ГЛАВА XIII

С двух сторон Атлантиду защищали четыре горные цепи. С севера, откуда могли вторгаться во время зимы ветры холодных стран, длинный ряд гор охранял огромный остров, где возвышалась Святая Вершина. Весь восточный берег был защищен от горячих ветров соседних пустынь тремя мощными цепями высоких гор. Первая из этих цепей начиналась почти напротив Столбов Мелкарта и состояла из довольно высокой горной гряды, простирающейся очень далеко с запада на восток и опускающейся пологим склоном прямо к морю, затем севернее за ней шла другая гряда, поменьше, покороче, за которой тянулись невысокие горы, переходящие в едва заметную цепь, понижающуюся к югу.

Южнее, там, где Страна Песков охватывает берег Атлантиды, который составляют горы, берущие свое начало от южных Столбов Мелкарта, известных среди местных жителей под названием Идрарен, находится самая большая горная гряда Атлантиды. Она распадается на две стоящие друг перед другом цепи, западную и восточную, и кончается прямо на берегу соседнего континента и отсюда, делая крюк, сближается с Атлантидой. Здесь находятся шесть огромных и множество мелких гор. Самая высокая вершина всегда закрыта тучами. Никто еще не осмеливался подняться на самый верх. Но снизу можно увидеть непрерывно выходящие из нее тонкие клубы дыма, а иногда оттуда сыплются искры, горячий пепел и камни. Люди говорили, что через эту вершину, если у кого-нибудь хватит безрассудной дерзости, можно войти в подземную Огненную Страну. Многие считали, что солнце, перед тем как взойти на восточном краю Земли, берет оттуда жар. Старики слышали от своих дедов, которые слышали от их дедов, что будто бы однажды гора несколько дней и ночей подряд выбрасывала столбы дыма, выплескивала горящую грязь, языки огромного пламени и что будто бы желтый камень с красными прожилками, который теперь рабы режут для строительства домов писцов, надсмотрщиков и купцов, не что иное, как та самая застывшая после извержения грязь.

У подножия Огненной Горы, как и в соседней Стране Песков, росли чудесные, порою даже выше, чем там, в пустыне, деревья, которые вместо веток на вершине имели пучок длинных листьев, каждый в пять—шесть локтей, Их плоды, финики, высоко ценились во всей Атлантиде за свою особенную сладость и необыкновенную сытность. Выше раскинулись леса, состоящие из сосны с мягкой и гладкой корой, росли здесь и кустарники вечнозеленого можжевельника, а также очень высокие заросли черной, с розоватыми цветочками травы.

В этих горных и лесных краях жили племена высоких, как все атланты, людей, но кожа у них была скорее коричневая, чем красная, а волосы почти желтые; говорили они не на языке атлантов, а на каком-то другом, хотя любой атлант мог легко их понимать, так как многие слова у них были похожи, но произносили они их по-разному. Эти люди выращивали лучший скот в Атлантиде и умело обрабатывали землю. Они жили в одной из десяти стран, подчиненных правителю Атлантиды; во главе их стоял собственный вождь, который получал приказы от правителя атлантов.

В этих горах было очень много пещер. В них жили рабы.

Через несколько дней после прихода кораблей из дальнего плавания у подножия Огненной Горы произошло необычное происшествие. Однажды утром около пещер, где расположился лагерь солдат и надсмотрщиков, начался переполох. Как выяснилось, ранним утром, когда уже было поздно что-нибудь поправить, один очень сильный черный раб, таскавший на спине камни в три раза больше, чем любой другой, и на которого даже вооруженные солдаты смотрели с некоторой опаской, перетер (и никто не знал, чем именно) на ногах медную цепь и в течение оставшейся ночи порвал такие же цепи еще у девяти рабов. Солдат, который их охранял, был найден задушенным, а пещера оказалась пустой. Рабы взяли с собой свои инструменты и все оружие солдата, оставив на нем лишь шлем.

На рассвете пришедший забрать рабов на работу надсмотрщик при виде пустой пещеры от удивления разинул рот. Сначала он хотел закричать, но тут же подумал, что тревога будет невыгодна для него самого, так как обо всем узнают остальные рабы и другие надсмотрщики, которые только и ждут того, как бы поймать его на какой-нибудь неудаче и донести господам. Поэтому он молча вышел и, с трудом сдерживая гнев и досаду, пошел к сотнику, а своего помощника послал выводить рабов на работу из других пещер.

