Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Игра на выживание

ModernLib.Net / Детективы / Карасик Аркадий / Игра на выживание - Чтение (стр. 5)
Автор: Карасик Аркадий
Жанр: Детективы

 

 


Виделись редко — встречаться чаще не позволяла служба. Ограничивались телефонными беседами, краткими, как телеграммы. Типа — что нового, как семья?… В норме. А у тебя?… Без изменения. И — молчание. Растерянное, продолжительное. Когда не знаешь, что говорить, а бросать трубку не хочется. Будто эта обычная телефонная трубка — ниточка из детства, которую порвать легко, а восстановить почти невозможно.

С Колей Гошевым и решил встретиться Фомин.

Трубку сразу же взял Серегин. Хрипловатый голос подполковника Фомин может легко отличить от сотен других голосов. Пришлось отключиться. Разговаривать с таинственным Петром Васильевичем — зря терять время.

Выждал несколько минут и снова набрал номер.

— Вас слушают.

Глуховатый, немного вибрирующий женский голос. Курит, видно, много, поэтому иногда подкашливает… В отделе появились женщины? Очередная новость.

— Мне нужен старший лейтенант Гошев.

— Кто спрашивает?

— Не имеет значения… Скажем, школьный приятель.

Девица хихикнула. Что смешного она нашла в его ответе? Разве у Гошева не может быть школьных друзей?

Послышалось — Коленька, тебя из школы требуют!… Остроумно, ничего не скажешь. Первобытные люди животы бы надорвали от хохота… А вдруг в отделе Серегина собрались одни «первобытные»?

Старший лейтенант взял трубку. Не успел Сергей назваться, только поздоровался, как Гошев узнал, кто звонит. Хорошо еще, догадался не назвать по имени. Небось начальник навострил уши, скосил глаза.

— Меня не называй, — на всякий случай предупредил Сергей. — Мне необходимо с тобой встретиться…

— Когда?

— Желательно немедленно.

— Заметано… Где?

Сергей с ответом замешкался. О месте встречи он не подумал. Оно должно быть обязательно многолюдным — трудней вычислить беседующих при возможной слежке.

— Знаешь кассы предварительной продажи билетов напротив Курского вокзала?

— Через час буду… Подожди минутку…

Слышно, как Гошев обратился к подполковнику с просьбой отпустить его по срочному делу… Просит знакомая девушка — что-то произошло неприятное, требуется помощь… Ответ подполковника — ладно, беги, при необходимости отработаешь…

В помещение касс Фомин не пошел — устроился неподалеку, возле подземного перехода. Стоял и фиксировал взглядами многочисленных прохожих…

Жизнь пошла — не позавидуешь! В родном городе, в мирное время приходится опасаться слежки. И от кого? От охранителей правопорядка. Такое в дурном сне не приснится. На старости лет поведаешь внукам — за фантазера посчитают, деда-враля, ни за что не поверят.

— Коля, — тихо окликнул он Гошева, который чуть ли не бегом устремился в открытую дверь кассового зала. — Притормози…

— Ты же сказал — в кассах…

— Встретимся, но не поговорим… Завернем за угол, отыщем в палисаднике скамейку под деревьями. Может, повезет — мамаши раскатывают детей, старички судачат… Сойдем за пенсионеров…

Скамейку, окруженную мамашами и старичками, так и не нашли. Насколько Фомин помнит, в давние времена их было множество. К услугам влюбленных и пенсионеров… На дрова пустили, что ли?

Разговаривать пришлось на ходу.

— Моим вопросам не удивляйся, какими бы глупыми они тебе ни показались… Речь пойдет о… твоем начальнике…

— О Серегине? — удивился Гошев. — Он что, стал тебе поперек дороги?

— Не то, Коля… Скажи, у него случайно крыша не поехала?

Николай не удивился. Помолчал, размышляя, взвешивая, что ответить. Он еще в школе отличался осторожностью в оценках и высказываниях.

