Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Темная сторона луны

ModernLib.Net / Детективы / Карр Джон Диксон / Темная сторона луны - Чтение (стр. 15)
Автор: Карр Джон Диксон
Жанр: Детективы

 

 


      - Ну! Беспристрастный свидетель...
      - Разве я беспристрастный свидетель, доктор Фелл? Меня заботит Камилла Брюс, больше никто. Насколько глубоко меня это заботит, может иметь или не иметь никакого значения, но это факт. Где она сейчас, кстати говоря?
      - В настоящий момент такое впечатление, что она исчезла. Фью!- добавил доктор Фелл, успокаивающе протягивая руку.- Она исчезла не как в детективных историях, где это означало бы, что она подвергается опасности или ей каким-нибудь образом угрожает некий злодей, сидящий в засаде. Можно предположить, что она ждет вас; она выражала некоторую озабоченность. Вам лучше безотлагательно пойти за ней. В смысле детективных историй...
      - Говоря о детективных историях...
      - Да?
      - Сегодня вечером, доктор Фелл, я барахтался во всем этом, сидя в отеле, пытаясь получить какой-то разумный ответ на все вопросы. В пятницу, насколько мне помнится, вы сказали, что в этом деле не замешана ни одна женщина. Правда ли это? Я все размышлял, понимаете, не могла ли за всем этим стоять какая-нибудь женщина.
      - Вы размышляли совершенно правильно. За всем этим действительно стоит женщина.
      - Но вы говорили...
      - Я говорил,- перебил доктор Фелл,- что ни одна женщина не совершала этого убийства и ничего не знала о нем. Этого утверждения я придерживаюсь и сейчас. Одна женщина, при этом совершенно невинно, вдохновила всю эту смертоубийственную пляску. Другая женщина, не зная ничего, чуть не опрокинула яблочную тележку, слишком близко подойдя к разгадке.
      - Чуть не опрокинула яблочную тележку, слишком близко подойдя к разгадке? Не может ли Камилла Брюс оказаться той, что угадала слишком много?
      Тут Алан подскочил и резко обернулся, когда стеклянная дверь позади него неожиданно открылась. В проеме стоял Камилла собственной персоной:
      - Что вы тут обо мне говорите? Я не могла расслышать, что вы говорили, но я умею очень хорошо читать по губам. И все же я расслышала собственное имя. Вы что, говорили, что в конце концов убийцей могу оказаться я?
      Глава 18
      Дедушкины часы в холле начали бить десять. Только один светильник горел в вестибюле - торшер в дальнем конце комнаты. Алан воспринимал все как-то особенно обостренно: приглушенный свет, отражающийся на стенах из побеленного кирпича, на красных костюмах спортсменов на спортивных картинках, украшавших стены, на лице Камиллы, которая, как ему показалось, материализовалась ниоткуда.
      Камилла нерешительно постояла в дверном проеме, держа правую руку на задвижке, прижав левый локоть к боку. Она была в голубом. Ее личико словно светилось на фоне темноты, клубившейся снаружи; свет от ламп едва касался густых каштановых волос; казалось, она почти не дышит.
      - Ты думал,- выпалила она, обращаясь к Алану,- что я все же могла бы быть убийцей?
      - Нет, конечно нет! Мы ничего подобного даже и не думали, и в глубине сердца ты это знаешь!
      - Знаю?
      - Должна знать. В связи с этим делом возникали некоторые довольно странные идеи, но ни одна из них не была абсолютно безумной, а подозревать тебя было бы далеко за пределами даже полного помешательства.
      - Хорошо,- сказала Камилла,- приятно знать свое место, по крайней мере в этом расследовании. Я спросила потому... потому, что всех остальных подозревают или в одном, или в другом; так что мне было просто интересно. А что же ты, в таком случае, думаешь?
      - В тот самый момент, когда ты появилась,- ответил Алан,- я собрался пойти искать тебя. Мы не погуляли в саду в пятницу вечером - нам помешала Валери; почему-то кто-нибудь всегда нам мешает. Может, пойдем прогуляемся сейчас?
      Камилла подняла глаза.
