– Встань! – приказала Адриана, поразившись, насколько хрипло прозвучал ее голос. – Прояви себя или умри.
      Неясная тень поднялась.
      – Это я, мадемуазель, – послышался женский шепот. – Пожалуйста, не прогоняйте меня. Я не знаю, куда еще мне податься.
      Адриана подняла задвижку алхимического фонаря, стоящего у изголовья. Спальня осветилась тусклым светом.
      – Елизавета?
      Все стало понятно. У цесаревны был ключ, и стража не осмелилась ее остановить. Девушка вновь опустилась на пол. На ней было все то же платье из красного бархата, в котором она танцевала на балу, но только все в пятнах, мокрое и рваное. Черные волосы растрепаны, лицо заплаканное.
      – Господи, что случилось? Вы в одном платье и в таком состоянии. Между дворцом и Академией почти лье.
      – Я бежала, мадемуазель. Я не могу… они убьют меня или заключат в монастырь! Пожалуйста, защитите меня!
      Адриана встала с постели, накинула шелковый халат и опустилась на колени подле цесаревны.
      – Успокойтесь, – прошептала Адриана. – Успокойтесь и расскажите, что случилось.
      В дверь постучали прежде, чем Елизавета успела что-либо ответить.
      – Адриана, это я, Вероника. Мне нужно срочно поговорить с тобой.
      – Ты одна? – спросила Адриана.
      – Да, но боюсь, это ненадолго.
      – Тогда входи.
      Дверь открылась, вошла Креси. Она тоже была в бальном платье, но поверх успела накинуть перевязь со шпагой. В руке – крафтпистоль. Она одним взглядом окинула спальню и находившихся в ней двух женщин, закрыла дверь и заперла ее на засов.
      – Ради бога, объясните мне, что случилось? – воскликнула Адриана.
      – Государственный переворот, – просто ответила Креси. – Цесаревна, с вами все в порядке? Они не причинили вам вреда?
      – Нет. Я в порядке, – ответила Елизавета.
      Ее трясло, и Адриана испугалась, не простудилась ли она.
      – Переворот устроили Долгорукие и Голицыны, – сказала Креси. – Они захватили дворец.
      – А Меншиков?
      – Заключен в тюрьму. Они ждали, когда все опьянеют. Вначале завязалась драка, но она быстро закончилась. Большинство из охраны Меншикова состояли в заговоре. – Она покачала головой. – В этом нет ничего хорошего. Ни я, ни Эркюль ничего не знали об этом, равно как и наши агенты. – Она кивнула в сторону Елизаветы. – Они ищут ее повсюду.
      – Вы разбудили мою стражу?
      – Конечно, и они уже заняли позиции. И Эркюль сюда направляется.
      – Чем все это может закончиться?
      Креси сделала жест, который следовало понимать как "понятия не имею".
      – Благодарю тебя, Вероника, – сказала Адриана. – Иди и делай то, что должна делать. Я скоро к тебе присоединюсь.
      Креси кивнула и удалилась.
      Адриана позвонила, почти в ту же минуту, спросонья потирая глаза, появилась служанка. Но как только она увидела Елизавету, глаза у нее сами собой широко раскрылись.
      – Анна, принеси цесаревне платье. Думаю, одна из моих амазонок ей подойдет.
      Воздух в комнате успел нагреться, джинны по ее приказанию позаботились об этом.
      – Анна, а мне принеси черное платье.
      Она стояла рядом с Креси, наблюдая, как здание окружают цепью солдаты. Небо уже начало светлеть.
      – Они одеты как стрельцы, – заметила Креси, – царь уже давно запретил эту форму. – Она потрогала оконное стекло. – Ты уверена в его прочности?
      – Его и пушечное ядро не пробьет, – заверила Адриана.
      Рука Креси лежала на эфесе шпаги, она успела переодеться в военный костюм: длиннополый камзол, жилет и бриджи. Туго повязан шейный платок, на голове черная треуголка, рыжие волосы распущены.