— Подозреваю — поехала, — скупо улыбнулся старший лейтенант. — Многое в его поведении, мягко говоря, настораживает… Учти, говорю это тебе, как другу…

— Можешь не сомневаться… Что именно настораживает?

— К примеру, вчерашний разговор. Докладывал по делу о гибели автослесаря. Все — чин по чину. Мужик из «жигулей», говорю, погиб не при столкновении с деревом. В голове — дырка, застрелили его… А Серегин — не выдумывай сложностей, не фантазируй. Какие могут быть фантазии, если в голове — пуля?

— Да, непонятно, — протянул Фомин, хотя ему все это было предельно ясно. До такой степени ясно, что в горле запершило. — Может быть, твой «батя» перед работой хлебнул лишнего?

— Не то слово! По утрам иногда так разит — закусить хочется… Представляешь?

— И как дальше развивался разговор?

— После упрека во вредной фантазии Петя-Петушок выдает еще один перл. Ежели обратятся к тебе, говорит, частные детективы — пошли их на три буквы. Ни единой подсказки, ни одного совета… Как прикажешь понимать? Тайна следствия?… Глупо… Но и это далеко не все. Серегин упирается взглядом в бумаги и бурчит: дело простое, обычное дорожное происшествие. Лучше списать его в архив или подвесить гаишникам. Пусть их шерстят на совещаниях. Мы — в стороне. Нет преступления, нет и уголовного дела. Всё шито-крыто… А как же быть с застреленным мужиком? Тоже списать в архив?

Гошсв горячился, размахивал руками. Это при его обычной сдержанности? Видимо, достал его Серегин, расковырял до самой печенки!

— Поспокойней говори, Коля, не привлекай внимания прохожих. А то вон те бабушки уже насторожились — не произойдет ли сейчас бандитская разборка, не прольется ли кровушка?… Ничего нового ты мне не открыл — подтвердил неясные подозрения…

— Подозрения? Неужели ты думаешь, что Серегин… Нет, нет, ты не прав… Просто с психикой у него не все в порядке. Как и у всех оперативников, долгое время контактирующих с преступным миром…

— Дай Бог, чтобы поступки Петра были связаны с поехавшей крышей. Ведь в соответствии с должностью ему известно много, слишком много… В том числе имена агентов, засланных в банды… Ведь на секреты опирается не только КГБ — ФСК, вам без них тоже не прожить…

Гошев наклонил голову, скрывая насмешливую улыбку. Что-то часто он улыбается, дела, видимо, не радуют.

— Есть такие, — признался он. — От такого волка, как ты, все равно не укрыться… А почему тебя, частного детектива, так интересует наша кухня и… погреб?

— Дело в том, что волей или неволей мы с Гришкой повязаны с вашей фирмой. Приходится и придется впредь обращаться. Вот и желательно знать, кто такой Серегин… Он знает всех ваших тайных агентов?

Николай некоторое время молчал. Видно, ему не хотелось откровенничать. Школьный приятель хорош за столом, в беседе, в семейных делах, но не по службе. С другой стороны, он не мог не оценить открытости Фомина. Плюс — оправданности, странного интереса к личности начальника отдела.

— Всех, конечно… Но после того как подполковник начал пить сверх меры, пришлось кое-кого затаить. Ведь в отделе я занимаюсь агентурой… Вот и решил… Конечно, кодовые клички не скрыть, но действительные имена и места, где действуют, — можно. И — нужно!

— И много таких?

— Нет, мало… Всего двое…

— Значит, ты все же не полностью доверяешь

Серегину, если решился на такое?

Гошев молчал. Даже не улыбался.

Незаметно друзья вышли на Старый Арбат. Остановились на углу. Пора прощаться. Долгое отсутствие старшего лейтенанта может насторожить Серегина.

— Хочу узнать еще одно. Если мне понадобится твоя помощь. Не сведениями и не советами — действием. Поможешь?

— Помогу. Только сообщи заранее…

2

Запретить себе думать о странной автомастерской — легче легкого. А вот воплотить в жизнь это запрещение значительно трудней. Ибо из головы не выходит происшествие на улице рядом с институтом.

