— К сожалению, миледи, у меня нет с собой серебряного кубка.

Эмилин ничего не оставалось, как взять его руки в свои и, наклонившись, сделать несколько глотков. Вода оказалась холодной и хранила вкус и запах его рук, а еще — дыма, кожаной одежды и лавандового мыла, которым снабдила их Мэйзри. Девушка опустила глаза.

— Спасибо, — еле слышно произнесла она. Он медленно опустил руки. Потом снова зачерпнул воды и напился сам. Провел мокрой рукой по лицу и непослушным волнистым волосам. В эту минуту сходство с бароном бросалось в глаза, хотя девушка считала, что лесной рыцарь гораздо красивей своего кровного брата. Глаза ее повелителя казались совсем зелеными — лишь немного светлее, чем растущий вокруг мох. Выражение лица, да и сама фигура принадлежали человеку свободному и раскованному, живущему в согласии с самим собой и окружающей природой. А этого совсем нельзя было сказать о Николасе Хоуквуде.

— Давайте здесь поедим и отдохнем, миледи, — предложил он.

Эмилин согласно кивнула и развязала сумку.

— Мэйзри славно снабдила нас, — проговорила она, расстилая на камне небольшую скатерть. Достала головку сыра, буханку черного хлеба, лук, сушеные яблоки. — В последнее время я отнимаю у вас слишком много времени, — как бы извиняясь, заметила она, нарезая хлеб и сыр ножом, который Черный Шип снял со своего пояса.

— Это время посвящается вам без малейшего сожаления!

— Черный Шип, — продолжала девушка. — Что же все-таки вы делаете в долине?

— Я лесник, миледи, а это значит, что приходится следить за всем вокруг: например, чтобы во время охоты не убивали слишком много королевских оленей и диких кабанов.

Эмилин удивленно взглянула: она прекрасно знала, что охота на королевских оленей вообще за-прещена. Очевидно, кое на что он смотрел сквозь пальцы.

— Тем, кто охотится на мелкую дичь, выдаю лицензии. Время от времени удается остановить вырубку или поджог, исключения здесь — только то, что разрешено монахами. Докладываю хозяину о состоянии земель и делах арендаторов. А поскольку я не единственный лесник в долине, работа совсем не переутомляет меня.

Он слегка пожал плечами.

— Ваш хозяин — аббат?

— Да. — А вы никогда не встречаетесь с Николасом Хоуквудом? — Его ресницы опустились.

— Нет.

Девушка нахмурилась, явно пытаясь выстроить в уме какую-то логическую цепочку.

— А как могло получиться, что Уайтхоук до сих пор не знает лесника по имени Черный Шип здесь, в Арнедейле?

Быстрая и лукавая улыбка неожиданно осветила лицо ее провожатого.

— Лесник очень осторожен, миледи! Он старательно избегает графа. Повторяю — он в долине не один.

Покончив с едой, Эмилин собрала остатки пищи и снова упаковала их, а нож отдала хозяину. Засучив рукава, тоже легла и опустила руки в воду, собираясь попить. Вода оказалась такой приятно-прохладной, мягкой и бодрящей, что девушка решила ополоснуть лицо. Выбившиеся из кос золотые прядки прилипли к щекам.

Черный Шип лежал, опершись головой на локоть, и внимательно наблюдал за милой фигуркой. Глаза его, однако, казались непроницаемыми. Наконец он заговорил:

— Как вы думаете, миледи, ваш дядя сможет вам помочь?

Она села и долго задумчиво смотрела да молочный туман водопада.

— Надеюсь. Во всяком случае, если кто и поможет, то именно он.

— Если он пошлет апелляцию Папе о расторжении помолвки, пройдут месяцы, прежде чем придет ответ. Разве вы сможете столько ждать?

Она пожала плечами.

— Все, что бы я ни делала, навлечет на меня и мою семью гнев Уайтхоука. Думаю, что и короля Джона тоже. — Девушка покачала головой. — Может быть, мне лучше было вернуться к Шавену — тогда, когда он еще в первый раз искал меня.

— Когда я увидел вас, миледи, вы были тяжело ранены и не могли никуда и ни к кому возвращаться.

— Да что толку сейчас рассуждать? Я же следовала велению своего сердца, решив отправиться к дядюшке. Уже ничего изменить нельзя. — Она расправила складки своего плаща. — Моя нянюшка Тибби всегда говорила, что обдумывать поступки — не в моем характере. Я бросаюсь головой в омут сразу — не рассуждая. И на сей раз я поступила точно так же.

