– Я бы хотел на Землю и на Телем. И в Космопорт. Там, говорят, есть залы, где собираются по десять тысяч человек и слушают музыку…

– На Земле, я читала, прямо под открытым небом собиралось по полмиллиона человек слушать музыку…

– Полмиллиона человек, – покачал головой Реми. – Не могу представить… Ой, полтретьего уже. Пойду я посплю, а то он в полседьмого прилетит.

Клю вздохнула и вытянулась под одеялом, устраиваясь поудобнее. Реми вскользь провел рукой по ее волосам и выбрался в холл. Сунулся на террасу: сквозь прозрачную стену мигали звезды в разрывах медленно плывущих седых туч, озаренных единственной луной Акаи. Реми поежился от холода и нырнул в свою комнату – под одеяло…

Едва рассвело, Реми уже мерил шагами посадочную площадку. Несколько предыдущих дней были безоблачными, и снег с бетонного покрытия почти сошел, оставив обильные лужи ближе к краям.

Около семи в зените показался «шкафчик» – сизо-стальная торпеда такой же модели, что прилетали в мае и октябре. Реми отошел к краю и, задрав голову, следил за приближением гостя.

Зашлепали по лужам непромокаемые сапожки, и возле Реми возникла Клю в такой же, как у брата, замшевой куртке, алой косынке и джинсах.

– Летит, – сообщил ей Реми.

– Вижу, – отозвалась Клю.

Торпеда была уже совсем низко; минута – и она повисла над площадкой, затем тихо качнулась, лязгнула о бетон и замерла. Люк толчком поднялся, и из чрева торпеды спрыгнул на просохший бетон невысокий, поджарый молодой человек в черном космофлотовском комбинезоне, коротко стриженный, веселый и доброжелательный. Глаза у него были невиданного зеленого цвета, как у академика Ловано на фотографии в комнате Реми.

– Здра-а-асте, – пропел он, протягивая руку.

– Здравствуйте, – смущенно сказал Реми. Ему не часто приходилось наяву видеть незнакомых людей, поэтому он несколько оробел. А вот Клю нисколько не смутилась, когда переселенец элегантно поцеловал ей руку – весело засмеялась и сказала:

– Ой, чудо какое! Так делают, да? Вы нас простите, мы тут дикари. У вас есть багаж? Давайте, мы вам поможем. Пойдем в дом, хорошо? Мама с папой уже встали, завтрак готовят.

Очарованный Дж. Смит засмеялся.

– О, какой у меня багаж! – Он нырнул в люк и вытащил большой космофлотовский рюкзак и белый пластиковый контейнер размером с чемодан. – Вот и все. – Гость захлопнул люк и поспешно отступил от торпеды. Модуль ожил. Нос его приподнялся, стальная сигара оторвалась от бетона и устремилась в небо, а Дж. Смит, улыбаясь, оглядывал младших Мартенов. – Ну, я готов. Честно говоря, помираю с голоду.

Оттаявший Реми оживленно сказал:

– Эта проблема решается в два счета. Давайте, я помогу.

Он наклонился было к белому контейнеру, но Дж. Смит, чуть не подпрыгнув, возопил:

– Тихо-тихо-тихо! Это – осторожнее! Ой! Извините. Это дом-развертка. Он мне стоил бешеных денег, и я все боюсь его раньше времени активировать.

Кончилось тем, что он все же доверил Реми нести свой драгоценный дом, сам взгромоздил на себя гигантский рюкзак, и они втроем зашлепали к станции.

– У вас весна, – возбужденно говорил Дж. Смит, оглядываясь. – Как у вас тут чудесно. Что, тут повсюду такие пейзажи?

– На ближайшую тысячу километров – такие, – ответил Реми. – У нас правда хорошо. Вам понравится.

Дж. Смит искоса глянул на Клю, смутился и опять затараторил:

– Я, честно говоря, не подозревал, куда лечу. Я выбрал этот мир наугад, специально не глядя, и не подозревал, что у вас тут так здорово. Просто замечательно.

Они поднялись на крыльцо и вошли на террасу, где рука об руку ждали гостя Моник и Александр.

