Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Укрощение леди Лоринды

ModernLib.Net / Исторические любовные романы / Картленд Барбара / Укрощение леди Лоринды - Чтение (стр. 3)
Автор: Картленд Барбара
Жанр: Исторические любовные романы

 

 


Потом протянула руку, и, передавая ей вожжи, молодой грум улыбнулся.

— Это немного похоже на приключение, не правда ли, миледи?

— Для нас это путь в неведомое, — согласилась Лоринда. — А поскольку обратной дороги нет, то нам лучше довольствоваться тем, что дано судьбой.

Она задумалась. Совершенно очевидно, что все обстоит именно так, как она сказала Бену, и пути назад действительно нет.

С отъездом из Лондона целая глава в ее жизни подошла к концу.

Путешествие оказалось долгим, и Лоринда успела утомиться задолго до того, как они добрались до Корнуолла.

Она избегала менять лошадей на каждой почтовой станции, а потому они не могли ехать с большей скоростью. Они старались прибывать на место пораньше, чтобы дать лошадям более длительный отдых, а уж затем продолжать путь на следующее утро.

Так как они вынуждены были экономить на всем, Лоринда отдавала предпочтение маленьким гостиницам без привычных удобств, где ее приезд вызывал переполох просто потому, что постояльцы из высшего общества в таких местах редкость.

Впрочем, она обнаружила, что большинство окрестных землевладельцев были только рады ей угодить, и какой бы неудобной ни была постель, какими бы жесткими ни казались простыни, она умудрялась спать достаточно крепко и на следующее утро просыпаться бодрой и полной сил.

Лоринда сменила свое самое нарядное платье, в котором была на аукционе, на более скромное и практичное. В сущности, она уже вознамерилась переодеться в мужской костюм — в нем она чувствовала себя гораздо свободнее, — но тут вспомнила, что ее появление в облике подростка может вызвать настоящий скандал среди сельских жителей, с которыми ей придется общаться. Поэтому Лоринда осталась в женском платье, хотя ее отказ носить шляпу, похоже, сильно удивил многих содержателей гостиниц и особенно их жен.

Отдельные участки дороги были в ужасном состоянии, но погода стояла сухая, и по крайней мере колеса довольно неуклюжей на вид кареты не застревали в непролазной грязи, что обычно являлось одной из самых неприятных сторон путешествия зимой.

Иногда их застигал в пути проливной дождь, но Лоринда упорно отказывалась от предложения Бена посидеть в карете, пока он будет править лошадьми: она считала, что плащ с капюшоном вполне способен защитить ее от любого разгула стихий.

Иногда выдавались очень жаркие дни, лошадям досаждали мухи, поэтому Лоринде приходилось делать остановки и давать им часовой отдых после полдника. Она была не слишком разговорчива с Беном, часто сидела в одиночестве, размышляя о новых испытаниях, ожидавших ее с отцом. Ей было трудно не думать о том, где взять недостающие сорок тысяч фунтов, которые они все еще оставались должны Чарлзу Фоксу.

По-видимому, на какое-то время Фокс оставит их в покое: он был известен своим добродушным нравом, а кроме того, сам не раз имел дело с карточными долгами — ему ли не понять, как нелегко найти крупную сумму наличными в такой короткий срок!

Но в конце концов, решила Лоринда, ее отец освободится от долговых обязательств. Вся трудность заключалась лишь в том, как этого добиться.

Когда карета миновала каменистую, сухую, суровую на вид местность вблизи Бодмин-Мура,

Лоринде показалось, будто она вступила в совершенно новый мир.

Ей уже много лет не случалось бывать в устье Фала, огороженном со всех сторон скалами, и она успела забыть, как здесь красиво и как захватывает дух от аромата цветов, равных которым не найти ни в каком другом районе страны.

Теплый климат, временами близкий к субтропическому, позволял только в этом уголке Англии разводить цветы и садовые растения. В это время года они особенно радовали глаз своей пышностью и яркостью красок. Лоринда с восторгом узнавала апельсиновые и лимонные деревья, а где-то углядела даже банан.