Черный Шип сел рядом и, размахнувшись, закинул остаток ломтя хлеба далеко на скалу — сию же минуту прилетели какие-то маленькие птички и принялись за еду.

— А какое решение в этой ситуации было бы мудрым, миледи? Мудро ли выходить замуж за человека, известного своей жестокостью? Такое замужество значительно хуже тюрьмы.

Он повернулся и взглянул на свою спутницу.

— Самое мудрое — это, конечно же, скрываться, что вы и делаете. Вам удастся вернее помочь своей семье, будучи на свободе, — это понятно. Вы сопротивляетесь несправедливому и жестокому приказу — пусть даже он исходит от короля. Я вижу в этом лишь смелость — вовсе не глупость.

Эмилин слушала, наклонив голову.

— Смелый, истинно смелый, — это вы. У вас хватило мужества восстать против несправедливого лорда. И сейчас находятся силы продолжать борьбу… в качестве Лесного Рыцаря. — Она подняла глаза. — Мне Мэйзри рассказала.

Черный Шип кивнул — казалось, он вовсе не возражал против того, что она в курсе этих подробностей.

— Восемь лет назад тот юноша, которого вы запомнили, сражался с Уайтхоуком, словно демон — со всем пылом молодости. — Он покачал головой. — Это веление сердца, а не разум. И не смелость.

— А сейчас — Лесной Рыцарь?

— Сейчас это уже, скорее, необходимость, чем убеждение.

Черный Шип улыбнулся и нежно сжал руку девушки — пожатие не оставило ее равнодушной.

— Вы можете гордиться тем, что нашли в себе силы противостоять королевским приказам, — тихо проговорил он. — Сейчас то же самое делают немало мужчин-баронов. Король Джон оскорбил, унизил и ограбил своих подданных и должен получить по заслугам. Вы восстали, насколько позволяют ваши возможности, — так же, как восстали бароны.

— Я, конечно же, слышала о противостоянии короля и его подданных. Но мне вовсе не приходило в голову, что короля можно свергнуть.

Рыцарь убрал руку, и Эмилин тут же почувствовала, что ей не хватает его тепла. Голос ее друга неожиданно стал тверже и холоднее — у Эмилин даже похолодело в груди:

— Вовсе не свергнут, миледи! Просто власть его может быть взята под контроль. Все жестокие и неправые действия короля Джона можно — ну как бы это сказать — ограничить. Он должен подчиняться законам страны, как и любой ее гражданин.

— Но разве смогут несколько баронов сделать это?

— Не несколько. Это почти все бароны севера и многие молодые землевладельцы Англии. В последнее время против выступают даже те, кто раньше поддерживал короля.

— Значит, все уже решено? Черный Шип кивнул.

— Они собираются в Лондоне, чтобы осадить столицу и объявить гражданскую войну. Я думаю, что самое лучшее — это убедить короля Джона уважать старые законы Генриха Первого. Тогда ему придется лишь поставить свою подпись под хартией, подобной той, прежней, но приспособленной к нуждам настоящего и будущего.

— Я слышала об этой хартии, — ответила Эмилин. — Мне о ней рассказывал брат. А отец однажды сказал, что если старые законы возродятся, то королю Джону уже не удастся действовать такими же дикими методами, как он делает это сейчас.

Девушка внезапно выпрямилась — какая-то мысль пронзила ее:

— Черный Шип, а если король согласится с предъявленными требованиями, его прежние прегрешения будут как-то компенсированы? Воздается ли тем, кто пострадал?

— Бароны потребуют многих изменений, миледи. Например, они собираются пресечь этот дикий способ наживы: выкупы, похищения, заключение в тюрьму. Конечно, будет восстановлено в какой-то мере имущество пострадавших семей — таких, как ваша, которые в результате беззакония остались без крова и без средств.

— Так, значит, король все-таки расплатится за свои прегрешения?

— Потерянные жизни уже не вернешь, но имения и деньги можно возвратить — по крайней мере наследникам. Бароны хотят точно определить все права — чтобы король Джон больше не имел возможности злоупотреблять своей властью. В хартии будет определена и судьба женщин-вдов, а также тех, кого выдают замуж против воли. — Черный Шип со значением взглянул на Эмилин.

