в ЕС как приоритетную задачу, необходимо принять срочные меры по стабилизации обстановки в регионе. Эта цель сводится к установлению мира, гораздо менее зависимого от присутствия иностранных воинских контингентов, администраторов и консультантов. Достижение этой цели связано с осознанием того, что декларируемое существование на Балканах многонациональных сообществ практически невозможно. Государства с наибольшей этнической гомогенностью – Словения и Хорватия – намного дальше других ушли по пути политических и экономических реформ. Государства с крупными этническими меньшинствами испытали все «прелести» межнациональных конфликтов и утратили внутреннюю связанность. Косово в настоящее время зависимо от Сербии только на бумаге. Босния разделилась на сербский, хорватский и мусульманский секторы, которые находятся в весьма натянутых взаимоотношениях и признают себя частью одного государства исключительно под давлением международного сообщества. Македония, которой в 1990-х годах удалось прекратить кровопролитие, в 2001 году пала жертвой жестокого противоборства между славянским большинством и албанским меньшинством.

Недалек локальный судный день, день пересмотра границ и определения нового территориального устройства, которое принесет многострадальному региону желанную стабильность. Косово отделится от Сербии де-факто и будет признано независимым государством или автономией. Македония имеет шанс остаться многонациональным государством, но ее целостность зависит исключительно от воли международного сообщества, а также от усилий правительства обеспечить соблюдение прав албанского меньшинства.