Трава пестрела всеми возможными цветами, какие только она могла назвать, а дикие орхидеи с розовыми и фиолетовыми лепестками вызвали в ее душе детские воспоминания.

Они с матерью часто жили в Корнуолле, и только после ее смерти граф оставался безвыездно в Лондоне. С тех пор их дом в Прайори был заколочен, однако там проживала пожилая супружеская чета, взявшая на себя обязанности домоправителей за самое мизерное жалованье: старики были благодарны судьбе уже за то, что имели крышу над головой. Конечно, они сейчас не обладали теми физическими возможностями, которые позволяли бы им исправно прислуживать ее отцу. Поэтому Лоринда велела груму, сопровождавшему отца, позаботиться о нем и сделать самое необходимое по дому.

Лоринду согревала мысль, что отец будет рад ее прибытию хотя бы по той причине, что ее присутствие могло благотворно повлиять на его душевное состояние. Лошади обогнули вершину холма, и девушка окинула взглядом долину, расстилавшуюся внизу.

— Вот наконец и Прайори! — сказала она Бену, указывая ручкой хлыста.

В ее голосе слышалась гордость — вид, открывавшийся отсюда, действительно был чудесен.

Старый дом когда-то служил монастырем, чему и обязан своим названием19. Он был пристроен к стене замка, который за столетия успел превратиться в руины. Сияя белизной на фоне окружавших его зеленых деревьев, здание выглядело необыкновенно величественным, словно самим своим существованием бросало вызов времени и изменчивой моде. За ним виднелась ярко-голубая полоска моря.

— Бог ты мой, миледи, неужели это и есть наш дом? — Бен был преисполнен благоговейного трепета.

— Да! — ответила Лоринда.

Она не стала говорить о том, что вблизи Прайори будет выглядеть не столь впечатляюще. Да и зачем говорить, если более красноречивыми окажутся подъездная аллея к дому, вся в выбоинах и рытвинах, и деревья, которыми она была обсажена, — все находилось в плачевном состоянии и сильно нуждалось в уходе.

Когда карета достигла конца аллеи, на первый взгляд Прайори мог показаться огромным и величественным, но стоило им подъехать поближе, как сразу стало заметно, что большая половина дома основательно разрушена.

Дворик перед парадной дверью казался зеленым от сорняков, а часть решетчатой ограды, некогда украшенной позолоченными наконечниками, завалилась. Стальные ворота, простоявшие здесь уже много веков, покосились и свисали с петель.

Лоринда остановила экипаж у парадного подъезда, чувствуя боль в руках после долгого и утомительного пути — хотя она бы ни за что не призналась, — и была бесконечно рада, что им не придется ехать дальше.

Она вышла из кареты, и в тот же миг появился грум, сопровождавший ее отца, за ним следовали двое стариков, те самые, что, как она догадалась, заботились о Прайори в их отсутствие. Она поздоровалась с ними и вошла в дом.

Разруха и запустение, царившие вокруг, превзошли самые худшие ожидания. Стены были покрыты мокрыми пятнами, да и потолки выглядели не лучше — на них страшно было смотреть.

Мебель явно не полировали вот уже много лет, и достаточно было окинуть взглядом первый же зал, в который Лоринда зашла, дабы убедиться в том, что пыль тут вообще ни разу не вытирали.

Девушка шла дальше через анфиладу комнат, и ей показалось, что отец должен занимать ту, которую когда-то особенно любила мама, — с большими окнами, выходившими в сад, и великолепным мраморным камином.

Как она и ожидала, отец находился там. Он сидел в кресле перед карточным столом и раскладывал пасьянс.

— Я здесь, папа.

Отец не встал с места, а просто поднял на нее глаза, и девушка догадалась, что он уже в сильном подпитии.

