5

Виталий Лоскутов не был честолюбивым человеком. Место, которое он занимал на земле – а занимал он место сержанта полиции в городе Зеленодольске, – удовлетворяло его вполне, тем более что в приложение к этому месту он получил от судьбы некоторые дополнительные привилегии. Заместитель городского главы Орешин приходился ему родственником и, более того, родственником полезным. Влиятельный Орешин не открещивался от Виталия, как это зачастую бывает с родственниками, а, наоборот, всячески ему помогал. В городе об этом прекрасно знали и Лоскутова уважали. Или, во всяком случае, старались не связываться. Виталию это было по душе. И еще он гордился тем, что сам начальник полиции Прокопенко при встрече здоровался с ним за руку. А ведь он был всего лишь сержантом! Это тоже добавляло ему веса в собственных глазах. Лишнюю копейку на государственной своей службе он всегда мог зашибить, окружающие его побаивались, а если и шли на конфликт, то быстро тушевались, едва на горизонте начинала маячить тень всемогущего Орешина. В благодарность Лоскутов был готов исполнить любое поручение своего родственника, тем более что такие поручения, как правило, приносили и материальную выгоду тоже. Поэтому и в историю с наследством Томилина он включился с энтузиазмом и не раздумывая ни минуты. Собственно говоря, он даже представить себе не мог, что можно ослушаться дядю Диму, как он называл Орешина.

Сначала решили, что Виталий присмотрит за Дроздовым, который был когда-то мужем нотариуса Самойловой и до сих пор, как поговаривали, ее любил. Самойловой он был не нужен, она целилась теперь высоко и нашла себе мужика с большими деньгами. Тем не менее недавно Дроздов с Самойловой встречались и о чем-то договаривались в ее офисе. Об этом доложил наблюдательный Маевский, который теперь вился возле Орешина. Маевский был уверен, что заставить Самойлову обратиться за помощью к бывшему супругу могло только что-то исключительное и, вернее всего, речь шла о наследстве, а конкретно, о поисках наследника. Безбашенный Томилин мог не дать о себе знать еще лет пятнадцать, и Самойлову такой вариант, естественно, не устраивал. Тут ей и понадобился Дроздов, который, как-никак, являлся теперь сыщиком. Все это выглядело логично и правдоподобно, и было решено, что Лоскутов возьмет кратковременный отпуск и сядет на хвост Дроздову, чтобы узнать, куда тот намерен отправиться. Не исключено, что таким образом удастся выйти на самого Томилина. Ну а что делать дальше, Лоскутову пока думать не надо было, на то имелись другие люди и в первую очередь Орешин. Виталию следовало пока смотреть в оба и своевременно докладывать обо всем наверх.

Лоскутов сразу пристроился возле дома Дроздова, потому что когда человек собирается в дальний путь, он непременно зайдет к себе домой и возьмет хотя бы зубную щетку и чистую рубашку. Дроздов, однако, дома так и не появился, а утром Виталия по телефону потребовали ни много ни мало в кабинет к самому Прокопенко.

Лоскутов явился немедленно, гадая, крепко ли ему сейчас влетит. Правда, он не понимал, какой допустил промах, но это было неважно. В таких случаях начальству виднее.

Тем более он удивился, когда нагоняя не последовало. В служебном кабинете начальника УВД находились сам Прокопенко, Орешин и юрист Маевский. Виталия они встретили как родного.

– Садись, – устало сказал ему Прокопенко. – У нас тут совещание.

Выглядел начальник полиции неважно, у него было желтоватого цвета лицо, говорил как будто через силу и тяжело дышал. Совсем скоро он должен был лечь в больницу, но пока исправно появлялся в отделе и вот даже впрягся попутно в дело о наследстве Томилина.

– Обстоятельства поменялись, – объяснил Орешин. – Ты вот всю ночь у дома Дроздова торчал, не выспался, а зря. Этот хлюст вчера сразу после разговора со своей бывшей устроил драку на автостоянке – с каким-то москвичом сцепился. Нанес ему легкие телесные повреждения. Ну и тот ему нанес. Короче, обоих повязали…

– На Дроздова, кстати, совсем не похоже, – озабоченно вставил Маевский.

Орешин покосился на него из-под кустистых бровей и буркнул:

– Похоже – не похоже! Ты о главном говори!

– Так а я о чем? – заторопился Маевский. – Он ведь с кем подрался? С москвичом, который на «Ауди» стоял около нотариальной конторы. А я навел кое-какие справки, и оказалось, что этот тип приходил к Самойловой накануне, и она после разговора с ним выглядела очень взволнованной. У меня впечатление, что Дроздов ей понадобился как раз после этого разговора.