Конечно, целесообразней отремонтировать «жигуленок» в автосервисе неподалеку от офиса. Так нет, черт потащил Гремина на другой конец Москвы.

Ехал и твердил себе: еду не для того, чтобы покопаться в мастерской Столярова — там лучше ремонтируют, сделают по блату и качественней и быстрей.

Улицы столицы переполнены автотранспортом. Здесь опасно быть рассеянным — угодишь в еще одну аварию. А как можно быть собранным, когда из головы не выходит погибший автослесарь и непонятный человечек в углу кабинета Столярова.

Спрашивается, что Гремину до всего этого? Заниматься расследованием он не собирается. Прибыли все равно никакой. Разве получит тот же Серегин еще одну звездочку на погоны и орден на выпяченную грудь.

И все же Григорий ехал ремонтироваться именно к Столярову. Не мог пересилить любопытство… «Ничего страшного нет, — убеждал он сам себя. — Обычный азарт профессионального охотника, не больше…»

Постарался переключиться на другие проблемы. Семейного плана…

Отношения с женой напоминали мелкий осенний дождик. То прекратится, на несколько минут проглянет солнце, то зарядит на неделю, без перерыва. Скандал следует за скандалом, будто альпинисты в связке.

Поэтому Григорий старался больше времени проводить в офисе или разъездах. Дома — молчит, невидяще глядя на экран телевизора или в книгу.

Мальчишки поутихли, часто плакали, испуганно смотрела на маму и отца.

Что же делать?

Пойти на развод не позволяли дети. Григорий просто не мог представить себе пацанов полусиротами. Позже они, конечно, поймут и оправдают отца, но сейчас…

В начале лета на трудное объяснение решилась Людмила.

— Нам нужно поговорить, — приступила она к мужу, уложив мальчишек спать. — Дальше так продолжаться не может. Я не выдержу…

Григорий угрюмо молчал. Если он и ночевал дома, то приходил, когда жена и дети уже спали. Потихоньку снимал обувь и крался к дивану в гостиной. Утром уезжал пораньше, не дождавшись завтрака.

Сегодня появился в семь вечера, решил отвести душу с пацанами… И вот — отвел…

— Давай сделаем так, — не дождавшись ответа, продолжила Людмила. — Я с ребятами уеду на лето к маме… А ты — решай… Решишь — напиши…

— Делай как знаешь…

И — все. В этот вечер не было произнесено ни слова.

Утром Гремин отвез семью на вокзал. Билетов в кассе не было — обратился к перекупщикам, переплатил уйму денег…

Снова — один. Как полтора года тому назад, когда он охотился за бандой Матвеева…

О происшедшем Симе — ни слова. Узнает о трагедии — засыплет жалостливыми словечками, обольет слезами, примется горестно вздыхать. Развалила семью, человеку принесла несчастье. Но одиночества не утаить. Оно проявляется в мелочах, в тех же нестираных носовых платках или в болях в желудке, требующем систематического питания.

— Ты живешь один, — грустно вымолвила Симочка. — Совсем один…

Интересно, откуда она узнала? Фомин проговорился или сработала женская интуиция?… Кстати, Сергею Гремин тоже ничего не сказал — незачем выносить свои невзгоды на всеобщее обсуждение.

— Почему один? — лихо отпарировал Григорий. — Кошка Машка не покинула хозяина, ласкается, требует любимых яиц вкрутую…

— Дай мне ключ от квартиры, — тихо, почти шепотом потребовала девушка. — Уберу, постираю, кушать наготовлю… Небось, пробавляешься чайком с бутербродами…

Гремин машинально отдал запасной ключ. Позже, вечером, спохватился. Что же он наделал, чурбан березовый! Приживется Симочка, потихоньку вещи свои принесет, приучит его к своему присутствию…

Тогда сама собой решится на первый взгляд неразрешимая семейная проблема. Вместо Людмилы — Симочка. Спать на одной кровати, кушать за одним столом, стирать, гладить, убирать.