— Как видишь, я добралась благополучно, — сказала Лоринда, — и, если тебе интересно знать, путь был относительно спокойный, без особых приключений!

— У тебя есть при себе хоть какие-нибудь деньги? — Это была первая фраза, которую удосужился произнести граф.

— Тебе должно быть известно, что вся сумма, вырученная от торгов, вплоть до последнего пенни, отправлена мистеру Чарлзу Фоксу.

— Вся без остатка?

— Разумеется!

— С нашей стороны это было чертовски глупо, — заметил граф. — Как ты полагаешь, на что мы будем жить?

— Я действительно пока еще не думала об этом, — холодно ответила Лоринда. — У меня есть при себе несколько фунтов на самые неотложные расходы, и я надеюсь, что в саду найдется что-нибудь съестное.

— Там полным-полно сорняков, если только они тебе придутся по вкусу.

Лоринда подошла к окну и бросила взгляд на буйные заросли, поднявшиеся на месте когда-то прекрасного сада.

Где вы, зеленые лужайки? Где цветы и кустарники, пленявшие дивной красотой и свежестью? Теперь они представляли собой настоящие джунгли; повсюду пробивалась молодая поросль; отсутствовало хоть какое-то подобие формы и порядка. И все же в небе сияло солнце, и у Лоринды невольно возникло ощущение, что она вернулась домой.

Лоринда вышла из дома навстречу яркому свету, и ей почудилось, что она слышит голос своей покойной матери, зовущий ее. Но потом, не желая вспоминать о прошлом, Лоринда вернулась обратно в комнату, где сидел отец.

— Я собираюсь осмотреть дом, — сказала она, — и мне бы хотелось пообедать пораньше. Я ничего не ела с самого утра и сильно проголодалась.

— Еда здесь просто омерзительная! — заявил граф. — В доме нет никого, кто бы умел как следует ; готовить, и я…

Лоринда не стала дожидаться, пока он закончит свою жалобу. Она принялась осматривать дом и обнаружила, что вид у него еще более ужасный, чем она предполагала.

— Надеюсь, что хотя бы это съедобно, — брюзжал граф во время обеда. Он положил себе в тарелку порцию с блюда, поданного старой домоправительницей.

— Большую часть еды приготовила я сама, — призналась Лоринда. — Завтра я преподам миссис Доджман несколько уроков, так что, думаю, нам не придется голодать.

— Безусловно, это гораздо вкуснее того, чем мне приходилось довольствоваться за последние дни, — проворчал отец.

— А ты не пробовал подстрелить пару-другую кроликов? — поинтересовалась Лоринда. — Они часто попадались мне на глаза, пока я проезжала по парку.

— Я пока еще не нашел ружья, — ответил граф.

— И чем же ты занимался все это время, папа?

— Ходил в деревню.

— Без сомнения, затем, чтобы заглянуть в «Герб Пенрина», — заметила Лоринда.

— Куда еще мне было пойти? В доме даже нечего выпить. — Он немного помолчал и добавил: — По крайней мере у них есть превосходный бренди!

Лоринда посмотрела на отца удивленно, и он пояснил:

— Превосходный, потому что из Франции!

— Ты хочешь сказать, его провезли сюда контрабандой?

— Конечно — корнуоллцы, как всегда, верны себе.

Лоринда молчала, и он задумчиво произнес:

— Пожалуй, мы сами тоже могли бы попытать счастья в контрабанде! Говорят, что те, кто занимается этим промыслом, умудряются сколотить себе состояние, иногда в пять раз превышающее их первоначальный взнос!

— Неужели правда? — Лоринда вспомнила, что жители деревни были замешаны в контрабанде либо часто связаны с ней. Она понимала, что вознаграждение с лихвой окупало риск, но такая прибыль все же представлялась невероятной.

— Во всяком случае, контрабанда хоть немного помогла бы скрасить существование в этой дыре, — заметил граф.

