А с этим художником Путинцевым с ума посходили, весь институт гудел, чуть не врывались в лабораторию. Мол, правда, твой родственник?! Ну, предположим, родственник, да вам до этого что? С каких это пор вы живописью заболели, синие вы чулки?! Как с каких, как что! Это же гениально! Надо обязательно заманить его к нам, на клуб интересных встреч! Да что его заманивать, не инопланетянин, не экстрасенс, не монстр, почему вы думаете, что встреча с ним интересна? Равно, впрочем, как встреча с вами... Все, что мог и хотел, он своими работами высказал! Куда там! Особенно после случая с Теракяном не хотят ничего слышать.
      Витя, в сущности, никогда не увлекался изобразительным искусством, на вернисажи его надо было вытаскивать, что требовало немалых усилий от Ленки. Наготове имелась дежурная отговорка, облеченная, впрочем, в наукообразную форму, - о том, что данная старинная ветвь культуры усохла от времени, себя изжила. От этого, как от спички, неизменно вспыхивала дискуссия. Витины доводы: реальность куда полнее передается объемной цветной съемкой с помощью разнообразной оптической аппаратуры... Ленка женским чутьем улавливала, по-видимому, нечто недоступное Вите. Ну а в данном конкретном случае, помимо всего прочего, условия эксперимента не требовали обязательного знакомства с работами художника П. Но такой повсюду вокруг поднялся гудеж, что Витю разобрало-таки любопытство.
      В самом деле, многое выглядело необычно на устроенной новоявленными почитателями выставке. Эти метафоры, рожденные в лишенном солнечного света мозгу, и пронзительное проникновение в глубь характеров и предметов. Правда, композиции были порою не выверены, несоразмерны, а колорит своеволен, но все вместе передавало, как это принято говорить, эпоху. Из плоских прямоугольников в сложности и противоречивости возникала изощренная городская цивилизация технотронной эры. Вершиною же, в самом деле, был портрет Теракяна.
      Витя высказался по этому поводу с определенностью, заметно обострившейся у него по ходу эксперимента.
      Минута перекинуться фразой-другой, как правило, выдавалась за завтраком. Отпивая по глотку свой кофе, Витя просматривал беглые Ленкины заметки и от комментариев, равно как и от вопросов, не считал нужным воздерживаться. На сей раз Ленка, однако, не стала растолковывать ему записанное, как поступала обычно. Точнее, с тех пор как начала эти заметки вести, едва только сделалось ясно, что без них он просто не в состоянии держать под контролем эксперимент. Она не стала на сей раз отвечать на вопросы, отметила только, что его суждения о живописи не более чем показания оптического прибора. От этого замечания не удержалась. А потом заявила, что валится с ног, от постоянного недосыпа все время плавает, как в тумане, словом, заданный режим для нее не по силам. Добром это не кончится, если не придумать чего-то.
      Витя спорить не стал. Что ж тут спорить. Должно быть, она действительно замучилась с ним. Режим в самом деле утомительный для нормального человека. Хотя, впрочем, что считать нормой, пустился он в рассуждения. Треть жизни, потерянную на сон? Умственные способности, не используемые и наполовину? Наконец, помехи, постоянно создаваемые полушариями мозга друг другу? Действуя методом тыка, на ощупь, эволюция столько наворотила... или, может быть, Елена Александровна с ним не согласна? Отвергает с порога самую возможность того, что истинно природную норму именно ему, Путинцеву, удалось приоткрыть?!
      Ничего Елена Александровна с порога не отвергала.
      - ...Но раз ты не в силах посочувствовать мне, попробуй логически вывести: когда человек спит в сутки часа три, ему необходима смена... Без сменщика я долго не протяну!
      - Дневной мозг, по-видимому, вполне справляется с самоконтролем, возразил Витя. - В надзоре со стороны нуждается, в сущности, только ночной мозг. А ты вполне могла бы отсыпаться днем. Для этого достаточно взять себе отпуск.
