Лин КАРТЕР
      НАИВЕЛИЧАЙШИЕ ЕРЕТИКИ ООЛИМАРА
      ПРОЛОГ
      Зао, Олиммбрис, Зурана, Зефрендус и Великий Гулзунд - имена пяти миров, окружающих звезду Куликс созвездия Единорога. О Зуране я и поведу свой рассказ. Ни один человек нашего мира не бродил по ее золотым полям, не ступал на ее холмы, приютившие гоблинов... Но я отправил туда свои грезы, и вот что они поведали...
      1. ГОВОРЯЩИЙ КАМЕНЬ ТЕЛАСТЕРИОНА
      На земле Абламарион гигантская гора поднимается от самых берегов Церенарианского моря. С вершины горы, которую люди назвали Теластерионом, можно разглядеть на севере города Дазенжераса и Хиларны, расположенные в устье святой реки, вблизи сине-зеленого моря, а также такие острова, как Иакквалам Камура и Гаяжойе.
      С юга Теластериона, там, где у ее мраморных стен приютился городок Чан-Чан, подножье горы омывают воды святой реки Чан-дераул. Отсюда несет она их к пирсам Оолимара, где правит Священный Пророк. А с востока до самых холмов Фешта и пустынных болот Быда, укрытых в тени Гор Черных Троллей, где творятся удивительные чудеса, протянулись бесплодные и унылые земли.
      На западе темнеет Красный Лес и Миора - лесная река - кажется серебряной лентой, вьющейся рядом с деревьями.
      Вот и все, что вы увидите, забравшись на самую вершину Теластериона, уж поверьте мне. Но это лишь одна из Семи Сотен Гор Вечных Богов, оберегаемых и охраняемых ими. И пока богов не оставили силы, а среди людей не пропала вера - ни один человек не осмелится подняться на их вершины. Ни один, кроме...
      Он потратил шесть часов, чтобы взобраться на северный отрог Теластериона. Трижды пришлось останавливаться ему и цепляться за стены, когда мощнейшие ветра разжимали его пальцы и казалось, что несмотря на величайшую силу, он не сможет двинуться дальше. Трижды боги прибавляли ему храбрости и он продолжал свой путь.
      Наконец почти в полдень, когда Куликс - солнце этой планеты - достиг зенита, он добрался до самой вершины. Ухватившись за выступ, он подтянулся, перевалился через край и замер, тяжело дыша, ощущая лицом резкий холодный ветер с привкусом пенистых волн Церенарианского моря.
      Через некоторое время он поднялся на ноги и встал пред Сферой. Это был гигантский, высотой в полчеловека, мутный шар из дымчатого кристалла. И покоился шар на широком свинцовом постаменте.
      Человек смотрел на сферу. Он прошел четыре тысячи лиг этого мира, чтобы увидеть ее, и сейчас чувствовал, как его наполняет волна всеобъемлющей радости.
      Когда-то, в дни великого расцвета, давно канувшие в Лету, семь сотен таких кристаллических шаров увенчивали вершины самых великих гор на лике Зураны и через эти сферы боги могли говорить со своими жрецами, а те, в свою очередь, сообщали указы, повеления и волю богов простым смертным. Но потом с далекого севера из неведомых земель за Церенарианским морем нагрянули морские орды Полака Криота, которые превратили города в пустыни, а жрецов перерезали. Они разрушили храмы, и вера покинула людей. Когда люди видят, что даже Великие Боги не могут спасти их от ужасов и лишений войны, они отворачиваются от своих богов и создают себе новых, но теперь только с помощью своего воображения. А когда люди перестают поклоняться богам, то эти боги чахнут, теряют силы и могущество - но не умирают никогда.
      Так было с богами Зураны. Шли годы, века сменяли века, и Говорящие Камни, венчавшие семьсот величайших гор, медленно разрушались и превращались в прах. Но этот, на вершине Теластериона, все еще существовал.
      Что же хранило его все эти годы?