Девушка нахмурилась, раздумывая.

— Если Хартия Свободы будет действительно принята, у моей семьи появится шанс выжить. — Она взглянула на своего спутника с надеждой. — Может быть, надо просто подождать, пока бароны завершат начатое дело? Реально ли это, Черный Шип?

— Хартия вполне вероятна, — осторожно ответил он. — Уже совсем скоро наступит момент решающей схватки. К концу лета, в крайнем случае к осени, новые законы вступят в силу.

Эмилин вздохнула с облегчением и, подтянув колени к груди, устроилась поудобнее.

— Значит, мы сможем вернуться к себе в Эшборн к осени или к зиме.

Но Черный Шип движением руки остановил ее:

— Потише, миледи. Король Джон непредсказуем. Даже если он подпишет хартию, то может потом и не сдержать своего слова!

— Но ему же придется подчиниться своему собственному решению! И приказ, касающийся моей семьи, окажется аннулированным: Гай станет свободным, дети вернутся ко мне, а моя помолвка с Уайтхоуком будет расторгнута. — Полная надежд, девушка светло улыбнулась.

Черный Шип вздохнул.

— Возможно, что компенсации и будут произведены, — медленно, задумчиво произнес он. — Но почему-то я в это не верю. Не забывайте, что в этом деле замешан и Уайтхоук. Он фаворит короля и, разумеется, не поддерживает, да и не может поддерживать баронов. А, кроме того, Уайтхоук всегда добивается своего — ему наплевать на законы. — Рыцарь наклонился к девушке: — Даже если вы заточите себя в монастырь, он найдет вас и заставит выйти замуж.

Эмилин невольно нахмурилась.

— Неужели даже если я уйду под защиту своего дядюшки и церкви, Уайтхоук сможет на мне жениться?

— Он сможет провозгласить свое право на это. Черный Шип наклонился еще ниже; Эмилин никогда еще не доводилось видеть такие густые и черные ресницы, такие зеленые глаза.

— Но должен же быть какой-то путь исправить все это.

Он долго молча смотрел на нее, потом наконец произнес:

— Есть только один путь.

Эмилин сидела, уютно свернувшись на солнышке, как сквозь сон, слушая шум водопада, плеск воды в пруду, щебетанье птиц.

— Скажите же, какой, — попросила она.

— Если вы выйдете замуж за другого прежде, чем Уайтхоук сможет вас найти, он тогда уже не будет иметь никакой власти. — Голос мужчины казался глубоким и гулким, четко слышный на фоне водопада.

— Неужели подобный брак будет иметь силу? — сердце Эмилин тяжело билось.

Черный Шип отвернулся, но не смог скрыть глубокого румянца:

— Для церкви брачный обет значительно серьезнее, чем помолвка. — Он снова взглянул на Эмилин, и глаза его напоминали грозовое облако — их переполняли чувства.

Девушка выдержала этот взгляд, но каждый удар сердца был для нее подобен удару молота. Так значит, этот красавец-рыцарь готов жениться на ней и этим расторгнуть помолвку с ненавистным Уайтхоуком! Слова эти, так и не сказанные, повисли в воздухе.

Эмилин опустила глаза и посмотрела на воду — ей самой казалось неудобным, что она ждет от него предложения. Его отказ в тот памятный вечер до сих пор обжигал ее самолюбие, и вся ситуация казалась унизительной и безнадежной. Неожиданно для себя самой девушка вспылила.

— Не говорите больше об этих нереальных условиях! — со слезами в голосе почти закричала она. — Неужели вы считаете, что у меня есть подходящий для этого человек? Где тот, кто несколько лет назад просил у отца моей руки? Этого не знаю ни я, ни вы. — Девушка вскочила на ноги — все напряжение последних недель наконец-то нашло выход. — У меня нет другого пути, как отправиться вслед за сестрой в монастырь! Так пусть случится то, что должно случиться! — Она подхватила сумку и побежала по тропинке.

Черный Шип тоже поднялся — схватил Эмилин за руки и крепко-накрепко прижал ее к своей груди. Она пыталась оттолкнуться, почти рыдая от обиды, гнева и бессилия.

— Я не могу допустить этого! — прошептал он. — Я женюсь на тебе!

Девушка смотрела ему в глаза, не мигая.

— Ты?! — Ее сердце едва не выпрыгнуло из груди. — Ты?!