      Рисковое заявление, если учесть, с какой ревностью относилась Елена Александровна к собственным институтским делам. Тем более это легко было истолковать как умаление их. Брось, мол, все и ко мне наподхват! И все-таки Витя отважился: знал свою Лену.
      Ни один из них не имел права забыть: соблюдение режима было первым условием для успеха эксперимента. Чтобы выполнить это условие, поначалу пришлось прибегнуть к хитроумным уловкам. А там вскоре Путинцеву судьба улыбнулась. Не без помощи добрых друзей, а точнее благодаря тому же неподражаемому Теракяну, вышел на некоего превеликого знатока медицины восточной, античной и прочей.
      Это теперь достаточно стало, возвратившись из института, прилечь на часок-полтора, чтобы почувствовать себя другим человеком. И одежду из гардероба, вздремнув, выбирал совершенно иную, и душа, по-новому облаченная, жаждала приключений и бурь, и руки зудели. Без рассуждений! Все, что только глаз замечал, все просилось на холст, на картон, на бумагу. И уж ясно, никакого контроля этот новый Витя над собою ни за что бы не потерпел. Ну а Лена была верной подружкой и порою надоедала, так что он старался от нее улизнуть и, когда удавалось, мог под утро обнаружить себя в незнакомом доме и даже городе или даже постели. Между тем навязанный экспериментом режим уже делался как бы собственным биоритмом, и тогда, возвращенный к себе дневному, Витя строго выговаривал Лене, что не уследила за тем, ночным, и, следовательно, допустила в эксперименте пробел. А возможно, и срыв! Оправданий не принимал, не говоря уже об упреках.
      Поначалу, однако, было вовсе не просто добиться биоритмизации заданного режима. К счастью, сама природа заранее позаботилась о Путинцеве, протянув для питания кровью к каждому из мозговых полушарий собственную свою жилу. Ну а древнему врачеванию было издавна ведомо, как при помощи несложных манипуляций на этих "артериа каротис" - сонных! - безо всяких наркозов погрузить в сон человека. Например, скажем, воина - дабы безболезненно вытащить наконечник копья из чресел... Превеликий знаток медицины восточной, античной и прочей обучил Путинцева искусным древним приемам, а уж Витя, наверно за тысячи лет впервые, попытался разделить их на лево - и правосторонние таким образом, чтобы на ночь засыпало одно полушарие, тогда как на день другое.
      Так он зажил двойной жизнью, самый первый в роду человеческом бицефал, или, по-простому, двумозгий, на работе оставаясь почти что прежним, без труда узнаваемым коллегами Витей, как всегда погруженным, согласно институтскому плану, в необходимые замыслы, лабораторные опыты и идеи, привычно замкнутый на повседневных заботах скрупулезный испытатель природы, который между тем вечерами с неотвратимостью смены дня и ночи тайком от коллег превращался, подобно уродливой гусенице, что становится яркой бабочкой, в ослепительного человека искусства. На выставку его картин в любую погоду выстраивались хвосты, корреспонденты брали у счастливцев-зрителей интервью, а критики-искусствоведы с чьей-то легкой руки принялись рассуждать о наступлении - после эры кибероботехнизма, до сих пор представлявшейся бесконечной, - Нового ренессанса, имея в виду, что Старый приходился по современному летосчислению на середину второго тысячелетия. Разлетелись слухи, будто Художественный совет собирается объявить Путинцева лавреатом года, По традиции присуждению Лавров предшествовало широкое публичное обсуждение. С каждым разом становилось труднее отбояриваться от многочисленных приглашений, просто счастье для Вити, что удалось подавить Ленкин бунт в зародыше, на подобные мероприятия отправлялась она, благо отпуск еще продолжался, и о том, что ему наступит конец, не хотелось даже и думать.
      Но Путинцев все же не избежал худсовета. Тот собрался для подведения итогов.