      - Собственно говоря,- сказала она,- я пришла предложить тебе то же самое. На улице не так уж холодно, просто приятная прохлада. И сегодня вечером, по каким-то причинам, похоже, совершенно нет москитов. Поскольку нам надо поговорить об очень многом...
      - Я должен запомнить, что это именно ты сделала предложение. Пойдем.
      - Одну секунду!- вмешался доктор Фелл.
      На его лице уже не было и следов той придурковатости и восторженности, что отличали его обычно. Печаль, глубокая печаль таилась теперь в глазах Фелла. У Камиллы перехватило дыхание.
      - Да, доктор Фелл, у вас есть какие-то инструкции?
      - Капитан Эшкрофт - хрумпф!- предсказал длинную и, возможно, бурную ночь. Не вижу необходимости соглашаться с последним прилагательным. Но у меня все же действительно есть кое-какие инструкции.
      - Да?
      - Сейчас десять часов. Я вижу, что у вас обоих есть наручные часы. Вы сможете постараться развлечь себя чем-нибудь, скажем, в течение ближайших полутора часов?
      - И гораздо более долгое время,- заверил его Алан,- если только нам не помешают. Понимаете...
      - В более долгом времени,- ответил доктор Фелл,- нет необходимости. Не уходите с территории, не удаляйтесь слишком далеко. В половине двенадцатого будьте любезны...
      - Вернуться сюда?
      - Нет, не сюда. Ни при каких обстоятельствах,- прогудел мощный голос,вы не вернетесь тогда в дом. В половине двенадцатого - можно даже чуть позже - отправляйтесь в среднюю школу "Джоэль Пуансет". Войдите через боковую дверь, как мы это сделали прошлой ночью; ее будет легко открыть. Идите в комнату 26, сидите там и дожидайтесь результатов.
      - Понимаю,- сказал Алан, который ничего не понял.- Вы устраиваете вечеринку, не так ли?
      - "Вечеринка",- объявил доктор Фелл,- слово, которое выбрано чудовищно неудачно. Но тем не менее оно может быть использовано в наших целях. В настоящий момент я должен вернуться к моим собственным заботам, обратив ваше внимание единственно на верного слугу по имени Джордж. Джордж предан Мэйнардам, как вы слышали; кроме того, по своим собственным причинам, он необыкновенно предан Я ней Билу. Теперь в сад!
      И он выпихнул их за стеклянную дверь, которую Алан закрыл за собой.
      Неровный лунный свет, лишивший цветы красок и подчеркнувший каждую тень, превратил сад в нереальный мир. Легкий белый туман поднимался над землей. Они вступили в него и по дорожке двинулись на запад. Одни, думал Алан, как будто никто в мире больше не существует. Плечо Камиллы коснулось его левой руки. У солнечных часов они оба остановились, повинуясь взаимному инстинкту, и стояли там, а туман проплывал мимо их колен.
      - Алан,- вдруг сказала Камилла,- мы приближаемся к разгадке проблемы, не так ли?
      - Думаю, да.
      - Тогда, пожалуйста, скажи мне, что подумали ты и доктор Фелл, когда я влезла в ваш разговор?
      - Я не знаю, что думает доктор Фелл. Что касается меня, то было бы гораздо легче сказать тебе об этом, если бы ты ответила мне любезностью за любезность.
      - Ответила любезностью?
      - Да. Тебя несколько раз осеняли разные мысли по поводу этого дела, так? У тебя должны были быть разные мысли, Камилла. Если это были просто части одной и той же идеи, тогда это попросту не имеет смысла.
      - Алан, я не понимаю, о чем ты говоришь.
      - Слушай внимательно, моя дорогая. Две ночи назад, когда мы подслушивали доктора Фелл а и капитана Эшкрофта, тебя осенила мысль о чьей-то "невероятной ревности" к кому-то. Мы возвращались к этой теме несколько раз, но ты все еще считаешь, что это дикость, в которую невозможно поверить. Но одну вещь, по крайней мере, ты можешь мне сказать. Когда мотив невероятной ревности пришел тебе в голову, разве ты не рассматривала его как ключ к обнаружению убийцы? Не рассматривала?