Сотник, побывавший в походах и на многих войнах, внимательно выслушал надсмотрщика. Он сразу же понял, что бежавший раб не из трусливого десятка. Необходимо было быстро схватить беглецов, иначе вся вина падет на него.

— Кто были эти рабы? Говори быстрее, надо за ними идти в погоню! — сказал сотник, стараясь казаться спокойным, бывалым в таких делах человеком.

Надсмотрщик пожал плечами:

— Какие-то черные рабы… Разве тут узнаешь их всех! Я их видел только вчера; с ними была одна, а может быть, и две женщины. Мужчины по виду казались одними из самых сильных.

— На каком месте они работали?

— Не знаю. Их все дни водил один и тот же солдат.

— Так ты что, даже имен их не знаешь?

— Нет, их знал только охранявший солдат, но они задушили его.

Спокойный вначале и довольный тем, что ему есть на кого свалить всю вину, сотник вдруг побледнел. Если надсмотрщик, испугавшись, понял, что весть о случившемся, дойдя до Великого Города, может не только лишить его должности, но и жизни, то и сотник теперь сообразил, что ему тоже несдобровать. От его самоуверенного спокойствия не осталось и следа, когда он подумал, что и его призовут к ответу за отсутствие усиленной охраны у таких опасных рабов. Ему было хорошо известно, что если старшие над ним начальники захотят найти в нем виновного, то даже боги не смогут его оправдать.

— Разве я мог подозревать, что мало одного вооруженного солдата на восемь скованных цепями рабов и двух женщин? — проворчал сотник скорее для себя, чем для кого-либо. Лицо сотника выдавало его волнение.

Почувствовав в свою очередь, что не он один боится наказания, надсмотрщик продолжал:

— А если тебя спросят, почему ты не подумал об усиленной охране? Знаешь, что тебе скажет Пуарем, когда позовет тебя на суд?

— Может, Пуарем и не позовет.

— Пуарем или кто другой!

— Знаю: моя обязанность думать, если я сотник. Но ты более виновен… Ты настоящий виновник. Ты отвечаешь за рабов, а даже не знаешь их имен.

Надсмотрщик взглянул на него грустным и испуганным взглядом. Потом оба на какое-то время замолчали, избегая смотреть друг другу в глаза. Но надсмотрщик, трусливый и слабый по натуре, был неглупым человеком; профессия уже научила его, что отчаяние не спасает от опасности. Он повернулся к сотнику:

— В конце концов, мы ничего не выиграем, если будем спорить. Лучше подумаем, что сможем сделать.

Сотник, плюнув со злостью, произнес:

— Если бы мне удалось проскочить с пятьюдесятью солдатами на корабле на другой берег, я бы через денька два явился с двадцатью новыми рабами. Все равно никто не знает беглецов.

— Знать-то знают… У писца имеется папирус с указанием имен и возраста рабов всех пещер. Чего там… Мы б смогли подменить бежавших, только все это, о чем ты говоришь, пустой разговор. Я считаю, что полезнее всего будет, если мы пойдем поищем их с собаками. Они не могли далеко уйти.

— А куда пойдем сначала? — спросил сотник с явным сожалением, что надсмотрщик не одобрил его плана.

— В разные стороны, — сказал надсмотрщик. — На запад и восток, на юг и на север. Собаки возьмут их след. Вооружай солдат, раздели их на четыре цепи по двадцать пять человек…

— Ишь умный какой! Хочешь оставить остальных рабов со слабой охраной? — оборвал его сотник.

— Да ничего! Днем все равно никто не убежит, особенно на работе, где видно каждое их движение. К тому же солдаты вооружены, а рабы-то нет.

— Но у них есть топоры для сколки камней.

— Да, но и цепи на ногах. Я думаю, что и сегодня ночью одного солдата было бы достаточно, если б ты не поставил дурака. Для ночной охраны надо выбирать самых лучших солдат. Тот солдат, наверное, задремал или они его неожиданно задушили, когда он повернулся к ним спиной…

Спор готов был вспыхнуть вновь, но оба поняли, что, только советуясь друг с другом, они могут избежать опасности. Сотник позвал помощников и начал отдавать приказания. Надсмотрщик пошел за собаками. Немного погодя они разделились на четыре группы и разошлись в поисках бежавших рабов в направлении четырех сторон света.