      – Эркюль показался мне очень расстроенным, – осторожно начала Креси. – И похоже, причина не в перевороте.
      – Сегодня ночью он порвал со мной, – сказала Адриана.
      – Правда? И что ж послужило тому причиной? – В ее голосе звучала привычная насмешка. Но Адриана молчала, и тогда она спросила уже чуть мягче: – Ты расстроена?
      – Я… я не имею на это права, – ответила Адриана.
      – Конечно, не имеешь, если подходить к этому с логической точки зрения. Но ведь ты могла выйти за него замуж? – Она насмешливо вскинула голову. – Так почему же ты не вышла? Ты никогда не говорила, что тебе мешает стать его женой.
      Адриана нахмурилась:
      – Я не создана для брака.
      – Как это надо понимать?
      Солдаты внизу начали менять диспозицию, и женщины сосредоточили внимание на них. Адриана обрадовалась случаю – не нужно было встречаться взглядом с Креси.
      – Думаю, ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Женщина, если она не замужем, может многого достичь в жизни. Разве мы с тобой не лучшее тому доказательство? Без лишней скромности я могу назвать себя крупнейшим ученым России, а возможно, и всей Европы, учитывая ее сегодняшнее жалкое состояние. У меня есть личная стража, прекрасный дом, студенты, право на свой собственный внутренний мир, наконец. И ты – много ли ты знаешь женщин-офицеров, которые командуют войсками? Замужество отнимает у женщины все возможности. Разве выйти замуж не означает стать придатком мужчины? Его жена, мать его детей. Вероника, я так ожесточенно боролась за свою жизнь, так многим пожертвовала и наконец-то получила то, чего добивалась, и я не хочу все это променять на положение замужней женщины.
      Краем глаза Адриана заметила, как Креси пожала плечами.
      – Не все с тобой согласятся, многие считают, что замужняя женщина тоже может кое-чего добиться.
      – Елизавета Английская, Кристина Шведская, Нинон де Ланкло. Все они были не замужем, у них была иная цель в жизни.
      – Кристина Шведская состояла в браке.
      – Да, она в него вступила после того, как по доброй воле оставила трон и отказалась от власти. И это только подтверждает мою точку зрения, разве не так? – Адриана кусала губы. – Креси, когда я была помолвлена с Людовиком, когда я была его любовницей, я даже выразить не могу, как я ненавидела свое положение, как невыносимо быть чьей-то собственностью. И тогда я поклялась, что этого никогда больше в моей жизни не повторится.
      – Но Эркюль…
      – Один из лучших мужчин на всем белом свете, – закончила за нее Адриана. – Но причина не в нем – в мире, в котором мы живем. Будь у меня женская природа Евы, я могла бы все стерпеть от Эркюля. Но я другая, и чем больше я доверяюсь Эркюлю, тем больше я ему не доверяю. – Адриана посмотрела на Креси и слабо улыбнулась: – Разве ты забыла, мы дочери не Евы, а Лилит.
      Креси рассмеялась:
      – Из меня не получился адвокат дьявола.
      – Но получилась неплохая чертовка, – сказала Адриана с вымученной улыбкой на лице.
      – Что ж, думаю, теперь тебе нужен новый любовник, – беззаботно бросила Креси. – Хочешь, найду тебе?
      – Я лучше немного отдохну от мужчин. Даже от любовников временами устаешь.
      Креси недовольно фыркнула.
      – Не играй со мной в такие игры, – едва слышно произнесла она. – Обманывай кого угодно, хочешь, дурачь Эркюля, но только не меня. Женаты вы или нет, но ты любишь его. Ты три дня рыдала, когда он женился. Думаю, что и сегодня ночью ты плакала.
      – Глупости все это. Посмотри, это, кажется, князь Голицын. – Адриана показала на мужчину, подъехавшего верхом к парадному крыльцу.
