Глава 22

Кто рыл другому яму

Мельтешение образов, такое едва ли назовешь памятью. В какойто миг он понял, что его несут, и услышал, как множество топоров неистово ударяет по дереву. Мужчины и женщины кричали от боли. Но вот он уже не слышит их криков. Он знал, что на него пристально смотрят, что вокруг шепчутся. И услышал, как поднялся в гневе голос Галлико.

Он был на своей койке, она покачивалась от движений корабля. Рядом с ним сидел Элиас Крид и деловито перезаряжал пистолеты. «Возрожденный» шел, рассекая воду неловкими бросками раненой птицы. Все вокруг вновь угасло. И вот уже нет никакого «Возрожденного». С Ролом была женщина. Они существовали вместе в неопределимом пространстве. Она была прекрасной, темноволосой, округлой, ее белая плоть таяла, касаясь его плоти. Глаза у нее были серозеленоватые, как сталь его сабли. А глазные зубы казались длинными клыками сияющего серебра. Она шевельнулась, ее атласная кожа нежно скользнула по нему. Она была нужна ему больше, чем что угодно на свете. Он поднес рот к ее рту, охватил ее темные губы белыми клыками. Когда он перевел дух, их рты разъединились, точно расклеиваясь. И он увидел кровь повсюду на ее губах и зубах, во рту у себя он тоже ее чувствовал.

– Все хорошо, ОррДисейн, – произнесла она, – князь Орра, Властитель Демонов. Ты обрел свое достояние день в день, и я всегда буду здесь, чтобы наблюдать за тобой.

– Рауэн? – тихо спросил Рол.

Лицо женщины изменилось, стало суровым, и он разглядел кости под ее плотью, череп внутри ее прекрасной головы. На мгновение она перестала быть тем, чем казалась, и Рол увидел ее как костлявого зверя. Затем она полностью исчезла.

Он стоял на высокой горе и ощущал, какой здесь разреженный воздух, когда тот нехотя входил в его легкие и выходил. Но тем не менее кругом было жарко и ослепительно, и он взирал на зеленые края внизу, на буйный лес неведомых ему растений. Под этим пологом скрывался некий мир. Неистовая зелень леса разделялась прихотливо извивающейся могучей рекой, бурой и медленной. Глаза его стали прослеживать все ее хитрые повороты. И гдето на самом краю, как ему показалось, он заметил мерцание того, что могло быть морем, великой Тетис. Он знал, что это земля Орра.

Нечто стояло с ним рядом. Похожее на человека во многих отношениях, но не человек ни в каком смысле слова. Закутанный в темный плащ, в высоком стальном шлеме, а под шлемом два мигающих зеленых огня.

– Ты бороздил древние воды, – сказало нечто. – Первые люди спустили свои каноэ на волны Внутреннего Предела, и по морю они попали в самые дальние страны. Но не одолели гор. Ибо то, что осталось от Единого Бога, есть море. И поэтому люди прислушиваются к Тетис, движимы ею, и не знают почему. Море было здесь в Начале и будет здесь в Конце, когда все и вся вернется в него.

Стальной шлем повернулся, огни загорелись ярче.

– Теперь насыть свои глаза яркостью джунглей Орра. Однажды ты найдешь здесь убежище. Ты сын моей крови, но не дитя моего сердца. Для нее слишком поздно, но для тебя еще сохранилась возможность.

Рол отпрянул от холода во взгляде своего спутника. Все равно как если бы смотрел в бездонную пропасть.

– Тебе не нужно меня бояться. Бойся уж скорей того, что обитает в твоем костном мозгу. ОррДиссейн, ты не чувствуешь, как оно делает свое дело внутри тебя? – Нечто широко обвело рукой скрытую джунглями землю внизу. – Ты не знаешь, что найдешь здесь? Нет. Конечно, нет. Ты еще юн, сущий мальчишка. Десять тысяч морских лиг еще должны будут пройти под твоим килем. – Он помедлил. – Ты хорошо назвал свое судно. Он далеко тебя понесет, твой «Возрожденный».

– Парус! – прокричал ктото. Рол открыл глаза, с хрипом втянув в себя воздух.

– С возвращением, – улыбаясь, приветствовал его Крид. – Не знаю, что с тобой творилось, но ты уходил далеко.

Вновь нахлынули воспоминания, больше не пестрые обрывки, но единый и мощный поток.