      Заседание назначили на десять утра. В институте Витя сказался нездоровым, он вернулся домой переодеться и захватить с собой Ленку. И на сей раз крепко надеялся на нее. Разумеется, внешность дневного, левополушарного Вити не так-то мудрено было скрыть под экстравагантным костюмом - свободная блуза, пестрый шейный платок... пресловутый стиль боз-ар не позднее двадцатого века. Но ведь внутренне он оставался самим собой, экспериментатор, аналитик, рационалист. Как бы чуткие члены Совета не учуяли инстинктивно подлога, опасения были отнюдь не напрасны. И однако же все обошлось - благодаря Ленке. Взволнованная обилием восторженных слов, она, должно быть, своими эмоциями, как панцирем, обволокла невозмутимого Витю. Обсуждения, в сущности, не было, одни дифирамбы, и, казалось, тянуться им до скончания веков. Триумф наследника Гойи и Босха! - вот так восприняли это присутствующие, все, за исключением двоих. Лена с Витей проникли на большую глубину. Это был и на самом деле триумф, - но научного эксперимента.
      Между тем приближался вечер, то есть час превращения. Оборвав очередного хвалителя, без пяти минут лавреат поднялся, суховато поблагодарил всех и, ничего оригинальнее не придумав, как сослаться на нездоровье, не дождался конца, уехал. Непорядок, чепэ! Ведь Совет завершало голосование и торжество - увенчание новоявленного лавреата!.. К торжеству готовились, существовала традиция, отшлифованный ритуал, в конце концов это был общий праздник, чествование Искусства, и вдруг перед самым поднятием занавеса главное действующее лицо исчезает!.. Но менять что-либо, увы, было поздно. И деваться уже некуда, столько наговорили. А у Путинцева тоже выбора не оставалось, биоритм не допускал отступлений. С превеликим трудом успел Витя добраться до койки. Что касается Лавров, их с достоинством приняла по поручению художника Ленка.
      Институтских его поклонников лавреатство окончательно вывело из равновесия. Так и не забывшие случая с Теракяном, коллеги не желали теперь знать никаких отговорок. Подавай им близнеца-брата, и баста! Отпуск Ленкин был на исходе, на продление рассчитывать не приходилось, а это неминуемо означало, что эксперименту так или иначе конец. Посоветовавшись с Ленкой, взвесив все за и против, Витя сдался, назначил день встречи. Разумеется, именно день, а не вечер. Причуды знаменитости служили аргументом неоспоримым. Раскрывать же коллегам истинную причину, само собой, Витя не торопился. Втайне надеялся, что, может быть, в последний момент еще воспротивится институтское руководство.
      Энтузиасты, однако, готовы были смести любое препятствие. Выставку из Дома художников перевезли в институт, в конференц-зал. Отпечатали многокрасочную афишу с крупной надписью на фоне репродуцированного портрета Теракяна; научный сотрудник В. Путинцев представит собравшимся лавреата художника В. Путинцева. Разослали пригласительные билеты. В результате в назначенный день в зале яблоку негде было упасть. Вообразите разочарование этих настроенных на праздник людей, когда научный сотрудник В. Путинцев появился на сцене без обещанного лавреата.
      Другого выхода у него не было.
      Он стоял одиноко с рулоном чертежей в руках возле кафедры с краю сцены в надежде переждать бурю. Уразумев, что это надолго, повернулся отважно спиною к залу и, развернув свой рулон, принялся развешивать, словно перед обычным ученым советом, схемы, графики, диаграммы поверх выставленных на сцене шедевров. От такого кощунства возмущение публики достигло крещендо, но Витю не поколебало. К моменту, когда страсти несколько поутихли и у него появилась возможность вымолвить слово, от рулона ничего не осталось. Все схемы и графики, как Вите и требовалось, красовались у публики перед глазами.