      – Он самый.
      Адриана криво усмехнулась:
      – Прими его. Но только его одного. Он может остаться при оружии.
      С этими словами она направилась в гостиную.
      Ждать ей пришлось не долго. Князь вошел в сопровождении двух ее лоррейнских телохранителей. Он церемонно поклонился, разгладил густые, посеребренные сединой усы и откашлялся:
      – Приветствую вас, сударыня.
      – Что привело вас ко мне, князь Голицын? – спросила Адриана, продолжая сидеть в кресле и умышленно не предлагая присесть князю.
      – Полагаю, вам уже сообщили о событиях сегодняшней ночи.
      Адриана кивнула:
      – И все же, думаю, это слишком ранний час для визитов, тем более в компании столь многих незваных гостей.
      – Сударыня, я лично хотел объяснить вам смысл происшедшего и заверить, что вам не о чем беспокоиться.
      – Как мило, князь, но продолжайте.
      – Все очень просто. Год назад, покидая нас, царь Петр намеревался отсутствовать всего несколько месяцев. И он, конечно, не предполагал, что Меншиков будет единолично править страной так долго. Мы терпеливо ждали, надеясь, что царь вернется прежде, чем Меншиков опустошит казну, но дольше ждать мы не можем. Серьезные дела затеваются за океаном, и нашей империи угрожают как извне, так и изнутри. Кроме того, мы получили известия о гибели царя и всех сопровождавших его людей.
      – Меншиков ничего мне об этом не говорил.
      – Меншиков умышленно скрывал это. Возможно, он даже хотел использовать эти сведения в своих целях. Он намеревался укрепиться на троне и себя самого провозгласить царем. Мы вынуждены были предпринять решительные шаги, чтобы предотвратить это. И я рад сообщить, что все произошло без особого кровопролития.
      – И кого вы провозгласили наследником?
      – Анну, герцогиню Курляндскую. Это так естественно.
      – Анна – племянница царя. Но у царя есть дочь – Елизавета. Что с ней станется?
      Тень легкого беспокойства скользнула по лицу Голицына.
      – Цесаревна, как вам известно, немного легкомысленна. Она не проявляет интереса к государственным делам, вполне возможно, что у нее вообще нет способностей к управлению страной.
      – И что же ее ждет в таком случае?
      Князь Голицын встрепенулся.
      – Она здесь? – спросил он.
      – Кто находится в моем доме – это дело, касающееся только меня. И сколько бы солдат вы с собой ни привели, я буду придерживаться своей позиции. И пожалуйста, соблаговолите ответить на мой вопрос.
      – Ради ее же собственного блага мы намереваемся поместить ее в такое место, где ее ждет тишина и покой, подальше от суеты и беспокойства, и где она получит моральные наставления, в которых так нуждается.
      – Вы имеете в виду монастырь, – заключила Адриана.
      – Да, сударыня.
      Адриана подперла рукой подбородок:
      – И чего вы от меня хотите? Что станет с Академией наук?
      – Ничего, сударыня. С целью заверить вас в этом я и пришел к вам. Ни с вами, ни с Академией ничего не случится, если вы примете закономерный ход событий.
      – Иными словами, вы хотите, чтобы я стала сторонницей переворота.
      – Конечно, это было бы наилучшим решением для нашего обоюдного удовлетворения, – сказал Голицын. – Вы пользуетесь всеобщим и заслуженным уважением.
      – Но не настолько, чтобы советоваться со мной до того, как прозвучат выстрелы.
      – Уверяю вас, сударыня, чем больше людей знали бы о готовящихся событиях, тем больше выстрелов прозвучало бы. И на случай нашего провала я не желал бы видеть вас нашей сообщницей.