      Человек, одолевший пик Теластериона, молча стоял перед Камнем. Мозг его требовал ответа, а ему приходилось стоять и ждать. Он был сильным человеком, с таким богатырем не смог бы сравниться никто - ни ты, ни я и никто другой. Наш мир не видывал таких, как он, разве что в старые добрые времена, когда легендарные герои вершили волю богов, существовали на земле подобные люди.
      Ростом в семь футов он, казалось, был рожден для великих свершений и ратных подвигов. Его плечи были способны держать горы, руки были толщиной с бедро обычного мужчины. Тело цвета золотистой бронзы было великолепно, он обладал мышцами гладиатора, длинными мускулистыми ногами и широкой грудью.
      Дубленая кожа дерзкого, чисто выбритого широкоскулого лица с мощной челюстью приобрела цвет черной бронзы, а грива взъерошенных волос напоминала выгоревшую на солнце солому, глаза же имели холодный, чисто-серый оттенок. В этих серых глазах таился смех, звонкий, здоровый и неистовый. Когда он говорил, голос его был глубоким и оглушающим, но и в нем слышались искорки смеха.
      На нем была туника, сшитая из дубленой кожи и вся усеянная медными бляхами. На ногах он носил кожаные сапоги, завернутые голенища которых поднимались до колен, а тело прикрывал широкий, вишневого цвета плащ, отброшенный сейчас за спину, чтобы не стеснять движения рук при подъеме. Кроме плаща, удерживаемого на плечах завязкой, на нем была широкая перевязь черной кожи, на которой висело его единственное оружие - длинный тяжелый бронзовый жезл.
      Он был бессмертен, но он был человек! Бессмертен, но не бог! И имя его было - Амалрик!
      Чуть погодя он заговорил, обращаясь к Сфере:
      - Я здесь, мои повелители, - голос его был грудным и глубоким.
      - Готов ли ты исполнить наши приказы? - спросил Голос Говорящего Камня.
      Голос был тонок, холоден и чист и Амалрик - человек-бог - так до конца и не понял, что же это на самом деле - голос, подобный тому, каким один человек разговаривает с другим, или голос, звучащий только в его голове.
      - Да, повелители, - пророкотал он в ответ. - Духи Рыцарей более не скачут в Иом Тарма близ Селимбрианских холмов. Правление Ерисона, Белого Покорителя подошло к концу, меч его преломлен, и ему самому недолго осталось жить в Башне Дракона. Народ этой страны больше не верит его словам и вновь начинает славить имена Богов.
      В ответ - молчание...
      Он был слишком простым человеком для высокопарных слов. И еще он знал, что его господа тоже не отличаются многословием. Их сила за долгий срок истощилась и погасла - а ведь требовалось столько энергии, чтобы поддерживать связь между Сегастириеном, Миром Богов и Зураной - миром человека, и главным звеном этой связи был Говорящий Камень. И он не стал рассказывать о чудовищной и поразительной гибели короля Алраатуса, ни о бандитах Кастило, не жалевших времени, чтобы откормить свои жертвы для общего котла Обитателей Общины, ни о страшной и таинственной ведьме Наозуна, силой принудившей его выменять для нее призрака, спрятанного в черном зеркале. Ибо все это не казалось ему теперь столь уж важным.
      Наконец из глубин могущественного Кристалла вновь послышался шепчущий голос:
      - Амалрик! Внимай нашей воле, которую ты вскоре должен будешь выполнить.
      - Слушаю и повинуюсь, - ответил он.
      - Далеко отсюда, на юге, есть город, видеть который нам просто невыносимо - это отвратительная язва на золотом лике Зураны. Долго мы наблюдали за ростом его могущества, долго мы терпели, видя, как приближаются его жители к самым ужасным и тайным знаниям Вселенной. Мы говорим о городе Юзентисе, что раскинулся у гор Нелюдей.
      - Юзентис, - повторил Амалрик, - Юзентис... Я никогда о нем не слыхивал прежде, но прошло двенадцать тысяч лет, а то больше, с тех пор, как я в последний раз был южнее Огненной Реки, а за это время многое могло измениться.