      - Художник Путинцев задерживается, просил за него извиниться, - молвил Витя и указал на плакаты. - Сейчас вам кое-что станет ясно.
      Обманутая в своих надеждах аудитория взорвалась снова. Но на сей раз ее уже ненамного хватило. Так что вскоре Витя сумел продолжить.
      - Дело в том, - запинаясь, сказал он, - что мы с художником в известном смысле как бы... ну, словом, тут действует некое правило, напоминающее известный в физике принцип дополнительности. Как нельзя одновременно определить положение и скорость движения электрона, а только одно что-нибудь, так нельзя одновременно увидеть и нас обоих, только кого-нибудь одного... Поэтому мы с ним, извините, не в состоянии здесь предстать перед вами, как говорится, рука об руку, принципиально не в состоянии, вот в чем загвоздка...
      - Что за мистика! - закричали из зала. - Абракадабра! Так пускай тогда выйдет художник! Позовите художника!! На тебя мы и так насмотрелись, глаза каждый день мозолишь! Художника сюда!! Лав-ре-ата!!!
      Впрочем, стоило Вите поднять руку, зал послушно затих, чем-то, видно, его уже зацепило.
      - Обещаю вам, художник придет. Но всякому овощу... А пока прошу немного внимания. Я позволю себе доложить уважаемой аудитории итоги довольно-таки любопытного эксперимента.
      Как коллегам известно, не всегда удается выделить в чистом виде момент зарождения идеи. Да и, правду сказать, далеко не всегда интересно. Так вот, он берет на себя смелость считать, что в данном случае это не так в полной мере. Кто по собственному опыту не знаком с функциональной асимметрию организма! Но вовсе не каждый хоть однажды задумывался над тем, отчего сердце слева, печенка справа, в одна рука искуснее, чем другая. Так вот, он, Путинцев, задумался. Благодаря Пастеру. Да, да, тому самому, великому бактериологу прошлого. У всех ли на памяти его биография? Известно ли, что замечательные открытия совершил человек, владевший лишь одной половиною мозга, тогда как другая после кровоизлияния, по сути, бездействовала в течение без малого тридцати лет. А ведь именно в эти годы ученый выделил знаменитые свои вакцины - против бешенства, холеры, сибирской язвы!..
      На него, Путинцева, эти факты возымели сильное впечатление. Поразительнейший же пример возможностей, скрытых сил организма. Плюс к тому свидетельство в пользу парадоксального, на первый взгляд, положения: часть бывает не только не меньше целого, а возможно, что даже больше. Далее нанизывалась логическая цепочка, обоснованная современными знаниями о мозге: отключение правого полушария освободило цифровой компьютер левого, как если бы тормоза отпустили. Когда бы выключилось, наоборот, левое, это, видимо, могло привести к раскрепощению интуиции, подсознания, образности восприятия... Как проверить? Единственный достоверный способ - на опыте... А на ком же удобнее ставить опыты, чем на себе, когда сам у себя всегда под рукой... Оставалось выдумать выключатель - по возможности, безопасный, кровоизлияние "по Пастеру" в качестве метода подходило едва ли... Так же точно, как, скажем, хирургический нож. Словом, подытожил часть первую своего сообщения Витя Путинцев, идея сделалась осуществимой, когда удалось подобрать блокатор межполушарных связей.
      Он почувствовал себя как спортсмен на промежуточном финише, можно малость перевести дух и чуть-чуть осмотреться. Аудиторией ему удалось овладеть, это точно, слушали, словно напрочь забыли о том, что сюда привело. Между тем разъединение мозговых полушарий, еще недавно само по себе эксперимент ультра-си, играло в задуманном вспомогательную, в сущности, роль. Основная была, конечно, не легче - поочередное их отключение, попеременное погружение в сон... Вторая часть сообщения, когда Путинцев излагал ход событий, иллюстрируя их развешанными диаграммами, пошла под аплодисменты, не слабей, чем в театре. И вполне выглядело естественным, что перед третьей частью объявили антракт.