      - Ну... да.
      - Хорошо. Вчера днем, когда мы вернулись из Форт-Молтри и у тебя была довольно бурная беседа с Мэдж, ты убедила себя, что загадочный приятель Мэдж - наверняка не кто иной, как доктор Марк Шелдон. Ты все еще убеждена в этом?
      - Это только разумное предположение. Честно говоря, Алан...
      - Давай не будем всю ночь стоять у солнечных часов,- сказал Алан, хотя, собственно говоря, они были там всего секунд тридцать.- Сюда, с твоего позволения; посмотрим, не стимулирует ли наши мозги небольшая прогулка.
      Они побрели вниз по дорожке, мимо кипарисов и плакучих ив, вырисовывавшихся черными силуэтами на фоне неба.
      - Мы подразумевали,- продолжал Алан,- что этот неизвестный приятель является также убийцей. Мы не знали этого наверняка; мы подразумевали это лишь потому, что шутник, писавший послания на классной доске, смог убедить нас. Ну, и куда нас ведет это предположение?
      Кем бы ни оказался этот приятель и убийца, трудно понять, зачем ему понадобилось убивать Генри Мэйнарда. И если убийцей является Марк Шелдон (чему я не могу поверить, но, собственно, это не важно), один этот факт превращает в полную чушь мотив ревности. В любой ситуации, касающейся Мэдж и Марка Шелдона, никто не может никого ревновать, за исключением миссис Марк Шелдон, если только ты не будешь настаивать, что ревнующей особой была сама Мэдж. Если Мэдж ревновала настолько, что могла убить, разве она не убила бы в этом случае миссис Шелдон? Неужели она совсем спятила и укокошила своего отца только потому, что он возражал или мог бы возражать против их отношений?
      - Ох, Алан, это просто нелепо!
      - Разумеется, нелепо, как я и пытался тебе объяснить. А тебе не приходили в голову еще две мысли?
      - Две мысли?
      Все еще бредя почти по колено в тумане, перебрасываясь словами друг с другом, они прошли сквозь арку-проход из высокого вечнозеленого кустарника. За ней, покрытая еще большим туманом, утоптанная тропинка вела к невольничьим хижинам.
      - В пятницу ночью,- продолжал Алан,- тебе пришло в голову, что некая личность - не важно, кто именно - просто могла бы оказаться приятелем Мэдж и к тому же убийцей. Ты не могла в это поверить, ты до сих пор не можешь, хотя подозрение продолжает тебя грызть. Потом, вчера днем, обстоятельства сложились таким образом, что ты подумала: доктор Шелдон, независимо от того, убил ли он кого-то или нет, именно доктор Шелдон должен быть любовником Мэдж! Но накануне вечером ты думала совсем не о Марке Шелдоне. Это были две совсем разные мысли, не так ли?
      - Разве я когда-то говорила,- возразила Камилла,- что это были две разные идеи?
      - Ты, собственно говоря, не сказала ничего; может быть, все это слишком запутано. Но если бы только ты и я понимали друг друга...
      - А ты думаешь, мы не понимаем друг друга?
      - Ну а разве понимаем? Разве по миллиону всевозможных тем мы хоть раз находили общий язык? Скажи что-нибудь - и мы тут же заспорим. Политика, наука, искусство, литература...
      Они достигли открытого пространства между рядами невольничьих хижин. Убывающая луна, освещая все вокруг серебряным светом, выглянула из-за облака. Камилла остановилась и повернулась к Алану.
      - Я знаю это!- сказала она.- Вчера вечером по телефону я почувствовала, как ты застыл, когда я сказала, что читаю Джойса, который стоит следом за Прустом в твоем списке самых отвратительных писателей. Видимо,- выкрикнула Камилла,- видимо, нет ни единого вопроса, по которому мы могли когда-нибудь достичь согласия!
      - "Видимо", ты сказала? Всего лишь видимо?
      - Да, Алан. Я даже больше чем намекала на это вчера вечером, но ты не хотел меня слушать. Ты сказал, мы стали как будто ближе друг другу, потому что не поспорили ни разу ни о литературе, ни об искусстве, ни о политике. Но шутка...