Через несколько часов три группы вернулись ни с чем. Лишь только четвертая во главе с сотником все еще не возвращалась. Их собаки взяли след бежавших рабов, который вел к вершине Огненной Горы, куда никто из солдат и даже сам сотник не осмеливался подняться. Местные жители считали, что то место проклято богами и там свирепствуют злые духи, которые не подпускают к себе людей. Рабам, то ли не знавшим об этом поверье, то ли потерявшим всякую надежду на спасение, не оставалось иного выбора. Так что группа сотника не решилась идти дальше и остановилась там, где кончался лес и начинались голые скалы с пещерами, полными летучих мышей. Наступила ночь, поднимаясь в горы, солдаты выбились из сил. Сотник приказал сделать привал. У них не было ни палаток, ни вьючных ослов. Из-за непредусмотрительности сотника они не взяли с собой необходимого количества продуктов и все, что у них осталось, были вынуждены отдать собакам, чтобы как-то успокоить их. Солдаты заняли одну из пещер и, выставив усиленную охрану, решили немного поспать.

Но среди ночи собаки, привязанные в соседней пещере, разбудили их своим неистовым лаем. Первым вскочил сотник и бросился к выходу из пещеры. Стояла кромешная тьма. Его ноги зацепились за что-то мягкое. Он упал. Только теперь сотник понял, что страх перед наказанием заставил забыть его о предусмотрительности, за которую раньше столько раз хвалили его командиры. Встав на четвереньки, он начал ощупывать землю вокруг себя и вдруг наткнулся на человеческое тело, потом на другое. С ужасом он понял, что это часовые. Лежавшие на земле солдаты не подавали никаких признаков жизни. Пьяными они не могли быть и спать так крепко тоже не могли. Молниеносно сверкнула мысль: они мертвы. Но как их убили?

Между тем один из солдат, проснувшихся в пещере одновременно с сотником, разжег из сухих сучьев и травы костер. При слабом, мерцающем свете сотник увидел, что двое солдат были задушены.

— К оружию! — отчаянно закричал он.

Но солдаты давно уже были около него. Лишь один из них искал что-то в темноте у выхода из пещеры. Услышав крик сотника, он дрожащим голосом произнес:

— Нет оружия, господин!

Сотник вытаращил глаза:

— Как так — нет?

— Нет.

Вконец растерявшийся сотник беспомощно опустился на камень. Он просто не знал, что и подумать.

А там внизу, в лагере, около пещер рабов надсмотрщик строил разные предположения. Он метался, как пантера в клетке. Послал человека посмотреть, не видно ли поблизости в маленькой гавани какого-нибудь корабля. Часа через два посланец возвратился и сообщил, что там стоит одно-единственное плохонькое судно без моряков и что на нем находится старый сторож, бывший рулевой. Надсмотрщик от досады заскрипел зубами. Боясь потерять солдат, он не хотел посылать их за сотником.

Однако позже он успокоился. Ему очень понравилась мысль о том, что если сотник пропал со всеми своими людьми, это означало, что исчез тот, кто знал тайну бегства рабов. Даже если кто-нибудь из солдат и спасется, то никто не станет их расспрашивать. Начальству он скажет, что неблагоразумный сотник не послушался его и взял с собой в горы рабов для какого-то только ему известного дела и что там погиб вместе со всеми.

В это время сотник, с трудом поднявшись с камня, на котором сидел, и с отчаянием взглянув на солдат, приказал им спускаться в лагерь. Через несколько шагов один из солдат спросил его:

— А собак разве не возьмем с собой, господин?

Привязанные веревками к деревьям собаки жалобно скулили.

Сотник на мгновение остановился, потом решил:

— Оставь их там!

И они тронулись в путь.

Никто из солдат не осмелился что-либо сказать. Но глаза у всех стали влажными. Они время от времени поворачивали головы в сторону пещеры. Им было жалко собак.