Только одного не будет — мальчишек…

Но Симочка перебираться на новое место жительства не торопилась. Мало того, Гремин ни разу не застал ее в своей квартире. О том, что она навещала холостяцкое жилье, свидетельствовали чистые, блестящие полы, отсутствие пыли на мебели и окурков в пепельницах, выстиранное и выглаженное белье, обязательный букетик цветов на кухонном столике…

Когда же она успевала? В офисе его всегда встречает предупредительная секретарша. Когда бы он ни появился. Неужели посещает квартиру по ночам? Потихоньку убирает, пылесосит, стирает, а под утро исчезает…

Фантастика, да и только!

Со временем Григорий привык к одиночеству. Мало того, оно пришлось ему по душе.

Этому «привыканию» способствовала Симочка. Не только мгновениями любви в ночном офисе, но и своим постоянным присутствием. Днем и ночью.

Как бы вся эта фантастика не превратилась в реальность!… Странное дело, Гремин и хотел этой реальности, и отвергал ее…

…Раненый «жигуль» вел себя вполне прилично. Можно было и не подвергать его «лечению». Но, во-первых, ездить без одного заднего фонаря по улицам Москвы — опасно. И, во-вторых, не мешает совместить приятное с полезным: огтремонтировать машину и еще раз присмотреться к подозрительной мастерской.

Возле бывшего лабораторного корпуса — очередь страдающих иномарок. Казалось, они слетелись сюда на лечение со всех концов света. «Японцы» мирно соседствовали с «итальянцами», «немцы» благожелательно взирали на «американцев».

Полный интернационал!

— — Зря потеряешь время, — доброжелательно посочувствовал владелец «ауди», пренебрежительно глядя на «жигуленка». — Берут только иномарки.

Григорий ответил многозначительной улыбочкой. Дескать, знаю, все знаю, и все же не уеду…

— Блат имеешь? Ну, тогда, конечно…

Оставив запертую машину рядом с «ауди», Гремин принялся бесцельно прогуливаться вдоль фасада, оглядывая въездные ворота, немногочисленные окна и двери.

Знатно устроились новые владельцы лабораторного корпуса!

Забор с колючкой и сигнализацией отодвинут, выгородив сданное в аренду здание. Перед фасадом — забетонированная площадка ожидания машин. От площадки к улице, где был сбит автослесарь — неширокая асфальтовая дорога. Виляет между деревьями, будто ручеек, стремящийся к более полноводной реке.

Ворота закрыты. Откроются, вытолкнут отремонтированную машину, загонят новую и снова закроют.

По площадке расхаживает мастер-приемщик. Ставит на глазок диагноз, называет приблизительную стоимость ремонта.

Гремин несколько раз прошелся по окраине лесопосадки. Подходить ближе к воротам опасался — заметят, передадут Столярову. Встречаться с ним вторично не хотелось.

Завернул за угол, туда, где корпус примыкал к железобетонному забору института.

Ничего особенного — глухая стена, без окон и дверных проемов. Лишь ближе к забору — неприметная дверь. Давно не крашена, филенки потрескались, притворы подгнили… Интересно, куда она ведет, в какое помещение?

Гремин взялся за погнутую ручку, подергал.

Неожиданно замок заскрежетал, дверь приоткрылась. Выглянул человечек с острым, будто отточенным на наждаке, личиком… Ба, старый знакомец! Это ведь он сидел в углу кабинета и покашливал!

— Зачем лэзыш? Чаго надо? Мастерский — другой сторона…

Григорий извинился — заблудился, дескать, думал здесь вход в автосервис. Повернулся и медленно пошел прочь. На углу посмотрел назад. Острый человечек следил за ним…

Странный корпус, странные люди. Начиная с погибшего автослесаря и кончая неприветливым человечком явно кавказской национальности… Впрочем, почему именно кавказской? Человечек похож и на туркмена, и на казаха, и на таджика… Неопределенная внешность, непонятный акцент…

Очередь двигалась медленно.