– Вопрос – зачем приходил? – сказал веско Орешин. – Имеется в виду москвич этот?

Он так строго смотрел на Виталия, что тот оробел и пожал плечами.

– А я вот думаю, что неспроста этот москвич приходил, – назидательно произнес Орешин. – Вот есть у меня чувство, что связано это как-то с нашим делом. С Томилиным в первую очередь. Как связано, не знаю, но связано. Короче, Виталик, слушай новые инструкции. Теперь твоя задача следить за московским гостем. За Дроздовым тоже, но это если он появится в поле зрения…

– Я извиняюсь, – перебил Лоскутов. – А мне его кто-нибудь покажет? Ну, москвича? И потом, я должен знать, что он за человек. Раз его повязали, значит, личность установлена…

– Тут такое дело, – вздохнул Прокопенко. – Насчет повязали это верно. Только как повязали, так и отпустили. Что, наших не знаешь? Дежурил Смирнов. Ну и как-то они там договорились. Короче, отпустил он его, и даже факт задержания не зафиксировал. Вот до того уже самовольничать начали, что просто хочется взять и…

Он в сердцах сжал огромный кулак, взмахнул им как молотом, но потом, будто вмиг потеряв силы, остановился, разжал пальцы и только безнадежно махнул рукой.

– Я Смирнову, конечно, вставил, но сделанного не воротишь, упорхнула птичка.

Видимо, на лице Лоскутова появилось выражение огорчения, потому что Прокопенко тут же добавил:

– Но не все так плохо. Когда мне доложили, я сразу дал распоряжение тачку перехватить. Номер машины они, слава богу, запомнили. Он до поселка Веселый доехал, а там его наши тормознули. Не знаю, может, за тонированные стекла, может, за аптечку, не суть важно. Я предупредил, что, если до моего особого распоряжения отпустят, под статью подведу! Даже если ничего на лапу не возьмут, свидетелей найду, подведу под статью как миленьких! Распустились, понимаешь! За мзду мать родную готовы продать! Никаких рамок приличия не осталось!..

Он закашлял, прикрылся ладонью и как-то сразу сник, потерял весь запал. Орешин поспешил прийти ему на помощь и заботливо растолковал Лоскутову:

– Одним словом, этого парня в Веселом придержат до твоего приезда. Вернее, до устного распоряжения Петра Степаныча, – он кивнул на Прокопенко. – Которое последует сразу после твоего звонка. А ты его сделаешь, прибыв в Веселый. Знаю, у тебя «Фольксваген» новенький. Так что бери ноги в руки и шпарь в направлении Веселого. Там позвонишь, дождешься, когда появится твой подопечный, и двинешься за ним. Ну и далее по тексту… Учти, про тебя в Веселом никто знать не будет, поэтому будь там аккуратен. И форму сними! А то получится комедия, а не слежка. И еще учти – мне будешь звонить в самом крайнем случае! А вообще связь держи со Жмыховым – он сегодня вернется в Зеленодольск. У него все получилось. Эту часть вопроса мы решили. Но это полдела. Теперь нужно обеспечить безопасность. Чтобы Томилин собственной персоной здесь никогда не появился! Ни при каких обстоятельствах!

– Мне бы перекусить, Дмитрий Николаевич! – несколько растерянно сказал Лоскутов. – В животе революция.

– Революций нам не надо! – посмеиваясь, отозвался Орешин и подмигнул Прокопенко и Маевскому. – Поешь, конечно! Отдохни чуток. А этот пускай пока в Веселом, в обезьяннике посидит. Злее будет. Скорее раскроется. Нам кровь из носу нужно знать его преступные замыслы. Может, он тут и ни при чем, тогда на него и распылять силы не будем. С богом, Виталий!

Ободренный таким напутствием, Лоскутов немедленно приступил к делу. Он поехал домой, переоделся, сменив полицейскую форму на серую рубашку с накладными карманчиками и синие джинсы, хорошенько закусил и полчаса вздремнул на диване, но все без лишней спешки, потому что был уверен – москвича теперь никуда не выпустят без разрешения Прокопенко. Деньги, конечно, великая сила, но когда речь идет о хлебном месте, рисковать никто не станет. К тому же москвич, скорее всего, не имеет никакого отношения к Томилину, которого они ищут. Мало ли по какой причине ему понадобилась Самойлова. У нотариусов всегда толчется куча народу – вот тоже хлебное место! Но так или иначе, а раз дядя Дима считает, что следить надо, то он, Лоскутов, будет следить до упора. Вот только интересно, куда теперь этот артист двинется? Отправится обратно в Москву, столицу нашей необъятной родины? Здесь дел у него, похоже, больше нет, раз он уже в Веселом. Это, правда, не самый короткий путь до Москвы, но, может быть, он запутывает следы? Хотя на кой черт ему их запутывать?