      Это вовсе не означало, что в моноспектакле Путинцева прерывается действие. Его лишь переносили на другую сцену, под диктовку биоритма в преддверии метаморфозы. После сообщенного Витей не было надобности пояснять это. Он лишь предложил уважаемой аудитории выбрать себе в сопровождение двух-трех доверенных наблюдателей, предпочтительно мужеского полу, на что зал откликнулся незамедлительно и охотно. Само собой, в числе избранных оказался и Теракян.
      До Путинцевских апартаментов добрались без приключений, и, едва переступив вожделенный порог, Витя камнем плюхнулся на диван. А доверенная комиссия под опекою Лены заняла позиции вдоль стола. Это было последнее, что сквозь слипающиеся веки разглядел Витя Путинцев: Теракян и с ним еще двое коллег и Лена на неусыпном посту.
      Минул час, или час двенадцать минут (комиссия выступала за точность), когда Витя, нахмурившись, снова на них взглянул, причем так, словно видит впервые. И, схвативши картон, принялся за набросок с этих обмерших истуканов.
      Теракян, придя в себя, изумился:
      - Ты забыл, что народ тебя ожидает?!
      Но художник, точно от комара, отмахнулся.
      Тогда Лена вмешалась:
      - Нас действительно люди ждут в институте. Пора отправляться. Пока он собирался, все молчали, и после длительной этой паузы Теракян произнес проникновенно и мрачно, словно бы верша суд:
      - Послушай, Путинцев, знаешь, кто ты? Ты гений!
      - Наконец-то и вы по достоинству свой портрет оценили, - повязав легкомысленный шарфик на шею, невпопад отозвался художник. - Я готов, ваша милость.
      Антракт, по обычным меркам затянувшийся немилосердно, едва ли кому при этом наскучил. Когда, выполняя Витино обещание, сопровождаемый наблюдателями художник Путинцев наконец перед собравшимися появился, недавно столь горячо желаемое событие осталось почти незамеченным. Зал был уже захвачен другим. Два мозга, два сознания, две личности в одной физической оболочке - что, в сущности, это могло означать?! Сообща докапывались до сути. Одни склонялись в пользу того, что найден замечательный путь к удвоению человеческой жизни, к исчерпанию заложенных природой возможностей, к осуществлению великого лозунга "от каждого по способностям" и, стало быть, к полной реализации личности. Только что мыслитель, и вот уже художник... То прозорливец, провидец, а то рационалист, логик... Другие же опасались неизведанного пути: как бы не привел вместо удвоения к раздвоению жизни, явлению болезненному, чреватому осложнениями. Между двумя крайностями полыхала дискуссия, тут и там разгораясь от подбрасываемых вопросов. А представьте себе не лабораторное исследование, но некое общество, социум, целую планету двумозгих - каково это будет и что обещает?.. А не расчищаем ли мы природную почву для двоемыслия, двуличия, двоедушия?.. Призадумайтесь над экологией личности - по небрежению не нарушить бы... А что, если то или иное полушарие включать не в определенные биоритмически сроки, но в зависимости от ситуации, от потребности в том или ином способе деятельности?!
