Какими факторами, помимо названных, обусловлена лабильность профессионального сообщества культурологов и искусствоведов?

Прежде всего, низким уровнем взаимодействия академической и вузовской науки о культуре; несоответствием уровня заработной платы труду ученых-гуманитариев; отсутствием понимания приоритетности прикладных разработок в деятельности этих научных коллективов. С одной стороны, результаты фундаментальных исследований определяют научную состоятельность профессионального коллектива организации, являясь «визитной» карточкой НИИ в профессиональном сообществе; с другой – фиксируют такие факторы организационно-научной деятельности НИИ, как востребованность и эффективность прикладных разработок, подготовленных профессиональным коллективом. Заметим: даже только по этим двум факторам их недопустимо считать второстепенными компонентами в системе культурологического знания, в силу чего они не могут оставаться «в тени» интересов всего научного сообщества.

Какова же сегодня реальная ситуация в аналитическо-экспертном пространстве культурологического сообщества? Ответ неутешителен. В разработке концепций развития сферы культуры, подготовке законопроектов, правовых документов как механизмов регулирования сферы и реализации культурной политики, подготовке научно-аналитических материалов по социокультурному развитию и прогнозированию культурологам участвовать не очень престижно, поскольку этот вид профессиональной деятельности существенным образом не влияет на укрепление их статуса в научном сообществе. Можно добавить: и непрактично в условиях коммерциализации научной деятельности.

Трудно представить себе, чтобы такая ситуация существовала в среде ученых-естественников, где почти каждый из признанных научным сообществом специалистов является членом экспертного совета того или иного уровня и масштаба. По сути, маргинальная ситуация, сложившаяся в нашей стране в некоторых отраслях гуманитарного знания, в том числе и в культурологии, приводит к субъективизму оценок и мнений, беспрепятственно тиражируемых властными структурами.

Отвечая на вопрос: в чем видится основная причина сложившегося отношения к разным направлениям прикладных работ, заметим, что, прежде всего, это медленная институционализация экспертно-аналитического сегмента. В итоге, экспертные советы как независимые научные структуры создаются и в общественных, и в государственных структурах крайне редко. Кроме того, инициативы со стороны власти в основном направлены на создание статусных систем, в составе которых научное сообщество представлено учеными-руководителями организаций и учреждений сферы культуры, в то время как практика показывает высокую результативность экспертных групп, формируемых на основе приоритетности не административного, а компетентностного подхода. Звание эксперта – это показатель высшего уровня признания профессионализма ученого, позволяющего ему лично выносить оценочные суждения на публичный уровень.

Ученые, принимая приглашение на участие в работе институализированных при том или ином ведомстве структур, руководствуются своим гражданским долгом и следуют принципам этоса науки. Однако в итоге получают дополнительные, порой слабо согласующиеся с их профессиональной деятельностью, задания, поступающие из системы управления в «пожарном» режиме. При этом ученые фактически не приобретают ни так называемый социальный (статусный), ни какой иной капитал, прежде всего в силу нивелирования их авторских оценок в обобщенных материалах и установившейся традиции неперсонифицированности и непубличности экспертной деятельности. В этом – корни порой безответственных заявлений, выдаваемых за реальные прогнозные сценарии, предложения и рекомендации.

К тому же, миф о том, что быть экспертом финансово привлекательно, также несостоятелен. Ведь подготовка экспертных заключений по законодательным проектам и специальных аналитических материалов, справок о положении в той или иной отрасли, выявление проблемных зон и др. чаще всего имеет форму отдельных поручений (так называемая модель «делегирования»), либо форму заказа, получаемого организацией и соответственно распределяемого между всеми членами коллектива, зачастую без учета личностного вклада в выполнение конкретного экспертного задания или проекта. В таком случае возникает вопрос: может ли быть эффективным институт профессиональной экспертизы, основываясь только на общественных и добровольных началах?