– Здравствуйте, – просто сказал Мартен-старший, пожимая руку Дж. Смиту и помогая снять рюкзак. – Я Александр Мартен, это моя жена Моник.

– А мы забыли представиться, – сказал Реми. – Я Реми Мартен, а это моя сестра Клю.

– А-хха-а, – протянул гость. – А меня зовут Йонас Лорд.

Лица Александра и Реми моментально вытянулись.

– Я не хотел в эфире называть свое имя, – сказал Йонас Лорд. – Я здесь не совсем по своей воле.

Александр вздохнул.

– Ну и ладно. Расскажете нам, что захотите, ладно, Йонас?

– Йон. Просто – Йон.

– Хорошо, Йон. А я тогда – Алекс. Идемте завтракать.

За столом Йонас Лорд был необычайно любезен, жизнерадостен и говорлив, и Мартены с удовольствием его слушали. Он рассказал им свою историю – весьма весело, и Мартены смеялись его шуточкам от души – рассказчик он был необычайный. Впрочем, про себя они заметили, что в самой истории ничего особенно забавного не было.

Йон родился двадцать шесть лет назад в Космопорте Галактика, столице Империи Галактика. Космопорт – своего рода рукотворная планета, только населенная и з н у т р и, а не снаружи – столетие за столетием разрастается вширь в полутора световых годах от Солнечной системы, превратившись за полторы тысячи лет своего существования в одну из двух – наряду с Землей – метрополий Галактики. Йон вырос там, там учился, закончил Галактический Имперский университет по специальности «история галактической экспансии» и стал журналистом – довольно известным, поскольку обладал кое-какой, по его словам, борзопискостью. Пройдя через несколько космопортовских популярных газет, Лорд попал в известный всему человечеству – и Империи, и Конфедерации Человечеств, и независимой Периферии – еженедельник «Экспансия». Он писал, писал и писал – и в два года стал весьма известен и популярен. Но подлинную славу принесли ему события сорокового года. Волею судеб Йон оказался вблизи тех, кому суждено было спасти Галактику от братоубийственной войны и восстановить в Империи Галактика законную власть, хитроумно узурпированную темными силами. Лорд написал книгу об этих событиях, разошедшуюся стомиллионными тиражами по всей Галактике, заработал на этом почти три миллиона имперских марок (или, считая в более привычных для Мартенов деньгах, восемь с половиной миллионов долларов) и оставил журналистику.

– Я читала вашу книгу, – тихонько вставила Клю. – Папа мне выволочку сделал – я ее из «Амазона» скачала… За двенадцать долларов.

Йон посмеялся вместе со всеми и продолжал.

Два года с лишним он спокойно прожил, деля свое время между написанием «кое-чего для себя», праздными тусовками в Космопорте и столь же праздными поездками на Землю, которую очень любил.

– Но, видите ли, я от природы… м-м, а вот это особенно вкусно… от природы лишен благоразумия, а в известном месте у меня шило.

Клю прыснула:

– Как у меня.

Лорд бросил на нее мгновенный внимательный взгляд и продолжил:

– Получилось так, что полтора года назад я снова связался с «Экспансией» – надоело бездельничать. Мне уже нужды не было писать для денег, я пообещал им работать… ну, не забесплатно – а за стандартный тариф, по какому и я получал до 40-го. Мог себе теперь позволить выбирать темы. Сначала я сделал интервью с одним из свои прежних героев – с Роби Кригером, он вернулся на родину, на Телем, занимался интересными вещами… Интервью вышло, успех, редактор дал карт-бланш. И понеслось… Я раскопал очень сложную и страшноватую тему – махинации этих новых инженерных компаний на слабо освоенных планетах. В двух случаях я победил: на Мордоре и на Эфире. По моим статьям в «Экспансии» на планетах устраивались прокурорские проверки, возбуждались уголовные дела, мошенники шли под суд. И я было решил, что удача будет со мной всегда. У-у, какая ветчина… Это ваша собственная? Удивительно… Так вот. В сентябре прошлого года я взялся за третье дело. И проиграл.