      – Я и не подозревала, что вы так предусмотрительны, князь. Для меня это настоящее откровение. – Некоторое время она сидела молча, обмахиваясь веером. – Я не питаю любви к Меншикову, – произнесла она, – и Анна кажется мне подходящим кандидатом в императрицы, но Елизавета останется в Санкт-Петербурге под моим покровительством. Она моя ученица, и я знаю, чего хотел царь для своей дочери.
      – Сударыня…
      – Я могу стать для вас причиной очень многих неприятностей, и я готова к этому. Но если будет на то ваша воля, то я могу не причинять вам никакого вреда.
      Князь Голицын покраснел, снова разгладил усы и коротко кивнул:
      – Вы будете на церемонии коронации?
      – В самом лучшем своем платье.
      – Что ж, очень хорошо, сударыня. На том позвольте откланяться.
      – Надеюсь, все будет хорошо.
      Адриана наблюдала, как князь Голицын пересек гостиную и вышел. Почти сразу же в дверях показались Креси и Эркюль.
      – Распорядитесь, чтобы сюда доставили вещи Елизаветы, – сказала Адриана. – Я не верю этим господам.
      – А как обстоят дела со всем остальным? Что будет с Академией? – спросила Креси.
      – Ты веришь, что Академию не закроют? – обратилась Адриана к д'Аргенсону.
      Эркюль откашлялся. Казалось, он избегал смотреть ей в глаза.
      – Конечно, все не так просто, как князь Голицын здесь представил. Реформы царя не пользовались большой популярностью, особенно среди представителей старых аристократических родов, таких как Голицыны. И они состоят в сговоре со староверами. Если царь не вернется, будьте уверены, они отменят все его прогрессивные реформы. Уже и стрельцов вернули, и они почти все бородатые, а царь запрещал носить бороды. Скоро дело и до Академии дойдет.
      – Ты забыл, – сказала Адриана, – Академия наук стала святым местом. Мы убедили Церковь, что науку благословили ангелы и святые. Как они могут тронуть святое место?
      Эркюль опустил взгляд:
      – Не надо недооценивать староверов или убеждать себя, что мы их отлично понимаем. И особенно нужно помнить, какую ненависть они питают к царю. Сколько их пострадало за свою веру! Эти страдания не искупят даже ваши ангелы и святые. И если вдруг откроется, что вы с царем их обманули…
      – Возможно, им это уже известно, – перебила его Креси.
      – Что ты хочешь этим сказать?
      – То, что в Академии есть люди, которые могли уже давно сообщить им, что в течение десяти лет по твоему приказу джинны являлись в церквах в образе святых и творили чудеса.
      – Если им это известно, так почему же они раньше ничего не предпринимали?!
      – А тебе не кажется, что это не просто совпадение, что Смерть атаковала тебя как раз накануне переворота? Кто-то испугался, что ты встанешь на сторону Меншикова. Они испугались твоей силы и возможностей, пусть даже и в сто крат преувеличенных молвой. И они, конечно же, не рискнут прийти за тобой сюда, в твой собственный дом, хотя бы и под защитой солдат и оружия.
      – Ты думаешь, они хотят усыпить мою бдительность?
      – Я хочу сказать, что мы должны иметь это в виду.
      Адриана кивнула:
      – И все же я не могу понять одного. Если вчерашняя атака на меня была частью заговора, почему malakus явил мне образ сына, который якобы находится в Китае?
      – О чем это ты? – удивился Эркюль.
      – Мне кажется, я знаю объяснение этому, – сказала Креси. – Царь отправился в Китай, не так ли? Василиса Карева в его свите. Тебе очень хорошо известно, какую ревность ты у нее вызываешь. Возможно, переворот, отъезд и исчезновение царя – все это звенья одной цепи и она имеет к этому прямое отношение.
      – Ты обладаешь просто дьявольской подозрительностью, Вероника. Ты что, действительно думаешь, что Василиса может предать членов "Корая", в котором она сама состоит?