Он говорил с несвойственным ему пылом, и так как у Лоринды не было ни малейшего желания ему противоречить, она спросила:

— Должно быть, местные жители сильно удивились, увидев тебя в деревне. Многое ли там изменилось со времени нашего последнего посещения?

— Ничего, что бросалось бы в глаза, если не считать, что немало людей успели уйти на тот свет, а остальные выглядят так, будто вот-вот готовы за ними последовать.

Лоринда рассмеялась:

— Держи выше голову, папа. Конечно, тут не Карлтон-Хаус и не клуб Уайта, но это наш дом, и, раз уж нам суждено жить здесь, давай усматривать во всем только хорошее.

— Лично я не вижу тут ничего хорошего, — проворчал граф.

— Кажется, в прошлом у нас было несколько знакомых среди соседей, — пыталась вдохнуть в него оптимизм Лоринда, — хотя я помню их не слишком отчетливо.

— Может, это и так, но я пока с ними не встречался.

— Вряд ли они знают, что ты здесь. Постарайся вспомнить их имена.

Отец пожал плечами, словно эта тема его нисколько не занимала, и неохотно сообщил ей:

— Кое-какая новость у меня все же есть.

— А именно?

— Какой-то глупец — иначе его назвать нельзя — решил восстановить Пенрин-Касл!

— Просто не верится! — воскликнула Лоринда. — И кто же он? Один из Пенринов?

— Нет. Насколько я помню, его имя Хейл — Дурстан Хейл, и он совсем недавно приехал из Индии.

— Должно быть, он очень богат, если может позволить себе такие расходы, — предположила Лоринда. — Насколько я помню, Пенрин-Касл был в более запущенном состоянии, чем наш дом.

— В деревне говорят, что у него денег куры не клюют. Хотелось бы знать, не играет ли он в карты…

— Папа… ради Бога! — перебила его Лоринда. — Ты же знаешь, что тебе не следует играть, пока ты не освободишься от долга.

— И как, по-твоему, я сумею это сделать? — распетушился граф. — Азартные игры — единственный способ добыть средства к существованию, который мне известен.

— Ты не можешь играть, если тебе нечего поставить на кон, — увещевала его Лоринда, словно несмышленого ребенка.

— Если этот малый из Индии любит карты, я покажу ему, что значит настоящий азарт. Кто знает, возможно, мне удастся вытянуть из него немного денег.

Лоринда затаила дыхание. «Спорить с ним бесполезно», — подумала она. Ей никогда не удастся убедить отца, что с его стороны недостойно и даже постыдно снова рваться к игорному столу, не вернув долг.

— Разумеется, я очень хочу взглянуть на Пенрин-Касл, — сказала она. — Что тебе удалось узнать о мистере Хейле?

— Только то, что он человек весьма щедрый.

— А почему он проявляет такой интерес к старому замку? Большинство тех, кто сколотил состояние на Востоке, предпочитают селиться в Лондоне или его окрестностях.

— Полагаю, он хочет обратить на себя внимание, — произнес граф угрюмо. — Помню, когда я был еще подростком, замок считался лучшим местом увеселений в целом графстве! — Он немного помолчал, вспоминая былое. — Зимой там устраивались балы, летом — празднества в саду, а старый лорд Пенрин принимал гостей с таким размахом, какого сейчас уже нигде не встретишь.

Он явно оживился, и Лоринда обрадовалась такой перемене.

— Должно быть, ты славно повеселился в то время, папа.

— Одно могу сказать тебе наверняка — у нас были чертовски великолепные лошади! — с гордостью ответил отец. — И когда Пенрин еще только унаследовал титул, мы с ним часто устраивали скачки с препятствиями. Вот это была забава! Даже несмотря на то, что несколько наездников сломали себе шеи!

Он раздраженно вздохнул.

— Не думаю, чтобы этот малый знал, с какого конца подойти к лошади, будь он неладен! Конечно, он больше привык ездить верхом на слоне!

В голосе графа звучало презрение, и Лоринда догадывалась о причине раздражения: его сильно задевало то обстоятельство, что у мистера Хейла достаточно денег, в то время как они обеднели.