      Сказать честно, художник Путинцев не придал никакого значения оказанной ему встрече и труда себе не дал вслушаться, а тем более вдуматься во все эти мудреные, отвлеченные, далекие от реальности суждения, к тому же противоречащие друг другу. Да он и вообще к словам потерял какой бы то ни было интерес. И не по этой ли самой причине не придал значения предупреждению Лены, сообщившей о решении дневного Путинцева кончать с приемом блокатора, даром что это определяло завершение эксперимента и, стало быть, понятно, судьбу художника тоже. Что было ему до всего этого, когда, едва переступив порог зала, он мгновенно нутром ухватил сгусток мыслей, концентрацию умственных сил, бурю мозговых биотоков, недоставало слов сказать, что еще, что заставило выдернуть лист из папки, чтобы покрыть его летучими линиями и штрихами, из которых мало-помалу раз за разом проступали все яснее детали - позы, жесты, рты и глаза, он вычерпывал их из пространства и швырял с лихорадочной щедростью а прямоугольник листа, торопясь уцепить, заарканить, обратить в красоту этот вихрь человеческого общения, этот пир разума. Примостившись на приступочках возле сцены, в этот, может быть, последний в своей жизни сеанс он испытывал безотчетное наслаждение и оттого, что никто не маячил у него за спиною, вперив взгляд в оживающий лист и шепча невразумительные междометия. На него, на художника, в час публичного самосожжения на пиру не обращали внимания, слава Богу!
      Охлаждение
      Среди ночи она повернулась с боку на бок, умащиваясь поудобней, вытянула руку и тут же отдернула, ожегшись не об огонь, о лед.
      - Ви-итя! - закричала спросонок. - Ви-итенька!!
      Он даже не шелохнулся.
      В ознобе припала к холодной, точно у неживого, груди. Там, в глуби где-то, еще гулко постукивали, только очень медленно, как бы останавливаясь, часы.
      Вскочила, кое-как набрала "03". Господи, спят они там, что ли?!
      Когда наконец ответили, крикнула:
      - Человек умирает!
      - Адрес! - потребовали оттуда.
      1
      Предназначенный Путинцеву сверток под новогодней икебаной был хоть невелик, а увесист,
      Чмокнув жену в щечку, Витя предположил:
      - Слиток золота? Надгробный камень?
      - Почем мне знать? - слукавила Лена.
      Оставалось вскрыть упаковку. Пластиковая коробка заключала в себе весы медицинские. Подарок со значением... Ленкин почерк!
      Борьба с возрастом занимала в ее жизни все больше времени. Мало того, что возымела привычку ни свет ни заря в любую погоду трусить рысцой (рысить трусцой?) по окрестным дворам, так еще приобрела абонемент в бассейн на три вечера в неделю (косметика там разная, макияж - не в счет). Ученый муж подтрунивал над не менее ученой женою в том смысле, что с ее энергией, если тратить на это все свое время, почти наверняка удалось бы время остановить... как будто на гравитационном радиусе, коллега!
      - Парадокс, однако, заключается в том, - прибавлял к этому Витя, - что в таком случае не останется времени на что-либо другое... в том числе, в честности, и на саму жизнь.
      И предупреждал глубокомысленно и туманно, что на том безвременном радиусе возможно также искривление пространства.
      - Неужели это тебя не пугает?
      - Ремешок-то еще на брюшке сходится? - резала в ответ Лена. - Вот уж где на самом деле искривление пространства!.. Подключайся, пока не поздно, чем попусту зубоскалить!..
      Слов нет, выглядела Ленка отлично, тогда как он, Витя Путинцев, из вечера в вечер искушаемый тягой к дивану, действительно стал расползаться. Назначение новогоднего подарка ему не составило труда разгадать.
      Но не так-то было легко пронять Витю.
      2
      Он не просто себе безыдейно отлеживал члены, а, как подо все остальное в жизни, и под диван подвел базу.
      Постулат первый гласил: "Против шерсти трава не растет". Это можно было трактовать в том духе, что не следует делать того, к чему душа не лежит, начиная с бега трусцой или даже зарядки, ибо всякое действие подобного рода не только не служит преодолению собственной инерции и несовершенства, а есть насилие над личностью и как таковое противопоказано.
      Постулат второй: "Лень - источник прогресса" восходил к Жан Жаку Руссо, замечавшему, что все науки происходят от лени, и подтверждался историческими легендами, как то изобретение экскаватора землекопом, которому надоело махать лопатой, или открытие законов планетного движения астрономом, изнемогшим от расчетов по Птолемею.