      - Что шутка?
      - Мне вовсе не нравится Джойс! Я просто терпеть не могу Пруста! Я не могу благоговейно склониться ни перед одной из священных коров. Я так же консервативна, как ты, или даже больше, если говорить о политике; только у меня нет твоей смелости противостоять модным течениям и посылать интеллектуалов ко всем чертям. Кроме математики и науки, и от них я никогда не отрекусь, нет ничего, что ты когда-либо проповедовал, с чем я была бы не согласна полностью в глубине души!
      - Если ты действительно хочешь сказать все эти в некотором смысле потрясающие вещи, Камилла...
      - О, именно это я и хочу сказать!
      - Тогда почему, бога ради, ты все время так настойчиво доказывала обратное? Почему без устали посылала ядовитые стрелы?
      - Отчасти потому, что я лицемерка! А отчасти потому - потому, что ты был такой ужасно серьезный! Ты не можешь относиться с юмором ни к чему, что для тебя действительно важно, например к книгам или к английскому языку, так же как я не могу несерьезно относиться к математике или науке. Я просто не могла удержаться, чтобы не подколоть тебя!
      - Ты думала, это забавно?
      - Не забавно, нет! Я злюсь и говорю гадости, но я всегда потом об этом жалею. В это вся разница между нами. Я никогда на самом деле не хотела сказать ни одного неприятного слова! Тогда как твои бесконечные насмешки...
      Она была совсем близко, совершенно неотразимая. Алан не сказал ей "лгунья", он вообще ничего не сказал. Прижав ее к себе очень близко, он стал старательно и долго целовать ее в губы. Реакция Камиллы, в которой на этот раз не оказалось места для изумленной паузы, была такой раскованной и пылкой, какую он мог только пожелать в своих мечтах. И так, под луной, они обнимали друг друга, и так беспорядочно прошел довольно неопределенный период времени. Потом тоненький голосок произнес:
      - Алан...
      - Да?
      - Что... что с нами случилось?
      - Что-то, что должно было бы случиться давным-давно. Я люблю тебя, моя лицемерная пуританка! Но я никогда не думал, что ты...
      - Если ты считаешь меня пуританкой,- прошептала Камилла,- проверь! Просто проверь меня, только и всего! Но я никогда не думала, что ты...
      - Помолчи.
      - Ты не очень-то романтичен, не так ли?
      Тогда он заставил ее замолчать единственным подходящим образом, еще больше усовершенствовав предыдущий способ общения.
      Все, что они впоследствии сказали или сделали,- открытия, которые они совершили, обеты, которые они дали, обещания, старые как мир, но и вечно новые,- это вопросы, не имеющие прямого касательства к данной истории. Но для двоих все это было необычайно важно, и поэтому следует отнестись к ним благосклонно. Их настроение делало скачки от эротического к восторженному, от слепой силы эмоции через нежность к внезапному осознанию, что все на земле, включая и их самих, в конечном итоге беспредельно забавно. Они не понимали друг друга, решили они, но в будущем между ними больше никогда не возникнет непонимания. Теперь они стали слишком мудры, чтобы пререкаться вновь.
      Затем, после того как прошло множество минут, показавшихся им слишком краткими, они вдруг поняли, что сидят бок о бок, снова обнявшись, на перевернутом лошадином корыте в ближайшей невольничьей хижине. Оба они словно одновременно вынырнули на поверхность.
      - Я страшно помята, в некотором роде,- сказала Камилла.- Но мне хочется оказаться еще более помятой, если ты понимаешь, что я хочу сказать, когда у нас вся ночь в полном распоряжении и вряд ли нам здесь кто-то сможет помешать.
      - Понимаю, что ты хочешь сказать. Я приложу к этому все усилия.
      - Алан, который сейчас час?
      Когда после торопливого чирканья спичкой и быстрого осмотра циферблата наручных часов выяснилось, что время без двадцати минут полночь, Камилла высвободилась из объятий Алана и вскочила на ноги:
      - Мы обещали доктору Феллу... или ты думаешь, что уже слишком поздно?