– Lightning? – вдруг спросил Александр.

Действие этого слова было ужасающим. Побелевший Лорд выронил вилку, вскочил с вытаращенными глазами и закричал:

– Как?!! И здесь? Откуда?

Александр тоже поднялся, испугавшись этой странной реакции; дело спасла Моник – тронув гостя за рукав, она проговорила:

– Йон! Не надо. Все хорошо. Алекс, расскажи ему.

Мартен, сев на место, перевел дух и рассказал все – и о монахах Сингон, и о Талейране, и о полученном старым настоятелем мысленном предупреждении. Тогда Лорд успокоился и сел. Помолчав немного, он ужасно покраснел и сказал:

– Мне очень стыдно за свою несдержанность. Простите, что я вас так напугал.

– А мы не напугались, – вдруг тоненьким голоском сказала Клю. – Расскажите, Йон, что такого они вам сделали. – И она улыбнулась Лорду так, что Реми про себя поразился – он раньше такие улыбки только в кино видел.

– А… – Лорд махнул рукой. – Я начал копать очень энергично, и раскопал удивительные факты. Причем все подкрепленные документами. Они, кстати, у меня с собой, имейте в виду: за мной могут охотиться, если со мной что-то случится – вы должны знать, где документы… Да. Итак, я раскопал факты. Lightning – это только вывеска, хотя и главная, вывеска большой мафиозной структуры. Кстати, те две компании, которые я так шумно разоблачал на Мордоре и на Эфире, тоже принадлежали этой же банде. Это огромная банда. Она полностью подчинила себе экономику по крайней мере девяти независимых планет Периферии, она пустила глубочайшие корни в экономике Конфедерации и даже в Империи кое-чем располагает. У них есть свой небольшой, но мощный флот, ядерное и субъядерное оружие, огромные вооруженные формирования под видом охранных агентств. Это очень, очень серьезная, очень мощная, очень богатая и абсолютно безжалостная банда. Основную часть информации я добыл в Солнечной системе, потому что они там гнездятся. Когда я вернулся в Космопорт 26 сентября, я обнаружил, что они меня раскрыли. В меня трижды стреляли, причем один раз – прямо в Главном зале ожидания Космопорта. Я еле добрался домой. Нанял по телефону охрану, охрана приехала – и вдруг получила какой-то приказ по радио, ничего мне не сказала и исчезла. В мою квартиру так просто не попасть, там я чувствовал себя в безопасности, но что-то меня дернуло ехать в редакцию. Доехал, слежки не обнаружил, но редактор мне сообщил, что ничего публиковать не станет, и почему-то потребовал сдать ему все полученные мной материалы. Я ему, конечно, ничего не отдал, выбежал оттуда… оказывается, за мной все это время следили. Я попытался улететь на Землю – не вышло: перед самой посадкой в корабль меня вдруг арестовали. Правда, через два часа отпустили с извинениями – оказывается, приняли не за того. Даже почему-то вернули мне все мои материалы: видно, в имперской полиции своих людей у бандитов не было. Я сунулся опять в Залы ожидания – опять появились какие-то рыла и опять в меня стреляли, я спасся чудом Господним, не иначе. Вскочил в экспресс, поехал куда-то… все равно куда, только бы подальше. Так оказывается, меня на каждой станции ждали! Я высунулся на одной, на другой – везде стоят, нагло, не скрываясь, смотрят на меня и ухмыляются! Пришлось доехать до конечной, в Восточном полушарии Космопорта. Тут меня осенило. Там тоже есть причалы, но не пассажирские; зато оттуда вылетают переселенцы, это я хорошо знал еще по работе в «Экспансии». У меня первое задание в «Экспансии» как раз было такое, я сопровождал на Вальхаллу группу переселенцев, так вот мы тогда вылетали из Восточного полушария… Я заскочил в магазин возле Терминала Переселенцев, у меня с собой была кредитная карточка… Купил там эту форму, кое-какие вещи и, с огромной переплатой – вот этот дом-развертку… У выхода я едва ускользнул от того типа, который стрелял в меня после полицейского участка… – Сумбурная речь Лорда внезапно прервалась, он на секунду прикрыл глаза рукой. – Сейчас я понимаю, что наделал массу глупостей и упустил массу возможностей. Но я был в панике. Я не особенно храбрый человек, скорее – наоборот, и я просто паниковал. Вылет через Переселение сверкал передо мной, как единственная возможность уйти от преследования. Как назло, не было ни одной крупной партии переселенцев. Я оглядывался на терминал – там стояли те типы и ждали меня. Я вошел в представительство вашего Института. Мне предложили несколько планет, в том числе Акаи. Я спросил, какая дальше всего от Солнечной стороны? Акаи. Где это, спрашиваю? Мне отвечают: это другой край Мира. Хорошо, говорю, туда мне и нужно. Я приобрел разрешение на фамилию Смит – у меня с собой были именно такие документы, спасибо моим друзьям, а свои собственные я оставил на всякий случай дома. И вот я здесь. Я летел сто семьдесят дней и за это время, конечно, раз сто раскаялся в том, что сделал, и увидел две тысячи нереализованных, упущенных возможностей. Но сделанного не воротишь… и, может быть, это и к лучшему. Я проиграл дело, которое невозможно было выиграть, но зато остался жив.