      Словно не замечая его слов, Голос продолжал все так же ясно, холодно, тихо и бесстрастно:
      - Владыки Юзентиса создали ужаснейшую цивилизацию. Они победили саму смерть. Они научились создавать жизнь в новых чудовищных формах. Своим нечестивым искусством они возжелали сотворить особую высшую расу и отравить ею, как космической чумой, все сущее на Зуране.
      Амалрик стоял и слушал, его брови нахмурились в глубокой задумчивости, а покрытые шрамами руки сжали рукоять могучего бронзового жезла. И по мере того, как он слушал поразительные вещи, рассказываемые шепчущим Кристаллом, его все более пронизывал холод страшных предчувствий. - Честолюбие и страсть к познанию превратили их в безумцев. И теперь, гордые своими достижениями, они, ставшие спесивыми и обезумевшими, стремятся покорить любые силы природы, где бы их не встретили - в морских ли глубинах или в просторах пустынного космоса. Их зловещего повелителя зовут Зан. Он первых из их расы победил смерть и достиг бессмертия. Его разум заключен в совершенное тело из живого металла, так что он застрахован от любой случайной гибели. Он не глуп, запомни это, Амалрик. Он силен, развит и чрезвычайно смел. Тебе он будет серьезным противником. Одной только силы и выносливости недостаточно, их в нем больше, чем в тебе, смертный.
      Амалрик сплюнул.
      - Никто из живых мне не страшен! - прорычал он. - Будь то человек, чудище или дьявол! Что из того, что он живет в металлическом теле? Помните, как триста лет назад в городе Птерамидесе близ Горящей Пустыни я боролся с Каменным человеком? Я положил его на обе лопатки, и то же я сделаю с Князем Заном!
      - Не будь таким самонадеянным, Амалрик! - прошептал Голос. - Чтобы проникнуть в Город повелителей смерти, тебе придется приложить много больше сил и умения, чем ты предполагаешь. Тридцать тысяч лет потратили мы, чтобы поднять тебя до уровня Бога. И теперь ты можешь основать могущественную династию и стать отцом рода Богов, наших преемников - ведь даже сейчас, в предельном для человека, однако все еще молодом для нас возрасте мы понимаем, что уже обречены. Ты многое знаешь, и все-таки больше полагаешься на силу своего тела, а не разума, который мы отточили до невероятной остроты - стоит тебе его применить, как ты почувствуешь его гибкость.
      Амалрик склонил взлохмаченную голову, ощутив легкий укол упрека.
      - Я запомню, - проворчал он.
      - Ты выглядишь усталым, - заметил Голос.
      - Нет! - Он сплюнул, согнул свои великолепные руки, выпрямился и усмехнулся. - Я крепок и несгибаем. Подъем на гору лишь слегка утомил меня. Я в полной силе!
      - Не одна сотня лет прошла с тех пор, как ты в последний раз получил подзарядку. Нам видно, что вокруг твоих глаз и в уголках рта появились морщины. А кожа твоя высохла и огрубела. Приблизься на шаг к Сфере.
      Он подошел к Сфере и ощутил слабый зуд, пронизавший все его тело. И пока Боги изучали его, по всей коже чувствовались слабые уколы. Наконец все кончилось.
      - Довольно. Утомленные центры клеток твоего тела наполнились радиогенами, а артерии заросли и покрылись коркой холестерина. Сейчас ты используешь свои ресурсы лишь на 83 процента...
      - Я силен, как бык, - вскипел он. - Разве этого мало?
      - Обними Сферу, - бесстрастно прошептал серебристо-холодный Голос.
      Скрывая свое недовольство за тяжелым вздохом, Амалрик покорно пожал плечами и шагнул вперед. Обхватив гигантский шар руками и прижав его к себе, словно женщину, он стал ждать.
      Ослепительная вспышка!
      Душа рванулась из тела, холодный электрический огонь пробежал по нервам. Боль была до ужаса невыносимой. Он откинул голову и заревел словно раненый лев. Ногти впились в ладони, белая горячая агония разрывала тело и могучее сердце. Он задыхался, воздух проникал в вглубь легких с тяжелыми всхлипами, словно он сгорал в пламени страстной любви.