      - Еще не слишком поздно. Мы вернулись в реальный мир, только и всего.
      - А почему он хочет, чтобы мы пришли на полуночную встречу именно в эту школу?
      - Мы оба можем только гадать об этом, моя дорогая. Существуют определенные факты, на которые приходится смотреть без прикрас. Они, боюсь, неприглядны - стой спокойно!- но мы не можем укрыться в раю до тех пор, пока не встретимся с ними лицом к лицу.
      И с этой отрезвляющей мыслью они покинули хижину. Им не было необходимости возвращаться по собственным следам к воротам, через которые они вышли с территории прошлой ночью. Камилла думала, что помнит, и действительно нашла другие ворота в ограждающей стене на юге.
      Хотя это вывело их на дорогу в точке, гораздо ближе расположенной в средней школе "Джоэль Пуансет", ландшафт, по которому они двигались, казался теперь не столько нереальным, сколько мертвым. Туман здесь поднимался еще выше от земли: не потревоженный никаким ветром, он плыл клоками, только когда они проходили сквозь него, чувствуя липкое холодное прикосновение, от которого Камилла вздрагивала.
      Густо-черное и молочно-белое, со слегка поблескивающими окнами, здание школы поднялось перед ними, как хранилище тайн. "Р. Гэйддон". На свалке металлолома Р. Гэйддона не было никакого света, она казалось пустынной.
      Ни одна собака не лаяла, ни один сторож не преградил им путь с дробовиком, никаких шагов не было слышно, кроме их собственных. Они почти дошли до боковой двери, когда Камилла схватила Алана за руку и показала куда-то.
      - Там темно,- сказала она шепотом.- В окнах комнаты 26 темно, как в яме. Доктор Фелл говорил так, словно место вполне подготовлено для того, что ты назвал вечеринкой, но, похоже, что света нет ни там, ни где бы то ни было еще.
      - С каких это пор, моя антипуританка, нам нужно беспокоиться по поводу темных комнат? Мы должны войти, сесть и ждать результатов. Если мне не изменяет память, он сказал, что боковую дверь будет легко открыть.
      Но открывать дверь им не пришлось, поскольку чья-то рука распахнула ее настежь изнутри. Янси Бил - откуда-то позади него сочился тусклый свет прислонился плечом к внутренней стороне двери и разглядывал их с какой-то нервной непринужденностью.
      - Привет всем!- сказал он.- В комнате вовсе не темно, она просто затемнена.
      - Затемнена?
      - Просмоленной бумагой,- Янси сделал поясняющие движения,прикрепленной на деревянном каркасе. Это некая игра, хитроумно задуманная Великим Гоблином доктором Феллом или Верховным Жрецом Каиафой Эшкрофтом, но не спрашивайте меня, что это за игра или в чем дело. Они позвонили мне домой, они настаивали на моем присутствии, так что я приехал.
      - Кто еще здесь?
      - Пока что никого, кроме меня. Входите, присоединяйтесь к Клубу потерянных душ!
      Коридор был темным; комната номер 25 напротив через коридор тоже была темной. Но такой же тусклый свет с потолка пробивался через стеклянную панель в двери комнаты номер 26. Толкнув дверь, Янси подсунул под нее клинышек и с некоторым шиком провел их внутрь.
      - Со вчерашней ночи здесь немного прибрались,- объяснил он, показывая на затемнение на окнах.- Пахнет мылом и водой, да? Никакой крови там, где бедняжка Валери остановила пулю. Виктрола стоит на своем месте, крышка закрыта. А вот этот чертов саксофон все еще на крышке пианино. По моему мнению...- Он резко замолчал.
      - Каково же твое мнение?- спросил Алан.- И что ты там говорил насчет Клуба потерянных душ?
      - Думаю, что принадлежу к нему, возможно, мы все к нему принадлежим.Янси начал расхаживать туда-обратно перед учительским столом.- Когда я добрался сюда, минут пятнадцать назад, я поставил машину с западной стороны свалки металлолома и пошел пешком к школе. Я почти поравнялся со свалкой, когда увидел женщину, одиноко бредущую по дороге в направлении от Мэйнард-Холла так неуверенно, словно она не могла решить, куда ей идти.