      При всем том никакие увертки типа "не от котлет, а от лет" или "ничто так не старит, как возраст" не снимали проблемы, подарок Ленкин свое сигналил. Этого было еще недостаточно, чтобы нарушить жизненный распорядок, однако оно и не проходило бесследно, заставляло сосредоточиться на проблеме, причем не насильно, не под давлением, а как бы само собой, из неявных внутренних побуждений, что так высоко Витей ценилось (см. Постулат первый).
      В молодости, размышлял вечерами на диване Витя Путинцев, пока его жена изнуряла себя в бассейне (по утрам, когда Ленка рысила, он дрыхнул), в молодости для организма прежде всего характерен интенсивный обмен веществ, что с годами встречает все больше препятствий различного толка. То, что делает Ленка, есть, по сути, не что иное, как попытка энергично одолеть такие барьеры, энергично в прямом смысле, усилением энергетических трат... что, однако, не отвечает долговременным интересам, как любое насилие над собой (Витя оставался себе верен). Ведь, с другой стороны, как раз замедление обменных процессов (при ограниченном питании, например, или охлаждении организма в пору зимней спячки животных) притормаживает старение, как бы растягивая время жизни, продлевая ее... Положа руку на сердце, Витя вовсе не прочь был бы впасть на зиму в спячку, уподобясь сурку, жаль, что это фантастика для цивилизованного человека. Не потому, что биологически не осуществимо, наверняка можно кое-что попридумать, социально невозможно, вот закавыка. Стоит вообразить, как после трехмесячного отсутствия явишься в институт из норы... Ну хорошо, а если не в одиночку, предположим, весь институт с декабря по март в сон?.. Значит, что же, повсюду жизнь, а один институт отключился? Абсурд! Нонсенс! Уж если подобный прерывистый режим, то для всех... для всех вместе. Для города... страны... человечества! В этот век массовости в науке Путинцев принадлежал к тем, кто не разуверился в возможностях единичной человеческой головы с ее серой начинкой, он не поленился - прикинул, что может для человечества выйти из его досужих раздумий, сперва мысленно, потом на компе.
      3
      Мысленно представил себе, как заблаговременно по радио, по ТВ, в газетах объявили ко всеобщему сведению, что с 0 часов 1 декабря повсеместно вводится зимний режим, в связи с чем предстоящие недели надлежит использовать для подготовки к анабиозу. Как всем гражданам будут введены препараты-анабиотики, как будут отключены тепловые, электрические, газовые и прочие сети, остановлены станки, конвейеры, печи, роботы, компы, поезда, корабли, машины, все замрет, все заснут... А непрерывные производства; химия, биотехнология, металлургия?.. Как быть с ними, если к побудке закозлит печи, заколодит реакторы, если вырвутся из-под контроля вирусы и микробы?.. Стало быть, необходимо, чтобы не вырывались... Автоматическая регуляция, то есть... как тогда быть с энергией? Все так связано, взаимозависимо, переплетено, стоит только потянуть ниточку... цивилизация уязвимая штука! Стоп, скомандовал себе Витя. Что-то, друг, тебя занесло. Давай-ка допустим; технологические сложности одолимы. А человеческие? Скажем, некие граждане по недосмотру не получили дозы, или получили недостаточную, или сумели вообще уклониться из каких-то своих тайных расчетов. Эти бодрствующие или прежде срока проснувшиеся, что они станут делать посреди спящего мира? Не предпримут ли действий во вред ему? Не воспользуются ли исключительным своим положением для захвата, к примеру, власти? Исторические случаи известны... Но даже если отбросить рецидивы варварства, то просто, наконец, как сумеют просуществовать до весны? И этого мало, сообразил Витя очередным вечером, едва Лена, согласно принятому распорядку, отправилась а свой бассейн. А география, друг любезный! Во что станет проект тропическим странам? И Южное полушарие каким образом подключить, где в нашу зиму жаркое лето?! По скользящему графику, что ли? Опять же кто поручится, что и в таких обстоятельствах коварный умысел исключен?! А в итоге весьма извилистого пути - весьма сомнительные результаты, вот что, братец, придумал. Так что впору тебе усомниться в единичной своей серой начинке... Тут всего лишь отсрочка, оттяжка, за продление жизни или молодости, если угодно, ее никоим образом не сочтешь, потому как и в жизни, и в молодости, точно в хоккее, ощутимо только чистое время. (Единственным отвлечением Вити от диванных раздумий был хоккей, разумеется, по ТВ.)