Гремин присел на пенек рядом с площадкой. Сидел и думал. Обо всем понемногу. О мальчишках, о Симочке, о дежурящем сейчас в офисе Фомине.

Поднялся ветер. Путался в кронах деревьев, гонял облака над Москвой, подметал пыль на площадке.

Минут через тридцать появился владелец автосервиса. В сопровождении «острого» человечка медленно прогулялся вдоль строя машин-калек.

Понятно. Столярову доложили о появлении частного детектива. Таиться — усилить подозрение. Они с Фоминым и без того «наследили» в офисе автохозяина…

Гремин подошел к своему «жигуленку», смахнул пыль с ветрового стекла.

— Здравствуйте, Григорий Ефремович!

Ишь ты, даже имя-отчество запомнил! Либо по причине неожиданно возникшего уважения, либо из-за опасения.

— Добрый день, Ефим Петрович… Как видите, последовал вашему совету — пригнал машину в ремонт…

— Правильно сделали! В государственный сервис лучше не соваться — сделают на рубль, напортят на на тысячи… Зря вы стали в очередь. Сейчас вызову мастера, он все организует…

Повелительный жест, и человечек исчез. Будто растворился в перегретом солнцем воздухе. Не прошло и пяти минут — появился худой мужик в темном халате.

— Возьми машину без очереди, — приказал Столяров. — Сделай быстро и качественно… Милости прошу, Григорий Ефремович, в мой кабинет… Поговорим, кофейку попробуем…

— Спасибо… Я лучше полюбуюсь работой ваших умельцев. Глядишь, и разрекламирую…

— Стоит ли терять время, пачкаться? — Столярову почему-то не хотелось оставлять Гремина в ремонтном зале. — Лучше покажу альбом с видами новейших зарубежных автомобилей…

Гремин заупрямился, и владельцу автосервиса пришлось уступить. Он кивнул Мамеду, и тот будто припаялся к настырному частному сыщику.

3

Правую сторону зала занимал цех по ремонту двигателей. Делая вид, что не замечает семенящего рядом Мамеда, Гремин начал обход ремонтного зала.

Двигатели ремонтировали механики, как правило, пожилого возраста. Увидев проходящего мимо Гремина, они равнодушно оглядывали его. При виде Мамеда хмурились и отворачивались.

— Придется менять прокладку, — ставит диагноз механик с седыми висками и грязными масляными потеками на лице. — Не знаешь, есть ли у нас?

— Я что тебе — мастер или кладовщик? — огрызнулся из-под капота «мерседеса» напарник. — Спроси у Генки Воронова, он всегда все знает…

— Генка сейчас ремонтирует машины апостолам, — ухмыляясь, проинформировал худющий мужик в порванной спецовке. — Уж лучше спросить нашего начальника производства…

— Мамедку? Из него механик, как из тебя академик! Крутится около начальства, недоносок!

Мамед высунулся из-за спины Гремина.

— Не болтай, язык вырэжу!

Механики испуганно замолкают.

Кузовной цех. Гремят кувалды, перестукиваются молотки, скрежещут наждачные круги, шипит электросварка.

Гремин в сопровождении прилипшего полукавказца движется по залу. Медленно, не торопясь. Вслушивается в обрывки разговоров, вглядывается в лица ремонтников. Вылавливает из малозначащих замечаний, ругани, жестов все, имеющее отношение к жизни автомастерской. Запоминает — словно записывает в некую книжицу. Дома, в офисе, аккуратно перенесет замеченное в общую тетрадь…

— Целую машину бутылок забросили…

— Снова ночью балдеть будут, нехристи…

— Тихо, Мамедка шныряет.

Беседующиеиспуганнозамолкают.Мамед окидывает их запоминающим взглядом. Что-то угрожающе бурчит…

Возле разобранной «вольво» возятся несколько парней. Разглядывают пулевые пробоины в корпусе машины.

— Из автомата прошили, — со знанием дела говорит один. — Еще одна разборка или…

— Какая там разборка! Еще одного «нового русского» отправили на тот свет.