      Потом я осознал, что это Мэдж, это моя малышка Мэдж! Не видя меня - я был в тени,- она повернулась вокруг, будто слепая девушка, и отправилась обратно в том же направлении, откуда пришла. Если она нуждается в помощи и утешении, подумал я, старина Яне - тот самый малый, кто его ей может дать! Я почти открыл рот, чтобы окликнуть ее, но кто, вы думаете, появился со свалки, как не Великий Гоблин доктор Фелл, с весьма специфическим выражением на лице?
      "Не делайте этого,- сказал он,- не вмешивайтесь, не добавляйте ей огорчений".- "Это Мэдж,- сказал я.- Она тоже будет присутствовать на полуночной конференции?" - "Ее не будет,- сказал доктор Фелл,- нужно ли нам еще больше огорчать ее?" Он велел мне идти в школу, а сам вернулся на свалку, ни сказав не единого слова. Что он там делал, я не знаю, и что он имел в виду - тоже...
      Янси сделал паузу.
      Послышался слабый звук, боковая дверь открылась и закрылась. В комнату номер 26, переваливаясь, вошел доктор Фелл, без шляпы, неся в одной руке свою палку, а в другой кожаный портфель. Он закрыл дверь в коридор. Положив палку и портфель на учительском столе, он зашел за стол и, глядя на своих компаньонов, длинно и шумно вздохнул.
      - Прошу прощения за всю эту конспирацию в духе плаща и кинжала,- начал он.- Мы здесь, мадам и джентльмены, по просьбе капитана Эшкрофта.
      - Самого старины Нимрода?- спросил Янси.- Где же сам могущественный зверолов перед Господом?
      - Он задержался в другом месте по срочному делу. Поскольку капитан Эшкрофт говорит, что не имеет охоты разговаривать, желание, до сей поры не замеченное в нем, он уполномочил меня изложить вам определенные факты, которые необходимо понять прежде, чем мы сможем понять что-либо еще. Я сам без большого удовольствия смотрю на эту перспективу. Слушать это будет горько, и кое-какие петарды могут взорваться прежде, чем мы закончим. Но это необходимо, у нас нет другого выбора. Если вы устроитесь поудобнее, насколько это возможно при подобных обстоятельствах...
      Камилла, Янси и Алан сели за три школьные парты в первом ряду, с некоторым трудом пристроив под ними ноги. Доктор Фелл остался стоять, мучимый тревогой. Из кармана он вынул уже набитую пенковую трубку. Но он не зажег ее, лишь указал черенком на Алана:
      - Если на мгновение я мог бы - хрумпф!- воспользоваться методом Сократа, какие самые рискованные вопросы возникают в этом деле?
      - Кто убил Генри Мэйнарда и пытался убить Валери Хьюрет? Как объяснить это невозможное убийство?
      - Фью!- сказал доктор Фелл с оттенком нетерпения.- Меня интересуют не самые головоломные вопросы, меня интересуют самые рискованные. Как и с кем все это началось? Чьи эмоции начали цепную реакцию, которая завершилась столь ужасным взрывом? Чей характер мы должны рассмотреть прежде всего?
      - Вы имеете в виду убийцу?
      - Я имею в виду жертву.
      - Вы хотите сказать,- вскричала Камилла,- что все началось с мистера Мэйнарда?
      - Разумеется! Как далеко мы ни заглядывали бы назад, на горизонте пейзажа мы постоянно видим Генри Мэйнарда. Пусть он присутствует на экране ваших мозгов так же живо, как присутствовал в жизни. Но его внешние физические характеристики - гибкая, подтянутая фигура, всегда тщательно одетая, серебряные волосы, довольно холодные голубые глаза - менее показательны, чем духовные или эмоциональные. Он был человеком с воображением и умом. Он был человеком сильных чувств, обычно подавленных, но они могли и иногда вырывались наружу. Несмотря на убедительное обаяние, которым он пользовался, когда хотел, он был человеком непредсказуемых настроений. По меньшей мере месяц, возможно гораздо дольше, что-то его преследовало и беспокоило. Что это было?