      Огненные иглы вонзились в его почки, проникли глубоко в кишечник, царапали по гигантским мышцам, бугрившимся на груди и на плечах. Он ревел и рвался изо всей мощи но был не в силах разорвать контакт со Сферой.
      Ему были знакомы эти страдания, это крещение огнем. Оно сделало его бессмертным много лет тому назад, когда он решил отдать свое полубожественное начало на службу Богам. Избежать его было невозможно и оно было необходимо, но приятного в нем было мало.
      Боль ушла. Он вцепился в твердую холодную поверхность Кристалла, вся его умерщвленная плоть вопила. Теперь тело ощущало лишь легкое пощипывание. Чистыми серебряными капельками весеннего дождя, ласковыми поцелуями ветра, в объятое жаром тело возвращалась былая сила. Через него шел поток возрождения и исцеления, через каждую его клеточку, через каждый орган и каждую жилу, через все тело - от головы до пят... Облегчение, исцеление и покой.
      Все яды, накопленные организмом, изгонялись прочь - в суставах разрушались отложения кальция и частица за частицей выводились наружу, легкие были прочищены, больные участки уничтожены и омыты электрическим огнем и теперь стимулировался рост новых, свежих тканей и клеток, которым было суждено занять место старых. Амалрик затрепетал и глубоко вздохнул. Ощущение регенерации клеток было опьяняющим, оно напоминало острый приступ экстаза, почти оргазм. Он почувствовал его приход, ревущий шквал волнения, нервной дрожи, трепета - божественной жизненности. Сила и энергия устремились в него, наполняя, как пустой сосуд, он почувствовал хмельную упоительную радость, подобную плотскому желанию... Чистая, светлая лучистая энергия Могущественных Богов грянула в его богатырское тело. На миг он потерял сознание, качнулся и упал, распластавшись на голой скале всего в футе от кристаллической Сферы.
      Он лежал, тяжело дыша, в глубокой тишине и эта тишина громом отдавалась в его ушах. Он был истерзан, измучен - и рожден заново!
      - Мы превратили тебя в сильного, выносливого и энергичного тридцатилетнего мужчину, - прошептал Голос в его мозгу. - Сил теперь в тебе даже более, чем бывало прежде. Тебе они необходимы, ибо придется тебе вынести величайшие страдания в руках безжалостных хозяев Юзентиса. И даже сейчас мы не до конца уверены, что ты выживешь. Мы видим три разных пути, на которые разветвляется основная временная линия в точке, находящейся в двенадцати днях от настоящего. В первом случае ты умрешь в страшных мучениях. Во втором - выживешь, но будешь искалечен и превращен в раба. И только на третьем пути тебя ждет победа.
      Амалрик был слишком измучен для вопросов и лишь слегка кивнул головой.
      - Ты найдешь Юзентис посреди бесплодной равнины. Он - одно из того немногого в природе, что скрыто от нашего всевидящего ока и о чем мы можем только гадать. Но где бы не находились хозяева Юзентиса, они всегда берут жизненные силы из любых живых существ, встретившихся им. И это будет дорогой туда. Следи за...
      Внезапно Голос стал еле слышен, но чуть погодя к нему опять вернулась прежняя сила.
      - Мы в состоянии поддерживать разговор еще лишь несколько минут, прошептал он поспешно. - Амалрик, скоро ты встретишь человека, который присоединится к твоему походу. Временные линии показывают, он поможет тебе в одном очень важном деле, так что не отвергай его дружбы. Этот человек бескорыстен... и везде, где ты встретишь врагов, у тебя будет надежный друг, которому ты будешь обязан жизнью. Этот напарник чрезвычайно важен для тебя, ибо... - и вновь Голос смолк, чтобы через миг возникнуть опять, но уже слабее.
      - Силы почти вернулись к тебе. Будь бдителен! Помни, главное - ум, а не мускулы. Если останешься жив, приходи на гору Мармердинак около Озера Утопленных Королев. Это одна из Семи Сотен Великих Гор... - и Голос Богов окончательно затих.