Ни тени сожаления. Привычное выражение «нового русского» выдано с насмешкой.

— Дожили, — вздыхает пожилой ремонтник, вытирая ветошью руки. — Людей прихлопывают, будто комаров… Зачем только такую рухлядь притащили в ремонт? Ее место — на свалке…

— — Свои сдавали — свои принимали, — многозначительно подчеркивает парень.

И снова высовывается «острый» человечек.

— Пачэму гаварыш, а? Твой дэло рэмонт давать, а нэ гаварыть!

На греминском «жигуленке» уже красуется новый задний фонарь. Помятого капота еще нет — унесли править.

Кажется, единственный «жигуль» в мастерской… Нет, вот еще один с вдавленным в салон передком. Дверь вырезана автогеном. Сиденье, баранка руля, щиток приборов залиты кровью… Та самая машина, которая «поцеловалась» с деревом.

Рядом — высокий, стройный человек среднего возраста. Наверное, владелец машины. Разговаривает с лейтенантом-гаишником.

— Угонщика нашли?

— Мертвый — насмерть разбился. Скажите спасибо — вас отыскали…

— Спасибо, — покорно поблагодарил мужчина.

Ощупывает покореженный до неузнаваемости передок, горестно вздыхает. Видимо, вложил все сбережения в машину, а ее теперь только в утиль отправлять. И за ремонт столько заломят, что не раз охнешь…

Среди ремонтников, разбирающих «жигуленка», — своя тема.

— Без автогена не обойтись… Куда девался Васька? Заболел, что ли?

— Какая там болезнь? Господский бассейн прохудился — варит…

Значит, в скромной мастерской еще и бассейн имеется? И не простой — для работяг, а господский?

— Что-то все у них разваливается… Позавчера в какой-то лаборатории кран потек…

— Не трепись! Услышит Мамедка — яйца вырежет…

Мамед — тут как тут. Злой, ощетинившийся. Даже нос и тот еще больше заострился. Глаза — словно два шила.,

— Работа! Работа! Дэнги получаешь, малако хозаин дает? Вот и давай, давай! — Повернулся к Гремину. — Паслушай, дарагой, твой машин готов. Платы дэнги и уезжай, пожалуйста…

Пришлось подчиниться.

4

Отремонтированный «жигуленок» удовлетворенно пережевывал свежее масло. Двигатель урчал ровно, без перебоев. Гремин выкатился на оживленную улицу, развернулся на перекрестке и поехал в офис. Как всегда, избегая перегруженных магистралей, где пробки — на каждом шагу.

Отстояв положенные минуты возле очередного светофора, неожиданно вспомнил: в офисе кончился растворимый кофе! Вдруг Симочка забудет купить — что тогда делать? Они с Сергеем могут легко обойтись без еды и выпивки, даже без сигарет, а вот без чашечки кофе — никогда!

Пришлось остановиться возле универсама. Благо, только что отчалила «вольво» и удалось припарковаться на освободившееся место.

Закрыв машину, подергав все четыре двери, Григорий не торопясь, направился к входу в магазин.

Впереди, гордо вскинув плешивую голову, шествовал небольшого роста толстячок в летнем костюме. Не будь этого костюма, Гремин не обратил бы на него внимания. Мало ли толстячков разгуливает по московским магазинам? Но все мужчины вокруг — либо в футболках, либо в рубашках с открытым воротом и засученными рукавами. А этот — в костюме и при галстуке.

Гремин машинально пригляделся.

До чего же знаком ему этот человек! Где он мог его видеть?

Профессиональная, натренированная память неслышно пощелкала невидимыми переключателями и реле, покопалась в событиях последних лет. И — докопалась.

По делу банды Матвеева и грибного бизнесмена Дугова должна была проходить Клавдия Сергеевна. Та самая, которая сейчас домогалась Соломина. Толстяк — ее муж, депутат Думы… Как же его звать? Кажется, Федор Федорович Иванов…

Ничего не говорящая встреча. Гремину пройти бы мимо к прилавку, где выставлены аппетитные банки с кофе, но будто черт толкнул под руку.