      Внешне, по крайней мере, он производил впечатление человека, у которого совсем немного забот. Уже и так обеспеченный, он унаследовал состояние и поместье своего старшего брата. Он добился успеха даже в своем хобби - в академических кругах его высоко ценили. Богатством, здоровьем и восхищением он был одарен в большой степени. Может ли человек просить большего?
      И все же он оставался далеко не счастливым; преследовавшее его беспокойство все нарастало. Со времени приезда в Мэйнард-Холл он, по существу, мало что делал, если не считать бесконечных "вычислений" на бумаге, которые он никогда ни с кем не обсуждал и никому о них не рассказывал. Есть ли какие-нибудь указания на то, что это были за вычисления? Хорошо! Предположительно потому, что его дочь возражала против слишком уединенного образа жизни, он пригласил определенных гостей на вечеринку, которая должна была начаться в понедельник третьего мая, и в число этих гостей входили два поклонника, как известно, искавших руки Мэдж Мэйнард. Отметим мельком, что однажды он спрашивал у Мэдж о росте и весе и Риптона Хиллборо, и Янси Била.
      Доктор Фелл сделал паузу. Ему ответила Камилла, чуть ли не вскочив от возбуждения на ноги.
      - Да!- сказала Камилла.- Меня здесь не было, когда он об этом спрашивал, это было до того, как мы все сюда приехали. Мэдж первый раз сказала мне об этом по секрету, а потом выболтала в библиотеке днем в пятницу, я уверена, что это правда. Но чем это может помочь? Что бы там ни мучило мистера Мэйнарда, разве это не было связано с самой Мэдж?
      - В яблочко!- сказал доктор Фелл, постукивая костяшками пальцев по столу.- Его мука - вы использовали очень верное слово!- происходила именно от этого. В этом мы все время соглашались, этого никто никогда не отрицал. Вы, мистер Бил, в некоторых подробностях описывали знаменитый инцидент под магнолиями ночью в воскресенье второго мая. Вы помните?
      - Помню,- согласился Янси.
      - Мэдж говорила с каким-то неизвестным мужчиной, который ушел как раз перед тем, как появились вы. С чердака вниз пришел Генри Мэйнард, снова в муках, и добавил путаницы в и без того уже запутанную сцену. Он был спровоцирован любопытной вспышкой, когда Мэдж, взорвавшись по каким-то своим собственным причинам, закончила: "Иногда мне кажется, что не стоит..." Что она хотела этим сказать? Как это было связано с муками Генри Мэйнарда?
      - Дорогой мой Великий Гоблин,- взревел Янси,- я уже говорил, что не знаю, и задавал вам тот же самый вопрос. Штаны господни, что все это значит? Мы пытаемся узнать, что болело в душе у старикана, но никаких сведений нет!
      - Есть!- сказал доктор Фелл.
      Положив трубку, он расстегнул металлическую застежку на портфеле, лежавшем на столе, открыл его и залез внутрь. Но не вытащил оттуда никаких бумаг, которые в нем, очевидно, лежали. Вместо этого он снова взял свою пенковую трубку и указал черенком на Алана Грэнтама.
      - Подумайте!- сказал он.- По дороге в ресторан "Дэвис" в субботу вечером, если помните, я спросил, есть ли у вас какие-то предположения, объясняющие подчас поразительное поведение Мэйнарда. Вы заострили ситуацию в духе, вполне свойственном викторианским новеллам, предположив, что Генри Мэйнард может оказаться не настоящим Генри Мэйнардом, а только самозванцем. Хотя я был вынужден отвергнуть этот аргумент как ошибочный, но все же ответил вам, что это ведет самым прямым образом к другой мысли. И эта мысль, разумеется, способна многое объяснить в его отношении к дочери.
      - Другая мысль, вы сказали?- вскрикнула Камилла. В этот раз она все-таки подскочила, как возбужденная школьница на уроке.- Какая мысль, доктор Фелл? И каким образом, ради всех святых, она могла влиять на его отношение к дочери?
      Доктор Фелл взмахнул черенком трубки.