      Когда Амалрик полностью отдохнул и пришел в себя после воздействия Сферы, он поднялся на ноги и сладко потянулся. На губах его была усмешка. Он снова чувствовал молодым и сильным, в жилах и мышцах звенела гибкая и могучая мелодия. В нем бурлила безграничная энергия, беспредельная сила. Он снова потянулся и радостно засмеялся, чувствуя прилив всепоглощающей эйфории, которая всегда следовала за процессом энергизации.
      Он был в зените своего величайшего бесстрашия и до краев наполнен энергией. Где-то там, в конце долгого пути, полного удивительных чудес и жестоких опасностей, лежали его поверженные враги. Там, вдали, его ждала славная победа или скорая смерть - смотря как повезет. Там будут приключения, битвы и жаждущие его гибели жестокие противники, кровавый туман слепой ярости, гром ужасающих ударов, песнь стали, жестокость и светлая тревожная музыка.
      Человек-бог засмеялся, закинул за плечи свой жезл, повернулся спиной к Сфере и начал спуск с горы.
      2. ДЕСЯТЬ ГОБЛИНОВ ЛАКДУЛА
      Было далеко за полдень в один из первых весенних дней месяца Игладравиана, когда тощий, костлявый волшебник Убенидус из Фенсы спустился по каменному ущелью к подножью холмов Фешта.
      Полуденные тени выросли и начали сливаться с мраком наступающего вечера. Перед старым волшебником высилась громада горы Теластерион, казавшейся темно-малиновой в окутывающем ее тумане. Небо над ней потемнело, предсказывая скорую победу заката...
      Он ударил каблуками по толстым бокам своего зеленого ящера, чтобы ускорить его усталый размашистый шаг. Уж очень ему не хотелось оказаться застигнутым ночью в этих холмах.
      Гигантского ящера Убенидус повстречал несколько часов назад, когда пробирался через непроходимые дебри страны болот. Чешуйчатая тварь плескалась и резвилась у своей берлоги между волосатых червеобразных корней магнолиевых деревьев. На миг колдун и ящер замерли, как бы оценивая друг друга. Несомненно, для толстого ящера колдун был не более, чем лакомым кусочком, а костлявый и измученный маг увидел в ящере потенциального скакуна. Утомленный многодневным путешествием Убенидус напустил на золоточешуйчатого и рубиновоглазого ископаемого умиротворение, и тот подчинился его воле. Конечно, острый спинной гребень ящера был далеко не самым удобным местом для ягодиц колдуна, но за неимением лучшего... Во всяком случае чешуйчатая тварь поможет сохраниться подошвам Убенидуса.
      Увы! Зеленый ящер оказался плохо приспособленным для преодоления крутых склонов холмов и цель путешествия Убенидуса - маленький городок Чан-Чан, притулившийся на отрогах горы Теластерион - приближалась невообразимо медленно. Колдун рассчитывал оказаться у ворот Чан-Чана не позднее, чем за час до наступления ночи, но медлительность его скакуна в предгорьях сильно задержала поездку, что было весьма неприятно. Среди путешественников Зураны холмы Фешта имели чрезвычайно сомнительную репутацию. И часто они полностью оправдывали дурную славу, особенно в часы заката.
      К счастью, было ущелье Лакдул, которое пересекало непроходимые склоны холмов и могло провести путника через преграды с минимумом затраченного времени. Но ящер уже изрядно устал и испытывал голод и жажду, да такие, что с его белого раздвоенного языка, жадно высунувшегося над отвисшей челюстью, постоянно бежала слюна. И есть ли там дальше проход, или нет ящеру было абсолютно все равно.
      Понимая, что он уже больше не в силах ускорить шаг своего чешуйчатого боевого коня, маленький колдун поправил под задом свернутый плащ, заменивший ему седло, сжал костлявыми пальцами охраняющий его жизнь амулет, свисавший с шеи и забормотал неразборчивые рунические заклинания, бросая подозрительные взгляды на каждую глыбу близ дороги, явно при этом нервничая.
      Со стороны покрытых мраком холмов донеслись кошмарные нечеловеческие крики, от которых кровь стыла в жилах.