Иногда отец мог вести себя совсем по-ребячески, и она надеялась ради его же блага, что он не затеет вражду с новым соседом, еще не успев как следует с ним познакомиться.

Графство не очень изменилось со времен ее детства; соседей у них было немного, и жили они довольно далеко друг от друга. А посему кем бы ни был этот вновь прибывший, Лоринде представлялось самым разумным по возможности извлечь из его присутствия пользу.

«Вероятно, мистер Хейл ровесник папы, — размышляла она, — но, может быть, он не так сильно пьет. Мы не в состоянии оплачивать баснословные счета за вино!»

По окончании обеда она вернулась вместе с отцом в гостиную, напряженно обдумывая, как обставить поприличнее хотя бы одну эту комнату.

Какой смысл открывать большинство помещений, если, кроме двух стариков, здесь просто некому будет убираться. Придется ограничиться малым: начистить до блеска те предметы мебели, которые сохранились лучше других, отобрать наиболее удобные кресла и диваны и все это перетащить в гостиную. Всю же остальную часть дома оставить заколоченной.

Словно догадавшись, о чем она подумала, отец выкрикнул в ярости:

— Я не в силах это выдержать, Лоринда! Я не могу торчать здесь, словно в заключении, зная, что мне не с кем поговорить по душам и не с кем выпить, кроме пары-другой деревенских олухов!

В его голосе Лоринде послышалось столько нескрываемой боли, что впервые в ней зашевелилась жалость к нему.

— Тут уже ничего нельзя поделать, — ответила она. — Нам придется жить здесь, если только не удастся продать дом и поместье. Я поручила это дело агентам фирмы, прежде чем покинуть Лондон, но стоит ли говорить о том, что они не очень меня обнадежили.

Отец ничего не ответил, и Лоринда продолжала:

— Как только у меня выдастся время, я отправлюсь в Фалмут и выясню, есть ли там агент по продаже недвижимости. Вероятно, мы сможем поместить объявление в местной газете.

Лоринда ожидала, что отец яростно воспротивится уже самой идее и дело закончится очередной вспышкой гнева, как это уже случилось в Лондоне. Но он только обреченно сказал:

— Поступай как тебе угодно! Я знаю лишь то, что, если мне придется задержаться здесь надолго, я в конце концов действительно пущу себе пулю в висок!

Он бросился в кресло, перевернув при этом столик, и карты, разложенные им в пасьянсе, разлетелись по разным углам комнаты.

И тут его как прорвало: граф принялся исторгать неистовые ругательства, оказавшиеся слишком грубыми для женских ушей.

Лоринда не стала его слушать и вышла через открытое окно в сад. В том месте, где солнце клонилось к закату, небосвод окрасился в золотисто-багровые тона. Услышав тонкий писк летучей мыши, Лоринда подняла глаза и увидела ее резко очерченные крылья на фоне неба. Лоринда шла прочь от дома до тех пор, пока до нее не перестали доноситься крики отца, тогда она остановилась и тяжело вздохнула.

— Я никогда не сдамся, — вымолвила она, едва сдерживая слезы, но ее голос затерялся в густых ветвях деревьев.

Глава 3

В лесу было темно, лишь слабый свет усыпанного звездами неба проникал сквозь ветви деревьев.

Однако Лоринде казалось, что она могла бы даже с завязанными глазами найти извилистую узкую тропинку, которая вела от усадьбы Прайори через густой лес в сторону моря.

Оступившись, она услышала звон монет в кармане камзола и подумала при этом, что, может быть, отец действительно сказал правду и сумма возрастет стократ, прежде чем деньги снова перейдут из рук в руки. Она сознавала, что решилась на отчаянное предприятие, но была вынуждена на это пойти, поскольку у них не осталось никаких средств к существованию. Суммы, привезенной ею из Лондона, вряд ли хватило бы надолго, и очень скоро они будут полностью зависеть от того, что им удастся вырастить в саду или подстрелить в своих владениях. И, само собой разумеется, им неоткуда было взять деньги на спиртные напитки, без которых отец не мог обойтись, а она нисколько не сомневалась, что у него уже набежал убийственный счет в трактире «Герб Пенрина».