— Да, именно я и никто другой! — повторил Черный Шип. Сейчас его глаза уже не напоминали небо перед грозой: в них сверкали молнии. — Если, конечно, ты не возражаешь против лесника.

Целый поток доводов в пользу этой свадьбы пронесся в голове Эмилин. Но тут же заговорил и другой — трезвый голос, призывающий к осторожности. Она тяжело вздохнула и посмотрела на свое го друга.

Ей ни разу не приходилось видеть Черного Шипа в гневе. Его вид встревожил ее: сейчас он так напоминал своего кровного брата — барона Николаса — и их общего отца, славящегося своей жестокостью. Это сходство с холодным и неласковым бароном, да и гнев друга окончательно вывели Эмилин из себя.

— Неужели ты надеешься таким способом отдать долг моему отцу? Или лишний раз уязвить Уайтхоука? — Не успев произнести эти горькие слова, она тут же пожалела о них.

Черный Шип еще сильнее прижал ее к себе и, запрокинув ее лицо, накрыл ее губы поцелуем. Но в поцелуе этом не оказалось и тени нежности — ничто в нем не напоминало той ночи на скале высоко над долиной. Все существо девушки с готовностью приняло страсть — она чувствовала горячее, полное жизни тело мужчины. И только позднее, когда схлынул первый порыв, вернулась способность думать и рассуждать.

Неожиданно Черный Шип отпустил ее.

— Предложение сделано, миледи, — коротко произнес он. — Вы можете его обдумывать до тех пор пока мы не окажемся перед воротами Вистонберийского аббатства. — Он наклонился, чтобы поднять лук и колчан со стрелами, и молча начал подниматься по тропинке в гору.

Путники направлялись к реке, сверкающей вдалеке серебряными искрами. А справа широкий поток стремился туда, откуда они шли, — в ущелье, там он разбивался о скалу и превращался в водопад. Черный Шип свернул к этому потоку — за ним простиралась низкая равнина, по которой и можно было добраться до реки. А река укажет путь к монастырю

Не останавливая свой бурный бег, поток стремился к краю ущелья. Папоротник, травы, тонкие деревца покрывали его берега нежным зеленым занавесом, несущим свежесть и прохладу.

Черный Шип осторожно ступил на влажный камень. Жестом позвав за собой и Эмилин, он начал переходить реку.

Эмилин смотрела ему в спину — буря в ее душе еще не улеглась: резкое, так не похожее на традиционные, предложение ее спутника, жаркие поцелуи — от всего этого вполне могла закружиться голова. Девушка уже поставила было ногу на скользкий камень, чтобы пойти за Черным Шипом, но в этот момент внимание ее привлек какой-то звук. Прислушавшись, она не обнаружила ничего странного и пошла дальше, морщась от холодной воды — и ноги, и подол юбки намокли моментально.

Черный Шип уже стоял на противоположном берегу, а она была еще в начале своего пути через поток, когда пронзительный крик явственно разнесся над водой.

— Эй, вы! Стойте! Остановитесь!

Эмилин обернулась. На той стороне, с которой они едва успели уйти, стояли три всадника в гряз-но-красных, цвета ржавчины, плащах.

— Леди Эмилин Эшборн! Остановитесь! — По низкому голосу она узнала Жерара, одного из конвойных Шавена.

Черный Шип повернулся и мгновенно вставил в лук стрелу. А когда всадник направился к воде, он прицелился и натянул тетиву.

— Идите сюда, леди Эмилин! — еще раз позвал Жерар.

Эмилин в нерешительности и тревоге остановилась. Она видела, что Черный Шип готов выстрелить — благо цель была неподвижна.

— Оставь девушку в покое! — внятно произнес он.

— Иди к черту! — прорычал Жерар. В руке его, прямо над головой лошади, блеснул лук. Стрела просвистела, едва минуя Черного Шипа, но рыцарь и бровью не повел.

— Если выстрелю я, сержант, то уж не промахнусь, — негромко предупредил он.

Через мгновение и другие всадники — а Эмилин узнала Роберта и Этьена — направили коней к реке. Эмилин повернулась было, чтобы все-таки перейти поток, но поняла, что приведет преследователей прямо к Черному Шипу. Поэтому она побежала вниз по течению. Конвойные тут же бросились за ней.