      - О Пус, Пенс и Пазеделах, не могли бы вы немного поторопить моего скакуна? - простонал Убенидус и скалы ущелья Лакдул отразили и многократно усилили ужас его слов. Словно вняв его мольбам, золотой ящер ускорил свой неровный бег. Появилась надежда, что они минуют середину ущелья и холмы прежде, чем страшные существа, издававшие эти кошмарные звуки, выйдут на охоту.
      Однако все повернулось по-другому. Перед ним неожиданно появилась худая длинная бледная тень существа, сидящего на вершине круглого валуна. Убенидус взглянул на него мрачно и уныло, и храбрость оставила его. Оправдались самые страшные его предчувствия - вокруг простирались холмы, населенные гоблинами, и это был гоблин. Ростом он был футов в девять, длиннющие его конечности были обнажены. Беспалое и бледное тело покрывала прочная светящаяся кожа, переливавшаяся всеми цветами радуги, заметно темнея и сливаясь с вечерним мраком по краям. Если бы не слишком длинные руки и ноги, больше напоминавшие отвратительные чешуйчатые и жилистые птичьи лапы, он выглядел бы совсем как человек. Правда, и голова его была абсолютно ни на что не похожа - совершенно бесформенная, с огромными широко открытыми глазами-блюдцами, светившимися в наступившей темноте желтым светом. Они были так велики, что у гоблина фактически не было бинокулярного зрения, и чтобы компенсировать этот недостаток, ему приходилось непрестанно крутить головой из стороны в сторону, словно давая возможность магу оценить его зрительный орган. Он не издавал не единого звука, хотя его рот, широкий и безгубый, напоминавший рваную рану, протянувшуюся от уха до уха, был широко раскрыт.
      Наконец он ухмыльнулся, обнажив такие жуткие зубы, какие не могли привидеться колдуну и в страшном сне. Длинные, острые, как иглы, ярко-красные и влажно поблескивающие, они заставили старого мага задрожать. Он уже представлял, как эти ужасные челюсти перемалывают его костлявое тело.
      Высунулась еще одна голова, направившая на него луноподобный светящийся взгляд, затем третья, четвертая. Первый гоблин, оседлавший вершину валуна, вскинул голову и закричал визгливым, улюлюкающим, голосом, созывая собратьев на пир, ожидающий их в ущелье.
      Сердце колдуна ушло в пятки. На беду, он остался без своей сверхъестественной защиты. Сегодня утром, во время путешествия по Кнастрафианскому лесу, за ним погнался разъяренный гигантский бык, и, чтобы образумить взбесившееся чудовище, ему пришлось использовать семь из восьми сохранившихся огненных шаров. И теперь он сомневался, сможет ли его единственная шаровая молния отбить у стаи гоблинов желание превратить его худосочное тело в главное блюдо их сегодняшнего обеденного стола.
      И все же у него оставался полный запас спутывающей ноги паутины, хранившейся в одном из нескольких кармашков, украшавших его кушак, а в одной из сандалий было надежно спрятано совершенно свежее и не разу не использованное землятрясущее семя. Однако и спутывающую паутину и землятрясущее семя он лелеял, надеясь придержать их для лесных ужасов завтрашнего дня.
      Теперь же стало ясно, что не сумей он сегодня отвратить гоблинов от их кулинарной затеи, то завтрашнего дня у него просто не будет. Тяжело вздохнув, он приготовился к битве.
      Теперь между ним и гребнем ущелья было девять гоблинов. Они стояли или сидели на валунах, выставившись на него своими сверкающими глазами и жадно работали челюстями. Бойко переговариваясь друг с другом, оценивали стоящее перед ними мясо и время от времени то один, то другой из клана начинал что-то бормотать, идиотски смеясь, и это приводило их в еще больший восторг.
      Неизлечимы раны от укусов гоблинов и смертелен их яд, впрыскиваемый ими в вены человека, но не они, а смех гоблинов - отвратительный, дразнящий, мерзкий, доводит человека до полного сумасшествия.