— Извините, — остановил он толстяка. — Кажется, Федор Федорович?

— Вы не ошиблись, — наклонил голову Иванов. Словно подставил ее под гирлянду цветов. — Депутат Госдумы, — подчеркнул он свое высокое положение. — Чем обязан?

— Гремин Григорий Ефремович, частный детектив, — в свою очередь, представился Гремин. — Не могли бы вы ответить на несколько вопросов? Добродушное выражение мигом покинуло лицо депутата. Вместо него — злая настороженность.

— Что потребовалось от меня милиции? Как известно, я пользуюсь депутатской неприкосновенностью.

— Во-первых, никакая я не милиция, — улыбнулся Григорий. — Во-вторых, не собираюсь ни допрашивать, ни, тем более, арестовывать. Просто прошу побеседовать…

— О чем? — по-прежнему щетинился Иванов. — Я тороплюсь…

— Наш разговор не займет много времени… Года полтора-два тому назад мне довелось познакомиться с вашей супругой…

— Супруга депутата Думы — не объект для изучения. Тем более для сыщиков. Прошу запомнить. Желаю успеха.

И пошел по торговому залу, горделиво выпятив и без того солидный животик. Но так легко избавиться от Гремина не удалось. Григорий догнал депутата и преградил ему дорогу.

— Всего два вопроса. Скажите, не было ли подозрительных телефонных звонков? Или — посетителей? Прошу учесть, что спрашиваю это для вашего же блага. Боюсь, что Клавдия Сергеевна находится в большой опасности.

Озабоченности как не бывало, она сменилась явным испугом. Нет, не за попавшую в историю жену — за себя, свое место, свое будущее. Гремин, конечно, не знал подоплеку трусости Иванова — он только отметил его готовность ответить на все вопросы.

— Что вы имеете в виду?

— Нежелательные знакомства, — коротко пояснил Григорий. — Поэтому очень важно знать — были ли за это время необычные контакты у вашей супруги?

Иванов задумался. Откровение сыщика подкупало. К тому же не было ни бланка допроса, ни хитрых ходов, ни магнитофона, спрятанного в кармане. Если провокация, то всегда можно отказаться — ничего подобного, дескать, я не говорил и вообще этого господина вижу впервые.

— Однажды я заболел и, как обычно, не пошел в Думу. Жена с домработницей возилась на кухне. Вдруг — телефонный звонок. Подхожу, беру трубку. Какой-то человек с гортанным голосом требует позвать Клавдию Сергеевну. Именно требует, а не просит. Я после выразил Клаве свое неудовольствие этим фактом. Пусть она передаст своим знакомым. В конце концов, они имеют дело с депутатом Думы, а не со слесарем-водопроводчиком…

— О чем говорила ваша жена с нахалом, не слышали?

— За кого вы меня принимаете! — вскинулся Иванов, но, видимо, вспомнил о грозящей опасности и поник. — О разном говорили. Клава была необычно грустна и подавлена… Отвечала только: сделаю, не волнуйтесь, все будет в порядке…

— Извините за нескромность, но… Чем занимается ваша супруга? Я не имею в виду домашние обязанности…

Иванов хотел было признаться — ничем, но вовремя прикусил язык. Ничем — означает, что муж не в курсе дела, что от него что-то скрывают. А подобное признание никак не вяжется с высоким положением депутата Думы.

— Вы говорите о работе? У Клавы нет необходимости работать.

Я получаю достаточно, чтобы содержать семью.

Ни одного человеческого слова! Одни высокопарные фразы, расцвеченные гордостью и самомнением. Может быть, примитивная маскировка? А зачем маскироваться маститому политику и от кого?

— Вам фамилия Столяров ни о чем не говорит?

— — Столяров?… Столяр?… Кажется, Клава упоминала эту фамилию во время одной из телефонных бесед… Только не помню, в связи с чем…

— А Мамед? Этого имени не называлось?

— Нет, — нерешительно ответил Иванов. Подумав, произнес более твердо: — Не называлось!