Вода оказалась неглубокой — она едва доходила до колен, поэтому Эмилин подобрала подол и бежала свободно и быстро. Кожаная сумка подпрыгивала за спиной в такт шагам. Дно реки было неровным — камни покрупнее и помельче сбивали ноги сквозь тонкую подошву, но девушка ничего не замечала.

Краем глаза она видела Черного Шипа: он бежал по берегу с луком в руке и что-то кричал ей. Но она слышала только свое собственное громкое дыхание, плеск воды и сопение коней за спиной.

Внезапно на плечо легла тяжелая рука, потом соскользнула и схватила девушку за косу. От неожиданного толчка Эмилин едва не упала.

Спотыкаясь, она изо всех сил старалась удержаться на ногах. Коленкой наткнулась на камень, но коса в руке всадника не дала ей упасть. Боль пронзила голову и шею — Роберт резко потянул ее к себе. Полотняная накидка упала с головы прямо в воду.

Неожиданно эту борьбу прервала стрела: просвистев мимо головы Эмилин, она вонзилась в грудь воина. Он вскрикнул, выпустил косу и упал с коня. А Эмилин, скользя и спотыкаясь, побежала дальше вниз по течению. Жерар снова крикнул, потребовав остановиться. Девушка оглянулась и увидела, что Роберт лежит в воде вниз лицом, а Жерар и Этьен продолжают погоню.

Один из них оказался уже совсем близко и требовал, чтобы беглянка немедленно остановилась: он тоже протянул руку к ее косе. Стрела попала как раз в эту руку — всадник вскрикнул и подался назад. Тут же воздух прорезала еще одна стрела, которая вонзилась в крутой откос. Она предназначалась Черному Шипу. Эмилин поискала его глазами.

В тени берез, росших вдоль берега, ее друг и спаситель бежал, стараясь держаться с ней на одном уровне.

— К берегу! — долетели до нее слова. — Беги к берегу!

Свернув влево, девушка бросилась к нему, не обращая внимания ни на бурлящую холодную воду, ни на скользкие и острые камни. Она слышала, что ее продолжают преследовать. Еще одна стрела вонзилась в землю между корнями дерева — совсем близко от ее ноги. Но Эмилин продолжала карабкаться по склону к Черному Шипу.

Он протянул ей руку и, дернув, поставил рядом с собой на краю обрыва. А уже через мгновение оба бежали. Неожиданно взорам их открылось непреодолимое препятствие: берег обрывался, а поток срывался с отвесной скалы. Беглецы резко остановились на самом краю, не представляя, что же будет дальше, и со страхом обернулись назад.

Конвойные приближались неторопливо, как будто даже лениво — в этой медлительности была угроза: не оставалось ни малейшего сомнения в том, что это западня. Черный Шип обнял спутницу за плечи и с ней вместе отступил на самый край обрыва. Нервно оглянувшись, девушка увидела за своей спиной лишь воздух, наполненный брызгами, и услышала оглушительный шум водопада.

Еще ниже поток исчезал в гремящем тумане. На краю обрыва зеленела трава, безмятежно цвел вереск. Эмилин взглянула на Шипа — тот стоял так близко к обрыву, что казалось — каблуки его сапог висят в воздухе. Он тоже взглянул на нее, и девушке показалось, что головой он слегка кивнул в сторону водопада. Но нет, такого просто не могло быть! Конвойные остановили коней. Кровь струилась из руки Этьена — весь его рукав потемнел.

— Так, значит, это ты — тот негодяй, который украл у лорда Уайтхоука невесту! — проговорил, наконец, Жерар.

— Сержант, — обратился к нему Черный Шип. — Леди искала избавления по своей воле.

Едва переводя дух, Эмилин стояла в кольце его рук, устало, почти равнодушно глядя на всадников.

— Я думаю, она с удовольствием вернется к своему суженому. — Жерар протянул девушке руку в кожаной перчатке. — Миледи, Уайтхоук будет счастлив снова увидеть вас в безопасности.

Черный Шип сжал ее плечо. Она взглянула на него, и он опять едва заметно указал головой в сторону обрыва. Эмилин не могла поверить: он явно предлагал ей прыгать.

— Леди Эмилин! — прорычал Жерар. Девушка нервно взглянула на конвойного, потом снова обратила взор к Черному Шипу.

А Черный Шип в это мгновение пробормотал что-то похожее на «Давай». Рука его оказалась на талии Эмилин, и он решительно шагнул в сторону обрыва, увлекая ее за собой.