      Убенидус достал свой последний оставшийся огненный шар из своего необъятного кушака, взвесил его в руке и крепко зажал в кулаке. Эти маленькие, не больше ореха сферы, были сделаны знаменитым и величайшим колдуном Джасмурией, который только за последний век выделил волшебные свойства у тринадцати элементов и внес девять важнейших дополнений в Руководство по Магии.
      Как только гоблины кинулись к нему и ночной мрак заполнили их белеющие тела, Убенидус, недолго думая, кинул им под ноги огненный шар и выкрикнул великое и всемогущее заклинание. Раздался глухой хлопок, не больше, но от него, казалось чуть не лопнули барабанные перепонки. Шипящая вспышка блеска и слепящий глаза нестерпимый бело-голубой свет.
      Гоблины завизжали, замяукали, прикрывая клешнеобразными руками выпученные глаза. Иглы сверкающей агонии разрывали их чувствительные зрительные органы. От нестерпимой боли они стали биться головой о камни. Только Убенидус, зная что произойдет, защитил глаза от невыносимого света. Теперь, открыв их, он увидел, что все гоблины временно ослепли и появился шанс на спасение. Он ударил коленями по бокам ящера, приказывая ему мчаться вперед. Но не тут-то было. Растерянный волшебник совсем забыл об ящере и теперь бедное животное оказалось таким же слепым, как и гоблины. Высунув язык и дыша как паровоз, оно тщетно скреблось о стены утесов, неспособное найти себе путь.
      - О, Пус, Пенс и Пазеделах! - вскричал волшебник, но и это не помогло.
      Теперь ему придется отказаться от своего скакуна. Действие огненного шара должно было кончиться с минуты на минуту, и если он надеялся избежать схватки с гоблинами, то следовало подумать об этом безотлагательно.
      Убенидус спрыгнул с ослепленного ящера и что было духу помчался вниз по ущелью. Сандалии его дробно стучали, а золотисто-коричневая мантия хлопала по костлявым лодыжкам. Все его чудодейственные припасы были надежно спрятаны в плетеной сумке, крепко привязанной к боку ящера, но у него уже не было времени распутывать завязки и он сумел прихватить только одно - толстую, черную и засаленную Книгу заклинаний, которую он впопыхах сунул за пояс, плюнув на все остальное, и бросился спасать свою шкуру.
      Он бежал. Через некоторое время за его спиной вновь послышались душераздирающие крики гоблинов. Повернув голову, он бросил взгляд назад. Вдали маячили смутно-бледные тела, мчавшиеся за ним огромными прыжками, как гигантские разноцветные резиновые шары. На секунду приостановившись, он полуобернулся и швырнул за спину полную пригоршню спутывающей ноги паутины. Каждая ниточка превратилась из маленького зеленого комочка шелка в грибовидное облако шевелящихся усиков. Усы протянулись от стены к стене, захватывая и останавливая любого, кто имел неосторожность их коснуться. В мгновение ока все пространство ущелья было заблокировано липкой зеленой сетью.
      Три гоблина запутались в паутине. Они бешено метались, визжали и рвались подобно очумевшим котам, но только все больше и больше запутывались в липких зеленых волокнах.
      Но шестеро других, жутко завывая и ругаясь, кинулись на него. И прежде, чем он успел что-нибудь, сделать даже сказать или подумать, за его спиной почти у самого уха прогремел пугающий голос:
      - Отойди-ка в сторону, - прорычал он.
      Убенидус отпрыгнул и обернулся. За его спиной высился широкоплечий бронзовотелый гигант, размахивающий ужасающим бронзовым жезлом. Жезл был девять футов длиной и в добрых два дюйма толщиной. Должно быть он весил не меньше шестидесяти диалов, но гигант вращал им, словно тростинкой. Его покрытые шрамами руки работали легко и быстро. Он размахнулся и обрушил свой жезл на голову ближайшего гоблина.
      Результат оказался таким, что сказать "эффективно" - было бы мало. Рычащее лицо гоблина словно взорвалось. Во все стороны брызнули липкие капли крови и жира, вывороченные мозги, осколки костей, рваные куски мяса.