      – "Корай" – это тайная женская организация, в которой все считают себя сестрами. И именно сестры оказываются самыми непримиримыми соперницами. Я думаю, что нас заманивают в ловушку. Поскольку malakus не удалось тебя убить, то князь Голицын должен внушить тебе ложное чувство безопасности и, когда ты расслабишься, убить тебя. Либо ты, поверив в видение, отправишься на поиски своего потерянного сына в Китай, и тогда тебя можно будет легко схватить там.
      – Вы должны были все это рассказать мне раньше, – зло прошипел Эркюль. – Как я могу руководить сетью наших агентов, если я… – Он замолчал, охватившая его злость не дала ему договорить.
      Адриана поднялась с кресла и подошла к окну.
      – Думаю, Вероника права, – помолчав, сказала она. – Похоже, это действительно очень искусно придуманная ловушка. Но кто стоит за этим? Честно говоря, я не верю, что это дело рук Василисы.
      – Важно не кто за этим стоит, – сказала Креси, – а что делать.
      Адриана посмотрела на своих друзей, глаза у нее засверкали, как у одержимой:
      – Что делать? Конечно же, принять вызов.

      Красные Мокасины крадучись приблизился к краю долины. Страна призраков уже давно поглотила луну, но глаза Красных Мокасин, в темноте острые, как у совы, отчетливо видели в свете звезд каждый лист на чахлых деревьях, росших вдоль горного кряжа. Внизу, в долине, деревьев не было – лишь волнующееся море высокой травы. Серебристый свет омывал холмы, сгущался до серого и на горизонте вновь вспыхивал звездами.
      Красные Мокасины напрягся, вслушиваясь в звуки, доступные ушам не каждого смертного. В воздухе звенел едва уловимый призыв или даже воспоминание о призыве.
      Порыв холодного ветра пробежал по траве, и Красные Мокасины поежился. Он был далеко, слишком далеко от человеческого жилья две недели пути отделяли его от деревни уичита и почти два месяца от его родной деревни.
      Наверное, сейчас лучше вернуться назад в лагерь, к Тагу. Но что-то было здесь такое.
      Что-то похожее на человека поднялось из высокой травы. На фоне бескрайности земли и неба фигура казалась одновременно и крошечной, и гигантской.
      – Ты чужак на этой земле, – сказала фигура.
      Эти бескрайние просторы могли поглотить любой громкий крик, но до Красных Мокасин долетел шепот, принесенный ветром иных миров.
      – Но все же я пришел сюда, – сказал он.
      – Зачем? Чтобы умереть вдали от своего народа?
      – Не тебе спрашивать о цели моего прихода, – ответил Красные Мокасины. Он видел, как вокруг, защищая его, собрались дети его Тени.
      – Возвращайся туда, откуда пришел, – сказало существо. – Иначе я сам к тебе приду и растопчу твою душу.
      Красные Мокасины рассмеялся.
      – Лучше прогуляйся по огненному гребню молнии.
      Существо больше ничего не сказало и исчезло в траве. Ветер стих. Красные Мокасины ждал.
      Дети его Тени предупредили его, когда существо возникло у него за спиной. Он повернулся лицом к нападавшему.
      Существо было похоже на воина племени важажей, с глазами, обведенными черным. Сверкнул занесенный над головой томагавк и полетел в сторону Красных Мокасин. Глаза воина горели как раскаленные угли, губы скривились в презрительной усмешке. Он был скальпирован, и череп его покрывали шрамы. Красные Мокасины ловко увернулся от томагавка и вытащил свой боевой топор. И они сошлись в поединке. Красные Мокасины вложил всю свою силу, будто пытался одним махом срубить вековое дерево. Он ухватился за рукоятку томагавка противника и крепко держал ее, пытаясь опустить свой топор на скальпированную голову врага, но тот крепко сжимал его запястье. На мгновение они застыли так, от напряжения их мышцы дрожали. И вдруг Красные Мокасины почувствовал, что силы покидают его. Противник был очень силен.