Покидая Лондон, Лоринда рассчитывала на доходы от арендной платы. Она предполагала, что за арендаторами, жившими в усадьбе, еще оставались долги, которые удастся с них взыскать, хотя надежды на это было совсем немного.

Конечно, арендная плата уже давно не вносилась, но, когда Лоринда нанесла визит арендаторам, у нее не хватило духу потребовать от них возмещения долгов. Более того, они представили ей длинный перечень неотложных ремонтных работ, ответственность за которые лежала на землевладельце. О какой плате могла идти речь, если крыши домов и амбаров находились в самом неприглядном виде!

Значит, на доходы с этой стороны рассчитывать не приходится. На что же им тогда жить?

Лоринда всегда была склонна к смелым, даже из ряда вон выходящим поступкам, и ее намерение встретиться с контрабандистами, похоже, отвечало этим ее устремлениям.

Она тщательно прятала деньги от отца, но теперь извлекла из своего таявшего на глазах запаса двадцать золотых гиней; осторожно навела справки, где именно высаживаются контрабандисты после возвращения к берегам Франции из долгого плавания. Название бухты Киверн сразу же перенесло ее во времена детства: здесь, на берегу узкого залива, скрытого от глаз окружавшими его со всех сторон скалами, она часто гуляла с матерью или няней, здесь устраивали семейные пикники.

Лоринда все еще продолжала свой путь, когда небо заметно посветлело, а звезды начали гаснуть. Вот-вот наступит рассвет. Интуиция подсказывала ей, что контрабандисты приблизятся к бухте под покровом темноты, чтобы избежать встречи с офицерами береговой охраны, и пристанут к берегу с первыми лучами солнца.

Она шла вперед, невольно задаваясь вопросом, не узнает ли ее кто-нибудь из этих людей. Впрочем, девушка была уверена, что стоит лишь сообщить контрабандистам, кто она такая, и они охотно возьмут у нее деньги, чтобы купить на них бренди, табак, кружева и шелковые ткани, за которые на английских рынках давали баснословные цены.

Контрабанда была в крови у жителей Корнуолла, и они занимались ею не только с целью наживы, но и ради удовлетворения естественной потребности в риске, а также разнообразия, которое она вносила в их существование.

Мелкая лесная живность тревожно засуетилась среди подлеска, птицы, хлопая крыльями, срывались с насеста. Вскоре девушка услышала плеск волн. Они разбивались о скалы, но не могли заглушить пение пробудившихся птиц. Она продвигалась вперед уверенно и без особого труда, что оказалось бы невозможным, будь на ней юбка.

Лоринда всегда предпочитала мужскую одежду, и в сундуках, хранившихся на чердаке Прайори, она обнаружила множество костюмов, которые носил отец, еще будучи подростком. От камзолов с широкими полами пользы было мало, но панталоны идеально ей подходили и оказались как нельзя кстати для подобной авантюры. Поверх тонкой батистовой рубашки она надела найденную там же куртку; старая и порядком поношенная, она сидела на девушке как влитая. Лоринда решила пока не открывать контрабандистам правду, а появиться перед ними одетой как подросток. Она подобрала густые рыжевато-золотистые волосы под черную бархатную треуголку, наподобие тех, что носили слуги, сопровождавшие парадный выезд ее деда.

Прежде чем покинуть комнату, она взглянула на себя в зеркало: да, она похожа на юношу, но если получше приглядеться, то нежная кожа на лице могла ее выдать.

Теперь шум морских волн стал более отчетливым, деревья понемногу расступались, и стали заметны очертания остроконечных утесов.