      На мгновение в воздухе поднялся фонтан какой-то мерзости, воды, зловонной жижи. Обезглавленное тело тяжело рухнуло у дальнего края ущелья.
      Остальные гоблины промчались мимо, наскочили на стены ущелья, отпрянули и вновь понеслись к Убенидусу и удивительному гиганту, так неожиданно пришедшего ему на помощь. Вновь полуобнаженный колосс взмахнул своей ужасающей бронзовой игрушкой и на середине пути жезл встретил одного из гоблинов, с глухим треском вошел ему в спину, переломив позвоночник, разбив вдребезги грудную клетку и словно курицу отбросил прочь. Пролетая, кончик странного бронзового бруса задел щеку одного из визжащих гоблинов. Он снес ему пол-лица, обнажив белые и влажные кости черепа. Один глаз лопнул, будто проколотый мыльный пузырь и во все стороны брызнула липкая, молочного цвета светящаяся жидкость. Взвыв, искалеченный гоблин рухнул на дорогу и, плача, схватился руками за свою обезображенную челюсть.
      Третий гоблин замер. Лая и скребя по земле ногами, он уставился на гиганта. С его оскаленных иглообразных зубов стекали ядовитые слюни. Амалрик, а это конечно был он, взмахнул своим жезлом, повернул его и изо всех сил вонзил его в пасть гоблина. В стороны брызнули осколки зубов. Язык был раздавлен всмятку. Тупой конец жезла, пропоров гоблину шею, вышел наружу. Затем Амалрик поставил ногу на впалую грудь гоблина и вытащил свой жезл из мертвой пасти. С двух сторон, выпустив острые когти и ревя, как паровозные гудки, на него мчались два оставшихся в живых гоблина.
      Схватив жезл обеими руками он стал вращать его по широкому кругу над головой. Тяжелый бронзовый брус, свистя, рассекал сгустившийся мрак. Он врезался в живот первого гоблина и отбросил его к стене утесов. Тело шлепнулось об отвесную скалу, подобно брошенному фрукту, мгновенно превратившись в пятно зловонной жижи, а затем медленно стекло вниз.
      Почти в тот же момент вращающийся конец бронзового жезла размозжил лицо и второго гоблина, переломив также и позвоночник. Это был последний противник.
      Наступила зловещая тишина. Амалрик огляделся, отыскивая других гоблинов, но их больше не было, остались только те трое, запутавшиеся в паутине. Сейчас они казались большими зелеными коконами. Гоблины катались, бились, вертелись словно мотыльки, попавшие в паутину. Подойдя к ним, Амалрик легкими ударами жезла раскроил голову каждому. Затем вытер липучую кровь со своей гигантской тросточки, проведя ею по щебню дороги. Убенидус перевел дух.
      Было уже поздно вступать в обнесенный стеной город Чан-Чан, ибо местный дашпед, как называли орган правления в своих провинциях Абламариона, отдал приказ закрывать ворота города до самого рассвета, охраняя покой горожан от ночных разбоев обитателей страны гоблинов.
      Вот поэтому Амалрик и предложил переночевать в низком, маленьком, крытом соломой постоялом дворе, расположенном недалеко от главных ворот. Все еще не придя в себя от недавней схватки с ужасными гоблинами, старый волшебник не нашел сил возражать и они проследовали вниз по дороге к постоялому двору. Убенидус был бы конечно рад вернуться к своему оседланному ящеру, на боку которого были привязаны чудодейственные припасы в плетеной корзинке, но путающая ноги паутина полностью и окончательно заблокировала проход. Должно было пройти не менее недели, прежде чем паутина высохнет и ветер унесет ее прочь.
      - Воистину для меня великая удача, что ты оказался здесь, в это время, - благодарно произнес волшебник.
      - Здесь нет никакой удачи, это все Всемогущие Боги, - прогремел в ответ Амалрик. - Они послали меня к тебе, предупредив, что скоро я встречусь с одним неприглядным типом, которому предназначено сопровождать меня на юг в моем военном походе против Зана, князя Юзентиса, Города Покоривших Смерть.