– Корабль, Элиас…

– На плаву. Казалось бы…

Рол соскочил с подвесной койки и побежал по проходу. Выбрался на залитые солнцем шканцы, и перед глазами у него оказался невообразимый беспорядок: изодранная палуба, обломки дерева, наспех из чего попало сооруженные паруса, натянутые между фокмачтой и уродливым огрызком бушприта. А у корабельных орудий собралось множество народу, оробевшего при его появлении.

«Этот корабль. Мой корабль. Вот он, мой мир. Мне не нужен другой».

– Галлико! – «Мне ничто больше не нужно».

– Здесь, шкипер! – Полутролль воздел лапу. Рол стоял пошатываясь, с пустыми глазами. Ему казалось, что мир стал не таким, как прежде. Как если бы нечто иное безмятежно плыло позади солнца, и теперь он это осознавал. Он протер глаза.

– Что за парус? Где?

– Строго по левому борту, небольшая лодка с временной оснасткой. – И много тише Галлико спросил: – Ты здоров?

– Здоров, – огрызнулся Рол, внезапно обнаружив, что вся команда пялится на него, забыв о своей работе. На палубе оказались дети с грязными личиками, жующие корабельные галеты, и вся та толпа народу, которая умолила его взять их на борт в Ганеш Ка.

– Галлико, – вновь произнес Рол, на этот раз слабее. Он попытался тверже держаться на ногах, добрался до шпигата с подветренной стороны и там согнулся. Рвота была кровавокрасной. Он оперся о поручень.

– Скажи мне, Галлико… – Его голос окреп. – Каков ущерб?

– Мы поправили бизаньмачту и приколотили временное устройство к фокмачте. То, что осталось от форстеньги, служит бушпритом, хотя дерево слишком тяжелое и нос ныряет. Мы потеряли двадцать три человека убитыми и ранеными. Барка затонула через полвахты после того, как мы с нее убрались. Пороху не осталось, и мы быстро набираем воду, но помпы справляются. Внизу по щиколотку. Поэтому я привел пассажиров сюда. Я задал курс обратно на Ганеш Ка, западсеверозапад, ветер в правый борт у носа. – Он умолк, казалось, подбирая слова. – Рол, мы только что потопили бьонийский боевой корабль.

– Я так и понял.

– Ты не понял. Ни разу приватир еще не одолел боевой корабль в бою один на один. Ни разу. Да еще на новом корабле и с неиспытанным экипажем.

Ролу удалось улыбнуться.

– У тебя вид как у нахального кота, добравшегося до сливок.

– Они нас покалечили, да. Но боже мой… – Он ухнул лапой о поручень, как у него это, похоже, вошло в привычку. – Подожди, вот услышит об этом Артимион. Прямо как в песне, разрази меня гром.

– Судно приближается! – выкрикнул дозорный. – Это баркас. Люди скопились у левого борта, машут руками. Полагаю, настроены дружественно.

– Лечь в дрейф! – велел Рол. Выпрямился и вытер рот. Многие из команды все еще глазели на него. Но то, что он сперва принял за страх, теперь показалось скорее благоговением. Он покачал гудящей головой. – Повторяю, лечь в дрейф. И спустить шлюпку.

– Их разнесло в щепы, – сообщил ему Галлико. Рол вздохнул.

– Галлико, давай сблизимся с треклятой посудиной и возьмем их на борт, идет?

Полутролль просиял.

– Есть, капитан.

На суденышке оказалась Мириам с дюжиной других, онемевших от изнурения, ибо им пришлось прорываться против ветра двадцать пять миль. Артимион лежал в лодке, его окровавленная голова покоилась у Мириам на коленях.

– Флот разгромлен, – сказала она, глотнув мутной воды бачка. Черная полоса от пороха проходила от уголка ее рта до подбородка. Глаза ее покраснели, как вишни. – Ян Тимиан гнался за ними. Другие вставали рея к рее. Бриги потоплены, суда по перевозке войск рассеяны. Думаю, однодва налетели на мель в прибое. Но нам от них здорово досталось. «Альбатрос» и «Ласточка» лишились мачт, и им пришлось идти лишь по ветру. Они уходят на юг, пытаясь поставить новые мачты. Наш «Проспер» затонул. Мы перешли через борт на баркас и взяли туда Артимиона. Не знаю, будет ли он жить. Где «Поморник», понятия не имею. Было слишком много дыма и смятения. Но мы их побили. Ка в безопасности.

Когда разразилось неуверенное ликование, она, кажется, впервые обратила внимание на окружающее.