К бухте вела тропинка вниз по склону, но девушка старалась держаться в тени деревьев, полагая, что, когда контрабандисты прибудут на место, появление на берегу незнакомца наверняка их насторожит. Кроме того, ее могли по ошибке принять за шпиона или офицера береговой охраны, и тогда она получит пулю в лоб, прежде чем ей удастся объяснить им цель своего визита.

Узкий пролив между скалами, растянувшимися вдоль берега на значительное расстояние, служил идеальным укрытием для судов контрабандистов, так как со стороны моря обнаружить его было невозможно. В то же время у нижней части склона подлесок был более густым, но отсюда очень хорошо просматривалась бухта, и Лоринда могла легко убедиться, что бухта пуста — контрабандисты еще не успели прибыть сюда.

Она засунула руку в карман, нащупала мешочек с золотыми монетами и, опершись на ствол дерева, стала ждать.

Звезды почти совсем померкли, первые робкие проблески рассвета окутали все вокруг прозрачным сиянием, и пейзаж приобрел фантасмагорическую красоту.

Внезапно у Лоринды от волнения забилось сердце: среди морских волн она различила темную точку, подбиравшуюся все ближе и ближе к устью бухты. Незаметно проникнув в него, точка, постепенно увеличиваясь, направилась в противоположную от моря сторону, туда, где стояла, замерев в ожидании, девушка.

Длинное, узкое судно управлялось двадцатью гребцами. Лоринда могла ясно различить их головы на фоне серого неба, но лица все еще оставались погруженными во мрак. Лоринда поразилась тому, как бесшумно двигаются весла.

Никто из гребцов не проронил ни слова, и, хотя она видела, как они вынули весла из уключин, все было сделано абсолютно беззвучно. Двое мужчин, стоявших на носу, спрыгнули прямо в воду, чтобы оттащить лодку на каменистый пляж. Палуба на корме была до отказа заполнена товарами.

Послышался какой-то шорох. Лоринда посмотрела в сторону леса: оттуда направлялась к бухте процессия из множества крошечных пони, ведомых подростками. Между тем контрабандисты уже высадились с лодки на берег, и девушка решила, что сейчас самое время заговорить с ними.

Она уже сделала шаг вперед, но вдруг чья-то ладонь закрыла ей рот, и крик ужаса, готовый сорваться с ее губ, вышел приглушенным.

Другая рука стальной хваткой сжала ее стан. Лоринда не слышала ничьих шагов и была так потрясена случившимся, что на какое-то мгновение буквально остолбенела.

Затем она попыталась оказать сопротивление. Вырывалась, вертелась, извивалась, но тщетно. Рука стискивала ее так крепко, что не давала возможности вздохнуть, и ладонь, зажимавшая ей рот, была неумолима.

Отчаяние девушки еще усугублялось тем, что она не могла видеть своего противника. Она знала лишь то, что он был рядом, и чувствовала себя совершенно беспомощной в его руках.

В результате противостояния с ее головы слетела шляпа, и пышные локоны рыжими волнами упали ей на плечи. Только тогда насильник впервые нарушил молчание.

Он тихо рассмеялся, и этот смех показался ей намного ужаснее, чем самые отборные ругательства.

Отчаянная борьба и сознание своей беспомощности отняли у нее последние силы.

У девушки померкло в глазах, тело ее беспомощно повисло, и тогда незнакомец тихо произнес:

— Такого рода дела не для вас. Лучше возвращайтесь домой!

Властная нотка, прозвучавшая в его голосе, привела Лоринду в бешенство, и она снова стала вырываться, хотя понимала, что это совершенно бесполезно.

Незнакомец поднял ее на руки и отнес обратно по той же самой тропинке, по которой она пришла сюда, и едва они оказались в чаще леса, куда не проникал дневной свет, снова поставил ее на землю. — Возвращайтесь домой! — повторил он. — И приберегите ваши деньги для более благородной цели. С этими словами он убрал ладонь, зажимавшую ей рот, и лишь тогда Лоринда осознала, как сильно это ее задело. Хотя кругом было темно, ей хотелось обернуться и взглянуть ему в лицо. Но руки, лежавшие у нее на плечах, подтолкнули ее вперед, и ей больше ничего не оставалось, как только направиться по указанному пути.