В конце концов Лоскутов решил больше не ломать голову и не париться на этот счет – он не любил чересчур загружать голову. Всегда все проясняется само собой, нужно просто уметь ждать. Ну и вовремя нанести удар. Виталий немного занимался боксом и часто на жизненные обстоятельства смотрел как на события внутри ринга.

Он рассовал по карманам удостоверение, деньги и после недолгого колебания сунул за пояс левый пистолет «ПМ», который ему еще ни разу не приходилось пускать в ход. Он приобрел его, можно сказать, случайно и без каких-то особых целей, просто из любви к оружию. А этот пистолет был чистый. При его работе оружие всегда кстати. Вот, например, сегодня. Речь о применении ствола, конечно, не шла, и вряд ли дядя Дима одобрил бы, если бы Лоскутов стал размахивать не по делу пистолетом, но кто может знать, что ждет Виталия дальше и какие мысли в голове у москвича, которому в Зеленодольске и так уже сильно попортили нервы?

Заперев квартиру, Лоскутов вывел из гаража новенький «Фольксваген», к которому толком не успел еще привыкнуть, уселся за руль, спрятал в бардачке пистолет и запустил мотор. Дорога на Веселый не отличалась особой интенсивностью движения, потому в скорости Лоскутов себя не ограничивал. Через полтора часа он уже подъезжал к границам поселка.

Веселый оказался довольно большим населенным пунктом, расположенным на плоской равнине, покрытой серебристым ковылем и полынью. Далеко на горизонте синела полоска леса. Туда убегала пустынная асфальтированная дорога, над которой струились потоки раскаленного воздуха. Там в лесу царили почти невероятная тишина и прохлада, но дотуда нужно еще добраться. В самом поселке немало зелени, но даже под деревьями не было спасения от духоты. Пыльные улицы казались неживыми. На главной площади поселка находилось здание местной полиции, какой-то уродливый памятник из цемента стоял и черный «Ауди» с московским номером, который Виталий выучил наизусть еще в Зеленодольске. Удовлетворенный увиденным, он проехал еще полквартала, остановил машину под раскидистым кленом и, как договаривались, позвонил Прокопенко.

– Понял, – скупо ответил начальник. – Сейчас дам команду. Жди.

Лоскутов знал, что больше никаких распоряжений не будет, и убрал телефон. Затем он стал с большим любопытством ждать, рассматривая площадь за своей спиной в зеркало заднего вида, а когда из полиции вышли люди, то не утерпел и высунулся из окошка.

Он увидел, как с крыльца отделения спустился немалого роста мордоворот в помятом костюме и черных очках и размашистой походкой направился к своему «Ауди». Момент посадки в автомобиль особенно интриговал Лоскутова, потому что несколько часов на открытом солнце должны были превратить черную машину в подобие жаровни для гриля.

Судя по всему, так оно и было, потому что москвич, сев за руль, лихорадочно пооткрывал все окна, видимо, у него кондиционера в салоне не было, и рванул с места так, будто намеревался взять звуковой барьер. Менты, наблюдавшие за ним с крыльца, пальцем не пошевелили, чтобы пресечь нарушение, наверняка им было приказано москвича больше не тревожить.

«Ауди» промчался мимо Лоскутова, как горячий вихрь, и тому показалось, что он слышит раскаты матерной брани из раскрытых окон.

– Что, брат, пробрало? – усмехаясь, пробормотал Лоскутов и завел машину. – У нас не Москва.

Что он имел в виду, было неясно, потому что гость наверняка и сам заметил некоторые различия между Зеленодольском и столицей. Первые десять километров он несся на всех парах и даже чуть не слетел в кювет, попав в приличных размеров выбоину на дороге, но все-таки справился с управлением и дальше поехал уже медленнее и осмотрительнее. Было ясно, что он окончательно решил покинуть область, граница которой пролегала как раз там, где темнела приближающаяся полоса леса. Но куда же он направлялся?

Лоскутов размышлял об этом, следуя за москвичом, не увеличивая скорость, но и не отставая. Не стоило прежде времени мозолить глаза этому громиле. Разумеется, Виталий нисколько его не боялся, да и пистолет в бардачке придавал уверенности, но Орешин категорически не советовал светиться и за любое неоправданное действие обещал спустить три шкуры.