Разумеется, вероятны разные варианты ответа. Однако в любом случае интеллектуальный труд, затраченный на создание блага (текста, содержащего изложение научной идеи, концепции и пр.), если он востребован и имеет спрос, обладает перспективой войти в сознание многих людей. Нельзя не учитывать того, что после отчуждения результатов деятельности от автора его научный продукт сохраняет авторское право и не утрачивает своей стоимости (при условии, если это не было обременено разного рода нормативными договорами и соглашениями). Результаты деятельности эксперта, лично участвующего в производстве знания, имеют определенную финансовую стоимость, которая на добровольной основе может быть компенсирована в других эквивалентах – социально-статусном или моральном. Такой подход распространен в мировой практике и вполне себя оправдывает. На наш взгляд, его можно было бы применять при взаимодействии экспертного сообщества и системы государственного управления, укрепляя систему государственно-общественного регулирования сферы культуры.

Нельзя сбрасывать со счетов фактор «двойственности», характеризующий отношение к инициированию и формированию экспертных и профессиональных общественных структур со стороны власти. Это очень верно подмечено Э. Тоффлером: «Во времена быстрых перемен, когда требуются мгновенные и нестандартные действия, выход за пределы замкнутого круга министерств или департаментов является, по-видимому, единственным способом добиться чего-либо. Это обеспечивает ответственность в принятии решений и приводит к образованию неформальных организационных единиц, а те все больше разрушают правительство, конкурируя с официальной бюрократией и истощая ее»[20]. Но следует иметь в виду, что в случае с экспертным сообществом речь не идет и не может идти о конкуренции за управление системой, так как действия экспертов направлены на получение объективных результатов относительно объекта экспертной оценки. Тем не менее не исключено, что, при известных обстоятельствах, под давлением результатов экспертизы состояния системы управления или ее структурных составляющих единственно возможный путь решения проблем не исключает реорганизации данной системы.

Система государственного управления и научные организации по отношению к научно-аналитической и экспертной деятельности преследуют разные цели и руководствуются разными профессиональными стандартами. Для управленцев основным является своевременное и правильное распределение заказов, качество конечного научного продукта и, соответственно, выбор компетентных исполнителей, способных обеспечить подготовку качественных аналитических и экспертных материалов в точно установленные сроки. Общеизвестно, выбор профессионалов может состояться только в условиях конкурентной среды. Каковы механизмы ее формирования?

Одним из таких механизмов мировая практика называет финансовое регулирование научной деятельности. Среди способов решения этой проблемы есть следующие: а) государство передает полностью фонды исследовательским учреждениям без дополнительных условий; б) государство предоставляет право ученым самостоятельно определять содержание программ, привлекая экспертов и отражая результаты в открытых научных публикациях; в) государство определяет приоритеты и особые исследовательские цели, но не слишком строго, при этом стимулирует деятельность ученых, предоставляя им право самим определять условия финансирования; г) государством вводится программное финансирование, предусматривающее введение контрактов между государством и исследователями; д) государство оставляет за собой только право наблюдать за работой системы, выявляя, как действуют сетевые связи и механизм идентификации приоритетов[21].

В каждой из предлагаемых схем очевидна прямая зависимость между направленностью научно-исследовательской деятельности, качеством научной продукции и принципами финансирования. Заметим, что ключевую роль при оценке научно-исследовательских программ и решении вопроса об объемах финансирования играют независимые экспертные советы, экспертные комитеты и внутренние экспертные комиссии разного профиля (при министерствах и ведомствах на различных уровнях власти), ибо основным методом оценки эффективности научных исследований остается содержательная экспертиза, опирающаяся на специально вырабатываемые индикаторы и критерии.

В качестве эффективных индикаторов могут выступать: дифференциация экспертного сообщества по направлениям и профилю деятельности (Швейцария, Италия и Австрия). В Норвегии такие комитеты пользуются большой свободой. К примеру, в условиях привлечения к участию в управленческом и образовательном консультировании множества экспертов, в зависимости от поставленной задачи и научной дисциплины, выбор осуществляется по компетентностному критерию. Обратим внимание, что в Швейцарии в экспертизе программ участвуют университетские ученые, эксперты из частного сектора и даже представители правительственной администрации с целью достижения согласия между «научным превосходством» и «политическими соображениями»[22].