      Красные Мокасины сделал резкий рывок вперед, а затем назад и ударил противника ногой в пах. Падая на спину, он перекинул скальпированного воина через голову, тут же вскочил на ноги и замахнулся топором. Но противник оказался проворнее, он взлетел с земли прыжком пантеры. Красные Мокасины нутром чувствовал, что ему не хватит сил выдержать дикий натиск скальпированного. Но неожиданно его противник получил удар, от которого отлетел в сторону. В следующее мгновение Красные Мокасины понял, в чем дело: в руку его врага вонзилась стрела. Несмотря на рану, противник хохотал, катаясь по земле, затем вскочил на ноги и снова подпрыгнул на высоту в два человеческих роста.
      Красные Мокасины успел выхватить крафтпистоль и выстрелить. Белое пламя копьем пронзило воздух, но не затронуло плоти. Когда вспышка погасла, Красные Мокасины увидел, что его противник, подобно антилопе, удирает по траве прочь.
      – Я знаю твой след, – долетел голос убегавшего. – В следующий раз я уничтожу тебя.
      Красные Мокасины хотел броситься за ним вдогонку, но он подавил это желание. Вместо этого он присел, прячась в высокой траве, пытаясь понять, откуда прилетела стрела. Враг его врага не обязательно должен быть его другом.
      – Эй! Это я!
      Сильный французский акцент показался Красным Мокасинам знакомым. Он медленно поднялся. К нему вприпрыжку, с луком через плечо бежал Кричащий Камень.
      – Я подумал, что могу пропустить что-то очень интересное, – пояснил уичита. – Я отправился на запад охотиться и был уже на полпути к цели, но потом повернул назад и нашел твой след. И кажется, подоспел как раз вовремя. Скальпированный воин! Ты был прав, у тебя очень серьезные враги. Думаю, теперь они стали и моими врагами. Ну что ж, это прославит меня, несмотря на то, что я только в начале моего жизненного пути. Но разве можно на это жаловаться?
      – Расскажи мне о них, – попросил Красные Мокасины, пропуская мимо ушей очевидное вранье Кричащего Камня. – Об этих скальпированных воинах. В землях чокто их нет.
      – Они не живут деревнями. Они скитаются по земле. Кто-то считает их безвредными, кто-то говорит, что они опасны. Но они всегда бродят в одиночку. Вечные изгнанники. – Он скривил рот. – Ни разу мне не приходилось встречать среди них добряков. – Уичита улыбнулся. – Да, эта встреча сделала меня счастливым. Часто ли кому-нибудь выпадает на долю убить легенду? Самого скальпированного воина? Силы небесные, дайте мне такую возможность!
      – Хвастливая болтовня труса, который уже однажды поджимал свой хвост, – проворчал Таг.
      – Я не трус! – запротестовал искренне возмущенный Кричащий Камень. – Чего ради я должен помогать вам? У меня нет на то причин. Нас не связывают родственные узы, вы даже к моему племени не принадлежите!
      – Мы спасли тебе жизнь! И ты дал слово.
      – Ха! Слово дается только настоящему человеку – уичита, а вы к ним не принадлежите. Но теперь у вас есть не просто мое слово, вам принадлежит мое сердце. Сейчас для меня представляет интерес ваше дело.
      – О, как нам повезло! – сказал Красные Мокасины, но без особой иронии. В конце концов, этот уичита спас ему жизнь. – Ты можешь еще что-нибудь рассказать нам об этих скальпированных воинах?
      Кричащий Камень покачал головой:
      – Я мало что знаю о них. Они на самом деле не скальпированные воины. Они – Видения. Видения-Живущие-Рядом-С-Человеком.
      – Ого! Это колдуны? И чего этот парень хотел? – спросил Таг.
      Красные Мокасины кивнул в сторону долины:
      – Чтобы мы туда не совались. Он охраняет ее. Думаю, до сегодняшнего дня он был хорошим стражем. Капаха, которых мы встретили два дня назад, повернули отсюда прочь, я шел по их следу и наткнулся на мертвого капаха. Они бросили его.