Когда подошли к лагерю, был уже полдень. Надсмотрщик совсем не ожидал их увидеть. Когда он увидел обезоруженных солдат и услышал, что с ними случилось, его охватил ужас.

Сотник заявил, что он сейчас же пойдет в гавань, погрузится с пятьюдесятью солдатами на корабль и отправится за рабами на берег Страны Песков. Ничего лучшего он придумать не мог.

Надсмотрщик с радостью согласился, он понимал, что, если сотник доставит новых рабов, никто не узнает о побеге, а если он погибнет по дороге, то вместе с ним навечно уйдет и эта тайна. Надсмотрщик хорошо знал, что про мертвых можно говорить все, что угодно. Только одного он не знал: что ответить начальнику, если он узнает об отсутствии сотника. Сказать, что он убежал, нельзя, так как тот мог возвратиться и тем самым разоблачить его обман. Сказать, что он не знает, опять нельзя, так как его послали в этот лагерь именно для того, чтобы знать обо всем, что здесь происходит. Он был здесь всевидящим оком своих господ.

В конце концов сотник взял судно со всем, что было на нем, прихватил с собой старика рулевого и с пятьюдесятью солдатами вышел в открытое море. Кроме старика, никто не умел управлять кораблем. Но хотя старик в его почтенном возрасте и не внушал доверия как моряк, его вое же пришлось взять с собой. Но путешественникам повезло: слабый ветер понес их на восток. Посланный сотником человек с берега гавани прибыл к надсмотрщику с известием о том, что видел корабль плывущим по спокойному морю.

Дело, казалось, улаживалось: или сотник возвращался с пойманными им на соседнем берегу рабами, или гибель его устраняла опасность раскрытия тайны.

Но на рассвете следующего дня надсмотрщика разбудил помощник сотника, который, тяжело дыша от усталости и страха, сообщил ему, что ночью бежали еще двадцать рабов, взяв с собой ослов и несколько десятков вьюков с продовольствием. На этот раз солдат не убили. Они лишь потеряли сознание от сильных ударов крепких кулаков. Среди солдат поговаривали, будто бы ночью в пещеру, из которой бежали двадцать невольников, приходил черный раб без цепей, но никто из говоривших не признался, что он видел его.

Отчаяние надсмотрщика достигло высшего предела. Это уже не было случайностью. Кто знает, к чему все это приведет! Никто в Атлантиде не помнил о такой дерзости рабов. Тайна могла перестать быть тайной.

На этот раз, не раздумывая, надсмотрщик написал на единственном бывшем у него кусочке папируса полное опасений письмо служителю Бога Силы жрецу Тефнахту, которое запечатал в медную коробку и послал с двумя верными солдатами и помощником сотника в Великий Город. Необходимо было принять меры, которые были не под силу одному надсмотрщику.

ГЛАВА XIV

С момента прибытия корабля в Великий Город прошло пятнадцать дней. Большую часть времени Аута проводил в том зале дворца, где хранились книги. Он читал старинный свиток, в котором рассказывалось о происхождении племени атлантов. Никто среди живущих в стране не знал этой книги, за исключением Великого Жреца. Теперь же старец счел нужным, чтобы ее прочел и Аута. Раб читал каждую строчку с величайшим вниманием, все более и более поражаясь всему тому, о чем он узнавал. Еще ни от кого ему не приходилось слышать о подобном. В книге говорилось, что в далекие времена, когда люди только что вышли из горных пещер и начинали заниматься скотоводством, обработкой земли и приступили к постройке хижин, Атлантида была связана широкой полосой земли с другим краем моря, где тогда не было ни песков, ни ныне существующей пустыни, а простирались бескрайние пастбища. Тогда горы, в которых живут люди с желтыми волосами, составляли непрерывную цепь с горами, находящимися к югу от пролива, называемого теперь Столбами Мелкарта. Но вот пришло тяжелое время для пастухов соседней страны, говорилось в книге. Засуха в течение ряда лет высушила пастбища и большие реки. И в самом деле, Ауте вспомнились виденные им не раз на своей родине белесые сухие русла каких-то ранее существовавших рек. Далее книга рассказывала о том, как пастухи погнали стада на восток. Одни из пастухов были краснокожими, у других кожа была светло-коричневого цвета. А из областей, находящихся справа и слева от пролива, связывающего Море Среди Земель и Атлантическое, спустились другие люди, очень высокого роста. У них была белая кожа и черные или желтые волосы. После длительных войн с местными жителями Атлантиды все эти племена смешались и дали племя высоких, с красноватой кожей, крепких атлантов.