Политическая неангажированность, независимость эксперта от власти – одна из центральных проблем для эксперта. Согласованное взаимодействие позволяет лицам, принимающим управленческие решения, верифицировать предлагаемые экспертные решения, осуществлять проверку их соответствия изначальной цели путем различных методов (к примеру, двойной экспертной оценки), корректируя выработанные в управленческой среде решения.

В свою очередь, системный подход к организации научно-аналитической деятельности в подведомственных НИИ позволяет использовать результаты разного рода экспертиз для периодического обновления информационных материалов, включать экспертные заключения, подготовленные по итогам проверок, в ежегодные национальные доклады по культуре. Однако такая практика в России пока отсутствует.

В этих условиях развитие сферы культуры, зачастую принимающее стихийный характер, взаимодействие различных субъектов на разных уровнях власти, результативность их действий зависят не только от разработанности правовой базы и финансирования, но и от множества других факторов, в частности:

от научной обоснованности, глубины и концептуальной проработанности управленческих решений, принимаемых государственными руководителями, т. е. от стратегического прогнозирования и планирования развития отрасли;

от уровня интеллектуального и морального коэффициента управленца, т. е. от владения государственными служащими современными технологиями аналитической деятельности; от их умения оценить социальную значимость принимаемых решений и желания взять на себя ответственность за последствия их реализации;

от деятельности научно-исследовательских коллективов, ученых-теоретиков, разрабатывающих методологические подходы и технологии в рамках прикладных направлений культурной политики, организующих и участвующих в подготовке программ и проектов социокультурного развития регионов;

от включенности экспертного сообщества, общественных советов и организаций в систему государственно-общественного регулирования сферы культуры и во все уровни власти.

Каково же содержание культурологической деятельности в процессе разработки культурной политики, путей ее формирования и выявления основных направлений?

Исходя из того, что одним из основных направлений культурной политики является определение целей и приоритетов, обеспечивающих условия для развития и сохранения культурных ценностей, участие культурологов в этом процессе видится через осуществление диагностики ситуации, анализ ресурсной базы и ее возможностей, перспектив развития социокультурной сферы в конкретный временной период. Это предполагает проведение многосторонней аналитической работы над различного рода документами, правовыми актами, официальными информационными источниками, международными документами и научной литературой; обобщение полученных данных и выявление тенденций; формулирование основных целей и приоритетов с учетом состояния внутренней и внешней политики страны. Диагностика и экспертиза социокультурной сферы, как направления прикладной культурологии, являются частью управленческой деятельности, призванной определить реальное состояние сферы культуры, в том числе его соответствие состоянию правового, экономического, информационного, технического пространства, в котором она развивается.

Разработка и поддержка инновационных программ и инициатив, соответствующих целям обеспечения доступности культурных ценностей, как стратегическое направление культурной политики, также предполагает владение методологией разработки проектных предложений и программ, включающих проведение научно-исследовательской работы, анализ основных тенденций и процессов, с учетом всех ресурсных возможностей социокультурной сферы.

Осуществление мониторинга культурной политики федерального, регионального и муниципального уровня – сложная управленческая процедура, от точности проведения которой во многом зависит эффективность и результативность культурной политики. Принимая решение о проведении мониторинга, административные структуры реализуют принцип открытости управленческой деятельности. Это один из оптимальных путей повышения качества культурной политики, создания полноценной базы данных, позволяющий выявить динамику удовлетворения культурных потребностей населения и уровня качества жизни. Общеизвестно, что неполнота и неточность информации, более того, ее отсутствие по ряду параметров или на одном из уровней, искажают общую картину социокультурной ситуации. Если на федеральном уровне анализируются общие тенденции и процессы, состояние культуры в стране в целом, то для получения достоверной картины социокультурного развития региона или локальной территории целесообразным представляется использование многообразных методов, позволяющее учитывать влияние общего контекста и возможных внутренних изменений. Тем самым мониторинг как инструмент культурной политики раскрывает ее результативность и динамику, тенденции и перспективы развития местного сообщества.