Постепенно движение на дороге оживилось. Навстречу Лоскутову промчалась колонна грузовиков, пять-шесть легковушек и карета «Скорой помощи». Обгоняли его меньше – всего две или три машины, но и этого было вполне достаточно, чтобы его «Фольксваген» не так бросался в глаза. Не станет же этот московский понтарь воображать, что за ним отрядили специального человека! Лоскутов вообще мало верил, что из его слежки выйдет толк. По его мнению, следить за Дроздовым было бы вернее. Хотя Дроздов повел себя как-то несерьезно с самого начала. Устроил потасовку с незнакомым человеком, попал в полицию… И это бывший следак! Хотя правильно говорят, от сумы да от тюрьмы не зарекайся, но все-таки солидному человеку такое поведение не к лицу. Лоскутов Дроздова не знал лично, но слышал, что о нем говорили люди, и выходило, что человеком тот был серьезным, покладистым и трудолюбивым. Безобразная уличная драка без веских причин была совершенно не в его стиле. А что, если причина все-таки была? И Дроздов и москвич в течение короткого времени навещали Самойлову, у которой, образно говоря, все ключи к наследству, а после этого между ними случилась драка. Да, не все так просто. Эх, как бы заглянуть москвичу в его бычьи мозги!

Размышляя, Виталий не заметил, как добрался до леса. При ближайшем рассмотрении лес оказался сухим, жарким, озаренным предзакатным красным солнцем. В лесу дорога начала петлять. Преодолевая поворот за поворотом среди густых лиственных зарослей, Лоскутов испугался, решив, что упустил москвича. Он прибавил скорость и вдруг увидел черный «Ауди» с распахнутой дверцей, стоящий на обочине. В салоне было пусто.

Лоскутов раздумывал недолго. Проехав еще несколько метров, он свернул на обочину и затормозил. Посидел немного, поглядывая по сторонам. Потом осторожным движением извлек из бардачка пистолет и сунул сзади за пояс. Пришлось также достать с заднего сиденья холщовую куртку и накинуть на плечи, чтобы прикрыть торчащую из брюк рукоятку. Было жарковато, но Лоскутову не хотелось, чтобы москвич насторожился. Тот его не знал, и можно было со спокойной совестью предложить ему помощь, разговорить, возможно, что-то узнать о намерениях. Гнев, вызванный задержкой, отсидкой в двух обезьянниках и жарой должен был уже в какой-то степени улечься.

Виталий выбрался из машины и, бесшумно ступая, направился к чужому автомобилю. Раскрытая дверца притягивала как магнит. Лоскутову казалось, что в брошенной машине он может найти ответы на свои вопросы. Искушение было слишком велико.

«Куда он побежал? – подумал Виталий, вглядываясь в лесное кружево. – Может, живот схватило? Успею обшмонать?»

Ни звука не доносилось из зарослей. Не было никого видно.

«В конце концов, скажу, что забеспокоился, – решил Лоскутов. – Вдруг водителю плохо стало, или помощь какая требуется… Чисто по-человечески…»

Уже без колебаний он сунул голову в салон чужой машины. Там пахло горячей нагретой кожей, табаком и каким-то вонючим дезодорантом. Ключей в замке не было. На сиденьях ничего не лежало. Лоскутов потянулся к бардачку. Что-то подсказывало ему, что главная тайна владельца автомашины хранится именно там. Ну а если никаких тайн там нет, то все равно было очень любопытно поглядеть.

До замка он не дотянулся, потому что сзади послышался негромкий, злой голос, который отчетливо произнес:

– Убрал руки, сука!

Лоскутова слегка задело, что его, сержанта полиции, так запросто назвали сукой, но он вовремя вспомнил, что погон на нем нет, и вообще не время сейчас обижаться. Он вылез из салона и медленно повернулся.

Метрах в четырех от него стоял хозяин «Ауди» на этот раз без черных очков, в мятых запыленных брюках и рубашке с закатанными рукавами. Левой рукой он придерживал перекинутый через плечо пиджак, а в правой сжимал пистолет, направленный прямо на Виталия.

– Тихо-тихо-тихо!.. – голосом гипнотизера проговорил Лоскутов, внимательно и тревожно вглядываясь в лицо человека напротив. – Не надо горячиться, приятель! Я не хотел ничего плохого…

– Ты чего тут роешься, крыса? – перебил его хозяин «Ауди». – Ты чего вынюхиваешь?

– Не гони! Я просто ехал мимо, вижу, тачка… – начал врать Лоскутов.

– Первый раз в жизни тачку увидел? – прорычал человек с пистолетом. – Да я видел, как ты меня от самого поселка ведешь! Что тут у вас творится? Какого хрена вам всем от меня надо? Тебе конкретно, чего надо, тварь?

«Опаньки! А он меня сейчас элементарно продырявит, – с некоторым испугом подумал Лоскутов. – В состоянии аффекта, ага!.. Глаза-то вон бешеные!.. Так что в гробу я видал, дядя Дима, ваши проблемы, если ради них во мне дырки будут сверлить… Извини, своя рубашка, как говорится…»