      Таг удивленно вздернул брови:
      – Но капаха считаются такими свирепыми. И что, этот парень отогнал их прочь?
      – Похоже, что так. Но они воины, а воины предпочитают драться с людьми из плоти и крови. Они знают, как победить человека, но не дух.
      – Я на их стороне в таком случае, – сказал Таг. – И что же нам делать теперь?
      – Сейчас ложись спать. А завтра мы спустимся в долину.
      – Мы трое, – уточнил Кричащий Камень.
      Красные Мокасины внимательно и долго смотрел на него, наконец произнес:
      – Все трое.
      – Похож на тушу выброшенного на берег кита, – сказал Таг, когда они подошли ближе.
      Красные Мокасины промолчал. Все свое внимание он сосредоточил на детях своей Тени. Прошлой ночью они не могли сюда проникнуть, их не пустили более сильные духи. Днем здесь уже не было признаков ни эфирных врагов, ни скальпированного воина.
      Кричащий Камень тоже это заметил:
      – А где же наш вчерашний воин? Этот подлый трус?
      Красные Мокасины неохотно ответил:
      – Думаю, он чувствует, что я готов к бою, я слишком серьезный противник, особенно когда у меня два таких помощника, как вы. А он, благодаря тебе, ранен. Но он где-то здесь, выжидает, когда я расслаблюсь.
      "Туша кита" на мгновение исчезла за небольшим пригорком и снова появилась.
      – Матерь Божия! – проворчал изумленный Таг. – Так это же корабль!
      Это действительно был корабль.
      Красные Мокасины и Таг впервые встретились на борту фрегата "Месть королевы Анны", и тогда Красным Мокасинам казалось, что это самый большой корабль на свете. Но корабль, представший их глазам, был больше "Мести" в два раза, до того как он, уткнувшись носом в землю, сломал себе хребет.
      – Это воздушный корабль, – продолжал Таг, – похожий на те, с которыми мы сражались в Венеции.
      – Ты что, хочешь сказать, что он летал по воздуху? – язвительно спросил Кричащий Камень.
      – Я видел это собственными глазами, – подтвердил Красные Мокасины. – Такие воздушные корабли есть у русских.
      – Русских?
      – Они живут в Старом Свете, но не похожи ни на англичан, ни на испанцев.
      За разговором они подошли к мертвому кораблю совсем близко, так что их накрыла его тень. Вокруг в большом количестве валялись деревянные бочонки и ящики.
      – Их выгрузили с корабля и открыли, – сказал Красные Мокасины. – Это могли сделать либо выжившая команда, либо грабители.
      – А где же в таком случае трупы? – проворчал Таг.
      Когда они обогнули останки корабля, они их увидели. Кем-то был возведен невысокий могильный холмик около пятнадцати шагов в диаметре. Неподалеку – костер и остатки еды, а вокруг валялись, как сломанные деревянные куклы, пятнадцать тел и бродили три оседланные лошади.
      Лица погибших были европейскими, со светлой кожей, смерть сделала их совершенно белыми. Все трупы оказались скальпированы, без камзолов, в одних зеленых штанах до коленей и в белых рубахах, забрызганных кровью. Несколько камзолов валялось поодаль, пуговицы с них были срезаны.
      Красные Мокасины, Таг и Кричащий Камень осторожно ходили вокруг погибших, то и дело оглядываясь по сторонам.
      – Ну, Таг, что скажешь? – некоторое время спустя спросил Красные Мокасины.
      Гигант сдвинул на затылок широкополую шляпу и почесал лоб:
      – Здесь корабль потерпел крушение. Живые похоронили погибших, а потом пришел кто-то и убил живых, забрал их ружья и вещи. Думаю, индейцы. – Он улыбнулся, довольный открывшимися в нем способностями разгадывать тайну событий.