Лорд задумался. Все долго смотрели на него. Наконец он сказал:

– Я не хочу подвергать вас опасности. Сегодня же я уеду куда-нибудь подальше от вашего дома…

– Нет-нет, – сказал Александр очень твердо. – Так не пойдет, Йон. Здесь вы, во-первых, в безопасности. А во-вторых, мне кажется, надо посоветоваться с монахами Сингон.

Йон, подумав, кивнул.

– Это разумно. Мой приятель писал в «Экспансии» об этой школе, это люди честной жизни и глубокого знания. Это разумно.

– Папа, – тихо и твердо сказала Клю. – Мы должны помочь.

– Монахи ведь приглашали нас к себе, – сказал вдруг Реми, сам удивляясь своей смелости. – Мы с Клю и Йоном поедем к ним. Кстати, по дороге Йон может присмотреть себе место для жилья. А, Йон?

Йон посмотрел в живые карие глаза этого мальчишки, видевшего незнакомых людей всего несколько раз в жизни, и поразился его уверенности и твердости. Впрочем, подумал он, на новых мирах редко встретишь слабого, никчемного человека. Другое дело, что слабых и никчемных так много на мирах старых…

Выехать решили рано утром. Лорд никогда не ездил верхом на лошади, поэтому вместо гипподов Реми заседлал своего любимца – огромного лосеподобного зверя по имени Конь. Конь жил у них пять лет, с тех пор, как Моник подобрала его теленком в болоте с перебитой ногой. С тех пор теленок превратился в чудовищных размеров тварь с ветвистыми рогами почти двухметрового размаха, черной мохнатой шкурой на туловище трех с лишком метров длиной, страшными тяжелыми копытами и общей массой около полутора тонн. На нем спокойно можно было ехать втроем, да еще и с багажом.

На рассвете Реми подвел Коня к крыльцу. Конь важно кивал длинной губастой головой и басом фыркал. Клю поцеловала зверя во влажный нос и, уцепившись за стремя, легко взобралась ему на шею. Реми подал ей ее и свой арбалеты, рюкзаки и прочую амуницию, которую Клю сноровисто принялась укреплять в многочисленных гнездах и карманах обширного седла.

Лорд подошел к Коню не без опаски, но, когда зверь посмотрел на него умными фиолетовыми глазами и приятельски кивнул, Йон успокоился и довольно легко взобрался на седло позади Клю. Клю отвернулась от крыльца, где стояли отец и мать: близость этого необыкновенного человека очень волновала ее, и она не была настолько наивна, чтобы не понимать, как именно она ее волнует. Ей не хотелось, чтоб это заметили родители. Впрочем, Реми-то все заметил.