Глава VI

1

Ресторан переполнен. Посетители изъясняются на разных языках, пьют, закусывают. Официанты мечутся с подносами, изящно огибают столы, склоняются перед сидящими за ними бизнесменами. От эстрады доносится негромкая музыка.

Иванов растерялся. Прежде всего, потому, что был не в костюме, как большинство пирующих, а в одной кремовой рубашке с повязанным ярким галстуком. Жена настояла — жара стоит, зачем париться, исходить потом.

Сказала — встретят. Вот и стоит депутат у входа в зал наподобие швейцара. Не хватает бороды лопатой и галунов на белых брюках.

— Господин Иванов?

Официант с дежурной улыбочкой на пухлых губах вопросительно изогнулся перед посетителем.

— Да, это я, — важно ответил Федор Федорович. — Меня должны ожидать…

Разрешите, я вас провожу…

Размашистый жест — будто прочерчена некая прямая, ведущая в глубь зала. Плавно, по-женски покачивая бедрами, парень двинулся вперед. Иванов — следом.

Гляди-ка, встречают будто президента, прибывшего на пресс-конференцию. Не хватает охранников и сопровождающей свиты. Но и без них приятно ощущать свою значимость.

Столик стоял возле окна. Руслан важно восседал за ним, независимо поглядывая вокруг. Скуластое лицо порозовело, черные волосы откинуты назад, образуя небольшой хвостик, схваченный пряжкой. В мочке правого уха повисла крупная серьга, изображающая полумесяц с вписанным в него крупным бриллиантом. На руке, небрежно брошенной рядом с выстроенными рюмками и фужерами, — солидный золотой перстень-печатка ч обручальное кольцо.

Невольно вспомнилась сказанное женой — один из богатейших людей страны… впрочем, и без подсказки видно, с кем придется иметь дело. Набит бизнесмен деньгами, словно осенью сеновал высохшей травой… Урвать бы из этого изобилия хотя бы пару «снопиков»!

— Спасибо, дорогой, — обратился Руслан к склонившемуся официанту. — Сделай, пожалуйста, так, чтобы соседние столики не занимали… Понимаешь?… С кунаком поговорить хочу, душу отвести желаю… За хлопоты — получи, пожалуйста.

Официант спрятал в карман стопку долларов. Тут же выставил на двух столиках таблички: «Занято».

Руслан повернулся к Иванову. Привстал, протянул пухлую руку. Будто тоже решил облагодетельствовать «зелененькими».

— Присаживайтесь, Федор Федорович… Рад знакомству…

— Я… тоже рад, — пролепетал Иванов, потеряв при виде этого великолепия всю важность. — Жена говорила…

— Клавдия Сергеевна, понимаешь, замечательный человек… Ох, до чего же хорошая женщина!

Красивая, любит вас… Мне бы такую подругу… У меня жена тоже хорошая, понимаешь?… Что кушать станем, чем закусывать будем, а? Ваших вкусов не знаю, поэтому заказывать, понимаете, не решился… Вино — другое дело, в нем я — знаток… Начнем с вашего отличного напитка — водочки. После — наше сухонькое, кавказское попробуем… Выбирайте, пожалуйста, дорогой, не стесняйтесь…

Руслан пододвинул к Иванову меню, ненавязчиво посоветовал, что заказать. И говорил, говорил. От цветастых сравнений и определений, от непривычного даже для него многословия у депутата закружилась голова.

Наконец с заказом покончено. Кавказец поднял руку, прищелкнул пальцами. Несмотря на гул голосов, выкрики, споры, музыку, официант услышал призывный звук и вырос возле стола.

— Что изволите, Руслан Иманович?

По имени-отчеству величает! Значит, собеседник Иванова — завсегдатай этого ресторана, свой человек, с ним считаются, уважают.

Руслан неторопливо, смакуя каждое слово, продиктовал. Выговаривая наименование очередного блюда, важно поднимал над столом указательный палец. Будто требовал особого внимания.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12