      Словом, все стало Путинцеву ясно, для очистки совести поставил на машину задачу. Комп, естественно, выдал не более обнадеживающие результаты.
      4
      Упрямый Путинцев все же не распрощался ни с досужими вымыслами, ни с диваном, даром что шкала дареных весов все сдвигалась в известную сторону. До дивана своего доползал после полного трудов дня в институте, где вдобавок к плановой теме выбил-таки себе партию лабораторных крыс и плюс к ним лаборантку для проверки на опыте кое-каких диванных находок. Нет, Обломовым от дивана не пахло.
      Половине подопытных они снизили температуру тела, воздействуя на отдел мозга, где находится ее регулятор, тогда как другая половина служила для сравнения и контроля. Охлажденные на несколько градусов особи старели заметно позднее и жили дольше, только помилуйте, что это была за жизнь, вялая, как при замедленной съемке. Притом зверьки неоспоримо тупели. Это проявилось в особенности наглядно, когда крыс из обеих групп запустили в общую клетку. От своих нормальных собратьев охлажденные отставали во всем, не успевали ни поесть, ни попить, ни снюхаться с самкой, ни сообразить, где выход. Продленная молодость оборачивалась для них проигрышем!.. - и такой путь, по мнению Вити, тоже не устраивал человечество, не о крысах же он пекся.
      Однако, вопреки очевидности, будоражило ощущение, что разгадка где-то вблизи. Вокруг да около бродит. Некий внутренний голос упрямо ему это твердил, заставляя снова и снова прокручивать в мыслях все с начала и до конца и обратно с конца до начала.
      Постоянное охлаждение - нет! Чересчур велика плата за это. Если все же прерывистое... Только не на зиму, не на сезон... на то время, которое так и сяк пропадает... Есть такие потери в человеческой жизни? Ежедневно! Еженощно, точнее! Когда бы сонную треть жизни удалось вычеркнуть из нее, начиная с рождения, Вите не было бы еще тридцати! Тоже, верно, не отрок, но помолодел бы бесспорно.
      Наконец-то Путинцев четко сформулировал для себя: анабиотик типа снотворного, вот что нужно!
      Он вскочил от возбужденья с дивана. Ужо Ленке придется попрыгать!
      5
      Препарат подходящий подобрал скорее, чем думал. К чертям крыс. Пересчитав потребные дозы, предпочел испробовать их на себе. Ясное дело, никому ни гу-гу, Ленке в первую очередь, такую волну погонит!.. В один прекрасный вечер, занятый у нее, приступил.
      Чего-то он, по-видимому, все-таки недоучел. С определением дозы, увы, перебрал малость. Уснуть-то по-сурочьи уснул, не дожидаясь Ленкиного возвращения, Да в себя пришел утром благодаря вызванной ею неотложке...
      На Ленке лица не было, пока врач над ним колдовал, но стоило медицине, сделав дело, уехать, дала волю эмоциям.
      - Ну ты, Путинцев, дошел! Достукался, довалялся! Считай, звоночек тебе прозвенел, суди сам, не слишком ли рано?!
      Он еще блаженно потягивался, не вставая, хоть очухался, можно сказать, вполне, правда, в толк не мог взять, с чего, собственно говоря, весь этот сыр-бор, гвалт, самум и по какой причине они оба опаздывают на работу.