Отец и мать замахали руками, и уезжающие замахали руками, и Конь пошел; Реми плотно уселся впереди Клю, вдев ноги в стремена и обозревая дорогу поверх разлапистых рогов Коня. Зверь, радуясь походу, зафыркал, копыта его тяжко зашлепали по грязи и остаткам сугробов, и в этом шуме Реми на секунду, изогнувшись, обернулся к сестре и сказал ей:

– Не теряй… м-м… Ne perd-pa la tet, p'tite soeur.

Сестра сердито нахмурилась и кратко ответила на линке:

– Я постараюсь.

Я подумаю, надо ли стараться, решила она про себя. Может, потерять голову уже как раз пора.

Конь шел ровно и неостановимо, как танк. Реми рассчитывал пройти на нем все семьдесят километров за один световой день.

Первый привал сделали около полудня, пройдя не менее тридцати километров. Коня не расседлывали – могучая тварь словно и не замечала сбруи: едва все трое спрыгнули с его огромной спины, как зверь с достоинством удалился в кусты кормиться.

Реми пошел поискать валежника для костра, хотя это представлялось делом совершенно безнадежным: под кустами еще темнели дырчатые сугробы, вряд ли сейчас в лесу было что-нибудь сухое.

Йон выбрал место посуше и с наслаждением улегся: от непривычной езды ломило спину и ноги.

Клю села на жухлую прошлогоднюю траву неподалеку от него.

– Вы, наверное, столько видели в жизни, – говорила она как бы сама себе, не глядя на Йона. – Столько разных миров, людей, кораблей. Впрочем, я вам не очень завидую, знаете… Вы вот примерно восьмидесятый человек, которого я вижу в жизни – а мне уже четырнадцать. Но мне кажется, что моя жизнь и ваша слишком разная в чем-то главном. Я бегаю по лесам, одна, с братом или с родителями, уже лет десять. Я лесной человек, хотя большинство ночей провожу под крышей. А вы – человек космоса. Нам, по-моему, вообще не в чем друг другу завидовать.

– Это правильно, – отозвался Йон, глядя в голубое небо с белыми мазками облаков. – Только мне твой опыт теперь будет куда важнее, чем тебе или твоему брату – мой. Я ведь теперь буду жить здесь.

Кусая губы, Клю ничего не ответила: ей почему-то захотелось плакать, но это желание тут же прошло.

– А что касается – человек космоса, человек леса… – продолжал Йон, глядя в небо, – то я не человек космоса. То, что я раз триста или больше летал на космических кораблях – ничего не значит, я на них летал в виде груза. С тем же успехом можно было бы назвать меня человеком сна оттого, что я каждую ночь сплю. Впрочем, какую ерунду я болтаю! – Йон расстегнул ворот комбинезона: на солнышке становилось жарко. Секунду спустя он услышал быстрый звук «молнии» и глянул на Клю: она сняла куртку, оставшись в сером джемпере и джинсах, сидела на корточках перед рюкзаком, разбирала пакеты с едой, не глядела на Йона – и у Йона вдруг появилось желание во что бы то ни стало поймать его взгляд, он приподнялся и сказал:

– Клю.

Она мгновенно глянула на него и тут же отвела глаза. Йон неожиданно смутился и спросил:

– Эти леса не опасны?

Помедлив, Клю сказала неустойчивым голосом:

– Кому как. Вообще – не очень.

– Ты сердишься на меня за что-то? – вдруг спросил Йон.

Тут Клю посмотрела на него в упор, нахмурилась – и улыбнулась.

– Ты уже здесь, – ответила она, незаметно перейдя на «ты». – Какой смысл сердиться на это? Или радоваться? Ты здесь, мы едем к монахам, потом будем выбирать тебе место для жилья. Все в порядке. – Она резко поднялась и пошла куда-то, легонько покачивая узкими бедрами. Йон долго смотрел вслед ей, пока она не скрылась в лесу. Тогда он, глубоко вздохнув, лег на спину – и вдруг вскочил, сообразив, что не слышит ни издаваемого Конем хруста веток, ни чьих-либо шагов.

– Трус, – сказал он вслух. – Тебе сказано: лес не опасен. Сейчас кто-нибудь вернется.

В лесу затрещало. Йон быстро повернулся на звук, инстинктивно расстегивая клапан под мышкой.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.