Проведение научных исследований и экспертной деятельности, как уже неоднократно подчеркивалось, является специальной сферой приложения профессиональных культурологических знаний, обеспечивающей современный уровень представляемым обществу концепций культурной политики и других официальных документов в сфере регулирования социокультурных процессов. Результаты научно-экспертной деятельности раскрывают степень соответствия культурной политики конкретным целям и основным мировым тенденциям. Проведение же специальных научно-исследовательских разработок по определенной тематике, имеющих выход в социокультурную практику, инициируют появление инновационных идей и выступают основанием для внесения изменений в стратегию культурной политики всех уровней.

Однако вопрос об участии ученых в постановке целей государственной культурной политики не представляется окончательно решенным. Должны ли ученые включаться в систему взаимодействия с властью в современных условиях, если со времен М. Вебера идеальной ситуацией для гуманитарных наук была их политическая нейтральность?

По мнению исследователей, «повседневные представления о политике и научные концепции пересекаются: политики говорят то, что хотят слышать люди, и они уверены, что знают истину, так как ученые уже нарисовали им объективную картину общественных настроений»[23]. Значит, прав М. Фуко, утверждающий, что никто и ничто не может быть вне власти, ибо власть – структурная особенность всех человеческих отношений? Но если власть заинтересована в объективных и беспристрастных гуманитарных исследованиях, то в чем конкретно выражается эта заинтересованность?[24] И это уже иная проблема – проблема востребованности культурологов в обществе.

Природа же создаваемых учеными теорий такова, что ставит под сомнение господствующие идеологические системы, т. е. идеологию как «ложное сознание» – средство манипуляции социумами. И, как показывают многие исследования, фокус, направленный на анализ современной социокультурной реальности, позволяет составить о ней то самое объективное и беспристрастное впечатление, на котором и настаивал М. Вебер[25], при этом исключая политические оценки бесконечных колебаний – от признания мобилизующей силы идеологии до опасности новой мифологизации в условиях идейного плюрализма.

На наш взгляд, методы культурологического исследования позволяют ученому подойти к познанию разных сторон мира в их целостности. Современные философско-культурологические теории показывают, что его многообразие и сложность не могут быть управляемы и вписаны в жесткие рациональные рамки. В этом и заключается одна из сложнейших задач концептуальной разработки инновационных моделей культурной политики, которая осуществляется на основе диагностики мировых социокультурных процессов, экспертных оценок состояния культурной жизни страны, соотношения культурных интересов, потребностей разных групп населения с реальными возможностями сферы культуры в условиях культурного разнообразия и т. д.

Существует еще один пласт проблем, с которым приходится сталкиваться ученому при включении его в экспертное сообщество для разработки концепции культурной политики. Дело в том, что национальная культурная политика, как правило, рассматривается в культурологических работах в управленческом измерении, т. е. в прикладном аспекте. Связан ли подобный подход с традицией, сложившейся в отечественной научной практике, или же в этом видны последствия рассогласований между политикой, экономикой и культурой, остаточные явления «экономического» и «политико-идеологического» детерминизма, нестабильность научных коммуникаций, нашедших выражение в противоречиях, представленных в следующих группах?

1. Образовавшиеся когнитивные разрывы между теорией и практикой.

С одной стороны, культурологическое сообщество создает многочисленные теоретические концепции и концепты, учитывая динамику современных тенденций и процессов. Результаты научной деятельности формируют масштабную научно-теоретическую базу, без учета которой культурная политика любого субъекта (актора) системно нереализуема. С другой стороны, культурологические исследования, имеющие для управленческой практики несомненно важнейшее значение, в силу разных причин – «непрозрачности» ученых для управленцев, малых тиражей трудов культурологов (как академических, так и вузовских), а главное – слабых коммуникативных связей (ограниченный круг дискуссионных площадок и журналов) – уже на стадии создания нивелирует ряд операций, связанных с разработкой стратегических концепций и принятием конкретных управленческих решений.