– Вы слушаете меня? – И далее: – Что с вами случилось? – Ее голос едва не сорвался.

– Мы тоже попали в передрягу, Мириам, – мягко сказал Галлико и, склонившись, поднял Артимиона в могучих руках.

– Он еще жив? – спросила Мириам. Голос ее, хотя и суровый, дрожал. Она была близка к утрате самообладания. Галлико сомкнул лапищу вокруг горла Артимиона.

– Жив, дышит. Надо бы отнести его вниз. – Они с Мириам исчезли в проходе под палубой. Остальные спутники Мириам расселись на шкафуте, склонив головы. «Возрожденцы» затихли. Даже пассажиры не решались говорить.

– Полагаю, всем трудно переварить случившееся, – заметил Крид.

– Верни их к работе, Элиас, – резко проговорил Рол. – Корабль сам собой держаться не будет. – Он оглядел людную палубу, и сердце у него содрогнулось при виде такого разорения. Его красавец корабль. Что же, корабль можно починить. Но сперва надо вернуться на нем в Ганеш Ка. Он далеко тебя понесет, твой «Возрожденный».

Галлико и Мириам склонились над Артимионом в свете кормовых окошек. Они положили раненого на койку Рола и разматывали слой за слоем грязные повязки.

– Как он? – спросил Рол.

– Пробито легкое, – огрызнулась Мириам. – Вдобавок осколком содрало кожу на виске.

Темное лицо Артимиона приобрело синеватый оттенок, на виске блестела белая кость. Рол коснулся собственной головы, вспомнив, что у него ее тоже задело, но там не оказалось следов. Рана на бедре тоже исчезла.

– Галлико?

– Я уже заткнул эту дыру, из нее выходил воздух. И висок ему я заштопаю. А остальное зависит от него.

– От Крови в нем, – уточнила Мириам. – Он легко не уйдет.

Артимион открыл глаза, и Мириам подавила возглас. Черный человек оглядел каждого из них по очереди, и наконец его взгляд остановился на лице Рола.

– Так я и думал. Мириам, мы…

– Победа. – Она взяла его руку и стиснула в своих белых пальцах. – Бьонарцы потоплены или рассеяны.

Глаза вновь закрылись. Напряженное блестящее лицо малость расслабилось, хотя тут же вновь напряглось от боли, которую причиняло дыхание раненому легкому.

– О благодарение богам. – Артимион улыбнулся. Опять встретился взглядом с яркозелеными глазами Галлико. – Я так и думал, что вы какимто образом очутитесь в самой гуще.

– Конечно.

Артимион воззрился на потолок. Его лицо стало растерянным.

– Это не «Проспер». Что это за корабль?

– «Возрожденный», – спокойно ответил Рол. – Мой корабль.

– Кортишейн. Значит, ты его всетаки вывел.

– Вывел. И оказалось, что от него есть толк.

– Он потопил боевой бьонарский корабль, – спокойно заметил Галлико. Но глаза Артимиона уже закрылись.

Они оставили его, спящего, и вернулись на палубу, радуясь чистому воздуху и брызгам после пропахшей порохом и бойней тесноты меж тиковых переборок.

– Он будет жить, – пылко воскликнула Мириам. – Должен. Без него Ганеш Ка пропадет.

– Бьонарцы не прекратят поисков, – спокойно напомнил ей Рол. – Теперь они имеют представление о том, где мы.

Мириам холодно оглядела его.

– Мы?

Галлико водил лапой тудасюда вдоль поручня шканцев.

– Этот корабль впитал нашу кровь. Теперь он воистину наш.

– Можно и так смотреть на вещи, – согласился Рол. Он был очень утомлен.

– Починка займет тричетыре недели, и это самое меньшее.

– Я так и прикинул.

– Мы единственный корабль, на который пока что может рассчитывать город, Рол. Все остальные затонули или ушли.

– Мы и сами того гляди потонем, брат. – Но шутка у Рола вышла неудачная. Галлико поглядел на него в упор.

– Надо возвращаться домой. Мы должны объединить наш народ.

Рол не смотрел на полутролля, а оглядывал пеструю толпу, разместившуюся на разоренной палубе его корабля. Мужчины, женщины, дети на корточках среди подсыхающей крови и обломков. Мириам, прожигающая его взглядом, с тонкокостным лицом, полным недоброго сомнения. Элиас Крид с сияющей на солнце проседью в бороде. Так много лиц, и все обращены к нему.

– Полагаю, должны, – согласился он.