В один из отдаленных веков, уже после того как такое смешение произошло, самая высокая гора у начала перешейка, который связывал современный остров с обширной соседней страной, начала выбрасывать огонь и горячую грязь из возвышавшегося над тучами кратера. Земля в этом месте подверглась сильному землетрясению. Когда же гора успокоилась, а у людей прошел страх и они вновь стали заходить в соседние земли, то они увидели, что у подножия Огненной Горы, где раньше была степь, теперь плескались о скалы морские волны; бывший когда-то здесь перешеек проглотило море.

Аута дрожащими руками свернул свиток и сунул его в коробку. “Вот, — думал он, — сколько чудес происходит в мире и как мало о них знает человек. Оказывается, сухая пустыня, где я родился, когда-то в далекие времена была краем, богатым пастбищами и глубокими реками, Почему там все изменилось, кто мог способствовать этим изменениям?”

Атлантида, в которой теперь жил Аута, была страной не очень теплой, но и не холодной. Воды не замерзали, как, говорят, замерзают они в северных странах, но и зной ее не высушивал. Четыре длинные цепи высоких гор защищали страну и от холодных и от горячих ветров. На огромных полях бесконечной предгорной долины к западу два раза в год созревал урожай пшеницы и фруктов. С гор в долину стекали лечебные горячие воды, в которых можно было принимать целебные ванны. Атланты хорошо жили на своем острове, используя труд рабов.

Но кто мог знать, что принесет Атлантиде будущее?

Мысли Ауты были прерваны приходом Великого Жреца. Старец уселся в свое обычное кресло. Аута, поцеловав завязки сандалий, устроился у его ног и стал ждать, когда он спросит о тех мыслях, которые вызвал прочитанный свиток. Так Великий Жрец поступал всегда, но на сей раз он сказал нечто неожиданное:

— Солдаты поймали ночью в лесу в долине черного раба, который пробирался ко дворцу. Его схватили и связанным доставили сюда. Солдаты не убили раба. И хорошо сделали. Но никто не понимает его. Пойди, сын мой, в дом рабов и поговори с ним. Я сказал надсмотрщику, чтобы тот не убивал раба, кто бы он ни был.

Аута вышел. Он привык, что, хотя во дворце Великого Жреца и внизу, в Великом Городе, во дворце правителя, всегда было много переводчиков, его вызывали то к какому-нибудь послу из далекой страны, язык которой никто не знал, то к рабам из неизвестных краев, которых никто не мог понять. Аута сожалел, что ему пришлось уйти именно в тот момент, когда он хотел спросить старца, нет ли еще каких-нибудь книг, из которых можно было бы узнать тайну неизвестной звезды.

В доме рабов Аута увидел черного молодого, очень худого человека, которого раньше никогда не встречал. С первого взгляда ему стало ясно, что молодой раб должен быть из племени тиббу. Аута спросил, почему он оказался здесь.

Внимательно вглядевшись в лицо черного человека, вышедшего из дворца, молодой раб улыбнулся и, не ответив ему на вопрос, спросил сам:

— Ты Аута?

— Да, — удивленно ответил тот, еще не понимая, в чем дело.

— Я думал, что не смогу тебя увидеть, пока жив. Но меня не убили.

— Тебя и не убьют. Скажи мне, как ты не побоялся прийти сюда? Ты подумал о том, что тебя убьют прежде, чем ты доберешься до цели? Почему ты здесь?

— Надо было попытаться. Другой дороги к тебе нет.

— И почему ты пришел именно ко мне?

— Меня послали к тебе. Из пещер сбежали десять рабов, и они спрятались на Огненной Горе. Их к побегу подговорил наш вождь. Он призвал рабов бежать к нему на Огненную Гору.

Аута посмотрел на него с удивлением:

— Вам удалось бежать! И у вас есть вождь?

— Есть, — сказал юноша. — Он очень умный и сильный. Он знает тебя.