      - Потому что Мэдж Мэйнард не его дочь,- ответил он.- У Генри Мэйнарда никогда не было дочери, мисс Брюс; она ему такая же родственница, как и вы. Она имеет все права носить имя Мэдж Мэйнард, хотя и не родилась с ним.
      А теперь я должен рассказать вам, что одиннадцать лет назад этот ложный отец, проживая в то время в Нью-Йорке, отчаянно влюбился в шестнадцатилетнюю девушку, которую встретил в приюте Святой Доротеи в Куинсе. Мэдж Макколл, сиротка с богатым воображением, была неоценимой помощницей в обучении младших детей. Но она стремилась к более широким горизонтам, именно об этом она всегда мечтала. Он удочерил ее официально, затем на год отправил ее учиться в лучшую школу в Швейцарии, после чего семнадцатилетняя Мэдж приняла его любовь на тех условиях, которые он предложил. С тех пор она была его любовницей, и эти отношения поддерживались настолько осторожно, что никто ни о чем не подозревал. Его страсть далеко не уменьшалась, напротив, только возрастала с годами. Сама девушка (подлинно добросердечная, с подлинно добрыми намерениями, просто аморальная) была вполне счастлива. Она могла бы продолжать оставаться счастливой, если бы с ними не случилась трагедия, разбившая его жизнь, как, возможно, разобьет и ее, когда природа взяла свое и ее глаза устремились на другого мужчину.
      Глава 19
      Воцарилось молчание.
      Тусклый свет падал с потолка на стоящий метроном, на палку и на открытый портфель перед доктором Феллом. Бормоча что-то, доктор Фелл запихнул трубку в свой карман. Он снова потянулся к портфелю, но опять ничего из него не вынул.
      - Если вы хотите документальных подтверждений...- начал он,- однако, поскольку Мэдж сама знала всю правду...
      Величественно наклонившись вперед, доктор Фелл моргнул, глядя на Алана, затем на Камиллу, которая снова села, крепко сжав руки. Потом, поглядев на Янси Била, выпрямился.
      - Мистер Бил! Я сожалею, что нанес вам столь грубый и прямой удар. Но это было необходимо, вы прежде всех должны были узнать об этом! Лучше вам услышать это здесь от меня, чем обнаружить при других обстоятельствах, возможно, еще более жестоких.
      - Все в порядке, Великий Гоблин,- сказал Янси.- Все в порядке.
      Он говорил так легко и спокойно, что Алан на мгновение задумался. Голова Янси была повернута в сторону. Внезапно, подобрав свои длинные ноги, он очень резко встал и направился к левой стороне учительского стола, мимо переносной школьной доски на мольберте, к маленькому пианино в углу. Казалось, он рассматривает саксофон, лежавший на крышке пианино. Потом, с лицом абсолютно спокойным, если не считать вертикальной морщинки, образовавшейся между бровей, он повернулся к доктору Феллу.
      - Все в порядке, Великий. Гоблин!- повторил он.- Я слышу, что вы говорите, я понимаю, о чем вы говорите. Просто, похоже, это пока не много для меня значит, только и всего. Я все еще в шоке, конечно. Во всяком случае,- взорвался он,- какая разница, что именно думаю я?- Он посмотрел на Алана.- Вот ты, старина. Вся эта история с Мэдж, ты что-то подозревал?..
      - Нет, ни на секунду! Но я теперь понимаю, почему капитан Эшкрофт назвал это крупной неприятностью.
      - А ты, Камилла? Ты догадывалась?
      Камилла уставилась на свои переплетенные пальцы.
      - Нет, не догадывалась, хотя должна была бы. Мы все замечали нечто странное в их отношениях, но как же сильно мы ошибались! То, что мы рассматривали как "гипертрофированную заботу" о Мэдж, было всего лишь... о, это не важно!
      - Вот и я говорю, милая: не важно. Я пытаюсь понять, что это. Боли нет никакой - пока нет, во всяком случае,- так что я просто хочу знать. Можете вы, наконец, расколоться и рассказать нам, Великий Гоблин? Что навело вас на эту мысль? Кто вас на это навел?

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18