Так Лоринда прошла несколько ярдов. Но вдруг ее буквально сразило нахлынувшее чувство обиды и возмущения от того, что какой-то незнакомец силой заставил ее повиноваться своим приказам. Она резко обернулась.

В лесу царил полный мрак, так что почти невозможно было рассмотреть даже очертания стволов деревьев. Но она все-таки надеялась обнаружить среди ветвей его фигуру: может быть, он стоит на том месте, где она была отпущена на свободу. Однако нигде не было заметно хотя бы малейших признаков человеческого присутствия и не доносилось никаких звуков.

Она долго стояла в нерешительности, размышляя, не следовало ли ей пренебречь его приказом и вернуться к контрабандистам.

Затем у нее промелькнула мысль, что незнакомец принадлежит к их шайке. Как еще он мог догадаться, что она принесла с собой именно деньги — те самые деньги, которые она собиралась вложить со своей стороны в их следующий рейс к берегам Франции?

От мучительных раздумий ее отвлекло ощущение боли. Ей казалось, что все ее тело в синяках и, может быть, вообще сломаны ребра. Если незнакомец снова прибегнет к силе, у нее не останется ни малейшего шанса и, стало быть, ей придется смириться с неизбежным.

Лоринда вся кипела, не в состоянии сдержать гнев. Впервые в жизни она потерпела фиаско — ей не дали осуществить намеченное. Но больше всего ее выводило из себя то обстоятельство, что противник был ей неизвестен, она даже понятия не имела, как он выглядит.

Лоринда покинула конюшню радостная и возбужденная.

Она только что вернулась в Прайори после того, как все утро объезжала неприрученного жеребенка для одного из арендаторов.

Фермер рассказал ей, что приобрел жеребенка на конской ярмарке в Фалмуте неделю тому назад и, лишь доставив его домой, обнаружил, что им совершенно невозможно управлять.

— Он обошелся мне совсем дешево, миледи, — произнес он с сильным местным акцентом, — и теперь мне кажется, что я зря потратил деньги.

— Я сама попытаюсь его объездить, — пообещала Лоринда, и глаза ее внезапно загорелись.

— Я вам очень признателен, миледи, но мне не хочется, чтобы вы ненароком сломали себе шею.

— Этого не случится, — твердо заверила его Лоринда.

Укрощение заняло по меньшей мере два часа, но в конце концов не осталось никаких сомнений в том, что победа в поединке за Лориндой. И хотя до окончательного триумфа было еще далеко, но жеребенок уже понемногу начинал признавать ее власть над собой.

Оказавшись перед фасадом дома, она увидела стоявший у входа элегантный фаэтон, управляемый парой гнедых лошадей, один вид которых заставил ее затаить дыхание от восторга. На козлах сидел грум, и Лоринда догадалась, что владелец лошадей в эту минуту, должно быть, находится в доме с ее отцом.

Она ускорила шаг и поспешно миновала холл, недоумевая, кто мог явиться к ним с визитом. Девушке даже не приходило в голову, что стоило бы сменить бриджи для верховой езды, принадлежавшие отцу, и черные сапоги с серебряными шпорами на более светскую одежду. День выдался жаркий, и на ней не было ничего, кроме рубашки, какие обычно носили подростки, и шелкового шарфа, повязанного вокруг шеи.

Такой костюм как нельзя лучше подходил для укрощения необъезженной лошади. От нее не ускользнул изумленный взгляд фермера, и она подумала при этом, что чем скорее местные жители привыкнут к ее внешности, тем лучше.

Вряд ли нынешним утром ей удалось бы справиться со своей задачей, если бы ее движения стесняли амазонка и дамское седло.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9