2. Имеющие место расхождения в целеполагании в управленческой и экспертной деятельности.

С одной стороны, возникает вопрос о научной экспертизе качества российского государственного управления, о необходимости обновления методологических аспектов государственной культурной политики и культуре принятия государственно-управленческих решений. С другой стороны, этот вопрос касается содержательных, ценностно-смысловых оснований культурной политики; по сути, речь идет об экспертизе идей, пронизывающих официальные документы.

3. Отсутствие упорядоченной системы коммуникаций.

Казалось бы, технологии управленческих решений, включающие несколько обязательных этапов (от выбора цели, или ценностного целеполагания, через проектирование, принятие и согласование интересов, учета общеполитических и социальных тенденций до реализации государственно-управленческих решений (государственных политик)), столь рациональны, что их ничто не может поколебать. Однако, если государственную культурную политику рассматривать исключительно в управленческом измерении, то концептуализация идей культуры в российском обществе и выбор целей социокультурного развития – это не локальная задача, лежащая в границах интересов какого-либо одного ведомства (Минкультуры, Минобразования и науки, Минрегиона, МИД и т. д.), это стратегическая задача для всего общества.

В контексте обозначенных проблем напомним, что в используемом нами определении национальной культурной политики центральным аспектом является деятельность государства, базирующаяся на концептуально оформленных и научно обоснованных взглядах и принципах, соответствующих определенным ценностно-смысловым основаниям, целям и приоритетам. На их основе в тесном сотрудничестве ученых и управленцев-практиков разрабатывается и реализуется комплекс разного рода программ и проектов, имеющих стратегическое значение для социокультурного развития страны (региона, локальной территории и т. д.). В этом смысле нельзя не согласиться с утверждениями Дж. Дьюи, что «универсальность и определенность встречаются только в области, лежащей за пределами опыта, в области рационального и концептуального»[26].

Таким образом, содержание экспертно-аналитической деятельности культурологов в процессе разработки концепций культурной политики, путей ее формирования и выявления стратегических направлений включает: осуществление диагностики и оценки гуманитарных ресурсов и социокультурной сферы в целом, анализ социокультурной ситуации; определение реального состояния инфраструктуры культуры; разработку перспективных и инновационных моделей и сценариев развития социокультурной сферы; экспертизу инновационных программ, проектов и инициатив; аналитическую работу с документами, правовыми актами, официальными информационными источниками, международными документами и научной литературой; осуществление мониторинга культурной политики федерального, регионального и муниципального уровня; обобщение полученных данных и выявление основных тенденций; формулирование основных целей и приоритетов с учетом состояния внутренней и внешней политики страны.

Разработка теоретических оснований, проведение научных исследований в сфере культуры, экспертиза социокультурных проектов и программ являются специальными сферами приложения профессиональных научных культурологических знаний, обеспечивающих современный уровень концептуализации стратегий культурной политики.

Подводя итоги нашего исследования, подчеркнем, что среди актуальных направлений, требующих продолжения исследования проблемы экспертно-аналитической деятельности культурологов, можно назвать разработку современных методологических подходов к проведению экспертизы социокультурных проектов и программ; формирование в общественном мнении и в структурах власти отношения к экспертизе как патронажу национальных культурных ценностей; анализ правовых оснований для осуществления экспертной деятельности в системе управления сферы культуры.

В условиях демократических преобразований и внедрения системы государственно-общественного регулирования социокультурного развития экспертно-аналитическая деятельность, обеспечивающая современный уровень представляемым обществу результатов экспертиз, оценок теоретических разработок, лежащих в основе концепций культурной политики, других официальных документов, должна стать приоритетным направлением профессиональной деятельности российских культурологов.

Культурологическая экспертиза в процессах социального контроля и управления

А. Я. Флиер

Мы живем в эпоху, когда некоторые экономически развитые сообщества уже осуществили переход от индустриальной к постиндустриальной/информационной стадии развития, а ряд сообществ (в том числе российское) находятся в процессе такого перехода.